На заседании ШУСа — школьного ученического совета — стоял один вопрос: отставание класса по физике.

Председатель совета Ваня Розенберг сказал:

— Главными отстающими, тянущими наш класс назад, являются Старицкий, Попов и Селиванов. Давайте же спросим у них — в чем дело?

Старицкий сказал:

— Мне не дается физика. Я завалился на Магдебурских полушариях. Их лошади не могли разнять, а ты хочешь, чтобы я с ними справился. Ну, что делать?

— Лучше готовиться к урокам, — сказал Розенберг. — Ты просто не прочитал Краевича и ничего не знал. И нечего ссылаться на лошадей. Ты человек, и ты должен быть умней лошади. Попросим высказаться Попова.

— Он любимчик Акулы, и поэтому он считает, что ему можно пропускать уроки. Он не был на двух последних физиках, — сказал Лебедев.

— Чей я любимчик? — закричал Попов. — Ты за это ответишь! Я тебе за Акулу нос отгрызу!

— Вы слышали? — сказал Лебедев. — Теперь уже совсем ясно, за что его любит Акула. Он сам акуленок.

— Прекрати, Иван. Мы же уговорились, что отменяем все прозвища.

— А почему тогда меня зовут «Сало»? Потому что я толстый? А Людмилу Александровну зовут Акулой, потому что она на уроках пения открывает рот, как будто у нее пасть.

— Мало ли кто как открывает рот. А прозвища мы отменили. А тебя, Ваня, тоже уже неделю как не зовут «Салом». Почему ты пропускаешь уроки, Вадим?

— Я был нездоров, — сказал Попов. — У меня была ангина.

— А мама знает, что ты был болен?

— Я скрыл от нее. Я не хотел ее огорчать.

— А она знает, что у тебя плохо с физикой?

— Нет.

— И что ты думаешь делать дальше?

— Я ничего не думаю.

— А нужно начинать думать.

— Хорошо, я подумаю.

— Селиванов, что у тебя?

— У меня неважно, — оказал Селиванов. — Я не понимаю закон Архимеда.

— А что тут сложного: «Каждое тело теряет в своем весе столько, сколько весит вытесненная им жидкость». Это же очень просто.

— А почему тело теряет?

— Ты ванну когда-нибудь принимаешь? В воду погружаешься?

— Я хожу в баню, — оказал Селиванов. — Там никуда не погружаются. Там шайки и души.

— А в реке ты когда-нибудь купался?

— Конечно, купался.

— А ты не заметил, что когда ты погружаешься в воду, то уровень воды поднимается?

— Это когда бегемот погружается, а когда я погружаюсь, не заметно.

— Ну хорошо. Если ты в полный стакан воды бросишь камень, то часть воды из стакана выльется?

— Я никогда не кидал камни в стакан с водой.

— Товарищи, он из нас делает идиотов, — сказал Розенберг.

— По-моему, их не нужно делать, они уже готовые, — сказал Селиванов.

Розенберг зазвонил в председательский колокольчик.

— Я призываю к серьезности, — сказал он. — Если вы уважаете общественное мнение и считаетесь со своими товарищами, то вы должны подтянуться. Хотите, мы выделим хорошо знающих физику и прикрепим их к вам. Они будут c вами готовить уроки. Попросим Гольцман и Купфер.

— Лучше я приму ванну, — сказал Селиванов.

И тут встала Зоя Тереховко и сказала:

— Как вам не стыдно?! Вы кладете пятно на весь класс!

— И даже на всю школу, — добавил Розенберг. — В чем же будет состоять наше самоуправление, если вы не будете с ним считаться? Вы же сами избрали ШУС, мало того: вас самих в него избрали — я имею в виду Селиванова, а Селиванов острит, вместо того чтобы взяться за уроки. Государство оказывает нам внимание, заботится о нас, бесплатно нас учит, чтобы мы стали полезными людьми, а мы треплемся, манкируем уроками и в результате приходим к зачетам, ни черта не зная.

— Ладно, — сказал Селиванов, — довольно. Все ясно. Я постараюсь получить по физике хорошую отметку.

— И я, так и быть, постараюсь, — сказал Старицкий.

— А со мной пусть позанимается Купфер, — сказал Попов. — Может, что-нибудь и получится, хотя я сомневаюсь.

— Я уверена, что получится, — сказала Аля Купфер, — ведь ты не такой тупой, каким кажешься.

На этом чрезвычайное заседание ШУСа закончилось.