Герман пришел сегодня в школу какой-то взволнованный, вроде как бы растерянный, а может быть, даже и малость заплаканный. На истории отвечал тихо и большей частью невпопад, так что Александр Августович даже сказал:

— Ты, Штейдинг, сегодня явно в дурном настроении. Я тебя спрошу еще завтра, только приведи свои мысли в порядок.

На перемене мы все окружили Германа и поставили в лоб вопрос: что с тобой происходит? На что он, как всегда, прямо и честно ответил:

— Ребята, у меня неприятность по семейной линии. Вы заметили, что вчера я пропустил школу? Папа на день уехал, мама была больна, старшая сестра ушла на занятия, и отец поручил мне быть за него ответственным в магазине. И я весь день был главным человеком.

Пришел наш постоянный клиент Еркушин из дома на Гребецкой улице. Сказал, что у него до понедельника нет денег, и попросил поверить ему в долг. Ну как можно человеку не поверить? Я, конечно, поверил и отпустил ему на два рубля колбасы, на два рубля сосисок и на полтора рубля ветчины. Итого на пять пятьдесят.

Потом пришел наш водопроводчик Семен. Сказал, что корейка по два рубля фунт ему дорого. Ну, и я уступил ему по рублю семьдесят. Бедный дядька, что с него возьмешь?

В общем, когда папа вернулся, он насчитал в магазине на пять рублей шестьдесят пять копеек убытков.

Кричал на меня, стучал кулаком по прилавку и назвал бандитом.

Я считаю, что бандиты грабят людей, а я, наоборот, помогал людям. За что же такое?

Герман покраснел, еще больше разволновался и даже вспотел от переживаний.

Лебедев нахмурился и сказал:

— Ты, Герман, не сделал ничего плохого. Твой отец — частник, и у него буржуазно-капиталистические замашки. Его воспитывала другая эпоха. Наверно, он неплохой человек, но он еще живет в старой эпохе, и ему трудно изменить свое мировоззрение. (Ваня умел здорово выражаться и передавать свои мысли. Он наверняка будет большим ученым — думали мы.) Ты кем собираешься быть, Ермоша?

— Я буду инженером, — сказал Штейдинг.

— Так и заяви папе: «Мне трудно и невозможно быть частником, я не рожден для частной торговли, и ты меня не используй в качестве продавца буржуазной гастрономии. Я ребенок другой эпохи». Вот и все.

И Герман успокоился и даже первым в классе решил пример с одним неизвестным.