Для Уоллис с момента знакомства с Эдуардом было огромным испытанием то, что ее постоянно оценивали: каждое ее действие и каждое слово, ее голос, лицо, волосы и фигуру, неаккуратно брошенный взгляд и даже платья, в которых она появлялась, – буквально все подвергалось критике. Своим выбором она обрекла себя на пожизненное осуждение общественностью и всеобщее презрение. При этом Уоллис добилась того, к чему стремилась всю жизнь, – она заявила о себе на весь мир. И неважно, любили ее или ненавидели, – о ней знали, говорили, ей пытались подражать, к ней прислушивались. Заурядная девочка из Балтимора, выросшая без отца, она сумела стать иконой стиля xx века. Уоллис была узнаваемой и бесподобной. Картье, Шанель, Живанши и прочие дизайнеры запустили отдельные линии, на которые их вдохновила Уоллис. Художники писали ее портреты, фотографы бились в очереди, чтобы первыми запечатлеть новый образ герцогини, а женщины по всему миру пользовались книгой ее южных рецептов и втайне завидовали тому, что сам король Англии пожертвовал своей короной ради брака с ней.
С одной стороны, она сама загнала себя в жесткие жизненные рамки, всегда стараясь следовать канонам и правилам поведения, изначально ей не свойственным. Но с другой стороны, без этого она бы так и не стала той знаменитой Уоллис Симпсон, о которой написано множество книг и статей и, вероятно, будет еще написано.
Итак, в 1972 году герцогиня осталась в Доме Виндзоров одна. Это был роскошный особняк с четырнадцатью комнатами, обставленными с безупречным вкусом самой Уоллис. На протяжении всех последующих лет ей все будет там напоминать об Эдуарде: их инициалы, портреты, фотографии, собаки, которых они вдвоем так любили, изящные предметы интерьера, дорогие шкатулки, подаренные ей супругом, с нежными гравировками, и, конечно, ее несметная коллекция украшений – вечное доказательство его бессмертной любви к ней.
Когда он ушел, она сказала: “Он – вся моя жизнь. Я не могу начать думать, что мне делать без него; он столько отдал ради меня, и теперь его нет. Я всегда надеялась, что умру первой…”
Многие современники и члены королевской семьи во время похорон заметили странное поведение Уоллис – ее потрясение было настолько велико, что, казалось, она думает, что он все еще рядом. Возможно, виной тому была ее болезнь, медленно, как паук, разрушавшая ее мозг: начались провалы в памяти, герцогиня не могла сконцентрироваться на разговоре, теряя его нить, а порой она вела себя совершенно непредсказуемо.
Высохшая и убитая горем Уоллис бродила по комнатам своего имения, год за годом теряя память, все глубже погружаясь в призрачный мир собственного прошлого. Она часто читала изданные о ней книги, но никогда не делала комментариев относительно их содержания и правдивости.
Современники отмечали, что после смерти Эдуарда Уоллис будто потеряла смысл жизни. Потеряв его, она угасала. Каждый раз, заходя в его комнату перед сном, она шептала: “Спокойной ночи, Дэвид”.
С августа 1972 года герцогиня вновь стала мало-помалу появляться в обществе, где ей всегда были рады. Она начала встречаться со старыми друзьями. Но веселиться, как делала это прежде, она уже не могла – потеря навсегда запечатлелась в ее глазах. Кроме того, Уоллис практически перестала есть и начала выпивать, что усугубило состояние ее здоровья.
На следующий день после Рождества 1972 года герцогиня неудачно упала и сломала бедро. А спустя еще несколько недель – два ребра. Как часто бывает у пожилых людей, ее кости стали хрупкими, словно у “стеклянного человека”. Но, как и в случае с ее покойной тетушкой Бесси, Уоллис смогла быстро оправиться.
Летом 1973 года герцогиня поехала на юг Франции, чтобы побывать в памятных местах, еще раз ощутить тот сладостный морской воздух с примесью благоухания цветов, которым она еще совсем недавно наслаждалась вместе с Эдуардом. После этого она отправилась в Англию, чтобы навестить могилу мужа и возложить на нее его любимые цветы. В книгах и Интернете можно найти фотографию Уоллис, стоящую рядом с надгробной плитой на могиле Эдуарда в парке Фрогмор-хаус: маленькая, высохшая, одинокая женщина в белом платье. Она была словно потерявшийся ребенок, не знающий, где искать родителей. После этого она выпила чашку чая в компании ее величества королевы Великобритании Елизаветы II в Виндзорском замке и в тот же день вернулась в свой пустой дом в Париже.
В 1974 году Уоллис совершила трансатлантическую поездку из Канн в Нью-Йорк на лайнере “Рафаэлло”, предпочтя и на этот раз водный транспорт воздушному. Друзья выразили свое восхищение ее смелостью и силой духа после всего, что она пережила. Несмотря на то, что иной раз она могла вести себя иррационально, например, без видимой причины заговорить с американским официантом в ресторане на китайском языке, в целом она старалась держать себя в руках. Однако надолго Уоллис в Соединенных Штатах не задержалась – здоровье уже не позволяло ей совершать столь продолжительные турне.
Считается, что Уоллис была баснословно богатой вдовой. Это не так. Она получила довольно большое наследство от Эдуарда, которое он, в свою очередь, завещал впоследствии передать в благотворительные фонды Франции, США и Великобритании. Кроме того, в последние годы Виндзоры позволяли себе жить на широкую ногу, что весьма ощутимо отразилось на их сбережениях. Не стоит забывать и о том, что королева Елизавета II резко сократила их финансирование, а многие украшения, который Эдуард подарил Уоллис, являлись собственностью британской короны и после смерти герцогини должны были быть переданы в сокровищницу. Таким образом, в 1970-х годах герцогине Виндзорской пришлось отпустить многих своих слуг, оставив лишь десять человек, и снизить собственные расходы до минимума (насколько это было возможным в ее положении).
В 1973 году, не в силах больше вести дела самостоятельно, Уоллис передала все своему адвокату француженке Мейтре Сюзанне Блум, кроме финансов, которые она доверила другому человеку. Считается, что ее адвокат была алчной женщиной. Как отмечают историки Хьюго Виккерс и Анне Себба, Блум проводила многочисленные финансовые махинации за счет клиентки и распускала о герцогине грязные слухи, называя ее гермафродитом, а то и вовсе мужчиной. Известный биограф Уоллис Михаил Блох во время написания своей работы вплотную сотрудничал именно с адвокатом Уоллис и представлял историю герцогини в более скандальном виде, нежели она была на самом деле. Для этого он подавал многие факты в черном свете и преувеличивал роль Уоллис в истории с отречением Эдуарда и с нацистами.
В начале 1975 года герцогиня Виндзорская позаботилась о своем завещании. Будучи безмерно благодарной за радушный прием, который Франция оказывала ей с Эдуардом на протяжении стольких лет, она хотела отплатить этой стране тем же добром и передала Пастеровскому институту большую часть своего состояния. Мебель и прочие ценные предметы интерьера Уоллис завещала французским музеям.
13 ноября 1975 года у Уоллис произошло обширное кровоизлияние в мозг, которое приковало ее к постели на полгода. Весной 1976 года врачи позволили ей вернуться домой.
В таком состоянии за закрытыми дверями Дома Виндзоров она провела следующие десять лет жизни. К ней время от времени заглядывали на чай старые друзья, но их становилось все меньше. Через какое-то время герцогиню забыли совсем.
В 1980 году Уоллис потеряла способность говорить, а вскоре – глотать, двигаться и видеть. В последние годы за Уоллис присматривали несколько ее слуг, медсестер, лечащий врач Джин Тин и адвокат Мейтре Сюзанна Блум. Других людей она не хотела принимать не только потому, что больше не могла ни с кем общаться, но и потому, что не желала показываться в столь жалком виде. Герцогиню переносили на руках с кровати в кресло-каталку; она не могла самостоятельно заботиться о личной гигиене, не могла есть без посторонней помощи – ее кормили с ложечки. Под конец жизни, как отмечают санитары, Уоллис была похожа на костлявую куклу – она была настолько невесомой, что медсестры легко перемещали ее с одного места на другое. Ее узкий рот превратился в тонкую полоску, а некогда черные волосы стали белоснежными. Когда Уоллис уже не могла глотать пищу самостоятельно, ее начали кормить через трубку в носу, что было весьма затруднительно после пластической операции по подтяжке кожи на шее.
Такая темнота сознания промучила ее еще около шести лет. Порой врачи задавались вопросом, знает ли Уоллис о своих страданиях или разум ее совсем помутился?
Веселая и стильная американка из 1930-х годов, пережившая трех мужей, потратившая почти всю жизнь на развлечения и имевшая бесчисленных друзей по всему миру, лежала одна в спальне с задернутыми шторами и тусклым светом, пребывая в галлюцинациях и теряясь в забытьи.
Блистательный дом с годами стал похож на его владелицу – в Доме Виндзоров начала течь крыша, обои отклеивались, а с потолка сыпалась штукатурка; мебель приобрела потертый и неухоженный вид, а на полках скапливалась пыль, не видимая затуманенным глазам хозяйки. Даже ее любимые собаки больше не лаяли – она была вынуждена их отдать, не в силах выносить лая из-за своего резко обострившегося слуха.
Герцогиня Виндзорская умерла 24 апреля 1986 года, за несколько недель до девяностого дня рождения, всеми забытая и покинутая. Ее похоронили рядом с Эдуардом на территории королевской резиденции Фрогмор-хаус, где они покоятся и по сей день в тени раскидистых крон.