Что-то картинки последние у меня одинаково начинаются. Может, память уже заместилась или начало всегда было одно и то же, а уж дальше – куда фантазия вывезет? Но тут ж уж ничего не попишешь – начинать как-то надо. Со средины же (или с конца) нельзя.

Тоже какие-то учения идут, и посредник присутствует. Но не пожарник. Одно из заданий учений состояло в запитке радиостанций от внешнего автомобильного генератора абэшки. Не совсем понятно зачем, у нас и так вся рота при перебоях в гражданском электричестве могла от своих дизелей работать. Но зачем и почему – это не армейские вопросы. Приказали – надо выполнять. Помню, как тренировались мы с этой абэшкой и даже в нормативы укладывались. Кабели для подключения уже по позиции разбросаны, так что по команде и надо-то было всего лишь до агрегатика того добежать, за веревочку дернуть, чтобы движок завелся, а потом две полумуфты между собой соединить. И все. Задание выполнено. Вроде все просто, и тренировались не раз, но когда посредник выдал вводную: «Основной источник электропитания вышел из строя. Запитать радиостанцию от внешнего источника питания», – жизнь внесла в инструкции свои коррективы.

Я форварднул приказ солдату из своего взвода. Русскому, заметьте. Он бегом метнулся с КП его выполнять. Время идет, а питания нет. Минут пять уже прошло – результата нет. Прошу разрешения у посредника пойти проверить, в чем же дело. Меня отпускают. Когда еще поднимаюсь по лестнице с командного пункта, то уже слышу, что абэшка тарахтит, – значит, завелась. Дальше иду по кабелям к своему связному ЗИЛу. Подхожу к его распределительному щитку – и что же я вижу? Стоит мой солдатик рядом с этим щитком, вставил в его выходную полумуфту коловорот и… упорно его крутит (коловорот то бишь). Мозг отказывается понимать происходящее, но руки действуют, выбивают коловорот из крепко сжимающих его конечностей моего подчиненного. Раз движок работает, то в полумуфте уже есть напряжение. Я ору на солдата, пытаясь перекричать тарахтение абэшки: «Ты чего делаешь-то?». Он глядит на меня непонимающим взглядом, и отвечает: «Так ведь не лезет же, товарищ лейтенант!» «Что не лезет, куда не лезет?», – продолжаю орать я. «Разъем один в другой не лезет, там круглое, а там плоское», – удивленно отвечает боец.

Тут до меня доходит. Полумуфта эта соединительная сделана таким образом, что ее можно вставить только одним способом. Один штырь плоский, а второй круглый. Зачем так? Ну, наверное, чтобы ноль с фазой не перепутать. Обычно ноль, если мне память не изменяет, по корпусу шел. А может, просто при разработке станции только такие разъемы в наличии и имелись – да здесь это и не суть важно. Просто как же должен мозг работать, что, ежели не получается так вставить, вместо того чтобы просто повернуть разъем на сто восемьдесят градусов, побежать за инструментом и попытаться превратить плоское в круглое. И вроде парень русский, и даже в институте, кажется, учился. И на учениях мы этот норматив не раз отрабатывали. у меня этому есть только одно объяснение: когда человек долго находится в замкнутом пространстве с ограниченным составом людей, его окружающих, занимается одной и той же рутинной работой, то человек от этого резко тупеет. Мы, офицеры и прапорщики, после работы часть все-таки покидали, если не дежурили, а солдаты практически нет. увольнения раз в неделю, да это еще, если не провинился с прошлого раза. А некоторые солдаты вообще в увольнения не ходили. Когда у нас двое связистов-принимающих служили (то есть те, что морзянку знают и клепать на ней могут), то они дежурили круглосуточно, кажется – четыре часа через четыре. А по готовности вообще оба на КП прибывали, потому что две радиосети слушать надо было. Так и служили до дембеля. Вот они, тяготы и лишения воинской службы. Поэтому и других много случаев анекдотичных, когда свой палец в сцепку вместо железного штыря совали по соответствующей команде. Все это реальные примеры из жизни. Слава богу, не из моей.