В армии, чем более вышестоящ начальник, тем менее его приказы выполнимы: без конкретики они, эти приказы. Типа выполнить, а как – это не царское дело, об ентом думать. Про сбор металлолома уже писал, да и многое остальное в таком же духе было. Ремонт техники – не исключение.

Техника, по природе своей, имеет обыкновение ломаться. А службу ей тоже нести надо. Следовательно, ремонтировать ее приходится. А выпущена эта техника при царе Горохе (вру, при Никите Сергеевиче), и никакого ЗИПа (запасные части и принадлежности) уже и в помине нет. Но это никого из начальства не волнует: отремонтируй как хошь и из чего хошь.

Собственно ремонт состоит из двух частей: первое – найти, где и что из строя вышло, и второе – чем подходящим это заменить можно. Первое все по-разному решали. Был у нас в соседней роте уникум один, тоже двухгодичник. Так тот снимал показания приборов с передних панель-блоков, затем брал альбом-схемы и начинал писать системы уравнений с jwl и iwl и так далее, то есть активное, реактивное сопротивление. Правой писал, левой зачеркивал. С вышестоящего штаба орали, когда станция будет введена в строй, но он все считал и считал. Потом выдавал, что в блоке В-2 сгорело сопротивление R39. Лезли в этот блок, смотрели сопротивление – действительно сгорело.

Я был не настолько продвинут. Если выходили из строя старые радиостанции, лампово-полупроводниковые, то там на передних панелях каждого блока были вольтметры с тумблерами для проверки напряжений основных цепей. С их помощью находили неисправный блок. Затем выдвигали его из стойки и нюхали, где и что сгорело. Смотришь, а сопротивление это R39, черное все, аж чуть ли не в комок сплавилось. Значит, оно и сгорело. И не надо тебе никаких jwl и iwl, и так все ясно. Потом еще знали наиболее уязвимые места. В каком-то из блоков (сейчас уже и не упомню) постоянно горело балансировочное сопротивление в диодном мостике. Туда в первую очередь и лезли. Если все это не помогало, то брали альбом-схемы, вытаскивали блоки, соединяли со стойкой через коммутационные шланги, подавали напругу и мерили показания в цепи внешним вольтметром. Старые альбом-схемы были отличным путеводителем, после каждого элемента (сопротивления/кондера/диода/и так далее) указывалось рабочее напряжение. Померил его, отличается – ищи, что сгорело.

Новые радиостанции/радиоприемники, которые на микросхемах, ремонтировать в полевых условиях было практически невозможно. Во-первых, все альбом-схемы по ним слепые были, без указания напряжения в цепи, а, во-вторых, даже если найдешь, что сгорело, – не было у нас даже специальных паяльников под микросхемы, не говоря уж про сами микросхемы. у паяльника такого жало должно было быть с числом ножек, совпадающим с микросхемой. Да и паять их долго было нельзя, от перегрева наши сверхбольшие микросхемы выходили из строя.

С лампово-полупроводниковыми приборами все было проще. Нашел, что сгорело, ищешь в своих коробочках с радиодеталями, со старых блоков спаянными, есть ли что-то похожее. Иногда и сам мастеришь. То сопротивление, что в диодном мостике постоянно горело, должно было иметь среднюю точку с ползунком. Таких уже давно у нас не было. Брали обычное подходящее сопротивление, мелким напильничком снимали аккуратно краску и сажали сверху ползунок. Голь на выдумки хитра. Если в своих коробочках ничего путного не находил – к нашим же локаторщикам на поклон шел, к их коробочкам. Ну а ежели что-то посерьезней из строя выходило (например, лампы генераторные, Гу-50, Гу-43Б), то тут уж к летчикам гражданским надо было обращаться. Когда у меня первая такая лампа полетела, то нач. связи полка так и сказал: «Бери бутылку и дуй к авиаторам». Бутылки обычно и не требовалось, летуны цивильные от нас шибко зависели.

Небо тогда (да и сейчас, наверное) принадлежало военным. Разумеется, те борта, что в расписании, – лететь могут. А те, что сверх, – тут уже заявочка нужна. Обычно это авиахимработы (поля всякой гадостью поливать). Вот у нас как-то взлетели эти АХРы без согласованной заявочки. Как взлетели, так тут же и сели – после нашего их обнаружения. А отцы-командиры наши на них еще и накляузничали, и тех тринадцатой зарплаты лишили. После того случая шибко нас полюбили летчики гражданские. И ежели нужда какая была у нашей рабоче-крестьянской заступницы, то завсегда они нам помогали. А как же иначе?..

Вот так с божьей и гражданской помощью, а также с чьей-то матерью восстанавливали мы боеготовность нашей непобедимой…