Судьба — дама непредсказуемая. Совершенно. Вот жил я в своем родном мире 32 года, и ничего особенного со мной не происходило. Все как у всех. А устоявшаяся рутина взрослой жизни и не предполагала никаких кардинальных изменений. Разве что, я наконец-то решил бы жениться. А так… дом, работа, спортзал, клубы по пятницам и симпатичные девочки, которые, обычно, надолго не задерживались.

Но стоило мне попасть в чужой мир, как меня закрутил калейдоскоп событий. Они происходили так быстро, что я не соображал, как на них реагировать. Вот и сейчас, не успел я привыкнуть к своему положению лекаря-раба, как моя жизнь неожиданно сделала очередной резкий поворот.

И, главное, началось-то все с весьма обыденного явления: испанцы, которых я лечил, начали выздоравливать. Казалось бы, что в этом такого? Но данное обстоятельство немало способствовало росту моей популярности, как врача, среди жителей Бриджтауна. Возможно, они несколько переоценивали мои таланты, но, как бы то ни было, испанцы поправлялись, а раненые, которых пользовали местные лекари, постепенно переселялись из барака на кладбище.

Разумеется, горожане были не дураки, и сделали из этого факта нужные выводы. В результате у меня прибавилось работы, а у полковника увеличились доходы. Бишоп ходил довольный, как слон. А вот два практиковавших в городе врача, как вы понимаете, не особо обрадовались, когда их практика заметно сократилась.

Разумеется, никому не понравится терять клиентов и деньги. Но я и подумать не мог, на что могут пойти лекари, чтобы избавиться от конкурента. Оба спесивых павлина до сих пор делали вид, что меня не замечают, а потому я очень удивился, когда один из них, Вакер, соизволил ко мне подойти. В его неожиданно проснувшуюся дружелюбность я не верил, а потому напрягся, приготовившись к худшему.

— Я хотел бы поговорить с вами… вдали от любопытных глаз, — предложил доктор.

— Хорошо, — осторожно согласился я.

— Я хочу помочь вам! — заявил Вакер. — Ведь рабство должно быть очень неприятно для такого талантливого человека.

— Открою вам страшную тайну. Рабство для всех неприятно, — насмешливо ответил я. — Если вам действительно есть что сказать, говорите уже наконец.

— Отсюда совсем недалеко до голландской колонии Кюрасао, — намекнул Вакер. — Мир велик, и есть много стран, где такого человека, как вы, всегда тепло встретят. А вы могли бы, как свободный человек, с удовольствием и выгодой для себя всецело отдаться своей профессии.

Ничего себе предложение! Я даже как-то растерялся от подобного. Этот тип что, предлагает мне бежать с Барбадоса? Но для этого, как минимум, нужны деньги, которых у меня нет! Последнюю фразу, видимо, я невольно произнес вслух, поскольку Вакер оживился, и начал нести пургу о том, как хочет быть моим другом и как готов мне помочь. Видите ли, у него сердце кровью обливается при виде коллеги, изнывающего в рабстве и лишённого возможности применить на деле свои чудесные способности.

Ага. Столько времени не обливалось, а теперь вдруг облилось. Придумал бы что-нибудь поправдоподобнее! Понятно же, что он просто ищет возможность убрать конкурента. Весь вопрос был в том, насколько реально такое предложение. Это нужно было обдумать. Серьезно обдумать. И лучше не одному

Неожиданная беседа выбила меня из колеи. Я не раз и не два думал о побеге, но прекрасно понимал, что без посторонней помощи сделать это нереально. Разговор с Вакером пробудил во мне надежду. Опасную и отчаянную. Стоило ли рисковать ради призрачного шанса? Не знаю. Думаю, нужно посоветоваться с Джереми Питтом. Без него я никуда не побегу. Надежный друг, с которым мы столько всего пережили, наверняка не откажется разделить опасности задуманного побега. К тому же Питт был штурманом, а путешествие предстояло довольно долгое и небезопасное.

Встретиться с Джереми удалось почти в полночь. Я смотрел на своего друга и понимал, что даже тусклый свет свечи не может скрыть того, как тяжелый труд на плантации изменил парня. Это больше не был весельчак и балагур. Лицо Питта, утратив былые краски, стало безжизненным, глаза потускнели, и он казался тенью себя самого.

Но особенно меня потрясла реакция Джереми при одном только упоминании побега. Он обхватил голову и разрыдался. Пришлось вливать в него успокоительное, чтобы он пришел в себя. Мне нужен был адекватный человек, с которым можно посоветоваться и разработать план побега, хотя бы вчерне. Да хотя бы определиться для начала, что нам понадобиться, чтобы воплотить эту идею в жизнь.

Обсуждение плана бегства неожиданно затянулось. Как я не хотел бежать без Джереми, так и Питт не хотел оставлять друзей, которыми обзавелся. В конечном итоге мы решили, что стоит набрать отряд из шести-восьми человек. Хотелось бы, конечно, чтобы они все были моряками, но наши возможности и наши желания редко когда совпадают.

Я предупредил Джереми, чтобы он был осторожен, вербуя союзников, но не уверен, что парень меня услышал. Он был слишком окрылен представившейся возможностью побега. Настолько, что даже не задал вопрос, который я ждал — действительно ли Вакер хочет нам помочь?

То, что он желает избавиться от конкурента — однозначно. Но достичь этого результата можно разными способами. И организованный побег, между прочим, самый опасный и непредсказуемый из них. Проще было бы сделать вид, что помогаешь заключенным, а потом их сдать. После этого, даже если меня не запорют насмерть, мне запретят заниматься врачебной деятельностью. Не говоря уж о том, что мой лоб обзаведется клеймом «БК».

Джереми, похоже, уже находился на такой ступени отчаяния, что ему было все равно. Может быть, смерть даже казалась ему предпочтительнее постоянных мучений. А вот мне умирать не хотелось. Значит, нужно продумать план побега как можно тщательнее.

С Вакером понятно что делать — стрясти с него денег как можно больше и забыть о нем. Если он не будет знать наших планов побега, то и сдать их не сможет. Однако финансы в данном случае не решали всех проблем. Находясь в статусе каторжника, я тупо не мог купить шлюпку. Сначала я несколько растерялся, не представляя, как мне вырулить из этой ситуации, а потом вспомнил, что не врачами едиными славен Барбадос. И что есть тут свой криминальный мир, представителям которого я несколько раз помогал, штопая раны. Поскольку мой день был расписан поминутно, помогать местным преступникам приходилось по ночам, но я никогда не отказывался от подобных приглашений. Так что пришло время стребовать должок.

На мою удачу, мои пациенты оказались людьми благодарными. И теперь единственное, что требовалось — ждать в полной боевой готовности, чтобы сбежать в тот же день, когда шлюпка будет куплена. Иначе вся авантюра может накрыться медным тазом.

Подготовка к побегу оказалась делом непростым. В сарае, где раньше находились раненные английские и испанские моряки, я потихоньку прятал самое необходимое — провизию, бочонок воды, десяток бутылок вина, компас, квадрант, карту, песочные часы, лаг, фонарь и свечи. Джереми тоже не сидел, сложа руки. Была сплетена лестница, чтобы перебраться через ограждение, изучены привычки охранников и выбран оптимальный маршрут.

Собственно, мы уже готовы были бежать, однако только дело сдвинулось с мертвой точки, как началась непруха. Сволочная судьба, похоже, решила, что еще мало постебалась над нами. Полковник Бишоп, проиграв крупную сумму и находясь по этому поводу в отвратительном настроении, поехал на плантацию, поскольку там всегда есть, на ком сорвать злость.

Сомневаюсь, что Джереми действительно сказал ему что-то резкое. Питт ни за что не подставился бы так накануне побега. Но Бишопу, по всей видимости, нужен был повод. И полковник его нашел, прицепившись к какой-то мелочи. Он настолько завел самого себя, что окончательно озверел и собственноручно исполосовал Джереми кнутом. Это уже о многом говорило, поскольку подобную грязную работу плантаторы обычно поручают надсмотрщикам.

Бедного Питта оставили валяться на земле, заковав в колодки. И его окровавленная спина тут же привлекла полчища свирепых мух.

Узнав о том, что произошло с моим другом, я мог только материться. Послав куда подальше всех пациентов, я бросился к Джереми. Следовало сделать все, чтобы не дать ему умереть! Я просто не мог потерять этого человека! Единственного, кому доверял и на кого мог положиться. Блин! Как же это все не вовремя-то!

Если Бишоп решит вернуться и застанет меня за оказанием помощи Питту, мало мне не покажется. И тогда вопрос придется решать кардинально, поскольку я вовсе не намеревался позволять полковнику ни угробить Джереми, ни сорвать наш план побега. Мы собирались сдернуть на ночь глядя, чтобы уйти от возможной погони, однако теперь в планы придется вносить серьезные изменения. Без Джереми я никуда не поеду, а это значит, что нужна удобная повозка, чтобы максимально аккуратно доставить Питта до шлюпки. Впрочем, сейчас передо мной стоит куда более важная задача — не позволить своему другу умереть. Будем надеяться, что знания, полученные О'Брайеном в Тринити-колледже, мне помогут.

Добравшись до Джереми, я ужаснулся тому, в каком состоянии он находится. Бишоп исполосовал его от души. Смотреть страшно. Отогнав мух, я осторожно промыл раны, привязал пальмовый лист к шее Питта, укрыв его спину, и обмыл ему лицо холодной водой из фляжки.

— Пить, — прошептал Джереми, и я поднес фляжку к его губам.

— Какого черта? — сердито зашипел я. — Как ты мог дать Бишопу повод так сорваться?

— Сам не понял, — прохрипел Питт. — Похоже, ему просто нужно было сорвать на ком-то злость, и, по несчастной случайности, под руку попался только я. Теперь все. Никакого побега.

— С ума сошел? — возмутился я. — Мы уберемся с этого проклятого острова сегодня же! И ты будешь с нами. Я потащу тебя на себе, если понадобится!

Какой же все-таки козел, этот Бишоп! Ну нахрена так издеваться над человеком? Питту нужна была медицинская помощь, а я не мог нормально ее оказать! Как же меня бесило наше рабское положение! Единственное, чем я мог помочь Джереми — дать ему немного лауданума. Опийная настойка действовала как обезболивающее, а это давало Питту шанс выжить. Препарат небезопасный, я это прекрасно понимаю, но ничего лучшего в 17 веке придумано не было, а если оставить все, как есть, Джереми может загнуться от болевого шока.

— Какого дьявола ты здесь делаешь? — раздался разъяренный рев за моей спиной. Ну, конечно. Если уж не везет, то по полной программе. Именно сейчас Бишопу и следовало появиться.

Я быстро осмотрелся по сторонам. К счастью, в пределах видимости не было никого постороннего. На территории своей плантации Бишоп чувствовал себя уверенно, а потому ограничился только двумя неграми-охранниками. В общем-то, несложно было догадаться, чем закончится наша встреча. В лучшем случае, я займу место рядом с Джереми. Но Бишоп настолько разъярен, что вполне может приказать запороть меня до смерти.

Вот только я не собирался позволять ему это делать. До вечера не так уж далеко, шлюпка с припасами уже готова и, будем надеяться, полковника хватятся не сразу. Мало ли куда он мог отлучиться по делам. У меня есть только один шанс, и я должен его использовать.

Изобразив смирение и раскаяние, я подошел к Бишопу ближе, начал склоняться перед ним, бормоча идиотские оправдания, и нанес быстрый удар ему под дых. Полковник вытаращил глаза, скрючился, задыхаясь, а я, воспользовавшись моментом, вытащил его саблю, вдарил Бишопу по кумполу и напал на негров. Бойцы из охранников оказались так себе. Может, они прилично стреляли или кнутом размахивали, но владеть холодным оружием их явно никто не учил. Обучаться этому следовало с детства.

О'Брайен, например, прилично фехтовал. Шпагой, правда, но и сабля в его руке была грозным оружием. Неудивительно, если учесть, что ему приходилось принимать участие в морских сражениях и абордажах. Поневоле научишься драться тем, что подвернется под руку. У негров вообще шансов не было.

Адреналин схлынул быстро, и меня пробила нервная дрожь. Как вы понимаете, опыта убийства людей у меня не было. И приобретать его не слишком хотелось. Однако выбор был простой — или мы, или Бишоп. И, в принципе, спеша на помощь к Джереми, я заранее был готов к такому повороту дел. Рисковать жизнью своего друга я не собирался. И профукать свой шанс сбежать с Барбадоса — тоже.

Я снова прикрыл спину Питта пальмовым листом, освободил его от оков, снял с пояса Бишопа связку ключей, обзавелся парой пистолетов, заныкал тела полковника и негров в ближайшую низину, закидал их тростником и отправился к домику надсмотрщика. Насколько я знал, там хранилось оружие, а оно пригодится нам при побеге. Да и транспорт был нужен, чтобы аккуратно перевезти тело Джереми.

Однако не успел я сделать и пары шагов, как услышал пушечные выстрелы. Это что еще за хрень? Я обернулся, вглядываясь в побережье, и от увиденного меня буквально сковал ступор. Внизу, в бухте, там, где недавно причалил большой красивый корабль, заклубились облака белого дыма. Какого черта здесь происходит? И тут я с удивлением увидел, как английский флаг быстро соскользнул с флагштока на грот-мачте и исчез в белой облачной мгле, а на смену ему через несколько секунд на этом корабле взвился золотисто-пурпурный стяг Испании. Тогда всё сразу стало понятно.

— Пираты!

Сотрясая воздух, раздался второй залп. Его грохот вывел, наконец, меня из оцепенения. Вот он! Вот он — шанс слинять с острова быстро и незаметно! Похоже, судьбе, наконец-то, надоело меня пинать, и она повернулась ко мне лицом.

Ближайшие планы срочно пришлось корректировать, и я побежал к плантации, где работали приятели Питта, с которыми он намеревался совершить побег. Всего пара выстрелов из допотопных пистолетов (странно, но я попал), и количество надсмотрщиков уполовинилось. А с остальными каторжники справились сами. Голыми руками. Жуткое зрелище, между прочим.

Я кратко объяснил народу, что происходит, и мы все вместе направились к домику надсмотрщика. Оружие разлетелось по рукам, и первым местом, куда мы отправились его опробовать, стал дом Бишопа. Мне нужна была удобная повозка для Питта, лошади, да и неплохо было бы пограбить этого упыря-полковника. Ему эти богатства все равно уже не пригодятся.

Разумеется, мы оставили наблюдателя. Во-первых, чтобы за Питтом присмотреть и давать ему напиться время от времени, а во-вторых, чтобы следить за тем, что происходит в городе. Благо, с холма это очень удобно делать.

За Джереми мы вернулись гружеными, как волы. Я предупреждал народ, чтобы они не брали крупных вещей, но некоторые не смогли удержаться. Ну, пусть теперь прут на себе. В одну шлюпку все это точно не влезет, но нам никто не помешает захватить дополнительную.

Мы осторожно загрузили Питта на телегу, на дне которой покоился мягкий матрац, и, выслушав наблюдателя, смогли оценить обстановку в городе.

Пока фортуна была на стороне испанцев. Милиция и жители острова, способные носить оружие, пытались отбросить десант. Зверства испанской солдатни были общеизвестны, так что горожане прекрасно понимали, что их ждет в случае поражения, и упорно сражались. Однако энтузиазм и военное мастерство — это две очень разных вещи. А командир испанцев хорошо знал своё дело, чего нельзя было сказать о барбадосской милиции.

В какой-то момент мне стало даже неудобно. Это ведь я пристукнул Бишопа, который являлся командиром барбадосской милиции и должен был организовать защиту города. Возможно, под его руководством оборона была бы более эффективной. Однако все случилось так, как случилось. Используя преимущество внезапного нападения, испанец в первые же минуты обезвредил форт и показал барбадосцам, кто является хозяином положения. Его пушки вели огонь с борта корабля по открытой местности за молом, превращая людей в кровавую кашу. Я морщился, но сидевший во мне О'Брайен, как человек военный, не мог не отдать должное противнику.

К сожалению, заменивший Бишопа командующий был явно не компетентен. Он не сумел ни правильно выстроить оборону, ни сберечь людей. А испанцы тем временем не только вносили панику в нестройные ряды оборонявшихся, но и прикрывали высадку десантных групп, направлявшихся к берегу.

Я смотрел на все это безобразие и понимал, что бодяга затянется надолго. Удержать город испанцы не смогут, да и не стремятся к этому. Это был налет с целью пограбить и покуражиться. С местной связью (точнее, с почти полным ее отсутствием) у испанцев есть все шансы остаться безнаказанными, убравшись с утра куда подальше. То, что они будут грабить и пьянствовать всю ночь, я не сомневался. И у меня неожиданно появилась идея, как этим можно воспользоваться.

Идея была наглая до изумления. Настолько, что когда я поделился ей с бывшими каторжниками, большая часть заподозрила меня во внезапном умопомешательстве. Однако я был настойчив, и сумел убедить народ ни больше, ни меньше, захватить испанский корабль. Расчет был прост. Большая часть испанской команды пиратствует на острове, да и оставшаяся охрана, наверняка, уже успела отметить победу, так что вряд ли на фрегате нас ожидает серьезное сопротивление. Риск, безусловно, был, но и результат того стоил. Фрегат — это не какая-то там шлюпка. Блин, если авантюра удастся, мне придется всем, кто в ней участвовал, вешать на грудь медали «небываемое бывает».

Самым веским аргументом для захвата корабля послужила здравая мысль, что на фрегате поместится куда больше награбленного добра, чем на шлюпке. Будучи врачом, я посещал многие богатые дома Бриджтауна, и знал, где можно поживиться. Полагаю, мы заслужили компенсацию за пребывание в роли каторжников.

Разумеется, что последовать за мной захотели не все. Некоторые бывшие каторжники слишком хотели оторваться за все то время, пока находись в рабстве. Понятно, что ничем хорошим эта эпопея не закончится. Бандитов, рано или поздно выловят. Но кто я такой, чтобы воспитывать взрослых людей? У них самих голова на плечах есть. Не хотят они рисковать, захватывая испанский фрегат — флаг им в руки. Мне же лучше. Избавлюсь от наиболее неадекватного народа.

К кораблю мы подошли уже в полной темноте. Грабеж оказался делом увлекательным, и мы развернулись на все сто. Кое-кто хотел, правда, еще и женщин пощупать, но я запретил. Задерживаться было нельзя. В конце концов, шлюх можно было купить и после того, как мы освободимся. А рисковать нашими планами ради баб не стоило. Да и с выпивкой следовало подождать. Ребята, к счастью, со мной согласились. Ну, а кто не согласился… как известно, добрым словом и пистолетом можно достичь куда большего, чем просто добрым словом.

Меня, конечно, несло, но я не собирался рисковать возможностью обрести свободу ради каких-то придурков. Надо сказать, что экстремальная ситуация частенько пробуждает в людях неожиданные качества. Я сам себе удивлялся, но на различные рефлексии тупо не было времени. В конце концов, о своем моральном облике я мог подумать чуть позже, когда мы окажемся на приличном расстоянии от этого мерзкого острова.

Сам план захвата фрегата был весьма приблизительным. Да и как вообще можно планировать такие вещи? Будем надеяться, что нам повезет. Передвигаясь по захваченному городу, мы не могли не столкнуться с испанцами. Земля им пухом. Ну и, разумеется, расспросили как следует нескольких солдат. Выяснилось, что на фрегате в качестве охраны осталось не более десяти человек. Причем, судя по доносившимся звукам, они тоже праздновали. Скорее всего, были и часовые, которые несли вахту, но, на наше счастье, особой бдительностью они не отличались. И не заметили, как несколько больших лодок отошли от пристани и бесшумно пришвартовались под кормой корабля.

С кормовой галереи всё ещё свисала верёвочная лестница, по которой днём спустились испанцы, и я не замедлил ей воспользоваться. Поскольку я знал испанский язык лучше всех, то и действовать начал первым.

— Кто там? — лениво поинтересовался часовой, заметив мой силуэт. Кто, кто… дед Пихто!

— Это я, приятель, — пришлось мне откликнуться по-испански, чтобы не спугнуть идиота.

Часовой подошел ближе, и я воспользовался удобным моментом. Неожиданный удар, и испанец, не успев издать и звука, перелетел через бортик, камнем упав в воду. Не знаю, умел ли он плавать, но в тяжёлой кирасе, со шлемом на голове, у мужика просто не было шансов. Он сразу же пошёл ко дну.

— Поднимайтесь, только старайтесь не шуметь, — скомандовал я бывшим каторжникам.

Всего из плена нас сбежало двадцать человек. Джереми двигаться не мог, и остался лежать в шлюпке под охраной пары бойцов. Они же присматривали и за тремя лодками с награбленным добром. Остальные поднялись на борт в течение буквально нескольких минут. По моей команде мы ничком растянулись на корме и начали наблюдать. Большой фонарь на носу корабля освещал фигуру часового, а снизу, с пушечной палубы, доносились дикие пьяные вопли.

— Вперёд! — скомандовал я.

Хотелось бы мне сказать, что мы были неслышимы, как тени и невидимы, как ветер, но увы. Мало кого из толпы беглецов учили правильно передвигаться. Так что если бы испанцы были чуть бдительнее, нас точно засекли бы. Однако завоеватели, уверенные в собственной безопасности, вели себя на редкость беспечно, а потому убрать часовых не составило никакого труда. Ну а пленить подвыпивших испанцев — тем более.

Какие у бедолаг были потрясенные физиономии — это нужно было видеть! В принципе, испанцев можно было понять. Они-то пребывали в уверенности, что им ничего не грозит! Гарнизон Бриджтауна разгромлен и разоружён, а их собратья по оружию с наслаждением грабят город. Испанцы, наверняка, не поверили своим глазам, когда их внезапно окружили полуобнажённые люди, обросшие, как последние дикари. Собственно, именно на дикарей в этот момент мы и были похожи! Оборванные, грязные измотанные… На общем фоне только я выглядел относительно прилично, но общую картину это не меняло.

— Не дергайтесь, если хотите жить, — предупредил я.

Подвыпившие испанцы в ужасе и замешательстве таращили глаза на оружие, направленное на них в упор, и кивали головами, как китайские болванчики. Вот и хорошо. Вот и славно. Истреблять этих испанцев я не собирался, у меня на них были другие планы. Я приказал связать пленников и отправить в трюм, под надежный замок. А затем подал знак оставшимся в шлюпке ребятам, и мы аккуратно подняли на борт сначала Джереми, а затем и награбленное добро.

Питта отнесли в одну из кают, и я приступил к тщательному осмотру. Теперь мне никто не мешал оказать Джереми полноценную помощь. Будем надеяться, что работа на плантации не окончательно подорвала его здоровье, и что его молодой организм справится. Тем более, что О'Брайен был действительно неплохим врачом. Да и мои знания пошли в дело. Пусть у меня не было медицинского образования, но уж о том, что врач должен тщательно мыть руки и стерилизовать свои инструменты, я отлично знал.

Я осмотрел спину Джереми и намазал кожу вокруг ран мазью на основе множества трав. Помимо лечебного, она имела и обезболивающий эффект. Будем надеяться, что Питт выкарабкается. По-хорошему, я, как доктор, должен был остаться рядом с ним, но, к сожалению, не мог себе этого позволить. От меня зависели и другие люди, а наша авантюра с испанским фрегатом только что началась. И неизвестно, удастся ли нам удержать в руках такой приз. Надо проследить, чтобы команда не расслаблялась.

Ребят я нашел в том же помещении, где и оставил. Они заняли места испанцев, которых мы арестовали. Естественно, что увидев богато накрытый стол, ребята захотели пожрать и выпить. Вот только с этим делом стоило быть поосторожнее. Напиваться вообще нельзя, поскольку все самое сложное еще впереди, да и еда может оказаться не в радость после длительного времени диеты из соленой рыбы и маисовых лепешек.

К счастью, народ меня послушался и не стал пускаться во все тяжкие. Видимо, мой довод о том, что у нас еще будет время и возможности оторваться на все сто, нашел отклик в их мозгах. В конце концов, наша победа — всего лишь первый шаг в многоходовой авантюре, которую мы задумали. И для того, чтобы она удалась, нам необходимо было подготовиться.

По-хорошему, нужно было поднимать паруса и сваливать отсюда. Вот только единственный человек, который мог проложить курс, лежит в беспамятстве. Фрегат — это вам не шлюпка. Управлять такой махиной не просто. Такой приз мало захватить, его нужно еще и удержать. А вот с этим могут возникнуть проблемы.

Единственное решение, которое приходило мне в голову — взять в плен капитана этого корабля. И заставить его нам помочь. То, что он прибудет в первой шлюпке, чтобы первым подняться на борт — это однозначно. Но как от остальных испанцев отделаться? По самым скромным прикидкам — их около 250 человек. Многовато для 20 каторжников.

Разумным решением было переодеться в испанские шмотки, позволить капитану подняться на палубу, а остальных перестрелять. Они наверняка будут идти на расстоянии друг от друга, как это и положено по их военному регламенту. Поскольку подняться на корабль можно только поодиночке, и нет смысла толкаться у лестницы всем одновременно.

Как мы умудрились успеть — бог весть, но к утру уже все было готово. Мы привели себя в порядок, облачились в наряды испанских солдат, и часовой вовремя сообщил нам о том, что видит лодку, в которой сидит важный испанец в окружении четырех ящиков. Ну надо же, на ловца и зверь бежит! Почтенный испанец, ничего не подозревая, в превосходном настроении поднялся на палубу. И не успел даже заподозрить неладного, поскольку удар палкой по голове, умело нанесённый Хагторпом, качественно вырубил разнаряженного дона.

Поверженного испанца немедленно унесли в капитанскую каюту, а ящики с богатством подняли на палубу. Закончив погрузку сокровищ на корабль, остальные испанские солдаты тоже начали подниматься по верёвочной лестнице на палубу, где с ними разделались так же неторопливо и умело, как и с командиром корабля. Что называется, без шума и пыли.

Однако оставались еще и другие испанцы. Те, кто насладившись грабежами и насилием в Бриджтауне, садился в лодки и направлялся на корабль. Их было больше 200 человек, и перебить их по одному просто не представлялось возможным. Однако восемь лодок были неплохими мишенями для пушек, а в моей команде находился замечательный канонир — Огл.

Полагаю, в первый момент, никто просто не понял, что происходит. Ни жители Бриджтауна, ни испанцы, решившие, что попали под дружественный огонь. Канонир, кстати, вовсе не преувеличивал, когда расписывал собственные достоинства. Он действительно метко стрелял. В конечном итоге, от восьми лодок остались три, которые предпочли повернуть к берегу.

В живых осталось примерно человек шестьдесят испанцев, но глядя на то, как их хватали и связывали горожане, я не стал бы завидовать этим спасшимся. После того, что они творили на острове, их, в лучшем случае, ждала виселица. Если толпа по дороге не порвет на ленточки для бескозырок.

— Дайк, прикажи-ка поднять английский флаг, — скомандовал я.

— Зачем? — удивился стоявший рядом Хагторп.

— Этим мы дадим знак, что мы на стороне местной власти, и к нам пришлют какую-нибудь важную шишку, чтобы выяснить, что происходит. Мы оставим его в заложниках, это позволит нам без проблем пройти мимо форта. Иначе нас обстреляют.

Разумеется, до горожан дошло, что корабль был захвачен их сторонниками. И естественно, они захотели выяснить, что происходит, отправив шлюпку. Разжившись у испанцев подзорной трубой, я заинтересованно попытался разглядеть, кому достанется честь быть нашим заложником. И увидел Стида. Надо же… сам губернатор решил к нам пожаловать! Хотя, в отсутствие Бишопа, кому еще это делать?

Поднявшись по верёвочной лестнице на борт корабля, Стид узрел рядом с главным люком четыре денежных ящика и обрадовался им, как родным! Хотя, вполне возможно, часть денег именно ему и принадлежала. Не поверю, чтобы испанцы не содрали с него выкуп. Два сопровождавших губернатора офицера тоже оживились, видимо, рассчитывая на дополнительное вознаграждение.

Естественно, Стид не сразу понял, кто перед ним находится. Во-первых, он не знал рабов Бишопа в лицо (кроме меня), а во-вторых, мы привели себя в порядок и красовались в испанских доспехах. Лично я, например, позаимствовал костюм капитана — черный с серебром, благо мы с ним были примерно одного роста и комплекции. Шляпа с большим плюмажем и шпага на раззолоченной перевязи дополнили мой облик. Доберусь до цивилизации, закажу себе что-нибудь более привычное, а пока буду соответствовать местной моде.

В общем, выглядели мы все как вполне приличные люди, а не как беглые каторжники. Но видели бы вы реакцию Стида, когда до него дошло, кого же он видит! Узнав меня, губернатор моментально пришел в ярость и сменил цвет физиономии на ярко-малиновый. Стид даже попытался достать оружие. Угу. Счаз. И его, и сопровождавших губернатора офицеров быстро скрутили.

— А теперь слушайте меня внимательно, — скомандовал я. — Вплоть до того, как мы выйдем в открытое море, я буду держать Стида на борту как заложника. Его жизнь должна обеспечить порядочное поведение со стороны тех, кто остался в форте.

— Но позвольте, — вмешался один из охранявших Стида офицеров.

— Не позволю! — огрызнулся я. — Вы слышали, что я сказал. Передайте это своему начальству. Трап перед вами, так что можете выбирать: либо спуститься по нему добровольно, либо мы вас просто вышвырнем.

Невзирая на истошные вопли губернатора Стида, его офицеры сочли за лучшее исполнить мою просьбу. Правда, после того, как их слегка подтолкнули пистолетами. А я начал думать, как нам действовать дальше. Легко сказать — выйдем в открытое море. А как это сделать? Из двадцати человек, захвативших корабль, только шестеро обладали кое-какими скудными познаниями в морском деле. В том числе и Джереми, который до сих пор был без сознания.

Хагторп немало времени провёл в прошлом на кораблях. И пусть он не изучал искусства навигации, но зато имел хоть какое-то представление о том, как управлять судном. Так что под его чутким руководством мы начали готовиться к отплытию.

Процесс этот был… нелегким. Чтобы привести в движение фрегат, нужны матросы, умеющие управляться с парусами. А у нас таковых не было. О'Брайен мог командовать судном, но сам паруса не ставил и курс кораблю не прокладывал. Зато за модой следил, и стишки почитывал, долбодятел. Охрененно необходимое умение для мужика!

Времени на то, чтобы убрать якорь и поднять парус на грот-мачте, ушло порядочно, но фрегат все-таки направился к выходу в открытое море. Форт молчал. Поведение военных не вызывало нареканий. Видимо, они все-таки дорожили жизнью своего губернатора.

— Ну и что мы будем делать с этой жирной свиньей Стидом? — поинтересовался Хагторп, как только мы оказались вне досягаемости пушек форта. — Может, выбросить его за борт, и дело с концом?

Глаза губернатора вылезли из орбит.

— Повесить его на нок-рее! — поддержал бывшего офицера королевского военно-морского флота одноглазый Волверстон. И, надо сказать, что бывшие заключенные радостно согласились с этой великолепной идеей.

— На хрен мне не нужны трупы на палубе, — возразил я.

Особой ненависти я к Стиду не испытывал. Ну, во всяком случае, не больше, чем к любому другому плантатору. К тому же, я обещал его жизнь в обмен на свободный проход мимо форта, а нарушать свое слово было противно. Не то, чтобы я был весь из себя рыцарь без страха и упрека, но окончательно становиться сволочью не хотелось. Очень тонкая грань отделяет человека от мрази, и переступать ее было нежелательно, хотя бы из самоуважения. Так что я дождался, когда корабль будет проходить неподалёку от мыса в восточной части бухты, и подошёл к Стиду, уныло сидевшему на крышке главного люка.

— Тебе сильно повезло, что я склонен выполнять свои обещания, иначе ты не отделался бы купанием в теплой водичке, а уже болтался бы на рее, — сказал я сквозь зубы.

Команда одобрительным свистом поддержала мою тираду и, не дожидаясь особого распоряжения, ребята привязали к планширу широкую доску.

— Вперед, — подтолкнул я губернатора. — До мыса не больше четверти мили, и, если в пути ничего не произойдёт, ты легко туда доберёшься. Живо! Иначе я все-таки поддамся искушению и пну тебя в твою филейную часть.

Губернатор, злобно пыхтя, снял башмаки, сбросил камзол и встал на доску.

— Живее! — снова подогнал Стида я. Тот сделал три шага вперед и бултыхнулся за борт под одобрительные вопли команды.

Ну вот и все. С одним делом разделались. Теперь нужно было приниматься за пленников. Выяснить, что это за испанцы, откуда они здесь взялись и с какой радости решили напасть на Барбадос.

Из документов я выяснил, что доставшийся мне корабль, носящий название «Синко Льягас» вовсе не пиратский. А его капитан с длинным именем дон Диего де Эспиноса-и-Вальдес вообще испанский гранд. И родной брат испанского адмирала дона Мигеля де Эспиноса, очень вспыльчивого и надменного господина. Ну ни фига себе! А с чего это вдруг дон Диего попиратствовать-то решил? Войны между Испанией и Англией объявлено не было, и подобное нападение на Барбадос, наверняка, вызовет нешуточный политический скандал.

Нажился, конечно, испанец неплохо. Мы уже проверили сундуки, которые он привез с собой из города. В каждом из них было по двадцать пять тысяч песо. Выкуп, собранный с первых лиц города. И да, один из сундуков был действительно предоставлен Стидом.

Всего у нас на борту оказалось 16 испанцев. Я привлек к их допросу Волверстона (одно только присутствие одноглазого великана нагоняло ужас на допрашиваемых), и вскоре приблизительно знал, кто чем занимался на корабле. Разумеется, самым грамотным был капитан, но у меня не было никакого желания с ним сотрудничать. Я пообщался с утра с доном Диего, и понял, что это не тот человек, который поддастся шантажу. Упертый испанец был готов положить и свою жизнь, и жизнь своего сына ради интересов страны. Это, конечно, вызывает уважение, но не располагает к сотрудничеству.

Ничего не скажу, держался испанец достойно. Не паниковал, не боялся и даже пытался как-то договориться. Суровый мужик примерно 45 лет, он явно много повидал и сдаваться не собирался. Благородная проседь в черных волосах, породистый нос и холодные серые глаза, которые смотрели на меня с легким презрением. Ну, да. Мне бы тоже не понравился чувак, который захватил мою собственность и напялил на себя мои вещи. Ну, я и не золотой слиток, чтобы всем нравиться.

Поняв, что с капитаном мне ничего не светит, я начал перебирать другие варианты. Оказалось, что дон Диего успешно натаскивал своего сына Эстебана, и тот вполне мог заменить отца. В принципе, 15-летний пацан по местным меркам считался волне взрослым, так что ничего удивительного в этом не было. Осталось только уговорить мальчишку. К счастью, он ценил жизнь своего отца превыше всего. Так что когда я приказал привязать дона Диего к жерлу пушки, Эстебан тут же согласился нам помогать.

Судя по взгляду пацана, в его личном рейтинге мерзавцев я занял почетное первое место. Ну, да. Как самим безобразничать — так это всегда пожалуйста. А стоит хвост прижать — начинают оскорбляться. Впрочем, парень, нужно отдать ему должное, хоть и дрожал от страха, но пытался держать лицо. Мелкий пакостник даже попытался нас обмануть, изменив курс, но Джереми вовремя увидел, что звезды располагаются не там, где положено.

Питт уже чувствовал себя получше, и выползал на палубу подышать свежим воздухом. Вот в один из таких славных вечеров он и поймал Эстебана на попытке нас обмануть. Вовремя, надо сказать, поймал. Еще немного, и мы оказались бы в водах, которые полностью контролируют испанцы.

Впрочем, мы и сейчас оказались не в лучшем положении. То, что мы не сможем добраться до Кюрасао, было ясно, как день. Запасы воды и продовольствия были уже на исходе, а Питт ещё не мог приступить к своим штурманским обязанностям. Выход был один — добраться до острова Тортуга. Там, по крайней мере, нам не угрожала опасность захвата.

В связи со скудными запасами еды возник и еще один вопрос — что делать с испанцами. Тащить их на Тортугу, или же, посадив в лодку, дать возможность самим добираться до земли, находившейся всего лишь в десяти милях. Я голосовал за второй вариант.

— Испанцы не простят нам захват своего корабля, — возражал Хагторп. — К черту гуманность! Притащим испанцев на Тортугу, и их там сожгут заживо!

— Какая гуманность? — возмутился я. — Нам жрать нечего, а вы хотите еще и пленников нам на шею посадить. Испанцы в любом случае узнают, что мы захватили их корабль и будут нам мстить.

Блин, вот не хотел я вступать в конфликт ни с одной страной! Не хотел! Но испанцы действительно не простят захват корабля. А дон Диего достаточно влиятелен, чтобы мстить. Может, действительно избавиться от пленников? И тащить их для этого на Тортугу совершенно необязательно. Испанцы не выполнили своего обещания привести нас на Кюрасао, так почему я должен оставлять их в живых?

Мда. Вот только избавляться от испанцев будет сложно. Одно дело — убивать в горячке боя, и совсем другое — хладнокровно, безоружных людей, один из которых — 15-летний пацан. Не уверен, что у меня рука поднимется.

На хрен! Пусть лучше я об этом буду жалеть, но превращаться в безжалостного убийцу не имею никакого желания. Да и команда, когда дело дошло до исполнения приговора, присмирела. Брать грех на душу никто не хотел. В общем, мы выдали испанцам шлюпку и отправили их в свободное плавание. А два дня спустя «Синко Льягас» вошёл в окружённую скалами Кайонскую бухту.

Мы прибыли на Тортугу.