Как ни жаль признаваться, но к нападению нежданных гостей я был не готов. То есть, визит небольшой шайки пиратов мы, разумеется, пережили бы. И по ушам надавали бы так, что мало не показалось бы. Но противостоять целой эскадре кораблей я в ближайшее время не планировал. Мы только-только обосновались на острове, и по моим скромным прикидкам должны были обратить на себя внимание только через пару-тройку лет. А если учесть ту развлекаловку, которая вскоре начнется в Европе, то и еще позже.

Понятно, что де Кюсси затаил на нас зло. Все-таки, мы лишили его верного человека. И не просто верного, а довольно талантливого, который мог очень неплохо послужить Франции. Было вполне логично, что губернатор Тортуги захочет поставить нас на место, но я не думал, что реакция будет такой быстрой и такой сильной. Собрать эскадру — не такое уж простое дело. И не самое дешевое.

Впрочем, вполне вероятно, что де Кюсси начал действовать еще до того, как я проткнул де Граффа. Губернатор Тортуги вполне мог принять превентивные меры. Поняв, что нам удалось вернуться с Картахены, и что мы, наверняка, затаили зло на де Граффа, губернатор Тортуги вполне мог решить действовать сразу.

А почему нет? Это только кажется, что если нет нормальной связи, то вести долго доходят. Ха! До материка, может, и долго. А Карибское море — как одна большая деревня. Особенно если учесть, что пираты довольно мобильны и достаточно быстро передвигаются. В конце концов, скорость — это одно из условий их благополучного существования.

Из Картахены мы вышли не одни, некоторые наши попутчики отсеялись по дороге, так что вопрос «кто донес губернатору» даже не стоит. А де Кюсси — мужик умный и жесткий. Если ему не удалось от меня избавиться и присвоить деньги, значит, он постарается убрать меня, как свидетеля своего прокола.

Губернатор Тортуги попытался бы с нами расправиться в любом случае. Вышедшее из-под контроля оружие никому не нужно, а тут мы его еще и подтолкнули душевно. Слухи о моей дуэли с де Граффом, наверняка, уже далеко разнеслись. Пираты не умеют хранить в тайне подобные вещи. И неизвестно еще, знает ли де Кюсси о моем удачном нападении на караван, который он отправил во Францию. Если знает — то он еще в большем бешенстве, чем мне представлялось изначально.

Наш соглядатай сообщил, что по нашу душу с Тортуги отправилось восемь кораблей. И на них чуть меньше восьмисот человек, больше губернатор не нашел. Во-первых, не все горели желанием со мной связываться, а во-вторых, денег у де Кюсси тоже не бесконечное количество. Впрочем, не факт, что к эскадре не присоединится еще пара-тройка кораблей по дороге. И вот тогда нам придется совсем кисло.

В общем-то, восемь кораблей — это уже довольно серьезная сила против моих шести плюс меньше семисот человек команды. А положиться я и вовсе могу только на проверенных людей. То есть четыре корабля и четыре с половиной сотни пиратов. То есть, сил в два раза меньше, так что прямое столкновение — не вариант.

Выручить меня может только то, что де Кюсси будет следовать принятым в данном времени правилам ведения боевых действий. А вот я постараюсь сломать схему. Это мой единственный шанс.

Сомневаюсь, что де Кюсси будет тайком высаживаться на пустынный берег, чтобы потом тащиться бог знает куда по жаре и в полном вооружении. Это только кажется, что остров Бекия маленький, а на самом деле из-за своей вытянутости расстояние из конца в конец получается довольно приличное.

Нет, де Кюсси постарается расстрелять форт и нападет там, где больше всего народа. У него-то нет задачи удержать остров. Только уничтожить как можно больше моих сторонников и обезопасить себя. Я даже не слишком уверен, что мне поможет придуманная мной маскировка форта. Маловероятно, конечно, но вдруг информацию о ней уже слили? Как вы понимаете, за такое короткое время нормальный форт построить было нереально. Сделали то, что могли, поэтому я и уделил особое внимание маскировке.

Единственное, на что я уповал — под началом де Кюсси будет не регулярная армия, а пираты. Да, опытные. Да, бесстрашные. Но ни хрена не дисциплинированные и плохо подчиняющиеся единому командованию. Капитана своего они еще станут слушать. А всяких начальников над начальниками могут и игнорировать. Да и заставить чужие экипажи действовать так, как тебе нужно — большая проблема. Мне ли этого не знать.

Уж на что у нас с Монбаром удачный рейд получился, и то по краешку прошли. Не сцепились только потому, что поддерживали в командах железную дисциплину. А те бродяги, которым все равно, к кому наниматься, на такое в принципе не способны. Далеко не все пираты охотятся за крупной дичью. Некоторые предпочитают шакалить и заниматься контрабандой.

Пристать к большой стае, которая вышла на охоту — это пожалуйста. Но едва только уровень опасности покажется неприемлемым — слиняют сразу же. По сути дела, особую опасность представляют два корабля — тот, который ведет сам де Кюсси (если тот вообще соизволит лично появиться) и тот, который возглавит супруга де Граффа.

Насколько я знал, Мари-Анна Божья Воля имела неплохие связи среди пиратов еще со времен своего первого мужа. Так что какое-то количество сторонников она по-любому наберет. А мстительная женщина — это страшная сила. Эмоции перевешивают логику, и как она поступит — предсказать совершенно невозможно.

Среди местных женщин, не принадлежащих к высшим слоям общества, довольно часто встречались оторвы и авантюристки. Видимо, определенные обстоятельства диктовали и образ жизни. Мари-Анна была типичной представительницей дам, умеющих за себя постоять. К своим 33 годам она сумела поменять трех мужей и пользовалась среди пиратов заслуженным уважением. Да что говорить, если тот же де Графф запал на нее после того, как Мари-Анна наставила на него пистолет и потребовала сатисфакции за нанесенное оскорбление!

В общем, дамочка была та еще. Хотя до Эстель и не дотягивала. Если верить сведениям, которые доставили шпионы Волверстона, у моей бывшей любовницы руки были в крови даже не по локоть. По уши. Меняя маски, она втиралась к людям в доверие, а потом ее сообщники обносили нужные дома.

Было во всем этом что-то мерзенькое и мелочное. Пиратам, конечно, тоже было далеко до благопристойных мальчиков из церковного хора, но нападать на людей, которые тебя по доброте душевной подобрали и пригрели… Отвратно. Может, я как-то неправильно мыслю, но идти на абордаж мне кажется куда честнее и достойнее, чем тайком подливать отраву.

В общем, как вы понимаете, я не питал по поводу Эстель никаких иллюзий. И встречаться с ней не хотел, ибо мои чувства так до конца и не остыли. Мозги и сердце, к сожалению, не всегда работают в унисон. И даже зная, насколько Эстель поганый человек, разлюбить ее сразу я не способен. Зато способен адекватно оценить, и предпринять определенные меры, чтобы пленница не сбежала в самый неудачный момент.

Специально для Эстель был выкопан довольно глубокий погреб, около которого постоянно менялась охрана. Разговаривать с пленницей было запрещено. Еда спускалась на веревке и так же на веревке поднималось ведро с нечистотами. Пленнице полагался тюфяк, набитый сеном, и тонкое одеяло.

До сих пор предпринятые меры безопасности казались мне вполне достаточными, но теперь, в связи с угрозой нападения, я задумался о том, чтобы их усилить. Занятый отражением атаки, я не смогу своевременно среагировать, если Эстель что-нибудь предпримет. Значит, нужно было ее вывести из игры.

По сути дела, за свое предательство она заслуживала смерти. Но, по понятным причинам, я не мог ее убить. К счастью, предложенный Питтом вариант понравился и мне, и команде. Эстель должна была заплатить за свой поступок, выполнив кое-какое задание. Однако до этого светлого момента нужно было дожить, и меня интересовал сугубо практический вопрос: как вывести ее из игры на время сражения с де Кюсси.

Решение было одно — временно привести Эстель в недееспособное состояние. У меня под рукой был опий и лаудаум, который обычно использовался как обезболивающее, так что задача не должна оказаться слишком сложной. Я и про морфий думал, пока не вспомнил, что его выделят только в начале 19 века. Возможно, если заняться лабораторными работами, я и сам потяну сделать такое открытие (благо, примерно представляю процесс), но это будет явно не сейчас. А вопрос с Эстель нужно было решать срочно.

Еще одним срочным вопросом было перераспределение людей. Командам своих кораблей я мог доверять. Это были люди, не раз проверенные в деле. А вот насчет тех, кто к нам присоединился недавно, я не был уверен. И если пираты, захватившие корабль из французского каравана, были наняты на Тортуге с хоть каким-то учетом знакомства и характеристик, то бывшая команда де Граффа мне вообще не внушала доверия.

Чью сторону они примут, когда к нам приблизятся корабли, нанятые де Кюсси, на одном из которых, наверняка, находится Мари-Анна? Никто не знает. Так что, от греха подальше, их нужно раскидать по разным отрядам. Пусть ходят под началом тех, кому я доверяю. А там видно будет. Война, как говориться, план покажет. И надежных людей высветит.

Долго ждать не пришлось. Маленькие лодчонки контрабандистов, которые я нанял в качестве разведчиков из-за их скорости, привезли весть о том, что к нашим берегам приближается восемь кораблей. Ага. Значит, никто лишний к авантюре де Кюсси не присоединился. Это хорошо. Нам и восьми кораблей за глаза хватит. Правда, если верить глазастым контрабандистам, три из них — это не самые большие посудины, на которых ни команду большую не разместишь, ни нужное количество пушек.

У нас, по счастью, с вооружением все было в порядке. Даже Хагторп, с галеона которого мы сняли пушки для форта, уже давно пополнил свою недостачу. Я бы даже сказал, что он явно слишком увлекся — по 20 великолепных орудий с каждого борта были грозной силой. А Хагторп подбирал только самые мощные и наименее изношенные пушки.

Пистолетов и ружей тоже было в избытке. В этом плане, пиратом быть — одно удовольствие. И порох, и огнестрельное оружие — это довольно дорогие игрушки, которые не каждый может себе позволить, а несколько захваченных кораблей позволили нам создать хороший запас. Согласитесь, это самый разумный выход, раз я не могу создать скорострельное оружие.

Лучшие стрелки были отправлены на укрепления. К каждому из них прилагалось по два-три ружья и человек, который будет их заряжать. Причем не первый попавшийся — я своеобразный конкурс устроил на быстроту и аккуратность среди тех, кто уже не может резво бегать и брать корабли на абордаж, но заработать не против.

Еще одним моим секретным оружием был Волверстон. Он предложил план, как вывести из строя хотя бы один корабль еще до начала боя. Поскольку мы понятия не имели, на каком судне находится самое главное начальство, в жертвы решено было назначить то, которое окажется ближе к берегу. Судя по всем подсчетам, нанятая де Кюсси эскадра дойдет до нас уже в сумерках. Рисковать и нападать ночью никто не станет (в кромешной южной тьме не разглядишь пальцы своей вытянутой руки), а значит, у нас будет время на авантюру.

Шестерых желающих рискнуть Волверстон набрал довольно легко, и я пообещал каждому из них, кроме специальной награды, еще по сто песо сверх обычной доли добычи. Вряд ли, конечно мы много возьмем с захваченных судов — грабили нас, а не мы, но у меня были средства, чтобы достойно отблагодарить всех, кто примет участие в сражении с де Кюсси.

Волверстон предложил, ни много ни мало, сделать брандер и под покровом ночи уничтожить один из кораблей. Идея была довольно опасная, но сражаться с превосходящими силами противника тоже было не лучшим поворотом событий. Так что я согласился.

В ход пошел один из шлюпов, на котором были сломаны все перегородки и переборки, а в бортах просверлено множество отверстий. Пираты пробили в палубе несколько люков и уложили внутрь корпуса довольно приличное количество смолы, дегтя и серы. Ну, и как вишенка на торте, сооружение украсили шесть бочек пороха, выставленные наподобие пушек из бортовых отверстий шлюпа.

Поскольку вражеские корабли двигались эскадрой, они не забывали поддерживать огонь в фонарях, и обнаружить их было не сложно. Да и с бдительностью на борту были большие проблемы. Как вы понимаете, брандер не мог абсолютно бесшумно подобраться к кораблю, однако никакой реакции там пока было не слышно. Эх, как же мне не хватало прибора ночного видения! Я мог догадываться о том, что происходит, только по доносящимся звукам и зная примерный план нападения.

Волверстон должен был намертво закрепить штурвал и зажечь факел из скрученной соломы, который мы заранее пропитали нефтью. Ага, факел вспыхнул, и маленькое судно с треском ударилось о борт корабля. По идее, оно должно запутаться своими снастями в его вантах. И даже если брандер, не выдержав удара, начнет разваливаться, ничего страшного.

Волверстон планировал, что его люди будут стоять с левого борта: четверо на планшире и двое — на реях, держа в руках цепкие абордажные крючья. Как только брандер столкнется с кораблём, они должны закинуть крючья за его борт, как бы привязывая к нему брандер. Крюки, брошенные с рей, должны были ещё больше перепутать снасти и не дать возможности освободиться от непрошеных гостей.

Дело пошло! Я услышал, как затрубили тревогу, и на корабле началась паника. Пираты, уже успевшие заснуть, теперь бегали, суетились и кричали. Ну, якорь они точно поднять не сумеют — тупо не хватит времени. И понять сразу, что происходит, пираты тоже не смогут. А к тому моменту, когда у них, наконец, включится соображалка, будет уже поздно. Волверстон подожжет фитили у бочек с горючим.

А вот и нужный сигнал. Волверстон и его сорвиголовы успели выпрыгнуть за борт, и их должен был подобрать наш баркас, который держался на расстоянии. Теперь мне было прекрасно видно происходящее. Покинутый брандер стал похож на гигантский костёр, откуда силой взрывов выбрасывались и летели пылающие куски горючих материалов. Длинные языки пламени лизали борт корабля, отбрасывая назад немногих смельчаков, которые пытались оттолкнуть брандер.

Наша безумная авантюра увенчалась успехом. Противник еще не успел вступить в битву, а уже лишился одного из своих кораблей. Судя по очертаниям, пострадал галеон, а это серьезная сила. И в том, что касается вооружения и в том, что касается людей. Его слаженный удачный залп не оставил бы от нашего примитивного форта камня на камне. Особенно если знать, куда стрелять.

Занявшийся рассвет окончательно прояснил расстановку сил. Галеон догорал и начал быстро тонуть, а из оставшихся семи кораблей серьезными выглядели всего лишь пять. Скорее всего, собирая эскадру, де Кюсси рассчитывал, что у меня по-прежнему четыре судна. Никто не донес ему, что команда де Граффа решила присоединиться ко мне на острове. По сути дела, они вполне могли выплатить выкуп за корабль, выбрать капитана и отправиться на Сен-Доменго, под крылышко к Мари-Анне. Однако «Бредерод» превратился в «Брунгильду» под командованием Эдварда Смита, а отбитый у французского конвоя фрегат стал «Клото».

Восемь против четырех, с точки зрения де Кюсси, выглядело приемлемым вариантом. Все-таки, он имел представление о моих талантах и не питал иллюзий. А теперь получается пять приличных кораблей и два средненьких против шести моих.

Разозленная неожиданным ночным нападением, эскадра де Кюсси быстро приближалась к берегу. И я совершенно не собирался ей мешать. До определенного момента. Подождем, когда десант рассядется по лодкам, и дадим отпор с двух сторон. И с суши, и с моря. На берегу остался командовать Дирк, а я уже стоял на палубе «Виктории», идя на стремительное сближение с эскадрой де Кюсси.

Первым под мою горячую руку подвернулся галеон «Ла Фудр». Пройдя прямо перед его носом, наш корабль дал бортовой залп, который смел с палубы абсолютно все. Затем «Виктория» повернулась и, продвигаясь вдоль борта «Ла Фудра», произвела в упор по его корпусу второй залп из всех своих бортовых пушек.

Оставив галеон наполовину выведенным из строя, и продолжая следовать своим курсом, «Виктория» несколькими ядрами из носовых пушек навела шороху среди команды «Вента», а затем с грохотом ударилась о его корпус, чтобы взять корабль на абордаж, пока Хагторп проделывал подобную операцию с «Шарком».

Ибервиль и Джереми тоже не теряли времени даром. Питт отдал команду, и смертоносный шквал огня и металла бортового залпа смёл всё с палубы «Викторьез». Продолжая идти своим курсом, «Элизабет», которой командовал Питт, уступила место «Анжелике» Ибервиля, которая совершила такой же манёвр. Столь стремительные и слаженные действия выбили наших противников из колеи. Они растерялись, и их охватила паника. Между тем «Элизабет», сделав поворот оверштаг, вернулась на свой прежний курс, но в обратном направлении, и ударила из всех орудий левого борта. Ибервиль повторил маневр Питта, и еще один бортовой залп прогремел с «Анжелики».

Собственно, на этом про «Викторьез» можно было забыть, и ребята присоединились к добиванию «Вента» с «Шарком», по которым я нанес удары. «Ла Фудр» потерял управление, часть такелажа, начал тонуть, и команде было не до сражений с врагом. Самим бы ноги унести.

Нельзя сказать, что только враги понесли существенные потери. Нашим кораблям тоже досталось. В «Викторию» попали несколько раз, и теперь ее носовая часть была изуродована, а чуть повыше ватерлинии чернела пробоина. Чтобы вода не проникла в трюм, мне пришлось приказать сбросить за борт носовые пушки, якоря и всё, что было под руками. После того, как мы доберемся до берега, нам потребуется очень хороший ремонт.

И это мне еще повезло! Ибервилю, по ходу дела, придется перебираться на новый корабль. Впрочем, такую ситуацию мы предусматривали, и команда знала, как спасаться. Я старался заботиться о своих людях. И дело даже не в том, что мы много вместе прошли и не раз спасали друг друга. Даже из более рациональных соображений подготовленная, слаженная команда — это большая ценность. Надежные, проверенные люди на дороге не валяются.

Как же жаль, сто я не мог раздвоиться, а лучше растроиться! Если сражение на море было под полным моим контролем, то что творилось на суше — бог весть. Я мог только понять, что де Кюсси не обнаружил наш замаскированный форт. И потому, когда он начал стрельбу, для людей губернатора это стало неожиданностью. А я еще и пороха на пристрелку не пожалел. Лучше перебдеть, чем недобдеть.

Стрелки, встретившие десант слаженными залпами, звучащими один за другим, тоже стали неприятным открытием для наших врагов. И нападавшие дрогнули. Нет, если бы их впереди ждал богатый город, пираты рискнули бы. Не в первый раз. Но нападавшие прекрасно понимали, что мы обосновались на острове недавно, и взять с нас нечего. Плюс я активно распространял слухи, что у меня проблемы с деньгами, потому что я много финансов вбухал в обустройство Бекии.

Словом, сражаться за жалование пираты не слишком хотели. А уж десантироваться под плотным оружейным и пушечным огнем — тем более. Даже после того, как наш форт обнаружил себя, довольно точно отстрелявшись по одному из вражеских кораблей, в ответку ему еще не прилетело. Маскировка продолжала делать свое дело. Несмотря на дым, в яркой зелени и густых кустах место выстрела просто терялось.

Поняв, что потери превышают допустимый уровень, а нахрапом нас взять не удалось, волна нападающих откатилась. Похоже, пираты решили покинуть наш гостеприимный остров. К сожалению, преследовать три уцелевших вражеских корабля у нас просто не было возможности. В более менее нормальном состоянии была только «Элизабет» Питта, но один он явно не справился бы. Остальные наши корабли могли едва-едва доползти до берега.

Победа не радовала. Несмотря на то, что мы дали укорот превосходящим силам противника, настроение было мерзким. А после того, как я оценил наши потери на берегу, оно испортилось еще больше. Из шести наших кораблей один был безвозвратно потерян, а остальные находились в разной степени потрепанности. Сколько придется приложить усилий для починки «Виктории» — мне даже предположить сложно.

Потери на суше тоже были впечатляющими. Несмотря на все предпринятые мною меры, погибло, как минимум, человек двести пиратов. Если бы у де Кюсси была чуть более сплоченная и мотивированная армия — мы бы не устояли. Да что там говорить, если в этом бою даже я получил свое первое серьезное ранение!

До сих пор судьба меня берегла. Мне совершенно неприлично везло, и я начал привыкать к такому положению дел. Даже будучи в рабстве на Барбадосе, я ухитрился найти для себя посильную работу, да еще и отвлекаться от нее на разные радости жизни, типа прекрасных дам. И уж конечно, мне везло в море. Причем я бы не стал объяснять это одним только талантом О'Брайена, в тело которого я попал.

Жизнь пирата полна опасностей. Мало кто доживает до почтенного возраста и умудряется сохранить свои конечности. Я сам не раз и не два штопал раны своей команде. Однако до сих пор меня бог миловал. Мне удавалось сохранить свою шкуру в целости и сохранности. И когда я был сбит с ног ударом ядра, задевшим меня на излете, то даже не сразу сообразил, что происходит. Ну а потом мне прилетело по голове чем-то тяжелым, и я отключился.

Спас меня испанский шлем. Ну и еще то, что отколовшийся от борта кусок дерева задел меня по касательной. Судя по тому, что меня подташнивало, сотрясение мозгов я себе заработал. И теперь мне нужно было хотя бы несколько дней отлежаться в тишине и спокойствии. И как это сделать, спрашивается, когда навалилась куча проблем, каждая из которых срочнее предыдущей?

Пострадала, кстати, не только моя башка. Мне рассекло бровь и щеку, но не слишком сильно. Так что, скорее всего, даже зашивать не придется. Ну и шевелюра моя пришла в ужасающее состояние. Корабельный врач, которого я сам обучал, состриг часть волос, пытаясь понять, насколько сильное ранение головы я получил. А то, что осталось, я умудрился где-то подпалить.

Не то, чтобы меня это расстраивало, если честно. Я никогда не носил длинных волос и не любил их, но, попав в тело О'Брайена, был вынужден подчиниться его вкусу и предпочтениям эпохи. Так что впервые я попытался избавиться от надоевшей гривы только попав на Барбадос. Нет, ну правда, на фига мне длинные патлы? Это даже сугубо из практических соображений неудобно. Длинные волосы требуют усиленного ухода, а у раба такой возможности нет. Вот я и опасался, что заведется у меня какая-нибудь гадость. А короткая стрижка могла бы решить все проблемы. Однако О'Брайен буквально взвился, протестуя против такого кощунства.

К тому моменту мы с ним уже неплохо ладили, поделив тело, и используя знания друг друга. Но из-за какой-то дурацкой прически взрыв негодования был настолько сильным, что меня чуть не выкинуло из тела. Больше я не рисковал и не пытался избавиться от своей шевелюры. Мало ли. У каждого свои тараканы в голове. И если О'Брайен так зациклен на своих длинных волосах — флаг ему в руки.

Немудрено, что теперь, когда моя шевелюра изрядно пострадала, я даже почувствовал некоторое облегчение. Наконец-то я мог постричься так, как мне нравилось. Возможно даже, О'Брайен привыкнет к новой прическе, и не будет нудить, требуя снова отрастить волосы. Ну а покоцанная физиономия, как вы понимаете, мне вообще была по барабану. Во-первых, раны были несерьезные, а во-вторых, если их правильно обработать, тонкие шрамы будут еле видны. Правда, скорее всего, бровь будет казаться немного вздернутой, но это мелочи жизни по сравнению с мировой революцией.

— Ну, Дирк, что у нас там? — нетерпеливо поинтересовался я. Этот пират, которого я оставил в качестве главнокомандующего сухопутными войсками, показал себя с наилучшей стороны.

— Нужно восстанавливать форт и прибрежные строения. Ничего серьезного пираты не попортили. До наших самых ценных зданий их ядра не долетели.

— Никто не попытался начать грабить, воспользовавшись суматохой?

— А как же! И грабить, и отношения выяснять, и твое казино погромить… Чего только не пытались. Но я приблизительно знал любителей этого дела, так что развернуться у них не получилось.

— Что с Эстель?

— Ну, ее-то спасать никто не кинулся. И даже никто до сих пор не поинтересовался тем, где она, собственно, находится, — пояснил Дирк. — Ну а если учесть, что ты ее усыпил, скорее всего, она еще не пришла в себя. Но ты можешь проверить.

— Обязательно проверю, — нахмурился я. — Вот только побеседую с пленными. Мне интересно, участвовал ли де Кюсси в этой авантюре лично, или отсиживался на Тортуге. В любом случае, нам придется что-то делать с губернатором.

— Не слишком высоко ты замахнулся? — хмыкнул Волверстон, зашедший меня навестить. Судя по повязке, он был ранен в руку, но, похоже, рана была не тяжелой.

— Де Кюсси от нас не отстанет, — поморщился я. — Я тебе даже больше скажу. Потерпев поражение, в следующий раз он будет готовиться более основательно.

— Но Франция может нам не простить убийство губернатора, — возразил Волверстон.

— Поэтому никто не должен узнать, что де Кюсси убрали именно мы. Мало ли… Бунт, несчастный случай, еще что-нибудь. Нарываться мы не будем.

— Да, губернатор опасен, — согласился Дирк. — У него личный интерес в том, чтобы нас уничтожить. Как и у Мари-Анны.

— Она погибла, — огорошил нас неожиданной новостью Волверстон. — Ее тело опознали среди тех, кто нападал на нас на суше. Так что остался только губернатор.

— Прекрасно, — выдохнул я. — Теперь нам нужно подумать, как избавиться от де Кюсси. И у меня даже есть кое-какие наметки.

Мой план был довольно прост — заслать к губернатору Эстель. Оставить у себя в качестве залога бумаги о ее происхождении, которые она так ценит, и пообещать доплатить за исполнение заказа. Во время захвата ее пограбили не так уж сильно. Основные средства Эстель хранились в банках. Однако я готов был компенсировать ее потери и даже добавить от себя. Я вообще не хотел ее видеть.

Для того, чтобы составить более менее продуманный план, я пригласил Ибервиля, Джереми, Хагторпа и Волверстона. Наши намерения требовалось сохранить в тайне не только до самого последнего момента, но и после него. До остальной команды будет доведена вполне невинная информация — дескать, Эстель просто внесла выкуп, компенсировав свое предательство. А небольшие суммы в качестве вознаграждений подкрепят эту версию.

На самом же деле мы планировали куда более авантюрную и опасную игру. Губернатор Тортуги — официальное лицо, и его смерть, наверняка, будет расследоваться. Поэтому нужно сделать все так, чтобы комар носа не подточил. Я хотел воспользоваться идеей Волверстона, который с помощью своих знакомых организовал на Тортуге небольшие волнения. Единственное, эту идею необходимо было творчески развить.

Засиделись мы за планами долго. К счастью, нам хорошо была известна и сама Тортуга, и ее обитатели. Мы знали, к кому можно обратиться. А для сохранения секретности мы выстроим цепочку посредников, которые и сами не будут подозревать, на кого они работают. Ну а там, в суматохе, подобраться к губернатору будет проще. Тем более, что Эстель знает его лично и даже пользуется его расположением.

Ей даже не придется менять свою основную схему действия. Образ прекрасной дамы, попавшей в беду, замечательно подойдет. Была захвачена в плен злобным Бладом, сумела сбежать, и готова рассказать все самые страшные тайны острова Бекия. А заодно указать места, где хранятся сокровища.

Словом, с ее умением врать, навешать губернатору лапшу на уши будет не сложно. Мужчины 17 века не воспринимают женщин, как опасность, недооценивают их и считают заведомо слабее и глупее себя. А вот я, имея пример бизнес-акул века 21, знал, что женщины способны на многое. И, если честно, не был уверен, что находящиеся в моих руках документы заставят Эстель вести себя правильно.

Хотя что гадать? Нужно было, наконец, встретиться с этой женщиной лицом к лицу и выяснить отношения. Нам обоим есть что сказать друг другу. Остается надеяться, что я смогу держать себя в руках и сумею понять, можно ли договориться с Эстель. С ее умением врать — непростая задача. Я все-таки не профессиональный психолог, чтобы считывать эмоции и намерения по жестам.

Собирался с духом я долго. Часа два. Взглянуть в глаза женщине, к которой ты, мягко говоря, не равнодушен, и которая оставила тебя ради сомнительных перспектив… довольно сложно. Я не был уверен, что сумею контролировать эмоции. И что удержусь от обвинений, которые перерастут в пустой, бессмысленный скандал.

Эстель выглядела… отвратительно. Да и как еще можно выглядеть после пребывания в тюрьме? Ей позволили помыться и переодеться, но землистый цвет кожи никуда не делся, да и сама она осунулась, несмотря на то, что кормили ее вполне прилично. Я предложил ей присесть и поинтересовался, насколько сильно она хочет вернуть себе документы и отправиться во Францию.

— Ты смеешься надо мной? Я понимаю, ты хочешь мне отомстить…

— Не хочу, — прервал я Эстель. — Ни мстить тебе не хочу, ни видеть тебя. Если бы не мои ребята, которые загорелись местью, я бы просто постарался о тебе забыть.

— Но тогда я не понимаю…

— Я тоже тебя не понимаю. Скажи, почему ты так поступила? Неужели не было другого выхода? Почему ты открылась де Граффу, а не мне?

— Он сам узнал о моем прошлом, — вздохнула Эстель. — Я просто… воспользовалась ситуацией.

— Тогда вряд ли тебе покажется странным, если я тоже захочу воспользоваться ситуацией. Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделала. И, если все удастся, я верну тебе твои документы и очень хорошо заплачу. Даю слово. А мое слово, в отличие от твоего, дорогого стоит.

Эстель

Ее жизнь уже много раз делала резкий разворот. Но лишиться мечты, уже почти почувствовав ее вкус, было слишком. Эстель успокоилась, поднявшись на борт корабля, который шел во Францию. Казалось, что в составе целого каравана судов можно было чувствовать себя в относительной безопасности. Ну кто мог подумать, что пираты захватят корабль изнутри?

Для Эстель было довольно странно осознать, что она совершенно не знает Блада. Что нежный и чуткий любовник неожиданно может стать прагматичным и жестким пиратом, который способен задавить свои чувства в угоду интересам команды.

Эстель столько раз меняла имена и маски, столько врала, что уже почти не различала грани между выдуманным и реальным миром. Перейдя на сторону де Граффа, она даже не подумала о том, что кого-то предает. Ей это выгодно? Выгодно. В результате ее действий никто не пострадал? Не пострадал. Ну и в чем проблема? Однако у капитана Блада, как оказалось, был совершенно другой взгляд на происходящее. Он не прощал подобных вещей. И Эстель оказалась в тюрьме.

Пожалуй, это было одно из самых тяжелых испытаний в ее жизни. Как оказалось, Блад умел быть жестоким. И умел учиться на собственных ошибках. Питер даже не пожелал встретиться с Эстель! Ни встретиться, ни поговорить, ни попытаться объясниться. И только нападение де Кюсси спровоцировало его назначить встречу.

Эстель была поражена, когда Блад рассказал ей, как расправился с де Граффом. Похоже, он действительно не мог не отомстить. Команда его не поняла бы. И насчет ее самой у Питера были вполне определенные планы. Как Эстель ни вглядывалась, к сожалению, она не могла заметить даже тени былых чувств. Блад был собран, хладнокровен и решителен. И если бы не попытался первым делом выяснить причины ее поступков, Эстель решила бы, что он вообще не испытывает никаких эмоций. Однако в его вопросах звучала застарелая боль.

Разумеется, было глупо не воспользоваться ситуацией. Эстель приложила все усилия, чтобы вновь очаровать Блада. Вот только Питер никак не реагировал на ее авансы. Разумеется, сидение в тюрьме сказалось на ее внешности не самым лучшим образом, но Эстель по-прежнему была хороша собой. И даже по дороге к зданию, где обосновался Блад, ловила восхищенные взгляды.

Жаль, но Питер был слишком сдержан. Он умел сосредоточиться на главном и идти к цели. Казалось, что у Блада нет вообще никаких слабостей. Ром? Питер был равнодушен к спиртному, хоть и мог выпить за компанию. Дорогие вещи? Вообще не вариант. Блад ненавидел пышные костюмы и не трясся при виде золота и драгоценностей. Он коллекционировал какие-то вещи индейцев (большинство которых не стоило и гроша) и некоторые виды оружия, но даже к этому был не слишком привязан.

Большинство пиратов, знавших Блада лично, считали его аскетом. Он не таскал с собой оркестры и не устраивал театральные представления, как некоторые собратья по профессии. Не одобрял излишней жестокости и всегда держал свое слово. Изначально, на первых порах, Эстель тоже думала, что Питер аскет. Но потом поняла, что он меньше всего походит на пуританина. У Блада просто была совершенно другая система ценностей.

Вот кто бы мог подумать, что он захватит остров и попытается на нем осесть? И мало того, что сам на такое решился, так еще и команду за собой потянул. А ведь редко кому удавалось сделать из пиратов оседлых жителей. Д'Ожерон этим планомерно занимался, но не очень преуспел. А Блад рискнул. И пусть работать на земле у него будут рабы, а никак не пираты, остров вполне может стать довольно посещаемым местом. Пока Эстель сидела в тюрьме, охрана не разговаривала с ней, но разговаривала между собой. Так что была возможность узнать и о азартных играх, и о других развлечениях, предлагаемых гостям.

Эстель долго думала, зачем вообще ее держат на острове. Если бы пираты хотели ее убить — давно убили бы. И она не могла понять, чего же Блад хочет добиться своими действиями. Надо ли говорить, как обрадовалась Эстель, когда Питер захотел с ней встретиться? Но вот когда он поведал ей о своих планах… у нее по спине пробежал холодок.

Блад, ни больше, ни меньше, хотел, чтобы она избавилась от де Кюсси. Волверстон обещал организовать на Тортуге волнения, и Эстель будет несложно подобраться к губернатору поближе. В обмен на это ей готовы были вернуть документы, снабдить деньгами и отправить во Францию, если уж ей так хочется вернуться на историческую родину.

Эстель, разумеется, попыталась увильнуть от столь опасного мероприятия, но выбор у нее был небольшой. Либо убить де Кюсси, либо закончить свою жизнь на рее, как и положено за предательство. А чтобы ей вдруг не пришло в голову еще раз обмануть Блада, Волверстон и его ребята будут стоять за ее спиной.

— Волверстона слишком хорошо знают на Тортуге, — возразила Эстель.

— Ничего страшного. Мы поступим так же, как ты. Придумаем ему правдоподобную историю. Мало ли… не сошелся Волверстон характером со своим капитаном, не захотел осесть на острове, и желает наняться к кому-нибудь другому. Ну и потом. Должен же кто-то помочь тебе бежать?

— Полагаешь, де Кюсси в это поверит?

— Если сыграешь хорошо, то поверит, — отрезал Блад. — Вы же не сразу начнете действовать. Сначала Волверстон организует небольшие волнения, а затем на сцене появишься ты. Губернатор будет слишком озабочен происходящим, чтобы обращать внимание на мелочи. А уж после того, как Волверстон окончательно развернется, де Кюсси и вовсе будет ни до чего. Тебе понадобится только выбрать нужный момент.

— А что будет потом? После того, как я избавлюсь от де Кюсси?

— Волверстон доставит тебя в Пти-Гоав. Деньги и документы ты получишь в торговом доме Ван Хоомов. Следующий караван во Францию будет через несколько месяцев, но зато в Англию корабли отправляются через пару недель. От Лондона куда ближе до Парижа, чем от Тортуги.

— Хорошо, — выдохнула Эстель. — Когда отправляемся?

— Пары дней тебе хватит, чтобы привести себя в порядок? — уточнил Блад. — Ну и прекрасно. И помни, что за тобой присматривают. Не совершай глупостей. Второй раз тебе может не повезти, и пираты тебя все-таки вздернут.

Эстель сердито поджала губы. Да какой смысл бежать? И главное — как? От острова Бекии до Тортуги еще добраться нужно. А без документов, на которые она так рассчитывала, это бесполезно. Эстель не собиралась прозябать в колониях всю оставшуюся жизнь. С ее внешностью, на материке можно было добиться гораздо большего. Подтверждение происхождения, удачный брак, и Эстель вполне может пробиться к королевскому двору. Так что если между ней и ее документами стоит де Кюсси, ему же хуже.

Волверстон и его шесть самых надежных головорезов ждали ее на борту одного из пиратских кораблей. Судно зашло на Бекию пополнить припасы (и спустить часть денег на изысканные развлечения), и теперь отправлялось на Тортугу. Капитан бурно радовался, что Волверстон решил вернуться к пиратской деятельности и советовал, к кому можно наняться.

Одноглазый здоровяк начал свой спектакль еще на берегу. Они с Бладом серьезно поспорили на повышенных тонах, и теперь все окружающие были уверены, что в команде произошел небольшой раскол. Впрочем, из-за того, что Волверстона проводили чуть ли не под фанфары и обещали принять обратно, если он передумает, конфликт не зашел слишком далеко. И брожения в умах остальной команды не началось.

Блад даже не соизволил проститься с Эстель, и, что самое обидное, так и не вернул ей кольцо, которое сам подарил. Видимо, Питер окончательно вычеркнул ее из своей жизни и изо всех сил старался вообще забыть о ее существовании. Ну, это и к лучшему. Блад, конечно, был чертовски хорош собой, даже с этой новой дурацкой стрижкой, но Эстель считала, что достойна большего. Ну что за партия такая — удачливый пират и бывший бакалавр медицины? Просто смешно! Удачный брак мог дать Эстель громкий титул и большие возможности. Так что выбор даже не стоял.

Единственное, о чем сожалела Эстель — ей так и не удалось очаровать Блада настолько, чтобы он вернул ей документы безо всяких условий. А уж Волверстон и вовсе относился к ней с большим подозрением с самого начала. Эстель даже не сомневалась, что он будет следить за каждым ее шагом и не позволит ей отойти от плана.

Надо сказать, что одноглазый верзила только выглядел недалеким. На самом деле он был на редкость хитер и бесстрашен. Волверстон умел действовать в самых непредсказуемых ситуациях, имел кучу знакомых, а потому довольно легко организовал волнения. Да и то сказать — всегда и везде можно найти недовольных властью. А уж сподвигнуть их на действия — дело техники. У Волверстона все великолепно получилось. Озабоченный происходящим губернатор действительно не стал слишком уж вникать в детали рассказа Эстель. Хотя когда она поведала ему, что Блад умудрился захватить один из кораблей каравана, который он отправил во Францию, де Кюсси взбесился. Шутка ли — собственными руками набрать команду, которая помогла Бладу увести корабль!

Волнения переросли практически в бунт. Не первый, кстати. Но если в 70-х народ восставал против монополии Вест-Индской компании, то теперь причиной стали действия самого де Кюсси, который пытался сделать из Тортуги прибыльную колонию всеми возможными способами. Табачная монополия, объявленная во Франции еще в 1674 году, способствовала повышению цен на указанный продукт и разорению владельцев табачных плантаций на Тортуге и Сен-Доменге. Часть колонистов уже уехала на другие острова Вест-Индии, а некоторые занялись охотой или примкнули к флибустьерам.

Словом, причин для волнений было предостаточно. И когда полыхнуло, никто особо не удивился происходящему. Де Кюсси носился по острову, как подстреленный, пытаясь договориться и навести порядок. Однако удавалось ему это с трудом. Волверстон и его ребята провоцировали жителей Тортуги, и потому не было ничего странного в том, что однажды, пытаясь усмирить толпу, губернатор словил случайную пулю. Этого и следовало ожидать, если учесть, что на Тортуге хорошо вооружен каждый первый. И кто там будет разбираться, откуда на самом деле вылетела пуля? Переодетая Эстель с легкостью затерялась в толпе.

К счастью, Волверстон ее действительно ждал. Блад не обманул. А то Эстель все-таки побаивалась, что в наказание за предательство ее так и бросят на Тортуге. Однако сразу, как только смерть губернатора подтвердилась, Эстель под присмотром Волверстона действительно отправилась в Пти-Гоав. И свои документы она тоже получила. Вместе с приличной суммой денег.

— Уезжай отсюда, — посоветовал ей Волверстон. — Уезжай как можно быстрее и как можно дальше. Наш капитан — добрейшей души человек. Он даже такую стерву, как ты, не пожелал отправить на рею. Наши ребята могут оказаться не столь благодушны. Они ненавидят тебя не только за то, что ты нас предала, но и за то, что ты бросила капитана. Так что постарайся замаскироваться, как ты умеешь. И не светись.

Эстель кивнула, развернулась и скрылась в толпе. Волверстон проводил ее взглядом, сплюнул, и скомандовал своим ребятам возвращаться. Будь его воля — он свернул бы Эстель ее тонкую шейку. Однако приказ капитана есть приказ. Остается только надеяться, что Эстель действительно уберется на материк. И что Блад не пожалеет о своем благородстве.