Боже мой, и это что, моя Родина? Это святая, великая и могучая Русь, славная своими богатырями? Ужас!

Нет, Киев в качестве столицы был очень даже красив, я не спорю. Мощные зубчатые стены усиливались могучими башнями, а сам княжеский кремль, возвышавшийся на холме, был вообще произведением оборонительного искусства. Неровная кладка из грубо отесанного известняка и валунов наделяла это величественное сооружение живописностью, и усиливало его пластическую выразительность. Чуть менее мощным и внушительным был стоявший неподалеку (тоже на холме, кстати), великолепный белокаменный собор. Он буквально господствовал над городом, который рос к югу, образуя но-вые, прорезанные улицами и огражденные каменными стенами, части. Жилая застройка городских улиц была менее мощной, но более живописной, и состояла в основном из деревянных домов, имевших два — три этажа. Стены были возведены из бревен, между которыми проложен мох, а кровля — из плотно пригнанных друг к другу досок. Сверху на кровле толстым слоем была насыпана кора, видимо, предохраняющая от ливней и снегопада. Для окон же народом использовались прозрачные куски слюды, которую (как я потом выяснила) для этих целей тонко нарезают и сшивают нитью. Все строения были украшены причудливой резьбой и смотрелись довольно мило.

Чего никак нельзя сказать о населявших эти строения людях. Я внимательно оглядывалась по сторонам, пытаясь обнаружить хоть что-нибудь, способное меня порадовать, но тщетно. Весь росский народ был одинаково мелким (не выше 1.60-ти), белобрысым, голубоглазым и толстым. (Обними и плачь!) Причем быть толстым в данном мире было почетно и стильно. Мужички побогаче (не говоря уж о боярах) даже кушак специально завязывали не на талии, а в области паха, чтобы живот больше выпирал. Он и выпирал, куда ему деваться?

Еще одним предметом мужской гордости, помимо живота, являлась борода. Чем гуще и окладистей — тем круче. Даже самые бедные мужички задирали подбородки вверх, стараясь выставить свои бороды. Кстати, что характерно, откровенно нищих на Роси было не так уж много. В основном юродивые и калеки у церквей. А остальной народ выглядел вполне прилично. И одет был нормально. Кто победнее — в серую, невзрачную, но опрятную одежонку, украшенную по вороту вышивкой. А кто побогаче — в богатые кафтаны, отороченные мехом (это летом-то! Чего только ради престижа не сделаешь). Все встреченные радовались княжескому войску и, при виде князя, ломали шапки и кланялись в пояс. Так я разглядела, что народ еще и стрижен был одинаково — "в кружок".

Еще одним фактом, поразившим меня до глубины души, было количество разгуливающих по городу священников. Было полное ощущение, что Рось просто битком набита монахами и монашками на каждом углу. А во всех более менее открытых местах стояли кресты, на которые народ усердно крестился. Словом, пока мы добрались, наконец, до кремля, я увидела очень много нового и занятного. Но оказалось, что все самое интересное еще впереди. Я поняла это сразу же, как мы только въехали в ворота, и я разглядела кремль лучше. Ну, что сказать? Княжеские палаты, естественно, отличались от других строений примерно так же, как Эрмитаж от провинциальной «хрущевки». Кремль был огромным, каменным и цветным. В прямом смысле. Он от крыльца до флюгеров был выкрашен в яркие цвета, а в окнах были вставлены разноцветные стекла. (Такие своеобразные витражи с геометрическим рисунком). Помимо всего прочего кремль был битком набит слугами, единственным делом которых (на первый взгляд) было носиться по двору и создавать суматоху.

В парадном зале нас ждали накрытые столы, и щедрый князь тут же предложил угощаться, чем бог послал. Мда. Бог, похоже, был сегодня к Мирославу особенно благосклонен (за что, интересно?). Столы буквально ломились от количества расставленной на них еды. Тут тебе и рыба разных видов и жареные целиком поросята, и соленые огурцы с грибами, и пироги тазиками! В общем, ешь — не хочу. Если бы не одна проблема. Народ-то за столами по чину начал рассаживаться, а я понятия не имела, где мой чин! И стояла столбом, как дурак, пока князь не заметил моего замешательства и не соизволил указать мое место. Судя по ехидным взглядам подколенных князей и приближенных дружинников — не самое лучшее, но я ни выпендриваться, ни права качать не стала. Успеется. Вот окажу князю какую-нибудь крупную услугу, тогда посмотрим. Правильно гласит русская почти народная пословица. "Проявил себя? Закрепи". Однако выделенное мне место оказалось не самой большой бедой. Ну кто же знал, что русский народ ест только деревянными ложками, которые висят у каждого на поясе? Вместе с двумя-тремя ножами, кстати. В Фотии-то так было не принято. Слуги столовые приборы вместе с посудой на стол василевса подавали. Так что пришлось мне себя слегка ограничить и есть только то, что можно было брать руками. И это под ехидными взглядами мерзко подхихикивающих князьков!

Окончательно испортил мне настроение сам Мирослав. Он подозвал меня к себе поближе и сообщил, что пока в моих услугах не нуждается. Так что я могу подыскать себе жилье и промышлять своим ремеслом (разумеется, в рамках закона). А когда нужда во мне возникнет, меня позовут. Говорилось все это вежливо, и даже ласково, но мне от этого легче не становилось. Да на кой черт он меня тогда на службу звал? Боялся, что без моей помощи до столицы не доберется? И, главное, предъявить я ему ничего не могу — законов местных не знаю. Да и если б знала. Толку-то? Это ж князь. А над ним законы не властны. Он самолично решает — убить или помиловать. И это безо всякой причины. На все воля божья. Та на что мне рассчитывать? Спасибо, что отправили меня с княжеских глаз вежливо, а не отравили тайком. Даже заплатили за охрану князя. Правда настолько мало, что я бы такую сумму нищему подать постеснялась. Дескать, извини, на войну поиздержались, сколько можем, столько и заплатили. Честно говоря, я даже не особо удивилась. Государственная казна — это такое странное место, в котором никогда не бывает наличности. Даже если она туда и попадает по чистой случайности, то тут же исчезает с фантастической скоростью.

Так что осталась я со смешной суммой денег и мерзким ощущением на душе. Ну и что делать? Может, к василевсу вернуться? Он, в отличие от князя, платит хорошо, и плеваться в сторону от моей ведьминской сущности не станет. Тем более, что Данжер мне нравится. Я бы даже сказала более чем. Высокий, (в отличие от росичей), независимый, без махрового мужского шовинизма, интересный собеседник. Надо было наплевать на Мирослава и остаться василевсу служить, но… но Данжер был чересчур уж темной и непонятной личностью. Сколько ему реально лет, если только летописи 300 насчитывали? Чем он занимался до того, как решил основать Фотию? Какова его истинная сущность? Слишком много вопросов, на которые василевс так мне и не ответил. Чересчур уж много недосказанного и загадочного было в этом типе. Даже для НЕ человека, прожившего несколько веков.

Хотя… если совсем честно… меня даже не это удерживало. Что? А вы сами подумайте. Как я смогу вернуться к василевсу после того, как бросила его ради Мирослава?! Да он меня своим ехидством потом со свету сживет! И потом… я же дала Мирославу клятву! Тьфу, елки-палки! И что же мне делать?! Может, правда, как Данжер на пару с Мирославом советовали, начать магией зарабатывать? Авось не сожгут. Сразу. На Руси народ (вроде бы) к ведьмам относится гораздо лояльнее своих западных соседей. Даже само слово «ведьма» в русском языке образовано (насколько я помню) от слова «ведать», связано с неким знанием, мудростью, и не несет в себе негативного смысла. Я бы не сказала, что этот (вычитанный в книжках) довод меня очень успокаивал, но делать все равно было нечего. Так что я забрала из княжеской конюшни своего коня и направилась в ближайшую деревню.

Упс! Полный и окончательный. Это я говорила недавно, что русские люди к ведьмам лояльно относятся? Не слушайте меня никто! Русские люди ведьм не переносят на дух. Единственным человеком, который решился подойти ко мне поближе, оказался местный поп. Бойкого типа не испугали ни мои рыже-красные волосы, ни мои разноцветные глаза, ни даже мой рост. (Священнослужитель мне буквально в пупок дышал). Этот наглый тип (лет тридцати с небольшим, не больше), накормил меня, напоил и начал внаглую соблазнять. Тьфу! Пришлось объяснить ему, что я девушка порядочная и с посторонними попами не сплю. Священнослужитель надулся, фыркнул и сообщил, что никто в здравом уме не то что пожить, на ночь на постой меня не пустит. И все, чем может помочь гнусной ведьме местное население — это снабдить ее продуктами. И то не задаром. Кто бы сомневался!

Оказалось, что я приехала в деревеньку весьма своевременно. Поскольку местные жители собирались в ближайшее время провести обряд опахивания и как раз искали для этой цели подходящую ведьму. Честно говоря, я представления не имела, ни что это такое, ни как это делается. Однако нелюбезный поп выпроводил меня на улицу, сказав, что мне все объяснят на месте. Меня уже ждали. Целая толпа баб, одетых в разноцветные сарафаны. Я, вспомнив правила вежливости, поклонилась и поинтересовалась, чем я, собственно, могу им помочь. Бабы, перебивая друг друга, взахлеб принялись меня просвещать, и, в конце концов, вырисовалась довольно любопытная история.

Оказывается, было у росского народа такое поверье, что существует на свете 12 видов лихорадок. Причем каждая из них была вполне самостоятельной личностью и носила свое имя: 1) трясся, 2) огнея, 3) ледея или озноба, 4) гнетея (гнетет, лишает аппетита, ослабляет), 5) грынуша (причиняет хрипоту, кашель), 6) глухея или глохня, 7) ломея, костоломка, 8) пухнея (причиняет отеки), 9) желтея, желтуха, 10) коркуша или корчея (причиняет судороги), 11) глядея (не дает спать), 12) огнеястра или невея — самая старшая, злая и губительная.

Так вот. Оказывается, вернейшим средством против всех этих лихорадок, которые наносили вред как людям, так и скотине, и считался тот самый обряд опахивания, на который меня нанимали. Как выяснилось, задача этого обряда состояла в том, чтобы вокруг всего жилого места, (в данном случае деревни), провести плугом борозду с сомкнутыми концами. Таким манером все место как бы окружалось волшебным кругом, через который (по поверью) невозможно переступить вражьей силе. А возглавлять эту церемонию должна была непременно ведьма, которая попутно сможет наложить несколько охранных заклятий. Забавно, но в данном обряде традиционно участвовали только одни женщины, мужчины исключались совершенно. Более того, во время обряда они вообще должны были сидеть по домам, причем наглухо закрывшись. Точно так же должны были быть заперты и все домашние животные.

Проделав нелегкую работу по запиранию домочадцев, бабы дождались полночи и велели мне обойти всю деревню и с дикими воплями стучать в сковородку. По этому сигналу все взрослые женщины деревни, девушки и замужние, начали выбегать из дворов, вооруженные всевозможными хозяйственными снастями — ухватами, кочергами, косами, серпами, метлами или просто дубинками. Зрелище, надо сказать, не для слабонервных. Наконец, все женское население деревни собралось на околице. Откуда-то приволокли соху, и велели мне, раздевшись, произнести грозное проклятие смерти. Пришлось заняться нудизмом. Затем бабы подтащили соху ближе, и впряглись в нее, поставив меня в центре. На вас землю никогда не пахали? На мне тоже. До сих пор. И фиг с два кто заставит меня повторить это экстремальное развлечение. Бедные животные! Пахать землю оказалось делом тяжким, и на третьем круге я выдохлась. На мое счастье, четвертого захода уже не потребовалось.

Тем временем, пока я совместно с парочкой добровольцев изображала из себя сивку, остальная толпа женщин, сопровождавших соху, во все горло кричала, плясала, кривлялась, размахивала по воздуху теми снастями, какие кто захватил и хлопала кнутами. Попутно веселившиеся таким образом девки и бабы еще и пели хором какую- то заклинательную песнь. По понятным причинам, я к русскому фольклору не прислушивалась, но отрывки народного творчества до меня доносились. В песне говорилось о каких-то котлах, в которых "горит огнем негасимым всяк живот поднебесный", о старцах, которые стоят около тех котлов и сулят всему миру "животы долгие", и "на злую смерть кладут проклятьице великое". Причем после каждого куплета делалась пауза, и шедшие сзади сохи вдовы, которые сыпали, (как бы сеяли), во вспаханную борозду песок, начинали тянуть припев: "когда песок возойдет, тогда и смерть к нам зайдет". Весело, в общем.

Во время этого разнообразного обряда я, кстати, выяснила, почему бабы запирали дома всех своих домочадцев вкупе со скотиной. Оказалось, что все живое, попадающееся на пути процессии, подлежало немедленному умерщвлению. И неважно что это было — зверь, птица или человек. Логика была железной: если попалось животное, то это, очевидно, оборотень; болезнь превратилась в зверя, птицу, чтобы спастись от преследователей, или с такой же целью приняла вид своего деревенского мужика. А я-то все удивлялась, почему это мужики так послушно по домам закрылись в такой момент, когда вокруг деревни полураздетые (и раздетые) бабы толпой ходят!

Надо сказать, что по завершении обряда народ начал относиться ко мне не в пример любезнее. Нет, поселиться в своем доме мне никто, конечно, не предложил, но хоть не плевались, не крестились, и даже (в отличие от своего князя) работу нормально оплатили. Более того, рассказали, что в расположившимся по соседству лесу есть избушка, специально предназначенная для проживания ведьм. Якобы, жила там когда-то Баба-Яга, но последние лет 50 слышно о ней ничего не было. Предложенная мне избушка по народному поверью (естественно!) имела курьи ножки, а вокруг нее стоял "частокол высокий, на целые десять верст, и на каждой спице по голове воткнуто; только одна порожняя, не угоди на нее попасть!" Сама же бывшая хозяйка сего великолепия описывалась как дама весьма необычной внешности. По свидетельству очевидцев (да, да, были еще и такие) выглядела баба Яга так, что любой персонаж фильма ужасов обзавидуется — ноги из угла в угол, губы на перекладине, а нос к потолку прирос. Нечего и говорить, что мне тут же захотелось поглядеть на подобное чудо. А кому было бы не интересно познакомиться со знаменитой старушкой и узнать, как она в действительности выглядела? Если так, как описывали многочисленные рассказчики — то зрелище меня ожидало в вышей степени примечательное. Ну, во-первых, поза ноги из угла в угол — это уже интересно. Губы, закинутые на перекладину — еще замечательнее, а уж намертво приросший к потолку нос — это такое чудо, пройти мимо которого было просто невозможно. Так что навьючила я на своего конягу все, чем облагодетельствовали меня местные жители (а скупостью русские люди никогда не страдали), взяла руки в ноги, и направилась прямиком в темный бор, в гиблую чащу, не обращая внимания на несущиеся мне вслед благие предупреждения по поводу ужасающей кровожадности лесной пенсионерки.

Отдать должное жителям деревни — дорогу они объяснили мне достаточно верно. Я проплутала всего полчаса прежде, чем выйти на земляничную полянку, в центре которой и стояла вожделенная избушка. Правда, (к моему глубокому сожалению) куриных ног у нее не оказалось. Ничьи черепа место жительства фольклорного элемента тоже не украшали. Даже паршивой черной вороны не было, чтоб зловеще каркнуть в самый неподходящий момент. Однако самое большое разочарование ожидало меня внутри избушки. Прямо за открывшейся (без всяких волшебных слов!) дверью. Не знаю, конечно, как Бабе-Яге по сказкам полагалось содержать свою избушку (в русском народном фольклоре я не сильна), но то, что даже самые сказочные персонажи должны навещать собственное жилище хоть изредка — в этом я была уверена. А порог представшего передо мной дома никто не переступал уже лет так… много, в общем. Я не хочу сказать, что Бабы-Яги тут отродясь не бывало — не может же врать целая деревня! Но в данный момент старушка явно отчалила в другие края. Видимо, нашла деревеньку с жителями посговорчивей.

В принципе, мне это было уже по барабану. Жаль, конечно, что не удалось увидеть столь примечательный сказочный персонаж, но зато радовало одно — жилье себе я все-таки нашла. Паутины, конечно, море, мусора — горы, мыши ходят пешком, но зато — никаких настырных посетителей. И поп не будет лезть под юбку со своими проповедями о спасении души. Существовала, конечно, вероятность, что бывшая квартирантка вспомнит про свое жилище и вернется, но это уже будут ее проблемы. Дом построен на совесть, еще лет несколько простоит… А генеральную уборку я прямо сейчас проведу. Благо, все равно делать нечего. Заодно и в бытовой магии потренируюсь, чтобы экзамен пересдать и трояк в аттестате исправить. Я разгрузила своего сивку, стреножила его и оставила пастись возле дома. А сама засучила рукава, окружила дом плотной магической защитой и принялась за уборку.

Процесс протекал быстро (хоть и не без эксцессов) и весело. Часа через два избушка начала походить на более менее пригодное для жизни жилье, а еще через часок я уже устроилась пообедать за отскобленный деревянный стол. Но нормально поесть у меня так и не получилось. Сначала я услышала какую-то возню на крыше, потом шум в трубе, а затем из печи на мой только что вымытый пол вылетел встрепанный комок сажи. Комок отряхнулся и приобрел очертания вороненка.

— Блин! П, р, с, т! Ну почему именно в трубу-то влетать нужно было?! — не выдержала я, оглядывая загаженный пол.

— Да потому что у тебя на всем остальном доме магическая защита стоит! — огрызнулся посетитель.

— А вежливо в дверь стучать не пробовал?! — ехидно поинтересовалась я и… осеклась. Боже ты мой, у меня что, белая горячка? Так не с чего вроде бы… но ведь это нахально сидящее посреди моей комнаты создание разговаривало со мной! И более того, я его понимала!

— Вот только не надо хвататься за метлу и гонять меня по всей комнате, — буркнул вороненок, неправильно истолковав мое ошеломленное молчание. — Что за люди? Как слухи распускать — так запросто. И страшная она, и великая, и детей живьем ест. А как с разумным существом поговорить — так ведут себя как последние деревенские дуры необразованные.

— А вот за дуру точно поперек клюва получишь, — тут же вышла из столбняка я. — И потом… кто тебе про меня такой чуши понарассказывал? Вовсе я не ужасная и не великая. И уж тем более детьми не питаюсь. И вообще — тебе чего от меня надо?

— Да надоело мне в лесу жить. И людей собой пугать надоело. Между прочим, все вороны в моем роду чем-нибудь, да прославлялись. Спасали от смерти царевичей, помогали Кощеям над златом чахнуть, знаменовали грозные события… Один я не вовремя уродился! Князья с воронами теперь не дружат, события всякие им маги предсказывают. Единственная Баба Яга была, и та померла уже лет сто назад. Никаких перспектив!

— А от меня-то ты чего хочешь? — ядовито поинтересовалась я. — Чтобы я тебя к князю на работу пристроила? Или царевича на твою голову нашла? Так извини, и с тем, и с другим у меня самой проблемы.

— Но ты ведь ведьма? — подозрительно уточнил вороненок.

— Ведьма, — согласилась я.

— Ну вот, — довольно кивнул вороненок. — А у каждой уважающей себя ведьмы обязательно должен быть имп.

— Чего у нее должно быть? — не поняла я.

— Волшебный дух, помогающий ей в колдовстве, — нетерпеливо объяснил вороненок, искренне удивленный, что я не знаю таких элементарных вещей. — Имп обязательно должен быть разумным, как человек, и иметь собственное имя.

— И как же тебя зовут? — поинтересовалась позабавленная я.

— Имя импу должен дать его хозяин, — объяснил вороненок. Я посмотрела, посмотрела на это создание и… решила его завести. А что? Раз уж меня тут упорно обзывают ведьмой, почему бы не начать соответствовать местным стандартам? Тем более, что крылатое разговаривающее создание наверняка сможет мне помочь в поиске потенциальных клиентов и набивании себе цены.

— Ладно, уговорил, — милостиво согласилась я. — Будем думать, как тебя звать. Ворон, вран…. а! Врангель! Как тебе?

— А это имя что-нибудь значит? — привередливо поинтересовался вороненок.

— А то!

* * *

Никогда бы не подумала, что я столь злобный человек. Никогда! Однако по прошествии первого же дня жития в лесной избушке я сыпала в адрес Мирослава такими ругательствами, что периодически краснел даже Врангель. Боже, как же мне повезло, что он появился в моей избушке! Даже не представляю, чего бы я без него делала, поскольку только благодаря Врангелю я не спалила в первый же день дом и не осталась без ужина. Ну откуда мне, человеку, прожившему большую часть своей жизни в общагах, знать, как топится печь и зажигается лучина? Да и какой городской житель, (особенно девушка), в состоянии наколоть дров? (Натаскать воды из колодца ладно уж… хотя тоже не сахар). А откуда я должна была знать, чем кормить коня и как за ним ухаживать? До этого он (как и я) находился на полном обеспечении Данжера. Хорошо хоть Врангель дал несколько дельных советов. Но дрова колоть мне от этого легче не стало. Да как я себе ноги не отрубила, до сих пор не пойму! А особенности владения ухватом и вилами как можно было быстро освоить? И ведь чем я дольше в этой избушке жила, тем больше обнаруживалось всяких гадостей! Начиная от стирки в ручье (не то, что без порошка, без мыла!) и заканчивая ломанием гусиных перьев в тщетной попытке нацарапать Данжеру письмо о том, что у меня все хорошо. И что самое поганое — тут даже бытовая магия была бессильна! Поскольку не обучали нас с помощью нее ни печь топить, ни дрова колоть. Видимо, боевой маг такими вещами не должен был заниматься в принципе! Угу. А еще он не должен в другой мир без направления попадать!

Разумеется, из этого положения был выход. Нет, не напроситься на постой (я уже выяснила, что никто в здравом уме и доброй памяти ведьму в дом не пустит). Ну и потом… бывала я тут по делам в паре избушек. На общей площади в 30 квадратных метров там умудрялись помещаться печь, стол, лавки и семейство в общей сложности из 15-ти человек. Да часа через два жития в такой обстановке я захочу взять вилы и сжечь пару усадеб! Так что подобный вариант мне никак не подходил. Гораздо больше меня устроило бы остановиться на каком-нибудь постоялом дворе. Ни печь топить не надо, ни готовить, ни за конем присматривать. Однако тут возникала другая, не менее важная проблема — за все эти удобства полагалось платить. А денег у меня… м-м-м… мягко говоря, было не очень много. И заработать их не представлялось никакой возможности. Врангель периодически облетал близлежащие деревни, однако магические услуги их жителям требовались в исключительных случаях. Да и платили они, в основном, продуктами. В общем, жизнь у меня наступила тяжкая и фактически беспросветная.

Похоже, к такому же выводу пришел и Врангель, понаблюдав несколько дней за моими бездарными попытками вести хозяйство. Во всяком случае, именно от него я услышала совет прекращать маяться дурью и завести себе домового. Идея показалась мне интересной. А вот способ его заведения — как минимум экстравагантным. Во-первых, мне нужно было где-то отыскать курицу, во-вторых, дождаться, пока она снесет некое особое яичко, отличающееся от своих собратьев крошечными размерами. А в-третьих, я должна была сунуть это яйцо себе под мышку и носить его девять(!) дней. Как вы себе это представляете? Нет, мне такой вариант совершенно не подходил. Поэтому я и поинтересовалась у Врангеля — нельзя ли заманить в дом уже готового домового, а не ждать, пока тот вылупится? Вороненок повздыхал, повздыхал, и сознался, что можно. Для этого всего-навсего нужно было найти недавно брошенный дом, и хлебом-солью пригласить домового перебраться в новое жилище. Ну, это совсем другое дело! Тем более, в соседней деревне, как раз, на днях одинокая старушка померла. Так что захватила я с собой хлеб, соль, и на ночь глядя отправилась добывать себе домового. Почему на ночь глядя? Потому что тайком! Ибо кто ж мне его днем добровольно отдаст? Русский народ, он же вредный до крайности! Самому не надо, но и другому не отдам. Пусть лучше сгниет. Так что пробралась я к заветной хибаре (благо, она на отшибе стояла), влезла в окно, положила хлеб с солью на стол и принялась за активные поиски домового.

— Эй! Ты где? Выходи давай! — шепотом позвала я. — Все равно ведь пылью здесь в одиночестве покрываешься, а мне хозяин в дом нужен!

— Ну вот он я, чего тебе? — раздался из-за спины хриплый голос, и я буквально подскочила на месте от неожиданности.

Надо же, как интересно… это что, и есть домовой? Забавно. По-моему, он больше на какого-нибудь сказочного гнома похож был. Такой плотный мужичок ростом чуть больше метра. Особенно меня впечатлил его наряд — синий кафтан с алым поясом. Причем из-под кафтана были видны босые лохматые ноги. У представшего перед моим донельзя удивленным взором домового была довольно длинная седая борода, растрепанные волосы и угольно-черные глаза.

— Привет, дедушка, — наконец, пришла в себя я.

— Здравствуйте много лет! — присоединился ко мне Врангель, до сих пор ехидно наблюдавший за происходящим со стороны.

— И ты будь здорова, коли не шутишь, — поклонился домовой. — Почто звала?

— Да вот, понимаешь, хозяина у меня в доме нет. Вот я и подумала — может, тебе здесь одному уже скучно? Не хочешь ко мне перебраться? Я, правда, в лесу живу, в полном одиночестве, но зато дам тебе в своем доме полную свободу. Как захочешь хозяйство вести, так и будет, слова тебе поперек не скажу.

— А ты не врешь ли мне? — заподозрил неладное домовой.

— Неумеха она, хоть и ведьма, — ехидно каркнул Врангель. — Вот и соглашается, чтоб ты хозяином полным был.

— Неумеха — то не беда, лишь бы не лентяйка, — веско заметил домовой. — Как хоть величать-то тебя?

— Меня — Фьяна, а его, — кивнула я на вороненка, — Врангель. А тебя как звать?

— Нафаня, — солидно представился домовой.

— Ну так что, пойдешь ко мне жить? — нетерпеливо поинтересовалась я.

— А что ж? Пойду. Токмо узелок соберу. Не дело домовому одному оставаться.

Если б я знала, сколько от домового пользы, я завела бы его еще в универе. (Хотя живут ли домовые в общагах?) Нафаня закатал рукава, и так резво взялся за работу, что любо-дорого посмотреть было. А уж как он обучать умел — вообще песня. Толково, доходчиво, терпеливо. Одно плохо — не любил лишний раз на глаза показываться. Ни за стол его зазвать, чтоб вместе чайку попить, ни пообщаться… Мало того, в первые дни Нафаня вообще в углу за веником спать укладывался, и там же питаться хотел. Дескать, так принято. Бред! Да что я, рабовладелица какая-нибудь? В доме, конечно, места мало, ну так чердак есть! Навести на нем порядок, особенно с помощью магии — раз плюнуть! И постель со столом поставить не проблема. Бедный Нафаня аж прослезился, когда увидел. И что за изверги его в черном теле держали? Что, если он не человек, к нему и относиться не надо по-человечески?

Словом, с появлением домового, моя жизнь потихоньку наладилась. А тут еще и вездесущий Врангель меня порадовал. Оповестил о том, что в городе ярмарка затевается. Я сначала никак не среагировала (чего туда ехать, все равно денег нет), но хитрый вороненок тут же меня уговорил, сказав, что из такого скопления народа я непременно найду хоть одного, кто возжелает воспользоваться моими услугами. Вдохновленная такой перспективой, я тут же оседлала коня, посадила Врангеля на плечо (предварительно приказав ему молчать в тряпочку) и двинулась в столицу.

Столица пела, плясала, торговалась и радовалась жизни. Даже блаженные юродивые как-то оживились и предрекали прохожим только хорошее. За что и подавали им, кстати, по-царски. Народ развлекали плясавшие с медведем цыгане, скоморошьи балаганы и кукольные театры. Мелкие пацаны шныряли у взрослых в ногах и, я так подозреваю, обогащались за счет чужих кошельков. Особенно мне понравился один чумазый пацаненок с несомненным артистическим талантом. Где он нашел такие лохмотья, чтобы на себя напялить — для меня загадка. Но на него смотрели с жалостью даже видавшие виды нищие. А он размазывал по чумазым щекам слезы и жаловался на жизнь. Если его слушать, так выходило, что приплелся он в Киев аж с другого конца земли, и только затем, чтобы поклониться местным святым.

— Шел я близко ли, далеко ли, долго ли, коротко ли, сапоги поизносил, кафтан истер, шапчонку дождик иссек…

Во пацан заливает, а? Сейчас еще физиономию понесчастней скуксит и точно вышибет из купчихи фонтан слез на три метра против ветра не считая мелких брызг. У нее и так уж глазки блестят подозрительно. Носом шмыгает, денежку достает… опа! А пацан-то не один работает! С напарничком! И напарничек этот очень хорошо увидел, из какого купчихиного места можно денежки выудить. Ну, все. Хана тетке. Не дойдет до дому с деньгами. Хотя… судя по ее габаритам и наряду — беднее она от этого не станет. А вот пацанов уже ветром шатает. Это, конечно не повод, чтоб карманничать… но понять их можно. С голоду помирать тоже никому не охота.

Врангель деликатно постучал меня клювом по плечу, отвлекая от занимательного зрелища, и тихонько каркнул, что сейчас на площади, дескать, будет бой стенка на стенку, и не хочу ли я его посмотреть. Ха! Конечно хочу! Кто ж откажется от такого зрелища? И я, вместе с толпой, направилась к площади. Там, друг напротив друга, уже стояли парни и мужики, готовясь к бою. Как оказалось, подъехали к месту событий мы с Врангелем удивительно вовремя. Раздался свист, бойцы ломанулись друг другу навстречу, и начался рукопашный бой.

Как мне объяснил Врангель, правила боя по всей Роси были почти одинаковы. Мужики сходилась стенка на стенку, каждая из которых могла иметь два, три, а то и больше рядов. Выигрывала та стенка, которая прорывала другую. Перед боем мужики клялись а) биться "по любви", не иметь «сердца» (злобы) на противника, б) не бить лежачего, в) не бить сзади, г) «закладок» (тяжелых предметов увеличивающих силу удара) в руки не брать, д) не бить ногами, е) «мазку» (на ком кровь) не бьют, ж) не бить с подножкой, не захватывать тело, одежду противника.

Вообще-то, до сих пор я считала, что русские в бою ногами в принципе не дерутся. Однако, как мне объяснил Врангель, я была категорически не права. На самом деле поединки с использованием ударов ногами на Роси проводились, просто не носили такого массового характера, как кулачные бои. Это были так называемые "договорные бои" или "бои по уговору". Участвовавшие в них стороны оговаривали правила поединка, и если они решали, что ногами бить можно, то били по полной программе. Обычно такие поединки не были состязаниями с целью выяснить, кто сильнее или кто лучше, чаще всего их причиной был какой то конфликт, который таким образом разрешался. В общем, становилось понятно, почему в обычных боях ногами было драться запрещено. Увлекающиеся мужики ногами не били, они ногами убивали. Кому такое нужно на празднике?

Тем временем, пока я размышляла об особенностях национальной драки, бой активировался, народ смешался и, на мой непредвзятый взгляд, все лупили всех, не сообразуясь с делением на своих и чужих.

— Слушай, Врангель, а как они определят, кто победил? — заинтересовалась я, глядя, как с поля боя выносят очередного побитого бойца.

— А кто побьет больше народу, дольше других остается на месте сражения и храбрее выносит удары, тот и получает особую похвалу и считается славным победителем.

— Да любая более менее организованная ватажка этих бойцов на счет «раз», разгонит. У них же нет никакой тактики ведения боя, никакого боевого искусства. Недаром, победителем считается самый выносливый, а не самый ловкий.

— Ты действительно думаешь, что этих бойцов так легко победить? — обиделся Врангель.

— А то нет? Главное, не пытаться их «пересиливать». Лучше сначала уйти в оборону, дать схлынуть первому яростному натиску, а там уже воспользоваться превосходством техники и недостаточностью защитных приемов.

Врангель нахохлился, но спорить со мной не стал. Да и что спорить? Никто и не требует от мужиков воинского умения. А вот постоять за себя должен каждый. Ведь даже в реальной войне исход битвы решали подчас не только дружинники (профессиональные ратники), но и ополченцы — простой люд, крестьяне, ремесленники. Но если для дружинников умение владеть оружием служило основным способом зарабатывать на хлеб, и они могли ежедневно развивать свое мастерство, то те, кто выращивал этот самый хлеб, занимался ремеслами, торговал, вынуждены были готовить себя к битвам между делом. Так что с этой точки зрения бои стенка на стенку были просто необходимы.

Я еще минут несколько посмотрела на мордобой и развернула коня. Нечего было тратить время на всякую ерунду! Лучше уж найти способ заработать! Однако никому из толкавшихся на ярмарке людей мои навыки явно нужны не были. Плеваться в мою сторону откровенно не плевались, но и не спешили меня нанять. Ко всем прочим неприятностям в тот самый момент, когда я спешилась у лавки, чтобы купить себе немного еды, у меня умыкнули коня. Прямо на глазах! Какой-то цыган примечательной внешности в лучших ковбойских традициях прыгнул в седло прямо с крыши, и… только я его и видела. Слава Богу, все самое ценное у меня было при себе, но коня было до слез жалко. И обидно! Ну что это такое, в самом деле! А когда я вспомнила, что теперь все покупки, которые я сделаю, мне придется не одну версту тащить до дома на себе (на еще одного коня денег у меня уже не было), я совсем пала духом.

Однако, грусти, не грусти, а делать нечего. Правда, процесс покупки нужных вещей я отложила на вечер, а сама решила пройтись по базару и хоть немного развеяться. Базар бурлил, шумел и радовал глаз яркими красками. Выторговав себе скидку на пару пирожков с вареньем, я с удовольствием их сжевала и почувствовала, что настроение опять поднимается. Выкинув из головы гадкого цыгана и неблагодарного коня, позволившего себя украсть, я погрузилась в праздничную суету и только успевала вертеть головой, да периодически обновлять заклятье против воров. (Жаль только, что вспомнила я о нем уже после того, как у меня коня умыкнули!)

Первое, что я про себя отметила, так это то, что народ был одет намного пестрее, чем в обычные дни. Рубахи и сарафаны просто жгли глаза яркими расцветками. А второе — что росские девушки так же, как и мужики, были весьма и весьма склонны к полноте. Странно. Вообще-то я всегда думала, что все русские красавицы поголовно были стройными, как березки. Ну знаете — очи орлиные, брови соболиные, трубчата коса до пояса… В общем, мечта богатыря. Однако, за все время своего пребывания в данной реальности, девицы, подходящей под былинное описание, я так и не встретила. Ни одной. Толи сказители врали, как сивые мерины, толи одно из трех, но все росские девушки больше походили на пышную сдобу, чем на тривиальные березки. Я еще могу понять, что при упоминании о девичьих персях летописцы не уточняли размер последних (зачем мужиков в грех вводить?), но вот почему так нагло были преуменьшены остальные габариты? Вроде, местные мужики, в отличие от моих современников, на девушек с фигурами шнурков не западали. Более того, считали их безнадежно больными. Так как же, интересно, до березок дело дошло? И, кстати, еще одна забавная деталь — все, даже самые бедно одетые женщины носили сережки и были раскрашены не хуже индейцев. Толстый слой белил, густые румяна и начерненные брови. Просто сплошная сказка «Морозко» какая-то! Парад Марфушенек!

Однако, по всей видимости, местным мужикам такое разнообразие было по вкусу. Во всяком случае, смотрели они на смущенно хихикающих красавиц весьма задорно, стараясь выпятить сразу и живот, и бороду. Один из женихавшихся кавалеров даже кинул гусляру монетку, дабы порадовать любимую девушку рассказом о заморских волшебных чудесах. Гусляр начал перебирать струны и… нет, не петь, а именно рассказывать весьма примечательную историю о Соломоновом кольце. И поскольку я взялась уж делиться с вами байками данного измерения (хоть какая-то польза будет от моего пребывания здесь), то грех не поведать и эту историю.

Итак, байка № 3.

Загадочное Соломоново кольцо (о котором лично я раньше вообще ничего не слышала), по народному сказанию, хранится в гробнице собственно, самого Соломона и сторожится какими-то фантастическими драконами. Кольцо это отнюдь не простое, ибо счастливец, которому удалось бы им овладеть, сделался бы ни более ни менее как обладателем и повелителем всего мира и мириадов бесплотных сил, населяющих вселенную. Перспектива, прямо скажем, вдохновляла дальше некуда. Если бы не одно но. Местонахождение гробницы Соломона было тайной за семью печатями, неведомой даже фантазеру-гусляру. Зато ему было известно (интересно, из каких источников) как это самое кольцо можно было вынести из гробницы, минуя драконов. Оказывается, для этого нужно было всего-навсего прихватить с собой… мертвую руку. А чтобы доверие к его словам было полным, гусляр даже поведал, как эта самая рука изготавливается.

Байка № 4.

Для того, чтобы изготовить сей необычный но (без сомнения) нужный в хозяйстве предмет, необходимо было подкараулить момент, когда повесят какого-нибудь разбойника, и тайно отрезать у повешенного кисть руки. Отрезанную кисть необходимо тут же завернуть в саван и крепко откручивать, чтобы отжать из нее кровь. (Вы вообще себе эту картинку представляете?) Затем необходимо было погрузить руку в заранее приготовленную смесь из мелко истолченных порошков соли, селитры, перца и разных других зелий и оставить в ней на две недели. После чего руку необходимо было вывесить на самом солнцепеке, чтобы она совсем высохла. (В зимнее время рекомендовалось сушить руку в печи, предварительно протопив печь папоротником и вербеною). Однако, на приготовлении подобным образом руки, процесс отнюдь не заканчивался. К ней в пару необходимо было отлить еще и специальную колдовскую свечу из сала, вытопленного из тела удавленника, к которому примешивали воск и кунжут. Эту свечу вставляли в мертвую руку — и колдовской предмет готов. По словам гусляра, силой этот предмет обладал неимоверной. Куда бы ни вошел человек, вооруженный свечой в таком подсвечнике, все люди, (и драконы) которые в том месте находятся, мгновенно впадают в полное оцепенение, не могут двинуть пальцем, раскрыть рта и "остаются как мертвые". Разумеется, при таком условии можно не то что перстень из гробницы Соломона вынести, а и самого Соломона в придачу прихватить.

Гусляр дернул струны в последний раз, и собравшийся народ вознаградил его еще несколькими медными монетками. Видимо им, в отличие от привередливой меня, сказочная история — страшилка очень даже понравилась. С другой стороны — я тоже не зря потеряла возле гусляра время. Какой-то крестьянин, (судя по виду, весьма зажиточный), отозвал меня в сторону, представился Медвяном (интересно, и за что же его так обозвали? Мед что ли пил без просыпу?), и предложил работу по моей прямой специальности. Оказалось, что их мелкую деревеньку обижает водяной, и народ никак не может найти на него управу.

Честно говоря, предложенная работа не понравилась мне с самого начала. В конце концов, я же не ведьмак какой, чтобы с нечистью сражаться! Даже если эта самая нечисть отвратительно себя ведет! Ну и потом… вы знаете, как нужно охотиться на водяного? Я тоже нет. Я даже не имела представления, как он выглядит. Нет, разумеется, Медвян напел мне в оба уха страшных картинок. Но разве им можно верить? Если слушать моего нанимателя, то получится, что сидит посреди озера зеленый старик, покрытый водорослями. А когда просто так сидеть надоедает, берет большого сома, седлает его и разъезжает по всему водоему в поисках утопленников. (Зачем? А кто его знает!) Медвян так же поведал мне, что водяному нужно непременно низко кланяться, так как он требует к себе уважения. И если водяного не уважить, он начинает мстить. Месть эта заключается в порче мельниц, в разгоне рыбы, и (иногда) в покушении на человеческую жизнь.

— И кто же вашему водяному так невежливо поклонился, что он вам мстит? — ворчливо поинтересовалась я.

Однако в ответ получила возмущенное уверение в том, что никто водяного не обижал и о причинах его обид не знает. Так что если мне удастся выяснить, на что болотная нечисть обиделась, и уговорить его простить местных жителей, мне заплатят гораздо больше, чем если я просто отсеку ему голову.

На мой резонный вопрос, а зачем деревне вообще нужен водяной, Медвян порадовал меня целой историей. Оказывается, если наладить с водяным дружеские отношения, он не только будет выручать людей в случае несчастий на воде, но и будет оберегать невода и другие рыболовные снасти. Вдохновившись подобными воспоминаниями, Медвян тут же начал убеждать меня не убивать водяного, а именно поговорить с ним и его умилостивить. Дело даже дошло до того, что тот же самый тип, который несколько минут назад рассказывал мне про водяного страшные истории, теперь стал меня убеждать, что водяной, в сущности, довольно робкий старик, который смел только в своем царстве. Зато там, если уж он осерчает, хватает купальщиков за ноги и топит их, особенно таких, которые ходят купаться без креста, или же не в указанное время, позднею осенью.

— Топит душеньки напрасные народу православного, — подвел итог рассказчик и тяжко вздохнул.

В другой раз я послала бы Медвяна куда подальше, честно. И меня даже совесть мучить не стала бы. Однако в данный момент я просто не могла позволить себе такую роскошь. Денег у меня осталось всего ничего, последнего коня увел цыган, а работа по прямой специальности не маячила для меня даже в отдаленной перспективе. Окончательно дело решил все тот же Медвян, пообещав довезти меня прямо до озера вместе с вещами и дать мне в счет оплаты (после того, как я выполню работу, разумеется), какого-нибудь коня. Последнее обещание меня прельстило, а вот от идеи купить себе на базарчике вещей и еды я благополучно оказалась. Кто ее знает, чем для меня встреча с водяным закончится? Так что запрыгнула я к Медвяну на телегу, и мы двинулись в сторону его деревни.

Встретили меня там довольно радостно. Тут же собрали на площади оплату (видимо, чтобы полюбовавшись оной, я исполнила работу как можно лучше), повторили просьбу по возможности водяного не убивать и даже пошли меня провожать. С песнями, танцами и воинственными возгласами. Поняв, что с таким сопровождением я не убью водяного даже если сильно захочу (а я могу захотеть, если этот мокрый тип соберется совершить на меня покушение), я отправила доброхотов-сопровождающих по домам и последний отрезок пути проделала в гордом одиночестве.

— Озеро, разиня!

Ну… не совсем в одиночестве. Разумеется, со мной был и вездесущий Врангель. Просто он настолько хорошо всю дорогу изображал тварь бессловесную, что я про него даже забыла.

— Слушай, Врангель, а ты не знаешь, случайно, как водяные ловятся? — поинтересовалась я, не ожидая, впрочем, никакого путного ответа. Однако ответ последовал.

— Случайно знаю, — гордо заявил Врангель и пустился в объяснения. Объяснения были долгими, нудными, постоянно перемежались с никому ненужными воспоминаниями и хвалебными одами в адрес себя, любимого, но в целом были довольно внятными и (главное!) легкими в исполнении.

Оказывается, для того, чтобы поймать водяного, мне нужно было всего-навсего дождаться ночи (благо, она должна была быть лунной), ибо именно такими ночами водяной, как мороз-воевода, тоже обходит дозором свои владения. Оставалось только долбануть его заклятьем поэффектней и вытащить на сушу как можно дальше от воды. Врангель божился всеми святыми, что после этого водяной готов будет исполнить любые мои желания.

— А зачем он из воды вылезет, если так уязвим на суше? — полюбопытствовала я.

— И чему тебя учили, Фьяна? Водяному нужно папоротника нарвать, чтоб к зиме себе постель застелить, — объяснил мне Врангель прописную (по его мнению) истину.

Честно говоря, в рассказанную вороненком басню по поводу поимки хозяина водоема я верила слабо. Но поскольку никаких других идей по этому поводу у меня все равно не было, я залегла в кустах, дожидаясь выхода болотной нечисти. Ждать пришлось долго. Я замерзла, была злобно искусана комарами, отлежала себе руку и уже готова была плюнуть и на водяного, и на полагающееся за него вознаграждение, когда, наконец, над водой появилась огромная голова. Я с интересом вгляделась в странное существо. Водяной действительно был зеленым с хвоста по уши, но росли на нем отнюдь не только водоросли. Еще на хозяине водоема была тина, чешуя, мелкие ракушки и какие-то ветки. Причем росло все это настолько густо, что более менее отличимой от других частью его тела были только блестящие в лунном свете глаза. Водяной настороженно огляделся по сторонам, ступил на берег и… тут же попал под заклятье пеленания. Надо же… это действительно оказалось несложным. Магический потенциал у пытавшегося порвать мое заклятье водяного был весьма средненьким. Настолько, что на суше он оказался абсолютно беспомощным. Поняв, что порвать связывающее заклятье ему не удастся, водяной стал съеживаться и упрашивать его отпустить. Мне аж его жалко стало, честное слово.

— Отпущу, отпущу, — пообещала старичку я. — Только расскажи мне, зачем ты людей обижаешь.

— Это я их обижаю? — возмутился водяной. — А кто стирать ходит к ключу с питьевой водой? Кто помои в мое болото выливает? Кто кормить меня перестал совсем?!

— А кому больно охота тебя своими односельчанами кормить?

— Да на кой суша мне эти сельчане?! Я что, упырь какой, людьми питаться?

— А зачем же тогда ты свое озеро утопленниками разнообразишь? — удивилась я.

— Так не понимают они по-другому! — вспылил водяной. — Вот каково тебе было бы, ежели бы люди свои обязательства исполнять перестали? Я уж и предупреждал их, и грозился, все не впрок! Да еще и вон что удумали — ведьму на меня натравили! А ведь раньше мы с ними душа в душу жили! Проснусь я, бывало, в Никитин день, а мне уж угощение готовят, чтобы задобрить меня на предстоящий рыболовный сезон.

— И что это за угощение? — заинтересовалась я.

— Ровно за три дня до Никиты сельчане присматривали у цыган-барышников какую-нибудь старую клячу и покупали ее не торгуясь. Лошадь ставили в стойло и до отвала кормили самой изысканной пищей, хлебом, конопляными жмыхами. В ночь под Никитин день голову лошади густо намазывали медом с солью, а в ее гриву вплетали множество красных ленточек. Затем ноги лошади спутывали веревками, на шею ей навешивали два старых жернова и ровно в полночь лошадь приволакивали к реке, и если лед уже тронулся, то вывозили жертву на лодке на самую середину реки и там топили, а если лед еще был крепок, то топили ее через прорубь, — пустился в сладостные воспоминания водяной.

— А сейчас они тебя уже так не кормят? — уточнила я.

— Не кормят! Совсем стыд потеряли! — пожаловался мне водяной. — Вот я и утопил парочку сельчан для острастки. Может, образумятся. Мне ведь если вовремя лошадку привести, я ж добрый становлюсь. И в благодарность за угощение буду стеречь рыбу, не дам ей разбредаться по соседним плесам, а, наоборот, буду ее переманивать в свой плес из соседних.

— Тяжелый случай, — посочувствовала водяному я. — Но жалобишь ты меня зря. Я ж не сельчанин, я наемная ведьма. И если меня наняли для того, чтобы тебя убить, значит я должна это сделать.

— Пощади! — заверещал водяной. — Возьми откуп, только отпусти меня!

Идея показалась мне интересной. Тем более, что (как я уже не раз упоминала) мое финансовое положение как раз настырно вопило о том, что его необходимо поправить. Только вот в чем вопрос — что можно взять с водяного? Блин, ну почему ж я русские народные сказки так плохо помню?! Нет, что-то, конечно, в голове всплывает, только совсем не то, что надо. Сивки-Бурки, Морозки, Аленушки, Золотые рыбки, наконец… и ни одного водяного, хоть тресни! Что с него вообще взять можно? Каких сокровищ он в своем мутном омуте накопить мог? Утопших по пьяни мужиков? Спасибо, не надо. Русалок? Тем более не надо. Драгоценностей? А они у водяного есть? Ну уронила (может быть) какая-нибудь деревенская девка бусы в воду… или сережку… или колечко… Мне оно надо?

— А чего у тебя есть вообще? — не выдержала наконец я собственных тяжелых раздумий. — Чем платить будешь? Учти, покойниками и лягушачьей икрой я обычно откупы не беру. А те, кто пытается меня обмануть, живут после этого недолго, но очень содержательно.

— Коня, коня у него проси! — не выдержал Врангель. — Только с уздечкой вместе!

Водяной заскрежетал зубами, и я поняла, что Врангель действительно подал мне стоящую идею. Может, зря я на него давлю, заставляя прикидываться бессловесным валенком? Подумаешь, люди пугаться будут… они меня и сейчас не меньше пугаются.

— Раз Врангель советует, возьму-ка я у тебя коня в качестве откупа, — решила я.

— Хорошо, — тяжко вздохнул водяной, — выбирай любого.

Легко сказать… А как это сделать, когда глаза разбегаются, глядя на самых совершенных лошадей в мире? Я глазам своим не поверила, когда они на берег выходить стали. Штук 20 красавцев разных видов и мастей резвились на травке и кружили мне голову. Боже ты мой, да за обладание любым из этих животных князь Мирослав со всей своей казной расстанется!

— Бери вон того, с краю, — посоветовал мне Врангель, кивая на нечто несуразное, затерявшееся в ближайших кустах.

— Этого? — поразилась я, разглядывая мелкого непрезентабельного ледащего конька болотно-зеленого цвета. — Зачем мне это несчастье? Если только тебе на прокорм взять. Или ты его выбрал сообразуясь с моей неприглядной профессией?

— Бери, тебе говорят, — подначивал меня Врангель. — Не пожалеешь.

— Если пожалею, тебя в коня превращу, — пригрозила вороненку я. Тот фыркнул, будто зная о несостоятельности подобных моих угроз, и подлетел к понравившемуся ему коньку. — Этого беру, — решила я, проклиная себя в душе за несусветную глупость.

— Этого? — подпрыгнул водяной, разглядев выбранный мной вариант. — Этого я не отдам!

— Да что ты говоришь… — нехорошо улыбнулась я, возжелав получить указанного Врангелем доходягу уже из вредности. — А боевое заклинание в лоб не хочешь?

— Зачем он тебе? Посмотри на остальных красавцев! — начал уговаривать меня водяной.

— Так уж получилось, что мне нужен именно этот конь, — заупрямилась я. — И на твоем месте я не стала бы мне диктовать, кого брать!

Водяной вздохнул, но, видимо согласившись с моим требованием, привел ко мне выбранного Врангелем коня.

— Уздечку передай ей из рук в руки, — скомандовал вороненок. Водяной совсем сник, но неохотно вынул из кармана уздечку.

— Давайте уж я помогу, — хмуро предложил он, подходя к коню.

— Еще чего! — возмутился Врангель, буквально вырвав лапами у водяного из рук уздечку и передав ее мне. — Мы сами справимся.

Я пожала плечами, но возражать не стала и накинула уздечку сама. Боже ты мой! На том самом месте, где только что топталась невзрачная лошадка, стоял такой конь, что его хотелось поставить на пьедестал. Тонконогий красавец с зеленоватым отливом шкуры нетерпеливо переминался на месте и буквально рвался в дорогу.

— Молодец, Врангель! — похвалила вороненка я. — С этого самого дня ты становишься моим полноправным попутчиком и имеешь право выражать свое мнение и общаться с людьми. А что касается тебя, — обернулась я к водяному, — шикарный ты мне подарок сделал. И я тебя отпущу. Я даже сообщу людям все твои требования, и они обязательно снова начнут тебя кормить. Только не зарывайся. Если я узнаю, что ты еще кого-нибудь утопил, тебе же хуже будет. И никакой конь тебя не спасет.

Освобожденный от заклятья водяной быстро подполз к воде и, не попрощавшись, нырнул в озеро.

— Главное теперь, уздечку с коня не снимать, — посоветовал мне вороненок, — а то конь к своему хозяину вернется

— Обойдется! — заявила я, и мы вместе с Врангелем отправились обратно в село.

Встретили нас там, прямо скажу, как великих героев. А после того, как я поведала, каким образом умаслить водяного, уважения еще прибавилось. Рассказов теперь сельчанам хватит на всю оставшуюся жизнь. Чем не сюжет для сказки? Пошла ведьма чинить разборки с водяным, и вернулась на коне (точнее, с конем на поводу, поскольку скупердяй водяной ничего кроме уздечки не дал, и о сбруе мне самой пришлось в селе заботится), да еще и с говорящим вороном (все-таки правильно я сделала, что разрешила Врангелю рот открыть. Пока он молчал, сельчане вообще его присутствия не замечали.) Словом, все было лучше некуда. И единственным эпизодом, подпортившим нам триумфаторское настроение, была попытка моего коня подкрепиться висевшей на веревке возле ближайшего дома простыней. Разумеется, хозяйка тут же выскочила из избы, дала моему коню по морде скрученным полотенцем и обозвала его иродом.

— А что? Неплохое имя для коня ведьмы, — решила я. — Быть тебе Иродом. — Конь скосил на меня свой болотно-зеленый глаз, но возражать не стал.

А благодарные селяне честно со мной расплатились, проводили меня до тракта и даже подарили на память о подвиге вышитую петухами ширинку. Кстати, если кто не знает, ширинкой на Руси называли полотенце. Ужас, да? Ну что это за название для полотенца, скажите на милость? Как им лицо вытирать с таким названием? Одно радовало — теперь я могла вернуться в столицу (не забыть на коня противоугонное заклятье наложить), закупить нужные продукты и ехать домой. В свою лесную избушку без курьих ножек. Ждать, пока у Мирослава не найдется для меня работы. Или пока еще какая-нибудь нечисть не нарушит покой мирных селян.