На протяжении многих веков, вплоть до 1914 года, лицо Европы определяла именно монархия. Лишь три страны – Франция, Португалия и Швейцария были республиками. В современной Европе, если исключить такие карликовые государства, как Люксембург, Лихтенштейн и Монако, осталось всего семь монархий. В их число входят Швеция, Испания, Великобритания, Дания, Бельгия, Нидерланды, и Норвегия. Являясь одной из самых старых, британская монархия и по сей день служит прототипом для других конституционных монархий. Монарх – гарант мира и спокойствия внутри общества, что служит, в свою очередь, залогом единства и безопасности государства. На протяжении длительного исторического времени монархическая система оказывалась способной обеспечивать эволюционное развитие общества.

Те государства в Европе, которым удалось сохранить монархию, представляются одними из наиболее стабильных стран в мире. Конечно, не стоит делать вывод, что этим они обязаны только лишь монархическому строю, однако и ему в том числе. Причина скорее заключается в том, что эти страны в условиях монархического строя придерживаются стабильного, преемственного, эволюционного подхода в развитии государства, так как их устройство коренным образом не видоизменялось. У них не было идеологического конфликта на пути развития демократии, что, как представляется, является важным фактором в содействии их экономическому прогрессу. То же касается и политической сферы. Поэтому, обладая завидной стабильностью во всех сферах, монархические государства делают выбор в пользу сохранения своего политического строя.

 

Глава 1. Роль института монархии во внутренней политике страны

Отношение к институту монархии в такой, казалось бы, консервативной стране, как Британия, не стоит на месте. Например, во время длительного премьерства Маргарет Тэтчер (с 1979 по 1990 год) довольно резко изменилось отношение к традиционным британским институтам, таким как государственная служба, Англиканская церковь, Би-Би-Си, университеты и др. Институт монархии не подвергался нападкам, но Тэтчер была убеждена, что любое учреждение не может защитить себя лишь тем, что оно существовало в течение долгого времени. Его политика должна быть более утилитарной, то есть практичной. В противном случае, это учреждение следует ликвидировать, или, как минимум, коренным образом реструктурировать. Но, несмотря на столь критичные замечания Тэтчер, – наиболее авторитарного после Черчилля премьера, – её реверанс перед королевой был всегда значительно глубже, чем у других, а голова склонена ниже, что, по мнению историка Николаса Дэвиса, показывало её искреннее уважение к королеве.

Существуют признаки, что реструктуризация может постигнуть и монархию. Однако чем больше монархия будет доказывать свою необходимость, тем больше она будет терять свои магические черты, становясь всё более практическим институтом.

Многие британские историки утверждают, что две очень важные роли монарха – глава Англиканской церкви и глава Содружества, – в будущем могут быть сильно обесценены и, в худшем случае, ликвидированы. К настоящему времени отношения между сувереном и Англиканской церковью стали совершенно символическими и церемониальными. Сильно изменилось и отношение общества к религии, перестали соблюдаться религиозные обряды, и духовность в современном западном мире перестала быть нужной (важной).

Будут происходить подобные события или нет, зависит, конечно, не только от монархии. Ей не подвластно определять ход истории, как и политики. Монархия даже не может гарантировать, что подобных событий не допустит. Станет монархия светской или нет, зависит не от королевы и членов королевской семьи, а скорее от более широких социальных и международных тенденций развития, от которых монархия (вольно или невольно) не может оставаться в стороне.

Роль королевы во внутренней политике в основном заключается в её общественной деятельности: общение с подданными, официальные визиты в различные концы королевства, благотворительность, церемонии, посещение значимых мест и мероприятий, дарование королевских грантов и т. п. Политическая же роль заключается в открытии и роспуске парламента, назначении премьер-министра, еженедельных встречах с ним, на которых обсуждаются злободневные политические вопросы, а также выполнение своих королевских обязательств, диктуемых Тайным советом и сохранением конституционности.

Институт монархии как бы маскирует изменения в политической жизни, что является очень важным для страны. Какие бы инновации не применялись в экономике или политике, королевские церемонии остаются неизменными, и соблюдаются в строжайшем соответствии с их изначальным видом.

Чем весомей смысл понятия «королевский», тем значительней будет политика, проводимая от лица монарха. Можно даже сказать, что между монархом и правительством заключён взаимовыгодный контракт, обязывающий обе стороны следовать предписанным правилам поведения: правительство задаёт тон будущей политике, а королева выступает в его поддержку, конечно, при условии, что она с ним солидарна. Таким образом, авторитет, как королевы, так и правительства находится на неизменно высоком уровне. Какой бы зависимой от правительства Елизавета ни была, формально она обладает правом вето, которым может воспользоваться в любой момент, – другой вопрос, будет ли она его использовать.

В момент, когда королева Елизавета II стала монархом, некоторые члены парламента и правительства ещё даже не родились. Поэтому существует очень немного вещей, которые она не видела или не понимает. В настоящее время – она самый опытный монарх в мире, а её долгое и успешное правление, как представляется, обязательно войдёт в историю как одно из самых достойных.

Принято считать, что Елизавета не имеет права голоса и может высказываться или действовать только по совету премьера. Такое утверждение не совсем верно – если королева сочтёт какое-либо действие или решение правительства неправильным, а то и вовсе ошибочным, она, согласно Бэджету, имеет право указать министрам на это, довести своё мнение до сведения членов кабинета, но повлиять на его решение она не может.

У королевы всегда «особые отношения» с премьер-министром – главной фигурой британского правительства, который представляет политическую партию, находящуюся у власти, и который обладает исполнительными функциями, номинально принадлежащими монарху.

Несмотря на то, что по конституции монарх должен оставаться политически нейтральным лицом, он еженедельно даёт аудиенции премьер-министру на протяжении всего срока его пребывания у власти. Никаких записей не делается, и ни королева, ни премьер-министр после неё не рассказывают о чём шла речь. По словам Джонатана Пауэлла, в задачу которого в качестве секретаря премьер-министра входило поддерживать связь с Букингемским дворцом и королевской семьей, а также готовить повестку дня еженедельных встреч королевы и Тони Блэра, аудиенция является лишь «теоретической», так как её стороны не придерживаются протокола и зачастую, вместо обсуждения серьёзных проблем, просто «сплетничают». Вместе с тем, из мемуаров некоторых бывших премьер-министров, например Эдварда Хита, известно, что на таких встречах обсуждаются как вопросы внутренней, так и внешней политики. Общение монарха и премьер-министра всегда остаётся конфиденциальным. Один из премьеров, Джон Мэйджор, в шутку называл аудиенции «сеансом психоаналитики», подчёркивая правило неразглашения обсуждаемых тем. Если встреча с премьер-министром по каким-то причинам не может состояться, то королева и премьер обсуждают все важные вопросы по специально-выделенной линии телефона, чтобы их никто не мог прослушать. Как отмечает Маргарет Тэтчер в своих мемуарах, сохранение негласности встреч является жизненно-важным не только для нормальной работы института монархии и правительства, но и для сохранения конституционных основ, по которым королева должна находиться вне политики. Помимо прочего, утверждает Тэтчер, общение с монархом не является всего лишь формальной процедурой, а представляется довольно важным аспектом политики, так как у монарха есть одно высочайшее право советовать, и такой опытный монарх как Елизавета II порой может обратить внимание премьер-министра на совершенно неожиданные вещи. Впрочем, известно, что у Тэтчер были расхождения во взглядах на некоторые проблемы с королевой, но несмотря ни на что, Елизавете удавалось поддерживать нейтральные и даже миролюбивые отношения не только с ней, но и со всеми прочими политическими лидерами.

На аудиенциях Елизавета может, как высказать свою точку зрения, так и последовать совету премьер-министра, как ей следует поступить в той или иной ситуации. Кроме того, королева также играет определённую роль в созыве всеобщих выборов. Премьер-министр имеет право в любое время попросить Елизавету прибегнуть к королевской привилегии распустить парламент. Однако к этому обращаются не так часто, поскольку, как правило, в палате общин большинством мандатов обладает какая-то одна лидирующая партия, и если при таких условиях парламент будет распущен, королева может столкнуться с проблемой отсутствия какой-либо альтернативы и правительственным кризисом, решать который придётся именно ей. Во время правления Елизаветы II такая ситуация складывалась в стране несколько раз: в 1957, 1963,1974 и 2010 году.

После всеобщих выборов нового премьер-министра, который является лидером победившей на выборах партии, официально назначает именно действующий монарх – таков обычай. Но и эта довольно формальная процедура не обходится без специальных конституционных актов и протокола. Основное требование при выборе кандидата на пост премьера состоит в том, чтобы этот человек пользовался доверием в палате общин. После того как кандидат на пост премьер-министра определится, монарх вызывает его в Букингемский дворец, где предлагает сформировать новое правительство (кабинет). Разумеется, так процедура выглядит в спокойное время, когда нет острого политического соревнования или кризиса. Таким образом, премьер-министр становится «лицом» правительства монарха и координатором правительства (кабинета) и прочих правительственных департаментов. Кроме того, премьер выбирает кандидатов в назначениях на должности, которые затем официально утверждаются монархом. Разумеется, у британского монарха есть право отвергнуть предложенные варианты, но, по сложившейся традиции, он им не пользуется.

Интересен и тот факт, что по совету премьер-министра монарх может пожаловать пэрство и рыцарство. Премьер может предложить суверену какие-то определённые кандидатуры при выборе новых епископов и архиепископов Англиканской церкви, хотя в данном случае он существенно ограничен специальной Королевской комиссией по назначению. Однако, не стоит думать, что власть премьер-министра неограниченная – отнюдь, он ограничен палатой общин, доверие которой должен сохранить до конца своего премьерского срока. Если какое-либо предложение премьер-министра не будет одобрено на слушании в парламенте, оно может попросту не пройти. Таким образом, можно сделать вывод, что в британской политике существует некий «круговорот власти», кажущийся с первого взгляда несколько хаотичным и непонятным. Однако, если это и хаос, то очень структурированный, работу которого, наверное, до конца способны понять лишь сами англичане: королева ограничена в действии, выполняя лишь номинальные функции; главным исполнителем является премьер-министр, действующий от лица монарха, но который и сам, в свою очередь, ограничен парламентом; а парламент не может свободно функционировать без одобрения монарха, который ко всему прочему, может его ещё и распустить в любое время. По конституции, Елизавета II выполняет лишь номинальные функции, но если вся эта система будет как-то нарушена, а политические процессы будут остановлены, именно ей придётся стать главным «пусковым механизмом», взяв ответственность за решение политического кризиса на себя. Поэтому всё же её роль не стоит недооценивать или преуменьшать.

Ещё в далёком 1947 году, когда принцесса Елизавета была на отдыхе в Кении, она сообщила о своей готовности служить государству и великой Британской империи. И её отношения с двенадцатью премьер-министрами, восемь из которых были от консервативной партии и четыре от лейбористской, наглядно демонстрируют, насколько она справилась со своим обещанием.

Один из бывших премьер-министров Елизаветы, Джеймс (Джим) Каллагэн писал в своих мемуарах, что «каждый премьер-министр думает, что королева относится к нему лучше, чем к его предшественникам, но это не так. Королева ведёт себя со всеми одинаково». Пожалуй, единственный, к кому королева проявляла особую симпатию, был Черчилль.

Уинстон Черчилль (годы жизни 1874–1965), который был выдающимся политическим и государственным деятелем, пользовался большим уважением не только у молодой королевы, наградившей его 24 апреля 1953 года орденом Подвязки, но и у трёх её предшественников – у её отца короля Георга VI, её дяди короля Эдуарда VIII и её дедушки короля Георга V. Королева-мать Елизавета напишет в своём дневнике в 1954 году, что «это честь жить в одно время со столь великим человеком». Черчилль был как будто воплощением всей британской мощи и стойкости, которые страна сумела продемонстрировать во время Второй мировой войны. Как указывает официальный источник, на его первой аудиенции с Елизаветой, он дал ей обещание, что всегда будет её советчиком, если это когда-либо ей понадобится. Со временем королева и сама научилась давать советы премьер-министрам, которые были гораздо старше неё. А теперь уже нет такого политического лидера, который мог бы превосходить Елизавету в возрасте и опыте – первым премьером, который был младше королевы, оказался Джон Мэйджор. А Тони Блэра (род. в 1953 году) и Дэвида Кэмерона (род. в 1966 году) и вовсе ещё не было на свете, когда королева заняла британский престол.

Общение с таким человеком, как Черчилль, который позже был признан в Британии человеком столетия, безусловно, обогатило Елизавету. Впрочем, она так добросовестно исполняла свои обязанности монарха, что и Черчилль извлекал уроки от общения с ней. Её серьёзность по отношению к государственным обязанностям отмечал Джон Колвилл – личный секретарь премьер-министра. Однажды, во время очередной встречи, Елизавета поинтересовалась его мнением по поводу свежей телеграммы из Белграда. Уинстон Черчилль телеграммы не читал, поэтому своего мнения высказать не смог. На Даунинг-стрит он вернулся раздосадованным. Поначалу к таким встречам он относился весьма формально, не задаваясь мыслью, что вообще можно обсуждать с молодой женщиной. Но потом понял, что королева в курсе всех происходящих событий, ведь она получает точно такую же корреспонденцию, что и он сам. У неё есть своё мнение, и она готова обсуждать его. После того случая, он тщательно готовился к аудиенциям и очень внимательно просматривал последние сообщения.

При вступлении Елизаветы на престол между нею и Черчиллем возникли разногласия по вопросу, связанному с прямой трансляцией её коронации в июне 1953 года. Премьер-министр был настроен категорически против демонстрации одного из величайших таинств и многовековой традиции, некогда носившей даже сакральный характер. Королева и сама поначалу сомневалась, однако, поняв, что преимуществ было больше, чем недостатков, она дала согласие на съёмку. Черчилль же своего мнения так и не поменял. Однажды Елизавета сказала: «Я нахожу его очень упрямым. Тем не менее, я очень многому научилась у этого старого воина». Во время похорон Уинстона Черчилля в 1965 году Елизавета допустила, чтобы семья Черчиллей, которой была выделена королевская карета, появилась после неё и покинула церемонию раньше, чего прежде никогда не было (разумеется, всё это было заранее спланировано) – таким образом, королева выразила своё глубочайшее уважение этому человеку и его семье. Больше Елизавета II так никого из премьер-министров не выделяла.

Именно с Черчиллем королева выработала определённый порядок проведения еженедельных аудиенций, на которых через некоторое время в 1955 году его сменил второй премьер-министр, Энтони Иден. Королева не раз отмечала, что этот человек очень внимательно прислушивался к её советам. Одной из тем их первых встреч был вопрос замужества сестры Елизаветы, принцессы Маргарет-Роуз с разведённым военным командиром, членом двора Питером Таунсендом. Когда же возник Суэцкий кризис в 1956 году, в обществе появилось сомнение в компетентности королевы во внешнеполитических вопросах. В этих обстоятельствах Иден счёл своей первостепенной задачей осведомлять королеву о многих деталях Суэцкой военной операции, предоставив доступ к самым секретным государственным документам. Елизавету, как главу Содружества, серьёзно беспокоили возможные последствия операции для отношений Великобритании со странами-членами организации, а также её влияние на общественное мнение в США. В дальнейшем королева будет опираться на этот опыт при общении с Маргарет Тэтчер во время Фолклендской войны.

Далее в 1957 и 1963 годах возникали такие ситуации, при которых Елизавета была вынуждена прибегнуть к двум другим своим прерогативам – роспуску парламента и назначению премьер-министра по собственному усмотрению (после проведения консультаций с влиятельными деятелями партии тори). Первым королева выбрала Гарольда Макмиллана, а затем в октябре 1963 года Александра (Алека) Дуглас-Хьюма.

Вначале королеве было довольно сложно найти общий язык с Макмилланом (годы жизни 1894–1986). Он недостаточно серьёзно относился к ежегодным официальным поездкам в королевское имение Балморал, а еженедельные аудиенции воспринимал как формальность. Кроме того, как отмечает биограф Макмиллана Чарльз Уильямс, их общение, равно как и общение премьера с супругом Елизаветы, напоминало «чтение лекций» преподавателя студентам. Так, например, перед парламентскими выборами 1959 года, он подробнейшим образом разъяснил Елизавете, что она не обязана удовлетворять его просьбу о роспуске парламента (а также объявлении выборов) и может отказать в этом. Аналогично, самым тщательным образом он в течение двух часов разъяснял Елизавете о целях своей поездки в Африку, которая должна была состояться в ближайшем будущем. Королеве, как очень дипломатичному человеку, всё же удалось наладить с ним взаимопонимание. Вместе с тем, постоянная демонстрация Макмилланом своего интеллектуального превосходства привела к тому, что при посещении им Балморала, например, один из секретарей королевы получал инструкции развлекать премьера, совершая с ним долгие прогулки по парку, лишая его таким образом возможности поучать молодую Елизавету. Среди вопросов, которыми королева и премьер занимались вместе, в частности, были следующие: обсуждение идеи принца Филиппа о целесообразности внесения изменений в название династии для будущих внуков Елизаветы (Маунтбэттен – Виндзор), открытие памятника президенту Кеннеди в 1965 году, планирование празднования 250-летия Даунинг-стрит 10 в 1985 году, когда Макмиллан (лорд Стоктон) уже был на пенсии. Королева прислушивалась к советам опытного политика и после его отставки, в частности, при назначении следующего премьер-министра.

Когда в 1963 году этот пост занял Алек Дуглас-Хьюм (годы жизни 1903–1995), он был первым политическим лидером, которого королева хорошо знала и до его премьерства. Дуглас-Хьюм был другом детства Елизаветы Боуз-Лайон, королевы-матери. Перед Елизаветой II встала непростая задача придать официальный характер их регулярным встречам, так как она, как и во всём, не хотела отходить от протокола. Однако, премьерство Дуглас-Хьюма оказалось недолгим. Он занял свой пост в связи с неожиданной болезнью Гарольда Макмиллана, смертельный диагноз которого в итоге не подтвердился. Уже в 1964 году премьер-министр сложил свои полномочия, передав бразды правления лейбористам во главе с Гарольдом Вильсоном (годы жизни 1916–1995).

Во внешней политике Вильсон продолжил курс на вступление в Европейское Экономическое Сообщество. В области экономики его правительство не добилось успеха, более того, – в 1967 году состоялась девальвация фунта стерлингов, что послужило причиной «бархатного» вето де Голля, не позволившего Великобритании вступить в ЕЭС. Парадоксально, но именно лейбористское правительство увеличило выделяемую государством сумму на королевский Цивильный лист чуть ли не в 1,5 раза, что не могло не радовать королеву. Однако, согласно историку Хардману, между Вильсоном и королевой всё же были более напряжённые отношения, если сравнивать с другими премьерами, хотя сам Вильсон считал себя чуть ли не «любимчиком». На самом деле, Елизавета II абсолютно ко всем премьер-министрам всегда относилась очень лояльно, не показывая своих истинных чувств.

Были расхождения во взглядах и со следующим премьером-консерватором Эдвардом Хитом (годы жизни 1916–2005; премьерство 1970–1974). Видный европеист Хит считал, что основная задача Британии – это европейская интеграция, королева же, как глава Содружества, была обеспокоена соблюдением интересов этой организации, а они, безусловно, пострадали бы в случае вступления Великобритании в ЕЭС. В своих мемуарах бывший премьер отзывается о королеве как об очень талантливом монархе, с которым на аудиенциях можно было свободно обсуждать внешне– и внутриполитические проблемы без недомолвок, не опасаясь утечки информации. Он считал, что Елизавета является не только очень серьёзным и осведомлённым политиком, но также обладает чувством юмора и пониманием, что так важно для выстраивания не только дипломатических, но и простых человеческих отношений. С этой целью иногда устраиваются мероприятия, имеющие неформальный характер (такие как, например, обед-барбекю), на которые могут быть приглашены не только премьер-министр с семьёй, но и прочие политические деятели. Описывая одну из таких встреч, Эдвард Хит отмечает, что она проходила в очень дружеской обстановке – в то время как королева и герцог Эдинбургский лично занимались приготовлением мяса-барбекю, Хит беседовал с другими гостями, расположившись на берегу озера. Вопросы политики на таких встречах, как правило, не обсуждаются. К слову, в этой связи очень любопытно привести воспоминания Дикки Арбитера о личных встречах с королевой в неформальной обстановке. Он отмечает, что такие «частные вечеринки» проходят без прислуги, и королева, её супруг и прочие члены королевской семьи не считают зазорным ухаживать за гостями лично, при этом поддерживая непринуждённый дружеский разговор. Вспоминая пикник в замке Балморал с королевской семьёй 1988 года, Арбитер описывает свой шок, когда на предполагаемое место отдыха королева отвезла его лично на своём «Рэндж Ровере», а после еды они вместе мыли посуду. Конечно, это может оказаться и сильным преувеличением бывшего пресс-секретаря, и королева, вероятно, до такой степени не нивелирует субординацию, но то, что даже королевским особам не чужд простой быт – факт. То, что должно оставаться за закрытыми дверьми Букингемского дворца, как правило, там и остаётся, а люди видят и знают ровно то, что они должны видеть и знать.

В то время, когда Маргарет Тэтчер (годы жизни 1925–2013) стала премьер-министром в мае 1979 года в возрасте 54 лет, королеве было 53 и при этом она находилась на троне уже в течение 27 лет. До этого момента ещё не было случая, чтобы главой правительства стала женщина. Когда новый премьер поднялась по ступеням в главный офис на Даунинг-стрит ю, она продекламировала знаменитые слова молитвы:

На первой аудиенции Елизавета спросила, были ли эти слова лозунгом новой политики консерваторов, на что Тэтчер ответила: «Абсолютно!». Спустя некоторое время, премьер-министр начнёт проводить весьма жёсткую политику по отношению к тред-юнионам, на что королева печально заметит, что Тэтчер как будто забыла слова, с которых начала правление. Впрочем, во время премьерства Тэтчер, партия тори (консерваторов) и вовсе отошла от поддержки престола, не говоря уже о каких-то отдельно взятых действиях премьера, которые нередко вызывали раздражение монарха. В частности, как глава Содружества, Елизавета была крайне недовольна и озабочена конфронтационной позицией Тэтчер в организации, что поставило её на грань раскола. Об этом с ведома Букингемского дворца в 1987 году сообщила газета The Sunday Times. В статье говорилось о недовольстве королевы политикой консерваторов и в других вопросах, таких как соучастие правительства в американской бомбардировке Ливии, пренебрежение интересами обездоленных в Великобритании, отсутствие сочувствия шахтёрам во время забастовки 1984 года, неспособность премьер-министра к консенсусу.

Что касается регулярных встреч с королевой, то у Тэтчер здесь возникли ещё бо́льшие сложности, чем были у лейбористов. Аудиенции ей давались тяжело. Несмотря на то, что вроде бы общение премьер-министра и монарха было обычным делом, в данном случае между ними возникло некоторое противостояние – противостояние двух женщин, обладающих сильным характером и огромной властью, но которые в то же время друг друга ограничивали. Многие, чувствуя это, спрашивали у Тэтчер каково это быть первой женщиной-премьером, на что та отвечала: «Не знаю, у меня не было возможности сравнить!».

Тэтчер всегда приезжала к королеве за полчаса до назначенного времени, тогда как другие приезжали примерно за 5-10 минут до встречи. За это время она имела возможность пообщаться с личными советниками королевы и полностью морально подготовиться к аудиенции. Спустя некоторое время ей посоветовали покидать офис премьер-министра позже, чем она делала, на что Тэтчер ответила, что не хочет попасть в пробку и опоздать. Тем любопытней является её ответ, если учесть, что Букингемский дворец находится в пяти минутах езды от резиденции премьер-министра, машину которого всегда сопровождает полицейский кортеж. Несмотря на то, что королева зачастую могла принять Тэтчер сразу, когда та приезжала заранее, Елизавета предпочитала не торопиться и заставляла её ждать. Таким образом, королева, уважающая пунктуальность, учила премьер-министра уважать и монархию. Это прослеживается буквально во всём. Маргарет Тэтчер была премьер-министром более и лет (с мая 1979 года по ноябрь 1990 года), и всё это время между ней и королевой наблюдалось соперничество, проявляющееся даже в самых незначительных мелочах.

В целом, правление Маргарет Тэтчер было весьма автократичным, на чьём фоне даже роль королевы казалась ничтожной, и со временем это лишь усугублялось. Более того, в какой-то момент у неё появилась королевская привычка говорить о себе в третьем лице или просто «мы», когда речь шла только о ней – даже Елизавета не прибегала к этой вековой традиции, заведённой ещё французским королём Людовиком XIV и вошедшей в моду во всех королевских домах Европы. Порой у Тэтчер это доходило до абсурда, когда по телевизору она официально заявила: «Мы только что стали бабушкой!».

В середине 1980-х годов у королевы появились новые неприятности из-за Тэтчер. Это было временем небольших локальных катастроф в Великобритании, на места которых, по традиции, королева или кто-то из членов королевской семьи должны были приехать спустя несколько дней (во избежание опасности заразиться или увидеть мёртвые тела). Тэтчер же, как и всегда, старалась быть впереди всех и тут же ехала на место происшествия, чем вольно или невольно подрывала авторитет монархии. На аудиенциях королева обращала внимание Тэтчер на это, однако та эти замечания попросту игнорировала и даже издала специальный указ, по которому ни один из членов королевской семьи не должен был появляться на месте аварии раньше неё. Она хотела доказать людям, что именно она несёт ответственность за них, а не королева. Несмотря на то, что такое поведение никак не противоречило конституции, так себя вести было не принято.

Ещё один неприятный для Елизаветы инцидент произошёл в 1983 году, когда президент Рейган приказал американским войскам провести операцию «Вспышка ярости» (Urgent Fury) в бывшей британской колонии Гренада (находящейся в бассейне Карибского моря), которая с 1974 года входит в состав Содружества. Недовольный курсом на сотрудничество Гренады с Кубой и СССР, который проводила пришедшая в 1979 году к власти в стране партия во главе с Морисом Бишопом, Вашингтон осуществил интервенцию и свергнул его правительство. Королева негодовала – Тэтчер не удосужилась поставить главу государства и Содружества в известность. В защиту Тэтчер можно сказать, что Соединённые Штаты и её саму не поставили в известность об интервенции.

Одним из самых серьёзных поводов для недовольства Елизаветы II премьер-министром стал вопиющий случай, когда Тэтчер взяла на себя полномочия принимать Лондонский парад 1982 года в честь победы Великобритании в Фолклендской войне, в то время как не только сама королева, но и ни один из представителей королевской семьи на параде даже не присутствовали. Тогда премьер-министр произнесла слова, которые по праву должны были принадлежать королеве: «Мы, британский народ, горды своими свершениями, горды включению этих героических страниц в историю нашего острова, горды, что можем сегодня сделать это приветствие. Горды, что мы – британцы!».

Показательно и то, что баронесса в своих мемуарах на 900 с лишним страниц под названием «Годы на Даунинг-стрит» упомянула королеву всего на 11 страницах. Впрочем, как политику, Тэтчер удалось создать имидж Великобритании, как сильной и непобедимой страны.

8 апреля 2013 года, после продолжительной болезни и последствий неудачной хирургической операции, Маргарет Тэтчер скончалась. Несмотря на долгое противостояние с королевой во время своего премьерства, она удостоилась государственных похорон. Движение по главным улицам Лондона было перекрыто, гроб «по-королевски» был водружён на лафет и накрыт «Юнион-Джеком», за которым следовал оркестр в парадных костюмах, исполняя траурные произведения великих композиторов. Отпевание прошло в соборе святого Павла, в котором в 1965 году отпевали Черчилля, а в 1981 году венчался принц Чарльз и Диана Спенсер. Программа мероприятия была спланирована самой баронессой ещё в 2005 году по образу и подобию похорон Черчилля, и проходила под названием «Истинно Синий» («True Blue»; синий – традиционный цвет консервативной партии Великобритании). Елизавета и принц Филипп удостоили церемонию личным присутствием, чего не наблюдалось на похоронах других премьеров, кроме Черчилля: тем самым королева выразила уважение Тэтчер, неоднозначная политика которой сформировала образ современной Великобритании. Мероприятие транслировалось в прямом эфире на ведущих телеканалах многих стран, в том числе в новостном обозрении Евроньюс в России. Что касается стоимости похорон – они обошлись государству в 5,6 млн. фунтов стерлингов (для сравнения, похороны Черчилля стоили 2,75 млн. ф. ст., принцессы Дианы – 7,70 млн. ф. ст., Елизаветы королевы-матери – 8,16 млн. ф. ст.). Отвечая на критику в палате общин по поводу оправданности таких затрат в условиях, когда правительство ввело режим строгой экономии, Дэвид Кэмерон заявил, что так называемый «британский чек», который по праву считается одним из достижений правительства Тэтчер в отношениях с ЕС, вернул стране за тридцать лет его действия 75 млрд. фунтов стерлингов.

Любопытно, что в июле того же года в парламенте прошли дебаты на тему «Государственных и церемониальных похорон», в ходе которых обсуждались необходимые приготовления к похоронам государственного уровня, отличные от похорон церемониальных, а также приводилась довольно подробная информация об их различии. В частности, к государственным относят похороны монарха и выдающихся людей, которым суверен или парламент хочет воздать по заслугам, выразив таким образом своё уважение в последний раз (например Исааку Ньютону, адмиралу Горацио Нельсону, Уинстону Черчиллю и некоторым другим); к церемониальным относят похороны супруга монарха, наследников и членов королевской семьи, имеющих высокие военные чины. После множества споров, похороны Маргарет Тэтчер, принцессы Дианы, Елизаветы королевы-матери всё же отнесли к церемониальным, но с «большим размахом». В дальнейшем парламент установил необходимость более строгого регламента подобных процессий.

Далее на посту премьер-министра с 1990 по 1997 год был ещё один консерватор Джон Мэйджор, ушедший в отставку после того как тори проиграли парламентские выборы. Королева была рада, что время Тэтчер, наконец, закончилось и у неё вновь появилась возможность вернуться к привычному стилю общения с главой правительства-мужчиной, отношения с которым существенно отличались в лучшую сторону по сравнению с отношениями Елизаветы с его предшественницей. Его правление пришлось на период экономического подъёма, ставшего результатом проведённых Тэтчер реформ. Вместе с тем, было много и драматических моментов, например: выход Великобритании из Европейского механизма валютных курсов, а также тяжело давшаяся правительству ратификация Маастрихтского договора. В целом же, на фоне Тэтчер, политика Мэйджора смотрелась довольно блёклой.

С Энтони (Тони) Блэром у Елизаветы были довольно дружеские отношения, хотя премьер-министр и правительство лейбористов зачастую позволяли себе нарушать предписанный протокол поведения рядом с королевой. В 2010 году Блэр выпустил книгу своих воспоминаний под названием «Путешествие» (A Journey), в которой частично раскрывает тонкости общения с монархом. Первую свою встречу с королевой в качестве премьер-министра Блэр описывает так: «Я очень нервничал. Я знал примерный протокол поведения, но на деле всё оказалось совершенно другим. «Целование рук» – обязательная процедура, при которой королева, как глава государства, официально даёт право на управление правительственным аппаратом… Рядом со мной стоял какой-то представитель королевской канцелярии, в чьи обязанности входило проинструктировать меня как вести себя с монархом: «Вам не нужно целовать руки королевы, – сказал он, – просто пожмите ей руку и почти неощутимо прикоснитесь губами»». Это заявление ввело Блэра, по его словам, в ступор – как это «неощутимо коснуться»? Пока он собирался с мыслями, двери распахнулись. «Как только я увидел королеву, – пишет Блэр, – я заключил её руки в свои и фактически припал к ним губами…». Это была его первая аудиенции. О королеве можно сказать очень многое, но Блэр выделил две основные черты: «…она была немного смущена, что было довольно странным для её положения и предшествующего опыта; но в то же время, она была очень прямолинейна». Тогда, как вспоминает он, Елизавета II сказала: ««Вы мой десятый премьер-министр… – первым был Уинстон. А Вас ещё тогда даже на свете не было»… Далее разговор пошёл о будущей политической программе». По мере общения королевы с Блэром, напряжение пропало и им удалось найти «общий язык». Тони Блэр писал, что он получал удовольствие от общения с королевой не только из-за «её колоссального политического опыта, но и потому, что она является невероятно проницательным человеком и очень тонким наблюдателем мировых процессов; она, как никто другой, может дать дельный совет».

Елизавета II всегда задавала тон встречам с премьер-министрами сама, она же принимала решение, когда и как лучше закончить разговор – им лишь оставалось отвечать на прямые вопросы королевы и быть предельно вежливыми. Блэр, как и все его предшественники, посещал Елизавету по вторникам в строго предписанное время.

Одним из самых громких событий правления лейбористов стала смерть принцессы Дианы и решение Блэра по выходу из кризисной ситуации, сложившейся вокруг британской монархии. Благодаря прессе и телевидению, а также художественному фильму «Королева» («The Queen»), все тонкости тех событий стали достоянием широкой публики.

Находясь у власти на протяжении 10 лет (с 1997 по 2007 год) Тони Блэр развернул масштабный процесс демократизации политической системы, который идёт и по сей день. Он также получил согласие королевы на разработку «глобальной реформы монархии», которая будет рассмотрена в следующем параграфе.

В 2007 году, после ухода Блэра в отставку, его соратник Гордон Браун был избран главой лейбористской партии, а позже назначен королевой в качестве нового премьер-министра. Браун оказался непопулярным в народе, так как период его правления совпал с мировым экономическим и финансовым кризисом, серьёзные последствия которого ощутили на себе все британцы, включая и Елизавету II. 11 мая 2010 года, проиграв вместе со своей партией парламентские выборы, он подал в отставку.

В настоящее время Дэвид Кэмерон, как уже говорилось выше, является самым молодым премьер-министром Великобритании. В 2015 году, после парламентских выборов, был переизбран на второй срок. Любопытно то, что он, ко всему прочему, является ещё и дальним родственником королевы (пятиюродный племянник), как один из потомков короля Вильгельма IV (предшественника королевы Виктории). Его правление считается одним из наиболее значимых на протяжении многовековой истории британской монархии: именно под его началом был принят закон о первородстве (Акт о наследовании короны 2013), по которому стирается превосходство по половому признаку в очерёдности наследования престола, а также пересмотрен вопрос относительно брака монарха с лицом, принадлежащим к Католической церкви. Трансформация британской монархии в XXI веке, таким образом, очевидна. Кроме того, как считает Кэмерон, Британии повезло, что изменения в политике никоим образом не отразятся на конституции – поскольку конституция до сих пор является неписаной, очень легко использовать её гибкость и адаптивность к изменяющимся условиям без необходимости её менять.

На протяжении всего правления, королеве приходилось 15 раз распускать парламент, из которых роспуск 1974 года был самым сложным. В 2011 году в рамках процесса демократизации и реформирования общей системы правительства был принят парламентский акт, упорядочивающий работу парламента (установлены точные сроки работы парламента и даты выборов – каждые 5 лет, начиная с 2015 года), что по существу лишает королеву права привилегии роспуска парламента (Fixed Term Act). Это, в свою очередь, ограничивает влияние монарха на политику ещё больше. Согласно этому Акту, новые парламентские выборы были назначены на май 2015 года.

Общение с премьер-министрами – далеко не все политические обязанности королевы. Елизавета ежедневно читает важные документы, связанные с военными организациями, королевские указы, составленные правительством, приглашения для послов или парламентские акты. Подписывает королева их так: «Одобрено ЕР [Елизавета Регина – А. П.]», либо «Елизавета Р.». Королева не будет тратить время на чтение каждой бумажки, однако и ставить подпись на что попало тоже не будет – она должна знать, что подписывает.

Каждые несколько недель Елизавета II принимает лорда-спикера (министра юстиции), являющегося посредником между дворцом и парламентом. Зачастую именно этому человеку поручается ответственное задание передачи сообщений между монархом и членами парламента. Также в прямые обязанности лорда-спикера входит подготовка ежедневного отчёта о том, что происходит в парламенте и какие вопросы являются злободневными – в целях сохранения сил и времени королевы, сообщение пишется очень кратко, не превышая формат листа А4.

Елизавета II уделяет много внимания официальным документам, находящимся в красных ящиках, которые собирает для неё Тайный совет. Их ежедневно привозят во дворец в семь часов вечера, а на следующий день в 8 часов утра увозят обратно. Всё, что королева сочла непонятным, ненужным или противоречивым, будет подчёркнуто красным карандашом. Это укладывается в её основные прерогативы «право на консультацию, право поощрять и предостерегать», и можно быть уверенным, что пометки королевы не будут проигнорированы, и, если согласие не будет достигнуто между кабинетом министра и Букингемским дворцом, документ будет видоизменен. В выходные Елизавета получает «облегчённую версию» красных ящиков только с той информацией, которая может ей быть интересна – все важные бумаги она предпочитает получать исключительно в будни. Это оправдывается и тем, что помимо обязательного пакета документов, королева также получает отчёты от 15 стран Содружества, с которыми также должна ознакомиться. Любопытно, что из Канады зачастую приходят документы на французском языке, но королеве перевод не требуется, – как упоминалось ранее, она свободно владеет этим языком. К понедельнику все отчёты должны быть прочитаны и отправлены обратно в бывшие доминионы, а у Елизаветы всё начинается по-новой: секретари, отчёты, визиты, аудиенции и нескончаемая череда «красных ящиков». Королева никогда не ищет лёгких путей – если какие-то бумаги оказались в её коробках, значит, они являются важными, и она должна их прочесть, в противном случае, их бы там не было.

Промежуточным органом между монархом и кабинетом является Тайный совет – самый старый институт законодательной власти в стране, произошедший от королевской тайной канцелярии. Конечно, в наши дни он уже не является тайным, и отчёты о его деятельности регулярно появляются в прессе. Совет занимается буквально всем: обсуждает новый стиль монет, предстоящие мероприятия, программы празднеств, объявляет о каких-то дополнительных общенациональных выходных, в которые закрываются даже банки и т. п. До 2013 года по рекомендации Тайного совета, королева должна была одобрять браки всех потомков Георга II Ганноверского, жившего во второй половине XVII – начале XVIII века. Основываясь на Законе о королевских браках 1772 года, все потомки королевской династии (даже если они уже давно ведут обычный образ жизни) должны были обращаться за разрешением на брак к монарху, даже в том случае, если они никогда не были знакомы с королевой лично; в противном случае, их брак считался бы недействительным, а дети были бы внебрачными. В 2013 году, с принятием нового Акта о наследовании короны, закон 1772 года был аннулирован, а в Акт о престолонаследии 1701 года были внесены существенные поправки. Отныне согласие монарха на брак нужно только первым шести претендентам на престол.

Помимо прочих, одной из задач Тайного совета является отслеживание политики королевских университетов Британии, а также такой общественной корпорации, как Би-Би-Си. В целом, система работы совета очень обширна и затрагивает почти все уровни функционирования государства как внутри страны, так и за её пределами, простираясь также и на страны Содружества. Обязательной является встреча глав Тайного совета, палаты общин, палаты лордов и королевы, где обсуждаются по большей части административные вопросы, а не вопросы политики.

Любопытное событие произошло 18 декабря 2012 года: впервые после восшествия на престол королева посетила заседание кабинета министров. Это было сделано в рамках празднования шестидесятилетнего юбилея её восшествия на престол. «Это дань уважения, которой мы завершаем год, прошедший под эгидой Бриллиантового юбилея. И я горд объявить об этом в момент визита [королевы – А. П.] в министерство иностранных дел», – заявил глава британского МИД Уильям Хейг. Елизавета II присутствовала на заседании в течение 45 минут. Будучи одетой в ярко-синий костюм (традиционный цвет консерваторов), королева сидела между премьер-министром Великобритании Дэвидом Кэмероном и Уильямом Хейгом; лорд-председатель Тайного совета Ник Клегг сидел напротив монарха. Это событие считается уникальным и новаторским. Последними монархами, посетившими заседание кабинета министров, были Георг III в 1784 году и отец нынешней королевы Георг VI во время Второй мировой войны. Однако ничего особенного на заседании не произошло, не считая того, что именем королевы была названа часть Антарктики («Земля королевы Елизаветы»), а сама королева была молчаливым наблюдателем, проявив интерес лишь к обсуждению вопроса войны в Афганистане. В целом визит Елизаветы II прошёл в доброжелательной и местами даже шутливой атмосфере. Она пожелала министрам писать ей тронные речи для открытия парламента «покороче». Также Елизавета поинтересовалась у канцлера казначейства Джорджа Осборна, зачем его ведомство в начале 1990-х годов распродало половину золотого запаса страны. Присутствие королевы на заседании кабинета было воспринято радикально настроенными изданиями и политиками негативно: они обвинили Елизавету во вмешательстве в политику, которого, по сути, не было.

У королевы и других членов королевской семьи есть и другие обязанности, помимо политических, которые они выполняют, в частности: они являются участниками различных благотворительных обществ. Так, супруг Елизаветы Филипп Маунтбэттен, герцог Эдинбургский является покровителем более 800 различных организаций, был президентом Международной федерации конного спорта, возглавлял всемирный Фонд защиты природы с 1981 по 1996 год и т. п. Однако в 2011 году, когда герцогу исполнилось 90 лет, он заявил о том, что слагает с себя многие общественные функции ввиду возраста и состояния здоровья. Принц Чарльз интересуется вопросами окружающей среды, архитектуры, общественности и многими другими – информацию о том, что он посетил ту или иную организацию, будь то завод, школа, предприятие или даже ферма можно очень часто встретить не только в британской, но и в мировой новостной хронике, что позволяет составить непредвзятое мнение о его социальной активности, разносторонних интересах и стремлении наладить отношения с подданными. Принцесса Анна курирует Фонд защиты детей и посвящает много времени благотворительности, а также является единственным членом королевской семьи, принявшим участие в Олимпийских играх в 1976 году в соревнованиях по конному спорту. Государственные обязанности принца Эндрю, герцога Йоркского включают в себя в основном поддержание предпринимательской деятельности в Великобритании, а также вопросы по развитию молодёжи; но помимо этого, принц Эндрю, так же, как и другие королевские особы, является покровителем многих благотворительных фондов. И, наконец, последний сын королевы, принц Эдвард, граф Уэссекский уделяет основную часть своего времени вопросам культуры, а именно театральным постановкам. С 1993 по 2002 год принц даже являлся главой собственной телекомпании, носившей название «Ardent Productions», которая не приносила большого дохода и в конце концов была закрыта. Таким образом, поддержание имиджа королевского дома и завоевание любви людей являются главными задачами всех членов королевской семьи.

Далее перейдём к анализу отдельных событий в королевской семье, которые оказали сильное влияние на образ современной британской монархии в целом. В частности, речь идёт о браке принца Чарльза и Камиллы Паркер-Боулз (урождённой Шанд), который был заключён 9 апреля 2005 года. Казалось бы, что общего между свадьбой и политикой? Вероятно, в обычной жизни практически ничего. Но в отношении членов королевской семьи это может значить гораздо больше, чем предполагается.

Чарльз и Камилла познакомились ещё в студенческие годы, и с тех пор, несмотря ни на что, продолжали отношения. Ради этого брака было нарушено множество конституционных правил о заключении королевского брака. Парадоксально, что, когда возникла аналогичная ситуация у короля Эдуарда VIII и Уоллис Симпсон в 1936 году, короля вынудили отречься (хотя, существует мнение, что он сделал это намеренно). На самом деле, тогда Эдуарду чьё-либо разрешение на брак не было нужным – он был сувереном, и вправе был жениться, на ком хотел. Единственным требованием, согласно историку Гвину, было выбрать себе женщину, не принадлежащую к римско-католической церкви – она должна была быть протестанткой, так как король Британии является главой Англиканской церкви. Акт о престолонаследии 1701 года даёт право суверену одобрять выбор спутника любого из членов королевской семьи, но самого монарха никто не вправе контролировать. Король Георг V, когда пришло время жениться его второму сыну Альберту (будущему Георгу VI), лично выбрал невесту – Елизавету Боуз-Лайон. Он пытался подобрать супругу и для Эдуарда, однако тот был менее сговорчив и более свободолюбив, чем покорный Альберт. После смерти Георга V, Эдуард автоматически стал следующим королём Британии, и, следовательно, мог выбирать себе любую женщину некатоличку. По британской конституции, монарх имеет право, по большому счёту, делать всё, что ему заблагорассудится, при условии, что это никогда не станет достоянием общественности. При коронации каждого нового короля, в парламенте должен пройти индивидуальный Коронационный акт, по которому парламент как бы проверяет личность человека, претендующего на трон Соединённого Королевства. Но после коронации на монарха почти никто не может влиять, и уж тем более нет необходимости получать одобрение на брак у палаты общин. «Король Англии правит по велению Господа Бога», и остаётся неприкосновенным в вопросах своей частной жизни.

Но в случае Чарльза и Камиллы всё обстояло совершенно иначе. Чарльз до сих пор является всего лишь наследником и находится в прямой зависимости от своей матери – королевы Елизаветы II. Это означает, что выбор его супруги оказывается не его прерогативой, а волей монарха, но королева с выбором сына смирилась. В отличие от Эдуарда VIII и Уоллис Симпсон, пара Чарльза и Камиллы по британским меркам оказалась ещё более порочной. Мало того, что они оба уже состояли в браке, так ещё неоднократно и публично были замечены в супружеской неверности. Бракосочетание получило формальное благословение архиепископа Кентерберийского, но состоялось без лишней «пышности» и личного присутствия королевы. Камилла имеет все титулы, соответствующие титулам мужа: герцогиня Корнуольская и Ротсейская, принцесса Уэльская (что теоретически даст ей после смерти Елизаветы II возможность быть равноценной своему мужу королевой Британии, а не принцессой-консорт, хотя это тоже довольно спорное предположение). У Камиллы двое детей от первого брака: Том Паркер-Боулз, родившийся в 1974 году и Лора Лопес (урождённая Паркер-Боулз), 1979 года. Но это никак не повлияет на линию наследования короны – в любом случае, после Чарльза наследниками станут двое его сыновей: принц Уильям и принц Гарри. По мнению многих исследователей, в том числе историка Дэвида Старки, этот брак является абсолютным нарушением закона и традиций, и нет единого мнения, как его следует расценивать: как осквернение фундаментальных принципов «семейной» монархии, или как запоздалое осознание необходимости перемен. Так или иначе, время идёт, появляются новые ценности, и строгость традиций приходится время от времени пересматривать, что является, своего рода, адаптацией британской монархии к меняющемуся миру.

Брак принца не получил безоговорочной поддержки британцев. Опрос, проведённый в 2011 году, показал, что 38 % опрошенных считают, что следующим королём после Елизаветы II должен быть принц Чарльз, а 42 % утверждают, что принц Уильям, 13 % вовсе утверждали, что Елизавета должна быть последним монархом в Британии. Но уже в 2012 году, после празднования бриллиантового юбилея правления Елизаветы II опрос показал, что британцы изменили своё мнение: 44 % людей поддержали кандидатуру Чарльза, который в последние годы очень старательно пытается вернуть себе любовь людей; 38 % выступили за Уильяма. Это доказывает, как личный выбор и поведение членов королевской семьи может сильно отразиться на отношении людей к самой монархии. В предыдущей главе нами говорилось, что монархия, институт монархии и, так называемая, корона – это не сам монарх с юридической точки зрения. Но в данном случае, рассматривая монархию с позиции подданных и внутренней политики, король для них – это и есть монархия. Поэтому, если сам король или королева, а также их наследники ведут себя неподобающим образом, люди будут ставить под вопрос не только их царствование, но и существование всей системы. В этом прослеживается некая ирония: по конституции монарх не обладает практически никакой властью деюре, хотя де-факто её имеет; а с позиции внутренней политики и человеческого фактора, монарх не имеет большой власти де-факто, хотя де-юре с него спрашивается гораздо больше.

После смерти Дианы и брака Чарльза на Камилле прошло много лет, но слухи о том, что Чарльз не будет королём до сих пор довольно широко обсуждаются в СМИ, хотя они безосновательны: во-первых, Чарльз стоит первым в списке наследников английской короны, а, во-вторых, исходя из Билля о правах 1689 года и Акта о престолонаследии 1701 года, королева не имеет права лично назначить своего преемника. Единственное, что может произойти – это то, что после того, как принц Чарльз станет королём, он, при желании, может отречься в пользу своего сына и второго в списке наследников принца Уильяма. Есть и ещё одна возможность Уильяму стать королём в обход своего отца – если 89-летняя королева переживёт принца Чарльза, которому 14 ноября 2015 года исполнится 67 лет. Что же касается самого Чарльза, как отмечает Арбитер, он никогда не считал, что его личные отношения и брак с Камиллой могут помешать ему стать следующим монархом.

Официальный опрос общественного мнения британским правительством (Yougov.co.uk) в 2015 году показал, насколько позитивно или негативно британцы оценивают личное влияние представленных членов королевской семьи на образ монархии в целом. Сомнительно, что они когда-либо признают Камиллу своей королевой, а принца Чарльза, женившимся на ней, хорошим королём.

Если коронация Чарльза всё же состоится, и трон перейдёт к нему, то ожидается, что церемония коронации будет несколько видоизменена. Например, Чарльз открыто заявляет о том, что он собирается сменить титул «Защитника веры»: в английском языке произойдёт несущественное изменение – изначальное «Defender of the Faith», принятое в далёком 1521 году, станет «Defender of Faith», а смысловая нагрузка приобретёт совершенно новое значение, что сильно отразится и на внутренней политике страны. Первый вариант означает «Защитник определённой веры», а именно – Англиканской церкви, а второй – «Защитник веры» в широком смысле. Это будет символизировать новый виток истории британской короны и Англиканской церкви. Дело в том, что, в таком случае, Чарльз будет присягать не именно протестантской доктрине, а христианству в целом, что, как утверждает наследник, позволит британской монархии стать «мульти-культурной»: «Я всегда считал, – говорил он, – что католические подданные столь же достойны уважения, как и англикане. Люди, исповедующие ислам, индуизм, зороастризм, не менее ценны для нашей страны». Более того, Чарльз обозначил необходимость получения сувереном и наследниками права выбирать любую религию, к которой они хотели бы принадлежать, что будет означать конец поддержки Англиканской церкви британской монархией. Несмотря на нарушение исторических традиций, у такого решения есть веские причины. Во-первых, к концу XX века количество прихожан в Англиканскую церковь составило не более 1 млн. человек, а прочих протестантских церквей – 1,3 млн. Это значит, что Англиканство стало религией меньшинства, а монарх должен представлять большинство своих подданных. Во-вторых, церковь Англии и сама стремится к самоуправлению и независимости от государственных структур. В таком случае, монарх останется высшим правителем государственной церкви не как личность, а как официальный глава государства, связывающий два института – политический и духовный.

Кроме того, принц Уэльский выражает намерение взять имя Георга VII (в память о своём дедушке короле Георге VI), а не Карла III, как предполагалось ранее. Хотя британский исследователь Моррис утверждает, что это не более, чем слухи, и что принц Чарльз будет именно Карлом III. Но это, в любом случае, подтвердится лишь после восшествия принца на престол.

В сравнении со своей матерью, принц Уэльский отличается более свободными взглядами, чем не раз вызывал порицание общественности. По духу он ближе к Эдуарду VIII, чьё свободолюбие в 1936 году чуть не привело страну к революционным потрясениям. Согласно бывшему министру лейбористского правительства Блэра, Мэнделсону П., он не раз передавал премьеру мнение принца по тому или иному вопросу, играя роль своего рода посредника между ними. Довольно часто послания шли и в обратном направлении, когда принца необходимо было предостеречь от громких и необдуманных высказываний, например в отношении генно-модифицированных культур, после чего он вынужден был снизить пафос своих заявлений. Есть также свидетельства того, что принц Чарльз не раз высказывал свою политическую точку зрения, что является недопустимым для членов британской королевской семьи. Так, в частности, по данным газеты The Daily Mail, 21 мая 2014 года наследник довольно жёстко сформулировал свою позицию в отношении ситуации на Украине, а также роли России и её президента Владимира Путина. Такое поведение наследника не может не наносить ущерба самой британской монархии, которая должна быть вне политики. В своё время аналогичное отношение Эдуарда VIII к своим обязанностям закончилось его отречением.

В контексте внутренней политики, следует упомянуть уменьшение роли ещё одной исконно традиционной инстанции – палаты лордов. Она возникла в XIII веке, и на тот момент состояла из крупных лендлордов, именуемых пэрами. Эти места в верхней палате парламента передавались из поколения в поколение по наследству. Во время Буржуазной революции середины XVII века палата была упразднена, но в 1660 году вновь восстановлена. Палата лордов всегда считалась одним из самых влиятельных институтов в государстве, но, начиная с XIX века, её права постепенно начали ограничивать в 1832, 1911 и 1949 годах, пока она не стала фактически формальной инстанцией. Деградацию влияния можно последовательно проследить по актам XX века: Акт о парламенте 1911 года заменил право абсолютного вето палаты лордов в отношении решений палаты общин; Акт 1958 года произвёл двойную реформу: учредил институт пожизненного пэрства и расширил состав палаты за счёт женщин-лордов; Акт о пэрах 1963 года распространил право женщин быть наследными пэрами; Акт о палате лордов, принятый в 1999 году, наоборот, значительно сократил численность палаты, лишив права членства в ней большинства наследных пэров, в том числе и членов королевской семьи (супруга королевы, принца Филиппа, герцога Эдинбургского; наследника Чарльза, принца Уэльского; двух сыновей королевы – принца Эндрю, герцога Йоркского и принца Эдварда, графа Уэссекского; а также двоюродного брата королевы, принца Эдварда, герцога Кентского), сократив общее количество членов палаты с 1330 до 669 человек; в 2005 году был принят Акт о конституционной реформе, который лишил палату судебных полномочий и учредил выборную должность лорда-спикера. И, наконец, самая серьёзная реформа произошла 7 марта 2007 года – в палате общин парламента Великобритании состоялось голосование по проекту реформы палаты лордов. Большинством голосов – 377 «за», 224 «против» – депутаты проголосовали за то, чтобы все члены верхней палаты были выборными. Именно «члены верхней палаты», потому что они больше не будут обладать титулом «пэра», который раньше при соблюдении ряда формальностей могли носить все светские лорды. Соответственно, в палате лордов не останется ни пожизненных пэров, ни наследных пэров. Как отмечают наблюдатели, это самая серьёзная реформа британской политической системы за последнее время. Закон полностью вступил в силу в 2009 году.

В настоящее время реформа палаты лордов является составной частью конституционной реформы, начатой лейбористским правительством Тони Блэра в конце XX века, и продолжающейся ныне консервативным правительством Кэмерона. Она объективно ослабляет британскую монархию, разрушая наследственную пирамиду. Конституционные прерогативы монархии как будто не меняются, но её социальная база неотвратимо сужается.

Пэры палаты лордов присутствовали на коронации и имели влияние на выбор и утверждение следующего короля ещё со времён средневековья. Но как тогда будет проходить следующая коронация, когда пэры лишены практически всей власти? Неужели единственная в Европе церемония коронации будет упразднена, а на её место, как и в прочих европейских монархиях, придёт формальная гражданская церемония инаугурации? И кто же, в таком случае, будет решать вопрос о правомочности того или иного наследника занять британский престол? Если это произойдёт, и Чарльз пройдёт вместо традиционной церемонии, инаугурацию, по мнению историка Дэвида Старки, это будет означать лишь то, что британская монархия трансформируется в королевскую республику. С одной стороны, это крушение историчности и наследия; с другой стороны – компромисс между монархизмом и республиканизмом.

Итак, королева Британии находится вне и над политикой, но при этом должна быть полностью осведомлена обо всём происходящем в стране и за её пределами. Она не имеет права вмешиваться в политические процессы, хотя порой эти процессы могут вмешаться в её собственную жизнь. К представителям соперничающих партий она относится одинаково, не имея права отдать кому-то из них предпочтение. Монарх – это не только самый уважаемый и «влиятельный» человек в стране, но и самый обречённый, так как он вынужден выполнять свои обязанности всю свою жизнь, соблюдать традиции и нести за всё ответственность до конца своих дней.

 

Глава 2. Эффект принцессы Дианы

Смерть принцессы Дианы потрясла британцев. Как подчёркивалось в СМИ: «Монархия обладает мощной силой в возбуждении чувств патриотизма и национальной солидарности… Ни всеобщие выборы, ни парламентские дебаты не смогли бы настолько овладеть душами британцев и объединить нацию, как это сделала смерть принцессы Уэльской». Было признано также, что популярность и народная любовь к принцессе в значительной степени объяснялись её принадлежностью к королевской семье.

Политический журнал «Экономист» опубликовал опросы общественного мнения, проведённые 6–7 сентября 1997 года, когда критика Елизаветы II, обвиняемой в равнодушии к гибели Дианы, достигла своего пика. Тем не менее, 73 % респондентов заявили, что они хотели бы, чтобы монархическое правление продолжалось. Причём эта цифра возрастала до 82 %, когда в качестве короля опрашиваемым предлагался старший сын Дианы принц Уильям.

По данным опроса, проведённого в 2002 году компанией Би-Би-Си, Леди Ди, как её любила называть пресса, заняла третье место в списке «ста величайших британцев». Диана активно занималась благотворительной и миротворческой деятельностью, в частности, была активистом движения за прекращение производства противопехотных мин и борьбы со СПИДом.

Принцесса Диана была одной из самых популярных в мире женщин своего времени. В Великобритании её называли «королевой сердец». В период бракоразводного процесса с принцем Чарльзом симпатии общественного мнения были преимущественно на стороне Дианы. Бывший премьер-министр Тони Блэр в своих мемуарах уделил ей большое внимание. Он высказался о Диане как о «…чрезвычайно привлекательном человеке». «Она одновременно совмещала в себе королевскую стать и человечность. Она была членом королевской семьи, но более простой, добродушной и, что наиболее важно, готовой общаться с простыми людьми на равных. В её поведении не было снисхождения – она смеялась, разговаривала и даже заигрывала как все нормальные люди. Это и было секретом её обаяния: если она попадала в круг незнакомых ей людей, спустя короткое время она уже была частью этого круга…». Блэр описал в Диане именно те черты, которые британцы так и не смогли забыть и чего ожидают теперь абсолютно от всех представителей династии Виндзоров, а самое главное, – от королевы.

Далее Блэр продолжает: «Помимо всего прочего, Диана была и сильной личностью – она всегда всё делала по-своему… Так или иначе, в то время как мы [лейбористы – А. П.] работали над изменением облика Британии, Диана являлась радикальным воплощением тех изменений, которым должна быть подвергнута и монархия; или, если быть точнее, на своём фоне она как бы показывала то, как мало изменились они [другие члены королевской семьи – А. П.]». Нужно сказать, что королева и сама понимала необходимость изменений, но, будучи наследницей и воплощением многовековых традиций, устоев и законов, она отдавала себе отчёт, что перемены и эволюция должны быть планомерными, и уж точно не столь категоричными и резкими, как это делала Диана. Также Елизавета понимала и то, что пока люди заинтересованы в том, чтобы монархия существовала, этот институт должен меняться в угоду подданным. А Диана, как отмечает Блэр, оказалась «метеором» в этой старой отлаженной системе, которая по её «милости» пошатнулась довольно сильно – разумеется, королеве было о чём серьёзно забеспокоиться. Более того, бывший премьер-министр говорит также о том, что в то время как его правительство занималось изменением облика Британии в целом, Диана делала то же самое по отношению к институту монархии, и, что примечательно, в более радикальной форме, чем лейбористы. Таким образом, между Дианой и Тони Блэром мог бы сложиться взаимовыгодный «тандем», так как действовали они в одном направлении. Блэр считал, что принцессе надо дать шанс сделать что-то грандиозное, переключив внимание публики с её личной жизни. Это же подтверждает и Дикки Арбитер, вспоминая об огромном потенциале Дианы в нахождении общего языка с людьми, достойном настоящего дипломата Соединённого Королевства. Он пишет: «Она была абсолютным профессионалом в своём деле – радушной, идущей навстречу и невероятно харизматичной».

Гибель Дианы потрясла не только жителей Британии, но и, что самое удивительное, весь мир. Цветы и игрушки несли ко всем английским посольствам мира. Прощание с принцессой длилось невероятно долго – 10 дней. Её гроб был, по личному распоряжению принца Чарльза, накрыт королевским штандартом – это особая почесть, воздаваемая лишь членам королевской семьи.

Диана стала одним из обожествлённых идеалов XX века. Был создан благотворительный фонд её имени; началась общемировая кампания по запрещению противопехотных мин; о Диане написано много книг на разных языках. С воспоминаниями выступили практически все её друзья и близкие сотрудники; имеется несколько документальных и даже игровых фильмов о её жизни.

Яркая личность принцессы – не единственное её достоинство. Её деятельность способствовала модернизации института монархии – демократизации (получившей в СМИ название «дианафикации»).

Брак Дианы и Чарльза был последним браком по принуждению – с тех пор выбор членов королевской семьи в большей степени стал зависеть от их собственных чувств и привязанностей, и второй брак Чарльза с Камиллой – яркое тому подтверждение. Впрочем, согласно Арбитеру, Диана и Чарльз всё же любили друг друга и брак их был самым настоящим, более того, Арбитер утверждает, что Чарльз буквально не мог оторваться от своей супруги, стараясь всегда держать её руку в своей. По словам бывшего секретаря, лично пережившая развод родителей Диана и сама никогда не стремилась к разводу, а её отношения с супругом были разрушены в значительной степени благодаря СМИ.

В отличие от королевы Елизаветы II, Диана никогда не разделяла традиционных консервативных взглядов. Современная Диана и старомодный Чарльз ни в чём не могли найти согласия, зачастую даже избегая общения друг с другом. Не имея возможности реализовать себя в качестве хорошей жены, принцесса Уэльская начала активную общественную деятельность, которая захватила её целиком и полностью.

1980-е годы были одним из лучших десятилетий в истории королевской семьи, когда, благодаря Диане, им удалось достичь наибольшего единения с общественностью. То же повторяется и сейчас, благодаря новой роли принца Уильяма и его супруги Кейт – в 2011 и 2012 году интерес к монархии вновь поднялся на небывалый уровень. Принц Уильям – первый сын герцога и герцогини Уэльских, родился 21 июня 1982 года; принц Гарри появился на свет 15 сентября 1984 года. Чарльз и Диана выполняли свои родительские обязанности по-своему – Чарльз пытался развивать детей интеллектуально, а Диана растила их в настоящей материнской любви, устраивая совместные походы в интересные места и проводя с ними много времени. Она была первой представительницей королевской семьи, кто воспитывал своих детей самостоятельно, без соблюдения чопорного протокола. Обычно у монархов было принято общаться со своими детьми по несколько минут в день, а в остальное время ими занимались многочисленные няни и гувернантки; Диана же рушила и эти обычаи.

Особенность и неповторимость Дианы, по сути, состояла в том, что в отличие от всех членов семьи Елизаветы, она была не символом чего-то, а простым человеком, чем заслужила любовь британцев и СМИ. На её фоне, соблюдающие протокол члены королевской семьи, считавшие принцессу едва ли не «выскочкой», начали сильно проигрывать. Принц Чарльз был шокирован разочарованием толпы, когда вместо Дианы на мероприятиях появлялся он.

Диана вдохнула в институт монархии жизнь, установила дружескую связь с подданными британской короны и показала миру, какой ещё может быть монархия. С другой стороны, она позволила себе недопустимое, невольно нанеся ущерб авторитету королевской семьи, представители которой всегда считались «сверхлюдьми», опустив их до уровня простых смертных. Диана способствовала проникновению СМИ в частную жизнь семьи Виндзоров. Ей легко давалось то, над чем Елизавета трудилась годами – любовь подданных и прессы. Как считает историк Дэвид Спото, после гибели принцессы в автокатастрофе, многие секреты её популярности были почерпнуты и взяты самой Елизаветой (так, в частности, королева начала открыто проявлять сочувствие к людям, стала более часто общаться с подданными, бывать в местах, предназначенных для обычных людей, например в супермаркетах, и т. п.).

Когда королева посещала больницы, выставки или ещё какие-то людные заведения, она улыбалась, могла задать несколько вопросов, но никогда ни до кого не дотрагивалась, даже до маленьких детей, несмотря на то, что была в белых перчатках. Диана же могла сесть на постель к больному, пошутить, обнять, нянчить детей, смеяться или плакать, при этом, не теряя, а быстро набирая очки своего авторитета. Подобным образом она вела себя и с заражёнными ВИЧ, что вызывало особый интерес у общественности, так как в то время люди ещё считали, что получить инфекцию ВИЧ можно путём простого прикосновения к заражённому. Все хотели общаться с Дианой, при этом игнорируя саму королеву – это был нонсенс для монархии, где правитель был «король-бог». Приверженцы британской короны разделились на два лагеря: на тех, кто был против модернизации общественной деятельности королевских особ, ратуя за сохранение традиций; и тех, кто считал, что все должны начать вести себя по образу и подобию принцессы Уэльской.

В свете сверхпопулярности принцессы, Чарльз решил, что, во что бы то ни стало, должен заняться активной деятельностью и перетянуть симпатии подданных на свою сторону. Когда в правительстве встал вопрос, чем же всё-таки следует заняться принцу, один из видных тори Норман Теббит заявил, что «принц Уэльский, скорее всего, испытывает симпатии к безработным, в свете того, что и сам ничем не занят…». В стремлении опровергнуть подобное мнение, Чарльз начал пробовать себя в разных сферах: сохранении окружающей среды, развитии здравоохранения, земледелии и т. п., в то время как Диана стала олицетворением гуманитарной помощи по всему миру.

В марте 1988 года принц Чарльз обратился к премьер-министру Маргарет Тэтчер с просьбой о создании особой роли для него, которая была бы разрешена конституционными рамками. Скажем, он мог бы взять часть обязанностей королевы Елизаветы на себя и быть как бы регентом при живом монархе. Показательно, что он не заговорил об этом с Елизаветой напрямую, а попросил это сделать Тэтчер, зная, что королева вряд ли ей откажет, так как это уже будет не только внутрисемейным вопросом, но и политическим. Но премьер-министр ответила отказом, предложив Чарльзу стать новым губернатором Гонконга, от чего быстро отказался и сам принц.

То, что Чарльз пошёл в обход мнения своей матери, демонстрировало начало напряжённости в их отношениях, а Букингемский и Сент-Джеймсский дворец стали их лагерями. Чарльза раздражало, что многие его начинания пресекались в самом корне, и он так и не смог развернуть активной деятельности ни в одной сфере. Отношения между Елизаветой и Чарльзом были накалены ещё в 1985 году, когда принц, в рамках официального визита в Италию, собирался принять участие в католической службе в Ватикане – он получил формальное разрешение на это у архиепископа Кентерберийского, но не удосужился просить позволения у главы Англиканской церкви – у самой Елизаветы II.

Тем не менее, именно Чарльз внёс важный вклад в дело модернизации британской монархии. Так, в 1994 году по его инициативе была создана, так называемая, WayAhead Group, состоящая из членов королевской семьи и чиновников Букингемского дворца, которые встречаются два раза в год и придумывают различные новшества. Базой данной организации послужил проект лорда-камергера 1992 года с целью реабилитации монархии после «Annus horribilis». В частности, Way Ahead Group занимается вопросами имиджа королевской семьи, опросом общественного мнения с целью выявить отношение подданных к монархии, а также вопросами примогенитуры (первородства; системой наследования трона). К слову, именно эта организация в 2011 году позволила Дэвиду Кэмерону провести реформу престолонаследия, о которой более подробно речь пойдёт ниже.

В то время, когда создавалась Way Ahead Group, симпатии Блэра к принцу Чарльзу были очевидными. Более того, бывший премьер даже считал принца главной преобразующей силой в доме Виндзоров, особенно учитывая деятельность его благотворительного фонда «Опека принца», основанного для оказания помощи одиноким матерям, представителям этнических меньшинств и бездомным. Так, программа модернизации монархии была впервые выдвинута именно наследником престола в 1996 году, и соответствовала взглядам самого Блэра. План модернизации, как сообщалось, был разработан профессором Оксфордского университета и наставником принца Верноном Богданором, неоднократно упоминавшимся ранее.

Вместе с тем, несмотря на близость взглядов Блэра и наследника престола по вопросу необходимости реформирования британского общества и монархии, не все действия премьера находили понимание у принца Чарльза. Так, согласно свидетельству бывшего лидера палаты общин, министра по делам Европы Питера Хейна, Чарльз негативно воспринял закон о запрещении охоты на лис, считая её «великой британской традицией». Запрет на охоту, по словам принца, лишил его шанса общаться по её завершении с простыми жителями в местном пабе. «Это была для меня единственная возможность нормального общения с простыми людьми», – объяснил он.

В период демократизации монархии, в общественной мысли появилось предположение, что королева, в силу возраста, может отречься в пользу сына ещё до смерти, или разрешить ему стать своим регентом, но и этого не случилось – наследник по-прежнему был «безработным», а королева – правящим монархом. Очевидно, что Елизавета будет нести бремя британской короны вплоть до смерти, что совершенно не радует наследника, ведь его молодость и силы также остались далеко в прошлом. А рядом с такой деятельной женой, как Диана, Чарльз и вовсе чувствовал свою беспомощность и ненужность. Виндзоры не могли допустить ещё одного отречения (со времён короля Эдуарда VIII), тем более что это противоречило бы основам и традициям конституции. В 1991 году королева Елизавета II положила конец разговорам о регентстве в своём рождественском обращении к нации, корректно заявив, что она – пожизненная королева, и при поддержке своей семьи намерена выполнять свой долг ещё многие годы. Это же она повторила и в официальном обращении к нации в честь своего бриллиантового юбилея правления 5 июня 2012 года, сказав, что благодарна всем за проделанную работу в подготовке к празднованию её юбилея, и что вся радость от проведённых мероприятий в этот год позволит ей и дальше вдохновлять людей не только в Британии, но и в странах Содружества.

Особенно остро вопрос отречения встал в начале 2013 года, когда 75-летняя королева Нидерландов Беатрикс отреклась в пользу своего 45-летнего сына принца Виллема-Александра (церемония отречения и последующей инвеституры состоялась 30 апреля 2013 года). Беатрикс правила с 1980 года, когда её мать, королева Юлиана также отреклась в её пользу. В Британии ждали ответной реакции Елизаветы – возможно, она последует примеру голландской королевы? Но ожидания оказались напрасными. Королева Елизавета II вновь заявила, что её королевский статус был дарован ей Богом и является пожизненным. Спустя несколько месяцев также отрёкся 79-летний король Бельгии Альберт II в пользу 53-летнего сына, Филиппа (король Бельгии с 21 июля 2013 года). А 18 июня 2014 года отрёкся 76-летний испанский король Хуан Карлос I в пользу 46-летнего старшего сына – нынешнего короля Филиппа VI. Что же касается 89-летней английской королевы, то она по-прежнему хранит молчание о передаче власти всё ещё сидящему «на скамье запасных», 66-летнему принцу Чарльзу. По всей видимости вопрос об отречении Елизаветы II окончательно закрыт.

В 1992 году вышла книга Эндрю Мортона «Диана: правдивая история» (Diana: Her True Story), пролившая свет на частную жизнь Чарльза и Дианы. Диана позволила себе нелестно отзываться о закрытой жизни в королевской семье, особенно подчеркнув пренебрежение к ней королевы-матери Елизаветы Боуз-Лайон. Хотя королевская семья и пыталась опровергнуть скандальную информацию, удар уже был нанесён. Пресса окончательно «запустила руки» в частную жизнь монаршей семьи, и «дианафикация» начала давать свои «плоды», которые не принесли уже счастья никому; разрушительный механизм был запущен. Миф о безукоризненности короны начал рушиться; а частная жизнь перестала быть закрытой сферой.

9 декабря 1992 года премьер-министр Джон Мэйджор (годы правления 1990–1997) объявил об официальном завершении отношений между принцем Уэльским и леди Дианой. Развод произошёл лишь в 1996 году по инициативе королевы.

Гибель Дианы стала для британской монархии моментом истины. Королевской семье пришлось осознать, насколько она была далека от народа. Вековой системе впервые была устроена настоящая «встряска», спровоцированная не только Дианой, но и британским народом в целом, недовольство которого больше нельзя было игнорировать. Королева опрометчиво лишила Диану титула принцессы Уэльской после развода с Чарльзом, но теперь люди требовали вернуть ей утраченное достоинство. Строгость протокола, которую Диана так часто нарушала, под давлением обстоятельств, рухнула. Когда гроб Дианы проносили перед дворцом, стоявшая на улице Елизавета сделала то, что раньше делала только для глав государств – она склонила голову. Самое необычное из того, что происходило после смерти Дианы заключалось в том, что в стенах Букингемского дворца одновременно столкнулись старинные ритуалы, сохраняющиеся веками, и современность. В условиях, когда, обнаружившая неспособность «улавливать настроения масс, не говоря уже о том, чтобы их выдерживать, монархия раскачивалась как во время шторма», ради своего сохранения она вынуждена была пойти на внутренние изменения. Один за другим королева приняла все советы Тони Блэра относительно организации церемонии похорон принцессы. Любопытно, что вопреки утверждениям СМИ, а также тому, как в мемуарах преподносит свои действия в этом вопросе Тони Блэр, Арбитер говорит, что все вопросы организации похорон решала комиссия, состоявшая не только из ряда правительственных чиновников, но и представителей королевского двора. «Единственным вкладом правительства, – утверждает пресс-секретарь, – была выписка чека, на котором не была проставлена сумма». Можно также говорить о том, что активная роль премьера в этих событиях вольно или невольно превратила его в национального лидера, объединившего и утешившего всех британцев, что традиционно является прерогативой королевы. В свою очередь, Британия, по словам британского политического журналиста и писателя Эндрю Ронсли, производила впечатление страны, в которой действуют «как королева, так и президент».

«Эффект» Дианы ощущается и сейчас. Даже королева не смогла избежать её влияния. Например, у июля 2005 года, когда в лондонском метро взорвались бомбы, она впервые в жизни совершила несколько совершенно спонтанных поступков, которые не вписывались в предписанный протокол: так, в частности, она добровольно посетила больницу, куда свезли раненых, где прямо в больничной столовой произнесла импровизированную речь, выражая солидарность с потрясёнными лондонцами и сочувствие, что вызвало бурю аплодисментов. Таким образом, как отмечает историк Дэвид Старки, Диана подарила монархии осознание силы жестов, которые объединяли монархов и их подданных.

Несмотря на королевский статус, Елизавета II регулярно устраивает чаепития в парке Букингемского дворца, на которые могут быть приглашены самые обычные люди. Отбор ведётся методом лотереи, а проще говоря, «кому повезёт». «Садовые чаепития» стали традиционными с 1860 года. Впервые они были организованы при королеве Виктории и стали, как считается, весьма удобной формой общения членов королевской семьи с подданными. Причём, очень показательно и важно, что на этих встречах, как сама королева Елизавета II, так и члены королевской семьи ведут разговоры с приглашёнными «на равных». Многие очевидцы, в том числе журналист Налбандян, который лично присутствовал на одном из таких чаепитий, отмечали, что монаршие особы не допускали ни тени высокомерия, вежливо выслушивая своих собеседников, а те, в свою очередь, не позволяли себе подобострастия и восторгов. Но в то же время, у королевы и её семьи обязательно будет свой шатёр, где будут стоять столики с едой и напитками, куда кроме них самих могут допускаться лишь особо важные приглашённые. Среди гостей можно встретить людей самой разной этнической принадлежности и материального достатка. А списки составляются не в королевской канцелярии или на Даунинг-стрит, а в благотворительных, общественных, профессиональных организациях и ассоциациях. По словам Арбитера, за всё время своего правления к 2014 году королева только на «садовых чаепитиях» приняла более полутора миллиона людей. Разве может любое другое правительство похвастаться таким близким общением с гражданами своей страны? – отнюдь.

Если 1990-е годы оказались неудачными для королевской семьи, то начало 2000-х было временем затишья, а вторая половина отмечена новым подъёмом, который способствует укреплению, казалось бы, уже ушедших в прошлое традиций и основ британской государственности.

Согласие Елизаветы на подготовку «глобальной реформы монархии» привело к изменению Акта о престолонаследии 1701 года, что в корне изменило всю будущую королевскую наследную линию. Реформа монархии является продолжением реформы британской политической системы в целом – в 2010 году был принят Акт о конституционной и правительственной реформе, который определил работу всех государственных политических инстанций в стране, вплоть до зарплаты членов парламента и прочих чиновников. В конце октября 2011 года в Австралии прошёл саммит Содружества с участием королевы Великобритании, в ходе которого было принято историческое решение, одобренное всеми 16 представителями Содружества, в которых Елизавета II является монархом, об изменении зоо-летнего Акта о престолонаследии. Ранее документ разрешал женщинам становиться британским монархом только в том случае, если у них нет братьев. Теперь же с новым Актом о наследовании короны от 25 апреля 2013 года в силу вступает правило первородства – наследником становится первый родившийся ребёнок (после 28 октября 2011 года), вне зависимости от пола, что делает права мужчин и женщин равными. Более того, этот Акт позволяет не только наследнику, но и правящему монарху жениться/выходить замуж за человека католического вероисповедания. Основой для данного решения послужили обсуждения в палате общин в 2008–2009 году будущего закона под рабочим названием «Законопроект (№ 29) о королевских браках и наследовании короны (предупреждение дискриминации по половому признаку)», общественный опрос 2011 года, показавший, что за отмену запрета брака монарха с представителем католической веры выступило 43 % британцев (36 % были против), после которого в 2012 году прошли ещё одни парламентские дебаты, в том числе и в палате лордов под названием «Законопроект о наследовании короны 2012–2013 года». Малоизвестно, что изменение престолонаследия начало обсуждаться в парламенте ещё в далёком 1997 году, и с тех пор до основных обсуждений в 2008–2009 году, комитетом по данному законопроекту было выпущено 11 черновиков нового закона о престолонаследии. Как тогда, так и сейчас существует много сторонников и противников Акта, как в народе, так и в самом парламенте, но, несмотря ни на что, большинством голосов демократизация института монархии всё же была поддержана и в настоящее время она всё больше входит в новую активную фазу.

Возвращаясь к самому Акту 2013 года, следует отметить, что теперь только первые шесть человек по линии наследников престола обязаны получить одобрение монарха, прежде чем заключить брак, остальные наследники от данного обязательства освобождаются – то есть, Акт 1772 года, по которому все потомки короля Георга II должны получить разрешение на брак у действующего монарха, аннулирован. В этой связи поправкам подверглись и такие исторические документы как Закон об измене 1351 года, Билль о правах 1689 года, Акт о престолонаследии 1701 года и Акт о регентстве 1937 года, в которых также запрещалось иметь связь с католиками.

Хотя, следует отметить, что Акт о наследовании короны 2013 года не совсем однозначен: возникает вопрос, к какой религии будет относиться ребёнок, если его родители окажутся представителями разных направлений – католицизма и протестантизма; кроме того, не ясно, как католик может быть главой государства, когда монарх – глава Англиканской церкви (изменения в титул «Защитник веры» пока не внесены). И последний пункт на деле оказывается наиболее острым и серьёзным, так как в Акте о наследовании короны 2013 года нет уточнений, что супруг-католик монарха или наследника получит титул только принца/ принцессы-консорта, что, по сути, в дальнейшем даст им возможность быть полноценными правителями в случае смерти монарха. Выше упоминалось намерение принца Чарльза стать первым монархом-защитником всех вероисповеданий, а не только англикан, что может быть расценено как пролог отделения института монархии от церкви. Таким образом, чтобы разрешить возможную конфликтную ситуацию, предполагается, что в обозримом будущем должен последовать дополнительный законопроект, уточняющий роль британского монарха в отношении Англиканской церкви.

Ещё одним нюансом является то, что одна из стран Содружества – Австралия – до сих пор не ратифицировала новый закон (на период весны 2015 года). По конституции, всё, что касается изменений в монархии, должно быть одобрено всеми 16 странами Содружества, в которых английский монарх считается главой государства и сувереном. В настоящее время это сделали 15 стран, кроме Австралии, что представляется довольно странным, так как саммит об изменении Акта о престолонаследии 1701 года проходил именно там и с её одобрения.

Первыми, кто «опробовал» данное нововведение были герцог и герцогиня Кембриджские. Летом 2013 года в Британии наблюдался небывалый ажиотаж, связанный с рождением ребёнка – люди делали ставки на дату рождения, пол, имя, вес, даже цвет глаз и волос новорождённого (по официальным данным, сумма ставок превысила один миллиард фунтов стерлингов). А, кроме того, британская казна озолотилась и после родов – только по предварительным оценкам она должна была пополниться суммой в 250 миллионов фунтов стерлингов в основном благодаря новой волне туризма и выпуску сувенирной продукции.

22 июля 2013 года в королевской семье родился мальчик – Его Королевское Высочество принц Георг

Александр Луи Кембриджский, которого в СМИ окрестили «принц Джордж Кембриджский». В настоящее время ребёнок стал третьим в линии наследования британского престола. Таким образом, несмотря на введение нового закона, многовековая традиция сохранилась – новорождённый наследник оказался мужского пола. В апреле 2014 года маленький Джордж уже совершил своё первое турне вместе с родителями на две недели в Австралию и Новую Зеландию. 2 мая 2015 года у герцога и герцогини Кембриджских родись дочь и четвёртая наследница британского престола – Шарлотта Елизавета Диана.

Одним из инициаторов изменения вековой традиции являлся премьер-министр Дэвид Кэмерон. Выступая перед собравшимися на саммите, он сообщил, что существующие правила, дискриминирующие женщин, являются давно устаревшими, а необходимость перемен очевидна. В настоящее время правило старшинства в престолонаследии уже действует в большинстве монархий Европы: следующей королевой Швеции станет принцесса Виктория, а не её младший брат Карл Филипп; то же действует в Бельгии, Нидерландах, Дании и Норвегии.

На волне таких изменений, в общественной мысли начинают появляться и другие предложения о расширении правовой основы, например, о создании единого писаного документа конституции, что разрушит всю существующую систему. Причиной тому служит сложность трактовки многих актов, безвозвратно устаревших в начале XXI века. Кроме того, глубинному пересмотру в будущем могут подвергнуться такие институты, как церковь и парламент (в случае отделения церкви от государства, снятия довлеющих над католическим меньшинством запретов, прямых выборов в палату лордов и т. п.).

Процесс демократизации затронул абсолютно все традиционные сферы функционирования института монархии. В этой связи даже был упрощён процесс трудоустройства во дворец – туда теперь можно отправить резюме по Интернету; а в охранный отряд королевы могут быть приняты представители национальных меньшинств. Нивелируется значение этикета – постепенно отмирают такие формальные требования, как например то, что к королеве нельзя поворачиваться спиной, первым подавать руку, и т. п. А королевские родственники, за исключением прямой наследной линии, были лишены звания Королевского Высочества. И последней корректировкой традиций, как «вишенка на торте», было решение замены традиционного королевского штандарта над Букингемским дворцом на английский флаг «Юнион-Джек».

Сегодня в Британии существует мнение, что вскоре монархия станет «двухъярусной». А именно, произойдёт разделение королевской семьи на королеву, её ближайших родственников и наследников, с одной стороны, и дальних родственников с другой, которые будут иметь право вести свой бизнес, но при этом должны покинуть королевские дворцы и будут лишены любых привилегий.

При том, что роль принцессы Дианы до сих пор остаётся очень спорной, её деятельность – неоднозначной, а историческое наследие – неясным, можно уверенно утверждать, что она существенно повлияла на британскую монархию, приблизив её к народу.

 

Глава 3. Имидж королевского дома

Ежедневно в 8 утра целый отдел пресс-секретарей королевы начинает мониторинг свежих новостей. В их обязанности входит отслеживание всех масс-медиа, в которых не только упоминаются члены английской королевской семьи, но, согласно Арбитеру, вообще используется слово «королевский». Наиболее интересные материалы помещаются в специальный ящик и отправляются Елизавете II ко времени её завтрака. Обычно выбор пресс-релизов падает на самые именитые и массовые печатные издания, такие как The Times или The Guardian, но порой делаются исключения, когда королева посещает окраины своего королевства. Каждый член её семьи также заинтересован в отслеживании того образа, в котором он предстает в глазах читателей. В отчётах пресс-секретарей в обязательном порядке указывается название газеты, страница и даже абзац, где упоминается имя королевы, а также, если в статье была размещена какая-то картинка, она тоже непременно будет в отчёте. Королева должна знать, как её воспринимают подданные и что она для них значит. На сегодняшний день отношение королевы к средствам массовой информации довольно спокойное, чего нельзя сказать о начале её правления, когда радио и телевидение только «набирали обороты». Елизавета II изо дня в день выполняет свои государственные обязанности, неустанно следуя традициям и протоколу, в то время как такими вещами, как имидж королевы, занимаются уже специальные департаменты.

Итак, одна из сфер, которая является чуть ли не самой важной для персоны монарха – общественное признание и престиж, имеющие для королевской семьи в Великобритании огромное значение.

Ещё в XIX веке британский королевский двор во многом успешно препятствовал проникновению посторонних глаз в повседневную жизнь королевской семьи – драмы или трагедии не должны были стать достоянием общественности. Опасения опозорить семью, монархию и даже саму Британию были слишком высоки, и лишь в 1969 году королева Елизавета II открыла новую эпоху гласности. Именно в этом году был снят документальный фильм Би-Би-Си «Королевская семья» о будничной жизни Виндзоров.

В XX веке, благодаря СМИ, кино, телевидению и, наконец, Интернету, абсолютно каждый житель страны получил возможность видеть своего монарха. Возможно, при этом теряется некая сакральность и недосягаемость монарха, но зато он получил человеческое лицо, возможность продемонстрировать нации, что он, как и простые люди, способен на сострадание, на сочувствие и радость.

Виндзоры принадлежат к тем семьям, о которых знают и пишут во всём мире, и чья жизнь постоянно находится под пристальным наблюдением. Так, например, принцесса Диана считалась женщиной, которую фотографировали чаще, чем кого бы то ни было в мире.

СМИ для монархии – главное средство популярности и пропаганды, и их же злейший враг. Если монарх или любой из членов королевской семьи оступится, СМИ их не пощадят. Но если король или королева ведёт себя осмотрительно, то нет лучшего способа влияния на общественность, чем средства массовой информации.

Елизавета провела на престоле столько времени, что за её правление успел дважды смениться дизайн монет, украшенных её профилем. Она также стала первым монархом, обратившимся к нации при помощи телевидения, и недавно открыла собственную страницу на видео-портале YouTube. Объявляя о начале работы королевского канала, представители Букингемского дворца подчеркнули, что Елизавета II всегда задействует новые средства общения с людьми.

Выбирая из всех средств массовой информации, пожалуй, стоит начать с относительно новой области популяризации – Интернета. Как уже было сказано выше, на странице, которая является официальным видеоканалом британской монархии – http, размещены архивные и свежие видеоматериалы, имеющие отношение к истории королевской семьи (в том числе видеозаписи венчания королевы-матери в 1923 году, похороны предыдущего короля – Георга VI и коронацию нынешней королевы). Видеоматериалы размещены как хронологически, так и тематически, что ещё больше облегчает поиск какого-то конкретного видеоролика и, соответственно, изучение визуального проявления монархии становится куда более простым.

Страницу британской монархии также можно найти на всемирно-известной социальной сети Facebook — https. Здесь регулярно появляются новые официальные фотографии королевы и членов королевской семьи, анонсы последних новостей и видеоматериалы, синхронизированные с каналом YouTube. Зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарии на любом языке и при желании имеют право даже написать личное сообщение «британской монархии». Разумеется, неугодные или нецензурные реплики модераторами сайта удаляются. Это подтверждает стремление монархии быть «ближе к народу», причём не только своему, но и к прочим людям по всей планете.

Следующим королевским электронным ресурсом является Twitter — http. Это своего рода интернет-дневник (блог), в котором практически ежечасно выкладываются ссылки на официальные источники информации, где также постоянно размещаются новые фотографии, видео или новости. Как и в предыдущем ресурсе, есть возможность оставлять свои комментарии к событиям, которые, разумеется, тоже модерируются. В этой же социальной сети находится официальный блог членов королевской семьи: принца Уэльского Чарльза, герцогини Корнуолльской, герцога и герцогини Кембриджских и принца Гарри – http://twitter.com/ClarenceHouse. Этот портал особо моден у молодого поколения британцев, наблюдающих за королевскими членами семьи не как за политическими единицами, а скорее как за звёздами шоу-бизнеса.

И последний сайт, который королевская семья делит с подданными – Flickr (онлайн фотоальбомы, или «фотопоток»). Королевская страница находится по адресу: http. Это визуальный сайт, где регулярно по 4–5 раз в день появляются свежие фотографии последних событий, в которых представители королевской семьи приняли участие. А в 2014 году монархия объявила о начале работы королевского Instagram – http – приложения для обмена видеозаписями и фотографиями, столь популярного среди молодёжи.

Таким образом, регулярное отслеживание обновлений на упомянутых страницах позволяет быть в курсе абсолютно всего, что происходит в королевской семье и в королевской Британии. Этот способ куда более простой и удобный, чем пресс-релизы, так как все последние новости собраны в одном месте, а не разбросаны по заголовкам сотен журналов и газет.

Выше были рассмотрены социальные сети, которые за последние несколько лет получили небывалый размах популярности (особенно среди молодого поколения), и которыми королевские специалисты пиара просто не могли не воспользоваться. Далее следует перейти к официальным электронным веб-сайтам британской монархии.

Первым и наиболее серьёзным является сайт http://www.royal.gov.uk/, созданный при поддержке британского правительства. Данный ресурс содержит наиболее полную информацию об институте монархии в Британии, о каждом представителе королевской семьи, финансовые отчёты, тексты и видеозаписи официальных выступлений королевы, новогодние и прочие поздравления от имени британского монарха, всю информацию о странах Содружества, благотворительных фондах, предстоящих мероприятиях и т. п. Такой же сайт был создан и для принца Уэльского – http://www.princeofwales.gov.uk/, которому, как никогда, важно общественное мнение и признание подданных. Здесь же размещаются анонсы мероприятий, в которых принимают участие супруга принца Уэльского Камилла герцогиня Корнуолльская, герцог и герцогиня Кембриджские и принц Гарри, впрочем, как и личные профили каждого.

Следующий веб-сайт, который может удовлетворить любопытство любого желающего – http://www.royalcollection.org.uk/. Эта страница посвящена королевской коллекции. Здесь представлены фотографии и описания всех королевских дворцов, официальных резиденций, коллекций произведений искусств и прочее.

По случаю бриллиантового юбилея королевы Елизаветы II в 2012 году был создан специальный сайт http://www.thediamondjubilee.org/, где была размещена вся программа празднования, максимально полная информация, как о нынешней королеве Британии, так и о предыдущих монарших юбилярах.

Информацию о деятельности и положении британского королевского дома можно найти также в европейских новостных обозрениях, таких как Би-Би-Си (http://www.bbc.co.uk/), Евроньюз (http://euronews.соm) и других; а также на официальных сайтах британского правительства (http://www.direct.gov.uk/, http://www.cabinetoffice.gov.uk/, http://www.consoc.org.uk/ – ресурс, где размещаются все обсуждения изменений в конституции), парламента (http://www. parliament.uk/) и премьер-министра (http://www. numbeno.gov.uk/).

Таким образом, британская монархия стала открытой, причём не только с точки зрения её изучения, но и с той позиции, что с королевской администрацией, которая управляет всеми представленными выше ресурсами, можно пообщаться, написав предложение, замечание, вопрос или просто какой-то комментарий.

Ещё одним важным источником информации является телевидение, как наиболее действенный способ популяризации. Информацию о королеве и членах королевской семьи британцы ежедневно и даже ежечасно получают из новостных обозрений, а также специальных ток-шоу, посвящённых какому-то определённому событию, скажем, королевской свадьбе или разводу. Порой и сами представители королевского дома дают специальные интервью, которые затем показываются британцам по ведущим телеканалам (например, интервью Дианы в ноябре 1995 года). Единственным исключением из правил остаётся сама королева. Несмотря на публичность, она ни разу в жизни не давала интервью. За последние полсотни лет Елизавета II ни разу не была действующим лицом ни одного скандала. Можно сказать, что она единственная в мире знаменитость, которая сумела сохранить свою частную жизнь вдали от посторонних глаз. Королева никогда не будет откровенничать на публике и не допустит лишних (не предусмотренных протоколом) эмоций. Таким образом, её по праву можно назвать «самой таинственной знаменитостью нашего времени».

Помимо обычных новостных видео-роликов и архивных видеоматериалов о королевской семье снимались и снимаются документальные фильмы (такие как «Коронация королевы Елизаветы II 1953 года», «Королева Елизавета II», «Несколько дней из жизни королевской семьи», «Свадьба Уильяма и Кейт» и т. п.), а также игровые фильмы. Если проследить по хронологии указанных фильмов, становится очевидным, что примерно с 2000 года интерес к монаршим особам растёт, и всё больше появляется игровых фильмов, посвящённых именно им.

Следует напомнить, что телевидение стало активно развиваться именно во время правления королевы Елизаветы II, им же она и пользуется для обращениях к нации. Но до его появления монархи могли обратиться к своим подданным только посредством радио (начало-середина XX века), либо непосредственно выступая перед публикой.

Коронация Елизаветы II в 1953 году явилась наиболее ярким зрелищем периода династии Виндзоров. Впервые абсолютно все подданные британской короны смогли увидеть своего монарха с экранов телевизоров, хотя наследница долго обдумывала этот шаг, считая, что некоторые обряды являются слишком важными и не должны транслироваться. В итоге она всё же согласилась на съёмку. Это было верное решение: телевидение способствовало резкому подъёму интереса к такому древнему институту, как монархия. Коронация Елизаветы II стала первым медийным событием мирового масштаба в XX веке.

Впервые Елизавета II обратилась к народу через экраны телевизоров в 1957 году с новогодним обращением. «Я очень надеюсь на то, что этот новый посредник [телевидение – А. П.] сделает моё рождественское послание более личным и прямым», – сказала 31-летняя королева в своём первом телевизионном обращении к нации. Сегодня Елизавета II может с тем же успехом повторить эти слова относительно Интернета, с помощью которого она и члены королевской семьи осуществляют влияние на общественное мнение.

Что касается традиционных, печатных СМИ, то поскольку официальным государственным строем Британии является конституционная монархия, открыто выступать против неё никто не может. По этой причине большинство статей газет и журналов можно назвать нейтральными. Редко кто из газет осмеливается выступать с прямой критикой или поддержкой того или иного поступка членов королевской семьи. Сама же королева просто не даёт прессе повода относиться к ней предвзято – в любом случае, вся британская политика создаётся на Даунинг-стрит ю, поэтому и вся критика обрушивается именно на премьер-министра.

Отдельной темой являются «злобные карикатуры» на членов королевской семьи и Елизавету II, которые зачастую встречаются даже в самых уважаемых и серьёзных печатных изданиях. Дело в том, что в Британии не существует ни одного закона, который бы как-либо затрагивал тематику печатных рисунков и картинок, по которому их автора можно было бы призвать к ответу или хотя бы объяснению. Таким образом, текст газеты может иметь весьма спокойный и нейтральный характер, в то время как картинка может отражать крайне скептический взгляд на то или иное событие.

В каждом издательстве имеются специальные репортёры, которые пишут исключительно о королевской Британии и институте монархии; иное дело, с какой точки зрения и политического воззрения информация доносится до читателя. Многие журналы и вовсе специализируются исключительно на скандалах и сплетнях из дворца, печатая интервью бывших дворецких, служанок и прочего обслуживающего персонала. Для того, чтобы исключить серьёзную утечку информации о частной жизни жителей Букингемского дворца (что бывало в последние годы) было принято решение заключения специальных детально проработанных договоров с персоналом, в которых на них налагался бы штраф за какое-либо разглашение дворцовых тайн. Кроме того, увеличилась сумма юридической страховки королевы, что было воспринято общественностью с пониманием. Следует также упомянуть и действующий в Великобритании с 2000 года Акт о свободе информации, частью которого является так называемый «Кодекс практики». После длительных обсуждений в парламенте, было одобрено 16 пунктов, по которым установлено, что публикация материалов или наведение справок о частной жизни людей без их согласия неприемлемы. Данный кодекс был принят ещё в 1990-х годах, а в начале 2000-х ужесточён, но, несмотря на это, пикантные подробности жизни королевской семьи по-прежнему просачиваются в прессу.

Если рассматривать наиболее значимые события последних 2–3 лет, то одним из самых показательных примеров роли средств массовой информации в поддержании имиджа королевского дома, была относительно недавняя свадьба принца Уильяма и Кейт Миддлтон. Тогда накануне главного события 2011 года в Соединённом Королевстве наступила настоящая «свадебная лихорадка». Впрочем, такой невероятный интерес к свадьбе принца Уильяма и Кейт Миддлтон был вполне ожидаем. В эпоху, когда монаршие особы становятся в один ряд со звёздами Голливуда на обложках жёлтой прессы, королевская свадьба – событие мирового значения. В России прямую трансляцию свадьбы на Вестях. Ru посмотрели более 150 тысяч человек. Примерно столько же наблюдали за свадебной церемонией в разделе «Прямой эфир». Телеканал «Россия-24» транслировал ключевые моменты бракосочетания – статистика просмотров примерно та же. Прямая трансляция, а также видео, фотографии и тексты, связанные с бракосочетанием принца Уильяма и Кейт Миддлтон, были самыми популярными страницами на портале Вести. Ru весной 2011 года. Всего же за свадебной церемонией наблюдали более 2 миллиардов зрителей по всему миру.

Это именно та популярность, которой так не хватало британской королевской семье за последние 10 лет, после череды разводов, противостояния «народной принцессы» с королевой, скандалов с взятками, в которые оказалась замешана семья младшего сына королевы. Так, 73 % британцев, опрошенных в преддверии свадьбы на сайте британского правительства, считали, что она позитивно повлияет на имидж Британии в мире, а 70 % – что свадьба Уильяма укрепит позиции британской монархии в целом. Принц Уильям, которого британская публика считает едва ли не самым популярным членом династии Виндзоров, по мнению 76 % опрошенных, будет хорошим королём, а 63 % уверены, что Кэтрин составит ему хорошую партию в роли королевы.

2012 год был ознаменован сразу несколькими значимыми событиями: бриллиантовый юбилей правления королевы Елизаветы II и проведение XXX Олимпийских игр в Лондоне, за которыми неотрывно наблюдал весь мир. Британия полгода праздновала юбилей любимого монарха, люди посылали открытки, письма, подарки, цветы, электронные поздравления, британцы ликовали и праздновали вместе с Елизаветой II. Начало летних Олимпийских игр открывал не кто иной, как королева Великобритании Елизавета II. Не это ли главный показатель отношения людей к институту монархии? А СМИ, в данном случае, играют одну из наиболее важных ролей в её популяризации.

Наиболее серьёзные периодические издания обязаны отчитываться перед королевской канцелярией о том, какие статьи о королеве и членах королевской семьи собираются опубликовать. Это означает, что издатели отправляют полный текст будущих статей, все прилагающиеся фотографии, заголовки и даже номер страницы, на которой будет размещаться статья. Таким образом, создаётся взаимозависимая связь: королевская администрация следит за тем, чтобы имидж института монархии поддерживался масс-медиа на высоком уровне; СМИ наблюдают за каждым шагом представителей королевской семьи; правительство – за тем, чтобы всё это осуществлялось в рамках конституции; а королева держит масс-медиа на расстоянии «вытянутой руки», стараясь не допустить их ближе положенного. Если что-то из этой цепочки будет нарушено, за всё отвечать, в любом случае, придётся никому иному, как Елизавете II.

 

Глава 4. Сохранится ли монархия в Великобретании в третьем тысячелетии?

После Первой мировой войны монархическая форма правления постепенно теряла господствующие позиции в Европе. Во времена Георга V (годы правления 1910–1936) в Великобритании, как отмечает историк Николсон, «мир стал свидетелем исчезновения пяти императоров, восьми королей и восемнадцати династий». Установление республиканской формы правления было связано не столько с распространением республиканской доктрины, сколько с военным поражением великих империй: Австро-Венгрии, Германии и России; а также с революционными потрясениями того периода. Например, Италия и Греция в послевоенное время стали республиками мирным (конституционным) путём. Но в целом, в тех странах, где республиканская форма правления возобладала над монархической, это было результатом осознанного и тщательно продуманного решения, а не результатом разочарования в монархии, или сопротивления каким-либо конституционным изменениям. Как считает Вернон Богданор, республиканизм выбирался не потому что это идеальная форма правления, а из-за того, что это был единственный способ сохранить государство из тех «обломков», которые остались после краха монархий. Это было, так сказать, faute de mieux, наименьшее зло, а не предпочтительная альтернатива. Более того, потрясения, которые предполагали создание республики, редко приводили к прогрессу и стабильности. После свержения французской монархии в 1879 году, Франция с её последующими шестнадцатью конституциями столкнулась с трудностями, которые смогла превозмочь только через 200 лет, прежде чем достигла более-менее стабильной формы конституционного правления. В Германии, после отречения кайзера и образования Веймарской республики, проявившей себя впоследствии несостоятельной, была разрушена пусть символичная, но очень важная основа государства и общества, которая, возможно, могла бы предотвратить приход к власти Гитлера и установление нацистской диктатуры. После распада Австро-Венгрии ни одна из её частей не смогла достичь стабильности или создания демократических институтов в период между войнами. По этому поводу Уинстон Черчилль сказал: «Императоры свергались, а на их место избирались ничтожества».

Смена монархического строя на республиканский требовала замены не одного человека на другого, как представителя нации, а всего политического строя. Как показывает история, подобные кардинальные перемены не всегда несли с собой определённость и стабильность.

Именно потому, что Британия воспользовалась плавным переходом к демократии, а также потому, что была победителем в двух мировых войнах, республиканизм в XX веке пользовался там успехом у меньшинства, причём очень незначительного меньшинства людей. Отцом республиканизма в Британии был один из создателей лейбористской партии Кир Харди, живший во времена королевы Виктории. Несколько десятилетий спустя, в 1923 году на конференции лейбористской партии ставился вопрос о республике, но даже тогда «против» были 3,6 млн. голосующих, и лишь 386 тыс. – «за». В декабре 1936 года, после отречения Эдуарда VIII, республиканизм получил всего 5 голосов в палате общин. И, наконец, последний упадок популярности монархии наблюдавшийся в 1990-е годы сменился заметным приливом монархических симпатий. По иронии судьбы, главную роль в изменении этого опасного для института монархии тренда сыграло, пожалуй, самое республиканское по своим настроениям британское правительство – правительство Тони Блэра.

Одним из основных доводов противников монархии является утверждение, что её очень дорого содержать. На нужды монархии парламент ежегодно выделяет изменяющуюся сумму денег, так называемый «Цивильный лист»: в 2011 году Цивильный лист королевы составил 13,7 млн. фунтов стерлингов, что на 500 тыс. фунтов стерлингов больше, чем в 2010 году, а стоимость содержания королевских дворцов, напротив, была снижена с 15,4 до 11,9 млн. фунтов стерлингов в год; стоимость зарубежных поездок в 2011 году составила 6 млн. фунтов стерлингов, что на 2 млн. больше, чем в предыдущем году; в целом, в 2010 году монархия обошлась британцам в 33,9 млн., а в 2011 году в 32,1 млн. фунтов стерлингов. Но так ли это много, если разобраться? На самом деле, содержание королевы обходится британцам всего лишь в 61 пенс с одного человека в год, а это меньше, чем стоимость одного литрового пакета молока. Для сравнения приведём примеры сумм, выделяемых на содержание президентов в год: Италия – 217 млн. евро, США – около 180/200 млн. долларов, Россия – около 8 млрд. рублей. На этом фоне 60 пенсов в год ради символа нации – совсем немного.

1 апреля 2012 года в силу вступил новый законодательный акт, полностью заменивший «Цивильный лист» – «Акт о королевском гранте 2011 года» (опубликован в 2013 году). В нём подробнейшим образом прописано откуда берутся средства на содержание британской монархии, какой королевский высокопоставленный служащий сколько получает, какой процент налогов уходит на содержание королевских дворцов и т. п. Но наиболее важно, что это первый закон, в котором указаны официальные функции монарха по конституции и реальные вне её. В конце книги в разделе «Приложения» приведён отрывок из Акта о королевском гранте.

Большой интерес представляют дебаты в парламенте, связанные с принятием этого нового закона, а также научные исследования специального парламентского комитета, созданного для разработки Акта о королевском гранте в лице Паула Боуэрса и Ричарда Крэкнелла, представляющих Парламентский центр конституционных разработок и Отдел общественных и общих статистических данных британского парламента. Наиболее серьёзные обсуждения состоялись 30 июня и 14 июля 2011 года в палате общин. Далее закон также обсуждался в палате лордов, но это уже было, как утверждают Боуэрс и Крэкнелл, формальностью – по факту закон уже был принят. 30 июня гон года заседание палаты общин по вопросу принятия Акта началось с выступления министра финансов Джорджа Осборна, заявившего, что «…в настоящее время Цивильный лист больше не соответствует реальному положению дел. Его принятие оказывается весьма сложным процессом, поскольку цифры в Цивильном листе больше нельзя назвать «гибкими и прозрачными». «Основой для выделяемых короне средств», по мнению канцлера, является «государственный резерв общественных денег, который с каждым годом становится всё меньше…». Далее он описал принятие нового закона, как «новый королевский грант», который будет функционировать в интересах налогоплательщиков, с правильным распределением средств для гармоничной работы института монархии без ущерба для государственного бюджета. Отныне в основе жизнеобеспечения короны будет лежать процент с дохода от «имущества короны», речь о котором пойдёт ниже, а не только налоговые сборы в пользу содержания монархии. К слову, любопытно, что столь серьёзный вопрос, как новый закон о содержании монархии, обсуждался на том заседании палаты общин почти последним (34-м из 36) – до него парламентарии обсуждали такие «важнейшие» вопросы, как цены на бензин, собаки, рыболовство, переработка отходов, туризм, браки и прочее. Но, с другой стороны, министр финансов также призвал парламентариев создать новый королевский грант с максимальной выгодой для самой короны, отметив безупречное и чрезвычайно длительное правление королевы Елизаветы II, подчеркнув важность деятельности монарха и членов королевской семьи для Британии. Он подтвердил свои слова реальными цифрами: так, только в 2011 году королева приняла участие в 440 официальных мероприятиях, несмотря на свой возраст, а её дети и внуки присутствовали на более чем 2700 мероприятиях; кроме того, представителями королевской семьи, включая монарха, было совершено 150 официальных визитов в другие страны по всему миру. Далее Осборн отдельно подчеркнул в своём выступлении, что монархия является одной из главных достопримечательностей Великобритании с точки зрения туризма, ежегодно принося в государственный бюджет более 500 миллионов фунтов стерлингов. А после ещё добавил: «Безусловно, монархия является предметом нашей великой национальной гордости и конституционной устойчивости государства, что так же признаётся по всему миру. Однако, на протяжении многих веков существования монархии, официальные обязанности суверена всегда стоили денег. Именно поэтому в XVIII веке между монархом и правительством был заключён договор о его содержании, получивший название Цивильного листа…». Возражений среди присутствующих не было.

Вся суть проблемы необходимости принятия Акта о королевском гранте состояла в том, что традиция Цивильного листа больше не могла соответствовать финансовому положению страны. Исторически, сумма на содержание каждого монарха определялась в самом начале его правления и больше не менялась – так, для королевы Елизаветы II Цивильный лист был определён ещё в 1952 году, сразу после смерти короля Георга VI. Но с тех пор стоимость фунтов стерлингов претерпела многократные изменения, и, таким образом, сумма по Цивильному листу постоянно росла, что вынуждало парламент и министерство финансов его пересматривать всё чаще – в 1970-х годах было принято решение утверждать Цивильный лист не на всё правление монарха, а на ближайшие 10 лет, но и это оказалось затруднительным; в 1990-х его стали обсуждать на каждый грядущий год. Тогда правительству Тони Блэра удалось сделать практически невозможное – перераспределить королевский бюджет, сократив его почти на 50 %, без ущерба для деятельности монарха и членов королевской семьи. Но даже с учётом ежегодного пересмотра Цивильного листа, как справедливо заметил Осборн, он по-прежнему был недостаточно гибким и прозрачным, поскольку состоял из множества частей – Цивильный лист собирался каждый раз из разных сумм, предоставляемых различными департаментами (в зависимости от их преуспевания в работе и дохода), но теперь в этом гранте вся информация собрана в одном месте, что позволяет достаточно легко контролировать средства на содержание монарха и принца Уэльского). В отличие от Цивильного листа, королевский грант будет обсуждаться теперь каждый год в конце марта, a 1 апреля вступать в силу на новый грядущий финансовый год. В сентябре 2014 года прошли новые дебаты в парламенте, где было принято решение серьёзно пересматривать Акт о королевском гранте каждые 5 лет.

Таким образом, принятие Акта о королевском гранте 2011 года, с новыми ресурсами на содержание короны и подстраиваемой системой процента с доходов от имущества короны, оказывается более чем оправданным и необходимым.

«Имущество короны» – это дополнительные источники дохода, помимо взносов подданных: монархи владеют имуществом, доход от которого оценивается в 240 млн. фунтов стерлингов в год, однако оно не может быть продано и должно передаваться по наследству. В частности, к имуществу относятся многие культурные объекты Лондона, больше половины побережий Великобритании, более 144 000 гектаров леса и возделываемой земли, огромный Виндзорский парк и прочее. У этой традиции, как и у всего в Британии, есть свои корни: в 1760 году правительство заключило сделку с королём Георгом III, по которой король передал правительству все земли в обмен на солидную ежегодную ренту. С тех пор в начале правления каждого монарха королевские владения сдаются в аренду министерству финансов, а часть доходов от них поступает в распоряжение главного финансового ведомства страны. В 1961 году был принят Акт об имуществе короны по которому был создан специальный разветвлённый комитет, ответственный за управление и королевским имуществом, и связанную с этим бухгалтерию. С 2012 года 15 % от доходов с имущества короны являются в большей степени новой основой содержания британской монархии, чем собственно сборы с налогов.

Помимо прочего, британские монархи являются частными собственниками герцогств Ланкастер и Корнуолл, а также ряда замков по всей стране, в том числе замка Балморал в Шотландии. Получаемый доход от этих владений составляет «Тайный кошелёк», из которого оплачиваются личные расходы, не предусмотренные «Цивильным листом» и «Королевским грантом». Несмотря на то, что монарх по закону освобождён от подоходного налога, Елизавета II с 1993 года добровольно выплачивает налоги со своих персональных доходов.

Так или иначе, сколько бы Цивильный лист или теперь уже Королевский грант не стоил, министерство финансов его всегда распределяло так, что для каждого британца налог на корону составлял не более 60 с небольшим пенсов в год. Таким образом, доводы республиканцев о дороговизне содержания монархии разбиваются о цифры.

В современной Великобритании стимулом для деятельности республиканцев служит то, что, по их мнению, в английской конституции есть ряд положений, которые мешают модернизации страны. Они считают, что монархия является глубоко консервативным институтом, который тормозит социальные изменения; корни института монархии уходят глубоко в прошлое, что мешает предвидеть будущее; монархия давно изжила себя, потому что узаконивает политическую систему, которая не всегда может проявить свою состоятельность, а также символизирует иерархию, образовывая тем самым мощный барьер для реформ, как конституционных, так и социальных, в которых, по мнению республиканцев, Британия остро нуждается.

Но так ли это на самом деле? Приведённые аргументы республиканцев вряд ли можно использовать в международном контексте. Если сравнить некоторые монархии на континенте с островной Великобританией, то станет очевидным, что Дания, Норвегия и Швеция окажутся более эгалитарными и социально-прогрессивными, обеспечивая для своих граждан более высокий уровень социального благополучия. Если продолжить сравнение дальше, анализируя не только монархии, но и страны с иным политическим строем, становится очевидным, что не существует одинаково типичного пути экономического и политического развития – государство с монархической формой правления может быть более развитым, чем, допустим, республиканское; может быть и наоборот. Следовательно, нет никакой корреляции между модернизацией и республиканизмом. Более того, одна из наиболее традиционных стран мира – Япония, где политическим строем также является монархия, оказалась полностью совместима с развитием передовых технологий, и на сегодняшний день представляет собой чрезвычайно успешное индустриальное общество. Об этом же говорят и примеры некоторых других монархий, упомянутых нами. Поэтому аргумент, что монархия является барьером для радикальных перемен, оказывается недостаточно обоснованным. А, кроме того, процесс «глобальной реформы монархии», идущий в настоящее время в Британии, напрочь рушит миф об отсутствии гибкости института монархии и её неспособности адаптироваться к изменениям.

Республиканцы, принадлежащие в основном к лейбористской партии, выдвигают ещё много различных требований и претензий к монархии, но чего же они всё-таки хотят и какова их конечная цель? На самом деле, они не стремятся кардинально менять государственную систему и пересматривать традиционные уклады – они собираются всего лишь заменить наследного монарха выборным президентом, то есть, передать все функции монарха другому человеку, при этом, не давая ему абсолютно никакой власти. Тогда возникает вполне логичный вопрос: а зачем вообще что-либо менять, и трансформировать британскую монархию в республику, если кардинально ничего менять, по сути, не надо?

Конституционная монархия представляет собой такую форму правления, которая обеспечивает скорее не консерватизм, как считает ряд политиков и историков, а законность, легитимность. Лишь монарх может представлять весь народ, являясь символом нации. Это главная функция монархии, её оправдание и обоснование.

Конституционная монархия, как институт, олицетворяющий стабильность формы правления, с одной стороны, может способствовать проведению радикальных изменений, если они необходимы, и с другой стороны, быть буфером для возможных потрясений и разочарований. Так, несмотря на неудачи многих послевоенных британских правительств, престиж монархии всё равно оставался на высоком уровне, являясь неким амортизатором для политической системы от последствий этих неудач.

Мнение общественности может сильно расходиться в отношении политической преемственности в Британии: более прогрессивные и непримиримые британцы скажут, что монархия себя давно изжила, что стране нужна республиканская форма правления, институт монархии необходимо упразднить, а монарха содержать слишком дорого; другие же обратят своё внимание на непоколебимость многовековых устоев, традиций, передающихся из поколения в поколение, чувство защищённости и особенную магию понятия «королевский».

Если вновь обратиться к цифрам, представленным официальной организацией по социологическим опросам MORI, картина существования республиканизма в Британии будет следующей: в XXI веке в пользу монархии в целом выступают 80 % британцев; в 2005 году во время свадьбы Камиллы и Чарльза популярность монархии упала, её поддерживало 65 % опрошенных, а 22 % выразили симпатии республике; в 2009 году 76 % людей сказали, что хотели бы сохранить монархию после смерти королевы, и лишь 18 % были за республику, 6 % воздержались от ответа; в феврале 2011 года 13 % британцев сказали, что существование монархии закончится, если после Елизаветы II следующим королём будет её старший сын, принц Чарльз. И, наконец, опрос 2012 года, во время празднования бриллиантового юбилея царствования королевы, показал что из 1006 опрошенных в пользу монархии выступает 80 %, и лишь 13 % в пользу республики.

Таким образом, отрицать существование республиканизма в Соединённом Королевстве нельзя, но пока монархии он серьёзно не угрожает. Вместе с тем, нельзя быть уверенными в том, что после смены Елизаветы непопулярным Чарльзом мнение британцев не изменится на противоположное.

Показательными в этом плане стали события осени 2014 года в связи с прошедшим референдумом по вопросу независимости Шотландии, когда в Великобритании развернулась широкая дискуссия вокруг возможных последствий этого судьбоносного для шотландцев события, которое могло привести к серьёзным потрясениям всей британской политической системы. Решение о выходе Шотландии из Соединённого Королевства привело бы, по словам Богданора, к «масштабному конституционному кризису», вызвав не только распад Королевства, но также смену лидеров ведущих британских партий, существенное укрепление Партии независимости Соединённого Королевства, а также внеочередные всеобщие выборы, которые, по всей вероятности, привели бы к неминуемому провалу тори. Кроме того, как подчёркивал Громыко Ал. А., отделение самого крупного региона нанесло бы огромный ущерб репутации Великобритании, и привело к дестабилизации фунта стерлингов и ослаблению Соединённого Королевства как одного из ведущих и влиятельных государств мира. Тогда обозначившийся перевес сторонников независимости над их противниками привёл к настоящей панике на Уайтхолле, вызвав предложение склонить Елизавету к поддержке англо-шотландского союза 1707 года, ведь негативный для сторонников его сохранения итог голосования имел бы последствия и для конституционного статуса королевы в качестве главы шотландского государства. Так, в частности, ряд влиятельных лиц шотландского правительства, в том числе министр юстиции заявили о неизбежном пересмотре статуса королевской семьи, в том случае, если бы Шотландия стала независимой. Эту позицию поддерживали и многие члены Шотландской национальной партии (ШНП), а также социалисты и «зелёные».

О проведении референдума по вопросу целесообразности перехода к республиканской форме правления говорилось ещё в проекте конституции будущей независимой Шотландии, обнародованном в 2002 году. И хотя пятью годами позже в другом документе ШНП содержалось обещание сохранить Елизавету II в качестве главы независимой Шотландии (это же обещание было повторено накануне референдума лидером националистов и первым министром Шотландии Алексом Сэлмондом), вышеуказанное положение в проекте конституции никто не дезавуировал. За несколько месяцев до референдума инициативная группа «Республика» уже проводила заседания, на которых разрабатывалась стратегия перехода Шотландии от монархии к республике.

Об остроте сложившейся в стране ситуации свидетельствовало и то, что несмотря на первоначальный отказ Букингемского дворца от нарушения королевского нейтралитета и вмешательства королевы в происходящие события, а также заявление лидера шотландских националистов и премьера Алекса Сэлмонда о том, что Елизавета останется главой независимой Шотландии, 15 сентября 2014 года – за три дня до объявленного референдума – под нажимом со стороны премьер-министра она всё же призвала шотландцев хорошо подумать, прежде чем сделать выбор в пользу независимости. И это тот случай, как подчёркивает Богданор, когда королева имеет право высказывать своё мнение, особенно, если решается судьба страны. Вместе с тем, на фоне её обычного отстранения от участия в политике, данный призыв являлся свидетельством отчаянной попытки британского руководства использовать авторитет королевы в качестве решающего аргумента в споре сторонников и противников независимости Шотландии.

18 сентября 2014 года 55,3 % проголосовавших выступили против независимости, и Шотландия по-прежнему осталась в составе Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии. Однако, учитывая, что, даже после поражения на референдуме сторонников независимости Шотландии, этот вопрос не будет снят с повестки дня, а лишь отложен до лучших времён, можно утверждать, что сфера действия британской монархии в перспективе может заметно сузиться. Как заявил директор лондонского Института глобальной политики Хэйзлер, вероятность того, что независимая Шотландия «прогонит королевскую семью» после окончания царствования Елизаветы II и перехода трона к принцу Чарльзу, весьма высока.