Следующий день начался с прозаического, но не самого приятного события — все проспали. Если учесть, что в путь планировалось двинуться с рассветом, настроения сей факт никому не прибавил. После недолгого, но весьма яркого переругивания виновный все-таки был найден и вытащен на общее возмущенное обозрение. Надо ли говорить, что им оказалась я? Нет, а что вы ждали от человека, никогда не участвовавшего в боевых действиях и потому не находившего ничего предрассудительного в том, чтобы замечтаться на посту? Вот я и замечталась. Причем настолько, что совершенно забыла о том, что должна всех разбудить. Как и о том, что мне, собственно говоря, была доверена охрана лагеря. Разумеется, Моррель высказал все, что он по этому поводу думал. Привыкший к суровой орденской дисциплине Сержен его поддержал. И если бы не вступившаяся из женской солидарности Лесс, неизвестно, сколько бы еще они оба на меня вопили. Однако как бы то ни было, Лесс за меня заступилась, а потому Сержену с Моррелем ничего не оставалось делать, кроме как остыть и позавтракать. Словом, когда мы все-таки отправились в дорогу, солнце уже разогнало туман, и перед нами предстала серо-зеленая равнина, покрытая бесконечным количеством воронок. Окружающая местность выглядела так, словно на ней недавно проводилась грандиозная разборка местной братвы с привлечением тяжелой артиллерии. Или, как минимум, соревнования мастодонтов по метанию друг в друга своего незадачливого собрата. Словом, лежащее передо мной огромное пространство было похоже на что угодно, но только не на пригодную для путешествий местность.

Хотя я-то как раз по этому поводу огорчаться не стала. Должны же быть хоть какие-то преимущества в моем призрачном положении? Разумеется, должны. И среди них — возможность не идти там, где мне не хочется. А зачем же еще призракам дана способность парить над землей? Моррель тяжело расправил крылья и присоединился ко мне, а Лесс и Сержену, которые оторваться от грешной земли не имели никакой возможности, пришлось труднее. Они шли то зигзагами, обходя воронки, то напрямик, опускаясь в них, и ругались на все лады. Впрочем, их мучения оказались недолгими. Всего через полчаса после упорного перечисления ругательств, проклятий, а так же многочисленных обещаний бросить все к небельсам прямо сейчас, показался вход в пещеру, оказавшийся гигантским провалом на краю невысокого бугра. Моррель свесился вниз и прислушался к собственным ощущениям. Из провала веяло влажной прохладой, стены пропасти были покрыты травой и мхом.

— Пещера пронизывает гору насквозь. Но она очень старая и запутанная, — нахмурился Моррель.

— Мы собираемся туда спуститься? — не поверила я собственным ушам.

— Лучше уж спуститься туда, чем пытаться штурмовать стоящую у нас на пути гору, — кивнул на возвышающегося вдали монстра файерн. — Я не уверен, что нам вообще это удастся.

Я смерила взглядом гору, сверилась с картой и поняла, что Моррель, как всегда, был прав.

— Ладно, тогда давайте спускаться, — недовольно согласилась я. — Бог ты мой, если б я только могла подозревать, какие испытания мне предстоят, я бы вместо того, чтобы заниматься всякой ерундой, типа шейпинга, лучше бы альпинизм освоила.

— Кабы знать, где упасть… — пробубнил Сержен.

Моррель согласно кивнул, залез в свой заплечный мешок и достал лестницу. Удар ногой — и лестница, звеня и разворачиваясь, полетела вниз.

— Ну? Кто рискнет лезть туда первым? — вопросительно оглядел всю нашу компанию файерн.

— Я последняя буду, — тут же открестилась от подобного подвига я. — Должен же кто-то будет лестницу с собой забрать.

— Я готов лезть первым, — выступил вперед Сержен. — В монастыре нас учили подниматься и спускаться по стенам. Думаю, спуск в пещеру окажется не намного сложнее.

Моррель пожал плечами, но возражать не стал. Разумеется, его раздражало присутствие под боком чистокровного небельса, но нельзя же было коситься на него всю дорогу! Тем более, что их путь наверняка окажется долгим и опасным, а Сержен (до сих пор) вел себя вполне прилично. Поэтому файерн и решил дать небельсу шанс. Моррель помог Сержену надеть пояс с лямками и защелкнул на нем карабин со страховочной веревкой.

— Готов?

— Готов.

— Удачи! — не удержалась я.

Сержен прикрыл глаза, сотворил короткую молитву Владычице и начал спускаться. Он не испытывал ни страха, ни сомнений. Если бы еще хоть кто-нибудь сказал ему, как лезть по этой проклятой лестнице! Монастырские уроки здесь явно не годились. Сперва Сержена раздражало, что ступеньки плотно прижаты к скале, так что просовывать под них пальцы было трудно и жутко неудобно. Однако дальше стало еще хуже — лестница отошла от скалы, и он повис в воздухе, болтаясь, изогнувшись, как перевернутый вопросительный знак. Сержен напрягся и выпрямил тело. Теперь дело оставалось за малым — нужно было просто обнять лестницу руками, прижав ее к себе. Как там его учили? Левая рука держит ступеньку справа, правая — слева. Одна нога должна становиться на ступеньку носком, другая — с другой стороны, каблуком сапога. Отлично! Наконец-то он перестал болтаться и начал уверенный спуск. Сержен поднял голову вверх и на мгновение замер. Казалось, что он находится в гигантском кувшине — чем ниже, тем шире провал. Сержен набрал в грудь побольше воздуха и продолжил спускаться. Наконец, его ноги коснулись рыхлого песчаного дна, и он тут же отстегнул страховку — она длинной змеей скользнула вверх.

— Все нормально, спускайтесь, — оглядевшись, крикнул Сержен, отошел в сторону, чтобы его не задели падающие камни, и сел. Снизу колодец выглядел еще внушительней, чем сверху.

Моррель, как только миновал самое узкое место, распрямил крылья и слетел вниз, Лесс тоже не составило никакого труда спуститься, а я просто медленно просочилась, прихватив с собой и лестницу, и страховочную веревку.

— Все-таки удобно иметь в отряде привидение! — невольно одобрил меня Сержен.

— Ну, куда идем? — нетерпеливо поинтересовалась я, помогая Лесс наложить на зажженные Моррелем факелы охраняющие заклятья.

— В южную галерею, — определился файерн. — Но прежде, чем мы сделаем хоть шаг, предупреждаю — я не буду возвращаться и искать по всем пещерам отставших и заблудившихся. И если кое-кто слишком увлечется и замечтается, он вполне может пропасть. Несмотря на всю свою призрачную сущность. Так что постарайтесь не отставать. А в крайнем случае — подайте знак, что у вас что-то случилось. И, чтобы подстраховаться… приглядывайте за своим партнером. Если не хотите без него остаться. И еще. Татьяна, зная твое пристрастие парить в дело и не в дело, предупреждаю сразу — я бы не советовал тебе в этих пещерах увлекаться полетами. Это может быть не безопасно. Всё всем понятно? Тогда идем за мной, — и файерн первым шагнул внутрь небольшой арки. Разумеется, мы все тут же за ним последовали.

Я создала небольшую магическую подсветку и увлеченно начала изучать пещеру. Влажный бугристый потолок, серые и гладкие, как будто обмытые водой стены. Постепенно пол под ногами становился суше, превращаясь в серую сыпкую пыль, настырно лезущую в глаза, нос и уши. Моррель внезапно остановился и начал внимательно осматривать небольшое углубление. Из него в разные стороны уходило несколько галерей.

— Ну, и куда дальше двигаемся? — мрачно поинтересовался Сержен, прикрывая перчаткой рот.

— Прямо, — решил Моррель и нырнул в один из узких проходов.

Наконец-то мы могли прокашляться, протереть глаза и даже снова начать разговаривать. В открывшемся за узким проходом зале пыли уже не было. Всю его ширину занимало большое подземное озеро, уходящее вглубь, в темноту. Мягкий рассеянный свет, просачивавшийся откуда-то сверху, освещал его ближнюю часть.

— Смотрите-ка, здесь кто-то водится! — удивился Сержен, поднеся факел ближе к воде.

И действительно, в зелено-голубой прозрачной воде мелькали стайки мелких рыб. Однако Моррель даже взглядом в их сторону не повел. Он внимательно осматривал окружающую местность на предмет продвижения дальше.

— По моему, здесь водится и еще кое-кто… кроме рыбок… — пробормотала Лесс. Моррель напряженно замер.

— Я ничего не чувствую. Это магия? — дернулся он.

— Да, и довольно опасная, — определила Лесс. — Похоже, кто-то вызвал из небытия магическую тварь. Интересно, кто бы это мог быть… а еще интереснее — зачем он это сделал…

— Ну, положим, вызвать ее мог только местный маг, скорее всего, кто-нибудь из Совета, — высказала я свою догадку. — А вот зачем он это сделал — мне тоже очень интересно.

— Вообще-то я до сих пор была уверена, что магия в этом измерении не очень сильно развита, — нахмурилась Лесс.

— Ты забываешь, что помимо природных способностей существуют еще и магические артефакты, — напомнила я лешачихе. — Обладая ими, можно вызвать в этот мир кого угодно. Ты лучше скажи, можешь ли ты определить, что из себя представляет эта магическая тварь? — осторожно уточнила я, нервно оглядываясь по сторонам.

— Пока нет. Но это почти наверняка одна из зверюг Пантеона.

— Чего?

— Ты никогда не слышала о Пантеоне Десяти? — удивилась Лесс.

— Нет, — созналась я. — А что это?

— Это десять видов самых отвратительных тварей, существовавших когда-либо рядом с бельсами. Их давно истребили, но маги оставили для своего личного пользования десять сущностей, по одной каждого вида. И если наступала необходимость сражения с соперником… или возникало желание продемонстрировать собственное могущество… их оживляли. Такие твари, к счастью, не способны размножаться, но могут уничтожить множество бельсов. Пока кто-нибудь их не убьет. И тогда они снова возродятся только по повелению очередного мага.

— Тихо! — оборвал нашу милую беседу Моррель. — Тварь нас почуяла. И приближается.

Мы прислушались. Сначала раздался шорох, потом тихое шипение, а потом показалось и само порождение магии. Ну… что можно сказать… Выглядело оно довольно мерзко. Представьте себе очень крупного варана черного цвета с грязными ржавыми пятнами по всему чешуйчатому телу… добавьте змеиную морду, рыжий кожаный гребень от уха до уха, похожий на испанский воротник (кажется, я такой у какого-то динозавра видела в «Парке Юрского периода») и внушительные изогнутые клыки.

— Мантикора… — прошептала Лесс, опознав двигающуюся в нашем направлении тварь.

Надо же, неужели это действительно мантикора? А на наших средневековых гравюрах она выглядит несколько иначе. Тварь принялась кружить возле нас, и я разглядела шипы на спинном хребте и хвосте.

— Тьфу ты, мерзкое создание… — брезгливо перекрестился Сержен.

Я удивленно на него оглянулась. Неужели он все еще никак не мог привыкнуть к миру, в котором оказался? Да, конечно, слов нет, кружившая возле нас мантикора была довольно противным и страшноватым созданием. Но если учесть, как в данном измерении выглядели некоторые бельсы… такая тварь вполне могла оказаться их милым домашним животным. Во всяком случае, увидев ее на поводке рядом с Моррелем, я бы вряд ли удивилась. Однако, судя по тому, как был напряжен вооружившийся арбалетом файерн, такое домашнее животное было ему даром не нужно. Я подумала, подумала, и решила тоже не рисковать. Сплетя вместе с Лесс заклятье, способное остановить несколько бросков твари, я экспроприировала у Сержена копье и вооружилась им. Магия магией, а палка в руках надежнее. Конечно, мантикора не сможет причинить мне (в силу моей призрачности) никакого вреда, но вдруг она причинит его Сержену?! Тварь продолжала кружить. А я, вертя в руках копье, первый раз порадовалась, что могу чувствовать мир. Это же очень удобно! И оружие в руку можно взять, и сдачи им дать если что. Подумаешь… не сможет меня мантикора ощутить. Зато копье в моей руке ощутит только так. Пусть только даст мне повод! Так по хребтине вытяну, мало не покажется! И тут мантикора, видимо, уже устав наматывать круги, сделала первый бросок. Магическая защита тут же отбросила ее обратно, а два арбалетных болта синхронно влепились в открытый бок. Точнее, попытались влепиться. Поскольку так же синхронно отскочили от бронированного тела.

— Ничего себе! — невольно восхитилась я. — Вот бы кольчугу из такой шкурки сбацать…

— Было бы неплохо… — согласился со мной несколько ошарашенный таким итогом стрельбы Сержен.

— Было бы неплохо, если бы эта мантикора нам свое пузо показала! — раздраженно бросил Моррель. — Иначе живыми нам отсюда не выбраться. Потому что наши мечи ее броню тоже не пробьют.

— Интересно, неужели эта тварь собирается съесть нас всех? — нервно поинтересовалась я. — В нее столько не влезет.

— Если бы эта мантикора была обычной — вряд ли она вообще стала бы на нас нападать. Максимум, на что бы ее хватило — завалить пару бельсов. И то только если у нее гнездо рядом. Проблема в том, что встретившаяся нам мантикора — порождение магии. Она не есть хочет, а убить нас. Просто потому, что ей, видимо, это приказали, — пояснил Моррель.

— То есть эта тварь оказалась в пещере не случайно? Ее именно на нас натравили? — уточнил Сержен.

— И кому же это мы не понравились? — удивилась я.

— Если мы убьем мантикору, у нас будет шанс это выяснить, — «обнадежил» меня Моррель.

— Тогда убивайте ее побыстрей, потому что нашей с Лесс магической защиты надолго не хватит, — посоветовала я.

Тварь, как будто услышав мои слова, предприняла еще одну попытку на нас кинуться.

— Нам надо снять защиту и попытаться оглушить тварь магией во время нападения… — предложила Лесс.

— Ты думаешь, я успею? — занервничала я. — Она молниеносно двигается!

— Значит, я замедлю ее движения, — невозмутимо сказала Лесс и сняла свою защиту. Я вздохнула, но последовала ее примеру. Мантикора тут же зашипела (почуяла, гадина!) и совершила очередной прыжок.

Мы с Лесс выложились на всю катушку. Не знаю, насколько сильный удар подготовила для твари она, но я вдарила со всей силы. Мантикора отлетела, с хрустом ударилась о стену и обмякла. Моррель тут же подскочил к ней, пинком перевернул и вспорол живот. Тварь захрипела, тяжело задышала и… растаяла.

— Ну вот, а я так надеялась из нее кольчугу сделать… — вздохнула я.

— Жаль тебя разочаровывать, но магические твари обычно шкуры после себя не оставляют, — сообщил мне Моррель. — Давайте-ка лучше дальше двигаться. Пока на нас еще кто-нибудь не напал.

— А куда, собственно, мы дальше пойдем? — уточнила я, разглядывая несколько (совершенно одинаковых на мой взгляд) тоннелей, вход к которым перегораживало озеро.

— Думаю, что лучше нам все-таки пройти по крайнему левому проходу, — решил файерн. — В соседних галереях слишком большие завалы.

Моррель прислушался к своим ощущениям и скользнул в узкий, шершавый проем. Мы двинулись за ним следом. Постепенно своды прохода опустились совсем низко, тянувшееся по правую сторону озеро исчезло в какой-то щели, а солнечный свет, и без того слабый, совсем перестал быть виден. Внезапно где-то впереди раздался шелест, и чье-то повизгивание. Моррель поднес факел к нависавшему над головами своду. Пламя осветило что-то мохнатое, и недовольные писк со скрежетом усилились.

— Что это? — шепотом поинтересовался Сержен, кладя руку на эфес меча.

— Не хватайтесь за мечи. Лучше накиньте что-нибудь на голову, — посоветовал Моррель. — Это летучие мыши, они здесь ночуют. И нам надо пройти прямо под ними.

Пробурчав нечто среднее между «развели паразитов» и «хорошо, что слоны не летают», я накинула капюшон и последовала за Моррелем дальше. Правда, теперь я следила не столько за нашим проводником, сколько за свисающей с потолка серо-коричневой шевелящейся подушкой метра полтора в диаметре. Мало ли что придет в голову этим гадам! Судя по испуганному, истеричному писку, мыши тоже были не в восторге от того, что кто-то вторгся в их спальню. Постепенно вопли становились все громче и громче, и, наконец, несколько десятков мышей начали метаться по коридору, производя ударами крыльев гул, похожий на далекий барабанный бой. Глядя на окружившее меня серое облако из мелькающих крыльев и тел, выписывающих головоломные пируэты, я как никогда поняла, почему летучие мыши изображались людьми на картинах как непременный атрибут нечистой силы.

— Владычица, да когда же они заткнуться?! — не выдержал Сержен.

— Их можно понять, — хмыкнула Лесс. — Мы вломились прямо к ним в спальню. Мыши не понимают, в чем дело, почему их потревожили в неурочное время, и когда, наконец, их оставят в покое. Наверняка они теперь до ночи не успокоятся.

— Ты хочешь сказать, что мы теперь обречены слушать их вопли еще несколько часов? — взвыла я от подобной перспективы.

— Нет. Сейчас уже будет выход из пещеры. Так что у нас есть шанс на нормальную ночевку, — пообещал Моррель.

Выход из пещеры действительно находился прямо за поворотом. После низких сводов и душного, спертого воздуха открытое пространство казалось величественным и бесконечным. Здесь, снаружи уже наступил вечер. Странные силуэты гор, черные рваные ущелья, косые тени и светлая дымка над горизонтом. Казалось, обернешься — и увидишь вечернее, в розовом блеске пены море. Однако, судя по карте, завтра на рассвете нас ждали пески и удушающая жара. Впрочем, как оказалось, до завтрашнего дня еще нужно было дожить. Не успели мы поужинать и устроится на ночлег, как Моррель подал знак об опасности.

— Лесс, Татьяна, отступите обратно к пещере. Будете поддерживать нас магией, — скомандовал файерн.

— Что? Еще одна мантикора? — возмутилась я.

— Нет. Это небельсы, — ответил файерн.

Разумеется, мне стало интересно. Серьезно! Хорошо рассуждать, что нужно спасти несчастных бельсов. А с людьми что делать? Беспощадно истреблять, как того требует воинственный Асмодей? А может не слушать коварного беса, а разобраться, кто тут на самом деле беспощадный и жестокий? Может, это нечисть так достала небельсов, что они в убивательный поход направились? А сами люди белые, пушистые и несправедливо обиженные? Такое тоже вполне могло быть. Особенно если учесть, что местное человечество, против которого я собралась воевать, я еще даже ни разу в глаза не видела.

И не видеть бы! Небольшой отряд в количестве примерно десяти очень диких викингов (или кого-то очень на них похожих), увидев нас, с ревом кинулся в нашу сторону, размахивая мечами и топорами на длинных ручках. Лесс тут же оттащила меня к пещере и начала на ходу демонстрировать самые убойные боевые заклятья. Вовремя! Толпа людей добежала до Морреля с Серженом и навалилась на них, стремясь изрубить в капусту. Ага, как же! Не на тех напали! Сержен уклонился от первого напавшего на него врага и приложил его мечом по шее. Шея, естественно, этого не пережила и немедленно от головы отделилась. Я невольно Сержену поаплодировала. Тут же один из врагов метнул в Сержена дротик. Послушник пригнулся, и дротик прошипел у него над головой. Стоявший сзади Моррель поймал его и метнул обратно. Враг словил дротик в горло и, булькнув, вышел из игры.

Мы с Лесс переглянулись и запустили в людей сдвоенный магический удар. Пара человек синхронно взвыла и скрючилась на земле. А замахнувшийся было на Морреля викинг невольно споткнулся. Инерция собственного замаха развернула его боком к файерну, и тот не замедлил этим воспользоваться. Клинок сам повернулся в руке Морреля и вонзился во врага. Мы с Лесс еще раз переглянулись, но снова ударять в толпу людей не решились, боясь попасть в своих. Впрочем, файерн с послушником и без нас прекрасно справлялись. Моррель отделил еще одну голову, а Сержен разворачиваясь, врезал врагу по зубам оголовьем меча, и с удовольствием услышав хруст, перекатом ушел назад. Еще один нападавший, прикрывшись щитом, попытался достать его топором на длинной ручке, но вовремя вмешавшийся Моррель лишил врага и щита, и руки.

— Осторожно! — не выдержала Лесс.

Моррель инстинктивно присел — и чей-то вражеский клинок пропел у него над макушкой. Лесс тут же влепила небельсу магический удар в лоб, и тот исчез из поля зрения. Оставшаяся парочка небельсов невольно отпрянула, и мы с Лесс, воспользовавшись моментом, запустили в них очередной сдвоенный магический разряд.

— Неплохо… — оценил Моррель, вытирая меч и убирая его в ножны. — Оказывается, ты умеешь держать в руке меч… — обернулся он к Сержену.

— Я дал тебе повод в этом усомниться? — дернул бровью послушник.

— Обычно небельсы отвратительно владеют холодным оружием.

— Хочешь убедиться в обратном? — зло поинтересовался Сержен, снова вынимая меч из ножен.

Ну вот, только я порадовалась, что файерн с послушником друг к другу притерлись и ни разу не сцепились за всю дорогу. Похоже, взаимному терпению просто пришел конец. Не мудрено. Удивительно, как это они раньше не сцепились. Тем более, если учесть, как сильно Сержен ненавидит нечисть, а Моррель людей. Однако в данный момент выяснять, кто из них круче, было просто верхом идиотизма. Особенно после совместного (довольно дружного, кстати) сражения с небельсами, и в свете постоянной угрозы нападения (не людей, так магических тварей).

— С ума сошли? — вмешалась в конфликт я. — Только ваших разборок нам сейчас не хватало. Вдруг сейчас опять откуда-нибудь небельсы вылезут?

— А ты можешь гарантировать, что твой Сержен не встанет на их сторону и не нападет на меня со спины? — поинтересовался Моррель, тоже вынимая меч.

— Будь уверен, если Сержен захочет переметнуться к нашим врагам, он предупредит нас об этом в лучших традициях рыцарства, — фыркнула я. — И уж точно никогда не ударит тебя в спину.

— Я не доверяю этому послушнику! — рыкнул Моррель. — Все знают, что небельсы хитры, жестоки и коварны. Они ненавидят бельсов!

— А за что вас любить? — встал в боевую стойку Сержен. — Вы уничтожили множество людей, внесли хаос и смятение в их души, отвратили их от истинной веры…

— Небельсы недостойны того, чтобы существовать рядом с бельсами!

— Да?! — взбеленился Сержен. — Однако это не мешает бельсам использовать вещи небельсов и даже их выражения. Думаешь, я не слышал, как вы рассуждали о чистой крови? А ведь у вас в венах, насколько я знаю, она не течет! — Моррель даже опешил, переваривая услышанное.

— А ведь Сержен прав, — улыбнулась Лесс. — Понятия «чистокровный», «полукровка» и иже с ними мы действительно позаимствовали у небельсов. Так оказалось проще выразить свои мысли. Ведь в наших венах действительно течет не кровь. У меня — смола, у Морреля — лава, у брукс — янтарь, у кольдеров — жидкий азот… Слово «кровь» было объединяющим и никому не принадлежащим одновременно. Но я не думаю, что позаимствованные слова много значат.

— Да ничего они не значат! — снова взъерепенился Моррель.

— Как не думаю, что ссоры внутри нашего отряда разумны, — охладила его пыл Лесс. — Так что если вы сейчас же не уберете мечи, я наложу на вас заклятье окаменения. На обоих.

— А я помогу, — поддержала я.

Моррель обвел разъяренным взглядом обеих ведьм, но они даже не опустили глаза. И ладно Лесс, та привыкла и к нему, и к его вспышкам (причем настолько, что порой обращалась с ним весьма бесцеремонно), но Татьяна-то почему не отступила? Обычно извергавшийся изо рта у Морреля (в минуты большого гнева) язычок пламени заставлял отшатываться даже бельсов. Неужели на Татьяну это не произвело впечатления? Или она, вследствие собственной призрачности, вообще ничего не боится? Вполне вероятно. Да уж… парочку им Асмодей подсунул — нарочно не придумаешь. И где он откопал этого небельса?! Как бы Моррель не ехидничал, он вполне отдавал отчет в том, что мечом Сержен владел просто мастерски. Намного эффектней, чем он сам. Сразу чувствуется, что приобретал послушник свои навыки не в дорожных и трактирных драках, а в очень хорошей школе. Впрочем… с другой стороны… эта самая школа отняла у Сержена все радости жизни. Насколько Моррель понял из разговоров послушника и Татьяны (а подслушивал он интересную ему парочку периодически), Сержену были запрещены практически все радости жизни… Бред! Моррель бы ни за что не стал соблюдать условности. И зачем Татьяне нужен этот правильный до отвращения небельс? Больной снобизмом, ненавидящий бельсов, не доверяющий никому… Она что, думает, что Сержен к ней относится лучше? Наивная! Нет, он, может, и относится, но скорее сдохнет, чем позволит собственным чувствам вырваться на свободу. Ей это надо? Нашла бы уже давно себе самца нормального! Хотя… с ее призрачной сущностью… хорошо хоть Сержен рядом есть. Кстати, если смотреть на Татьяну с этой стороны, становилось непонятным, что с ней рядом делает Сержен. Это же небельс знает, какое невезение, находиться рядом с такой самкой, и не иметь возможности к ней прикоснуться! К тому же, с Татьяной не все было так просто. Моррель в очередной раз вгляделся в призрачную сущность.

— Глаза сломаешь, — ехидно усмехнулась у самого уха Лесс.

— Странная парочка, — поделился с ней своими наблюдениями Моррель. — Ты мне можешь объяснить, что они делают рядом друг с другом? Почему послушник, ненавидящий бельсов, связался с призраком? Почему призрак ведет себя так, как будто она — самый обыкновенный небельс? И сколько лет этому призраку? Ты вообще знаешь, как считаются весны небельсов?

— Так же, как и у нас. Только небельсы живут меньше нас весен на 50. Они вообще очень редко даже до 80 весен доживают. А Татьяна… Ну, если мне 20 весен, то ей не больше 15-ти.

— Да? — ехидно переспросил Моррель. — А ты ее глаза видела?

— Я ж не самец, чтоб ей в глаза заглядывать…

— А я заглянул. И ее глазам гораздо больше весен, чем ей самой. Да, конечно, иногда Татьяна ведет себя просто как детеныш, но иногда… когда она поднимает взгляд… я начинаю сомневаться, так ли она юна, как это кажется.

— Может, ты и прав, — согласилась Лесс. — Но ей все равно не больше 20 весен. Уж в этом ты можешь на меня положиться. И Сержену тоже, кстати… так что когда в следующий раз задумаешь с ним связаться, вспомни, что тебе, по крайней мере, весен на 5 больше, и будь умней.

— Хорошо, — буркнул Моррель, успокаиваясь.

В конце концов, какие бы чувства он не питал к этому небельсу, сражался Сержен очень хорошо. И в пещере вел себя вполне достойно. Так что придется терпеть его до конца пути. И это (вполне вероятно) Моррелю даже удастся. Особенно если он будет постоянно помнить о собственном заветном желании. Моррель вздохнул. Сейчас он как никогда мечтал стать чистокровным файерном. Чтобы порода угадывалась в каждом жесте, чтобы величие было в каждом слове, чтобы при одном только взгляде чернь почтительно перед ним склонялась, а небельсы трепетали и падали ниц!..

— Ладно, идем отсюда, — буркнул Моррель, отгоняя от себя розовые мечты. — Тут слишком много крови и трупов. Лагерь придется переносить.

— Да уж, ночевать в такой обстановке совершенно не хочется, — согласилась я, уперла руки в бок и самым суровым взглядом (на какой только была способна) посмотрела на Сержена. Тот вздохнул, убрал меч, и дальше продолжать скандал не стал.

Убила бы гада… так же, как и Лесс своего. Сцепиться они надумали! Тоже мне, коты мартовские… было бы что делить! Не нравятся они друг другу, видите ли… И что? Кому тут что вообще нравится?! А кое-кто еще смеет утверждать, что мужчины умнее женщин. Ага, как же… Мы же с лешачихой не цепляемся друг к другу! И отношения не лезем выяснять. Напротив. Ведем себя мирно и вполне дружески. Мы с Лесс обменялись понимающими взглядами, и вместе со своими самцами, начали убирать лагерь. Собрали вещи, погасили костер, и, проверив еще раз все оставленные на поле боя тела, (а вдруг кто жив еще) отправились дальше. Разумеется, идти куда бы то ни было на ночь глядя, не доставляло никакого удовольствия, но и ночевать бок о бок с кучей покойников тоже как-то не хотелось. Каково же было наше разочарование, когда на поляне, куда привел нас Моррель, мы обнаружили еще одну кучу трупов.

— О боже! — не выдержала я. — Они что, преследовать нас собрались?

— Это бельсы, — спокойно ответил на мое возмущение Моррель. — Похоже, они встретились с отрядом напавших на нас небельсов чуть раньше. И не сумели от них отбиться. Хотя… трупов тоже оставили не мало…

— И не только трупов, — заметила Лесс, крутя в руках какой-то непонятный предмет. — Знаете, что это? — мы отрицательно помотали головами. — Дорожный амулет. Пользуясь такой вещью, необязательно даже иметь в проводниках файерна. А вот и артефакт связи, — подняла Лесс с земли нечто, напоминающее морскую раковину. — Властители, посмотрите! У этих бельсов был даже артефакт жизни! Странно, почему они не успели им воспользоваться. Видимо, нападение небельсов действительно было внезапным.

— А что это за артефакт жизни? — полюбопытствовала я.

— Он может удержать жизнь в теле даже после смертельной раны. Правда, весьма ограниченное время. Достаточное для того, скажем, чтобы изобличить убийцу. Или огласить завещание. Или добраться до хранящегося в сейфе более сильного артефакта, который способен залечить даже смертельные раны.

— А что, и такое есть? — впечатлилась я. — Так получается, бельсы вообще бессмертны?

— Да нет, — хмыкнула Лесс. — Бельсы смертны так же, как и люди. Найти артефакт такой силы — большая удача. А купить… кто же такую бесценную вещь продаст? Я вообще думаю, что подобных артефактов на свете существует в лучшем случае два или три. Ведь спастись от смертельной раны с их помощью можно неограниченное количество раз.

— Хотела бы я тоже иметь такой артефакт, — облизнулась я. — Давайте обыщем этих небельсов получше? Вдруг он у них есть?

— Неужели ты думаешь, я не догадался это сделать? — фыркнул Моррель. — Нет у них больше ничего. И это не удивительно. Ведь они всего-навсего наемники, как и мы.

— Ты хочешь сказать, что мы видим перед собой останки одного из отрядов, нанятых для того, чтобы убить Мымра? — с любопытством пригляделся к поверженным бельсам Сержен.

— Скорее всего. Только они, в отличии от нас, лучше экипированы.

— Мне, кстати, тоже любопытно, почему это Асмодей не снабдил нас никакими артефактами? — возмутилась я.

— Мы вполне можем этим у него поинтересоваться, — предложила Лесс, вертя в руках раковину. — Этот артефакт, так же, как и артефакт жизни, еще не разряжен.

Лешачиха положила раковину на землю, прочла заклинание, и артефакт начал подпрыгивать. Прыгал он не долго, буквально пару минут, а затем мы услышали сначала звук захлопнувшейся двери, а потом вполне отчетливую ругань беса.

— Асмодей, это мы, — влезла я в разговор первой.

— Татьяна? — неуверенно переспросил Асмодей. — Ты где?

— В пути! — доходчиво объяснила я. — Мы тут нашли артефакт связи и решили с тобой пообщаться. Есть несколько насущных вопросов.

— Я слушаю… — настороженно проговорил Асмодей.

— Во-первых, какой идиот выпустил на нас одну из тварей Пантеона Десяти? — начал перечисление Моррель. — А во-вторых, почему ты не дал нам в дорогу никаких полезных артефактов? Остальные их получили…

— Остальные отряды имеют в своем распоряжении артефакты? — искренне удивился Асмодей. — Откуда? У меня самого их кот наплакал.

— У тебя наплакал, а у них нарыдал, — вмешалась я.

— Неужели Совет на это решился? — удивился Асмодей. — Неужели желая отобрать у меня власть, они пошли на то, чтобы выпустить по вашему следу тварей? И раздать своим отрядам мощные артефакты? Неужели члены Совета ведут собственную игру? Астарот!

— Я не знаю, что и куда они ведут, но то, что мы имеем все шансы погибнуть, это точно, — ответила я. — Так что ты делай что хочешь, но постарайся нам помочь.

— Как?! — не удержался от вопроса Асмодей.

— Откуда я знаю? — пожала я плечами. — Нарой пару артефактов, настучи своему Совету по башке… а главное — потрудись нас избавить от вызванных по нашу душу тварей.

— Я… — попытался что-то возразить Асмодей, но тут (как это, обычно, и случается по закону подлости) артефакт сдох.

— Бесполезно, — махнула рукой Лесс. — Даже если Асмодей и найдет артефакты, как он их нам передаст? Да и тварей он обратно не сможет загнать. Их можно только убить. Так что придется нам из этой ситуации самим выкручиваться.

— Одно хорошо. Мы, хотя бы, предупреждены о том, что кто-то имеет против нас зуб, — заметил Сержен.

— Будем надеяться, что нам это поможет, — кисло ответил ему Моррель. — Все, хватит, идем дальше. Иначе к завтрашнему дню просто не выспимся. А завтра, между прочим, нас ждет пустыня.

Мы прибавили шагу, и вскоре Моррель вывел нас на довольно милую полянку. Лагерь был разбит в считанные секунды, ужин уничтожен еще быстрее, после чего мы все дружно улеглись спать. Точнее, не очень дружно, поскольку Моррель и Лесс, обнюхав окрестности в поисках опасности и найдя таковой, быстро слиняли из нашего поля зрения. Сержен, демонстративно не обращая внимания на такое недостойное поведение, помолившись, сделал вид, что спит, а я… я, как всегда, осталась в гордом одиночестве.

На самом деле Сержен не спал. И даже не дремал. Он перебирал в памяти события последних дней. Их было много. Даже чересчур. А орден учил своих послушников давать своевременную оценку происходящему. Сержен сосредоточился. Итак, состоялся его первый бой с местными людьми. Испытывал ли он к ним жалость или сострадание? Отнюдь. Закоренелые язычники и не могли вызвать у него этих чувств. Странно, и почему Моррель думает, что если Сержен человек, то не может сражаться против представителей своей расы? Неужели среди нечисти не бывает своих отступников? И еретиков? Впрочем, в этом мире все не как у людей. Даже нечисть, с которой он здесь столкнулся, оказалась вполне разумной, ведет себя нормально и вообще ничем кроме, собственно, внешности, не отличается от людей. К подобным созданиям Тьмы вполне можно было даже привыкнуть! Во всяком случае, после некоторого с ними общения.

Сержен невольно хмыкнул. Он слишком хорошо помнил свою первую реакцию на Лесс и Морреля. Послушник просто застыл, не в силах поверить собственным глазам! На какой-то момент ему даже показалось, что на свободу вырвались все его страшные кошмары! И если бы не Татьяна, сделавшая по направлению к этим монстрам первый шаг, неизвестно, решился бы он вообще к ним подойти. И привыкнуть. И кто бы мог подумать, что ему придется делить дорогу, еду и опасности с парочкой совершенно ненормальных демонов. Взять хотя бы того же Морреля, который обладает священным знанием по владению меча и не придает этому значения. Файерн ведь великолепно сражался с людьми. Настолько, что Сержену не хотелось бы иметь в его лице смертельного врага. Тем более, что файерн умел видеть дороги и извергать огонь. Правда, попутно Моррель еще и клеил всех женщин, ел все подряд и никого кроме себя не замечал… но подобные недостатки могли быть и у любого другого человека. Тем более, что у файерна был хотя бы один сдерживающий фактор — Лесс. Ее-то Моррель явно опасался лишний раз провоцировать. И не рисковал игнорировать. Особенно когда ему требовалась магическая защита. Или все равно больше некого было соблазнить на ночь глядя.

Впрочем, Лесс тоже была той еще тайной за семью печатями. Начать хотя бы с того, что сдерживать она умела не только Морреля, но и Сержена. Причем до такой степени, что за все время их путешествия послушник так и не рискнул назвать ведьмой. Даже про себя. И что самое интересное — лешачихе не нужно было прилагать для этого особых усилий. Достаточно было взгляда. Холодного, надменного, пробирающего до костей… и как Моррель терпит рядом с собой подобное чудовище? Ведь даже такому постороннему человеку, как Сержен, ясно, что не только файерн использует Лесс, но и она его. Причем по полной. Лешачиха с файерном на первый взгляд вообще были больше напарниками, чем любовниками. И, казалось, не придавали своим отношениям никакого значения. Если бы… если бы Моррель периодически не огрызался, когда Сержен (чисто машинально, между прочим), подавал Лесс руку, и если бы лешачиха так откровенно не зубоскалила над попытками файерна прикоснуться к Татьяне.

Сержен вздохнул. В отношениях Лесс и Морреля разобраться было проблематично. Они оба умели сражаться, не чувствуя ран, злобно огрызаться и держать удары. Они только не умели показать друг другу своих истинных чувств. Или не хотели? Может они (так же, как и он сам), просто не могли позволить себе этой роскоши? Интересно, почему? Впрочем, наверняка и Лесс, и Моррелю не менее интересно, какого дьявола в этом приключении делает человек. Сержен же не может объяснить нечисти, что его заветная мечта стать рыцарем ордена Владычицы, и с этой самой нечистью успешно сражаться? Оставалось только надеяться, что он доживет до исполнения своего заветного желания. И не увидит, как желание исполняется у Татьяны. Ведь сто против одного, что она загадает перестать быть призрачной! И такого удара судьбы Сержен точно не переживет. Потому что если эта ведьма ко всему прочему станет еще и осязаемой, устоять он точно не сумеет. И потом ни перед орденом, ни перед Владычицей оправдаться уже не сможет. Ни военными победами, ни головами врагов, ни даже изъятыми у Мымра святынями. (Если Сержен, конечно, вообще сумеет их взять). Орден не простит ему ни малейшего снисхождения к нечисти. Тем более, что Сержен и так зарекомендовал себя не с лучшей стороны, связавшись с ведьмой. Нагоняй он за Татьяну от падре Ваоле получил по полной программе. А что следовало ждать, если он не удержится и разделит с нечистью постель? Сержен чертыхнулся и помотал головой. Хватит! Ночные размышления завели его куда-то очень уж далеко. Так что лучше было придвинуться к огню поближе и постараться уснуть. Тем более, что на этот раз, очередь дежурить с утра досталась именно ему.

Я услышала невнятное бормотание и обернулась в сторону Сержена. Послушник все еще ворочался с боку на бок, надеясь заснуть. Лучше бы он подсел ко мне и поболтал. Потому что лично мне спать не хотелось. Абсолютно. Гораздо больше я мечтала последовать примеру Лесс и Морреля и тоже утащить Сержена куда-нибудь насладиться звездной ночью. Я подавила тяжкий вздох. Вследствие собственной призрачности этого мне было не дано. Что ж… придется найти себе другое развлечение. И тут я вспомнила, что Асмодей дал мне почитать в дорогу какую-то книгу! На которую, кстати, я даже не удосужилась взглянуть, обидевшись на беса. Ну-ка, ну-ка, посмотрим… Я устроилась поудобнее, вытянула ноги, достала талмуд из сумки, открыла его и… решила, что убить Асмодея — это будет милосердно. Потому что после первых же двух строк мне захотелось сделать с бесом что-нибудь неизмеримо худшее. Этот гад, вместо интересного и полезного чтива на ночь, подсунул мне любовный роман! Мне! Боже, как же я в это момент хотела вылить бесу за шиворот кувшин святой воды! Его счастье, что он в этот момент находился на достаточном расстоянии! Я вздохнула и с отвращением посмотрела на книгу. И как только Асмодею могло прийти в голову, что я это люблю читать? Боже, и ведь пишет же кто-то такую гадость!

Кто-кто… какие-нибудь домохозяйки озабоченные личным счастьем… Я так и представляю себе эту картинку: очередная клуша, возомнив себя писательницей, берет белый лист бумаги, окидывает нежным взглядом стоящее на полках полное собрание бульварных любовных сочинений и задумывается. О чем обычно мечтают такие клуши? Разумеется! О принце на белом коне, который непременно к ним приедет. Видимо, именно в тот исторический момент, когда они, навертев на крашеные волосы бигуди и утопив толстое, рыхлое тело в сальном халате, жрут попкорн и увлеченно смотрят очередной мыльный сериал. Представляю себе реакцию бедного принца… когда он увидит такое чучело… Ладно, делать нечего, придется все-таки читать. Все равно заняться больше нечем. Вдруг мне повезет, и на сей раз окажется, что любовные романы — это все-таки литература?

Итак, история начиналась с того, что главный герой (естественно, шестифутовый брюнет умопомрачительной внешности) уже третьи сутки бессменно стоял на своем посту возле королевских покоев. Его подчиненные разбежались в отгулы по семейным обстоятельствам. Один хоронил свою любимую бабушку (уже седьмую по счету), второй уехал в Австралию повидать любимого племянника (наверное, утконоса) и обещал вернуться только через два-три года, третий уже которую неделю подряд справлял именины жестоко убиенной тещи, четвертый нянчился со своим дядей, который не в шутку занемог безо всякой надежды на выздоровление. И так далее, и тому подобное. У последнего, сотого по счету, три дня назад околел любимый кот, съев махонькую радиоактивную мышку. Однако главный герой, невзирая на разбежавшихся подчиненных и не выплачивающуюся месяцами зарплату, нес свой долг по охране помещения исправно. Он мужественно сопровождал обнищавшего короля во все путешествия, и как-то раз отправился с ним в вояж на личном королевском фрегате.

Тем временем на этот корабль незаметно (видимо, под видом экипажа и по поддельным документам) проникла банда пиратов в количестве 500 человек. (Боже ты мой, да это не любовный роман, это уже боевик какой-то!) Едва только фрегат отчалил от земли, они тут же начали вести себя вызывающе, дерзко и непристойно. Пираты матерились, курили, расстреливали из арбалета стариков, детей и старушек (и откуда они взялись на личном королевском фрегате?), гадили прямо на палубе и портили мебель. Разумеется, главный герой тут же вышел из своей каюты и сделал пиратам первое грозное предупреждение по поводу их поведения. Но озверевших пиратов это только раззадорило. Они пуще прежнего начали расстреливать из арбалетов ничего не подозревающий обслуживающий персонал. Наконец, главный герой вышел из себя, скомандовал бандитам убираться вон и даже поиграл мускулами, после чего пираты тут же упали ниц, побросав оружие, наркотики, драгоценности, меха, арбалеты и пушки. Впечатленные мощной мускулатурой героя, они даже не стали с ним связываться. Пираты плакали, подавали в отставку и просили прощения. Герой тут же их простил, но отставку не принял. Работать некому.

Не придумали еще такой прибор, чтобы его стрелка точно указывала место, где надо стелить соломку. А жаль. Больно. Какой-то из особо обнаглевших пиратов не упал, не раскаялся, а сделал контрольный выстрел. Прямо в коронованную особу.

Я истерично хмыкнула и книгу закрыла. Оказывается, читать любовные романы — это даже весело. Я спрятала книгу обратно в сумку, закуталась поплотнее в плащ и легла с твердым намерением уснуть. В конце концов, Моррель был прав, перед дальней дорогой просто необходимо было выспаться. Тем более, что впереди, судя по карте, нас действительно ждала пустыня.

* * *

Честно говоря, никакого желания идти через эту самую пустыню я не испытывала. Ни тогда, когда мы затаривались продовольствием в ближайшем городе, ни тогда, когда покупали верблюдов. Хорошо хоть проводника нанимать нам было не нужно, поскольку все равно никто не мог чувствовать дороги лучше, чем файерн.

— Порядок путешествия у нас будет следующий, — скомандовал Моррель. — Встаем часа в три-четыре утра и двигаемся в путь, пока часов в девять-десять не наступит невыносимая жара, способная свалить с ног верблюдов. Отдыхаем, пока жара не спадет, и опять идем до самого ночлега. Спать будем на песке. А чтобы обезопасить себя от ядовитых змей и насекомых, предлагаю на ночь сооружать себе походные гамаки из того, что под рукой. Можно, например, прикрепить на кольях плащи. Ни у кого нет никаких возражений? Вот и замечательно.

Возражений действительно ни у кого не было. Сержен, правда, пробурчал что-то нелицеприятное в адрес нечисти, которая слишком много на себя берет, но затевать очередную разборку не стал. Наверняка потому, что никто, кроме Морреля, в проводники по пустыне не рвался. В том числе, и сам Сержен. Хватало проблем с верблюдами, скарбом и постоянной удушающей жарой.

— Слушай, Моррель, а на фига нам с тобой верблюды? — удивилась я. — Ты же летать можешь! А я парить…

— Во-первых, летать намного тяжелее, чем ходить, — ответил Моррель. — У меня не настолько мощные крылья. Небольшой перелет совершить — еще куда ни шло, а постоянно ими махать — я долго не выдюжу. Да и лишний раз тратить свои силы в пустыне не собираюсь.

— А мне зачем верблюд?

— Затем, что парить в пустыне довольно проблематично. А кое-где и вообще не возможно, — пояснил Моррель.

— Ну и что? Подсяду к Сержену, — предложила я. — Все равно животное меня не почувствует.

— Зато все остальные почувствуют, — отрезал Моррель. — На твоего верблюда мы кинем пару лишних мешков провизии. И воды. Надеюсь, ты справишься с поводьями?

— Я тоже на это надеюсь, — хмуро вздохнула я, устраиваясь на спине животного. Моррель окинул взглядом весь наш караван, еще раз проверил, все ли в порядке, и мы тронулись в путь.

— Слушай, Татьяна, неужели ты тоже, как и Сержен, не доверяешь Моррелю? — поинтересовалась подъехавшая ко мне ближе Лесс.

— Почему? Доверяю… через пещеру же он нас провел. Просто… не нравится мне идея через пустыню тащиться. Моррель-то что, ему ничего не сделается, он везде как у себя дома. Я тоже что угодно переживу, ты, поскольку связана с природой, вряд ли вообще какое-нибудь неудобство почувствуешь. А Сержен? Он-то небельс. Причем самый обыкновенный. Сержен даже магией себе помочь не сможет, если что.

— Вообще-то, мы подвергаемся не меньшему риску, — возразила Лесс. — Если пустыня разбушуется, она не пощадит никого. Так что выбраться из нее живой и здоровой стопроцентно можешь рассчитывать только ты. Под тоннами песка не сможет выжить ни Моррель, ни я. Ну и потом. Я ведь лешая. И пустыня для меня — такая же враждебная стихия, как и для твоего Сержена.

— Ты думаешь меня это утешает? — возмутилась я. — Я хочу, чтобы до конечного пункта мы добрались все вместе! Потеря любого члена нашего отряда грозит нам очень большими неприятностями. Нас и так слишком мало! И о чем только Асмодей думал, отправляя нас в дорогу вчетвером? Нам просто повезло, что до сих пор мы не столкнулись с чем-нибудь таким, на что наших сил могло бы и не хватить.

— Соглашаясь убить Мымра, мы все знали, что идем не на увеселительную прогулку, — возразила Лесс. — И потом… мы вчетвером-то не всегда общий язык между собой находим. А если бы нас было больше? И причин для взаимной ненависти больше бы было? Мы бы не дошли даже до пещеры.

— Ты права, — со вздохом согласилась я. — Но так хотелось бы выбрать маршрут поприятней. Какой-нибудь тихий лесочек, полянки, травка, теплый ветерок, нормальный ночлег…

— Мне бы тоже этого хотелось, — хмыкнула Лесс, кинула быстрый взгляд в сторону Морреля и плотоядно улыбнулась.

Боже ты мой, неужели он ей не насточертел еще за такое время? Хотя с другой стороны… мощный, красивый самец в лице Морреля невольно привлекал к себе внимание. Просто невероятно, насколько этот похожий на дракона тип казался интересным и привлекательным! И ни его крылья, ни его чешуйчатая кожа цвета потухшего костра, ни его пепельно-алые глаза с вертикальными зрачками этого впечатления отнюдь не портили. Напротив. Моррель был похож на идеальное творение природы. Он был просто совершенством — от пяток и до кончика гребня. И уж конечно ничего странного, что Лесс так на него запала. Было бы удивительно, если бы она этого не сделала.

— Слушай, а как ты вообще этого самца около себя держишь? — не удержалась я.

— Держу? — фыркнула Лесс. — Ты что, издеваешься? Да как его вообще держать можно? Моррель свободен как ветер. Я давно уже с этим смирилась.

— А с этим можно смириться? — искренне удивилась я. — Ну, не знаю… А ты ему не пробовала перья повыщипывать?

— У Морреля нет перьев, — просветила меня буквально понявшая мой вопрос Лесс.

— Да я вижу, что у него перьев нет! Я в том смысле — ты ему сцены не пробовала устраивать?

— А смысл? — удивилась Лесс. — Сцены можно устраивать тому, кто тобой дорожит. Тогда у тебя есть шанс, что это подействует. Иначе самец просто уйдет и все. Моррель, во всяком случае, именно так и поступит.

— Ну и пусть идет, скатертью дорога!

— Зачем? — еще больше удивилась Лесс. — Когда я познакомилась с Моррелем, он уже был взрослой особью со своими взглядами и привычками. Я знала, с кем я связываюсь. И понимала, что Моррель никогда измениться не сможет. Чего же ради я сейчас начну предъявлять к нему какие-то несуразные требования? Чтобы он ушел? И что я от этого получу? Ничего. Абсолютно. Наоборот, я только потеряю — профессионального напарника и классного любовника.

— Блин, и ведь не возразишь ведь! — сдалась я. — Хотя я делить своего мужика с посторонними бабами вряд ли смогла бы. Даже под угрозой навсегда его потерять. Я слишком большая собственница.

— А Владычица, с которой ты постоянно Сержена делишь? — ехидно возразила Лесс.

— Так она же не женщина, — попыталась объяснить я. — И потом. Это она делит со мной Сержена, а не я с ней. Потому что принадлежит он ей, а не мне. Вот когда мы с ней поменяемся ролями, тогда посмотрим.

— Ты веришь в то, что ради тебя Сержен откажется от своей веры? — недоуменно переспросила Лесс.

— А почему нет? — самолюбиво надулась я.

— Да потому что есть вещи, которых не может быть, потому что не может быть никогда! — фыркнула Лесс, и поторопила своего верблюда.

Надо сказать, что чем дальше мы продвигался в глубь пустыни, тем однообразнее становился пейзаж. Пучки высохших трав появлялись лишь вблизи колодцев, а застывшее песчаное море все расширялось и расширялось. Раскаленный белый свет солнца ослеплял и сжигал заживо. Голова раскалывалась от боли. Руки не могли держать поводья, а парить по такой погоде представлялось вообще чистым самоубийством.

— Дьявол, Моррель, куда ты нас тащишь?! — не выдержал Сержен. — Ты хочешь, чтоб мы все погибли в этой пустыне?

— В этой пустыне можешь погибнуть только ты. А избавиться от небельса — это не такая уж плохая идея, — огрызнулся Моррель.

Господи! Опять! И не надоело им цапаться? Уж казалось бы — пустыня, пески, жара… самое неподходящее место и время для выяснения отношений… так нет! Обязательно надо выяснить, кто круче! Нет, я понимаю, конечно, что Сержен с Моррелем на дух друг друга не выносят, но не обязательно ведь лаяться постоянно! Умеют же они нормально себя вести! И с небельсами дрались дружно, и с мантикорой, и трудности преодолевали вполне слаженно… но стоило только нам с Лесс успокоиться и перестать обращать на них внимание, как эти два типа снова сцепились!

— Смотрите! — закричала Лесс, прерывая начавшуюся ссору.

Все повернулись. Над долиной во всю ширь горизонта раскинулся мираж: высились многоцветные дворцы, пестрел красками разноцветный базар с коврами, шелками и горами сочных фруктов. Горячие пески чуть слышно звенели, и мираж менял картины. Теперь вдали колыхалось море. Казалось, ветер доносит запах водорослей; возник парус, за ним второй — побольше, затем третий. Паруса слились в белое огромное пятно. Море пропало. Одинокая пальма засеребрилась в мареве… а потом мы увидели сами себя… Зеленоволосая ведьма с арбалетом в руке (бог ты мой, неужели у меня действительно настолько шикарные формы, или все-таки мираж слегка привирает?), изящное лицо лешачихи, словно выточенное из драгоценного дерева (надо же, оказывается, улыбка Лесс умеет быть еще и теплой), холодные серые глаза послушника, вглядывающиеся вдаль с неослабевающим вниманием (е-мое, Сержен даже в фантазии миража собранный и напряженный до невозможности) и крылатая фигура человека с драконьей внешностью…

Потрясенные видениями, мы молчали.

Поэтому и услышали шелест песка, потрескивание и чье-то шипение.

— Что это? — нервно оглянулась я.

— Небельсы, неужели эти твари нас всю дорогу будут преследовать? — возмутился Моррель, невольно ответив на мой вопрос.

— Опять мантикора? — нахмурился Сержен, заряжая арбалет.

— Нет, — принюхалась Лесс. — Арахнид.

— А что это такое? — подозрительно уточнила я, и тут же получила ответ на свой вопрос. Тварь вылезла из песка и медленно поползла в нашем направлении.

Сказать, что это создание нечисти было страшным и противным — это ничего не сказать. Начну хотя бы с того, что на сей раз тварь оказалась похожей на паука (ненавижу!). Причем паук этот был очень больших размеров. Густая желтая шерсть плотно покрывала его тело, огромные клешни издавали неприятный клацающий звук, а с клыков капала слюна. Наверняка ядовитая. Мы спешились, Лесс тут же принялась плести заклинание, и я к ней присоединилась.

— Нам нужно создать не просто магическую стену, а отражающий купол. Иначе арахнид просто оплетет нас паутиной, — предупредила она. — Тогда нам конец. Арахнид — хищник и предпочитает крупную добычу.

— Ну, мы, безусловно, таковой являемся, — согласилась я. — А что этот гад с нами сделает? Если поймает?

— Укусит, — спокойно сообщил Моррель. — А когда от его ядовитой слюны наши внутренности превратятся в жидкую кашицу, просто выпьет, как стакан бульона.

— Фу! — скривилась я.

Тем временем арахнид приблизился к нам вплотную и вылупил на нас все три пары своих огромных круглых желтых глаз.

— Надеюсь, эту тварь можно разрубить мечом? — поинтересовался Сержен. — Или от него, как от мантикоры, даже арбалетные болты отскакивать будут?

— По теории, не должны. А на практике я с такой тварью еще не сталкивался, — сообщил Моррель, и нам всем стало как-то не по себе.

— Слушай, Лесс, а может нам лучше не отражающий купол создать, а отталкивающий, — предложила я. — Тогда арахнид сам себя паутиной оплетет.

— Хорошая идея… — вдохновилась Лесс, и мы перестроили заклинание.

Вовремя. Топтавшийся на месте арахнид решился, наконец, на нас напасть, и выплюнул белый сгусток. Купол сработал на славу. Комок липкой жидкости стукнулся об него, как мячик и отлетел обратно. Передние лапы паука оказались безнадежно спаяны. Арахнид попытался их разлепить, и увяз в собственной слюне полностью. Сержен с Моррелем, воспользовавшись этим обстоятельством, тут же подлетели к нему и, синхронным ударом, лишили паука головы.

— Оказывается, убить арахнида, не такое уж сложное дело. Особенно, имея в отряде сразу двух ведьм, — хмыкнул файерн, вытирая меч и убирая его на место.

— На наше счастье, что твоя теория не соврала, — ехидно заметил Сержен. — Иначе быть бы нам всем съеденными… Не удивлюсь, если ты именно этого и добивался. Не даром же ты еще с самого начала путешествия хотел отправиться в дорогу в одиночку.

— Если бы я хотел это сделать, я бы это сделал! — рявкнул Моррель. — Оставил бы вас где-нибудь посреди пещеры, и все! И если бы я хотел тебя убить, я тоже давно бы уже исполнил задуманное!

— Попробуй… — зло предложил Сержен, играя мечом.

Нет, ну что за типы ненормальные, а? Ведь только что бок о бок сражались! Причем сражались очень даже неплохо, как смертоносная слаженная боевая машина. Но стоило только насущным проблемам отступить на второй план — как на тебе! Снова сцепились!

— Сержен! Моррель! — синхронно оборвали мы с Лесс начавшую разгораться ссору.

— Хватит! — и Лесс, дабы подтвердить серьезность своих слов запустила в спорщиков небольшой магический разряд. Мечи тут же вылетели у послушника с файерном из рук, а сами Моррель с Серженом рухнули на песок. — Вам что, проблем мало?

— Или заняться больше нечем? — добавила я, небольшим магическим импульсом отправляя мечи в ножны, а ножны — поближе к верблюдам. — Если кто забыл, то мы все еще находимся посреди пустыни. И отсюда нужно еще выбраться.

Сержен с Моррелем смерили друг друга недовольными взглядами, но дальше продолжать конфликт не рискнули. Мы с Лесс довольно переглянулись, улыбнулись, взобрались на верблюдов, и двинулись в путь дальше.

Происшествие с арахнидом и очередная ссора Сержена с Моррелем на какое-то время вывели наш отряд из состояния апатии, но окружающий пейзаж вскоре снова начал действовать на нервы. Тишина и безмолвие были гнетущими и абсолютными. Везде, куда бы мы ни бросили свой взгляд, простирались только пески и солнце. Не попадалось даже змей и ящериц. Впрочем, один из закатов принес с собой небольшой сюрприз — мы дошли до небольшого оазиса. После постоянного песка и удушающей жары этот маленький островок свежей прохлады казался нам поистине райским местечком. Мы наполнили бурдюки чистой водой, устроили пир, и, когда небо над нами стемнело, рухнули спать, оставив Морреля нести караул первым.

Файерну было все равно, когда стоять на посту. Он вообще мог бодрствовать сутками. Моррель бросил взгляд на своих попутчиков. Спят как убитые. Даже послушник, который относился к нему с очень большой долей недоверия. Хорошо еще, что ни Сержен, ни Татьяна никогда в своей жизни не встречались с файернами, и представления не имели, что таким полукровкам, как файерн, следовало бы не только не доверять — их следовало избегать всеми возможными способами. Если бы Сержен имел об этом представление — никакая магия Лесс не помешала бы ему обнажить меч. Впрочем, при всей своей предвзятости, послушник, по крайней мере, файерна не боялся. И это Моррелю очень импонировало. Ему нравилось жить без панического шепота за спиной и без запуганных взглядов. Файерн разворошил обжигающие угли костра и поудобнее на них разлегся. Кто бы мог подумать, что бесившие его когда-то условности станут ему близки и понятны? Ведь теперь, ведя за собой отряд, Моррель сам не расставался с взведенным арбалетом. И никогда не убирал далеко меч. Сержен был не одинок в своих антипатиях. Моррель тоже ему не доверял. Просто потому, что не хотел рисковать. Ни своей жизнью, ни (тем более) жизнью своей ведьмы. Где он найдет другую такую напарницу, которой будет действительно наплевать на то, что он полукровка?

Моррель закусил губу. Как его достало это обозначение, кто бы знал! Да никто, кроме самих файернов никогда бы даже не заметил того, что он полукровка! Подумаешь, клыки чуть меньше, чем принято и кожа светлее. Это что, повод его презирать? Моррелю не нанесли ни родовых татуировок, ни насечек на крылья. Наверняка именно для того, чтобы даже самый невнимательный бельс не перепутал такое отродье, как он, с чистокровным файерном. Как бы Моррель хотел, чтобы файерны его приняли в род! Ведь в его жилах тоже текла лава благородной семьи! У него вполне мог бы быть и титул, и признание, и даже собственный замок. Если бы… если бы не наплевавший на все это отец, связавшийся с бруксой. Разумеется, благородные файерны такого не потерпели! А некоторые особо ярые фанаты идеи чистой крови даже объявили охоту на отщепенца. Охота завершилась успешно. Родителей Моррель даже не помнил. Зато убивших их фанатов одного за другим нашел. И помог отправиться на тот свет. Разумеется, таким поступком особой любви своим соплеменникам он не внушил.

Моррель невольно сжал кулаки. До того, как он свершил свою месть, ему пришлось много чего перенести. Он оказался за бортом, как ненужная вещь. Жил как полная оторва, совершая такие поступки, от которых у любого нормального файерна встал бы дыбом гребень. Где его нашел Фроррен? На галерах? Неизвестно откуда взявшийся родственничек, решивший нарушить традиции и хотя бы признать полукровку, явно был не прав. Все равно файерны Морреля в упор не видели. Однако сам Фроррен, похоже, вовсе не жалел о своем решении, несмотря на все те выкрутасы, которые периодически выкидывал его подопечный. Моррель привстал и раздул начавшие было потухать под ним угли. Он хотел всего в этой жизни добиться сам. Без помощи Фроррена или кого бы то ни было. Он изо всех сил желал, чтобы его сородичи приняли его в свой круг. И признали равным. Да, конечно, Моррель прекрасно понимал, что задача перед ним стоит практически невыполнимая, однако отступать не собирался. Тем более теперь, когда ему было обещано исполнение его самого заветного желания. Моррель знал, что именно он загадает. Добиться своего, получить титул и самому забыть о том, что он полукровка.

Файерн произнес вслух собственное желание и усмехнулся. Звучало оно довольно дико. И наверняка та же Лесс, услышав подобные мысли, посоветовала бы ему спрятать подальше свои амбиции и мыслить реально. Однако файерн этого делать не хотел. Когда Фроррен его признал, Моррель попытался быть лучше, чем есть на самом деле. Однако чистокровные файерны продолжали его презирать и не замечать. Да, безусловно, когда-то Моррель верил в то, что счастливое завтра можно заслужить героическими подвигами и личной отвагой. Однако эти времена давно уже ушли в прошлое. И возвращать их Моррель совершенно не собирался. Лучше уж он разбудит Лесс. И проведет остаток ночи более приятно. Тем более, что следующим караулить покой отряда должен был Сержен. Боги, как же Моррелю нравилось злить и выводить из себя этого правильного, сдержанного, ненавидящего бельсов послушника! Сержен вызывал в файерне постоянное чувство соперничества, желание напасть, сразиться, убить… Сержен был слишком независим, слишком бесстрашен и чересчур уж самостоятелен. Морреля иногда так и подмывало кинуть его посреди дороги и посмотреть, что он будет делать. Однако файерн слишком хорошо понимал, что Сержен вряд ли опустит руки и унизиться до мольбы. Он лучше сдохнет посреди этой самой пустыни. И это заставляло Морреля уважать своего врага. И мечтать о том моменте, когда ведьмы будут достаточно далеко, чтобы помешать им сразиться. Тем более, зная о том, насколько профессионально владеет мечом послушник, Моррель мог предположить, что сражение будет долгим. И кровавым. А его исход вряд ли предугадает даже самый великий провидец.

Впрочем, именно это Моррелю и нравилось. Очень. Мысль о том, что финал поединка непредсказуем, будоражила его и заставляла сердце биться быстрее. До сих пор ни один самец в здравом уме не бросал ему вызова. И файерн был рад наконец-то встретить достойного противника. Сержен вызывал у Морреля дикое, почти первобытное желание доказать, кто в доме хозяин. Особенно когда послушник приближался к Лесс на расстояние вытянутой руки. Похоже, они с лешачихой как-то пришли к взаимопониманию, поскольку Сержен не выказывал ей ни ненависти, ни презрения. Впрочем, вполне возможно, что послушник просто считал ниже своего достоинства сражаться с самками. Что ж… Он просто не видел, как Лесс умеет за себя постоять. Иначе посмотрел бы на нее совсем другими глазами. И Моррель бы тогда ему эти самые глаза вышиб. Потому что ненавидел, когда кто-то приближался к его собственности. Небельсы! Если бы Лесс услышала, что Моррель считает ее своей собственностью, она бы ему сама что-нибудь вышибла. Хладнокровная, циничная, воинственная лешачиха принадлежала только сама себе. И если и выделяла Морреля среди других, то не настолько, чтобы ему принадлежать. Или, хотя бы, попытаться удержать его возле себя. И Моррелю (какое-то время) это нравилось. Потому что он тоже не хотел принадлежать никому.

Файерн пошевелил затекшими крыльями. Спустя время отстраненность и сдержанность лешачихи стали его раздражать. Лесс сражалась с ним бок о бок, делила с ним постель, но никогда не открывала ему своих чувств. Моррель сплюнул. Оно ему было надо? Неужели он хотел, чтобы Лесс, как и многие другие ведьмы начала смотреть на него влюбленными глазами и шептать ему нежные слова? Наверное, хотел. Хотя бы для того, чтобы победить в своем противостоянии с лешачихой. Забавно, но желание доказать, кто в доме хозяин у Морреля вызывал не только Сержен. Файерн раздраженно поднялся с углей и отряхнул с себя пепел. Властители! Какого небельса на него нашло? Ему что, делать больше нечего, кроме как искать проблем на свой гребень? Нет уж! Хватит! Сейчас он разбудит Сержена, потом нырнет под теплое одеяло Лесс, а к утру… к утру забудет все свои идиотские мысли. И желания. Все, кроме одного. Того, ради которого, собственно, он и пустился в дорогу.

Наступившее утро было как всегда поганым. Нет, даже не как всегда. Хуже. Потому что нам нужно было уходить из приютившего нас оазиса опять в пустыню. Ненавижу! И никогда в жизни не вернусь сюда по доброй воле. Опять жара, хрустящий на зубах песок и немилосердно качающиеся верблюды. Стоило только нам перевалить через бархан, и вот пожалуйста — очередной радостный пустынный ландшафт, похожий на инопланетный пейзаж из какого-нибудь фантастического фильма. Вокруг были только черные скалы и желтые пески. Пожалуй, меньше всех от удушающей жары и безжизненного пейзажа страдал файерн. Даже мне, в моем призрачном обличии, пустыня обрыдла до тошноты, а Моррель выглядел свежим и отдохнувшим. Словно мы на пикник выехали, а не в жгучие пески. Впрочем… если учесть, что он умел спать на углях… можно было и не удивляться всяким мелочам. Файерн действительно страдал меньше других И вел нас вперед вполне уверенно. Он безошибочно выбирал склоны, которые могли преодолеть верблюды. Медленно, метр за метром, мы подгоняли вперед упирающихся животных. Ветер, завывавший над нашими головами, нес струи песка. Перевалить за цепь барханов нам удалось только после захода солнца.

— Господи, долго мы еще будем торчать в этой пустыне? — не выдержала я.

— Еще пару дней, и мы опять спустимся в пещеру, — спокойно ответил файерн.

Сержен попытался улыбнуться. Но губы остались неподвижными. Владычица! Только бы Моррель оказался прав! Сил тащиться через пустыню дальше у Сержена просто не было. До такой степени, что он даже пару раз пожалел о том, что ввязался в эту авантюру. Да, конечно, украденные святыни нужно было вернуть, а желание стать рыцарем никуда не пропало. Но теперь, пройдя через такие испытания, Сержен начинал думать, что он достоин большего. И что награда, на которую он претендует, ничтожно мала по сравнению с выпавшими на его долю страданиями. Ведь по всем законам ордена, Сержен давно уже должен был получить посвящение в рыцари. И только каприз падре Ваоле отодвигал эту процедуру все дальше и дальше. И теперь, ради того, чтобы получить то, что он давно заслужил, Сержен должен был спускаться в пещеры, драться с монстрами, делить пищу с нечистью и тащиться по раскаленному аду пустыни. Послушник вздохнул. Только бы Владычица была к нему милостива и позволила пережить это испытание! Только бы она поддержала его святые устремления и благородные помыслы! Только бы ему удалось выбраться из этого мрачного мира нечисти! И тогда, произведенный в рыцари и получивший благословение, он сможет заниматься тем, ради чего его в ордене и воспитывали — убивать нечисть и сражаться с еретиками во славу Владычицы. Однако для этого требовалось прежде всего выжить. А значит — для начала, миновать эту проклятую пустыню.

Очередной порыв ветра бросил Сержену в лицо горсть песка, который тут же заскрипел на зубах. Послушник закашлялся и чертыхнулся. Дьявол! Ну и как тут не позавидовать нечисти? Татьяна на все природные катаклизмы просто не обращала внимания, Моррель чувствовал себя в этом раскаленном пекле как рыба в воде, а Лесс… нет, Лесс, пожалуй, страдала под горячим солнцем не меньше Сержена. И это заставляло послушника испытывать к лешачихе почти что симпатию. Почти что. Потому что надменная, хладнокровная, сдержанная Лесс к теплым чувствам абсолютно не располагала. И совершенно не нуждалась в чьей-либо поддержке и помощи. Лесс относилась к Сержену настороженно, но без явной неприязни. Она спокойно с ним общалась, прислушивалась к его мнению и больше не ложилась спать с взведенным арбалетом. В отличии от Морреля. Тот Сержену все еще не доверял. Впрочем… Сержен отвечал ему тем же. И иногда испытывал удовольствие, действуя файерну на нервы. А сделать это было довольно легко — нужно было просто подойти к Лесс на расстояние вытянутой руки. Моррель тут же начинал шипеть, огрызаться и нервничать. То-то же! Можно подумать, Сержену нравится смотреть, как файерн свои лапы к Татьяне тянет. Ну и что, что она призрачная? Зрелище все равно было не из приятных. Сержен чертыхнулся и попробовал начать молитву снова. Присутствие рядом нечисти определенно действовало на него не лучшим образом. Он и так постоянно впадал в грех гневливости, а теперь еще попал под искушение мстительности. Эдак недалеко докатиться и до еще одного смертного греха — привязанности к нечисти. Тогда от него Владычица точно отвернется. И никакое, даже самое заветное желание, ему уже не поможет.

Если бы у меня был шанс начать наш путь заново, я ни за что не согласилась бы на предложенный Моррелем маршрут. Изобрела бы самолет, согласилась бы ползти по грязи пещер, но никогда не ступила бы в это раскаленное пекло бесконечного песка. И не только я. Однако Моррель, казалось, на все наши страдания просто не обращал внимания. Он вел нас через пески и жару уверенно, не задерживаясь и даже почти не оглядываясь. И когда мы, наконец, добрались до небольшого оазиса, то просто рухнули на траву.

Отдышаться нам удалось не сразу. Но силы мало-помалу восстанавливались, и теперь нам уже хотелось не просто отдохнуть, но и поесть. Моррель разжег костер, Лесс побросала туда какие-то камни, а мы с Серженом повесили над огнем котелок. После ужина мы все почувствовали себя еще лучше. Лесс с Моррелем (конечно же!) снова сбежали, Сержен (естественно!) опять ударился в молитвы, а я, решив, что чем-то все-таки перед сном нужно заняться, выудила из сумки любовный роман, впесоченный мне в дорогу Асмодеем. На чем я там остановилась? Кажется, главный герой, несмотря на все демонстрируемые им чудеса храбрости все-таки не уберег любимого сюзерена? Ага, нашла. Заветное продолжение.

Итак. Что начинает делать главный герой (буквально, крепкий орешек), когда на его глазах убивают его короля? Правильно. Пить. Пролистнув несколько листков (ну не могу я спокойно читать, как клуши алкашей описывают, за 20 страниц герой еле-еле осилил одну бутылку виски), я приблизилась к окончанию запойного этапа. Впрочем… окончания, как раз, ничто и не предвещало. В борьбе героя с зеленым змием явно одолевал змий. Герой уже даже не заглядывал в рюмку. Пил прямо из горлышка. И допился-таки, наконец, до стадии дрессировки белых мышей. Вообще-то, по смыслу, после такой утомительной многостраничной пьянки, над героем оставалось только произнести последнее слово — типа был хороший парень, но потопил корабль своих желаний на дне граненого стакана и, выпив вместо спирта стакан неразбавленной воды, отравился и умер в страшных мучениях. Однако бесславно скончаться крепкому орешку не дали. Откуда-то вынырнул старый друг, и, потрясая громкими словами, попытался возродить героя к нормальной жизни. Слова не подействовали. Тогда друг потребовал налить ему тоже. И понеслись тосты, поскольку (как всем известно) выпивка без торжественной части теряет свой воспитательный смысл. У вечных тем снова начали появляться новые грани (боже, если так дальше пойдет, они перестанут быть гранеными и станут шарообразными), было провозглашено, что поздно выпитая вторая — зря выпитая первая, и пьянка понеслась по второму кругу. До тех самых пор, пока друг не выудил героя из тарелки и не сообщил ему, что его ждут великие дела, и в нем нуждается Родина. В ответ на все эти излияния, герой заявил, что больше Родине служить не может, так как неизлечимо болен. Друг, конечно же, сразу поинтересовался, какие симптомы у болезни.

— Ну… — начал вспоминать герой. — Сначала ко мне заглянула тень самодержца, убитого по моей вине, потом призраки сраженных мною пиратов… потом куры с лягушачьими головами… потом лошади — все как одна точь-в-точь похожие на нашу вдовствующую королеву… потом волки-оборотни… потом чебурашки — ниндзя… А потом я понял, что у меня белая горячка…

Друг облегченно вздохнул и сообщил, что белая горячка — это неуважительная причина для того, чтобы отказываться от служения Родине, и что в стране не хватает героев. Поскольку они все либо уже спились, либо отошли от дел.

Герой (разумеется!) тут же расправил плечи, заявил, что страна может спать спокойно, и прямо на рассвете (с утра он уже был как огурчик — зелёный и прыщавый), отправился исполнять свой священный долг перед Родиной.

— Родина тебя не забудет, если когда-нибудь вспомнит! — напутствовал его друг, прежде, чем упасть мордой в салат.

— Что читаешь? — прервали мое занятие появившиеся Моррель и Лесс.

— Вам лучше не знать, — пробормотала я, закрывая книгу и укладываясь спать. Все-таки, когда они оба были рядом, чувствовала я себя намного спокойнее.

— Слушай, неужели все небельсы в вашем мире такие же, как вы с Серженом? — остановилась возле меня Лесс.

— В смысле? — тут же снова расхотела спать я.

— Вы очень странные… — туманно объяснилась Лесс. Я дернула бровью и похлопала рядом с собой, приглашая лешую присесть. В том, что разговор будет долгим, я не сомневалась.

— Почему ты считаешь нас странными? — полюбопытствовала я.

— Мы с Моррелем много путешествовали. И много сражались. И видели небельсов не раз, и не два. Обычно они не могли спланировать ни одного, даже самого простейшего боя, не изъявляли желания общаться и были слишком кровожадными. Вы с Серженом не такие. Ты извинишь, что я, несмотря на твою призрачную сущность, тоже отношу тебя к небельсам?

— Конечно извиню, — усмехнулась я. — Тем более, что я сама себя к ним отношу. Ну а что касается твоего вопроса… наверное, мы с Серженом просто из другого мира. Такого, в которым вы с Моррелем еще не были. На свое счастье. Впрочем, мой мир слишком далеко ушел вперед, и давно умеет защищаться от незваных гостей. А мир Сержена… практически полностью принадлежит людям. И боюсь, что его ненависть к нечисти имеет действительно веские основания. Мне кажется, что бельсы в его измерении ведут себя примерно так же, как небельсы в этом. То есть они просто слепо ненавидят всех, кто на них не похож и пытаются их уничтожить. Естественно, коренному населению приходится от них защищаться. Причем не самыми лучшими методами. Например, если бы я рассказала тебе об инквизиции, ты согласилась бы со мной, что лучше иметь рядом с собой немного нечисти, чем таких упертых фанатиков.

— Вы с Серженом из разных миров? — удивилась Лесс. — А я-то все гадаю — почему вы так не похожи? Как же вы умудрились встретиться?

— Это долгая и грустная история, — отмахнулась я.

— Однако, из каких бы вы миров не были, вы все равно слишком разные. Может, сказывается возраст? Ты ведь старше Сержена?

— Ну не настолько же! — отмела подобное предположение я. — Всего-то на два года. А что, это так заметно? Мне-то казалось, что после того, как я стала призрачной, я наоборот начала выглядеть моложе.

— Выглядеть — безусловно, — согласилась Лесс. — Тебе даже 15-ти весен не дашь… до тех пор, пока не встретишься с тобой взглядом. Моррель, кстати, первым обратил на это внимание. Твои глаза выглядят взрослее даже твоего реального возраста.

— Наверное, это потому, что я воспитывалась в мире с очень большим количеством информации, — предположила я. — Во всяком случае, ничем другим я этот взгляд объяснить не могу. Мудрости особой во мне нет, жизненного опыта тоже, да и проблем глобальных до последнего времени на мою голову никогда не сваливалось…

— Может, у тебя была несчастливая любовь? — предположила Лесс. — Страдания добавляют взгляду мудрости.

— Не настолько несчастливая… — открестилась я. — Тем более, теперь у меня есть Сержен.

— И все-таки ты не ответила на мой вопрос. Небельсы в вашем мире все такие же, как вы с Серженом?

— Да нет. Небельсы все разные. Так же, как и бельсы. У них различаются и цвет кожи, и характеры, и религии. Сержен, например, верит, что мир создала некая Владычица, которой он постоянно и молится. А если я тебе начну рассказывать религию своего мира — ты вообще запутаешься минут через 20.

— И различие ваших религий и миров тебе не мешает? — озадачилась Лесс.

— Мне нет. А вот Сержену… не знаю. Он слишком упертый. Я ведь ввязалась в это приключение в надежде избавиться от своей призрачной сущности. Может, хоть тогда мне удастся завоевать его чувства… хотя… я в этом не уверена. Сержен рвется стать рыцарем. И поэтому старается не обращать на меня внимания. Его Владычица заповедовала своим послушникам уничтожать нечисть до последней капли крови. А я и в человеческом воплощении вряд ли похожа на девушку его мечты. Ведь я же все равно не избавлюсь от своего таланта и не перестану владеть магией.

— Ну и что? — не поняла Лесс.

— Если я отличаюсь от среднестатистического человека (а обычные люди не владеют магией), значит, я уже не совсем человек. Следовательно, нечисть. То есть, по вере Сержена, меня все равно надо уничтожать, — объяснила я лешей.

— Да как же вы с послушником умудряетесь существовать рядом друг с другом? — запуталась Лесс.

— Не знаю, — честно созналась я. — Наверное, в силу своей сущности небельсов. Ты знаешь, какая самая главная человеческая черта? Умение врать самим себе. Сержен остается рядом со мной, уговаривая себя, что сможет устоять, и поганая нечисть для него ничего не значит, а я… я вру себе, что все равно смогу Сержена завоевать.

— Но зачем?! Ведь рано или поздно вас нагонит реальность, и ее удар будет тем больнее, чем меньше вы ее ожидаете!

— Думаешь, мы об этом не знаем? — ухмыльнулась я. — Хрен бы с ней, пусть нагоняет. А пока она в пути, может много чего случиться. Мы можем просто до нее не дожить.

— Властители! Какие же вы, небельсы, все-таки странные… — поразилась Лесс.

— Да уж не странней вас… Слушай, Лесс, а кто такие эти Властители, которых ты периодически поминаешь? — заинтересовалась я. — Боги?

— Вроде того. Как ты знаешь, существует множество измерений. Некоторые из них очень похожи между собой, они как бы образуют веер, внутри которого мы с легкостью можем передвигаться.

— А в другие веера можете? — жадно поинтересовалась я.

— Можем, но уже не так легко. Так вот, — вернулась Лесс к своему рассказу. — Мы верим, что наш веер миров создали Властители. Они не оставили ни своих имен, ни следов, поэтому во всех измерениях нашего веера мы называем их одинаково — Властители. Точно так же, как во всех измерениях называем людей небельсами.

— А кто из Властителей плохой и кто хороший? — полюбопытствовала я.

— Плохой или хороший может быть только сам бельс, — авторитетно заявила Лесс. — А Властители могут только поддержать его, если он соблюдает законы, или отвернуться, если бельс их нарушает. Как ты понимаешь, остаться без небесного покровительства никому не хочется.

— И что это за законы? — заинтересовалась я.

— Их много. В целом — они оберегают жизнь и имущество граждан, а так же ратуют за чистоту рас.

— Так вот почему Моррель так болезненно воспринимает все разговоры о полукровках.

— Конечно! Он не имеет никаких прав, он изгой, а его родителей вообще убили, когда он еще был детенышем. Именно поэтому он и согласился на предложение беса.

— Неужели Асмодей пообещал сделать его чистокровным? — удивилась я. — Не думаю, что это вообще кому-то под силу.

— Я тоже в этом сомневаюсь. Но Асмодей пообещал Моррелю то, что устроило файерна гораздо больше — чтобы его признали и приняли. Именно таким, как он есть…

— А у тебя какое желание? — тут же заинтересовалась я.

— Когда-то я неосторожно дала одну клятву… Теперь я хочу, чтобы мне помогли ее выполнить… — тихо призналась Лесс.

— И что это за клятва? — поинтересовалась я.

— Отомстить…

— Кому?! — выпала я в осадок.

— Есть кандидаты… — ушла от расспросов лешая.

— Что, тоже бельс? — не отстала я.

— И тоже леший…

— Надо же… и чем же это он тебе не приглянулся, если вы с ним даже одной расы?

— Не хочу рассказывать… — нахмурилась Лесс.

— Неужели твоя жажда мести настолько сильна, что ты готова потратить ради нее даже свое единственное заветное желание?

— Да нет у меня никакой жажды мести! Все дело именно в том, что я дала неосторожную клятву, поставив на кон свою сущность.

— А плюнуть на эту клятву никак нельзя? — удивилась я.

— Если не хочешь умереть мучительной смертью — нет.

— А если нам не удастся убить Мымра? Неужели для тебя не будет никакого другого выхода?

— Будет. Только недолго. И прибегать к нему я совершенно не хочу, — передернула плечами Лесс. — Кому надо добровольно отказываться от жизни и вести растительное существование?

— Ну, если стоит выбор между мучительной и безболезненной смертью… — не согласилась я.

— Выбор заключается не только в этом, — вздохнула Лесс, кинув быстрый взгляд на Морреля.

— Ну, понятно… — ехидно фыркнула я. — Естественно тебе не хочется отказываться от жизни, когда такой самец рядом… Слушай, интересно, а как вам вообще удается скрещиваться между рас? — заинтересовалась я, переводя взгляд с файерна на лешую. — Вы все такие разные…

— Но ты же говоришь, что среди небельсов тоже есть расы. Или вы внутри рас не скрещиваетесь?

— Что ты сравниваешь? Отличия людей состоят только в цвете кожи, да в чертах лица. И то, кстати, у нас есть некоторые личности, которые тоже провозглашают чистоту крови. Но у вас-то все по-другому! Крылья, хвосты, рога, ветви… Интересно, если вас скрестить с Моррелем, что получится?

— Файерн. Тоже, естественно, не чистокровный. Признаки расы передаются только по линии самца. Разве у вас не так?

— Не-а…У нас в этом процессе участвуют оба родителя. Слушай, кстати, а у вас только внешность от самца передается, или характер тоже? Вот повезет кому-то, кто с Моррелем свяжется… Характер у него не дай боже… Мой Сержен и то лучше.

— Да? Ну, тогда желаю тебе плодотворно провести с ним эту ночь. Счастливо отдохнуть, — ехидным тоном пожелала мне Лесс и устроилась рядом с Моррелем. Тот повернулся и машинально ее обнял.

Я завистливо вздохнула, отвернулась от счастливой парочки и закрыла глаза.