Отпуск для солдата – дело святое. Для офицера-двухгодичника тоже. Ведь второго уже не будет. Только дембель. Соответственно к нему и готовились. Я не исключение.

Уже и билеты купил. Не помню, на самолет или поезд, но купил. Несколько дней оставалось до моего убытия на малую родину, и тут у нас выходит из строя одна линия секретной связи (ЗАС). Выходит и выходит, у нас же их две было. Кажется, резервная и вышла из строя. Я тогда и значения-то особого этому не придал. Думаю, продержится рота мой отпуск на одной линии, а когда выйду, то вторую спокойненько починю. Но не тут-то было. Прознал про это командир мой. Вызывает меня вечерком за день до отпуска и спрашивает про текущее состояние с линиями ЗАС. Я, как на духу, отвечаю, что одна линия работает, на ней рота должна мой отпуск продержаться, а выйду из отпуска – со второй разберусь. Командира такой расклад почему-то не устроил. Его последнее слово было – ежели вторую линию ЗАС не починишь, то в отпуск не пойдешь. Я взбешенный выбежал из канцелярии роты. Зная своего командира уже с год, я не сомневался, что угрозу свою он легко приведет в действие, и плакали мои билеты на поезд чи самолет.

Делать нечего. Покурив и немного придя в себя, решил, что надо все-таки как-то с этой линией разбираться. Дело было под вечер, и хотя впереди был еще целый рабочий день, я решил не откладывать проблему на утро. Да и тлел еще во мне гнев неправедный. Взял я бушлат солдатский, когти, пояс монтажный, телефон ТА-57, фонарик, может, еще что-то (не помню) и пошел по столбам сначала карабкаться, а потом уже и по колодцам нырять – линию звонить. Мне всего-то и надо было до районного узла связи (РуС) эту линию прозвонить. Дальше уже была зона ответственности гражданских коллег. и вот донырял я часам к двум ночи до этого самого РуСа. Злой, чумазый, не шибко приятно пахнущий опосля колодцев. Но, с другой стороны, все-таки довольный. Линия-то до РуСа прозвонилась нормально. Стою перед служебным входом этого будинка звязку и звоню в дверь. Дежурные там завсегда были. Не оперативные, но дежурные. Звоню, звоню, а мне не открывают. Два часа ночи все-таки на дворе. Я не унимаюсь. Стал сапогом в дверь со всей дури стучать. Как там в Писании сказано: «Толцыте, и отверзется». И вправду – дверь открылась. На пороге стоит заспанная девчонка, глаза трет. Я говорю ей, что из в/ч такой-то, надо линию ЗАС проверить. Она в ответ, что ее научили только как графитовые вставки проверять, а про ЗАС она ничего не знает. Оказалось, что ее из училища связного сюда на практику направили, а по дедовщине местной (у гражданских тоже случается) оставили ее одну в ночное. Я сразу же вспомнил, что по своей половой принадлежности к жентельменам отношусь, и обещал помочь ей в ее горе. Проверим, дескать, вместе эту самую ЗАС злополучную. Начали проверять, графитовые вставки протирать. Потом откуда ни возьмись самогон появился, сальце. Дальше что было – не помню.

А с утра в роте развод. Лейтенант такой-то в строю отсутствует. И где? На задание вечером вышел, линию ЗАС проверять, и с задания не вернулся. Мой подчиненный-дедушка, то бишь прапорщик Ульяныч, взял второй комплект когтей, телефон и все остальное, для данного дела необходимое. И пошел по моим стопам и тем же путем. Сначала по столбам, затем по колодцам. Повторив мой подвиг, часам к двенадцати донырял и он до РуСа. Входит туда. Вопрошает, а не было ли тут лейтенанта маво? Ему в ответ: да там, в комнате отдыха на диване лежит вояка какой-то. Иди посмотри – может, и ваш. На диване и вправду лежали автор этих строк и практикантка. Говорят, одетые лежали и в более-менее пристойных позах. Устали, наверное, за ночь-то вставки графитовые проверять.

И так как линия ЗАС до РуСа звонилась, а я нашелся, то в отпуск меня командир отпустил. Чем я с радостью и не преминул воспользоваться.