1

Славику стоило больших усилий посмотреть на этот шар как на пустое место и вновь поднять взгляд на юрисконсульта, созранив безразличное выражение лица:

— Я слушаю Вас, господин Плахин.

А тот, видимо рассчитывая на какую-то реакцию Славика на свои действия с шаром, не нашёлся сразу что сказать и замешкался с ответом:

— …Э-э. Видите ли, господин Поляков, наша компания имеет к Вам предложение…

— От которого я не смогу отказаться? — с усмешкой продолжил Славик, — это вряд ли. И что Вы имеете в виду, говоря «наша компания»?

— А Вы не догадываетесь? — с некоторым превосходством в голосе спросил юрисконсульт.

— Хочу услышать конкретное название, — спокойно ответил Славик, — а ещё лучше получить ваше предложение в письменном виде.

— Ну что ж, — Плахин вальяжно достал из нагрудного кармана пиджака красную книжечку и протянул Славику в развёрнутом виде.

Славик внимательно прочитал, сравнил фотографию с предъявителем, неопределённо хмыкнул:

— Настоящий полковник, вот даже как, — и спросил председателя Совета директоров Зотова:

— Я так понимаю, что это и есть Ваш истинный ответ господа?

Зотов сидел не двигаясь и смотрел в стол перед собой.

— Ну что ж, — вздохнул Славик, — это Ваш выбор. Временно можете считать себя в административном отпуске. Я продолжу разговор с Вами после рассмотрения предложений компании господина Плахина.

Затем Славик повернулся к юрисконсульту и спросил:

— Я думаю, наш с Вами разговор — не для посторонних ушей, ведь так? — и добавил с ментовскими интонациями, — пройдёмте?

Плахин несколько обескураженно произнёс:

— Д-да, я думаю, нам лучше поговорить в кабинете начальника службы безопасности.

…В кабинете начальника СБ Плахин положил на стол свой «дипломат», уселся напротив Славика и, гипнотизируя взглядом, попытался сразу взять быка за рога:

— Вячеслав, как Вы, наверное догадываетесь, наша организация не занимается мелочами. И если уж я прилетел сюда из Москвы, то Вы должны понимать, что попали в непростую ситуацию.

— Подробнее, объясните, пожалуйста, — Славик невинными глазами посмотрел на Плахина.

— Вам всё объяснят, — продолжал давить Плахин, — в своё время. А сейчас будьте добры отвечать на вопросы.

— А Вы задавали вопросы? — удивился Славик.

— С какой целью Вы незаконно проникли на территорию России? — не обращая внимания на слова Славика повысил голос полковник.

— А я незаконно проник? — вопросом на вопрос ответил Славик.

— Отвечать! — Плахин стукнул ладонью по столу и привстал со стула, — здесь вопросы задаю я!

— Не верю, Тарас Юрьевич, — голосом Станиславского ответил Славик, — плохо играете, господин полковник.

— Что? — Плахин аж рот забыл закрыть от удивления. Фигуранты с ним так никогда не разговаривали.

— Я уж было совсем почувствовал себя Штирлицем на допросе у Мюллера, а Вы своей последней фразой всё испортили, Тарас Юрьевич. На дворе ведь не 37-й год, правильно? — Славик широко улыбнулся, — да здесь и не застенки кровавой гэбни, а солидная золотодобывающая компания. Может, мне пригласить своего адвоката, НАСТОЯЩЕГО адвоката, а в его присутствии Вы уже предъявите официальное обвинение? Или предписание какое-нибудь?

Плахин закрыл рот, уселся на стул и спокойным голосом произнёс в сторону Седова:

— Николай Иванович, а у тебя тут кофе подают? С коньяком. Сам видишь — короткий разговор не получился, — и добродушно рассмеялся.

— Сам варю, — Седов поднялся с кресла, — секретарша мне по штату не положена, — он подошёл к дальней стене открыл абсолютно незаметную дверь зашёл в комнату за ней и вскоре оттуда послышался шум работающей кофемолки. Через некоторое время Седов вышел, держа в руках бутылку коллекционного «Арарата» и коньячные бокалы:

— Кофе через пару минут будет, — поставил бутылку и бокалы на стол для совещаний, а сам направился на свою кухню, спросив на ходу:

— На закусь кто что любит: лимон, сыр?

— И бутерброды, — ответил Плахин, — я к вам прямо с аэропорта, а в самолёте сам знаешь как кормят.

— Так, может, обед заказать с ресторана? — обернулся Седов, — через двадцать минут доставят.

— Не надо, Коля. Так перекусим, — махнул рукой Плахин, — в ресторан лучше ужинать поедем, тем более что и время-то уже ближе к вечеру, — и без всяких предисловий заявил, повернувшись к Славику:

— А вот раньше ты попугливей был, Вячеслав Леонидович.

— Раньше — это когда?

— Раньше — это в 81-м, в Ташкентском госпитале. На каждый шорох оборачивался.

— Поглядел бы я на Вас в такой же ситуации, — безразлично ответил Славик, — да после такой контузии…

— Ладно, не обижайся, Вячеслав, — это я так, для затравки разговора.

— А-а, — протянул Славик, — травить, значит будете…

— Это ты в каком смысле? — подозрительно уставился на него Плахин.

— В смысле байки травить, а не в том смысле, как вы обычно делаете…

— Оби-иделся, всё-таки, — неодобрительно покрутил головой «юрисконсульт», — ну, извини, неудачно начал. Я имел в виду, что разговор наш начнётся с тех событий в Афганистане.

— А что это вдруг? Это ж когда было-то? Все сроки давности прошли.

— У НАС, — веско произнёс Плахин, — сроков давности не бывает. Тем более, что не всё там так просто.

— А что не так с теми событиями?

— Да всё не так. Начнём с того, что туда ушёл отряд, а вернулся ты один. Единственный свидетель. И ничего не рассказал о том, что там произошло.

— Этот вопрос мне задавали сотни раз, Тарас Юрьевич, ещё тогда в госпитале, — сказал Славик, — и ответ на него вы сто раз прочитали.

— Читал, знаю: амнезия и так далее, — спокойно ответил Плахин. — НО! Сейчас мы уверены, что ты всё вспомнил! — заорал он вдруг, — и ты нам всё расскажешь!

— А почему Вы так считаете? — удивлённо спросил Славик.

— Потому что я видел как ты смотрел на этот шарик, — Плахин выложил из «дипломата» на стол всё тот же рениевый шар с красной чеканкой и продолжил, — ты его узнал! А видеть его ты мог только там, в том ущелье!

— Да я не о том, — поморщился Славик, — я имел в виду другое: почему вы считаете, что я вам всё расскажу?

— Потому что НАМ, — Плахин опять с нажимом выделил это слово, — рассказывают всё! И по другому не бывает.

— Всё когда-нибудь случается впервые, — философски заметил Славик, — но, давайте ближе к делу: что вы хотите за этот шар?

«Юрисконсульт» сначала оторопел от такого резкого перехода и выдал:

— Первое: ты оформляешь нам доверенность на право управления контрольным пакетом акций этой компании…

— А у вас губа не дура, — перебил его Славик, — давайте сделаем по-другому: Вы отдаёте шар, а я Вас отпускаю без требования компенсации за наезд. Лады?

В этот момент шею Славика захлестнула стальная удавка и безопасник, незаметно подошедший сзади, затягивая стальной тросик, прошипел в ухо:

— Ты что о себе возомнил, придурок? Ты здесь никто и звать тебя никак, понял? Мы таких как ты пачками в землю…

Договорить он не сумел, так как лопнувший тросик с силой хлестнул его по лицу. Безопасник вскрикнул и, бросив удавку, зажал лицо руками. Из-под его ладоней показалась кровь. Славик, не оглядываясь назад, укорил Плахина:

— Грязно работаете, полковник.

Плахин быстрым движением выхватил из «дипломата» пистолет, направил на Славика. Тот сделал резкое движение вперёд, пытаясь встать и полковник выстрелил. Пистолет разорвался в его руке и упал на стол. Плахин схватился за предплечье повреждённой руки и зашипел от боли.

Не обращая внимания на страдания Плахина, Славик откинулся на спинку стула и озадаченно произнёс:

— Вот как такое может быть? Казалось бы, два абсолютно разных человека: полковник спецслужб Плахин и уголовник Харя. А повадки одни и те же. Парадокс! Может мне кто-нибудь объяснить, почему так происходит?

Ответом было дружное молчание. Плахин баюкал отшибленную руку, а Седов сидел у задней стены и молча прижимал к щеке окровавленный носовой платок. Славик немного помолчал, а затем вынес вердикт:

— Значит так: гражданин Седов Николай Иванович, за попытку убийства гражданина России Вы приговариваетесь к вечной ссылке в места, не столь отдалённые.

— Я не убивал, придушить хотел, — угрюмо проворчал безопасник.

Славик, не обращая внимания на его слова продолжил:

— Гражданин Плахин Тарас Юрьевич, за попытку рейдерского захвата частной коммерческой компании и попытку убийства гражданина России Вы приговариваетесь к вечной ссылке в места не столь отдалённые.

— Я не убивал. В руку хотел попасть, обездвижить…

— Что вы оба хотели, меня не интересует, я исхожу из фактов…

— И вообще мы тебе неподсудны, — перебил Славика Плахин, — мы офицеры спецслужб, и нас должен судить трибунал.

— О, хорошо, что напомнили, полковник. Маленькое дополнение: за попытку рейдерского захвата частной компании с использованием служебного положения. Это отягощает вину, — заметил Славик. — Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Прошу на выход, господа, — Славик показал в сторону двери.

— Никуда мы с тобой не пойдём, — сварливо проворчал полковник.

— Ну что ж, — безразлично произнёс Славик, — это тоже ваш выбор, — он немного помолчал и продолжил:

— Тогда так: этот шарик, — Славик показал на рениевый с красными разводами шар, — больше из портфеля не доставай. Стенки-то рениевые? — спросил он, постучав по «дипломату». Полковник молча кивнул.

— Вот и хорошо, экран надёжный. Не доставай этот шарик отсюда никогда, — строго повторил Славик, — иначе за ним может прийти кое-кто пострашнее меня. Он с вами разговаривать не будет, по стенкам размажет и всё. Понял?

Полковник всё так же молча кивнул.

— И последнее: там, — Славик показал большим пальцем себе за плечо в сторону двери, — в долине реки, в километре от вас находятся знаменитые Кроманьонские пещеры. Женщин там себе сможете сосватать. Счастливо оставаться, — Славик поднялся и вышел, оставив дверь открытой.

Плахин, угрюмо смотревший ему вслед, удивлённо перевёл взгляд на Седова:

— Коля, глянь, чего там снаружи. Что-то я не пойму: там же коридор должен быть?

Седов поднялся, подошёл к выходу и оторопел — вместо коридора снаружи имел место холмистый ландшафт, прямо перед порогом раскинулась просторная лужайка с зелёной травкой, ниже по склону виднелась гладь реки с берегами, покрытыми лиственным лесом, и всё это великолепие освещало яркое полуденное солнце. Седов вышел наружу, осмотрелся: его кабинет каким-то немыслимым образом оказался как бы вырезан из объёма здания компании в Красноярске, перенесён куда-то явно южнее и установлен прямо на этой милой лужайке.

… Плахин и Седов сидели на травке, прислонившись спинами к наружной стене теперь уже совсем отдельного кабинета и бездумно смотрели в голубое небо.

…А в кабинете Председателя Совета директоров стояла напряжённая тишина. Мария и вызванная Зотовым главбухгалтерша устали меряться взглядами и демонстративно не замечали друг друга. Председатель Совета о чём-то напряжённо размышлял, машинально перелистывая свой ежедневник. Мария что-то увлечённо рассматривала на экране своего ноутбука, а главбух сидела как на иголках и, явно нервничая, посматривала то на Зотова, то на окно, то на дверь.

— Что-то долго, — не выдержала Анна Ивановна, — как Вы думаете, Олег Михайлович, договорятся они?

— Должны, вроде, — в руках Зотова сломался карандаш, — Николай Иванович уверял, что всё под контролем. Вы лучше прикиньте во что нам это может обойтись. Отчёт принесли?

— Принесла, Олег Михайлович, Вы уже два раза спрашивали.

— Да? — удивился Зотов, — надо же, — и забарабанил пальцами по столешнице, видимо опять задумавшись о дальнейшей судьбе.

…Славик вошёл без стука.

— Вячеслав Леонидович, э-э… — Зотов явно не знал что сказать.

— Если Вы о юрисконсульте, то он уехал. А, если о начальнике службы безопасности, то он уволился, — объяснил Славик.

— А-а как же…

— Не волнуйтесь в компании будет новый начальник СБ, — сказал Славик, усаживаясь на прежнее место, — теперь с вами…

— Мы готовы всеми силами… — начал было Зотов, но Славик его перебил:

— Вы можете всеми силами собирать свои вещи. Вы уволены. Даю Вам три дня на то, чтобы вернуть украденные у компании деньги.

— Но я…, - вскинулся было Председатель, но Славик опять перебил его:

— Вы похитили 28 миллионнов долларов, номера счетов и в каких банках хранятся украденные деньги я знаю, разговор окончен.

— Теперь Вы, Анна Ивановна, — повернулся к главбуху Славик, — Вам даётся тот же срок — три дня — чтобы вернуть украденные Вами 136 миллинов долларов…

— Сколько? — ахнул Зотов. Мария только переводила изумлённые глаза с папы на бухгалтершу и обратно.

— А что Вы хотели, Олег Михайлович? — пожал плечами Славик, — при Вашем стиле работы с финансами она могла и больше брать.

— Аня, как ты могла?! — Зотов неверяще уставился на подругу, — я же тебе сколько…

— А ты что думал, — окрысилась на него главбух, — я твои слюни за копейки терпеть буду?!

— Господа, ваши разборки оставьте на потом. Сейчас прошу Вас покинуть компанию, я вас не задерживаю. Напоминаю, у вас есть три дня. Ваша дальнейшая судьба будет зависеть от того как быстро вы вернёте деньги. Через три дня встретимся.

— Не докажете! — отрезала Анна Ивановна и выбежала из кабинета, хлопнув дверью.

— Папа! — Мария бросилась к Зотову, который, откинувшись на спинку кресла, правой рукой держался за сердце, а левой пытался открыть ящик стола.

— Там… Лекарство… — задыхаясь прошептал он Марии.

Мария рывком открыла стол, схватила пузырёк с каплями, начала свинчивать пробку.

— Капай прямо в рот, — прошептал Зотов, — сорок капель.

Мария начала лихорадочно трясти пузырьком над раскрытым ртом отца.

— Вызовите «Скорую», — закричала она Славику, — видите — с ним плохо!

— Не надо, — прохрипел Зотов, — сейчас пройдёт… у меня…это бывает… Там ещё таблетки… Бисапролол… Отломи половинку.

Мария, разбрасывая бумаги, быстро нашла в столе нужный пузырёк, разломила пополам таблетку, протянула отцу.

— Воды дай… — произнёс он слабым голосом.

Мария расплёскивая воду, быстро наполнила стакан из стоявшего на столе кувшина и протянула Зотову. Тот проглотил таблетку, запил водой и облегчённо откинулся на спинку кресла:

— Надо подождать. Сейчас пройдёт. Мне уже лучше, — всё еще слабым, но уже более бодрым голосом произнёс он и прикрыл глаза.

В томительном ожидании прошло несколько минут. Наконец Зотов глубоко вдохнул, открыл глаза и сказал нормальным голосом:

— Всё. Отпустило. Спасибо, Машенька.

— Точно всё? — недоверчиво переспросила Мария.

— Всё, всё, — успокоил отец, — это пароксизмальная тахикардия. Приспуп начинается и прекращается внезапно. А после приступа — нормальный человек. Не волнуйся. Давайте лучше с делами закончим, да и поеду-ка я домой. Да, Вячеслав Леонидович?

— А мы с Вами уже закончили, — ответил Славик, — я всё сказал. Встретимся через три дня. Или есть ещё вопросы?

— Есть. Дело в том, что э-э… Таких денег у меня нет. Часть денег я потратил. На учёбу Машеньки, на отдых, лечение за границей. Ну и так — по мелочи. Так что…

— Хорошо, проведём эти деньги как ежегодные бонусы. Остальное надо вернуть. Иначе… Мне-то безразлично, а Иван Сергеевич будет очень недоволен. А это, чревато, сами понимаете…

— Понимаю, — опустил голову Зотов, — завтра всё верну. Я могу идти?

— Да, конечно. И соберите, пожалуйста, на завтра Совет директоров, ознакомим их с произошедшими кадровыми перестановками. Ваше присутствие обязательно.

— Хорошо, — произнёс Зотов, — Машенька, оповести пожалуйста всех.

— Да, папа. Пойдём, я провожу тебя.

— Мария Олеговна, не могли бы Вы зайти потом ко мне? Надо обсудить некоторые вопросы к завтрашнему Совету.

— Хорошо, — сухо ответила Мария, выходя из кабинета.

Славик, оставшись один, скользнул за Грань. Второй сидел в кресле Председателя, положив ноги на стол. Ботинки у него были шикарные. На голове Второго красовалась великолепная ковбойская шляпа, в правой руке он держал стакан виски со льдом, а в левой — зажжённую сигару.

— Хэллоу, босс, — небрежно сказал он, — я, пожалуй, задержусь здесь. Нравится мне тута, — он отпил глоточек виски и причмокнул, — а Машенька — вообще…

— Станок купил? — прервал его Славик.

— Какой станок? — удивился Второй.

— Губу закатывать, — прорычал Славик, походя к нему, — и, вообще, марш с моего места!

В то же мгновение Второй оказался в таком же кресле, в той же позе, только с другого торца стола заседаний. С тем же стаканом виски и сигарой в руках:

— Мы ревнуем? — с невинным видом осведомился Второй, — таки смею Вам заметить, что не даст она Вам.

— Заткнись, — Славик швырнул в него эксклюзивным пресс-папье, которое исчезло в воздухе, не долетев до Второго пару метров.

— Будешь драться — всё Танюшке расскажу, — нагло заявил Второй.

— Ты, — Славик, собиравшийся что-то сказать, смешался от такого шантажа и не придумал ничего другого как рявкнуть:

— Верни вещь на место!

В тот же миг пресс-папье закачалось на своём месте посередине антикварного письменного прибора перед Славиком, и Второй, убрав ноги со стола, успокаивающе произнёс:

— Да не расстраивайся ты. Даст она нам, даст. Но не сразу. Учитывая изменившиеся обстоятельства…

— Второй, — угрожающе начал Славик.

— Извиняюсь, не нам. Тебе, конечно же, тебе…

— Ещё слово… — Славик набычился.

— Всё, всё, всё, — Второй стоял уже без сигары и виски, подняв руки, — сдаюсь. Молча сдаюсь, заметь, — затем, перестав дурачиться, произнёс, — что уж и пошутить нельзя?

Через мгновение Второй оказался сидящим рядом за столом и абсолютно серьёзным голосом спросил:

— Что делать будем?

— Что ты имеешь в виду? — спросил Славик, потихоньку успокаиваясь.

— То имею, что нельзя такие деньги без присмотра оставлять. Другого поставишь — и он воровать будет.

— Ну и как быть?

— Пришлого ставить нельзя. Тут уже все притёрлись друг к другу, сработались. А новенький начнёт тянуть одеяло на себя, расставляя везде своих людей, что вызовет конфликт интересов, компанию начнёт лихорадить. Либо его сожрут, что тоже на пользу не пойдёт. Ставить на компанию надо кого-то из местных, а над ним уже поставить своего человечка, который этого местного контролировать будет. Вот как-то так.

— Ну и кого из местных ты предлагаешь? — озадаченно спросил Славик, — мы же здесь никого не знаем.

— Ну, кое-кого ты уже знаешь, гы-гы-гы, — Второй начал нагло лыбиться.

— Ты на что намекаешь, паршивец ты этакий? — возмутился Славик.

— А чо? — уже серьёзно начал Второй, — работу она знает, всё руководство её знает. Да и папенька что-то дельное подскажет в случае чего.

— Он наподсказывает, — задумчиво протянул Славик.

— А чтоб этого не случилось, над ней надо поставить кого? — Второй поднял вверх указательный палец, — пра-авильно, твоего клона.

— Ты в своём уме? — возмутился Славик.

— В нашем, Славик, в нашем, — усмехнулся Второй, — я же твои мысли-то высказываю, просто ты их ещё не придумал. Я же всегда быстрее тебя соображаю.

— Ох, нарвёшься ты у меня когда-нибудь, — с угрозой пообещал Славик.

— На что? — невинно спросил Второй, мгновенно исчезающий со стула рядом и возникая в кресле у дальнего торца стола.

— На что? — Славик многообещающе заулыбался, — ты знаешь чем чревата инициатива?

— Слава, не надо, а? — заискивающе заговорил Второй, вновь оказавшись на соседнем стуле и заглядывая в глаза Славику, — я полезный, я много новых идей могу придумать. Ты подумай, не руби сплеча, как же ты без меня-то, а? А шучу я чтобы жизнь была веселее, чтоб настроение тебе поднять. Ну оставишь ты меня тут, и что? Тебе же скучно без меня будет! И опять же, — чувствуя что не тянет, Второй бабахнул из главного калибра, — с кем ты будешь в райские кущи по гуриям бегать, а? Ты ж там ни одну не знаешь, а я с ними со всеми — вась-вась, — вдохновенно врал Второй, — и вообще: ну что я тут буду делать, ты подумал?

— Подумал, — хитренько улыбнулся Славик, — да и Танюшке никто стучать не будет…

— Славик, — вскричал Второй, — да пошутил я, пошутил! Что я, сам на себя стучать буду, ты в своём уме?

— В нашем, Вторичный, в нашем.

— А чё ты дразнишься-то? — обиделся Второй, — я же твоё имя не перевираю.

— Ты мне душу переворачиваешь своими шуточками, понял? — рыкнул Славик.

— Понял, — покладисто ответил Второй, чувствуя, что гроза начинает стихать, — всё я понял, больше насчёт Машеньки шутить не буду. Давай опять дружить, а?

— Да иди ты, — досадливо махнул рукой Славик и Второй снова оказался в дальнем кресле.

— Уже ушёл, — облегчённо вздохнул он, — а вот Машенька, кажется, на подходе. Ты уж с ней поласковее, не обижай девочку ладно? Я ж её тоже люблю, — Второй исчез, а в его кресло прилетело тяжёлое пресс-папье.

Деликатно постучав, Мария вошла и остановилась возле двери:

— Вы хотели поговорить, Вячеслав Леонидович?

— Да, Мария Олеговна, проходите, присаживайтесь, — Славик жестом пригласил Марию к столу. Мария подошла и села на дальний от Славика стул.

— Слушаю Вас, Вячеслав Леонидович, — она открыла свой органайзер и приготовилась писать.

— Давайте пока без протокола, Мария Олеговна, — сказал Славик, — меня интересуют несколько вопросов. Первое: по поводу завтрашнего заседания Совета директоров. Я буду впервые на такой встрече и прошу Вас просветить меня по процедуре. Что там, как и так далее. Вы, кстати, оповестили причастных к этому?

— Да. Всех. Заседание начнётся в 10 утра в этом кабинете. Сначала выступит господин Зотов, представит Вас, ознакомит Совет с письмом господина Харитонова, информирует Совет об увольнении главного бухгалтера и начальника Службы Безопасности, затем зачитает Совету заявление о своей отставке и предоставит Вам слово. А Вы должны выступить с краткой программной речью. Потом вопросы и выступления членов Совета и, наконец, голосование, которое будет чисто формальным, так как Ваше слово будет решающим. Вкратце это всё, — закончила речь Мария.

— Понятно. Второе: — тут Славик немного замялся, а потом рубанул сплеча:

— Как Вы отнесётесь к тому, что я предложу Вашу кандидатуру на должность председателя Совета директоров? — Славик залюбовался как мило Мария открыла ротик от удивления:

— Но-о… Почему я?

— А почему нет? Вы же управленец по образованию?

— Ну-у… да. Я окончила Гарвард. Диплом МВА.

— А я о чём говорю? Вам и карты в руки.

— Но, почему я? — повторила Мария, — после того, что случилось с папой, э-э… господином Зотовым… — упавшим голосом закончила Мария и замолчала, уставившись в свой блокнот.

— Но Вы же не учавствовали в их финансовых махинациях, ведь так?

— Конечно нет, — гордо вскинулась Мария, а потом сникла, — вы конечно можете не верить…

— Почему — не верю? Я ж не Станиславский. Верю! Потому и предлагаю Вам эту должность. А что касается господина Зотова… Дети за отцов не отвечают, — закончил Славик.

— Я… Мне надо подумать… — растерянно произнесла Мария.

— Думайте. Пять минут хватит?

Мария молча кивнула и ненадолго задумалась. Потом опасливо гланула на Славика, и, помявшись и спросила:

— Скажите, Вячеслав Леонидович, а что будет входить в мои обязанности?

— Как это — что? — удивился Славик, — руководить компанией. На полном серьёзе. Чтоб всё работало и прибыль шла. Всё.

— Всё? — переспросила Мария, — а… какие-то дополнительные… обязанности предусматриваются?

— Какие? — не сразу врубился Славик.

— Ну-у… обязанности… личного характера?

— Ах во-от Вы о чём, — протянул Славик, — конечно предусматриваются, — и увидев как, гневно сверкнув глазами, вскинулась Мария, быстро сказал:

— Первое: не приставать ко мне, и второе: не предлагать жениться.

— «Господи как же хочется поцеловать эти губки,» — подумал Славик, любуясь как Мария, приоткрыв рот, пытается придумать достойный ответ и не находит слов от возмущения.

— Мария Олеговна, — пришёл он к ней на помощь, — это шутка. Не задавайте дурацких вопросов, не получите дурацких ответов. У меня принцип: не гуляй где живёшь, и не живи где гуляешь. Ваш папА на этом и погорел. В бизнесе не бывает ни друзей, ни родственников. Поэтому: все личные дела — только за пределами этого здания. Есть ещё вопросы?

— Вопросов нет, — ответила Мария.

— Если вопросов больше нет, то какой будет Ваш положительный ответ?

— Я согласна.

— Вот и хорошо. Значит, первое: подыщите где-нибудь в этом здании постоянный кабинет для меня и прикажите обставить его всем, необходимым для работы.

И второе: приготовьте, пожалуйста, к завтрашнему заседанию проект постановления согласно изменившейся обстановке в компании. И добавьте всё, что там ещё надо, Вам виднее. Утречком перед Советом мне надо будет с ним ознакомиться. Я появлюсь в 9 утра. Хорошо?

— Хорошо, Вячеслав Леонидович. В 9 утра проект постановления будет у Вас на столе.

— Спасибо, Мария. До завтра.

— До завтра, Вячеслав Леонидович.

Мария закрыла органайзер, встала и пошла к выходу. Славик ещё раз залюбовался её походкой.

— Хороша-а… — голос Второго над ухом. Славик оглянулся. Второй стоял рядом, положив руку на спинку кресла и пожирал глазами исчезающую в дверях Марию.

— Ты опять за своё? — возмутился Славик.

— Да чо ты сразу? — начал оправдываться Второй, — я просто восхищаюсь. Это ж не запрещено. Что мне — и посмотреть нельзя? Чем я хуже тебя-то?

— Ты! — начал было Славик и замолчал, не зная что сказать.

— Вот видишь? — назидательно произнёс Второй и резко сменил тему:

— Я чё пришёл-то: ты зачем Красный Шар полковнику оставил? Или забыл второпях? Так я слетаю, заберу…

— Ничего я не забыл. Малыш велел спрятать его подальше и не трогать.

— Почему? — удивился Второй.

— Чем-то пугает этот Шар Малыша. Боится он его.

— Малыш — и боится?! Ты в своём уме? Чем он может пугать Малыша? — Второй удивился ещё больше.

— Так прямо он не сказал. И сам точно не знает. Не забывай: это всё же Малыш. Он ещё только растёт и знает не всё. Знает только, что непростой это шар. Что-то там страшное. Знаешь, как детей в сказках пугают: типа смерть Кощеева в том яйце. И что это за «Кощей», и что в этом яйце — Малыш не знает. Но если этот «Кощей» наш Красный Шар учует, то обязательно за ним явится. А Малыш к этой встрече не готов пока. Потому я и решил спрятать этот шарик на другой планете и на полтора миллиона лет назад. Да и «дипломат» его экранирует. Вот как-то так.

— Да-а, дела…

— Ну, будем надеяться, что Бог не выдаст, а свинья не съест. Пока Малыш подрастает. А наша задача — помогать ему расти.

— Так а эти, «юрисконсульты», они же шарик-то доставали. Чего ж никто не появился? — не унимался Второй.

— А я знаю?

— Надо бы нам навестить этого полковника, да побеседовать с ним конкретно по этому поводу. Как думаешь? — Второй вопросительно взглянул на Славика.

— Надо. Вот здесь разберёмся со всеми делами, да слетаем к ним. Им же, в нынешних условиях, много чего теперь надо будет, там даже туалетной бумаги нет. Вот и махнёмся на информацию. Теперь-то полковник, наверняка, поразговорчивее будет.

— Там увидим, — Второй задумался, а потом спросил:

— Слушай, Славик, а зачем нам эта морока с полковником? Малыш ведь может проследить всю историю и с полковником, и с этим шаром, так мы всё и узнаем.

— Не может он с этим шаром работать, я же объяснял почему.

— Тогда — да, надо ехать к полковнику…, - Второй помолчал, а потом выдал:

— Слушай, Славик, я вот эти наши с тобой предыдущие разборки проанализировал и, знаешь чего, подумал?

— Чего?

— А ведь это абстинентный синдром у нас, Славик. Последствия отравления той хернёй под Хайфой. Пора нам в райские кущи наведаться.

— Да ну тебя…, - возмутился было Славик, а потом задумался, прислушиваясь к своим мыслям.

— Дошло? — сочествующе спросил Второй, — вот такие дела. Так что собирайся, Первый, поедем, — и, увидев, что Славик собирается возразить, припечатал, — Надо, Славик, надо!

…Но сегодня этим планам не суждено было сбыться. В коридоре послышались беготня, крики, шум. Заверещала система пожарной сигнализации. Славик поспешил на выход. В коридоре явно пахло гарью, в дальнем конце коридора со стороны выхода на лестницу под потолком тянулись языки белого дыма. Где-то вдалеке послышались сирены пожарных автомобилей.

— Что случилось? — спросил Славик пробегавшего по коридору охранника.

— Бухгалтерия горит! — крикнул тот на бегу, — эвакуируйтесь через ту лестницу, — махнул он рукой в противоположный конец коридора.

Славик поспешил на выход. На первом этаже дыма было намного больше, из дальней двери в конце коридора вырывались языки пламени, бегали охранники с огнетушителями, оффисные торопились выбежать из здания, визжали женщины, кто-то разматывал шланги системы пожаротушения; и всё это неуправляемое, как всегда, столпотворение подстёгивал вой сирен подъехавших пожарных машин.

Пожарники действовали профессионально, бесстрашно лезли прямо в огонь, поливая всё струями воды из брандспойтов, и пожар быстро потушили.

Бухгалтерия после пожара представляла из себя печальное зрелище: обгоревшая мебель, покуроченная оргтехника, разбросанные по всему полу бумаги, разбитые стеклопакеты. И всё это залито тоннами воды. Смежный кабинет главбуха выгорел дотла. Одно радовало: пострадавших не было. Проведённое капитаном пожарной охраны по горячим следам предварительное расследование показало: пожар начался в кабинете главного бухгалтера, которая незадолго до этого уехала домой, отпустив перед этим всех бухгалтеров и экономистов по домам, тем более, что до конца рабочего дня оставалось каких-то пятнадцать минут. Славик попросил Марию срочно вызвать главбуха на работу, а сам поднялся в кабинет председателя.

…Мария появилась через сорок минут:

— Вячеслав Леонидович, Анну Ивановну нигде не могут найти, на телефонные звонки она не отвечает.

— Домой к ней посылали кого-нибудь?

— Да. Квартира заперта, никто не открывает, консъерж говорит, что с работы она не приезжала. Ездили на дачу, там её тоже нет. Машины в её гараже также нет.

— Всё страньше и страньше, — задумчиво проговорил Славик, — хорошо Мария Олеговна, спасибо. Я сам займусь этим вопросом. А Вы занимайтесь текущими делами. Встретимся завтра перед заседанием Совета.

Мария вышла.

Славик скользнул за Грань. Второй сидел за столом и курил.

— Что скажешь? — спросил Славик.

— Что скажу? У бабы совсем крышу снесло от жадности. Устроила пожар для уничтожения всей двойной бухгалтерии, выгребла остатки чёрного нала из кассы и сделала ноги. Перед этим заехала на дачу, прихватила свою кубышку. Решительная женщина, наша Анна Ивановна.

— И куда она лыжи навострила?

— Рванула на своём «Лексусе» по трассе Красноярск — Новосибирск. К утру рассчитывала быть там. В Новосибирске или Томске планировала сесть на самолёт, а там ищи-свищи её. В здешний аэропорт соваться не рискнула.

— Почему ты сказал «планировала?»

— Накладочка вышла на трассе. Не вписалась в поворот. Пыталась уйти на большой скорости от полицейской машины.

— Что с ней?

— Ничего. «Лексус» — машина надёжная.

— Где она сейчас?

— В настоящий момент её пытаются разложить на травке двое лжеполицейских.

— Как разложить? Зачем?

— Чтобы трахнуть, разумеется. А потом ограбить. Она пока отбивается.

— И ты молчишь?!

— Я не молчу. Мы успеем.

— Поехали!

 

2

Двадцать минут назад.

…Анна Ивановна гнала свой джип на предельной скорости. Сзади, метрах в пятидесяти маячила полицейская машина, сверкая синими-красными огнями и завывая сиреной. Пять минут назад они пытались остановить Анну на дороге. Но, Анна, памятуя об участившихся последнее время нападениях на фуры и дорогие иномарки на этой трассе, останавливаться не стала. Да и как тут останавливаться? А если это даже и менты? Обыщут багажник, откроют чемоданы, а там…! Нет, лучше об этом не думать.

— Врёшь, не возьмёшь, — рычала Анна, изо всех сил вдавливая в пол педаль газа.

Две минуты назад она свернула с трассы на эту дорогу. Через пару километров будет поворот, а там развилка, после которой будет нужная Анне просёлочная дорога, раздолбанная до такой степени, что ментовский седан застрянет там в первой же луже, а вот Анна на джипе спокойно уйдёт.

— Надо продержаться ещё немного, — лихорадочно думала Анна Ивановна, намертво вцепившись в руль автомобиля, — тут ехать-то всего-ничего. Только бы стрелять не начали. Тогда вырвусь. До кордона доберусь, а там Сашка выручит. Меня на заимку отведёт, а машину спрячет так, что ни один мент не найдёт. В здешней тайге танковую дивизию спрятать можно, а не только джип.

… Сашка был одноклассником Анны Ивановны и любил её с шестого класса. Работал он лесником и одиноким бирюком безвылазно жил на дальнем таёжном кордоне. В трудные для себя дни Анна ездила на этот кордон отдохнуть в тишине и набраться душевных сил. Сашка принимал её всегда, молча ухаживал за ней, готовил еду, топил баньку и даже стирал грязные вещи, когда Анна приезжала надолго. Анна его не любила и Сашка это знал, но эти её приезды были для Сашки единственным праздником в жизни. Иногда, под настроение, Анна спала с ним. В такие дни Сашка просто боготворил её и несколько дней буквально светился от счастья. Он готов был для Аннушки на всё. Он обязательно выручит.

…Но, видимо, сегодня был не её день. Анна уже проскочила мост через небольшую речушку и начала брать поворот как правое заднее колесо «Лексуса» попало в небольшую, всего-то с ладонь размером выбоину. Надёжная импортная резина, на этой бешеной скорости из последних сил цеплявшаяся за российский асфальт, на мгновение потеряла контакт с дорогой и машину повело. Анна, пытаясь выйти из заноса, чуть довернула руль вправо, колёса прихватили обочину и тут всё полетело кувырком. Джип завалился вправо и полетел под откос. Несколько раз перевернувшись через борта и крышу, машина встала на колёса посреди луга и застыла. Анну спасли ремни и сработавшие подушки безопасности.

Когда ошеломлённая Анна выбралась из машины, то первое, что она услышала, это было:

— Ну что, блядь, набегалась? Иди сюд-да!

Анна оглянулась на голос. На откосе стояла ментовская машина и двое полицейских смотрела на неё с высоты поигрывая резиновыми дубинками.

— Щас! — крикнула Анна, подошла к открывшейся на последнем кувырке двери багажника, схватила оба чемодана и бросилась бежать к спасительному лесу, до опушки которого было всего какие-то полсотни метров.

Полицейские переглянулись и бросились следом. Анна бежала так, как не бегала никогда в жизни, надрывая мышцы и связки, подстёгнутая бешеным выбросом адреналина и неудержимой яростью борьбы за спасение.

Они догнали её в каких-то десяти метрах от опушки такого близкого уже леса. Она бы ушла, но брошенная в ноги резиновая дубинка сделала своё дело. Анна споткнулась о дубинку, из последних сил попыталась удержаться на ногах, но чемоданы потащили её вперёд и она грохнулась на траву всем телом. Один из чемоданов при падении раскрылся и пачки долларов посыпались наружу.

— Оба-на, Вован, — довольно заорал полицейский, подбежавший первым, — а рыбка-то с икрой оказалась! У нас сегодня день получки!

— Не дам! — взбеленилась Анна, — моё! — Она вскочила на колени около чемодана и начала запихивать в него высыпавшиеся пачки долларов.

— Так, так, так, — заговорил, подошедший неторопливо второй полицейский, — а что это у нас тут за богатенький Буратинка? И что это мы так усиленно прячем? Нехорошо. Разве мы не знаем, что Господь велел делиться? Ведь стяжательство — тяжкий грех. Отпустим гражданке грехи, а, Толян? Посмотри-ка, кстати, что это у нас во втором чемоданчике?

Первый полицейский наклонился и взялся за ручку нераскрывшегося чемодана.

— Не трожь! — Анна дикой кошкой бросилась на него, целясь ногтями в глаза. Тот еле успел отвернуть голову, но на щеке остались глубокие сразу наполнившиеся кровью царапины.

— Ах ты с-сука! — Толян схватился за щеку, увидел кровь на руке и озверел. Он пнул вдогонку провалившуюся вперёд Анну по ноге, но та, не чувствуя боли, развернулась и вновь бросилась на врага. Она визжала, била, царапалась и кусала противника пока удар дубинки по почкам не свалил её на землю.

Анна лежала на траве и задыхалась от боли, второй полицейский нанёсший коварный удар стоял над ней и, усмехаясь, спрашивал:

— Ну что? Успокоилась, или ещё добавить? Так чтобы кровью ссала пару месяцев?

— Вован, ты на хера товар портишь? — спросил второй гад, — я бы и так справился.

— А ей теперь уже всё равно, — спокойно ответил Вован.

— Нет, не всё равно, — прижимая носовой платок к поцарапанной щеке, ответил Толян, — она же подмахивать не сможет.

— Нам и так сойдёт, а в бордель её уже не продашь, — рассудительно заметил Вован, — деньги-то вишь какие? Ещё трёкнет кому-нибудь — делиться придётся. Оно нам надо?

— Ну-у, да… — протянул Толян, — и что ты предлагаешь?

— Что, что? Мочить надо. Сначала оприходуем её по очереди, бабца, вишь, какая аппетитная, а потом дадим наркозу по тыкве, в «Лексус» закинем, да палево устроим. Сгорит вместе с машиной и все дела. «Лекса» вся битая, стойки поехали, задорого не продадим. А так — отмазка клёвая. Типа: бикса скорость превысила, под откос улетела и сгорела. Закроют за отсутствием, и все дела, — авторитетно заявил Вован.

— Тики-так. Тогда поторапливаться надо. Как бы мусора не понаехали.

— Да какие тут мусора? Я эту дорогу знаю. Мы тут как-то раз фуру потрошили. Это ж просёлок. Тут теперь до утра никого не будет.

— Тогда чего базарим? Пора, как в кино говорят, приступать к разврату. Чур, я — первый, — забил вопрос Толян.

— Да не проблема. В качестве компенсации, как пострадавшему, хе-хе. Но, тогда тебе и казачить. Одну только джинсу сдирать запаришься. А мне после тебя, как французы говорят, булочка с кремом достанется. Гы-гы-гы, — заржал Вован.

— Слышь, пехота, — отдышавшаяся Анна, морщась от боли, попыталась сесть, — вы рамсы попутали. За меня отвечать придётся, авторитетные люди с вас спросят.

— А как они об этом узнают? — Толян подошёл, взял её за шиворот, легко поднял на ноги и спросил, — сама разденешься или как?

В ответ Анна с размаха закатила бандиту оплеуху и попыталась вырваться, закрутившись волчком. Но Толян этот приём знал и просто подставил кулак. Анна наткнулась на него лицом, слегка опешила, а потом снова ринулась в бой. Теперь она понимала, что сражалается уже не за деньги, а за жизнь, это придало ей сил. Она молотила Толяна кулаками, ногами, локтями и даже головой. Наконец Толяну это надоело и он просто взял её на удушающий захват и крикнул Вовану:

— Что стоишь? Помогай! Видишь — бешеная попалась.

Вован, несмотря на то что Анна продолжала брыкаться и лягаться, со смешками и сноровкой содрал с Анны джинсы вместе с трусами, затем рванул декольте блузки так, что пуговицы полетели в разные стороны. Бюстгалтера на Аннушке не было и Вован схватил её груди, больно сжав лапищами.

— Э. Э. Не замай, — закричал Толян, — я первый, — он отпустил полузадохнувшуюся Анну и она без сил упала на землю. Вован с Толяном во все глаза пялились на шикарное тело. Толян начал расстёгивать форменные брюки.

— Господа, вам не кажется, что дама не желает с вами общаться? — раздался спокойный голос сзади. Бандиты быстро обернулись.

Славик, одетый в чёрный плащ, стоял, поставив одну ногу на чемодан с долларами, держал в левой руке бокал с коньяком, правой курил сигару и ловко пускал кольца табачного дыма.

— Толян, это что за фраер? — удивлённо спросил Вован, не спуская глаз с неизвестно откуда появившегося франта.

— Эй, ты кто? — спросил Толян, застёгивая брюки и делая шаг в направлении Славика. Вован сместился за спину Толяна и расстегнул кобуру пистолета.

— Я — твой ужас, летящий на крыльях ночи, — ответил Славик, — мультик про меня смотрел?

— Какой мультик, ты какую траву куришь? — удивился Толян.

Вован уже вытащил из кобуры пистолет, направил в сторону Славика и крикнул:

— Я!

Толян камнем упал на руки, а Вован, целясь в Славика, заорал:

— Стоять! Руки за голову! Работает спецназ!

Толян в это время по крабьи боком отбежал в сторону, вскочил, тоже достал пистолет, направив его на Славика и с понтом сказал:

— Ну чо, фраер? Чё ты там базарил? Это я — твой ужас, ты понял, нет?

Славик резко распахнул плащ и пистолеты бандитов загремели в два ствола. Славик спокойно стоял под пулями и укоризненно смотрел на лжеполицейских. Первым заподозрил неладное Вован и начал поворачивать ствол в сторону Анны. Славик тут же оказался позади него и ударил Вована ребром ладони по шее. Бандит рухнул как подкошенный. В следующее мгновение Славик повторил этот же фокус с Толяном. Наступившую после этого тишину нарушало только тяжёлое дыхание сидящей на земле Анны. Она во все глаза смотрела на Славика и не могла поверить в происходящее.

— Ты кто? — просипела она, держась одной рукой за горло, а второй опираясь о землю.

— Анна Ивановна, мы же с Вами знакомы, — улыбнулся Славик. — Я — доверенное лицо господина Харитонова. Вы меня уже забыли? А я о Вас помню. Узнал о Ваших временных трудностях и решил помочь. Люди должны помогать друг другу, ведь правда?

— Ты откуда взялся? — откашлявшись, спросила Анна.

— Да вот проезжал мимо, — показал Славик на стоящий на обочине «Бентли», вижу — Вас грабят эти подонки. Дай, думаю, помогу нашему главбуху. Вы же эти денежки, — Славик кивнул на чемоданы с долларами, — нам везли? Вернуть взятый ранее кредит, ведь так?

Вопрос о деньгах привёл Анну Ивановну в чувство.

— Нет! Это мои деньги! — прохрипела она.

— Анна, — укоризненно сказал Славик, — но ты же их украла.

— Я не украла, — возразила Анна, — я их заработала. Вот этим горбом, — она стукнула себя ладонью по загривку. Её шикарные груди при этом эротично качнулись из стороны в сторону. Славик старался не смотреть на них, — и вот этой головой, — продолжала Анна Ивановна, показав указательным пальцем на свой лоб, — никто этого не сможет, а я смогла! И ни один ревизор не придерётся!

— Тогда почему ты побежала? Если всё чисто?

Анна опустила глаза, подтянула ноги к груди, обхватила их руками и попросила:

— Отпусти…те меня. Пожалуйста.

— Аня, ты украла у людей деньги, — повторил Славик, — надо вернуть.

— Сейчас все воруют, — убеждённо заговорила Анна, — и никто ничего не возвращает. Сумел украсть чисто, значит это твоё! Не последнее же взяла. У них этих денег как грязи.

— Анечка, но это же нечестно. Так же нельзя.

— Нельзя?! — Анна попыталась вскочить, но сил ещё не было, она не устояла и опустилась на колени, — нам нельзя!? А им можно!? — Анна уже кричала во весь голос, размахивая руками:

— А нам что можно!? Жить в нищете!? Ты откуда взялся, такой чистенький?! Ты жил в нищете!? В коммунальной комнатушке вместе с отчимом — алкашом и забитой матерью, которая пахала на двух работах чтобы накормить семью и кое-как купить хоть одну обновку в год на всю семью?! Ты ходил в школу в поношенном платье, дырявых трусах и стоптанных туфлях, доставшихся тебе от старшей сестры!? А ты стоял на танцах в углу и тебя никто не приглашал, потому что на тебе было перешитое мамино платье и дешёвые сандалии?! А если кто и шёл провожать тебя после танцев, то сразу лез под юбку, потому, что ты нищета и заступиться за тебя некому?! Не отчиму же алкашу!? А тебе приходилось отбиваться в кровь от кодлы малолеток, подстерегающих тебя, идущую одну после танцев, чтобы затащить в кусты и щупать за все места, которые они захотят!? А ты смотрел потом на слёзы мамы, пытающейся за ночь ушить платье, которое ты порвала, вырвавшись их рук этой кодлы!? А ты сидел один в холодной общаге долгими голодными вечерами и зубрил финансы и бухучёт, когда твои соседки по комнате убегали на свидания с лучшими парнями на курсе!? Ты выслушивал при собеседованиях гнусные предложения от всякой мрази, сидящей в кадрах!? Ты ложился в постель к старым пердунам, которые уже ничего не могут, лишь только лапать тебя холодными липкими руками!? И это лишь для того, чтобы они поставили на освободившуюся должность тебя, а не тупицу, у которой есть деньги на взятку!? А ты сможешь так выстроить систему проводок, что ни одна ревизия или налоговая не сможет придраться!? А ты можешь вытащить компанию из жопы, в которую загнала её предыдущая главбух, сможешь отбиться в налоговой от безумных штрафов!? Сможешь!? А я — могу!

И я должна жить в нищете после всего этого?! Должна?!

Выкрикнув последнее слово, Анна замолчала и пытливо смотрела в глаза Славика надеясь найти в них что-то нужное только ей одной. Славик молчал. И тогда Анна Ивановна сникла, опустила руки и заплакала. Она закрыла глаза, а слёзы текли по её щекам, капали на роскошную грудь и дальше на испачканные землёй бёдра, стекая по ним на землю, оставляя дорожки на грязной коже..

— Отпусти меня, — попросила она, не открывая глаз, — я сделаю всё что ты захочешь. Я же вижу как ты на меня смотришь. Хочешь, обслужу тебя по экстра классу? Я всё сделаю, только отпусти, — последние слова Анна уже шептала.

Славик подошёл, присел перед ней и сказал:

— Аня… Ты можешь взять эти деньги. Они твои. Только отпустить тебя… Я не могу.

— Почему? — Анна открыла глаза и непонимающе смотрела на Славика.

— Ты теперь знаешь слишком много. Такого, чего не должен знать никто.

— Я никому… — начала Анна, но Славик жестом остановил её:

— Подожди. Допустим, я отпущу тебя. И что ты будешь делать?

— Уеду. Далеко-далеко. В тёплые края.

— И что ты там будешь делать?

— Жить.

— Как?

— Просто жить. Сама по себе.

— Я не о том. Вот у тебя есть свобода, много денег. Как ты будешь жить дальше? Чего ты хочешь от жизни?

— Ну-у… — Анна замолчала. Потом вздохнула и сказала:

— Простого бабского счастья. Чтоб любимый человек рядом, дом, дети…

— Дом ты купишь. А всё остальное?

На лицо Анны как будто тень набежала.

— Вот видишь? А я тебе предлагаю и всё остальное тоже. Ты ведь Седова любишь?

— Откуда Вы знаете? — вскинулась Анна.

— Оттуда. Я всё знаю. Ну, так, — как?

— Люблю, — грустно ответила Анна.

— Поедешь к нему?

— А я нужна ему? Он никогда…

— Нужна, — перебил её Славик, — знала бы ты как он на тебя смотрит, когда никто не видит.

— Поехали, — решительно сказала Анна, вставая.

— Ань, — сказал Славик извиняющимся тоном, — может, всё-таки умоешься, оденешься?

— Ой, — Анна зарделась и попыталась прикрыться руками.

— Так, — скомандовал Славик, ты иди вон в речке искупнись пока, а я твой чемодан с одеждой принесу из машины, да с этими разберусь, — показал он на валяющихся лжеполицейских.

Анна повернулась и побежала к речке смешно размахивая руками, а Славик смотрел ей вслед до тех пор, пока она не плюхнулась в воду.

Потом Славик сходил к её машине, взял сумку с вещами Анны, вернулся, подобрал её джинсы и кроссовки. Затем отнёс всё это на речку и оставил на берегу напротив купающейся Анны Ивановны.

Вернувшись на место, Славик громко сказал голосом Глеба Жеглова:

— Граждане бандиты, хорош приворяться бессознательными, я вас насквозь вижу. Иначе приму оздоровительные меры, которые вам не понравятся.

Толян и Вован зашевелились, сели каждый где лежал и угрюмо уставились на Славика.

— Ну что, Вова, — обратился Славик к тому, что постарше, — рассказывай.

— Чё рассказывать-то?

— Всё рассказывай: кто заказал, что велели, как дело было.

— А ты чо — следак?

— Не хами, Вова, а то я тебя накажу. Тебе это не понравится, зуб даю.

— Да никто не заказывал. Просто увидели «Лексу» нулёвую, решили себе взять, — мрачно ответил Вован.

— А ты что скажешь, Толик? Но, учти от твоего ответа зависит как ты дальше будешь жить.

— Да чё тут бодягу разводить, всё так и было, бугор.

— Ладно, ты где сидел-то?

— Магадан, Екатеринбург, а тебе зачем?

— Не мне, а тебе. Сейчас узнаешь, — и обратился к другому, — а ты Вова?

— Там же, да ещё в Мордовии.

— Ну что ж… По совокупности всех ваших дел… В Магадане вы замёрзнете в первую же зиму. На Урал поедете, там потеплее будет.

— Шо за наезды, начальник? Чё мы там забыли? — начал возникать Вован.

— Вова, не быкуй. В репу захотел? Вы человека ограбили и убийство планировали. Мало?

— Ничо мы не планировали. Пошутили мы.

— А в меня шмаляли тоже в шутку? — невинно поинтересовался Славик.

Вован отвернулся и сердито засопел.

— Ладно, граждане бандиты. Слушайте приговор: за ограбление, попытку изнасилования и покушение на убийство вы приговариваетесь к пожизненному ограничению свободы. Поедете на вечное поселение под Невьянск. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит, исполняется немедленно. Собирайтесь.

— Да ты чо, начальник! Не по закону! Суда требуем! — заголосили подельники.

— А грабили и насиловали вы по закону? Или по суду? Что молчите?

— Подождите, Вячеслав Леонидович. Я им хочу пару слов сказать, — оказывается Анна Ивановна уже пришла и молча наблюдала происходящее.

— Хорошо, Анна. У вас три минуты, — разрешил Славик.

— Я быстрее управлюсь, — усмехнулась Анна Ивановна и подошла к Толяну:

— Ты первый, говоришь? — хищно улыбнулась она, — пидор гнойный…

— Ты чо, шалава?… — перебивший её, Толян не договорил, так как получил смачный пинок по яйцам и, скрючившись медленно опустился на траву.

Анна бросилась к Вовану. Тот успел прикрыть своё достоинство руками и получил хорошего пинка под колено. Рухнув на землю, Вован схлопотал удар ногой по зубам.

— Петухи драные, — орала вошедшая в раж Анна и пинала Вована по почкам, — ты у меня сам, козёл, кровью ссать будешь! Я говорила, что за меня ответишь, с-сука!

— Аня, Аня, успокойся, — Славик начал оттаскивать её от бандита, — ты же убьёшь их.

— Хер с ними, земля чище будет!

— Анна Ивановна, что за выражения, — Славик уже оттеснил её на безопасное для Вована расстояние и пытался отвлечь бушующую Анну, — это же неприлично для интеллигентной женщины. Этот жаргон так дурно Вас характеризует.

— Ничего не дурно! На зоне все так говорят!

— Но вы же не были на зоне.

— Ещё как была! — выкрикнула Анна Ивановна и осеклась, поняв, что ляпнула лишнее.

— Пойдёмте к машине, Анна Ивановна, — Славик взял её под руку, — я Вас провожу. Давайте Вашу сумку.

Анна отдала ему сумку, он закинул её на плечо, взял чемоданы с деньгами и они неторопливо зашагали через луг к «Лексусу».

Анна Ивановна несколько раз искоса взглянула на молчавшего Славика и, наконец, не выдержала:

— Осуждаешь?

— Да нет. Жизнь — сложная штука, — раздумчиво ответил Славик, — просто в Вашем личном деле этот факт не отмечен, вот я и удивился.

— Фамилию поменяла, — сказала Анна, — как с зоны откинулась, так сразу и поменяла. Иначе нигде на работу не брали.

— …Молодая была, глупая, — начала рассказывать Анна, хотя Славик и не просил об этом, — три года дали за превышение пределов необходимой обороны. У того козла папочка из начальников оказался. Вот судья и прогнулся. Оказывается попытки изнасилования не было, а превышение пределов обороны было. А на зоне я с хорошей женщиной познакомилась, она и подсказала как написать апелляцию. Судимость сняли, но, пока суд да дело, целый год от звонка до звонка… И ты знаешь, я ни о чём не жалею. Если б знала, всё равно бы тому козлу все яйца испинала…

— Суровая ты женщина, Анна Ивановна, самого дорогого для мужчины лишить могла.

— Так и он меня самого дорогого лишить хотел…

— М-да… Ну вот, мы и пришли, — как ни в чём не бывало сказал Славик и поставил чемоданы на землю, — да-а хорошо ты покувыркалась, — покачал он головой, осматривая машину.

— Отремонтировать-то можно? — озабоченно спросила Анна.

— Да чего тут ремонтировать-то, — Славик, рисуясь, щёлкнул пальцами. Машина стала как новенькая. Анна глазищами по семь копеек посмотрела на «Лексус», потом на Славика, потом опять на свой автомобиль:

— Что это было?

— Ремонт заказывали? Получите. Магарыч извольте.

Анна подозрительно взглянула на Славика.

— Успокойтесь, Анна Ивановна. Шутка. Садитесь в машину, сейчас поедем, — Славик начал укладывать в багажник чемоданы с деньгами и Аннушкин баул с вещами. Потом, пиная колёса, обошёл автомобиль вокруг и уселся на пассажирское сиденье. Анна сидела за рулём и явно нервничала.

— Ну что, поехали, — скомандовал Славик.

— Я тут не вьеду, — ответила Анна, — откос крутой.

— А, ну да, — Славик опять щёлкнул пальцами и машина с ними оказались на зелёной лужайке перед дверью в кабинет начальника службы безопасности Седова Н.И. Об этом сообщала бронзовая табличка на двери. Глаза у Анны увеличились до размера восьми копеек. И это она ещё не видела как вместе с ними с места происшествия исчезли бандиты и полицейская машина.

— Это что? — изумилась Анна, — где это мы?

— А это, как Вы и хотели, далеко-далеко и тёплые края. Эт-то Дордонь, юго-западная Франция, долина реки Везер, понимаешь, — Славик непроизвольно опять рисовался перед красивой женщиной. Ну вот был у него такой недостаток, куда денешься? Не могла оставлять его безразличным женская красота.

— А — а, это? — Анна показала пальчиком на дверь перед капотом.

— А это служебный кабинет Вашего жениха, Анна Ивановна, — Славик уже взял себя в руки, — а вот и он, кстати, собственной персоной.

Дверь перед машиной открылась и на пороге во всей красе предстал господин Седов в трусах и майке защитного цвета. Хмурое выражение его физиономии сначала сменилось на удивлённо-недоуменное, а затем лицо озарила радостно-обалделая улыбка. Славик взглянул на Анну. Она неотрывно смотрела в глаза Седова и левой рукой лихорадочно шарила по дверке автомобиля, пытаясь открыть её, и никак не могла найти ручку. Славик протянул руку и открыл дверцу. Анна выскочила наружу и бросилась на шею Седову, осыпая его поцелуями. А Седов стоял как истукан с блаженной улыбкой на лице, только крепко прижал Анну к себе мускулистыми руками. Славик отвернулся, чтобы не смущать влюблённых, но выходить наружу не стал, боясь спугнуть их счастье.

… Полковник Плахин, прикрыв глаза лежал на речном песочке в одних трусах камуфляжной расцветки и лениво размышлял. Ласковое солнышко южной Франции нагревало тело, а лёгкий ветерок с реки приятно охлаждал. Давненько он так не отдыхал, подумал полковник. Всё дела, дела… А здесь всё дышало покоем и умиротворением. Нет, вообще-то, полковник и здесь был по делу — несколько самодельных удочек-донок торчали в песке вдоль берега, обед же никто не отменял. Но это было просто сочетание приятного с полезным.

Это место на берегу речки Плахин полюбил сразу, ещё с первой рыбалки, и считал его своим. Здесь особенно хорошо думалось в одиночестве. Седов-то рыбалку не очень жаловал. Поэтому они с полковником разделили обязанности по добыванию хлеба насущного: Плахин рыбачил, а Седов занимался охотой. Патроны в пистолетах они берегли на всякий пожарный случай, поэтому Седов охотился используя силки собственной конструкции. Шторы в его кабинете были из синтетики, их распустили на нитки, часть которых пошла на изготовление силков и петель на дичь и птицу, часть забрал себе Плахин и сплёл из нитей прочную леску для удочек да пару тетив для луков. Остальное собирались пустить на рыболовную сеть, но до неё пока руки не дошли. Честно говоря, они с Седовым не очень-то и торопились, голодная смерть им не грозила, потому что курсы выживания в их учебке вели асы своего дела. Да и места здесь были просто райские: дичь непуганая, рыба сама в руки лезла, стоило только в воду войти. А уж природа, климат… Короче — живи и радуйся. Конечно, комфорт был не тот, но они люди к полевым условиям привычные. Да и комфорт — дело наживное, руки тем концом вставлены, обустроимся. Напрягало другое.

С бабами здесь было никак. От слова совсем. Информацию Везунчика они приняли к сведению и, осмотревшись вокруг и кое-как обустроившись, на третий день пребывания в здешнем мире полковник с приятелем сходили в те пещеры. Да-а… Неудачно получилось. Нет, кроманьонцы-то там были, но вот бабы у них… Смех сквозь слёзы. Умом-то полковник понимал, что он оценивал их с точки зрения человека двадцать первого века, но представить их в своей постели… Он был к этому не готов. Может быть это только пока? Подождём — увидим. Правда было там несколько молоденьких самочек на троечку. Но вот именно молоденьких. До педофильства сослуживцам опускаться не позволяло воспитание. Местые-то, похоже, начинали их пользовать примерно как раз с этого возраста, потому что одна из девчонок чуть постарше остальных была явно беременна.

Кроманьонцы встретили их насторожённо, рычали в их сторону и бросали грозные взгляды. А когда увидели как пришлые рассматривают их женщин, бросились на попаданцев с копьями наперевес. Пришлось самому здоровому из них прострелить ляжку. После этого они подуспокоились, но встали с копьями намертво у входа в пещеру, в которой мгновенно спрятались все самки. Пришлось уходить. А пару дней спустя, когда Плахин и Седов с подарками пришли мириться, пещеры оказались пустыми. Кроманьонцы ушли. И сейчас полковник вспоминал как на Кавказе воровали невест, чтобы применить опыт горцев для решения своих матримониальных планов.

От этих нерадостных мыслей Плахина отвлекли звуки шагов по песку. Полковник приоткрыл один глаз, увидел Славика и спросил:

— Закурить есть?

Славик сел рядом, прянул страдальцу пачку Treasurer Gold и зажигалку Ronson.

Полковник сел, покрутил в руках зажигалку с сигаретами, угрюмо произнёс:

— Богато живёшь…

— Дарю, — ответил Славик.

Плахин криво усмехнулся и ничего не ответил. Достал сигарету, прикурил и с выражением блаженства на лице начал медленно курить, глубоко затягиваясь:

— Три дня без курева, — сказал он, выкурив сигарету до фильтра, — ты чего пришёл?

— Полковник, я Вам такую шикарную планету подарил, а Вы хамите. Не совестно?

Плахин молчал.

— Вы «Белое солнце пустыни» смотрели? — спросил Славик.

Полковник фыркнул:

— Это ты к чему?

— Хороший дом, хорошая жена. Что ещё нужно, чтоб достойно встретить старость?

— Искушаешь, змей?

— Предлагаю. Взгляните туда, — Славик показал рукой в сторону стоящего выше по склону дома. Точной копии дома Павла Верещагина.

Плахин обернулся и долго смотрел на дом. Славик добавил:

— С павлинами.

Полковник молчал.

— И с пулемётом, — прибавил Славик.

— Всё равно я тебе ничего не скажу, — отвернулся Плахин.

— Ни за что?

— Ни за что.

— Даже за Матильду?

У полковника изменилось лицо.

— Откуда знаешь? — хрипло спросил он.

— Оттуда. Я всё знаю.

— Ну да… — Плахин отвернулся и долго смотрел на текущую воду.

— Павлины, говоришь? — наконец сказал он.

— Ну так что, я веду? — спросил Славик.

— Веди…

 

3

…А у Леночки дела были хреновые. В суматохе обустройства в первые дни никто этим не заморачивался, а вот на третий день страсти улеглись и все начали посматривать в сторону Леночки с явно выраженным интересом. Надо было выбирать. Сначала она сделала ставку на Сисястого, тем более что он остался без руководства после того, как Мутный шлёпнул Наглого Пузыря в первый же день попадания сюда. Сисястый Леночку устраивал тем, что абсолютно не интересовался женщинами. Но был её новый партнёр человеком ведомым, а Леночка власть над ним удержать не смогла. Сисястый просто струсил когда Краб Мои Деньги с Мутным подошли к ним и предложили делиться комиссарским телом. Пришлось доставать пистолет и обещать пристрелить любого, кто сунется. Сисястого удалось уговорить остаться с ней, но спала Леночка все последние ночи вполглаза. Это её мучило. Да ещё и жратву им перестали выделять, мотивируя тем, что они оторвались от коллектива. Добытчик из партнёра был никакой, даже рыбы не сумел наловить и Леночка начала понимать, что доживает последние дни. Спать со всей этой мужицкой шоблой она не могла, а выбрать кого-то одного, пусть и самого сильного — это спровоцировать очередные разборки со стрельбой. И кто там выживет — одному богу известно. Она — не расчитывала. От голода её мучали спазмы в желудке и начинала кружиться голова. Леночка понимала, что если она упадёт в голодный обморок, то у неё отберут пистолет и тогда — конец… Потому и держалась агент Матильда на остатках силы воли. Просто её научили в своё время бороться до последнего и не сдаваться никогда.

Но, кажется, это был не тот случай. Предел бывает всему. Тем более, что надежды на помощь со стороны не было вообще. Ну а мы и не собирались жить вечно, ведь так?

…Она сидела на большом плоском камне у воды и, подставив лицо солнцу, потихоньку мысленно прощалась с этим солнышком, этим морем, ласковым тёплым ветерком, игравшим её волосами, со всеми, кого помнила и любила.

Сисястый в своих дурацких стрингах брёл по мелководью, собирая ракушки, крабов, морскую капусту и прочие съедобные морепродукты. Он ушёл уже далеко и не должен был помешать. Леночка достала пистолет.

— Хорошая машинка, — услышала она голос за спиной.

Леночка повернулась.

— Махнём не глядя? — Славик протягивал ей полный пакет с логотипом Макдональдса и большой фирменный стакан Кока-колы.

— Ты чего пришёл? — недружелюбно спросила Леночка.

— Вот сразу видно что вы родственные души, — не в тему ответил Славик, — точно такой же вопрос мне задал полчаса назад твой жених.

— Какой жених? — Леночка смотрела на пакет с едой и непроизвольно сглотнула набежавшую слюну.

— Мужественный такой, солидный, — начал объяснять Славик, — седой, правда, но седина украшает представительных мужчин, ведь так?

— Что за Биг Мак хочешь? — спросила Леночка, не обращая внимания на слова Славика.

— Я же сказал — махнём?

— Пистолета я тебе не дам, — отрезала Леночка. Не, ну точно они этот фильм вместе смотрели!

— Ну тогда так бери, — беззаботно ответил Славик, поставив стакан и пакет на камень рядом с девушкой.

Леночка переложила пистолет в левую руку, правой достала из пакета двойной гамбургер и начала жадно есть.

— Сразу всё не ешь, живот схватит, — предупредил Славик.

— Ме фатит, — промычала Леночка набитым ртом.

— Смотри, я предупредил.

Леночка начала есть медленнее, тщательно прожёвывая пищу и запивая небольшими глоточками колы. Закончив с гамбургером, она достала пакетик с картошкой-фри, открыла небольшой пластиковый контейнер с кетчупом и продожила праздник еды. Всё это время Славик стоял рядом и смотрел в море.

— А куда это твой друг пропал? — спросил Славик.

Леночка посмотрела вдоль берега и усмехнулась:

— Стучать побежал. Сейчас появятся, ухаж-жёры грёбаные.

— Тогда давай в темпе решим наш вопрос, пока никто не мешает, — предложил Славик.

— Что за вопрос? — заинтересованно взглянула Леночка, вытирая руки салфеткой всё из того же пакета.

— Ты со мной едешь или нет?

— Куда? Зачем?

— Я же сказал: к жениху. Замуж типа, — Славик чего-то разволновался.

— Что за жених? Почему не знаю?

— Знаешь. Плахин. Тарас Юрьевич.

Леночка перестала дышать. Она застыла, боясь спугнуть это мгновение. Затем у неё задрожали руки, но она справилась с собой.

— Повтори. Что. Ты. Сказал.

— Меня Тарас Юрьевич прислал. Свататься. Сам приехать не может. Чрезвычайные обстоятельства. Очень просил тебя согласиться выйти за него замуж.

Леночка молчала.

— Лен, ты извини, я ни разу не сватался, поэтому говорю как умею. Поехали, а?

Леночка смотрела в море и плакала, нервно кусая губы:

— Я тут молилась… просила боженьку… хоть одним глазком… взглянуть на него… перед смертью… а тут ты… оказывается есть Бог-то…

— Есть, Лена, есть.

— А я уж думала — всё… — Леночка закрыла лицо руками и заплакала навзрыд.

— Поплачь, Лен, ты поплачь, — Славик сел рядом и погладил её по голове, — тебе легче станет.

Леночка уткнулась в плечо Славика и пролжала реветь. Надо было что-то делать.

— Лен, успокойся, — Славик обнял её за плечи, — всё позади. Всё хорошо. Сейчас домой поедем. Тарас тебя там ждёт. Дом у вас хороший. С павлинами. Помнишь, какой в «Белом солнце пустыни» дом был? У Верещагина. Вот и у Вас такой же… Замуж выйдешь. Детишки пойдут. Ну, чего ты? Нормально же всё. Поехали, а?

— …Ну, если с павлинами, тогда конечно, — улыбнулась Леночка, вытирая слёзы салфеткой, — детишки опять же. Я согласна. Подожди только, умоюсь, — она зашла в море по колено и, отфыркиваясь, начала умываться.

Сзади послышались крики. Славик обернулся. Взял с камня оставленный Леночкой пистолет.

Ухажёры заявились в полном составе. Вперёд вышел Краб Мои Деньги. Мутный встал рядом. А Сынок с Виталиком ошивались во втором эшелоне..

— Вячеслав, что случилось? Нам сообщили, что тут… — Краб замялся, не зная что придумать.

— Ничего не случилось, — спокойно ответил Славик, — просто Елена от вас уезжает.

— Но, почему?! — возмутился Краб, — мы рассчитывали…

— Я знаю на что вы рассчитывали, — перебил его Славик, — она не хочет здесь оставаться. Грубые вы…

— И пошлые, — добавила Леночка, выходя из моря.

— Но, её приговорили к пожизненному заключению вместе с нами, — заорал Сынок из-за спины папы.

— К пожизненному заключению, но не пожизненному изнасилованию. Это разные вещи. Поэтому Елена Викторовна переводится в другую колонию. Всё. Этот вопрос больше не обсуждается.

— Но Вы нам обещали… — опять попытался перехватить инициативу Краб Мои Деньги, но Славик быстро продолжил его фразу:

— Что не потерплю насилия. Семён, ты зачем Пузыря убил?

— Он первый начал, — проскрипел Мутный.

— Только это тебя и оправдывает. Хотя, мог бы только подранить.

— А что бы потом мы с ним делали? Оставлять за спиной такого? — не сдавался Мутный.

— В крайнем случае изгнать могли. Надо было дать ему шанс.

— Только не ему, — упрямо процедил Мутный, — иначе шансов не было бы у нас.

— Ну, ладно, это ваш коллектив, вам лучше знать. Письма все написали?

— Какие письма? — удивлённые взгляды присутствующих.

— Я же говорил: родным, жёнам, подругам, любовницам.

— Ах, э-это, — протянул Краб, — забегались тут с делами…

— Я написал, — поднял руку Виталик.

— Молодец, давай сюда. Назначаю тебя начальником отдела писем. Проконтролируй, чтобы к следующему разу все написали такие письма и собери их. Как привезу твою зазнобу, отдашь письма мне. Вопросы есть?

— Никак нет.

— Ну и ладно. Нам пора.

— Постойте, Вячеслав, — вскинулся Краб Мои Деньги, — вы обещали помогать нам первое время…

— А я разве не помогаю? — удивился Славик, — вот Леночке помог, спас её от группового изнасилования…

— Это недоразумение, — повысил голос Краб, — Елена Викторовна неправильно нас поняла…

— Козлы вонючие, — прокомментировала Леночка.

— Слышали? — назидательно сказал Славик, — скажите спасибо, что я изъял у неё пистолет.

Да, кстати, ещё одно убийство — и я отберу оружие у всех. Семён, понял?

— А что, сразу — Семён? Он первый начал…

— Я всё сказал. До свидания, господа.

…Плахин сидел на скамейке у своего дома и явно нервничал. Увидев, что на берегу появились Славик и Леночка, он встал, сделал несколько шагов навстречу и замер, не зная что делать дальше. Леночка, увидев полковника, спряталась за спину Славика и шла за ним, как привязанная. Славик остановился перед Плахиным, сделал шаг в сторону и сказал:

— Господа, позвольте вас представить друг другу. До этого момента вы были знакомы только как преподаватель и курсант, а затем как начальник управления и рядовой агент. Теперь я хочу познакомить вас в другом качестве. Прошу вас:

— Елена Викторовна, представляю Вам Плахина Тараса Юрьевича — Вашего жениха.

— Тарас Юрьевич, представляю Вам Бойко Елену Викторовну — Вашу невесту. А теперь прошу вас встать рядом.

Ошеломлённые происходящим Леночка и Плахин молча выполнили команду.

Славик взял их за руки, вложил ладонь Леночки в ладонь Плахина и торжественно произнёс:

— Властью своей объявляю вас мужем и женой. Целуйтесь.

Ещё более охреневшие молодожёны клюнули друг друга в губы и страшно застеснялись.

Славик протянул Елене, появившийся в его руке огромный букет цветов:

— Поздравляю. Живите дружно.

После этого в его руках появился поднос с тремя бокалами с шампанским:

— За это надо выпить. Прошу.

Все взяли бокалы и дружно выпили.

— Горько, — заявил Славик. — Горько!

Плахин с Леночкой начавшие приходить в себя, переглянулись. Плахин пожал плечами, типа — надо, и они поцеловались уже более умело.

После этого Славик глубоко вздохнул, затем выдохнул:

— Фух, — и сказал уже обычным тоном, — вы не поверите, но первый раз веду такую торжественную церемонию. Надеюсь, ничего не напутал. Я понимаю, господа, что вам нужно о многом поговорить, поэтому оставляю вас одних. До завтра.

Славик исчез.

А Плахин, легко подхватив Леночку на руки, переступил порог дома.

…Они сидели у речки на любимом месте Плахина и рыбачили. Полковник всё порывался начать, но каждый раз что-то останавливало его в самый последний момент. Славик решил помочь:

— Я понимаю Ваши сомнения, Тарас Юрьевич, но подумайте вот о чём: Вы здесь навсегда. Той страны, которой Вы давали присягу здесь нет и ещё очень долго не будет. Я такой же патриот своей Родины и, хоть она теперь уже совсем не такая, которой я в своё время тоже давал присягу, даю Вам слово офицера, что ни словом, ни делом никогда не причиню вреда и не предам интересов России. А дом… Это не тридцать серебряников. Я б его всё равно подарил, даже если бы вы ничего не сказали. Седову, кстати, я тоже дом подарил, не такой, правда, как у вас, а учитывая их пожелания. Вам тут род человеческий поднимать, так что помогать на первых порах я буду, никуда не денусь. И Красный Шар я здесь, у вас оставляю. Потому что так надёжнее. Если бы ТАМ до него дорвались не те люди, всей России мало бы не показалось. Мне же надо знать что он из себя представляет, чего от него ждать и разработать контрмеры. Вы же не можете гарантировать, что этот шар существует в единственном экземпляре? Во-от. А не зная врага — как с ним бороться?

— Да мы, честно говоря, и сами о нём почти ничего не знаем, — начал говорить Плахин, — думали тебя привлечь к этому делу.

— Считайте, что привлекли, — сказал Славик.

— Не совсем так, как хотелось, но… — полковник чуть замялся, но затем продолжил, — наши всё равно когда-никогда тебя прижмут, никуда не денешься, будешь сотрудничать как миленький.

— Если на пользу человечеству, — почему нет? — ответил Славик, — пусть даже и в лице вашей конторы…(форму сотрудничества Славик уточнять не стал).

Плахин решился:

— Ладно, слушай. Эта история началась в 1935 году. Тогда комендант Кремля нашёл где-то на кремлёвских складах личный сейф Свердлова, который ни разу не открывали в течение последних шестнадцати лет с момента смерти Якова Михайловича. Ключей к сейфу не было и его просто взломали. В сейфе обнаружили около десяти тысяч золотых монет царской чеканки на сто восемь с половиной тысяч рублей по их номиналу, более семисот очень дорогих ювелирных изделий из драгметаллов и крупных бриллиантов, бланки паспортов и кое-какие документы. Есть версия, что Свердлов был хранителем «золота партии», а эти ценности были не его личной заначкой, как писали потом некоторые дерьмократы и общечеловеки, а частью «Алмазного фонда Политбюро.» Этот фонд создавался в 1919–1920 годах на случай поражения большевиков. Была организована «экспертная комиссия» из восьмидесяти человек под руководством звучащего гордо человека А. Пешкова. Надо сказать, что в комиссию были привлечены и настоящие эксперты из числа авторитетных антикваров, ювелиров, искусствоведов, художников и т. д. Но заправляли всем в этой комиссии, конечно же, красные комиссары. Эта комиссия выгребала самые ценные предметы из царских дворцов, столичных музеев, самых известных частных собраний, просто из реквизированного чекистами имущества расстрелянных во времена «красного террора» богатейших людей России. Ну и просто банковского золотишка в виде слитков и монет, конечно не забыли.

А потом товарищ Свердлов внезапно скончался. Официальная версия гласила, что умер Яков Михайлович от «испанки», хотя в определённых кругах ходили упорные слухи, что товарищ Свердлов был до смерти забит рабочими во время митинга где-то в Орле. Ну, не суть. Важно, что держатель Алмазного фонда Политбюро унёс с собой в могилу много партийных тайн, в том числе и тайну местонахождения нескольких секретных хранилищ «золота партии».

За освободившееся место одного из столпов большевистского олимпа сразу началась нешуточная грызня, в суматохе которой один из второстепенных сейфов товарища Свердлова и попал в самый дальний угол кремлёвских складов, где и пролежал нетронутым целых шестнадцать лет, пока не был обнаружен настырным комендантом Кремля. Среди документов, обнаруженных в этом сейфе нашлась информация о ещё одном не известном уцелевшим большевикам хранилище Алмазного фонда Политбюро. В этом хранилище и были найдены непонятные шары с загадочной чёрной гравировкой. Попали они туда, видимо, потому, что были изготовлены из рения, металла платиновой группы, который до сих пор в несколько раз дороже золота, да и самой платины. Попытки выяснить, что это за шары и с чем их едят, не принесли успеха. Один из заключённых-экспертов, привлечённый для консультации высказал предположение, что это артефакты давно исчезнувшей цивилизации то ли атлантов, то ли их предков, которые, согласно легенде, пришли со звёзд. Этот же заключённый предположил, что эти шары, возможно, являются оружием, вроде бомб, пушечных ядер или гранат.

Товарищ Ягода, бывший в то время Генеральным комиссаром государственной безопасности, что по статусу приравнивалось к званию Маршала Советского союза, не обратить внимания на такую информацию не мог. Тем более, что страна уже вовсю готовилась к неизбежной в будущем войне с Германией. Выслушав доклад Генриха Григорьевича, товарищ Сталин распорядился передать все материалы в Спецотдел ОГПУ, занимавшийся эзотерикой, оккультизмом, масонством, поиском контактов с внеземными цивилизациями, НЛО и прочими сверхестественными делами. Товарищ Бокия, руководивший этим русским аналогом «Аненербе», за дело взялся рьяно. Где-то в диких лесах Урала был создан совершенно секретный научно-исследовательский институт, единственной темой которого было исследование свойств этих рениевых артефактов. Институт проработал два года, пока не случилось ЧП. Никто не знает, что и как там делали с этими шарами, но однажды, чекист-снабженец и шофер машины, доставлявшей в институт продукты и почту, нашли за колючкой лагеря, где располагался институт, всех его сотрудников без каких-либо проблесков разума.

По неизвестной причине все учёные и обслуживающий персонал вдруг стали полными дебилами. Они могли только мычать, плакать как маленькие дети, ходить под себя и беспорядочно двигать руками и ногами. А в главной лаборатории научного корпуса был найден Красный Шар. Он был точно такого же размера и формы, как и остальные рениевые шары, даже чеканка имела такой же рисунок. Только была она багрово- красного цвета.

Комиссия, приехавшая выяснять причины произошедшего, сначала пересчитала все шары. Одного чёрного шара не хватало. Значит, что-то или кто-то превратил его в Красный шар, сделали вывод учёные. Врачи, обследовавшие прежних сотрудников института, выяснили, что дебилами пострадавшие не стали. У них просто исчезли все условные рефлексы и память. По всем признакам, перенесшие некое воздействие люди, по своему умственному развитию соответствовали уровню новорожденных детей.

Расследование же, проведённое компетентной комиссией по горячим следам, не обнаружило никаких естественных причин происшествия. Предположение об эпидемии неизвестной болезни, поражающей нейроны головного мозга не подтвердилось. Следов нападения инопланетян не обнаружили. Посторонних на территории института никогда не было. Даже следов шпионов или диверсантов тоже не нашли.

Никто внятного объяснения произошедшему не давал, только руками разводили, а эксперты-эзотерики и колдуны, отдуваясь, мямлили что-то о Божьей каре, конфискации разума, переселении душ, высших мыслесферах и т. д.

Товарищ Сталин сам когда-то учился в семинарии, Святое писание знал и задурить ему голову трансцендентальным экзистенциализмом не получилось. Иосиф Виссарионович распорядился Спецотдел расформировать. Всех, кто имел доступ к информации о произошедшем, от Бокия до снабженца с шофером, обнаруживших ЧП, пустили в расход. Из 189 сотрудников Спецотдела в живых осталось лишь полсотни человек.

А вот «дебилы» выжили все. Последующие годы доказали правильность предварительного заключения. Все пострадавшие были помещены в закрытый центр, за ними обеспечили соответствующий уход, воспитание и образование. Наблюдение показало, что из всех, поражённых неизвестным оружием работников института, выросли абсолютно здоровые нормальные люди. Только они совершенно ничего не помнили о своей прошлой жизни. Кстати, с овчарками, содержавшимися в питомнике охраны лагеря, тоже приключилась та же самая история. Все сторожевые собаки, охранявшие периметр института тоже превратились по своему умственному развитию в новорожденных щенков, а потом, после соответствующей дрессировки они опять стали полноценными сторожевыми псами. Тогда и появилось впервые название этого Красного шара — Пожиратель Душ. Никто не помнит кто это сказал первым, но название прижилось сразу, и среди своих этот шар по другому никто больше не называл.

Но, это всё лирика. Вернёмся в 1937 год. Товарищ Сталин был материалистом и, разогнав Спецотдел с его метафизиками, поручил решение проблемы рениевых шаров более реалистично мыслящим учёным: физикам, химикам, биологам, медикам и т. д. Институт на Урале не только не ликвидировали, а наоборот расширили: построили новые научные корпуса, жилые здания, улучшили инфраструктуру, закупили за границей новейшее научное оборудование, нагнали новых зэков-учёных. Короче, отстроили капитальную, самую лучшую шарашку того времени. Первые отделы всех университетов страны отслеживали самых перспективных, умеющих нестандартно мыслить, выпускников физических факультетов и, сразу после получения дипломов, этих молодых учёных добровольно-принудительно загоняли в этот исследовательский центр. Задача перед коллективом центра стояла одна — научиться управлять этими шарами. Потому, что применение им придумали самое нужное в то время — уничтожение живой силы противника. Если один шар в состоянии мгновенно превратить в дебилов всё живое в радиусе нескольких километров, то сотня таких шаров поможет в один миг переломить ход войны в свою пользу. И на это не жалели ни сил, ни денег, ни людей. Кстати, знаешь как определяли радиус действия этого шара?

— Как?

— Сам экспериментальный корпус построили в двадцати километрах от основных зданий института. Сотрудников привозили на работу и увозили с работы каждый день на автобусе. Когда проводились эксперименты по непосредственному воздействию на Шар, по всей дороге от посёлка до экспериментального корпуса через каждые сто метров к специальным столбам наручниками приковывали по зэку, приговорённому к высшей мере социальной защиты. Им обещали помилование по окончании иссследований.

Подготовив эксперимент, весь персонал экспериментального корпуса уезжал в основной посёлок, а в корпусе оставался один лаборант-доброволец, который, сидя в бомбоубежище глубоко под землёй, нажимал кнопку. Если Шар срабатывал, то по этим прикованным к столбам зэкам на дороге и определяли дальность действия шара.

— И часто он срабатывал?

— Ещё два раза за всю историю. Кстати, лаборанты-добровольцы оба раза тоже пострадали, несмотря на многометровую защиту из железобетона, свинца и ещё чёрт знает чего.

— И на что он срабатывал?

— Никто не знает.

— ?!

— Первый раз шар сработал через полчаса после эксперимента, когда учёные уже садились в автобус, чтобы вернуться на работу. А второй раз он сработал за десять минут до воздействия, сам эксперимент не успели провести. Причём оба раза были запланированы абсолютно разные воздействия на шар. Ещё интереснее то, что шар уже неоднократно подвергался таким воздействиям без всякой ответной реакции с его стороны.

— Может, кумулятивный эффект?

— Да кто ж знает? Суть в другом. Дальнейшие эксперименты, связанные с непосредственным воздействием на Шар любыми физическими, химическими и другими раздражителями приказано было прекратить.

— Почему?

— Если в первый раз дальность действия Шара была около километра, то во второй раз зона поражения увеличилась в десять раз! Учёные испугались. Кто знает, каков будет радиус этой зоны в следующий раз? Сто километров или тысяча? Или десять тысяч? Никто ничего не мог гарантировать. А, учитывая то, что интенсивность красного свечения чеканки Шара с каждым срабатыванием нарастала, прогнозы были очень настораживающие. Поэтому было принято решение ограничиться пассивным дистанционным наблюдением за Шаром. Его поместили в рениевую камеру, обставили разными датчиками, кинокамерами, счётчиками Гейгера и разной другой научной аппаратурой. Но, после этого Шар ни разу не сработал. Просто лежал себе в камере в среде инертного газа и создавал впечатление, что впал в спячку. Сорок лет пролежал и даже не чихнул ни разу.

— А что же тогда было в Афгане? — спросил Славик.

— А это Чёрные шары. С ними работы не прекращались ни на минуту. И результаты были. Иногда очень даже интересные, — полковник усмехнулся и покрутил головой, — маститые академики руками разводили. Чаще всего не знали что сказать. В таком случае к Чокнутым ездили. Лишь они выручали в таких случаях.

— Какие чокнутые?

— Во-о! — поднял указательный палец полковник, — а говоришь, что всё знаешь.

— Ладно, слушай, — продолжил Плахин, — Есть одно закрытое заведение, учёных там содержат. Чокнутых. Ни для кого не секрет, что процент шизофреников среди людей творческих намного больше среднего по стране. Обычно частота шизофрении составляет 1 процент от населения. В это число и явные, и скрытые формы входят. А вот среди художников, писателей, учёных, ну и так далее, шизиков намного больше. Талантливые люди — они обычно немного не от мира сего. Видимо это связано с особенностями физиологии головного мозга. У них в голове обмен веществ или соотношение уровней нейромедиаторов чем-то отличается, ассоциативные связи не как у обычных людей. В-общем, тонкостей не знаю, но наука это доказала. Но, вернёмся к нашей теме.

Совсем уж сумасшедших в университеты-то не берут, а вот люди с лёгкими формами шизофрении или маниакально-депрессивного психоза туда легко поступают и учатся.

А потом у них то ли от напряжённой учёбы, то ли ещё от чего шарики за ролики заходят и появляется клиническая картина явного сумасшествия. Но люди-то уже обучены физике там, или химии, или математике. И такие порой эти ребята идеи выдают, что нобелевские лауреаты в ступор впадают. Нормальный человек до такого никогда не додумается, а они — запросто. Вот таких чокнутых выпускников наши люди отслеживают и помещают в то закрытое научное учреждение. Там за ними обеспечивается соответствующий уход, даётся интересующая их тема, монографии там всякие, бумага-карандаши и — вперёд ребята, занимайтесь любимым делом на благо советской науки. Скажу тебе по секрету: у многих изобретений и открытий в России корни оттуда растут. Но, это так, к слову.

В-общем, в это учреждение, на факультет физики мы тему Шаров и подкинули. Почти никто из Чокнутых даже ухом не повёл. Но, один деятель заинтересовался. Башковитый был. Он там всё Единую теорию поля придумывал. Видимо, что-то общее углядел. И как начал одну идею за другой выдавать — наши записывать не успевали. Короче: почти все эксперименты с Чёрными Шарами по его наводке ставились. Результаты опытов не успевали этому парню возить на обработку. А вот потом, когда Зелёные да Жёлтые Шары пошли, он заговариваться начал и вообще что-то такое несусветное начал нести, что его просто перестали понимать. Абракадабру какую-то начал выдавать. Ну нет таких слов в русском языке. И ни в одном языке на этой планете тоже, специально проверяли. На том его участие в проекте и закончилось. Но, сделать он успел немало. Практически всё, что мы на сегодняшний день об этих шарах знаем — его заслуга, — с уважением сказал полковник.

— А что за жёлтые, зелёные шары? Почему не знаю? — вдруг вспомнил Славик.

— Да в этом институте все шары стали называть по окраске рисунка чеканки. Кстати, Зелёные-то Шары ты знаешь. Сам почти такие же получил в той компании. Как её, «Пароксизм чего-то там?» — спросил Плахин.

— А Вы откуда знаете? — удивился Славик.

— Матильда рассказала.

— А, ну да… — Славик помолчал, а затем спросил, — так в Афгане тогда Зелёные, значит, Шары применили?

— Их. Зелёные… — задумчиво проговорил Плахин.

— А зачем? Просто так, полевые испытания?

— Ещё чего! — возмутился полковник, — ты хоть знаешь, сколько они стоят? Ты даже чисел-то таких не знаешь. Просто приказ поступил. С самого верха. Уничтожить с гарантией 200 процентов.

— Да чего там уничтожать-то было? Занюханный кишлак? — удивился Славик.

— Не кишлак. Монастырь это был. Какой-то жутко секретный. И на 90 процентов скрытый в тоннелях горного массива. Их даже атомной бомбой было не взять. Да и нельзя было здесь атомную бомбу применять. Американский спутник засёк бы взрыв и тогда бы взвыли все: и Америка, и Китай, и Пакистан с Индией. Да и гарантии стопроцентной никто не давал.

Но, других вариантов не было, — приказ надо было выполнять. Видимо, настоятель этого Монастыря чем-то очень сильно насолил кому-то в Политбюро. Было принято решение — ликвидировать, несмотря ни на что. Ну и нашли выход из положения. Про Зелёные Шары вспомнили. Для них же никаких преград не существует. Вот ими и бабахнули.

— Да, кстати, я так и не понял — что там случилось-то? Кишлак исчез, самолёт гробанулся. А потом, вообще, разбомбили, да напалмом всё там залили к чёртовой матери. Не объяснишь? — полюбопытствовал Славик.

— Объясню, чего уж там. Дело в том, что, если Красные Шары — это Пожиратели Душ, то Зелёные Шары — это Пожиратели Времени, а Жёлтые Шары — это Пожиратели Пространства.

Кстати, все эти цветные шары: зелёные, красные, жёлтые из Чёрных Шаров получаются. Всё от метода обработки зависит, а мощность их — от длительности накачки. Это, примерно, как аккумулятор, чем больше время обработки, тем Шар сильнее. Это всё Башковитый придумал.

— Подождите, Тарас Юрьевич, — перебил Славик, — а у меня тогда, ну в «Пароксизме» этом Чёрный Шар сначала красным сделался, потом жёлтым, потом зелёным, а потом вообще золотистым каким-то стал.

— Не может быть! — Плахин аж рот раскрыл от удивления, — и всё за один раз?

— Ну да, где-то в течение одной минуты. Просто цвет менялся на глазах и всё.

— Да ты понимаешь, что сделал?! Это же прорыв! У нас месяцами эти шары на обработке стоят прежде чем меняться начинают! Это надо немедленно… — полковник осёкся.

— Не надо! — подумав, сказал Славик, — если это будет так легко, у людей соблазн появится швыряться этими шарами направо и налево.

— Да швыряться-то уже нечем. Почти все шары Зелёные были. Их все в Афгане извели. Осталось-то пара Красных да десяток Жёлтых.

— Вот, кстати, а Жёлтые Шары что из себя представляют?

— Это Пожиратели Пространства, я уже говорил.

— И что это означает?

— Ну вот когда лампочку разбиваешь, что бывает?

— Хлопок. И осколки разлетаются, — удивлённо ответил Славик.

— А если очень большую лампочку разбить?

— Наверное хлопок будет сильнее и осколки дальше полетят.

— Правильно. Только ты причину не называешь. А причина — это вакуум. На этом принципе вакуумная бомба работает. Резкий перепад давления в большом объёме. Только в лампочке перепад давления — это всего одна атмосфера. В бомбе несколько больше, но не на очень много по сравнению с Жёлтым Шаром. Потому что, он создаёт не вакуум, он уничтожает пространство в определённом объёме. Потом этот объём схлопывается окружающим его пространством. Вот тут перепады уже в миллирды и миллиарды атмосфер. И последствия этого просто невообразимы. Помнишь как Хрущёв показал всему миру Кузькину мать? На Новой земле?

— Это ты про взрыв термоядерной супербомбы?

— Супербомбы. Только не термоядерной. Это был взрыв всего лишь одного Жёлтого Шара. И то чуть накачанного. А термоядерным там только взрыватель был. Про термоядерную супербомбу — это просто дезинформация была для американцев с их союзниками. У американцев тогда лучшие образцы термоядерных изделий размером с двухэтажный дом были, а у нас бомба в обычный самолёт убралась? Не смешите мои тапочки. Но, американцы дезу проглотили. Так что, обошлось. Но, последствия того взрыва были таковы, что Политбюро вынесло решение больше этих Шаров не взрывать. Вот так.

— Да-а, — протянул Славик, — дела. Могли ведь всю планету разнести к чёртовой матери.

— Могли…

— Десяток, говоришь, остался?

— Остался. И пара Красных.

— Надо изымать, — озадаченно произнёс Славик, — Не дай Бог кому в голову взбредёт повторить… Этого десятка хватит всю Солнечную систему разнести.

— Надо — изымай. Они, конечно могут новые вырастить. Но, уж слишком медленно эти Шары растут. За эти годы всего пяток Чёрных-то и вырастили, — с досадой выговорил Плахин.

— Как растут? — удивился Славик.

— Так ты не знал? — полковник неодобрительно покачал головой, — а, ладно, всё равно бы ты быстро до этого докопался. Если уж начал…

— Эт точно, — задумчиво проговорил Славик, — это вы здорово придумали.

— Да это всё — Башковитый. Его идея. Может, ты лучше что придумаешь.

— Ладно. Я подумаю об этом позже. Стоп. Пожиратели Пространства, Пожиратели Времени, Пожиратели Душ, в смысле пожиратели Информации… А ведь, согласно теории, должны быть ещё и Пожиратели Материи.

— Какой теории!? — сразу оживился полковник.

— Так, вернёмся к нашим баранам, — поняв, что сказал лишнее, сменил тему Славик, — дальше-то что было?

— Дак, вроде бы и всё. Как Зелёные Шары получать, ты уже примерно знаешь. Вот тогда там, в Афгане этими Пожирателями Времени и вдарили. Никто не знал как давно там этот Монастырь появился, вот и грохнули всем, что есть. Чуть ли не на миллион лет назад то место отбросили. Вот Монастырь-то и пропал. С гарантией, как приказали.

— А самолёт, он же высоко, вне радиуса поражения был, я правильно понимаю?

— Да, Башковитый ещё и фокусировку там придумал, так что всё действие Зелёных Шаров вглубь скалы пошло. А самолёт… Наши яйцеголовые сказали, что, видимо, в процессе взрыва один или несколько исходных Шаров превратились в Красные Шары. А фокусировка на Пожиратели Душ не действует. Вот и попали пилоты под удар. А дальше — сам понимаешь…

— А нас-то зачем бомбили?

— Ты только не обижайся. Приказано было обеспечить абсолютную секретность. А у нас информация прошла, что амеры тот необычный взрыв засекли и десант на место взрыва готовят. С рассветом должны были высадиться. А так как тот район был вне зоны нашего контроля, было приказано максимально уничтожить все следы. Цейтнот был жуткий. Это-то еле успели. Если бы промедлили ещё пару часов — всё. Мы бы с тобой сейчас здесь не сидели. Так что — ничего личного. Иногда для победы приходится рисковать солдатами.

— Хорош врать-то. Могли радировать нам приказ срочно уходить. Так и скажи, что нежелательных свидетелей убирали. Своих не пожалели… — с укоризной посмотрел в глаза Славик.

— Решение не я принимал. Так что, претензии не по адресу, — отвернулся Плахин.

— Ладно. Бывай, полковник, — Славик исчез.

 

4

…Дома было мирно, спокойно, уютно. Аппетитно шкворчала на сковороде жарившаяся картошечка, Танюшка в коротеньком домашнем халатике нарезала салат и селёдку, Второй расставлял бокалы и открывал бутылки. Лепота. Славик молча помыл руки под кухонным краном и уселся за стол.

— Ну, как там? — спросила Татьяна.

— Хреново, — ответил Славик, — информации много, а толку — чуть. Пожиратели эти… Откуда, для чего, зачем?

— Давай подумаем об этом потом, — предложил Второй, — сначала их изъять надо. Добровольно такое никто не отдаст.

— Эт точно… — произнёс задумчиво Славик, — и Малыш нам в этом не помощник…

— Мальчики, давайте ужинать, — Татьяна поставила в центр стола сковородку с картошкой, — Дублёр, ты разливай уже, хватит бокалы натирать, полотенце протрёшь.

— Надо же, — хмыкнул Второй, — так меня ещё не называли, — потом внимательно посмотрел на Татьяну. Ещё раз хмыкнул, повернулся к Славику и выдал:

— Слушай, босс, сделай мне дублёршу. А то нехорошо получается — у тебя любимая девушка есть, а у меня нет. Непорядок. Дискриминация это. По половому признаку. Вот. Славик с Татьяной сначала рты пораскрывали от удивления, а потом уставились друг на друга. Причём Татьяна смотрела на любимого с нехорошим прищуром, а Славик широко раскрыл глаза в недоумении и поднял руки в знак полной непричастности к планам Второго:

— Тань, я ни сном, ни духом. Это он сейчас придумал.

— Он — это ты! — обличающе выставила указательный палец Татьяна, — значит, ты тоже так думаешь!

— Танечка, давай рассуждать здраво, — успокаивающим тоном начал Славик, — у меня есть ты. Зачем мне дублёрша?

— А ему зачем?! — повысила тон любимая, — вот и тебе за этим!

— Зачем — за этим? — переспросил Славик.

— Зачем тебе дублёрша? — покрасневшая Татьяна повернулась к Второму.

— Ну я же говорил… — залепетал Второй, — дискриминация… У него есть, а у меня…

— ЗАЧЕМ. ТЕБЕ. ДУБЛЁРША? — Татьяна нависала над сжавшимся на стуле Вторым как скала, — ты — это он! У него есть я! Зачем вам дублёрша из меня?

— Танечка, успокойся, я вовсе не тебя имел в виду, — Второй уже совсем не соображал, что говорит. Славик отвернулся и только головой покачал.

— Что!? Дублёрша не из меня?! — Танечка взялась за ручку сковороды с картошкой.

— «Не остаться бы без ужина», — подумал Славик. Надо было срочно спасать картофель. Он повернулся к собеседникам, мигнул Второму, и тот исчез в ту же секунду.

— Ты куда? — заорала Танюха, — вернись сейчас же, мерзавец! — застучала она кулачком по столу, — иначе… я не знаю, что с тобой сделаю!

— Танечка, ты когда кричишь, улыбайся, — отвлёк её Славик.

— Это зачем? — не поняла юмора Татьяна.

— И посмотри туда, — продолжил фразу Славик, показывая на висевший в углу кухонный шкафчик.

— Зачем? — повторилась Таньша с некоторой угрозой в голосе.

— Затем, что тебя снимает скрытая камера. Сюрпра-айз! — Славик усиленно заулыбался и сделал пальцами поднятых ладоней «кавычки», — разыграли мы тебя.

— Ах, ты… — задохнулась от возмущения Татьяна и попыталась швырнуть в Славика сковороду, но той на столе уже не было. Сковорода с картошкой спокойно стояла на плите, а Славик оказался отгорожен от очень злой любимой девушки огромным букетом роз, стоявшим в вазе на столе вместо сковородки с любимым блюдом.

— Прекрати свои фокусы! — по инерции топнула ногой Танюшка, но цветы сделали своё дело, сердиться дальше у подруги уже не получалось. А тут и Славик одним движением оказался сзади, крепко обнял Танечку и, зарывшись лицом в её волосы, начал шептать девушке самые любимые ею ласковые слова и комплименты, не забывая поглаживать шаловливыми ручонками уже свои самые любимые места на теле невесты. Танюшка сначала пофыркала, а потом как-то незаметно и сама втянулась в эти игры. В итоге ужинать сели на час позже…

За ужином Татьяна была непривычно молчаливой, на рассказы и вопросы Славика отвечала кратко или, вообще, отделывалась междометиями. Наконец, ему это надоело, он пересел на диванчик рядом с подругой и спросил в чём дело.

— Да-а так…, - нехотя произнесла Татьяна, — родителей срочно в Москву отзывают. Странно как-то. Внезапно. Им ещё полтора года оставалось, никаких вопросов не возникало. А тут пришла бумага — в семидневный срок сдать все дела и выезжать в Москву. Отец переживает. По их приметам, обычно такие срочные вызовы ничем хорошим не кончаются.

— Вот, значит, как… Подстраховаться решили…, - задумчиво протянул Славик.

— Ты что-то знаешь об этом? — насторожилась Татьяна.

— Предполагаю, — ответил Славик, — мне надо подумать.

— Можешь рассказать? — спросила девушка.

— Расскажу, как не рассказать? — ответил Славик. — Ты им, кстати, ничего не говорила о наших делах?

— Нет, конечно. Захочешь — сам расскажешь.

— Как ты считаешь, они всё правильно поймут? — с сомнением в голосе спросил Славик.

— Если не всё сразу…, - Татьяна пожала плечами, — если их подготовить… Думаю, поймут. Отец точно поймёт. А мама ему верит во всём. Она примет его мнение в любом случае.

Так что…

— Сумеешь их подготовить в ближайшее время?

— Ты считаешь, это необходимо?

— Если уж дело до отзыва дошло… Вот, кстати, они за эту работу держатся, или не очень? Если, как ты говоришь, это ничем хорошим не кончится?

— Они всю жизнь на этой работе… Хотя… Кто знает? Да и возраст поджимает уже… Выше-то его уже вряд ли поставят. Для назначения на высокие должности сам знаешь кем в наше время надо быть. Там либо связи, либо папы-мамы нужны. А от личных способностей это уже не зависит… Не знаю… Надо с ними поговорить. К чему их готовить?

— Работа — это работа. Сегодня она есть, а завтра — нет. А ты попробуй узнать какая у них самая заветная мечта. Для них лично. В их годы, понимаешь? А мы им подарок сделаем. Хоть самый красивый замок с виноградниками во Франции. Нам же для них ничего не жалко, правда?

— Милый…, - Танечка обняла Славика, положила голову ему на плечо и начала мечтать, — а мы к ним в гости будем ездить. И внуков они будут на каникулы забирать…

Утром после завтрака Татьяна быстренько собралась и уехала к родителям, а Славик остался дома. Думу думать. Вышел на кухню, скользнул за Грань. Второй варил кофе в турке. Момент был ответственный, кофе начал закипать, и Славик не стал ничего говорить под руку, просто сел на своё любимое место и стал ждать.

— Тебе чёрный, как всегда? — спросил Второй, снимая турку с конфорки.

— Нет, мне добавь ложку сгущёнки, — попросил Славик.

— Много сладкого — вредно, — менторским тоном начал Второй…

— Всё приятное либо вредно, либо аморально, либо незаконно, — проворчал Славик избитую истину.

— У тебя что, плохое настроение с утра? — забеспокоился Второй.

— Не боись, не трону, — Славик от души зевнул, — хотя надо бы дать пару подзатыльников за вчерашнее.

— А я что, неправду сказал? Несправедливо, — опять завёл свою тему Второй.

— Думай, что можно говорить и где, — Славик постучал указательным пальцем по лбу, — твоё счастье, что вовремя смылся, а то бы…

— Да оно само как-то вырвалось, я и сам не ожидал. Накипело, наверное.

— Накипело у него, — Славик всё ещё ворчал, — знаю я где у тебя накипело…

За таким разговором Второй, не торопясь, разлил кофе по чашкам, поставил на стол сгущёнку, сахарницу и подогретые в микроволновке круассаны:

— Кушать подано! Начинайте жрать, пожалуйста, — сделал он широкий жест рукой.

— Сколько можно? Я ж только что позавтракал.

— Славик, ты позавтракал, а я только знаю что я позавтракал. Почувствуйте разницу.

— Это софистика или силлогистика?

— Че-его?

— Ну вот то, что ты сейчас сказал.

— Слушай, Славик, ты мне больше так не говори, — возмутился Второй, — иначе у меня конгитивный диссонанс может наступить. Буйный.

— Ничего. Татьяна вернётся, она тебя быстро успокоит. Кстати, утром она про тебя спрашивала. Наверное, поговорить хочет. Про вчерашнее. Я сказал, что ужинать ты точно придёшь…

— Шеф, не выдавай, а? — Второй сложил руки в жесте покаяния, — Я ещё пригожусь.

— Слушай, Дублёр, ну вечно прятаться ты же не будешь? Всё равно когда-никогда вы встретитесь. Зачем откладывать? Придумай что-нибудь. Типа пошутил…

— Она таких шуток не понимает, сам знаешь.

— Дошло, наконец? А ты предлагал её в райские кущи с собой взять.

— Я предлагал?! — взвился Второй.

— Конечно, предлагал. Помнишь, когда про многожёнство говорил?

— Многожёнство помню. А про кущи — не было такого. Как только язык-то у тебя поворачивается говорить такое.

— У тебя же повернулся вчера…

— Ну хватит уже. Всё я понял, — Второй аж руки поднял, — сдаюсь. Осознал, каюсь, больше не повторится.

— Смотри у меня, — назидательно погрозил пальцем Славик, — генератор идей, понимаешь…

— Может, хватит уже? — участливо заглядывая в глаза, спросил Второй, — повоспитывал, и будет. Себя же воспитываешь. Давай лучше делом займёмся. Какие у нас планы на сегодня?

— Планы, говоришь? На сегодня мы запланировали совершить подвиг.

— Сексуальный? — с надеждой спросил Второй, — в райские кущи рванём? Давно планируем.

— Эк тебя распирает-то, — озадаченно сказал Славик, — чисто непреодолимая сила…

— Вот! Точно! Форс-мажор! — радостно сверкнул глазами Второй, — умеешь ты, Славик, формулировать. Ну так чо, полетели?

— Охолони чутка. Сначала — дело, сам же сказал. Шары поедем изымать. Тянуть с этим никак нельзя. К Плахину шарики переправим. Так надёжнее будет. А уж потом махнём на отдых на пару недель. Я тут через Интернет островок необитаемый присмотрел у Большого Барьерного рифа. Сказочные места…

Затрезвонивший телефон обломал и эти планы. Славик взял трубку:

— Слава, ты можешь приехать? — напряжённый голос Татьяны.

— Куда?

— Меня в полицию забрали, — голос у Тани дрожал.

— Что случилось?!

— Лучше не по телефону. Приезжай скорее. Пожалуйста…

— Где ты? — перебил Славик.

— Тридцать второй дивизион, это на Янг-стрит, между Финч и Шеппард…

— Сиди там, никуда не уходи. Скоро буду, — крикнул Славик и бросил трубку.

— Похоже, началось? — спросил Второй.

— Что началось? — не врубился Славик.

— То! — усмехнулся Второй, — думал нас в покое оставят? Держи карман шире.

— Ладно, поехали. По дороге поговорим.

…Но поговорить не удалось. На первом же светофоре, когда Славик начал тормозить на красный свет, в багажник его автомобиля въехал старенький «форд», за рулём которого сидела крашеная под блондинку бабулька.

— Твою ж дивизию! Только этого не хватало! — мысленно взвыл Славик, — теперь мороки на час, не меньше. А там Татьяна ждёт!

Он проехал вперёд на полметра и дал команду Малышу восстановить обе машины по состоянию на секунду до столкновения, затем вышел из джипа и остановился около багажника. Из «форда» выбралась мило улыбающаяся весьма пожилая леди, эдакий божий одуванчик, уже от двери начавшая извиняться, ахать и охать, суетливо искать в своей сумочке сотовый телефон с намерением звонить в страховую компанию…

— Мадам, — остановил её Славик, — это простое недоразумение, звонить в страховую компанию нет необходимости. Взгляните сами, наши машины не получили никаких повреждений. У меня нет к Вам никаких претензий. Вы, я смотрю тоже не пострадали. Давайте просто обменяемся визитками и мирно разъедемся.

Старушенция недоверчиво осмотрела оба автомобиля, изумлённо взглянула на Славика:

— Но… Как же так? Я же только что… Не понимаю!

— Это бывает, мадам. Ничего страшного. В стрессовой ситуации чего только не подумается. Бамперы лишь коснулись друг друга. Поэтому повреждений нет. На этом инцидент исчерпан. Взаимных претензий нет. Вы согласны?

— Д-да, конечно. Так удачно всё получилось… И страховку теперь не повысят, — бормотала женщина, суетливо доставая визитную карточку.

Обменявшись визитками и пожелав бабульке счастливого пути, Славик быстренько запрыгнул в свой «равчик» и, дождавшись зелёного сигнала светофора, аккуратно повернул направо. Дальше ехали без приключений.

В полицейском участке Славик направился к ресепшн и обратился к седому полицейскому, сидевшему за стойкой:

— Добрый день. Адвокат и переводчик, вызван для задержанной Тани Ермоловой.

Полисмен взглянул на экран своего компьютера и попросил предъявить Ай-Ди. Славик достал из портмоне водительское удостоверение и подал дежурному. Тот сверил фотографию с оригиналом, занёс персональные данные и время обращения в компьютер и сказал, возвращая права:

— Подождите минуту, Вас вызовут.

Славик отошёл к стеклянной стене холла и, повернувшись лицом к стеклу, стал смотреть на улицу. Тихонько спросил:

— Второй, ты как?

— Здесь я. Готов к труду и обороне.

— Пошуруй тут, посмотри где Татьяна и что с ней.

— Уже. Усё выяснил, шеф! Докладываю: С Танюшкой нашей всё нормально. Местонахождение — правый коридор, третий кабинет по правой стороне. Всё спокойно. Пьёт кофе в компании женщины в полицейской форме. Треплются ни о чём. Такое ощущение, что чего-то ждут-с. Наверное, нас.

— Ты посерьёзнее, даром-то, посерьёзнее. За что её взяли, выяснил?

— За перевозку наркотиков, конечно.

— Почему — конечно?

— Статья тяжёлая, клиент быстрее сломается.

— Понятно… А что на самом деле?

— Заехала на заправку, пока ходила платить — в машину подкинули пакетик с героином. Когда подошла к машине, её уже копы ждали.

— Видеокамеры там были?

— Так точно. Полицейкие видео изъяли, но я успел сделать копию. Флэшка у тебя в кармане…

— Мистер Полиаков? — Славик обернулся. Спрашивала неслышно подошедшая полисвумэн в форме капрала королевской конной полиции. Среднего роста, крепкого телосложения, с дежурной улыбкой на лице. Только взгляд был какой-то неприятный, колючий. Таким взглядом смотрел на Славика особист в ташкентском госпитале.

— Да, это я, — ответил Славик, а сам подумал: «Странно… Жандармы-то здесь каким боком? Я, вроде, в провинциальную полицию приехал.»

— Следуйте за мной, — сказала женщина, повернулась и пошла с направлении того самого правого коридора.

Славик пожал плечами и двинулся за ней. Но, капрал привела Славика не в кабинетик, где распивали кофе Татьяна с собеседницей, а в комнату значительно большего размера, с очень солидными дипломами и грамотами на стенах. Хозяин кабинета высокий, среднего возраста седоволосый мужчина в штатском, улыбнулся Славику как родному, представился следователем по особо важным делам Стивеном Уолтером и пригласил присаживаться. После взаимных приветствий, дежурных фраз и прочих бла-бла-бла, Славик взял быка за рога:

— Мистер Уолтер, я прибыл сюда по запросу задержанной Татьяны Ермоловой и хотел бы встретиться с ней как можно скорее.

— Да, конечно. Она скоро будет здесь. Небольшая задержка, в связи с выполнением некоторых формальностей. Кстати, если уж нам выпала свободная минутка, может быть мы побеседуем просто так, без протокола?

— Это связано с делом моей невесты?

— Возможно, какой-то мере и да. Всё будет зависеть от результатов нашей с Вами беседы. Знаете, в нашем деле бывает и так, что один-единственный фактик, не выявленный ранее, может полностью оправдать человека, а может и усугубить ситуацию…

— И какой же фактик поможет полностью оправдать мою невесту?

— Только искреннее взаимопонимание, доверие и плодотворное сотрудничество поможет вам избежать неприятностей с законом.

— Что Вы имеете в виду, говоря о неприятностях с законом?

— Ваша невеста задержана при перевозке наркотиков. Это очень серьёзное преступление.

— А что, суд уже доказал её вину и назвал преступницей?

— Э-э… Вы меня неправильно поняли. Я хотел сказать, что перевозка наркотиков — это серьёзное преступление, — выкрутился следователь.

— А какое отношение это имеет к моей невесте? — спросил Славик.

— В машине Вашей невесты полиция обнаружила пакет с героином…

— Он был подброшен в машину моей невесты без её ведома, в то время, когда она ходила платить за бензин.

— Доказательств этого нет, — отчеканил Уолтер.

— Съёмки видеокамер наблюдения достаточно для доказательства?

— К сожалению, видеосъёмка сегодняшнего дня с камер наблюдения на той заправке утеряна, — развёл руками следователь.

— У меня есть видеосъёмка момента вброса пакета с героином в автомобиль моей невесты. Вот здесь копия, — Славик выложил флэшку на стол.

— К сожалению, это не доказывает невиновности Вашей невесты. У нас есть письменные показания задержанного наркодилера, который утверждает, что положил пакет с героином в машину Вашей невесты по предварительной договорённости с ней, — следак довольно улыбнулся.

— Как Вы думаете, видеозапись беседы Вашего сотрудника с наркодилером ДО вброса пакетика с героином в автомобиль моей невесты будет учтена судом при вынесении приговора? — перешёл в наступление Славик.

— Э-э… У Вас есть такая запись? Можно мне посмотреть её? — заёрзал на стуле следователь.

— Посмотрите в суде, — отрезал Славик, — или в новостях седьмого канала, — добавил он, с интересом наблюдая как забегали глазки следака.

Вот только бегали эти глазки всего пару секунд. А затем растерянность в глазах Уолтера сменилась торжеством:

— Да не будет никакого суда, — чётко выговорил он прямо в лицо Славику, — и новостей никаких не будет! — добил он и откинулся на спинку стула, довольный как кот, сожравший миску сметаны.

Сзади хлопнула дверь и тут же над ухом мысленно взвыл Второй:

— Бля-я… Вот это мы спалились! Классно они нас сделали!

Славик обернулся. У двери стояла бабулька. Божий одуванчик, хозяйка той машины, что врезалась в багажник Славиного джипа буквально полчаса назад. Вот только сейчас эта бабулька была в полицейской форме и довольно лыбилась во все свои тридцать два искусственных зуба.

— «Пипец, — подумал Славик, — приплыли.»

— Это хорошо, что у вас есть видеозапись разговора с наркодилером, — напомнил о себе следователь, — мы обязательно приобщим её к делу. Как и видео вашей утренней аварии с участием автомобиля миссис Доусон. Вы ведь познакомились сегодня утром с миссис Доусон на повороте с Дафферин на Финч?

Бабулька тем временем прошла к столу и уселась напротив Славика, по-свойски подмигнув ему. Славик же в это время лихорадочно пытался придумать какое-нибудь более-менее приемлемое объяснение тому столкновению. Ничего правдоподобного не придумывалось.

— Кстати, мистер Полиаков, Вы не могли бы объяснить, почему на ваших машинах сейчас нет ни царапины, а на видезаписях с четырёх видеокамер, установленных на автомобиле миссис Доусон, прекрасно видны приличные повреждения, полученные обеими машинами при столкновении?

— Ко мне есть претензии по той аварии? — спросил Славик.

— Конечно, нет, — ухмыльнулся Уолтер. — Но я хочу открыть Вам небольшую тайну; как Вы наверняка уже догадались, авария была нами подстроена умышленно. Да, да. И невесту Вашу мы задержали специально. И я даже объясню — почему. Так рекомендовали наши психологи. Когда Вы бросились в полицейский участок выручать Вашу невесту, Вы очень торопились. А тут, вдруг, задержка с этой дурацкой аварией. И затянуться это могло не на один час. А Вам — некогда, Вам надо мчаться Татьяну выручать. Вот Вы и решили вопрос кардинально и практически мгновенно. А мы всё это записали на видео с нескольких точек. И у нас есть теперь объективные доказательства Ваших паранормальных способностей. И мы ОЧЕНЬ хотим поговорить с Вами об этом.

Славик молчал.

— Да, и ещё, — спохватился следователь, — пожалуйста, не применяйте чего-нибудь подобного к происходящему сейчас между нами разговору. Запись беседы ведётся и сразу же уходит в эфир на коротких волнах. Так что, проследить кто и где принимает радиограмму не получится, как бы Вы ни старались. Даже я не знаю где находится приёмник. Может быть в соседней комнате, а, может быть, за тысячу километров отсюда. Таким образом запись сохранится в любом случае, несмотря ни на что.

— …Ну так как, — спросил Уолтер после недолгого молчания, — будем говорить?

— Отпустите Татьяну, иначе разговора не будет, — сказал Славик.

— А её никто не держит. Она может уйти прямо сейчас. Просто Татьяна в компании с нашей сотрудницей решила подождать окончания нашей с Вами беседы. Пьют кофе и болтают на извечные женские темы, так сказать…

Славик молча достал селлфон и набрал номер Татьяны. Она взяла трубку после первого же звонка:

— Алло?

— Привет, Тань. Ты как?

— Да нормально всё. Сидим вот, болтаем ни о чём с их сотрудницей. Ты где?

— Я здесь, в участке. Они говорят, что ты можешь идти домой, тебя никто не держит.

— Сейчас я спрошу, подожди минуту…, - через некоторое время Татьяна ответила, — она говорит, что нужно разрешение её начальства…

— Мистер Уолтер? — Славик, не выключая сотового, вопросительно взглянул на следователя.

Уолтер уже набирал номер телефона. Отдав распоряжение, он положил трубку и требовательно уставился на Славика.

Не обращая внимания на мимику следователя Славик сказал в трубку:

— Ну как?

— Да, она говорит, что я могу ити домой, это было недоразумение с моим задержанием. Сейчас всё выяснилось.

— Тогда сейчас поезжай прямо домой и жди меня там. Никуда не заезжай, прямо домой, ты всё поняла?

— Да.

— Всё, давай, — Славик выключил телефон и обратился к следователю:

— Что вы хотите?

— Я уже сказал — плодотворного сотрудничества.

— Как вы его видите?

— Для начала расскажите нам всё, что произошло в компании, где Вы работали. Дело об исчезновении её сотрудников находится на контроле федеральных властей и контрразведки. Часть сотрудников этой компании имеют двойное гражданство. Мы уже получили запросы по линии министерства иностранных дел. Да и работы там велись по заказу министерства обороны. Так что, сами, понимаете, спустить дело на тормозах не получится. Так что там произошло, господин Полиаков?

— Откуда я знаю? Они там навезли кучу какого-то оборудования и начали эксперименты проводить. После первого же эксперимента меня уволили. А уж что дальше было, я не знаю.

— Что-то скрывает, — вмешалась в разговор миссис Доусон.

— Нехорошо, господин Полиаков, — посетовал следователь, — мы же договорились о сотрудничестве. Кстати, забыл сообщить, что миссис Доусон долгие годы является начальником психологической службы нашего департамента. Она людей насквозь видит. Так что отмолчаться не получится…

— Ну что ж, — сказал Славик, вставая…

— Стойте! — отчаянно крикнула миссис Доусон, — Не надо этого делать!

— Вы же сами потом будете жалеть об этом, — добавила она уже спокойным голосом.

— Подождите, мистер Уолтер, — психолог жестом остановила пытающегося что-то сказать следователя.

— Дайте мне шанс, господин Полиаков, — обратилась она уже к Славику, — я просто объясню Вам ситуацию. Я уверена, что сейчас это здание, — она повела рукой вокруг, — может превратиться в безлюдный полицейский участок, как в той компании, где Вы работали. Но, пять минут уже роли не играют, ведь так? Поэтому, просто выслушайте женщину, которая годится Вам в матери. А потом делайте что хотите. Хорошо?

— «А бабуля-то — боец, — мысленно восхитился Второй, — может, дадим ей шанс?»

— Ну, хорошо, — сказал Славик, вновь усаживаясь за стол, — слушаю Вас.

— Слава, — психолог сосредоточенно думая о чём-то, достала пачку сигарет и спохватилась, — извините, Вы позволите Вас так называть? Вас ведь так называли в той компании, где Вы работали?

Славик согласно кивнул.

Уолтер, тем временем, пододвинул пепельницу под руку миссис Доусон.

— Спасибо, Стив, — поблагодарила она следователя и вновь обратилась к Славику:

— А меня Вы можете называть Мари. Так будет проще разговаривать…Так вот, Слава, — продолжила бабуля, раскурив сигарету, — я не буду ходить вокруг да около, буду говорить всё прямо, как есть. Просто прошу Вас отнестись к моим словам без эмоций и сто раз подумать, прежде чем совершать какие-то поступки. Как говорится, ничего личного, это просто наша работа. Я уверена, мы сможем договориться. Но, ближе к делу.

На сегодняшний день МЫ, — подчеркнула она, — имеем следующую информацию:

— Вы проработали в компании «Пароксизм» неполные три месяца оператором вакуумно-плазменной установки. Обычная рутинная работа, ничего особенного, никаких происшествий. Четырнадцатого числа Вам поручили собрать новую установку из оборудования, завезённого со складов расформированного когда-то научно-исследовательского центра военного ведомства. Всю ночь с четырнадцатого на пятнадцатое Вы работали над этой установкой. Пятнадцатого числа в компанию прибыла с проверкой комиссия в составе представителей заказчика и привлечённых специалистов. При включении новой установки имело место возникновение неизвестных ещё науке физических процессов. Члены комиссии смогли описать только внешние проявления этих эффектов и субъективное воздействие их на организм человека, но ничего не смогли сказать ни о природе этих явлений, ни теоретически обосновать их возникновение. И это несмотря на то, что к расследованию были привлечены лучшие физики американского континента. Они с первого дня по настоящее время изучают произошедшее и пытаются заставить работать эту Вашу установку. Повторить Ваш эксперимент им не удалось до сих пор.

Но, вернёмся к хронологии событий: пятнадцатого числа, после того эксперимента, Вы были отправлены домой отдыхать после ночной смены. Весь тот день и ночь Вы провели дома и никуда не отлучались. Шестнадцатого Вы явились на работу и были уволены в связи с истечением испытательного срока. Сразу после этого Вы поехали на турбазу и отдыхали там целые сутки, затем вернулись в Торонто, заказали авиабилеты в Россию, съездили в торговый центр за покупками. По данным телефонной компании, во время Вашего нахождения в торговом центре Вам позвонили с телефона компании «Пароксизм», из которой Вы были уволены днём ранее. После этого разговора Вам звонили с того же телефона ещё семнадцать раз, но Вы не принимали эти звонки. Совершив покупки, Вы вернулись домой. Пока всё верно?

— Ну-у… В-общем, да, — ответил Славик.

— Тогда продолжим. По показаниям соседей, когда Вы забирали из машины пакеты с покупками чтобы внести их в дом, на дороге напротив Вашего джипа остановился минивэн, из которого вышел мужчина, по описанию похожий на Вашего коллегу с работы Виталия. Между вами состоялся весьма эмоциональный разговор, после которого, оставив покупки дома, Вы поехали на работу в компанию «Пароксизм». Это установлено по данным камер видеонаблюдения, расположенных в разных местах на улицах города по пути следования от Вашего дома до здания компании, где Вы работали последние три месяца.

— Неужели данные со всех камер снимали, по всему маршруту? — удивился Славик.

— Да, Вячеслав. И не только по этому маршруту…

— Так это же сколько работы? — покрутил головой Славик.

— А что делать? — пожала плечами собеседница, — Мы старались восстановить события поминутно, начиная с момента Вашего увольнения.

— А почему с момента именно моего увольнения?

— Потому, что Вы — единственный из работников компании «Пароксизм», кто НЕ пропал без вести в тот день. И мы хотим знать: как и почему это произошло?

— Я вряд ли смогу вам помочь…

— Дорогу осилит идущий, — ответила Мари, — я продолжу, с Вашего позволения?

— Продолжайте, чего уж…

— Итак, Вы с Виталием приехали на работу в три часа пополудни. Это зафиксировала камера наблюдения, установленная на крыше католического храма, находящегося в ста метрах от здания вашей компании. Нам повезло. Обзор камеры захватывал стену здания компании «Пароксизм» и часть территории паркинга около той стены. Место парковки с номером два, которое было выделено для Вашего автомобиля, очень хорошо просматривается на той видеозаписи. Вы зашли в здание и не выходили из него до половины первого ночи. Ваш джип стоял на парковочном месте всё это время. А полпервого ночи всё и началось.

Сначала, в одно мгновение — вот на этом кадре есть, а на следующем уже нет — пропало здание и асфальт паркинга вокруг него. Остался только ваш автомобиль, причём стоял он не на асфальте, а на земле, покрытой живой травой. Потом, через пять минут, в кадре появились Вы, сели в машину и поехали домой. Это также установлено по данным уличных камер видеонаблюдения. А на территории, которую занимало раньше здание компании «Пароксизм», остался ровный газон с зелёной травкой. Только не подстриженной. Более того, пробы грунта на этом участке показали, что здесь никогда не было ни фундаментов, ни асфальтного покрытия, ни песчаной подушки с щебёнкой и гравием под ним, как это делается по строительным нормам при устройстве паркингов. И никаких коммуникаций на всём участке, никаких труб и кабелей. Они даже не подводились к этому участку от трубопроводов за его пределами. Немыслимо, но это было! И самое интересное! После беседы с Вами полицейских, которые, в рамках проведения предварительного расследования, посетили Вас дома и задали вопросы по поводу пропажи здания компании вместе с его содержимым, буквально через день оно вновь появилось на старом месте! Со всем оборудованием и коммуникациями!

— А разве это плохо?

— Не плохо. Вот только здание вернулось, а люди — нет. Вот с этого момента к расследованию подключили нас. Мы установили негласное наблюдение за Вами и Вашим домом и получили много очень интересной информации. Например, специальные инфракрасные приборы, установленные в соседних домах, показали, что Вы периодически пропадали с их экранов и через какое-то время возникали вновь. Но это невозможно, потому, что защиты от наблюдения этими приборами не существует! А оперативное наблюдение показало, что в эти моменты Вы никуда из дома не отлучались.

— Как страшно жить, — пробормотал Славик, — вот так живёшь, живёшь, и не знаешь, что кто-то подсматривает за тобой каждую минуту. Бр-р… — Славик передёрнул плечами. — А вот интересно, что по этому поводу говорит закон о неприкосновенности частной жизни?

— А закон в лице судьи без лишних слов выдал нам разрешение на слежку за Вами. А что Вы хотели? Дело федерального значения. Исчезновение большой группы людей. Наших сограждан. А Вы не захотели сотрудничать с полицией…

— Да никуда они не исчезли. Просто переехали на другое место жительства…

Если Вы предоставите нам возможность побеседовать с ними, и Ваши слова подтвердятся, то мы тут же закроем дело и принесём извинения.

— Да они далеко уехали. И у вас будут трудности с возвращением…

— Вот видите? Сотрудничать Вы не желаете. Так что мы не можем снять с Вас подозрения.

— Да какие подозрения-то?

— Вспомните наше с Вами сегодняшнее знакомство на том перекрёстке? Оно абсолютно точно показало, что Вы можете изменять форму и размеры любых материальных объектов так, как Вам заблагорассудится, в одно мгновение. И самое главное — этакая вишенка на торте! — Вы можете точно так же изменять форму, размеры и возраст(!) живых организмов, в том числе людей! Я имею в виду случай с Вашей невестой, когда полицейские приехали к Вам её арестовывать и нашли её на кухне Вашего дома, только несовершеннолетнюю! А потом она вышла из Вашего дома, но уже в теперешнем возрасте. Это же невозможно! НО, тем не менее, это было! Вот как такое может быть? Вы можете объяснить это?!

— А я обязан это делать? — безразличным тоном спросил Славик.

И раскрасневшаяся от волнения, давно вскочившая со стула, энергично жестикулирующая руками в попытке что-то доказать Славику, миссис Доусон застыла на мгновение; а потом из неё как будто выпустили весь воздух, она как-то сникла, села на свой стул и сказала безжизненным голосом:

— Да… Конечно… У Вас же есть реалплэйер… Проще отмотать всё назад… И получится, что ничего этого не было. Жаль…

— Как Вы сказали? Что у меня есть?

— Реалплэйер. Что-то наподобие видеомагнитофона. Только для управления реальностью. Захотел — перемотал назад — и ничего не было. Живи по новой…

Наступила тишина. Славик обдумывал сказанное, а миссис Доусон сидела и бездумно смотрела в окно. Через пару минут молчания она устало заговорила вновь:

— Как только Вы вошли в этот кабинет, в здании началась скрытая эвакуация. Так что персонал мы вывели. Близлежащие улицы перекрыты, выставлено оцепление. Надеюсь, никто не пострадает. А мы… — они со следователем переглянулись и по-доброму улыбнулись друг другу, — мы со Стивеном много лет работаем вместе. И решили, что это будет не самым плохим завершением… Лучше, чем от старости и болезней.

Она достала из сумочки двадцать долларов, отдала их следователю, повернулась к Славику и сказала:

— Мы готовы…

Посидев несколько секунд молча, она встрепенулась и заговорила быстро, как будто боялась не успеть:

— Но, когда нибудь Вам надоест вырывать куски своей жизни, терять вновь приобретённых друзей и память своих близких о пережитых вместе приключениях в уничтоженных Вами периодах времени. Поймите: Вы человек и живёте среди людей. И никуда вы от этого не денетесь. Потом будете жалеть о потерянных днях.

— Но Вы же говорите, что можно перемотать…

— Перемотать-то можно. Вот только будут ли эти дни пережиты точно так же? Это вопрос…

— Хм… Вот, кстати, у меня к Вам тоже вопрос: у Вас есть мечта?

— Это Вы к чему?

— Вы тут заговорили о не самом плохом завершении карьеры… К Вам, Стивен, тот же самый вопрос, — Славик повернулся к следователю, — как Вы мечтали бы жить дальше?

Уолтер и миссис Доусон посмотрели друг на друга, а потом, синхронно чуть наклонив головы к плечу, уставились на Славика.

— Это то, о чём мы думаем? — спросила миссис Доусон.

— Что Вы скажете, если я предложу Вам работу? — спросил Славик.

Следователь взял пормоне, достал двадцать долларов Мари, добавил сверху свою двадцатку и положил деньги на стол перед психологом:

— Вечно ты выигрываешь, — проворчал он.

— Потому что в нашей паре ты играешь плохого, а я — хорошего полицейского. И, кроме того, ты вечно торопишься с выводами, — улыбнулась миссис Доусон.

Затем они повернулись к Славику и вместе сказали:

— Мы согласны.

— Вы даже не спросили что за работа? — удивился Славик.

— А нам всё равно, — ответил Стивен, — они там, — следователь показал большим пальцем куда-то себе за плечо, — искали смертников на эту работу. Предложили нам. А мы и согласились. Миссис Доусон на картах Таро нагадала, что нас ждёт много новых интересных событий. Я надеюсь, что Мари не ошиблась.

— Вот так просто, из полицейских перейдёте на службу к преступнику?

— Ну какой же Вы преступник? Пока нет решения суда, никто не имеет права называть Вас преступником. Да и нет в законе такой статьи, которую Вы нарушили. Так что Вы чисты перед законом. И, вообще, — улыбнулась Мари, — Вы везунчик. Сумели сорвать джек-пот у судьбы. А прислониться к удаче — дорогого стоит. Стив у нас всегда умел держать нос по ветру, — она дружески ткнула следователя кулачком в плечо. — Уме-ел, — передразнил её Уолтер, — то-то меня вместе с тобой через две недели на пенсию выпроваживают. И они оба так заразительно засмеялись, что и Славик поневоле улыбнулся.

…В припаркованном на соседней улице грузовом фургончике сидели двое: толстый мужчина средних лет в золотых очках, белой рубашке с распахнутым воротом, чёрных брюках и ботинках из крокодиловой кожи; и, жующий жвачку, невзрачный человечек неопределённого возраста в джинсах и серой футболке. Встретишь такого в толпе — и через секунду забудешь. Закрытый кузов фургончика без единого окна был набит аппаратурой видеослежения, звукозаписи и ещё какой-то шпионской электроникой. Вышеназванные двое внимательно слушали разговор двух мужчин и женщины, надблюдаемых на экранах мониторов с разных ракурсов. Услышав последние фразы, невзрачный вопросительно взглянул на толстого, тот утвердительно кивнул. Невзрачный взял со стола небольшой пульт и равнодушно нажал красную кнопку…

…Удивиться Славик не успел. Он, как в замедленной съёмке, увидел поверхность стены напротив, вдруг начавшуюся покрываться трещинами и превращающуюся из плоской в сферическую. Затем — темнота.

…Очнулся Славик у себя дома. Он лежал на любимом диване, а рядом на стуле сидел Второй.

— Что это было? — прохрипел Славик.

— Что — «что»? Взорвали нас, — угрюмо пробормотал Второй.

— А Таня где? — вскинулся Славик.

— Здесь я, здесь, — Татьяна вошла в комнату с подносом в руках, поставила его на тумбочку около дивана:

— Вот, чайку попейте. Заварила как ты любишь, покрепче, — а сама взяла вторую чашку в руки и села на диван под бок Славику, — что там случилось-то?

— Фугас взорвали в соседней комнате, — сказал Второй, — Малыш еле успел нас выдернуть. Неожиданно всё произошло.

— И с чего бы? — удивился Славик, — вроде, нормально беседовали. Договариваться уже начали. И, вдруг, на тебе! Кстати, собеседники наши — как?

— Там остались… Малыш успел их в окно выкинуть. Типа взрывной волной. Вроде бы, живы. Контужены только сильно. Машины медпомощи за углом стояли, примчались через секунды. Эвакуация-то персонала проводилась под легендой звонка о заложенной бомбе. Так что, всё должно обойтись.

— … Ну и что это было? — повторил Славик свой вопрос после пары минут напряжённого молчания.

— И что будем делать? — продолжил мысль Второй.

— …Значит, так, — раздумчиво начал давать ЦУ Славик, — первое: выясни откуда и когда там взялась взрывчатка, кто принёс, проследи его контакты. Возможно, выйдем на заказчика, тогда и выясним что это было и кому это было надо. Второе: постарайся узнать кто нажимал кнопку и по чьему приказу. Либо там, либо там кто-нибудь да прорежется. А потом уже будем думать кто виноват и что с ним делать. Кстати, можешь и сам проявить здоровую инициативу, я что-то сейчас не особо хорошо соображаю и голова раскалывается, поэтому…

— Поэтому ты сейчас выпьешь анальгинчик и ляжешь спать, — перебила его Татьяна. — А ты, Дублёрчик, пойдёшь проявлять эту самую инициативу, договорились?

— Посмотрел бы я на того, кто попробует с тобой не договориться, — проворчал Второй, благоразумно исчезая со стула, потому что Татьяна грозно нахмурила брови после этих слов.

— А если будешь драться, я к тебе во снах начну приходить, — мстительно произнёс Дублёр, заглядывая в комнату из коридора.

— Иди уже, — махнула рукой девушка, — дай поспать человеку.

— Тань, может, оладушек пожаришь к моему возвращению? — серьёзно попросил Второй. — Чего-то меня на жор пробило. От нервов, что-ли?

— Пожарю, конечно, — устало ответила Татьяна исчезающему в этот миг Дублёру.

Она тихонько встала с дивана, накрыла уснувшего уже Славика пледом и отправилась на кухню. Там девушка заправила и поставила в тёплое место настаиваться дрожжевое тесто (Славик не любил пресные оладьи), и, пока выпала свободная минутка, решила позвонить родителям. Сходила за сумочкой, достала селлфон, набрала номер. Ответили сразу:

— Алло, Таня!?

— Привет, мам.

— Танюша, здравствуй. Ты что так долго? Обещала приехать ещё два часа назад. Случилось чего?

— Ты не волнуйся, мам, непредвиденные обстоятельства. Пришлось задержаться.

— Что-то серьёзное? Нужна помощь?

— Нет, мама, всё уже позади. Как папа?

— Ничего. Переживает, конечно. У тебя-то как дела? Как Славик? У вас всё нормально?

— Нормально, мам. Я скоро приеду, тогда и поговорим. Не по телефону, мам.

— Таня, что случилось!? Я же чувствую: ты что-то не договариваешь!

— Мам, не по телефону. Сейчас у нас всё нормально, успокойся. Я только одно могу сказать: постарайтесь до отъезда как можно меньше выходить из дома. У вас хоть и дипломатический имммунитет, но всякое может быть. Ты только не волнуйся. Мы со Славиком скоро приедем и всё вам объясним, хорошо?

— Доченька, но, как же так? Может, мы к вам подъедем?

— Нет, мама. Пожалуйста, делайте, как я сказала. Так надо, — нажала голосом Татьяна, — и ещё: ты всё к отъезду собрала?

— Не всё, конечно, нам же неделю дали для выезда…

— Мама, собери только самое необходимое, хорошо? Только то, что здесь нельзя оставить, остальное бросай. Шмоток и другого барахла мы вам сколько хочешь потом достанем.

— Когда — потом?

— Мама, постарайся собрать как можно меньше багажа, хорошо? Возможно уезжать придётся раньше. Может быть, даже сегодня.

— Таня, а как же билеты? Мы ещё не купили…

— Не думай об этом, это наша забота. Мы скоро подъедем и всё объясним. Вот Славик проснётся, и мы сразу к вам поедем.

— Как — проснётся? Что там у Вас случилось, Таня!?

— Всё нормально, мам. Верь мне. Просто у нас сегодня трудный день был, сейчас Славик отдыхает. А вы с папой планируйте, что сегодня, самое большее к вечеру, мы все отсюда уедем, хорошо?

— Но, как же… Мы же…

— Всё, мама, у нас мало времени. Мне тоже ещё собраться надо. Если что — звоните нам. Пока. Целую. Папе привет передай.

— Передам…

Татьяна положила трубку и вопросительно посмотрела на стоявшего в дверях Второго.

— Всё правильно, Тань. Сматываться надо, — сказал он. — И это… Ты не суетись тут. Я дом скопировал, мы его там просто материализуем со всем теперешним содержимым и всё. А тут всё оставим как было на момент перед нашим вселением. Так что, давай лучше оладьи жарить.

— Рано ещё, тесто не взошло. Ты всё ТАМ выяснил что хотел?

— Не всё, но достаточно. Позже расскажу, чтобы два раза не базарить. Тебе помочь тут?

— Тут я всё сама сделаю. Только первые оладушки появятся через полчаса, не раньше. Может, за МОИМИ присмотришь, пока? Чего-то я волнуюсь. Нас-то они не возьмут — кишка тонка. А вот через родителей могут и прижать. Как со мной хотели.

— Понял, — сказал Второй, исчезая…

Вернулся он буквально через пару минут:

— Тань, буди Славика. Надо твоих сюда перебрасывать. И чем скорее, тем лучше, я так думаю…

— Что случилось?

— Ещё не случилось, но, по всем признакам, скоро случится. Я чую. Движуха там вокруг их билдинга какая-то нехорошая. Как бы чего не вышло…

— Но у них же дипломатический иммунитет… — начала было Татьяна, но Второй перебил:

— А когда это спецслужбы останавливало? Президентов шлёпают, чего уж там…

— Тьфу, тьфу, тьфу, — сплюнула через левое плечо Татьяна и бросилась в комнату.

— Слава, вставай, — она тронула Славика за плечо и тот сразу проснулся:

— Чего, Тань? Пора?

— Пора, Славик. Надо родителей сюда перевезти. Брат говорит, что надо срочно…

Славик взял Татьяну за руку:

— Поехали.

 

5

…Они вышли в реал в Таниной спальне.

— Посиди здесь, я их подготовлю, — сказала Татьяна и вышла из комнаты.

Родители были на кухне. Мама готовила обед, помешивая, похоже, поджарку на сковороде, а отец сидел за столом с ноутбуком и что-то печатал.

— Мам, пап, привет!

— Танюша? Наконец-то! А мы и не слышали как ты зашла! — удивлённо сказала мама.

— А мы телепортом, — заулыбалась Татьяна.

— Каким телепортом? — спросил отец.

— Кто — мы? — спросила мама.

— Мам, пап, вы только ничему не удивляйтесь и ничего не спрашивайте. Просто поверьте мне, хорошо? Ситуация экстренная, в любой момент могут начаться непонятки, да и неприятности тоже. Мы со Славиком за вами явились. Сейчас мы с вами переедем к нему в дом, а там уже ответим на все ваши вопросы, о'кей?

Народ на кухне безмолвствовал и, удивлённо переглянувшись, уже открыл было рты, чтобы задать вопросы, но Татьяна уже повернулась и крикнула в глубину квартиры:

— Славик, иди сюда!

Славик подошёл, встал рядом с ней, коротко кивнул, здороваясь:

— Здрасте.

— Мама, папа, познакомьтесь, это Славик!

— Да-а, мы, вроде знакомы. За одним столом сидели…

— Славик — мой жених. Он меня любит и сделал мне предложение! Я согласилась, вот, — блеснула бриллиантом колечка Татьяна.

— Народ на кухне продолжал некоторое время безмолвствовать, но мама опомнилась первой:

— Господи, Таня! — её глаза подозрительно заблестели, но она справилась с собой, — Ну как же..? А мы тут… Вы проходите, Слава, присаживайтесь, я сейчас…

Её скороговорку прервал писк пожарной сигнализации.

— Началось, — сказал Славик, — Надо торопиться.

В это время из потолка заговорил динамик внутридомовой трансляции: «Внимание, внимание! Пожарная тревога! Всем жильцам срочно покинуть здание. Лифты отключены в целях вашей безопасности. Для эвакуации пользуйтесь лестницами в обоих концах коридора на каждом этаже. Внимание…

— Так, — начал командовать Славик, — уходим через минуту. Берите только то, что нельзя оставить: документы, карточки, деньги. Быстрее! Всё объясню потом.

Зазвенел дверной звонок.

Отец бросился в спальню, через десяток секунд появился с «тревожным» чемоданчиком, схватил со стола ноутбук, прижал его к груди:

— Мы готовы! — взял жену за руку. В дверь уже стучали.

Славик с Татьяной взялись за руки, Татьяна взялась за свободную руку мамы:

— Поехали!..

* * *

Вломившиеся через минуту в квартиру вооружённые люди в бронежилетах, прикрывая друг друга, быстро рассыпались по комнатам и остановились в недоумении. Квартира была пуста. Ни людей, ни мебели, ни вещей. Абсолютно пустые помещения. Слабый запах свежей краски, как после ремонта. Как будто квартира ждала вселения новых жильцов. Старший, коротко поговорив с кем-то по рации, бросил команду: «Уходим.»

* * *

…Они стояли в гостиной. Тихо шуршал кондиционер, гоняя по комнатам прохладный воздух. Родители ошарашенно оглядывались по сторонам, не веря в происходящее.

— Милости просим, — сказал Славик, — располагайтесь, будьте как дома.

— Где мы? — спросила мама.

— Живём мы тут, — ответил Славик. — Сейчас мы немного отдохнём и перекусим. Я отвечу на все ваши вопросы и мы решим что делать дальше.

— Тань, ты приготовишь нам что-нибудь? — обратился он к девушке.

— Оладьи пойдут? Тесто уже готово, наверное.

— Таня, какие оладьи? Тут серьёзный разговор намечается, — вмешалась мама, — мясо в этом доме есть?

— Там… в холодильнике.

— Пошли на кухню! — скомандовала мама. — Я научу тебя делать мясо под майонезом!

Когда женщины ушли, Славик повёл головой так, как будто ему стал тесен воротник.

— Ты не волнуйся, — успокоил отец, — тёща у тебя только с виду такая строгая. А так, по жизни, она добрейшей души человек…

— «Слышь, Хозяин, — возник в голове Славика голос Второго, — чё-то мне не нравится тут. Сматываться надо.

— А что не так? Обоснуй, — так же мысленно ответил Славик.

— Почему-то вдруг все жители округи начали в машины садиться и уезжать. Как бы не эвакуацию объявили…

— Но, нам-то никто не сообщал, не звонил…

— И не сообщат. Потому как по наши души скоро явятся. Я так думаю.

— Почему?

— Засекли нас. Помнишь, бабулька про какие-то хитрые приборы в соседних домах говорила?

— Ну, засекли. Эвакуация-то здесь причём?

— При том. В 1985 году в Филадельфии полиция бомбу сбросила на жилой дом, в котором группа то ли революционеров, то ли сектантов забарикадировалась. А копы их взять не смогли. Ну и осерчали. Целый квартал тогда выгорел. Как бы и нас — не того…

— Могут, с-суки… А воевать нам сейчас не с руки… Ладно. Давай, братишка, повторяем такой же трюк с домом, как с той квартирой. Копируй, оставляй дом пустым, а сами переносимся э-э… Да, хотя бы, на тот остров Большого барьерного рифа, где мы отдыхать собирались. А там разберёмся, не торопясь.»

Славик щёлкнул пальцами и за окнами воцарилась тропическая ночь. Со стороны кухни послышались встревоженные голоса женщин.

— Что такое? — обеспокоенно спросил отец.

— Да, ничего страшного, — ответил Славик, включая свет, — переехали мы. А тут разница во времени четырнадцать часов.

— И где мы теперь?

— Островная группа Лизард. Где-то недалеко от Австралии. Группа из трёх островов Большого барьерного рифа. Райское местечко, скажу я вам. Утром сами всё увидите.

— Вы знаете Слава… Как-то с трудом во всё это верится? Я точно не сплю?

— А Вы ущипните себя. Так, кажется, в книжках все попаданцы делают.

— И на галлюцинации не похоже, слишком уж всё реалистично, — растерянно пробормотал отец, ущипнув себя за бедро, — хм… больно.

— Я Вам всё сейчас объясню, — сказал Славик, — но, давайте лучше сядем за стол. Так моя информация будет легче восприниматься. Не надо будет отвлекаться на падения, головокружения, обмороки и другие реакции организма.

— Вам всё шуточки, — проворчал отец, присаживаясь на краешек стула, рукой проверив перед этим его материальность.

…Чем дальше Славик рассказывал, тем больше становились глаза будущего тестя. В конце краткой лекции Славика о действительном устройстве окружающего мира, о взаимоотношениях информации и материи, о пространстве и времени, о Грани, Малыше и вытекающих из всего этого возможностях, отец сказал:

— Моё образование не позволяет мне вот так сразу принять Ваши слова на веру, но, в то же время, всё произошедшее с нами в последние полчаса, вроде бы подтверждает Вашу, Слава, правоту. Мне просто нужно время, для того, чтобы разложить эту Вашу новую теорию мироустройства по полочкам моего сознания. Давайте будем считать, что я принял эти знания априори и в дальнейшем буду действовать в соответствии с ними. В связи с этим у меня вопрос: что будем делать и как будем жить дальше?

— Так, мужчины, — появилась в дверях тёща, — перемещаемся на кухню, — скомандовала она. — У нас всё готово. Моем руки и садимся за стол.

Славик с тестем переглянулись и молча выполнили команду.

А на нухне! На столе!.. Славик никогда не думал, что из содержимого его холодильника можно сотворить ТАКОЕ! И просто встал, в удивлении раскрыв рот. А вот тесть спокойно прошёл мимо и уселся за стол как будто так и надо. Женщины, видимо привыкшие к повадкам папы и мужа, не обратили внимания на его поведение, но гордо стояли у накрытого стола, явно ждущие похвалы. И она не заставила себя ждать. Славик абсолютно искренне начал восхищаться кулинарными талантами мамы и удивлённо посматривать на свою подругу, с озорным видом показавшую ему язык. Типа — знай наших.

Первую выпили со знакомством, вторую — за молодых, третью — за родителей, и на этом остановились. Дальше обед протекал под неспешные разговоры о том — о сём. Мама хвалила Танечку, папа хвалил маму, Славик хвалил Таню, а Таня, захмелев с трёх рюмок, хвалила всех. После чая женщины убрали посуду, поставили на стол пепельницу и, открыв окно, разрешили курить. Танечка, зная вкусы Славика, приготовила кофе и начался разговор по существу.

— Мама, папа, — начал Славик и спохватился, — да, вы позволите себя так называть? — и после утвердительных кивков будущих тестя и тёщи продолжил:

— Я готов ответить на все ваши вопросы.

— Вопрос первый: где, что, когда? — начала мама.

— Здесь и сейчас, — начал отвечать Славик, — остров Лизард. Это в Коралловом море, недалеко от побережья Австралии. Райский островок, необитаемый. Лето — круглый год. Тропические фрукты, пальмы и так далее. Нет крупных хищников, змей и ядовитых насекомых. Вот ящериц много. Потому и остров так назван. Площадь острова — около десяти квадратных километров. Входит в группу из трёх островов, расположенных треугольником. Между ними — шикарная голубая лагуна, глубиной не более десяти метров. Белый песчаный пляж, утром всё сами увидите. Здесь сейчас пятнадцатый век. До открытия этого острова Куком ещё триста лет. Так что можно жить в своё удовольствие, никто не побеспокоит. Это будет наша временная база. Ваша квартира, кстати, расположена в ста метрах по берегу, только установлена на бетонный фундамент с подвалом и подведена под крышу. Получился хороший трёхкомнатный домик. Вся обстановка и ваши вещи находятся внутри, в полной сохранности. Электроснабжение от солнечных батарей, из которых сделана крыша, в подвале установлена литиевая батарея большой ёмкости, для электроснабжения в ночное время. Водопровод проведён от небольшого пресноводного озера в центре острова. Там же на горе стоит и ветрогенератор для более надёжного электроснабжения в сезон дождей. Канализация — в септик-системы. Кондиционер, все удобства и так далее. Вот, если коротко, то всё.

— Второй вопрос: как вы докатились до жизни такой?

— До какой, Маргарита Сегеевна? — очень натурально удивился Славик.

— До такой, что вам наркотики в машины подбрасывают и взрывают прямо в полицейском участке?

— Э-э… А откуда Вы…?

— Пока вы тут с отцом беседовали, мы с Таней на кухне уже всё обсудили…Ой, Слава, я Вас умоляю, не смотрите на неё так. Она сама не заметила, как всё мне рассказала. Я всё-таки жена военного атташе и кое что умею. А уж вазомоторные реакции собственной дочери я знаю как свои пять пальцев. Так что — не надо.

— Да я… В-общем, мы просто расстраивать вас не хотели…

— Считайте, что не расстроили. Рассказывайте. А мы с отцом послушаем.

— Ну-у… В-общем, устроился я на работу в одну компанию… — в течение всего рассказа Славика о своих приключениях тесть не сказал ни слова, только внимательно слушал; а тёща только кивала каким-то своим мыслям, ахала в нужных местах, да поглядывала то на мужа, то на дочку. Единственное, о чём умолчал Славик, так это о своём бессознательном путешествии в рай и подробностях своего знакомства с гуриями. Ну и про Марию рассказал очень кратко, во избежание, так сказать. Но всё равно, тёща с Татьяной, похоже, что-то учуяли. Слишком уж многозначительно они переглядывались в эти моменты. Ну, хоть промолчали, и то хорошо.

Когда Славик закончил рассказ, некоторое время в комнате стояла тишина. Затем слово взял тесть:

— Хм… Вот так сразу… Даже и не знаю что сказать. Таких вводных у меня ещё не было. Но, по первому впечатлению, я думаю, что те люди, которые принимают решения, просто запаниковали и решились на крайние меры. Как говорится, нет человека — нет проблемы.

— А в чём проблема-то? Я ж ничего такого…, - Славик пожал плечами, — откуда эта паника?

— Слава, я Вам обрисую проблему как я её вижу, с точки зрения дипломата. Хорошо?

— Буду рад послушать.

— Вот, как Вы думаете, Слава: в чём главная задача любой власти?

— Ну, как же? Конечно, обеспечить процветание страны, благосостояние народа…

— Благосостояние, говорите…? Какой же Вы ещё зелёный, Слава. Запомните раз и навсегда то, что я Вам сейчас скажу. Во все времена, в любом государстве и при любом строе у власти находятся люди, кредо которых выражается одной фразой: когда власть имеет свой народ, то он должен расслабиться и постараться получить удовольствие. И не допускается никакого сопротивления или оппозиции. Кроме карманной, задача которой — создавать иллюзию борьбы за права трудящихся. Для всех, кто не согласен с таким положением дел, существуют тюрьмы, психбольнички и несчастные случаи. Крайний вариант — пуля снайпера.

— Или бомба, как в сегодняшнем случае, — добавила тёща.

— Но, за что? Я же ничего такого не сделал! — ошеломлённо прошептал Славик.

— Христос тоже ничего не сделал, а его распяли. Как вы думаете, почему? — тоном экзаменатора спросил тесть.

— Ну-у. Он проповедовал новую религию, отличную от официальной…

— Эхе-хе, Слава, Слава. Его религию, в конце концов, взяли на вооружение все властители Европы. Потому что она была им выгодна, так как проповедовала отказ от насилия. Помните? «Если тебя ударили по щеке — подставь вторую…?» Это отказ от борьбы народа против своей власти в первую очередь. А ей только того и надо. Нет, Слава, дело было не в религии.

— А в чём?

— Помнишь чудеса Его? Однажды Христос пятью хлебами накормил пять тысяч человек. И Он превращал воду в вино для пира на свадьбе в Канне Галилейской. То есть Он легко мог накормить и напоить большие массы людей. А народ всегда идёт за тем, кто его кормит и поит. И пять тысяч человек — это большая сила! А куда поведёт её лидер, проповедующий новую религию? Лидер, для которого нет авторитетов, и никто ему не указ! И тогда властители земные увидели в Нём конкурента в борьбе за власть. А теперь я повторю свой вопрос: какая главная задача власти? Отвечаю: во все времена и в любом обществе ГЛАВНАЯ задача власть имущих — это УДЕРЖАТЬ ВЛАСТЬ ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ. Потому Христа и распяли. Теперь понял?

— Что?

— То, что в тебе увидели опасность для своей власти. Твои возможности одним движением руки изменять и уничтожать всё и вся — это сила, против которой им не устоять. Вот они и поспешили решить вопрос радикально!

— Да…, - произнёс Славик после некоторого молчания, — это они, действительно, поспешили…, - видимо, он что-то решил для себя. Татьяна никогда не видела такого жесткого выражения лица у Славика. Тёща тоже это заметила и тихонечко под столом наступила Танечке на ногу. Таня всё поняла правильно:

— Слава, — позвала она, — пойдём сходим к морю?

Славик повернулся к ней, взгляд его помягчел:

— Оглянись во гневе? Да, ты права, не надо принимать решений в таком состоянии… А и в самом деле, пойдёмте искупаемся? Море, звёзды…

— Мы с папой сходим к себе за купальниками, — дипломатично сказала, вставая, Маргарита Сергеевна. Родители ушли. Славик с Танечкой быстренько переоделись, захватили с собой полотенца, шампанское, бокалы и отправились на пляж. Белоснежный коралловый песок был мягкий и тёплый. Вода в лагуне светилась изнутри лёгким неземным светом. А лунные блики нарисовали на поверхности океана золотистую дорогу, уходящую в космос. Тишина стояла оглушающая. Наверное, так выглядит Вечность… Родители всё не появлялись и не появлялись. После пары бокалов шампанского Татьяна сдала маму, которая шепнула дочери, уходя, что мешать им сегодня никто не будет. И что-то купальник сегодня как-то жмёт, ну его нафиг. И, вообще, Славик, синтетику носить вредно, кожа должна дышать… Огромная луна создавала определённое настроение. Плясать не плясали, а вот медленные танцы при луне — это что-то! Ну и купаться, конечно, — накупались вдоволь…

Утром проснулись поздно. Пока раскачивались, пили кофе, а потом надумали сбегать искупаться вместо зарядки. Купаясь, увлеклись… А там, глядишь, уже время — ближе к полудню. К обеду подтянулись Танины родители. Маргарита Сергеевна увела Татьяну на кухню варить, парить; а мужчины устроились в гостиной, включили кондиционер на полную и стали думу думать. Что делать и как жить дальше? Славик пригласил Второго, познакомил его с очень впечатлившимся от этого тестем, и велел рассказывать. Второй нагло заявил, что без стакана сока говорить не может (сушняк у него, видите ли, после вчерашнего), сходил на кухню, взял пакет сока, стаканы и вернулся. Маргарита Сергеевна подмены не заметила. Второй уселся в любимое кресло Славика около телевизора и, тяжко вздохнув, сказал:

— Господа, я вынужден сообщить Вам пренеприятное известие…

— Начина-ается, — недовольно протянул Славик, — ты, вообще, серьёзным когда-нибудь бываешь?

— А ты? — невинно спросил Второй.

— Ладно, ревизор, давай рассказывай уже, — примирительно произнёс Славик.

— А рассказывать-то особенно и нечего: за нас взялись всерьёз. Как только мы сюда переехали, наш домик в Торонто взял штурмом полицейский спецназ…

— А с какой стати? — удивился Славик.

— Оказывается, ты — опасный террорист и взорвал полицейский участок. Был настигнут, забарикадировался в арендованном тобой доме, на предложение сдаться ответил отказом и полиция вынуждена была провести силовую акцию. Преступнику удалось скрыться и он объявлен в международный розыск. Так вещают все СМИ Канады.

— А-ахрендеть! — только и нашёлся что сказать Славик.

— А я говорил… — начал было тесть, но Второй перебил его:

— А вашу, папа, квартиру тоже взяли штурмом сразу после вашего отбытия. Люди в бронежилетах и касках, но без знаков различия и ведомственной принадлежности. Правда, в средствах массовой информации об этом ни гу-гу. Видимо, уважают вашу дипломатическую неприкосновенность, — усмехнулся Второй.

— Надо же, — пробормотал тесть, — и дипломатического скандала не испугались. Видать, здорово их припекло…

— А чего им пугаться-то? Скажут, что в полицию поступил анонимный звонок о заложенной бомбе или захвате заложников, или ещё что-нибудь такое придумают. Угроза жизни гражданам и т. д. и т. п. В экстренных случаях полиция имеет право, ну и так далее… Вариантов для объяснений — море. Ну, извинения принесут потом и все дела…

— Ладно, — перебил Второго Славик, — по взрыву что удалось выяснить?

— А вот со взрывом неувязочка вышла. Взрывчатка была заложена в перегородку между кабинетами пару лет назад, во время ремонта. Заложили бомбу работники мафии, собирались убрать какого-то опасного свидетеля. С ликвидацией что-то там не срослось, а взрывчатка осталась. И, видимо, кто-то ещё, вероятнее всего спецслужбы, знали о закладке и оставили её на всякий пожарный. Вот вчера и пригодилась.

— По исполнителям есть что-нибудь?

— Тут пока всё глухо. Найти-то, конечно, найдём, но очень много времени потеряем.

— Почему?

— Дистанционное управление там было. Радиовзрыватель на коротких волнах. Откуда пришёл сигнал на подрыв, пока выяснить не удалось. Радиус поиска велик. А, если где-то в пределах этого радиуса установлен компактный ретранслятор сигнала, то, вообще, вряд ли чего-то найдём в обозримом будущем. Вот такие дела.

— Да уж, — разочарованно произнёс Славик, — действительно глухо.

— А в принципе, — подал голос отец, — не всё так безнадёжно. Нам ведь не нужны конкретные имена. Ясно, что против нас работает государственная контора. Возможно, не одна. Но, и это не так уж важно. Сейчас мы должны решить одно: что будем делать дальше? В настоящий момент мы и наши близкие в безопасности, можем жить здесь неопределённо долгое время, хоть всю жизнь. Но, захотим ли? Вот в чём вопрос.

— У меня предложение, — поднял руку Второй, — давайте спросим женщину и сделаем всё наоборот!

— Тебе бы только хохмочки, — проворчал Славик. — Но рациональное зерно в предложении есть. Надо звать женщин. Без них всё равно ничего не решим, — он встал с дивана и направился на кухню.

— Уважаемые дамы, — обратился он к Татьяне и будущей тёще, — ваши господа приглашают вас на семейный совет. Так что бросайте ваши кастрюли и сковородки, прихватите для себя чего-нибудь вкусненькое и прошу вас в гостиную. Где у нас тут пиво? — как бы между прочим спросил он, заглядывая в холодильник.

Женщины переглянулись и начали собирать на поднос всё к чаю. Славик с упаковкой пива в руках ушёл, а хозяйки кухни появились в гостиной пару минут спустя. Татьяна поставила поднос с чашками-блюдцами, сахарницей и вазочками с печеньем-вареньем, а Маргарита Сергеевна водрузила на стол пышущий паром чайник. Подождав, пока все рассядутся по любимым местам, Славик хотел взять слово, но тут, развернув кресло, появился во всей красе Второй. Копия — Славик, даже с такой же банкой пива в руке. Тёща застыла в ступоре. Но, надо отдать ей должное, соображать начала быстро:

— Э-э… У нас гости?

— Здравствуйте, Маргарита Сергеевна, — радостно улыбнулся Второй.

— А мы знакомы?

— Ну как же? Я же недавно с Вами на кухне общался, за стаканчиками заходил. Неужели забыли? — и опять изобразил улыбку Алена Делона.

— А-а… Вы близнец Славика, да?

— Не, я его клон. Тока неудачный, — Второй оскалился во все тридцать два зуба, при этом его клыки прямо на глазах выросли на несколько сантиметров, и он стал очень похож на хор-рошего такого вампира из фильма ужасов. Маргарита Сергеевна побледнела и схватилась за сердце.

— Дублёр, перестань кошмарить маму, — Татьяна швырнула в него чайное блюдце. Второй исчез, а блюдце медленно вернулось на стол перед Таней.

— Ч-что это было? — повернулась к дочери Маргарита Сергеевна. Её побледневшее было лицо начало наливаться краской. Хорошо знавшая маму Танечка в панике взглянула на Славика. Любимую надо было спасать.

— Маргарита Сергеевна, — воскликнул Славик, переключая на себя внимание тёщи, — прошу извинить за излишний эпатаж, просто сейчас мы продемонстрировали Вам некоторые наши возможности. Прошу извинить исполнителя. Это он просто от волнения немного переборщил. Он Вас немного побаивается, отсюда такое парадоксальное поведение. Его можно понять и простить.

— А ещё Георгий Ильич сказал, что у Вас очень добрая душа, — добавил Второй, стоящий, преклонив колено, перед Маргаритой Сергеевной и, с умильным выражением кота Шрека на лице, протягивающий женщине огромный букет белых роз. По всему было видно, что Маргарите Сергеевне очень хочется треснуть Второго чем-нибудь по кумполу; но бить через букет роз было как-то неудобно, а потом и воспитание жены дипломата сказало своё веское слово, поэтому она ограничилась внушением:

— Ладно, кошмарик, живи пока. На первый раз прощаю, ради знакомства, но, если ещё раз отчебучишь что-нибудь подобное, просто так не отделаешься, — и изволила принять букет.

Наконец-то все расселись по своим местам и Славик озвучил проблему:

— Уважаемые дамы и господа. Сейчас мы должны решить стратегическую задачу: что делать? Информация для размышления: так получилось, что мои новые возможности стали известны некоторым товарищам, которые нам не товарищи. Короче: пацаны там конкретные. И они очень хотят иметь эти мои возможности у себя на службе. В результате у нас всего два выхода из этой ситуации. Первый — это затихариться как мыши под веником где-нибудь, например, на этом острове и просто доживать свой век. И второй выход — это вернуться в обычный мир, имея в перспективе стопроцентную вероятность войны против сильных мира сего, которые не успокоятся пока не заставят меня работать на них. Вот так вот. Прошу высказываться.

Молчали долго. Затем тёща спросила:

— Скажите, Слава, что Вы имели в виду, говоря о войне против сильных мира сего?

— То, что за нас взялись спецслужбы как минимум четырёх стран: США, Канады, Израиля и России. А те силовики, что проводили акции против нас вчера, скорее всего использовались втёмную.

— И Вы, Слава, думаете, что сможете воевать с ними на равных?

— Да воевать — то не проблема. Но, нам этого не надо. Нам надо сделать так, чтобы мы могли без проблем жить в обычном мире, среди обычных людей. Миссис Доусон правильно сказала — нам жить среди людей, никуда мы от этого не денемся. Мы привыкли жить в городе. А здесь мы максимум пару месяцев отдохнём, а потом от скуки взвоем. Но, дело в том, что спокойно жить в обычном мире нам не дадут. А как решить эту проблему, я пока не знаю. Со всем миром воевать не будешь. А дипломатии я не обучен. Потому вас и спрашиваю: как быть?

После недолгого молчания слово взял Георгий Ильич:

— Ницше как-то сказал: «Дипломатия состоит в том, чтобы гладить собаку до тех пор, пока не будет готов намордник». Я так понимаю, что у Вас есть такой намордник, которого хватит на всех. Поэтому, для нашего случая, больше применим другой афоризм: Дипломатия хороша, когда она работает, но если все воспринимают тебя как угрозу, она только мешает. Это значит, что нам надо применить дипломатические методы Сулеймана Великолепного, который говорил так: «Дипломатия — это неплохо. Сначала любезно поговорим, а затем сравняем с землёй». Я готов взять на себя миссию любезно поговорить со всеми заинтресованными сторонами и объяснить им всем ошибочность тех методов, которые они избрали в отношении нас. Чего-чего, а это я умею и люблю. Как сказал товарищ Громыко: «Дипломат роет яму ложкой, вилкой и рюмкой». Это мне больше всего нравится в дипломатии. А за Вами, Слава, останется только силовая поддержка в случае необходимости. А необходимость возникнет, в этом я уверен. Они там, — показал тесть большим пальцем за плечо, — признают только одно — язык силы. Всё остальное — просто болтовня. Скажу сразу: как только мы покажем зубы, так они тут же станут вежливыми и улыбчивыми. Но от своего не откажутся, просто сменят методы убеждения.

— Например?

— Например, попробуют элементарно купить…

— У них столько денег нет.

— Методы обработки бывают разные. Человек слаб. Ключик можно подобрать всегда. Обязательно постараются женщину подсунуть. Шикарную, неотразимую…

— Что?! — повысила голос Татьяна.

— А ты откуда знаешь? — воскликнула Маргарита Сергеевна.

— Маргош, успокойся, — снисходительно сказал Георгий Ильич, — это написано в любом курсе по вербовке. Классика жанра…

— Славик, — начала было Татьяна…

— Дорогая, — перебил её Славик, — не волнуйся, шикарная и неотразимая — это ты.

— Смотри у меня, — на всякий случай предупредила Танечка, а сама зарделась от комплимента.

Надо было срочно сменить тему, поэтому Славик сказал:

— Итак, резюмирую: женщины временно, до прояснения обстановки, остаются здесь, а мы Георгием Ильичом возвращаемся в Торонто разруливать ситуацию. Пары дней нам хватит, я думаю. А потом все вместе рванём в Россию, там тоже немало дел накопилось. Всё. По коням.

— По каким коням? — возмутилась Маргарита Сергеевна, — а обед? Мы что там, зря старались?

— Упс. Извиняюсь, что-то я увлёкся, — Славик в примирительном жесте поднял руки, — конечно же, сначала — обед.

— Тогда все — мыть руки и за стол, — оставила последнее слово за собой тёща.

…Пустой дом смотрелся неуютно, поэтому Славик дал команду восстановить обычную обстановку и они с тестем расположились за столом на кухне, Славик достал коньяк, бокалы, рюмки, закуску, поставил на плиту вариться кофе.

— Начнём с пьянки? — неодобрительно хмыкнул Георгий Ильич.

— Это со знакомством, — назидательно поднял вверх указательный палец Славик, — большое дело начинаем. Обмыть надо.

— Так мы ж, вроде, знакомы…

— В чисто мужском коллективе мы ещё не пили. Надо лучше узнать друг друга.

— Ну, если так ставить вопрос, — пожал плечами тесть, — тогда конечно… Только, мы ж по делу приехали…

— Одно другому не помешает. Здесь будет наш штаб, мозговой центр, так сказать. А работу в поле у нас есть кому делать, — Славик щёлкнул пальцами и за столом появился Второй, деловито нарезающий на тарелке лимоны.

— Это наш главный оперативник, — представил его Славик, — сейчас выпьем и будем нарезать ему задачи.

— Не надо мне ничего нарезать, — сварливо проговорил Второй, — я и сам всё знаю.

— Например? — спросил Славик.

— Ты сейчас начинаешь кошмарить операторов тех приборов, которые в окружающих домах установлены. А я прослежу их реакцию и куда они докладывать о взбесившихся приборах начнут. Так мы на их начальство выйдем. А уж с ними поговорим конкретно.

— Хм. Логично. А как я их буду кошмарить?

— Чё-то ты сегодня тупишь, начальник. Всему тебя учить надо. Просто походите в реал и обратно туда-сюда минут пять-десять. Этого, я думаю, хватит.

— Ты смотри, что придумал, — восхитился Славик, — а, ведь, должно получиться. Действуй, Дублёр. А мы пока смотаемся и ликвидируем ту компанию, где я работал.

— А зачем? — спросил тесть.

— А пускай не лезут, — с вызовом ответил Славик. Затем пояснил:

— Когда здание компании со всем содержимым исчезнет, пусть подумают: почему так? А мы ещё вашу квартиру вернём в первоначальное состояние и там тоже туда-сюда походим из виртуала в реал. Вдруг там тоже приборы хитрые по округе стоят? Тогда они догадаются, что мы вернулись и зашевелятся. А Дублёр проследит куда ниточки потянутся. А тогда уж мы их и накроем.

Тренькнул дверной звонок. Переглянувшись с Дублёром, Славик пошёл открывать. На крыльце стоял молодой парень и держал в руках сумку разносчика пиццы:

— Доставка пиццы, сэр.

— Я не заказывал, это какая-то ошибка, — сказал Славик.

— Ну как же? Вот у меня заказ, — парень протянул Славику бумажку, — посмотрите сами, сэр.

Славик машинально протянул руку взять бланк. Парень мгновенно выпустил из рук и бумажку и сумку, молниеносно цапнул руку Славика в захват и попытался провести бросок. Вот только, проводя приём, мнимый разносчик пиццы повернулся спиной к Славику, который в этот момент захватил парня за туловище и броском прогибом назад зашвырнул противника в прихожую. Зафиксировать грохнувшегося спиной и головой об пол соперника было делом пары секунд. А снаружи уже грохотали ботинками по асфальту подбегавшие спецназовцы. Славик даже не стал захлопывать дверь перед ними… Ворвавшиеся в дом люди в бронежилетах очень удивились, обнаружив абсолютно пустые комнаты без людей и без мебели. Силовики рассредоточились по углам комнат и старший группы захвата произнёс несколько слов в рацию. Через пару минут в дом вошёл неприметный на вид человек в штатском, молча обошёл все комнаты и приказал спецназовцам покинуть здание. Оставшись один, Неприметный вновь медленно обошёл все комнаты, встал посреди гостиной и на чистейшем русском языке крикнул:

— Вячеслав, я знаю что Вы здесь! Я один и без оружия! Я уполномочен провести с Вами переговоры о сдаче!..

В этот же момент Неприметный оказался поднятым за шкирку невидимой рукой на полметра над уровнем пола, затем медленно поплыл в воздухе к выходу из дома, а на крыльце, получив немалое ускорение невидимым пинком под зад, пролетел пару метров и приземлился на асфальт. За ним вылетел мнимый продавец пиццы. Дверь в дом захлопнулась, а на ручке её висел красивый плакатик с надписью «Просьба не беспокоить».

— Не круто ты с ними? — спросил тесть, когда Славик вернулся за стол.

— А пускай не лезут, — раздражённо ответил Славик, — припёрлись без приглашения и давай сразу руки крутить, каз-злы. И, вообще, Георгий Ильич, Вы сами сказали, что нужно зубы показать. Вот мы и показываем, — Славик начал разливать по первой.

— Что-то рано они появились, — задумчиво проговорил Второй, — не иначе, сигналки где-то стоят, или ещё что-нибудь. Пойду-ка я проведаю… — и исчез.

— Э, Дублёр, ты куда, — воскликнул Славик, — а коньяк?

— Не боись, Дублёр своего не упустит, — сварливо пробормотал Второй, вновь появляясь за столом, — ты рюмку не успел поднять, а я уже тута, — он взял свой коньяк и потянулся за лимончиком. Все дружно выпили за успех нашего дела.

— …Ну и чё ты там напропадал? — спросил Славик, закусывая.

— Чё? По всему дому микрофоны, да камеры понатыканы, вот чё. И когда только успели, шакалы. Короче: как только ты с тестем тут нарисовался, они сразу тревожную группу выслали. Нас ловить, значица. И пяти минут не прошло, а они уже здесь. Во как работают! Одно слово — заграница! Здесь вам — не там, — Второй с важным видом поднял вверх указательный палец. Закусив, он продолжил:

— Босс, ты бы перезагрузил наш домик-то на момент нашего прежнего отбытия отсюда. А то не покидает такое ощущение, как будто без штанов тут сидим. Ну их на хрен.

Славик щёлкнул пальцами.

— Во! Это другое дело, — довольно изрёк Второй, на секунду исчезнув и появившись вновь, — а то сидим тут как три тополя на Плющихе. Типа, Дом-2, мля…

Славик начал разливать по второй. Выпили, закусили. Тут на плите закипел кофе, Славик встал и начал производить какие-то манипуляции с туркой: то поднимал её над плитой, то переставлял на холодную конфорку, то опять ставил на горячую. Наконец кофе закипел трижды, Славик разлил его по чашкам и поставил их на стол. Георгий Ильич какое-то время с интересом принюхивался, затем спросил:

— Слава, это что за кофе? Необычный запах.

— А это смесь кофе Гасиенда ла Эсмеральда и Святая Елена. Сам смешиваю. И специи некоторые добавляю по чуть-чуть. Вы попробуйте, пальчики оближете.

Некоторое время все трое молча наслаждались напитком. Но, всё хорошее когда-никогда заканчивается, дела ждать не будут.

— Слышь, босс, — обратился Второй к Славику, — я так понимаю, что кошмарить нам уже никого не надо, все и так знают, что мы уже здесь. Считай, первый пункт плана выполнен. Может, я смотаюсь на твою бывшую работу, осмотрюсь, да и решим с той компанией по-быстренькому, пока не напились? А то опять учудим чего-нибудь, а?

— Да я вот думаю, что бы такое придумать с этой компанией, вроде как и не связанное с нами? Ликвидировать ту контору под корень, но вроде как бы оно само там всё развалилось в труху к чертям собачьим.

— Так нет ничего проще, — цыкнул зубом Второй, — давайте устроим этим козлам цепную фотонную реакцию и всех делов. Тем более, что фотонный резонатор там в установке работает. Получим на выходе лужу расплавленного бетона и металла. Пусть их яйцеголовые думают потом: а что это было? Ни в жисть не догадаются, зуб даю. Кучу диссертаций напишут, обзовут этот феномен как-нибудь по-научному, а толку? Главное: установки у них уже не будет, а больше нам ничего и не надо.

— А что за фотонная реакция? Что-то я не слыхал про такую, — удивился Славик.

— А про неё ещё никто не знает. Кроме нас с тобой.

— А я точно знаю?

— Ну, если я знаю, значит и ты знаешь, — уверенно сказал Второй.

— Чёто я подзабыл чутка. Не напомнишь?

— Да это ещё в общаге было, окончание сессии отмечали. Ты тогда прилично выпимши был, а Наташка не пришла. Так ты какую-то книжку то ли по физике, то ли по фантастике стал читать. Сильно мудрёную. Я помню, ругался ты сильно, дураками и тупицами всех в той книжке называл. Какие-то слова научно-умные всё говорил. Я таких-то слов и не знал тогда, — скорчил дебильную рожу Второй, — а ты меня этим словам научил, спасибо, шеф.

— Ты поконкретнее можешь? — начал заводиться Славик.

— Да ладно, чё ты, пошутить нельзя, что ли?

— Шутки у тебя дурацкие! — повысил голос Славик, — Ну!?

— Ну всё, всё, объясняю уже, — поднял ладони Второй. — Короче: цепную ядерную реакцию ты знаешь. Она по природе своей нейтронная, правильно? Один нейтрон влетает в ядро урана, разбивает его, оттуда вылетают уже два нейтрона; они разбивают следующие два ядра, из которых в сумме вылетают уже четыре нейтрона и так далее по нарастающей. Ну и энергии там выделяется много, типа — спасение от энергетического кризиса, благо для человечества и т. д и т. п. А ты тогда злой был, что Наташка не пришла. И начал орать, что это всё фигня, а вот фотонная цепная реакция — вот это ого-го! Неиссякаемый источник энергии, да ещё экологически чистый, без радиации, да из любого вида материи можно получить и прочие бла-бла-бла.

— Дублёр, хорош базарить. Конкретно про реакцию давай! — Славик уже едва сдерживался.

— Так я про неё и говорю. Смотри: всё во Вселенной состоит из элементарных частиц. Этих частиц бесконечное множество…

— Как — бесконечное? — вклинился в разговор тесть, — я только четыре знаю: электрон, фотон, протон и нейтрон. Всё!

— Не всё. Это только стабильные частицы, которые могут существовать неопределённо долгое время. А есть ещё много нестабильных частиц, открытых в результате исследований строения атомного ядра. И количество вновь открытых нестабильных частиц с каждым годом только растёт. И будет расти и дальше.

— Почему? — спросил Славик.

— Хозя-яин, — укоризненно протянул Второй, — пить надо меньше. И будешь помнить лучше.

— Второй… — угрожающе начал Славик.

— А чего? — повысил голос Дублёр, — сам забыл. И сразу — Второй? Ты же тогда хорошо набрался пока Наташку ждал. У тебя уже бутылка кончилась, а Натаха всё не шла. А когда ты вторую раскупорил, вот тогда вдохновение-то на тебя и нашло. И ты сказал, что Натаха дура, а не свет в окошке, девок вокруг бесконечно много, что Эйнштейн и тот три раза был женат, да и по бабам бегал бесконечно. Вот тут тебя и осенило, что свет в окошке — это фотоны, а их число бесконечно; и, вообще, любая частица в конечном счёте состоит из фотонов, от количества которых в частице зависит её размер, характеристики, физические свойства, взаимодействие с другими частицами, полями, с пространством, временем и так далее. Даже термин придумал — фотонное число, то есть, количество фотонов, из которых состоит каждая конкретная частица. И если к ней прибавить ещё один фотон, то это уже будет другая частица. Это понятно?

— Ну-у, — начал что-то припоминать Славик, — параллель-то немудрёная. Примерно, как, если к ядру трития добавить ещё один протон, то получится уже ядро гелия.

— Ну да. Что-то такое ты там и бормотал. А потом начал про аннигиляцию, взаимное превращение электрона и позитрона в два фотона и обратное превращение фотонов в электрон и позитрон в кулоновском поле ядра атома, а потом начал чё-то буровить про полимерное строение фотона, энергоны, репликацию и цепную реакцию аннигиляции фотонов, и, в конце концов, вырубился.

Славик сидел с отсутствующим видом, смотрел в одному ему видимую точку где-то за горизонтом, беззвучно шевелил губами и по привычке пытался почесать затылок в надежде пошевелить мозги и вспомнить всё. Неожиданно спросил:

— А Натаха-то почему не пришла?

— Ха! Да она ещё в кафе неплохо на грудь приняла, а когда вы в общагу вернулись, у неё в комнате девки гуляли вовсю, вот вы и договорились встретиться в твоей. Твоя-то комната свободна была, парни на все выходные на турбазу рванули. Ну, ты пошёл к себе, а Натаха зашла в комнату к соседкам, попросить у подруги сексуальный халатик для визита к тебе. И там тоже гуляли, девки подаренный коварно кем-то из ухажёров абсент разливали. Натаха абсент никогда до этого не пробовала, ну она за компанию сразу пару стаканчиков и хватанула. Девки-то не знали, что там семьдесят градусов, пили по-русски залпом. Вот Наташка с халатиком до своей комнаты только успела дойти и сразу вырубилась. Даже халатик примерить не успела…

— А фотон одно- или двухцепочечный? — непоследовательно спросил Славик.

— Ну, если репликация, то, наверное, двухцепочечный. Во! Ты ещё про его третичную структуру говорил, про L-форму и G-форму…

— Точно! — перебил Второго Славик, — было такое дело! Вспомнил! Ну, ща я им, козлам, сделаю…

 

6

В здании фирмы «Пароксизм щит» яйцеголовые неторопливо бродили вокруг этой грёбаной установки, которая никак не хотела работать, несмотря на все усилия этих магистров и докторов наук. Десятки идей, сотни экспериментов — и всё без толку. Любые попытки что-то переделать, изменить схему или режимы работы установки ничего не меняли. Ни-че-го! Вот и сегодня, добавив более мощные блоки в систему питания установки, они готовились к новому эксперименту, а в душе все были уверены в бесполезности происходящего. Но, работа есть работа. Надо, значит, надо… Дежурный оператор включил рубильник, коротко взвыла сирена, сообщая всем о начале эксперимента, оператор поспешил занять своё место за щитом безопасности. Сначала всё шло как всегда: загудели трансформаторы, замигали разноцветные лампочки на панелях приборов, еле слышно защёлкали реле, засветились мониторы. «Чёртово колесо» привычно поднялось до уровня лазеров, начало медленно вращаться, а вот затем оно, как бы споткнувшись, замерло, его поверхность задымилась и начала менять свой цвет сначала на тёмно-красный, потом жёлтый и, в конце концов на ярко-белый, как при электросварке. Оператор начал лихорадочно отключать все блоки питания и вводить в цепи дополнительные реостаты. Ничего не менялось. Тогда он бросился к центральному щиту и вручную вырубил главный контактор, подающий электроэнергию на всё здание. Но было поздно. «Чёртово колесо» начало менять свою форму, сплющиваясь и оплывая, оно постепенно превратилось в блин расплавленного металла, постепенно, по мере расплавления, опускающийся внутрь соленоида, лежащего на бетонном полу помещения. Вместе с этим начала плавиться и катушка соленоида, внутрь которой опустился металл «Чёртова колеса». Вскоре на месте соленоида на бетонном полу образовалась лужа расплавленного металла, медленно растекающаяся во все стороны и втягивающая в себя плавящиеся кабели и окружающие приборы, блоки и сборки. Надрывались баззеры боевой тревоги. Бетон под лужей металла горел и давал клубы удушливого дыма. Автоматически ключилась система пожаротушения, добавившая в картину локального апокалипсиса гейзеры перегретого пара от потоков воды падающих на расплавленный металл. Среди клубов пара и дыма метались фигуры людей, получивших приказ на экстренную эвакуацию. А лужа расплавленного металла всё росла, постепенно захватывая в себя окружающее оборудование, металлоконструкции здания, станки и материалы. Медленно накренился и плавно погрузился в жидкий металл автопогрузчик. Колонны, на которых покоилась крыша здания нехотя, как в замедленном кино, складывались вместе с лежавшими на них фермами и погружались в расплав. Постепенно всё здание как бы смялось, стены плавно легли внутрь и на месте современного трёхэтажного научно-производственного центра осталось только озеро расплавленной магмы, постепенно остывающей и успокаивающейся, как сытый зверь после хорошей добычи.

— …Не слишком ты их? — спросил Второй.

— Папа сказал: надо показать зубы. Вот и показываю. И это только начало…

— Начало? А дальше-то что будет?

— Дальше? Надо сделать всё, чтобы они вообще забыли к нам дорогу, и внукам своим наказали. Ты выяснил кто устроил тот взрыв в полицейском участке?

— Выясняю. Слишком большой жилой массив вокруг. Пока все квартиры проверю…

— Начни с другого конца. Прошерсти начальство наших тогдашних собеседников. Так быстрее получится, я думаю.

— Почему?

— Помнишь, они сказали, что их начальство искало смертников на эту работу. Не зря же они так думали? Вдруг не я тому причина? Надо проверить.

— О'кей. Щас сделаю, — Второй исчез.

Славик повернулся к тестю:

— Георгий Ильич, что будем делать по Вашей линии?

— Вы знаете, Слава, — задумчиво начал тесть, — я тут вот что подумал: а имеем ли мы право применять Ваши способности в данной ситуации и в наше время? Не приведёт ли это к необратимым последствиям для человечества?

— Эффект бабочки Брэдбери? Я думал об этом. И вот что я Вам скажу, уважаемый Георгий Ильич. Даже если сейчас вся Москва выйдет в подмосковные поля и дружно начнёт давить бабочек, следующие выборы всё равно выиграет Путин.

— Вы уверены?

— Абсолютно. Как говорил Ваш тёзка по отчеству, для того, чтобы революция свершилась, нужна революционная ситуация. В более широком смысле это означает следующее: для того, чтобы любое событие произошло, нужны необходимые для этого условия. К примеру: бабочка может сколько угодно махать крыльями в Айове, но, если в Индонезии не сезон дождей, то ливень там не начнётся.

— Это всё так, но…

— Никаких «но». Не забывайте: не я первый начал. И, если уж на то пошло, я как раз и делаю сейчас всё для того, чтобы никто не смог воспользоваться моими способностями в своих целях. В идеале, хотелось бы сделать так, чтобы о моих возможностях не знал никто. В крайнем случае я просто перезагружу реальность на момент ДО той злополучной ночи, когда я собрал ту чертову установку. Все просто забудут о произошедшем. А я просто не буду монтировать то оборудование.

— Что же тебя останавливает сделать это сейчас? Уничтожь эту неделю реальности — и все дела.

— У них останется всё заказанное оборудование, «чертово колесо», чёрный шар. Проверка эта, в конце концов. Где гарантия, что кто-нибудь другой когда-нибудь не сможет повторить мой эксперимент? А стирать реальность на бОльший срок? На какой? Так можно полжизни стереть. Нет уж. Это мы оставим на самый крайний случай. Пока ещё можно побороться, а там увидим. Ну и, самое главное: способности-то свои я на том эксперименте получил. Не потеряю ли я их, стерев сам эксперимент? Не хотелось бы. Как-то привык, знаете ли. Даже нравится, — хитренько улыбнулся Славик. — И поэтому, — решительно продолжил он, — продолжаем кошмарить противника. Что бы ещё такое сотворить? Жуткое и непонятное. Георгий Ильич, что посоветуете?

— Ну, с моей, как военного атташе, точки зрения, желательно чтобы в стране вероятного противника не осталось бы никакой информации о произошедшем с Вами, Слава. Ни об эксперименте, ни о Ваших способностях, ни, вообще, о таких возможностях кого бы то ни было в принципе. Это страшное оружие, Слава. И если оно попадёт в чужие руки, то…

— Не попадёт. Конкуренты мне не нужны.

— Это радует. Да, и ещё: позвольте маленький совет, Слава.

— Давайте.

— Попробуйте как можно быстрее привыкнуть всё делать без шума. Я понимаю, что Вам ещё хочется показать всем свою крутизну; но, поверьте, со временем Вы сами будете с досадой вспоминать это излишнее метание бисера… Серьёзные дела не любят огласки. Вы даже не представляете сколько величайших битв человечества выиграно в тишине кабинетов…

— Да? Хм… Не ожидал… Спасибо за совет, Георгий Ильич. Я подумаю об этом…

— Ну и хорошо. Поэтому постарайтесь без этого Вашего «жуткого и непонятного». Чем меньше народа будет знать о происходящем, тем меньше у нас будет хлопот.

— Пожалуй, Вы правы. Значит, меняем тактику? Вместо шума — ничего?

— Именно так.

— Принимается. Но, с одним условием.

— С каким?

— Вы назначаетесь нашим начальником штаба. Отныне планирование всех операций лежит на Вас, уважаемый. Возражения не принимаются. Так что, с повышением Вас.

— А это точно повышение? Из военных атташе в начштаба? Не круто?

— Отвечаю по пунктам: да, это повышение. Из атташе в начштаба планеты Земля. И да, это круто. И, конечно, по блату. По родственному, так сказать. Чужих на таком посту нам не надобно. Звание выбирайте себе сами. Ниже маршала даже не думать.

— Ну, если так…

— Именно так.

— Тогда у меня тоже есть одно условие.

— Слушаю.

— С этого момента переходим на «ты». По-родственному, как тут было сказано.

— Принимается. Но, за это надо выпить, — Славик разлил по третьей, поднял свой бокал и выдал тост:

— Семья — не место для церемоний. За ликвидацию условностей и простоту отношений.

— Ты только при тёще этого не говори. Бабушка у неё из бывших. Воспитывала её соответственно. Так что…, - тесть развёл руками.

— Ладно, не буду. Но, ближе к делу. Ставлю тебе задачу: разработать план уничтожения ВСЕЙ информации об эксперименте и полученных в результате его моих способностях. Всех носителей такой информации изолировать. Куда — решим по ходу дела. Как только Второй принесёт нам в клювике список причастных к этому делу, так сразу и начинаем.

— А я уже тута, — Второй материализовался в кресле напротив и, делано зевнув, выдал, — вы хочете списков, их есть у меня…

— Друзья, — перебил его Георгий Ильич, — а так ли уж надо изолировать всех причастных к этой истории?

— В смысле? — удивился Славик.

— Я тут вот что подумал, — задумчиво произнёс тесть, — если ты, Слава можешь перезагрузить любой материальный объект по состоянию на любой момент времени, то почему бы нам не сделать это только с интересующими нас фигурантами нашего дела?

— Нельзя ли с этого места поподробнее? — с интересом спросил Славик.

— Да просто я подумал, что не надо всю реальность менять, как ты хотел, а менять точечно, только самих носителей информации о нас и нашем деле. Ну вот, например, кто-то из предназначенных к изоляции лиц вдруг проснётся завтра утром перезаписанным по состоянию на самое начало нашей истории? Ну точно таким, как он проснулся неделю назад. Он даже в принципе совсем ничего не будет знать о произошедшем. И ему не потребуется изоляция. Как и всем другим. И никто из них ничего не будет знать. Да и нам меньше хлопот.

— Что-то типа амнезии? — уточнил Второй.

— Нет, не амнезия, — поправил Славик. — Амнезия — это когда знали, но ничего не помнят, а эти ничего не будут знать. Это принципиально важно, потому что амнезию можно вылечить. Гипнозом, например, электрошоками или ещё какими-то методами. Иногда такие больные сами в один прекрасный момент вдруг всё вспоминают. А тут они ничего не будут знать, поэтому и ничего не смогут вспомнить. Хорошая идея, Георгий Ильич. Мы так, пожалуй, всех наших ссыльных сможем вернуть сюда.

— А вот с этим я бы не торопился, — сказал тесть, — что сделано, то сделано. Пара недель для них ничего не решит. Сначала закончим со всеми здешними неотложными делами, а потом и по ним будем решать. Тарапицца нинада, — повторил он в стиле Второго.

— Да и захотят ли они теперь вернуться, вот в чём вопрос, — задумчиво произнёс Второй.

— Ты серьёзно? — удивился Славик.

— А ты сам посуди: вот ты живёшь, суетишься, работаешь, пытаешься чего-то добиться, сделать свою жизнь лучше. И вдруг — бац! В один прекрасный момент какой-то дядя дарит тебе твою персональную планету, на которой ты и царь и бог. Тебе не надо с утра тащиться на работу, не надо ни перед кем прогибаться, не надо никого бояться, ни на кого оглядываться. Просто живи и радуйся. Тебе ещё и женщину твою любимую доставят на место. В тёплых краях, заметь, на берегу тёплого моря. Персональный рай, да и только. Ну и захочешь ты вернуться обратно на Землю? Где у тебя проблемы, кстати. А?

— Ну-у…

— Можешь не отвечать, я и так знаю.

— И потом, эти люди действительно будут запасным вариантом человечества на случай атомной войны на Земле… — вклинился в разговор тесть.

— Кстати, у нас действительно проблемы, — вдруг вскинулся Второй, — сюда летит вертолёт с какой-то гадостью на борту. Что-то типа бомбы…

— Где? — быстро спросил Славик.

— Вон оттуда, — показал направление Второй.

— Уже не летит, — щёлкнул пальцами Славик.

— Ты уверен? — засомневался Георгий Ильич.

— Уверен, уверен. Там по курсу облачко было. Вертолёт влетел в него и не вылетел. Вернее, вылетел, но не здесь. Я его к моим бывшим коллегам по компании «Пароксизм» отправил. Недалеко, в пределах видимости. Пусть там бомбят, что хотят. И это, Дублёр, давай сюда твои проскрипционные списки. Я и этих козлов туда же отправлю, пускай там поживут, подумают о своём поведении. Сколько их, кстати?

— Всего набралость восемнадцать человек. Это вместе с теми кто хоть чего-то о наших делах знает.

— Немного, что-то.

— А там всего-то проверяющая тогда вас комиссия, да начальство из курирующих спецслужб. Они решили придержать информацию для себя. Договорились, если получится, завоевать весь мир, так сказать. Всех остальных использовали втёмную.

— Ну и ладно. Пусть мировое господство в первобытном мире попробуют завоевать, — Славик быстро пробежал глазами поданный Дублёром список и спросил, — а где миссис Доусон с партнёром?

— В госпитале. В коме лежат после того взрыва. Контузия тяжёлая, неизвестно выживут ли. Но в заговоре они не участвуют, это точно. Втёмную их сыграли, чтоб тебя разговорить. Потом всё равно планировали в расход. Кто ж знал, что так всё повернётся? Может перезагрузить их, как ты планировал? Люди-то, вроде бы, неплохие.

— Можно и так, — Славик прикрыл глаза, замер отстранённо. Через пару минут глубоко вздохнул, растёр ладонями лицо, открыл слегка затуманившиеся глаза и медленно выговорил, — всё, сделал. Со всеми разобрался. Больше про наши дела здесь никто не знает.

— А те, что втёмную использовались? Они же… — начал было тесть.

— Все получили благодарность за образцовое несение службы. Средства массовой информации также оповещены об успешном завершении учений по борьбе с терроризмом.

— Да, это сработает… А с нами что?

— Ничего. Никаких претензий.

— Хм… И что дальше?

— Что дальше? Теперь в Россию поедем, там разбираться будем. Как-то надо это всё разруливать. Георгий Ильич, тут Ваша консультация и потребуется. С российскими спецслужбами у меня сотрудничество как-то не сложилось. Правил игры я не знаю. Так что Вам тут и карты в руки. Вы — наш начштаба. Вот и разрабатывайте и тактику, и стратегию.

— Слава, мы, вроде бы, договорились на «ты»?

— Извини, Ильич, всё никак не привыкну. Вроде бы и выпивали вместе уже не раз, а какая-то дистанция всё равно чувствуется. То ли возрастная, то ли ещё чего, не знаю.

— Вообще-то, разница в возрасте между нами не так уж и велика, Слава…

— Во! По девкам надо вместе сбегать и будете на «ты», — брякнул Второй.

— Че-его?! — Славик сделал ему страшные глаза, косясь на тестя.

— А ничего! — Второй нагло проигнорировал Славиковы гримасы, начал демонстративно смотреть в потолок и что-то считать на пальцах.

— А это вот чего ты сейчас делаешь? — Славик понадеялся, что сумеет таким образом увести разговор в сторону от скользкой темы. Но он плохо знал Второго.

— Да вот считаю как давно мы гурий не посещали, — бабахнул Второй, — в райских кущах, кто не знает, — с самым невинным видом разъяснил он.

— Э-э… Друзья, — сразу вклинился в разговор тесть, — я вам не мешаю?

— Да ты чо, Ильич, — беспардонно заявил Второй, — наоборот. С нами пойдёшь. Там та-акие девочки…

— Э-э… — начал повторяться тесть, рефлекторно оглядываясь.

— Не бойтесь, папа, — успокоил Второй, — Маргарита Сергеевна там, на море. А мы здесь. Перенесли много стресса. Можно немножко и пошалить. Нервы успокоить, так сказать. А то у меня поджилки до сих пор трясутся. Во! Видал? — Второй приподнял правую ногу, которая начала дрожать и подёргиваться. Получалось неправдоподобно, но на это уже ниикто не обращал внимания. Главное было сказано и сейчас переваривалось в головах присутствующих. Важнее всего было то, что явного отторжения предложение Второго не вызвало ни у кого. Каждому осталось только придумать для себя обстоятельства непреодолимой силы для объяснения своих поступков.

— Э-э… Я, конечно, никогда в райских кущах не был, и с познавательной точки зрения… — начал было тесть, но замолк, не зная как закончить эту фразу в присутствии Славика.

— Тем более! — энергично поддержал его Второй, — обязательно надо посетить! Это очень важно и в познавательном смысле, и, тем более, в гуманитарном плане. Наш визит… — тут Второй запнулся, обеспокоенно взглянул на Славика и пропал.

Появился он буквально через минуту и выдал:

— Атас, братва, наш холдинг грабят!

— Какой холдинг? — не врубился Георгий Ильич.

— Золотой, вот какой. В Сибири который.

— Как грабят? — удивился Славик.

— Знамо как: маски-шоу, ОМОН, всем лежать! Работает спецназ, ну и так далее. Мария, и та мордой в пол лежит…

— Хренасе! — возмутился Славик, — погнали разбираться! Ильич, ты с нами?

— А куда я денусь? Интересно же!

— Тогда поехали!

* * *

Мария, закусив губу, действительно лежала на полу лицом вниз, раскинув в стороны руки и ноги, а над ней как башня стоял упакованный в бронежилет и защитный шлем омоновец с автоматом и пялился на её задницу, обтянутую тонкой материей брючного костюма. Одна туфля, сбитая с ноги Марии омоновцем, валялась рядом, на второй ноге туфля была, но каблук её был сломан и сиротливо прижимался к подошве. Славик вызверился и с ходу пробил стопой в грудь омоновца. Тот впечатался спиной в стену и сполз по ней на пол. Раздались редкие аплодисменты. Славик оглянулся. В углу кабинета в мягком уютном кресле по-хозяйски устроился невзрачный тип в гражданском и лениво хлопал в ладоши:

— Браво, Вячеслав Леонидович. Очень техничный удар.

Славик отвернулся и не обращая больше внимания на этого типа, легко поднял Марию, усадил её в стоявшее рядом шикарное офисное кресло. Потом, опустившись на одно колено взял валяющуюся туфлю и одел на ногу Марии. Затем накрыл ладонями сломанную туфлю на её другой ноге и застыл, на секунду опустив глаза. Когда он, воскликнув: «Вуаля!», убрал руки, на ступне Марии красовалась абсолютно целая туфелька. Мария ошарашенно смотрела то на Славика, то на туфлю и не знала что делать. Славик поднялся с колена, встал по стойке смирно и, коротко кивнув, сказал:

— Мадемуазель, прошу извинить за опоздание. Больше не повторится.

Мария только собралась ему ответить, но тут встрял невзрачный:

— Господа, я вам не мешаю?

Славик молча подошёл к окну, открыл его, затем направился в угол к типу в гражданском, взял его за шкирку и, не обращая внимания но то, что тот начал было что-то вякать, потащил его к подоконнику. Там, со словами: «Мешаешь, мужик», Славик выкинул невзрачного в окно. Затем подошёл к валяющемуся в отключке омоновцу, захватил его за эвакуационную петлю на задней поверхности бронежилета, оттащил бойца к окну и перевалил его через подоконник на улицу. Снаружи послышались матерки. Закрыв окно, Славик повернулся к Марии и, демонстративно отряхнув руки, сказал голосом Терминатора:

— Хулиганы.

Затем он подошёл к Марии, отдал гусарский поклон и отрапортовал:

— Мария Олеговна, они Вас больше не потревожат.

Тесть, в течение всей этой сцены стоявший у дверей, задумчиво посмотрел на Марию, потом опять на Славика и неодобрительно покачал головой.

— Спасибо, Вячеслав Леонидович, — Мария ещё не полностью пришла в себя, руки её дрожали, но усилием воли она старалась настроиться на деловой лад, — может быть, Вы уже познакомите меня со своим спутником?

— Да, конечно, — спохватился Славик, — позвольте Вам представить: Георгий Ильич, наш главный специалист по стратегическому планированию…, - Славик говорил, а сам думал: «Ручонки-то ходуном ходят, как бы истерики у дамы не случилось. Всё к тому идёт. Что же делать-то, а?»

Георгий Ильич начал было знакомство с дежурных приветствий и комплиментов, но тут послышался звук открываемого окна, Мария повернулась на шум, испуганно вскрикнула и застыла с выражением ужаса на побледневшем лице. Славик обернулся: через подоконник, рыча и подвывая, медленно переползала полуразложившаяся мумия давешнего типа в штатском.

— Сгинь, — Славик щёлкнул пальцами в сторону окна. Но мумия не исчезла, а превратилась в старательно корчившего рожи Второго, который, поняв, что он разоблачён, нагло уселся на подоконнике и заявил:

— Не, ну я так не играю! Стараешься для них, стараешься, по стенам в окна залазишь, а от них даже аплодисментов не дождёшься…

Мария сидела с ошарашенным видом и только переводила взгляд то на Славика, то на Второго и не находила слов. Заметив это, Второй спрыгнул с подоконника, подошёл поближе и, нацепив наглую улыбку а-ля Бельмондо, начал взглядом раздевать Марию. Бледность её лица быстро поменялась на яркий румянец.

— Сгинь, тебе сказали, — Славику ситуация не нравилась, как-то не так он представлял себе отвлекающую психотерапию, — исчезни, Коперфильд самопальный, не смущай девушку.

— Вот ты ругаешься, а девушка уже злиться начинает. Это хороший прогностический признак, — назидательно поднял указательный палец Второй, — это значит, что истерик уже не будет. Мавр сделал своё дело, — надменно произнёс Второй и исчез.

Мария поняла, что ею пытаются управлять, гордо выпрямилась в кресле и ледяным тоном произнесла:

— Господа, присаживайтесь, нам есть о чём поговорить.

Славик и Георгий Ильич устроились за столом и выжидательно посмотрели на Марию. Та не знала с чего начать, мысли сумбурно скакали в её голове, все казались важными и первоочередными, и Мария впервые в жизни растерялась. Хотя причиной её растерянности было, конечно же, то, что двойник её босса так нагло пялился на её лицо и грудь. И это её взволновало. Просто Мария не хотела признаваться в этом сама себе. Славик разрядил ситуацию:

— Итак, Мария Олеговна, что от Вас хотели эти бандиты?

— Да я сама не знаю. Ворвались с криками «лежать!», «работает ОМОН!». Ещё что-то кричали, я уже не помню. Я попыталась выяснить в чём дело, но меня сбили с ног, уложили носом в ковролин, — при этих воспоминаниях Мария отвернулась в сторону, её глаза подозрительно заблестели, и Славик, боясь, что она сейчас расплачется, попытался увести разговор в сторону:

— А этот штатский как здесь очутился?

— Когда он пришёл я не видела, носом в ковролин лежала. И не слышала, кстати, тоже. Абсолютно неслышно зашёл. Но минут пять спустя, он заговорил. Там как раз кто-то из его подчинённых забежал с докладом, что всё прошло по плану, без эксцессов. А он ответил, что теперь будем ждать. Чего ждать, не сказал. Так и сидел молча, пока вы не появились.

— Так это что же, они нас ждали? — удивился Славик, — но, не могли же они знать…

— Могли, — с оттенком иронии сказал тесть, — ещё как могли. Всё так и задумано было.

— Что задумано?

— Спровоцировать тебя на появление здесь и взять в оборот.

— Почему ты так думаешь?

— Этот штатский — полковник, один из замов начальника ПГУ, — начал было Ильич.

— Это что за зверь такой? — перебил Славик.

— Первое главное управление. Это я так по привычке называю.

— А-а… — протянул Славик, — поподробнее можно?

— Внешняя разведка. Отдел США и Канады.

— А ты откуда его знаешь?

— Пересекались по работе…

— А почему ты думаешь, что им нужен именно я?

— А кто из здесь присутствующих в Канаде живёт?

— Да? Ну и зачем я им?

— А вот это мы у него и спросим. Ты его не пришиб, надеюсь?

— Не-е, вряд ли. Я их обоих притормозил перед приземлением. Максимум ушибы…

— Господа, простите, что вмешиваюсь, — вклинилась в разговор Мария, — если всё произошедшее меня не касается, может, я домой поеду? День выдался тяжёлый… — она вымученно улыбнулась.

— Да, конечно, Мария Олеговна, мы с Вами завтра встретимся и всё обсудим. С учётом наших дальнейших переговоров с незваными гостями, так сказать. Прошу извинить за инцидент. Мы примем меры по недопущению в дальнейшем… — Славик говорил всё это, взяв Марию под ручку и провожая её к дверям. В приёмной Славик перепоручил Марию заботам секретарши и вернулся в кабинет. Здесь он уселся в кресло руководителя, и, облегчённо вздохнув, сказал:

— Уф… Гора с плеч. Терпеть не могу женских слёз. Хорошо, что обошлось, — он достал сигареты, зажигалку и с наслаждением закурил. Сделав несколько затяжек, произнёс:

— Ладно. Вернёмся к нашим баранам. Так что ты там говорил про полковника ПГУ?

— Полковник как полковник. Я его мало знаю. Однажды работали над одним проектом вместе с их конторой, недолго. Его нам представили как одного из замов начальника ПГУ. А уж кто он на самом деле..? Сам понимаешь…

— Да, в-общем-то, это и не принципиально, — Славик задумчиво полистал перекидной календарь на столе, — интересно другое: почему так грубо? Силу показывают, типа: кто здесь хозяин, или провоцируют на что? Как думаешь?

— А чего тут думать? Давай их самих спросим. А там будем посмотреть, — философски ответил тесть.

— Тоже верно. Оккам был прав: зачем преумножать сущности? — Славик легонько хлопнул ладонью по столешнице, — ладно, будем работать. Второй, ты где? — негромко позвал он.

— Давно тут сижу, — ворчливо отозвался Второй из кресла в углу, — ты уж совсем людей перестал замечать. Кроме себя, да Марии никого и не видишь, — с отсутствующим видом глядя в потолок, выдал он.

— Мели, Емеля, — воровато стрельнул взглядом в сторону тестя Славик, — и когда только врать научился. Тебя же только что здесь не было.

— Был я, — упёрся Второй, — просто не хотел вас отвлекать.

— Ладно. Давай ближе к делу, — перешёл на командирский тон Славик, — где там эти рейдеры? Чем занимаются?

— Чем, чем. По автобусам своим забились и сидят. Этот хрен, как первым из окна вылетел, сразу приказ на срочную эвакуацию дал. За сорок пять секунд все из здания вылетели. Я специально время засекал. Ты не поверишь — из окон выпрыгивали. Орлы!

— А этот хмырь, мумию которого ты здесь изображал?

— Отзвонился по спутниковому телефону в Москву, доложил обстановку, получил приказ ждать.

— Ну, тогда зови его сюда, будем разбираться. Раньше начнём — раньше кончим.

Второй дунул в микрофон появившейся в его руке трубы спутникового телефона, и голосом секретарши заворковал в трубку:

— Аллоу. Господин Нефёдов? Добрый день. Вы сегодня неудачно пытались записаться на приём к руководству нашего холдинга. Спешу Вас обрадовать: совещание у директора закончилось несколько раньше запланированного, и в его расписании появилось окно. Если желаете, я могу записать Вас на одиннадцать сорок пять. Это через пять минут. Вас устроит? Очень хорошо. Подходите к дежурному на ресепшн в холле первого этажа, Вас проводят. До встречи, — Второй выключил телефон и уже нормальным голосом спросил:

— Чай, кофе? Или покрепче? Есть коньяк «Генри Четвёртый» за миллион восемьсот семьдесят пять тысяч долларов бутылка. Самый дорогой в мире! Пойдёт?

— Вот любишь ты повыпендриваться, Дублёр, — проворчал Славик.

— А чо? Можем себе позволить. Почему нет?

— Ладно, давай. И скажи там секретарше, пусть ещё кофе всем принесёт и закусить чего-нибудь. Ильич, ты как?

— Я как все. Сырное ассорти не забудьте. И пусть там будет Пуле.

Второй замешкался с ответом.

— Что, Дублёр, уел тебя Ильич? — засмеялся Славик.

— Да их там в этих МИДах специально учат людей с толку сбивать, — проворчал Второй, вставая. Он подошёл к Славику, нажал клавишу селектора и сказал:

— Мариночка, сделай нам, пожалуйста, три кофе и закусить чего-нибудь.

— Хорошо, Вячеслав Леонидович.

— А коньяк и сыры с меня, — добавил Второй, выключив селектор, — у неё всё равно ничего такого нет.

Тут селектор блямкнул и голосом Мариночки сообщил:

— Вячеслав Леонидович, к Вам господин Нефёдов.

— Пусть заходит через пару минут.

Второй исчез, а на столе появился золотой поднос с бутылкой «Henri IV» и хрустальными снифтерами, большая сырная тарелка с ассорти, шикарная ваза с виноградом и фруктами, и коробка с сигарами «Гуркха Чёрный Дракон.»

— Пижо-он, — неодобрительно покачал головой Славик, — и неисправимый, — вздохнул он и сказал тестю:

— Ильич, ты чего как не родной? Давай подтягивайся, попробуем, что тут за коньячок по два миллиона баксов, — и сам пересел из директорского кресла поближе к угощению.

В этот момент открылась дверь и Мариночка запустила Нефёдова. Тот вошёл, сделал пару шагов и остановился.

— Проходите, Антон Дмитрич, — пригласил его Славик, — присаживайтесь. Расскажите: что заставило Вас так стремительно ворваться в нашу жизнь?

Нефёдов присел на краешек стула в дальнем углу стола, руки положил на стол, сцепив пальцы в замок.

— Неужели волнуетесь, Антон Дмитрич? — удивился Славик, — Странно… Вас же там специально готовят к разным критическим ситуациям?

— К разным, — ответил Нефедов, — но не к таким.

— А чего тут не такого-то? — продолжал подковыривать Славик, — налетели, всех на уши поставили, девушек мордой в пол положили и — ходи, героически командуй. Чё такого-то?

Нефёдов не ответил, только желваками играл. Славик тоже молчал, лишь переглянулся с тестем. Тот незаметно сделал гримаску и движение головой — не пережимай, мол. Славик успокаивающе прикрыл глаза, типа — не волнуйся, всё путём. Игра в молчанку длилась недолго. Нефёдов сумел взять себя в руки и усмирить свою злость:

— Я приношу извинения за некорректное поведение моих спутников, — начал он спокойным, ровным голосом…

— Некорректное поведение — это валяние на пол женщин нашего холдинга? — таким же спокойным голосом перебил Славик.

Лицо Нефёдова пошло красными пятнами:

— Я хочу, чтоб Вы знали — лично я был против такого развития событий, но сценарий разрабатывал и утверждал не я, — уставшим голосом произнёс он, — и приказ был такой — работать по жёсткому варианту. Наши аналитики просчитали, что в таком случае Вы появитесь быстрее.

— А что, позвонить нельзя было? Или ещё как-то связаться?

— Вы там, в Торонто, пропали, и мы не могли Вас найти. А контакт с Вами был нужен срочно.

— Ну вот — я появился, а зачем было выпендриваться?

— Аналитики советовали проводить встречу с позиции старшего и сильного партнёра. Конечно, мы были не правы. Стереотипы. Приношу свои извинения…

— Извинения принесёте всему персоналу в этом здании. Особенно женщинам. Компенсация морального ущерба должна быть значимой, иначе никаких разговоров с вами не будет.

— Будет сделано в течение часа. Извинения принесу лично. И цветы, само собой.

— Вот ведь и культурными, вежливыми можете быть… Ладно, — Славик начал успокаиваться, достал сигареты, зажигалку и закурил. Сделав пару затяжек, спросил:

— Ну и кому, и зачем я так срочно понадобился?

— Родине, Вячеслав, — начал было давить на патриотизм Нефёдов, но, увидев ироничную ухмылку Славика, выдал всё как есть, — у нас эксперимент из под контроля вышел…

Конец второй части.