Проснулся Никита через два часа. Пора было делать уколы. Сделав промедол и антибиотики, Никита сменил всем повязки на сухие. Капитан в сознание так и не пришёл. Но, дышал равномерно, пульс был нормальной частоты и хорошего наполнения, зрачки равномерно сужены. Это обнадёживало. Время было позднее, стали собираться спать.

Ночью Никита вставал ещё раз сделать всем обезболивающее и проверить капитана. Капитан был без сознания, но пульс и дыхание были в норме. "Завтра с утра если не придёт в себя надо будет что-то делать, — подумал Никита. — Да и с ребятами пора начинать, вряд ли нас тут быстро найдут, если вообще найдут — горы, да и от курса мы отклонились. Ну, ладно, Алтынбекову если что — репозицию и гипс наложим, гипсовые бинты в мешках где-то были, только бы не размокли. Сержанту рану обработаю и тоже гипс, только в гипсе окошки сделаю для обработки раны и перевязок. Со старлеем сложнее: нога-то, наверное, ничего, посмотрим что там. А вот поясница…Осколок где-то там сидит, слава богу, в полость живота, похоже, не пролетел — симптомов никаких. Будем посмотреть…И с полковником тоже надо что-то делать…" — с этими мыслями Никита уснул.

Алтынбеков встал рано. Он привык просыпаться рано с детства. А так как без дела он сидеть не мог, начал хлопотать по хозяйству, это он умел. Их семья была большая, братьев и сестёр у него было шестеро, все меньше Рустама. И он с детства начал помогать матери как самый старший из детей. Да и сейчас ходячий-то он был один, если на считать Геннадича. Но, у того хлопот хватает и без разжигания очага и разогревания пищи. Рустам разагрел остатки вчерашней ухи, бульона было ещё много. Сходил за водой с канистрой из под спирта. Вскипятил воду. Чай закончился ещё вчера, придётся пить кипяток. Рустам встал и от нечего делать пошёл в кладовку, начал проверять всё подряд. Все серебряные то ли вазы, то ли горшки были пусты. В длинной нише, выдолбленной в стене, стоял целый ряд больших керамических горшков с крышками, залитыми какой-то смолой, окаменевшей от времени. Но, штык-ножу эта смола, хоть и с трудом, но поддавалась. Порадовал лишь один горшок — в нём оказалась соль. Она слежалась за века до состояния камня, но штык-ножом можно было надолбить потихоньку. В крайнем случае можно было разбить горшок, но, бережливый Алтынбеков эту мысль прогнал сразу. В большинстве горшков оказалась лиственная труха с запахами специй. В одном горшке труха имела запах, напоминающий чай, но Рустам не рискнул заваривать это. В трёх горшках были какие-то мелкие семена с пряными запахами. Оставив эти горшки, Алтынбеков приступил к стоявшим на полу большим кувшинам. Перед этим он тихонько помолился Аллаху, попросив ниспослать удачу…Одной рукой работать было неудобно, слой смолы на этих кувшинах был толще и, когда Рустам открыл первый кувшин, в большой пещере ребята уже начали просыпаться. В кувшине оказалось зерно. Алтынбеков молча заплакал. Аллах всё-таки услышал его молитву…

— Чего нашёл, Рустам? — в проёме стоял Геннадич. Посмотрев внимательнее, присел рядом, обнял за плечи. — Ну, чего ты, Рустамчик? Ну? Всё хорошо будет. Найдут нас. Скоро. Сегодня руку твою лечить будем. Гипс наложим. За месяц зарастёт. А потом домой поедешь, в отпуск. В Фергану. Сейчас там всё цветёт, да? Весна. Красиво, наверное? Да, Рустам?

— Красиво. Очень, — всё-таки улыбнулся Рустам.

— Ну, и хорошо. А чего в кувшине-то?

— Зерно.

— Ну вот, видишь? Всё нормально будет, Рустамчик. Ты заканчивай тут, а я пойду ребят обрадую…

— Товарищ полковник, Алтынбеков зерно обнаружил.

— Какое зерно, где? — не сразу врубился с утра полковник.

— В кладовке, в кувшинах. Там такие кувшины керамические литров по пятьдесят каждый.

— И во всех зерно? Сколько кувшинов?

— Штук двадцать. Вскрыли пока только один.

— Вскройте остальные. Пересчитайте кувшины. По исполнении доложить.

— Есть.

— Отставить. Сначала завтракать. Потом займётесь.

Позавтракали остатками вчерашней ухи. Запили кипятком. Шоколад закончился, Никита выдал всем по таблетке витамина С с глюкозой. Пили вприкуску. Оставшиеся от НЗ пилота стограммовую тубу со сгущёнкой и сорокапятиграммовую упаковку с джемом оставили для капитана, съест когда очнётся. После завтрака Никита сделал всем уколы и начал заниматься капитаном, а Бесов с Алтынбековым продолжили вскрывать кувшины.

Никита поставил капитану капельницу сначала с глюкозой, а затем с маннитолом, помассировал нужные акупунктурные точки на руках и ногах. К тому времени когда он закончил, сержант с Алтынбековым уже вскрыли остальные кувшины. В десяти кувшинах оказалось зерно пшеницы, в шести — рис, в двух кувшинах какое-то растительное масло, а в двух кувшинах была непонятная маслянистая жидкость чёрного цвета, похожая на нефть, но с запахом смолы.

— Ну и что это может быть? — спросил полковник всех.

— Товарищ полковник, это, возможно, сланцевая смола. Этот горючий камень, что мы жжём — это горючий сланец. Встречается от Марокко до Китая и от Прибалтики до Северной Америки. Теплотворная способность как у бурого угля, только зольность высокая. А при сухой перегонке сланцев можно получить сланцевую смолу. По составу она сходна с нефтью. Даже сланцевый газ бывает.

— А ты откуда знаешь, сержант?

— Товарищ полковник, меня ж с третьего курса Горного института призвали.

— Отчислили, что ли?

— Так получилось… Дембельнусь — восстанавливаться буду.

— Ну и что с этой смолой делать?

— Можно использовать в светильниках, товарищ полковник, — вступил в разговор старлей. Эти плошки с носиками — это масляные светильники. Веками использовались в старину для освещения жилищ, пока керосиновые лампы не изобрели.

— А ты откуда знаешь? Ты ж москвич.

— У меня дед — профессор истории. Кстати, специалист по Востоку. Он мне в детстве много рассказывал…

— А чего ж ты в военные пошёл?

— Отец у меня офицер. Вот и я решил династию продолжать…Там, по моему, как-то фитили надо делать.

— Товарищ полковник, я сделаю, я умею, — это уже Алтынбеков.

— Делайте, ребята. Фонарик заряжать здесь нечем. Мало ли, поберечь надо.

Через пятнадцать минут в пещере стало гораздо светлее. Никита покопался в своих мешках, нашёл упаковку гипсовых бинтов, слава богу, не промокли — были запакованы в герметичный полиэтиленовый мешок. Набрал простых бинтов. Как раз подошло время делать очередной промедол и антибиотики — вколол всем. Алтынбекова разбинтовали, бережно раздели до пояса, уложили на стол. Никита прощупал руку, нашёл место перелома, вколол сюда новокаин. Несколько минут подождал. Осторожно потянул за кисть больной руки. Спросил: " Не больно?" "Нет,"- с опаской ответил Алтынбеков. "Постарайся расслабить руку и не мешай мне," — сказал Никита. Сержанта Бесова усадили на скамью на противоположной стороне стола, он обхватил Алтынбекова за грудную клетку ближе к плечу. Его задача была — только держать. Никита осторожно отвёл руку Рустама и начал медленно и плавно тянуть на себя, взяв обеими руками за предплечье больной руки Алтынбекова. Плечевая кость его, до этого согнутая под небольшим углом, медленно выпрямилась. Правой рукой Никита прощупал концы отломков в месте перелома. Немножко повернул предплечье, устраняя ротационное смещение. Концы сломанной кости сошлись отлично. Проверил пульс и чувствительность руки на предплечье — всё было в норме. Можно было гипсовать. Оставив пока руку в покое, Никита замочил гипсовые бинты. Сформировал гипсовую лонгету, которую наложили на руку в среднефизиологическом положении, прибинтовали, зафиксировали и на этом закончили. Передохнули.

Наступила очередь сержанта. Здесь было проще. Смещения отломков кости не было, малоберцовая кость была цела и сыграла свою удерживающую роль, ребята на месте иммобилизировали конечность хорошо. Никита загипсовал голень сержанта с захватом колена и середины бедра сверху и всей стопы снизу. Напротив входного и выходного отверстий оставил окна для перевязок. Заодно сделал и перевязку.

Затем наступило время обеда. На обед был только отварной рис, но его было много. Запивали кипяточком с таблетками глюкозы вприкуску. На завтра Алтынбеков обещал попробовать намолоть муки пестиком в большой ступке, которую он нашёл в кладовке. Если получится — будем с лепёшками.

— Николай Иванович, — обратился полковник к старшему лейтенанту за "чаепитием", — говоришь, дед тебя истории хорошо учил. Что ты думаешь обо всём этом? — полковник покрутил пальцем в воздухе.

— Древний пещерный город, возможно, пещерный храмовый комплекс. Более точно смогу сказать после обследования остальных тоннелей. Такие пещерные храмы известны с третьего века до нашей эры. Потом что-то случилось и люди покинули это место. Но, почему не забрали всё с собой? Всё это имущество в те времена стоило немало. Либо не захотели, либо не смогли. Кстати, в Афганистане самый известный буддийский пещерный храмовый комплекс находится в Бамиане. Известен с первого века нашей эры. Там более двух тысяч гротов. А про это место никакой информации в исторических источниках нет.

После обеда наступила очередь старшего лейтенанта. Уложив его на стол животом вниз Никита довольно быстро сделал перевязку правой ноги. Ничего страшного здесь не было: два касательных осколочных ранения правой голени сзади и одно осколочное сквозное мягких тканей переднебоковой поверхности правого бедра. Признаков воспаления не было и Никита ограничился просто перевязкой ран. Тревожила осколочная рана в центре левой поясничной области. Выходного отверстия не было. Куда же направился осколок дальше? Признаков поражения брюшины не было. Значит, точно не внутрь живота, это главное. Тогда куда? Рентгена здесь не было. Никита начал рассуждать: если учесть направление движения трёх предыдущих осколков, то взрыв гранаты произошёл справа и сзади на поверхности земли. Если допустить, что все осколки от одной гранаты, то четвёртый осколок, войдя в центр левой поясничной области должен был идти почти параллельно поверхности тела примерно в том же направлении, что и предыдущие осколки, то есть влево и вверх, а, значит, в сторону левой боковой поверхности поясницы выше уровня входного отверстия. Никита начал осторожно пальпировать предполагаемое место нахождения осколка. Старлей сразу напрягся.

— Больно, Николай Иваныч?

— Когда трогаешь или когда мышцы напрягаются в этом месте.

— Потерпеть можете?

— Постараюсь.

Никита начал пальпировать тщательнее и сразу нашёл небольшое уплотнение в толще левой боковой мышщы живота: "Здесь он, голубчик. Сейчас мы его!" Никита помыл руки, простерилизовал их спиртом по Альфельду, обработал спиртом же поясницу и бок старлея, достал стерильную укладку из бикса, разложился, обложил стерильными салфетками место предполагаемой операции, обколол новокаином. Прямо над уплотнением Никита сделал небольшой разрез кожи и тонкого слоя подкожной жировой клетчатки, затем также разрезал фасцию и, начав раздвигать мышечные волокна, сразу наткнулся на осколок. Захватив его зажимом осторожно вытащил: "Маленький, зараза, а сколько нервов попортил." Нагноения, слава богу, не было. Кровотечения тоже. Так, вышло немного тёмной крови, так гематома-то и должна быть, хорошо, что небольшая. На всякий случай оросив рану антибиотиком, Никита послойно ушил её. Положил два шва на кожу, обработал швы спиртом и на этом закончил. Старлей, молодец, ни разу не пискнул. Наложив на раны повязку, Никита облегчённо вздохнул и позволил себе отдохнуть полчасика. Оставался полковник.

Но, прежде чем начинать с полковником, надо было хорошенько подумать. Думать его научил академик Королёв. Была в Горьком знаменитая 5-я клиническая больница в кардиологическом отделении которой делали операции на сердце. Душой этой клиники был академик Королёв. Невысокий, худощавый, очень спортивный он и в 70 лет бегал на лыжах. Всегда спокойный, выдержанный, но мог и пошутить. И вот в эту клинику Никита устроился на работу в свои летние каникулы после окончания первого курса медучилища. Никите очень хотелось посмотреть операции на сердце, и он устроился на работу санитаром в операционный блок этой клиники на всё лето. За то лето он вживую, очень близко, во всех подробностях посмотрел все операции, что делались в этой клинике. И вот однажды Никита наливал дезраствор в тазы, где хирурги стерилизовали руки перед операцией. Подошёл академик Королёв и начал мыть руки. С лёгкой улыбкой посмотрел на Никиту и спросил: "Студент?". Никита сказал: "Да."

— А скажи-ка мне, какие есть методы обработки рук перед операцией? — спросил академик.

— По Спасокукоцкому-Кочергину: в 0,5 % растворе нашатырного спирта по три минуты в двух тазах, потом обрабатывают спиртом.

— Ещё?

— По Альфельду: 96 % спиртом последовательно двумя тампонами, затем смазывают ногти йодом.

— Ещё?

— По Бруну: 10 минут мыть в 96 % спирте.

— Ещё?

— Диоцидом (Денис как раз наливал диоцид).

— Ещё?

— Первомуром.

— Ещё?

По Фюбрингеру…

— Ещё?

— Церигелем.

— Ещё?…

Когда Никита выдохся и сказал, что в учебнике больше никаких способов не написано, академик Королёв улыбнулся и сказал: "Ещё золой."

— Как золой?

— Зола содержит в себе щёлок. Если золу замочить — получишь раствор щёлочи. А щёлочь является антисептиком и этим раствором можно мыть руки. В некоторых партизанских отрядах так делали во время войны, когда спирта не было. Если подумать — всегда можно найти выход из положения.

Эти слова академика Королёва шестнадцатилетний Никита запомнил на всю жизнь. И в случаях, выходящих за рамки учебников (да и не выходящих тоже), всегда думал как можно выйти из положения с наилучшими для больного результатами.

"С полковником не всё ясно. Осколок гранаты ужалил полковника в поясницу когда тот подбежал к БТРу и вскинул руки на броню, чтоб запрыгнуть наверх. Граната взорвалась сзади на склоне. Получается, что осколки летели снизу вверх, и ноги были экранированы краем дороги, и основную массу осколков принял на себя бронежилет с воротником и каска. Но один осколок всё-таки нашёл лазейку и тяпнул в поясницу в пяти сантиметрах справа от позвоночника и на пару сантиметров ниже гребня подвздошной кости. И дальше он мог лететь только вглубь живота, поражая кишечник. И выходное отверстие тогда должно быть на уровне пупка. А выходного отверстия не было; и на живот полковник не жаловался, да и симптомов раздражения брюшины не было, кишечник прекрасно работал. Но, полковник жаловался на жгучие боли передне-боковой поверхности правого бедра. Чаще всего такое бывает при сдавлении бокового кожного нерва бедра, обычно в области паховой связки. Но, тогда получается, что осколок полетел до паховой связки, но не снизу вверх, а сверху вниз. По условиям получения ранения это исключено, рикошетировать ему в этой области живота тоже не от чего. Значит что? Значит осколок, пробив пластину подвздошной кости на 1 сантиметр ниже гребня, потерял пробивную силу и остановился, и сейчас давит на этот нерв; потому что этот нерв идёт от позвоночника к бедру как раз чуть ниже гребня подвздошной кости, но с внутренней стороны. Причём, нерв этот он не перебил, иначе бы имелось полное онемение переднебоковой поверхности бедра. Значит, тут он, голубчик, и брать его надо отсюда."

Приняв решение, Никита сразу успокоился и начал действовать. Полковника уложили на стол спиной вверх. Никита обработал руки, разложил стерильную укладку из второго бикса, обработал операционное поле. Сержанта посадили на наркоз. Его задача была сидеть на скамье, смотреть на полковника и сообщать Никите когда полковник будет "выключаться" от наркоза. Наркоз полковник давал себе сам при помощи аппарата аутоаналгезии. В ящике "A" у Никиты было пять таких аппаратов. Они представляли из себя баллончик с триленом, на котором была закреплена маска для наркоза. Эти аппараты были придуманы для тяжёлых раненых, которые сами могли давать себе слабый наркоз. Трилен даже при первой стадии наркоза даёт сильный обезболивающий эффект. Раненый накладывал маску себе на лицо и дышал. Когда он достигал первой стадии наркоза рука потерявшего сознание раненого опускалась и он начинал опять дышать воздухом и постепенно приходил в себя. Затем опять дышал триленом и так далее. Передозировки при этом быть не могло. Вот такой аппарат и дал Никита полковнику. А сама операция прошла быстро: осторожно расширяя края раны скальпелем, уже на глубине в сантиметр Никита почувствовал что скальпель царапает по металлу. Осколок даже не прошёл насквозь тонкую пластину подвздошной кости, только пробил её и застрял тут, больше чем наполовину оставшись снаружи таза. Никита захватил осколок зажимом и осторожными тракциями вывел его наружу. Из раны излилось немного тёмной крови, видимо, опорожнилась небольшая гематома и на этом операция закончилась. Никита оросил рану антибиотиком, разрез ушил одним швом. Наложил повязку, и полковника сняли со стола. Никита облегчённо вздохнул: он своё дело сделал, теперь дело за ребятами, поправляться — это уже их задача.

Остаток дня отдыхали. Никита занимался ревизией своих запасов, готовил ужин. В нужное время сделал уколы, покормил всех, поел сам. В тот день все устали и спать легли рано. Утром, как всегда, первым проснулся Алтынбеков, подкинул топлива в очаг, подогрел вчерашний рис и вскипятил воду. Боясь разбудить ребят, стучать пестиком не стал, отложил на потом. Но, так как на месте не сиделось, начал ковырять штык-ножом швы в каменной кладке в нише в дальней от входа стене. Потом его сменил проснувшийся и позавтракавший Бесов, а Алтынбеков приступил к процессу получения муки. Никита выделил ему из своих запасов кусок марли для просеивания, а сам стал собираться в дорогу — проверять ещё не обследованный тоннель. Наполнил флягу водой, в полиэтиленовый пакет положил немного варёного риса. Фонарик решили поберечь, Никита взял из кладовки масляный светильник в виде керамического чайничка с широким коротким носиком и ручкой. Автомат по приказу полковника оставил в пещере, взял только нож и пистолет пилота. У входа в их пещеру положил булыжник, обвязал его шнуром, вторым концом шнура обмотал левую кисть. Накоптил светильником на стене тоннеля справа от входа в пещеру литеры 1Б, что означало: Пещера? 1, Базовый уровень. Он собирался в тех местах, где закончится шнур (длина его была 100 метров) делать отметки длины пройденного пути от базовой пещеры, подтягивать булыжник за шнур и идти дальше. Ответвления тоннелей Никита хотел маркировать просто порядковым номером, считая от своей пещеры и, соответственно буквами Л —,значит, по левой стороне и П —,значит, по правой стороне. Если ответвление будет вверх или вниз, то в них маркировать соответственно буквами В и Н. Если ответвлений вверх или вниз будет больше, то номер уровня будет маркироваться порядковой цифрой после буквы В или Н. То есть, если ответвление будет маркировано 12ВЛ2 — это будет означать двенадцатое ответвление по левой стороне второго верхнего уровня. Вообще, если применять правило правой или левой руки, то заплутать в любом лабиринте сложно — выйдешь из него всегда. Другое дело — сколько времени это займёт. Но, никто не запрещает повернуть назад в любое время, а по своим меткам вернёшься в исходную точку всегда. Знание этих принципов помогает людям не паниковать, когда им кажется, что они заблудились в лабиринте.