Решили мы с моим дружком Димкой пойти за грибами на Далёкое озеро. Был конец июля. Перед нашим походом жара стояла над подмосковной деревней Артюхино ужасная. Солнце палило землю нещадно. А к вечеру небо нахмурилось. Налетела огромная чёрная туча с ураганным ветром. Бабахнула громом. Злилась молниями. И рассердилась наконец косым проливным дождём с ручьями и пузыристыми лужами.
На следующее утро ещё до рассвета мы вышли из своих изб поодиночке и встретились за околицей, оба с большими корзинами и персональными ножичками в них.
– Ты в кроссовках? – спросил Димка. Он был в сапогах. – Сыро же.
– Не люблю в сапогах. Тяжело. Шквалындать только. Устанешь быстро.
– Ну смотри.
Через какое-то время мы стояли на остановке и ждали прибытия первого автобуса, который отправлялся по расписанию в четыре двадцать. Подошёл автобус. Мы плюхнулись на сиденья и сразу уснули, прислонившись друг к дружке головами в кепках. А спустя полчаса вывалились полусонные грибники из дверей на конечном кругу в Ново-Спасском и зашагали по грунтовке вдоль зарослей заполонившего бесхозные поля борщевика.
Вдали уже показался лес, когда Димка стал чесать затылок под кепкой:
– А как пойдём? Слева или справа закрутим вдоль озера?
– Давай справа. Там в ёлочках белые водятся.
– Ага. А ты компас взял?
Я дёрнул молнию на своей защитной куртке. На груди блестел перекинутый через шею на верёвочке пластмассовый компас.
– На месте.
Мы вошли в лес. До озера надо было идти километра четыре по лесной дороге, наезженной когда-то тракторами, а теперь кое-где заваленной упавшими деревьями, через которые мы, кряхтя, перелезали.
– Может, сразу нырнём? Поглядим? – Димке не терпелось сунуться в лес. Так ему хотелось поскорее увидеть добычу.
– Успокойся. Дойдём до места – наберём.
Он попрыгал немного, досадливо покряхтел, но успокоился.
Через час мы были у озера. Солнце всходило над кривой полосой деревьев. Лёгкие нити тумана рассеивались над зеркалом озёрной глади. Гнусили над ухом проснувшиеся назойливые комары.
– Может, искупаемся? – Димка, расплывшийся в блаженной улыбке, глядел на утреннее озеро и почёсывал шею.
– Не расслабляйся. Мы сюда не купаться пришли. А за грибами. На обратном пути макнёмся. А пока по холодку – айда на дело.
Узенькой, едва приметной лесной тропинкой ещё через какое-то время мы вошли в открытый когда-то для меня бабушкой ельник с редкими берёзками. И дело пошло.
Белые были разные. Огромные коричневые шляпы маяками звали нас собирать очередную грибную семью. Пузанчики-крепыши прятались в хвое. Мы с радостью выкручивали их оттуда одного за другим, хвалились друг перед другом чудесными лесными дарами и укладывали их в корзины.
Круги ярко-жёлтых лисичек манили собрать их на жарёху. Но мы махали на них руками и бежали за очередной партией белых, сбивая по дороге красные шляпки невезучих мухоморов. За какой-то час наши огромные корзины были полны грибов. Азарт не утихал. Мы достали пакеты. Пакеты тоже наполнились быстро.
– Эх, в пакетах помнутся белые… Не донесём, – сказал я огорчённо своему товарищу по тихой охоте.
– Ничего, – отвечал Димка, разворачивая свой очередной огромный пакет, и уже тянулся за белым. – У меня мамка икру из них сделает. Она знаешь как вкусно готовит? Объеденье просто! Особенно маринованную, в баночках. С картошечкой, с лучком поесть – вкуснятина! Наберу побольше! Вот она обрадуется!
Стали добирать ещё в пакеты.
Солнце уже палило высоко в небе. По времени было совсем близко к полудню. Парило. Мы вышли к какому-то болоту.
– Чё за болото? – Димка обращался ко мне как к знатоку этой местности. Знатоку было шестнадцать. Я был постарше Димки на два года.
Я достал компас. Посмотрел на него. И похолодел. При отходе нашем от озера я не посмотрел, куда мы пошли. На болоте стрелка лежала слева направо. Справа был север. Слева юг. Вида я не подал, что заблудился.
– Пойдём туда, – махнул я в сторону севера. – Это Андреевское болото, скорее всего… Обогнём его. Выйдем из оврага на холм. А там – поле.
Обогнули. Вышли из оврага. Долго шли по лесу. Поля не было.
– Чё за хрень? – спрашивал меня Димка. – Где поле-то? И ни одной тропинки, как назло. Глушь какая-то…
Я не знал, где поле. Тупо смотрел на компас. По логике, надо было возвращаться на юг. Пошли на юг. И опять вышли к болоту.
Огромный ширококрылый ястреб тихо кружил над гнилыми пнями погибших берёз. Лупило в лицо своими горячими лучами солнце.
Димка занервничал.
– Чё делать-то? Где озеро? Заблудились мы.
Я полез на самую высокую сосну. С её верхушки стал смотреть вокруг. Озеро должно быть в низине. Но и болота были в низинах. Это и пугало. Спутаешь озеро с болотом и снова мимо. Притопаешь, да не туда.
С серьёзным видом я сполз со ствола и сел у подножия сосны, пережёвывая сорванные тут же зелёные кислые листики заячьей капусты.
– Та-а-ак… – Я взял настоящую актёрскую паузу. Посмотрел куда-то вверх. Обдумывал что-то.
Димка таращился на меня и ждал, что же вылетит сейчас из этих жующих губ.
– Похоже, это не Андреевское болото, – сказал я.
Больше мне сказать пока было нечего.
– А какое? – Димка присел на корточки и стал пристально разглядывать моё невозмутимое лицо. Ждал, что сейчас я произнесу уверенным тоном какие-то надёжные слова.
– Хрен его знает! – надёжнее не нашлось.
Какое-то время молчали. Наше молчание прервалось неожиданно, когда откуда-то с болота, злобно жужжа, прилетел первый слепень и щёлкнул меня в шею. Потом второй. Третий. Четвёртый. Стая.
– Ай, гады, кусаются! – закричал Димка.
– Тут, наверное, лось где-то прячется от них. Эти твари и к нам кинулись! На запах пота.
– Пошли отсюда скорее! – Димка обеими руками отмахивался от слепней.
Одолеваемые слепнями, мы пошли наугад на юг. Слепни не отпускали нас. Гудели над головами. Кусали. Мы, обливаясь потом, пёрли свои пакеты с корзинами и пыхтели от злости.
В одном из оврагов нашли ручей. Жадно пили воду. Обливались водой, отгоняя навязчивых жирных мух. И пожалели потом об этом. На мокрую потную одежду двух бестолковых людей они набросились с новой силой. Жалили через брюки и куртки, забивались за шиворот.
Димка стонал.
– Не могу больше! Давай бросим всё и убежим от них! Чёрт с ними, с грибами!
Высыпали все грибы из корзин на землю. Бросили пакеты. И побежали. Бежали, задыхаясь, с полчаса. Спотыкались, падали. Вставали. Переходили на шаг. И снова бежали. В горле пересохло. В углах губ у обоих сбилась пена. Лица красные, хоть прикуривай.
– Не могу больше! Не могу больше!
Димка схватил меня за руку и, закатив глаза, скользкими потными своими руками тряс её.
– Где озеро?! Где озеро?!!
Слепни не отступали. Димка заплакал. Я шёл как партизан на расстрел. Медленно, не зная куда, и тащил за собой рыдающего Димку. У меня слипались от пота опухшие глаза. Димка лихорадочно цеплялся мне в спину, дёргал за штанины и сползал то и дело на карачки. Ноги его переставали слушаться. Это был сущий ад. И продлись он ещё какое-то время, я, наверное, тоже упал бы духом.
Но тут сквозь стволы деревьев я увидел переливающуюся солнцем воду.
– Озеро.
– Где?!
– Вот оно. Вот оно! Вот оно!!!
Я потащил его к воде. Мы, не раздеваясь, упали под воду.
Я лежал под водой и наслаждался тишиной. Это была райская прохладная тишина. Выныривал на мгновение и снова опускался под воду и сидел там, пока хватало дыхания. Димка делал то же самое. Кроме наших голов и плавающих рядом корзин, на озере не было ни души.
Слепни покружили немного над нами какое-то время и исчезли. Блаженствуя, мы сидели с Димкой в озере. Из соседней заводи выплыла утка с ребятнёй. Не обращая внимания на наши торчащие из воды головы, важно проплыла мимо. Последний утёнок тюкнул клювиком мою корзинку и поплыл за своими.
– Ну, чего? Вылезаем, что ли?
Димка кивнул.
– Вылезаем.
Мы, умытые озером и спасённые им от слепней, вышли на берег и стали выжимать одежду.
– Заходили направо? – спросил я у Димки, который тупо смотрел в пустую свою корзину.
– Направо.
– Тогда выходить будем налево.
– Ага.
Мы шли вдоль берега озера и собирали в корзины редкие подберёзовики и разноцветные сыроежки.
Когда вышли на грунтовку, Димка предложил:
– А может, за маслятами в сосенки метнёмся?
Я поморщился.
– Какие маслята, Димон? До дома бы доплестись.
В Ново-Спасском дождались автобуса. Поехали, расстроенные, в деревню.
– Как грибы, ребята? – спрашивали нас пассажиры.
Мы только отмахивались и отворачивались. Потом шли в деревню тропинкой вдоль поля мимо совхозной фермы, огибая её и перепрыгивая мины попадающихся под ноги коровьих кругляшей.
Димка шёл теперь передо мной, грустно помахивая полупустой корзиной. И вдруг он остановился.
– Гриб!
Я подошёл поближе. Он держал в руках белого цвета гриб с розовыми прожилками под шляпкой.
– Шампиньон это. – Я лучше его разбирался в грибах.
– Съедобный?
– В магазинах продают.
– Ещё один! Ещё! Ещё!!
Димка бегал вокруг фермы и набивал корзину молоденькими шампиньонами. Я кружил за тем же занятием поодаль. Корзины наполнились быстро. Теперь можно было идти домой не с пустыми руками. Я смотрел на Димку и лыбился.
– Вот и набрали «белых» грибов!
– Полные корзины!
Вечерело. Мы спускались в деревню вместе с розовощёким закатом солнца, садящегося за лесом на том берегу реки Москвы. Потом, скинув на плечи бабушек заботы по чистке, варке и жарке своих грибных сборов, мы побежали на высокий берег реки, где сидели уже кружком у костра деревенские ребята и девчата. Нам было что рассказать им сегодня.