Были и другие случаи в моей армейской практике, когда огонь вспыхивал там, где его совсем не ждали. На один такой эпизод я уже картинку рисовал, как по своей же дурости чуть командный пункт не спалил, пустив напругу в шестьдесят вольт по кроссировочному кабелю. Там, правда, все хорошо закончилось. Следующие картинки про огнеборство здесь дорисую.

Начну издалека. Повседневная офицерская форма была пошита из какой-то очень хреновой синтетики. Помню, капнешь припоем на штаны, случайно, разумеется, и на них (штанах то бишь) сразу дырка образуется. Заплату, опять же, ставить опосля надобно и на ногу обожженную дуть. Но одно дело, когда маленькая дырочка, – это еще куда ни шло, а когда большие?

Пришлось мне как-то с паяльной лампой работать. Что я с ее помощью делал – хоть убей, не помню, но делал. Эту лампу еще предварительно зачем-то на костерке разогревали. Тоже не помню зачем, а вот факт помню. На земле два кирпича стояло, под ними маленький костерок, а сверху лампа эта, вся закопченная от предыдущих разогревов. Я рядом с этим сооружением на корточках сижу и жду какое-то время, сколько мне сказали. Потом я поднимаю эту лампу и у нее дно начинает отваливаться, то ли от того, что я ее подкачивать стал, то ли просто от ветхости. Дно отваливается, бензин мне на штаны выливается и, как само собой разумеющееся, вспыхивает…

Буквально за несколько дней до этого, я видел носящегося по позиции солдатика, объятого пламенем (об этом чуть позже), и как за ним сослуживцы бегали, пытались его с ног сбить и шинелями накрыть, чтобы огонь погасить. Не знаю уж, это ли или что-то другое сработало (ведь как в экстремальных ситуациях мозг работает – до конца не понятно), но бегать я не стал. Упал на землю, благо она после дождя была, и кататься по ней начал. Через какое-то приличествующее время, сильно вывозившись в грязи, я погас. Поднялся, стал себя на предмет травм осматривать. Вроде все цело, самое главное не пострадало, на ногах ожогов вроде тоже нет, только волосы на них опалило. И тут меня прошибает ржач… От штанов у меня остались только шорты, но по бокам, свисая до самой земли, болтается кант красный, что в брюки при покрое вшит был. То есть кант оказался более огнеупорным, чем основной материал повседневки. Когда я в канцелярию роты в таком виде вошел, то все находившееся там офицеры и прапорщики тоже кто заржал, а кто пол-лица рукой прикрывал. Хорошо еще, что все без последствий обошлось. Старшина мне потом какие-то старые свои штаны отдал. Я в них, кажется, так до отпуска и проходил, а в отпуске новые за свои кровные купил.

Ну и теперь напоследок про солдатика, горящего на службе, в прямом смысле этого слова. Плац в нашей части был заасфальтирован только наполовину, и то исключительно благодаря личным снабженческим качествам старшины. Если бы не он с его связями, то ни столбов осветительных, ни дорожек заасфальтированных с бордюрами, да и много чего другого в роте нашей не было бы. Он где баш на баш, где просто подберет, что плохо лежит (как со столбами было), и все в часть тащит. Не то что другой прапор, который, наоборот, все домой пер. А с плацем что-то долго у нас не вытанцовывалось. Личный канал поставки по асфальту у старшины нарушен оказался, вот и стояла рота наша с плацем, часть которого была только щебенкой засыпана. А так как событие засыпки произошло уже давно, то сквозь щебенку трава пробиваться стала. Непорядочек. Вот и поручили солдатику одному соляркой эту часть плаца залить, чтобы трава расти перестала. Про солярку-то сказали, а что ее поджигать якобы нужно – никто не сказал. Это уже личная инициатива рядового была, которая ему же боком и вышла. Зажечь соляру значительно сложней, чем просто бензин. Со спички не получится, но он как-то все-таки ее разжег, ну и сам вспыхнул. Потом побежал, пламя от этого только сильнее разгорелось. За ним гоняться стали, в конце концов сбили с ног и потушили, у него, правда, ожоги были, хотя и не очень сильные. Насколько помню, его даже в госпиталь не возили, сам оклемался. Засим мои воспоминания об огнеборстве заканчиваются, и очень надеюсь, что новых не появится.