Алиса старалась не думать утром. Она всегда просыпалась с трудом, потом бродила по дому, стараясь не смотреть на компьютер. Затем следовало долгое кофепитие с сигаретой — Алиса готовилась к рабочему дню. Иногда ей казалось, что ее организм протестует против насилия над собой. «Дедуля нрав, — думала она. — Надо уходить… А то я совсем перестану писать. И читать тоже перестану. Мне везде будут мерещиться «негры». Как же читать после этого? Думаешь, читаешь Д. Г. Лоуренса — а на самом деле это не Лоуренс, а Луи Армстронг… Прав дедуля! Надо подумать над Валериным предложением. Для создания кулинарных рецептов тоже пригодится мое филологическое образование…»
— Интересно, сколько она может стоить? — прервала ее мысли Елизавета, задумчиво глядя на «Святую Деву».
— Лет на десять безбедной жизни хватило бы, — предположила Алиса. — Ты хочешь ее украсть и продать?
— Не я, — отмахнулась Елизавета. — Эти типы, которые мелькают в наших окнах…
— Типы про нее не знают пока. Они по какой-то другой причине нами интересуются.
— Узнают, — зловеще усмехнулась Елизавета. — Заглянут еще пару раз в окна и быстренько приметят…
— Глупости какие! Может быть, они все-таки дома перепутали — в это я скорее поверю!
— А если их интересует наша Сара?
От неожиданности и смелости предположения Алиса застыла, как каменное изваяние, и уставилась на Елизавету.
— Зачем им Сара? — спросила Алиса.
— Откуда я знаю? Может быть, Сара перевозит наркотики… Она их кинула и решила деньги от «белой смерти» себе в карман положить. Или они предварительно договорились с Мерзавцевым. Организовали встречу читателей с псевдописателем. Чтобы не возникало подозрений… А сами в это время постараются сбыть наркоту с рук…
— Ты что, с ума сошла? — испуганно прошептала Алиса.
— Весь мир сошел с ума, — томно ответила Елизавета. — Особенно он сошел с ума из-за наркоты… Она стоит дорого, побольше, чем твоя икона, так что вполне возможно, что Саре хотелось подработать… Твои опусы приносят ей слишком маленький доход. Или она пала жертвой чьих-то интриг. Например, у нее на глазах погибли жених и дети-близнецы. Она тронулась рассудком, поверила, что это она и есть Сара Мидленд. То есть ей это внушил нанятый Мерзавцевым психиатр… По-русски она ведь хорошо говорит, правда? И свято верит, что все книжки про Элайзу она написала. А жениха и детей убили, и вот теперь мафия думает, что она опасный свидетель. Вот и пытаются устранить ее, а заодно и тебя. Так что можно эту версию рассмотреть, если тебя не устраивает наркота…
— Не устраивает, — подтвердила Алиса. — Какая-то глупость пришла тебе в голову с этой наркотой! И вторая версия мне тоже совсем не правится. Да и при чем тут Сара? Этот тип ждал меня…
— Ну, это бабушка надвое сказала, — покачала головой Елизавета. — Он мог подумать, что вы поедете вдвоем. Может быть, он вас вообще перепутал…
— Тогда у Сары есть нечто такое, что интересует наших бандитов… Или она шпионка.
— Она не иностранка. — Елизавета торжествующе посмотрела на Алису.
— Почему?
— А сама вспомни… Как она назвала дедулю? Пастором… А в Англии, между прочим, викарии. А пасторы — у американских протестантов.
Алиса вспомнила о бандитах и представила Леху, который смотрел на Сару влюбленным взором, потом несчастного деда, который отправился показывать Саре город. Сердце ее сжалось.
«Как коварны женщины, — подумала Алиса. Эта «англичанка» умудрилась за один какой-то день покорить два мужественных русских сердца, что же она натворит, если задержится тут на неделю?»
— Ну, тогда получается полная ерунда, — сказала Алиса. — Если уж ты хочешь знать мое мнение…
Елизавета удивилась. Ее не интересовало Алисино мнение, но она тактично промолчала.
— Сара сама плетет интриги!
— Тогда она себя странно ведет. В ее взгляде иногда проскальзывает недоумение, а иногда — возмущение!
— Может быть, она и сама ничего не знает? — предположила Алиса, удивившись тому, что Елизавета тоже подметила странное выражение Сариных глаз.
— Как это — не знает? Ты хочешь сказать, что эта мошенница не соображает, что ввязалась в грязную игру?
— А если она не мошенница? И считает таковыми нас? Если она и в самом деле Сара Мидленд? И писала романы? Но наши толстяки украли у нее имя и заставили писать за нее меня!
— Я же говорю, что тебе пора писать детективы, Павлищева! — звонко захохотала Елизавета. — Такие глупости придумала — ровно на двухтомную Таню Привалову! Никакая она не англичанка!
— А если она англичанка-протестантка? — не сдавалась Алиса.
— Ага, гугенотка… Возьми том Агаты Кристи и найди хоть одного пастора!
— А патер Браун?
— Так ведь патер!
— Давай с ней поговорим, — предложила Алиса, устав от спора. — В конце концов…
— В конце концов, — прервала ее Елизавета, — она вряд ли тебе много расскажет. Если она что-то знает, она накрепко повязана с нашей «толстопузой бандой», а если сама находится в неведении, тем более не сможет тебя просветить.
— Тогда остается дедулино предложение, — мрачно заявила Алиса.
— Какое?
— Исповедь…
— Господи! — всплеснула руками Елизавета. — «Они возили бедную Кончиту в церковь, она призналась во всем», — процитировала она свое любимое произведение и засмеялась. — Когда вы с дедулей сообразите, что на дворе уже — новый век? Люди после девятнадцатого сильно изменились… Мне грустно говорить тебе об этом, но куда нам деться от реальных фактов? И почему вы решили исповедовать эту «шестерку»? Займитесь уж тогда рыбами покрупнее… Происповедуйте Мерзавцева, например. Вдруг по его щеке пробежит слеза раскаяния… — Выдав длинную тираду, Елизавета погрузилась в размышления. — Надо ей подкинуть аманта, — наконец-то нарушила затянувшееся молчание Елизавета. — Мне она показалась немного… Как бы это сказать? Нимфоманкой. Наверняка в минуту близости она будет склонна к откровенности…
— Давай тогда подкинем ей Пафнутия, — предложила Алиса.
— Нет уж! — отрезала Елизавета. — Не будем мучить бедного Пафнутия: ему вполне хватает меня… Я же не собираюсь подкидывать ей дедулю!
— Дедулю ни в коем случае нельзя, — твердо сказала Алиса. — Она запросто может оказаться брачной аферисткой… Мало ли кого пришло в голову нанять нашему начальству!
— Тогда получается, что к нам в окна пялятся Сарины бывшие мужья или, если она законченная аферистка, призраки убиенных мужей… На призраков они походят мало, так что получается, уж прости меня, Павлищева, полнейшая ерунда!
— Тогда у нее могут быть фамильные драгоценности, которые она зачем-то таскает с собой… Может быть, у нее там вообще алмаз Раджи…
— Алмаз Раджи уже сто лет как украден, — вспомнила Елизавета.
— Может быть, это она и сделала…
— А может быть, ты наконец перестанешь придумывать всякую чушь?
— Если я придумываю чушь, — обиделась Алиса, — придумывай дальше ты… Я и так устала от мыслей. Нормальные люди вообще живут без них. Вид у них, кстати, куда более здоровый и счастливый, чем у нас с тобой!
— За ними подозрительные личности не следят, — сказала Лиза. — Они могут себе это позволить… А нам все-таки надо все хорошенько обдумать. Но если ты не хочешь, пожалуйста. Я могу сама.
Прекрасно зная, до чего способна додуматься Елизавета, Алиса испугалась.
— Почему не хочу? Давай, — поспешила согласиться она.
Они замолчали, чтобы не мешать друг другу размышлять. Первой заговорила не Алиса.
— Вообще-то дедуля ведет себя неправильно, — сказала Елизавета. — Вместо того чтобы заняться пирогами, он отправился с этой английской мамзелькой осматривать достопримечательности… Как-то это ненормально для человека, облеченного саном. Если он не прекратит вести себя подобным образом, придется жаловаться в Синод… А то мы тут с тобой сидим, как овечки без пастыря, а он носится по городу, окрыленный нездоровой страстью!
— Он вовсе не окрылен, — заступилась Алиса за дедулю. — Он тоже пытается все выяснить… Так что не надо туда жаловаться.
— А потом будет поздно, — вздохнула Елизавета. — Нет, Алиска, что-то у меня плохо с мыслями сегодня! Если они и приходят в голову, все неправильные, так что надо на сегодня прекратить!
— Со мной происходит то же самое, — вздохнула Алиса. — Только у меня нет даже неправильных мыслей… В голове полная пустота.
— Иногда мне кажется, что мы с тобой вообще не способны правильно мыслить, — вздохнула Елизавета. — Потому что умные женщины уже давно бы во всей этой галиматье разобрались… Все бы по полочкам разложили, как белье в шкафах, правильно помыслили бы и нашли ответ. А мы с тобой так и будем в потемках шарить…
— До чего-нибудь дошаримся, — попыталась Алиса зарядить оптимизмом бедную подружку.
Елизавета взглянула на нее, как на неизлечимо больную, с жалостью, и буркнула:
— До удара топором по башке, например.
«Это у нее от голода, — решила Алиса. — Надо возвращать ей нормальное отношение к жизни».
— Пойду жарить яичницу, — объявила она, поднимаясь.
Елизавета останавливать Алису не стала. Она включила телевизор, пощелкала по каналам и наконец остановилась на НТВ.
— Вот! — воскликнула она. — Писательница расследует преступления! А мы с тобой чем хуже? Уж преступление, непосредственно с нами связанное, мы обязательно должны расследовать сами!
Алиса более трезво смотрела на вещи и куда охотнее свалила бы расследование на Андрея Михайловича Мельникова, но спорить с Елизаветой было бессмысленно.
* * *
Наблюдая, как белок на сковородке обретает яркость и белизну, Алиса думала о предложении Елизаветы разложить все по полочкам, как свежее белье. С бельем у нее не получилось. Получились какие-то свежевыстиранные скелеты. Сначала Алиса уложила рожу, мелькавшую в окне. Рожа получилась бомжовская. Зачем-то Алиса приодела рожу в кепарь с большим козырьком. Рожа укладываться в шкафчик не желала, отчаянно брыкалась и материлась. Но Алиса победила. Теперь рожа валялась плашмя и тихонько постанывала.
Следом Алиса, подумав с некоторым сожалением об утраченных иллюзиях, запихала загадочного светловолосого красавца. Он только кротко посмотрел на нее печальными глазами, но ничего не сказал.
Потом она усадила туда же Сару. Слушать ее возражения Алиса не стала: снимать подозрения на том основании, что Сара прикидывается иностранной подданной, Алиса посчитала несправедливым. Иностранные подданные не должны иметь преимущества перед соотечественниками, это непатриотично.
Пока она думала, яичница гневно урчала, давая понять, что сейчас она пригорит.
Алисе пришлось отвлечься, чтобы ее выключить, и, видимо, в этот момент она потеряла «связующую нить». Когда она вернулась к воображаемому шкафчику, все, кого она туда старательно помещала, разбежались!
— Нет, человеку, занятому интеллектуальным трудом, противопоказано заниматься еще и физическим, — пробормотала она.
Сейчас ей казалось, что она была близка к разгадке, и если бы не эта противная яичница…
— Если этот красавец действительно с ними связан, он непременно появится, — вдруг сказала она вслух. — А если он снова появится, я должна поступить как Мата Хари… Сначала я обязана его обольстить, а потом все выведать! Поскольку пока он вызывает подозрения… Появился в тот день, когда приехала Сара. Стоял возле гостиницы. Может быть, и гоблин — его рук дело…
Эта мысль Алисе понравилась. Она даже перестала жалеть о тех мыслях, которые успели разбежаться и попрятаться, — вряд ли они были такими же умными и нужными.
В комнату Алиса вернулась в хорошем настроении. Елизавета сидела, задумчиво уставившись на икону, и слушала «Террариум», тихонько подпевая Гребенщикову:
— Где катафалк не проползет…
Пела она плохо, но говорить ей об этом было нельзя: Елизавета по сей день пребывала в святой уверенности, что ей надо было стать рок-звездой.
Алиса поставила перед ней тарелку, и она вернулась из своих запредельностей, расставшись с «изоморфическими тенями» БГ без всякого сожаления.
— Я все придумала, — радостно объявила она. — Слушай…
— Слушаю, — кивнула Алиса, решив предоставить ей право высказаться.
— Понимаешь, этот твой парень, который подсматривал за машиной, явно связан с нашей самозванкой…
— И что, — поинтересовалась Алиса, не желая верить в худшее.
— Если этот красавчик появится еще раз, с ним надо будет поступить по-женски коварно…
— Как? — спросила Алиса, чувствуя, что ее обкрадывают.
— Обольстить его, — передернула плечиком Елизавета и кокетливо захлопала своими длинными ресницами.
Алиса уже хотела ехидно заметить, что они синхронно мыслят, но Елизавета опередила ее.
— Можно попытаться переключить на него Сару. Заодно проверить ее… Но она уже увлеклась дедулей… — тоскливо вздохнула Лиза. — Жалко. И потом, мы не сняли с нее подозрений, значит, Сара отпадает… Нюша у нас семейная матрона, тоже не получается. Остается один человек…
Сердце Алисы забилось.
— Это я, — скромно заявила Елизавета, еще раз хлопнув ресницами.
— Почему ты? — вырвалось у Алисы. — Так ведь ты тоже не подходишь! Ты замужем!
— Ну и что? — легкомысленно спросила Елизавета. — У меня муж в командировке. Классическая ситуация… За оставшиеся два дня я успею этого типа обольстить, выведать все его тайны и бросить… Конечно, это подвиг с моей стороны, я рискую семейным счастьем, но ради твоей безопасности я согласна!
— А если мне самой порисковать? — осмелилась предложить Алиса.
— Тебе? — удивилась Елизавета. — С какой стати?
— Я… — Алисина решимость быстро растаяла под изумленным взором подруги. — Я просто думаю, что тебе незачем так рисковать из-за меня, — промямлила она. — Если Пафнутий узнает, что ты ему изменила, он будет глубоко несчастен!
— Такова его участь, — развела руками Елизавета. — И потом, это ненадолго. Он немного побудет несчастным и снова станет счастливым спустя некоторое время… Се ля ви. Без потрясений жизнь становится пресной…
— Я буду тоже страдать, — горячо возразила Алиса, — зная, что все это из-за меня! А вдруг вы разойдетесь?
— Мы? Ни-ког-да, — парировала Елизавета. — Чтобы мы разошлись, надо более сильное потрясение, чем мой легкий флирт на стороне. Например, его легкий флирт.
Алиса промолчала. Спорить с Елизаветой — бестолковое занятие. Если уж она что-то придумала, все аргументы будут отметены.
— Алиска, да не переживай ты так из-за меня! Все будет нормально… Обольщать твоего преследователя буду я! Давай есть яичницу, пока она не стала холодной и противной!
* * *
Алисе кусок в горло не лез. Она с завистью смотрела, как Елизавета доедает глазунью, и думала, что ей отчего-то совсем не хочется, чтобы Елизавета жертвовала семейным счастьем ради Алисиной безопасности.
— Давай обратимся в милицию, — высказала она спасительную мысль.
Елизавета замерла, уставившись на подругу с потрясенным видом.
— Куда мы обратимся? — переспросила она.
— В милицию, — повторила Алиса. — В конце концов, туда все обращаются в таких ситуациях.
— Каких? — снова переспросила Елизавета. — Вот перескажи мне, что ты намереваешься поведать ментам, дабы заручиться их поддержкой?
— Пожалуйста, — сказала Алиса. — В мои окна ночами кто-то смотрит. На моих руках умер неизвестный гоблин. Меня хотели убить. А еще меня преследует какой-то красавчик…
— Прекрасно, — кивнула Елизавета с довольной улыбкой. — Просто прекрасно… Не забудь добавить, что ты писательница. И тебя зовут Сара Мидленд… Картина станет для них гораздо яснее. О, как они впечатлятся! — Она фыркнула и выразительно замолчала.
Алиса представила все возможные реакции ментов на ее сбивчивый рассказ и ничего ужасного в них не нашла.
— Какая? — осторожно поинтересовалась Алиса.
— Сначала они посмеются, а потом сообразят, что ты, верно, помешалась в уме, став свидетелем криминальной разборки… Что подтвердится, как только они ознакомятся с твоей профессиональной деятельностью. Короче, привет тебе, сумасшедший дом! Вряд ли они бросятся дежурить под твоими окнами и отлавливать всех красавчиков, встретившихся тебе на пути.
Подумав, Алиса с ней согласилась.
— Кстати, Нюша… — задумчиво разглядывая Алису, сказала Елизавета.
— Я не Нюша, — осторожно сказала она, опасаясь, что Елизавета начала впадать в медитативно-психостеническое состояние.
— При чем тут ты? — отмахнулась Елизавета. — Ты не вписываешься в мой план… Я думаю о Нюше. Вот кто нам сейчас нужен!
Ход мыслей Елизаветы был покрыт для Алисы мраком неведения.
— Может, посвятишь меня? — решилась Алиса на откровенный вопрос. — Я же ничего не понимаю…
— Я думаю, что Нюша идеально подходит на роль нашего главного козыря, — туманно ответила Елизавета. Впрочем, заметив, что недоумение Алисы начинает переходить в раздражение, решила объяснить поподробнее: — Я вот думаю, как наши толстяки среагируют на появление в своем офисе некой особы?
— Если ты о Нюше, то вряд ли она способна их напугать.
Договорить она не успела. Дверь хлопнула. В прихожей послышались оживленные голоса.
— Вот и дедуля с Сарой, — сказала Лиза. — Легки на помине…
Алиса уже хотела рвануться им навстречу, да так и застыла с открытым ртом, стоило им появиться на пороге.
— А вот и мои красавицы, — сказал дедуля своему спутнику. — Знакомьтесь, это Игорь…
— Да мы уже знакомы, — улыбнулся невыносимый тип, переводя взгляд серых глаз с Елизаветы на Алису. — Встречались.
— И не раз, — выдохнула Алиса.
* * *
Дед историчности момента не просек. Попросил сварганить кофе усталым путникам и преспокойно начал рассказывать о своей поездке. Игорь, стоило только ему увидеть Деву, застыл в восторге, забыв, что Алиса существует на свете. Стоял и смотрел, затаив дыхание, словно ничего прекраснее не видел. Алиса даже немного обиделась.
— Все чудесатее и чудесатее, как говаривала твоя тезка, — проворчала Елизавета на кухне. — Похоже, тут воровской сход намечается… И ведь все это — под эгидой православной церкви в лице твоего дедули! Нет, пора в Синод жаловаться!
— Чего ты привязалась к своему Синоду? — огрызнулась Алиса. — И почему ты считаешь Игоря вором?
— Не просто вором, а в законе, — ухмыльнулась Елизавета. — Не из-за великой же любви к тебе он сюда притащился?
Сердце Алисы сжалось. Сама того не ведая, подруга наступила каблучищем на больную мозоль! Солью…
— Это еще ничего не доказывает, — пробормотала Алиса. — Он мог случайно встретиться с дедулей. Просто они занимаются одним и тем же делом…
— Слу-чай-но?!
Судя по тону вопроса, Алису окончательно посчитали сумасшедшей.
— А ты не веришь в случайности? — не желала сдаваться она.
— В данном случае не верю, — фыркнула Елизавета. — Сначала он случайно торчит тут. Потом ты случайно встречаешь его возле гостиницы, в которой находится Сара. Затем он случайно разгуливает по тому залу в этнографическом музее, где выставлены дары твоего драгоценного дедули. И — случайно тот же наш простодушный дедуля волочет его сюда! Получается целая цепь случайностей, в которую трудно поверить. В одну я бы поверила, но в цепь…
— Вам помочь, девочки?
Алиса собиралась ответить достойным образом, но осеклась.
Предмет спора высился на пороге и сиял обаятельнейшей улыбкой. Сердце у Алисы было слабое, вот и начало немедленно таять. Но она собрала остатки сил, мужественно покачала головой и весьма сурово ответила:
— Сами справимся.
Он стоял, прислонившись к стене, и не сводил с нее взгляда. «Мучитель какой-то», — подумала она, пытаясь не обращать на него внимания. Елизавета явно не собиралась мириться с таким положением вещей и, укоризненно взглянув на Алису, сказала:
— Не слушайте Алису. Она у нас очень стеснительная…
Алиса от такой наглости остолбенела. Хорошо, что Елизавета не сказала: «Она у нас немного не в себе!»
— Правда? — Он удивленно приподнял брови и рассмеялся.
— А что, вам так не показалось?
Тон у Алисы был озлобленный, ей заранее захотелось выразить протест. На все. Скажут, например, какая Алиса у нас умница или красавица — и все равно получат отповедь гордой и одинокой души, которую сами ввергли в пучину отчаяния и раздражения!
— Нет, — ответил нахальный тип.
Поставив кофейник на огонь, Алиса обернулась к нему и, глядя прямо в глаза, холодно поинтересовалась:
— И каким же образом я дала вам понять, что мне чужда стеснительность?
Он молчал и ухмылялся, как Чеширский котяра. В глаза ему смотреть холодным взглядом было довольно трудно: уж больно они у него были красивые, с длинными ресницами и потаенным огнем в глубине. «Господи, за что Ты меня так наказываешь, — тоскливо подумала Алиса. — Единственный раз в жизни мне повстречался человек, почти полностью отвечающий моему идеалу, и — оказался банальным преступником! Почему Ты не сделал преступником того занудного типа Гришу, который встретился мне первым на жизненном пути и почти полностью отвратил меня от мужчин?»
Словно в насмешку Елизавета нажала кнопку «плей» на магнитофоне, и Бутусов запел: «Под колесами любви…»
Алиса не была раньше «тормозом и обломом», но теперь явно собиралась пополнить их ряды.
— Но их тоже намотало на колеса любви, — напевала Елизавета, не сводя с парочки глаз.
Собственно, Алисе было наплевать. Что-то с ней происходило, как будто иммунитет кончился и она самым кретинским образом стояла и таяла в его глазах. Он ТАК смотрел — мамочки мои!
— Что вы так смотрите? — тихо спросила Алиса.
Он пожал плечами и ответил:
— У вас кофе убегает…
Ну, это Алиса не раз замечала за мужчинами… Когда они не могут ответить, предпочитают переключить внимание на другую проблему… Поэтому она презрительно хмыкнула и взгляд от его прекрасных глаз не отвела.
— Кофе… — напомнил он.
— Я знаю. — В Алисиной душе поднялась буря, и бестактные замечания о таком пустяке, как кофе, начинали выводить ее из себя.
— Черт! — завопила Елизавета и, оттолкнув Алису от плиты, выключила газ.
Алиса обернулась. Коричневая жижа медленно расползалась по плите. Почему-то эта омерзительная лужа подействовала на нее куда сильнее, чем умирающий гоблин. Кофе вдруг приобрел сходство с засохшей кровью, в Алисиных глазах потемнело — и она рухнула прямо на руки Игорю, выдохнув при этом:
— Не-на-ви-жу…
Очнувшись, Алиса обнаружила себя на диване. Догадаться, кто ее туда отнес, особого труда не составляло.
— Господи, какой идиотизм, — простонала Алиса. — Шмякнуться в обморок при виде убежавшего кофе… На это только я способна!
В комнате она была совершенно одна, остальные, судя по приглушенным голосам, доносящимся из кухни, именно там и находились. Напротив стояла плита с Девой, так что, вернее сказать, они были вдвоем. Только Дева продолжала свою вечную молитву, а Алиса валялась на диване. Всеми брошенная. Всеми покинутая. Глупое положение, не правда ли, Алиса?
— А у меня планида такая, — ответила она самой себе. — Если уж есть на белом свете человек, которому падает на голову кирпич, это именно я…
От жалости к себе хотелось заплакать, но она мужественно сдержалась. Еще этого не хватало — заходит в комнату вся честная компания, а Алиса лежит на диване и ревет в голос! Что после этого подумает о ней Игорь?
А не все ли равно, что он подумает? В конце концов, Елизавета права, все они подозрительные… Конечно, рожа в окне принадлежала не Игорю, поскольку его лицо рожей назвать трудно. Значит, это был его сообщник. Но что может так привлекать в их с дедулей скромном бунгало целую банду злодеев и аферистов?
«Ну нет у нас с дедулей ничего! — скорбно подумала Алиса. — Только идиот задумает грабить людей, так явно неприспособленных к жизни! Разве что «Дева Несравненная», но она появилась позже, чем в окнах появились рожи и гоблины начали мертвыми валиться на мои хрупкие руки… Да и кто ж ее вынесет из дома — такую тяжелую? Надо, чтобы дома никого не было, — рассуждала Алиса. — Тогда, может быть, получится… А такого, чтобы никого не было в доме, почти не случается… Я работаю дома, а дедуля исчезает только утром и вечером. Получается, что дома всегда кто-то торчит. Есть, конечно, выход, но уж больно экстремальный. Надо убить того, кто сидит дома. А дома сижу как раз я. Значит, именно меня и придется убивать!»
Споткнувшись о последнюю мысль, Алиса притихла. Мысль ее напугала… Быть убитой Алиса не хотела. «Может быть, я бестолковая особа, но ведь вреда от этого никому, кроме меня, нет?!» — подумала она. Алиса попыталась встать, но голова еще кружилась, окружающие предметы собрались и поплыли куда-то, и она вынуждена была вернуться в исходное положение.
Закрыв глаза, Алиса немного полежала в тишине и покое, но безмятежное счастье длилось несколько секунд. Алиса схватила со столика газету, оставленную Елизаветой, и, наобум открыв ее, решила отвлечься от дурных мыслей.
Отвлечься ей не удалось.
На первой же странице была напечатана большая цветная фотография убиенной девушки. Девушка показалась Алисе просто вылитой ее копией — такие же светлые волосы, только лица не было видно.
Она не сомневалась: и лицом девушка тоже походит на Алису. Голова закружилась еще больше, остатки здравого смысла куда-то улетучились. На прощание здравый смысл попытался намекнуть, что газета эта принадлежит Елизавете, а Алисина подруга ничего не читает, кроме «Мира криминала», так что нелепо связывать воедино Елизаветины увлечения и собственную судьбу, но было уже поздно. Мысль о будущей печальной участи успела завладеть Алисиным воображением. В уголках глаз появились слезы жалости к самой себе. Закрыв газету, она пробормотала:
— Это судьба…
Словно в ответ на горестные мысли, из кухни донесся мощный бас дедули:
— О горе мне, грешному, — воспел он вдохновенно и громко. — Паче всех человек окаянен есмь…
Алиса вздрогнула.
Обычно дедуля исполнял на кухне романсы, а не покаянный канон! Конечно, он мог преисполниться раскаяния за флирт с иностранной мамзелькой, но сейчас все в голове Алисы приобретало особенный, трагический смысл.
— Даждь ми, Господи, слезы, да плачуся дел моих горько, — проникновенно пропел дедуля.
Судя по громкости и искренности исполнения, он находился на кухне один.
Голова от горя и печали кружиться перестала, Алиса поднялась и направилась в кухню. Ее немного шатало, поэтому, когда она появилась на пороге, дед вздрогнул, замолчал и уставился на Алису, как на призрак.
— А где все? — поинтересовалась она.
— Скоро придут, — успокоил ее дедуля. — Они за сахаром отправились… Алиса, что с тобой? Почему ты так нас пугаешь, девочка моя?
Алиса попыталась изобразить мужественную улыбку, но воспоминания о злоключениях, свалившихся на ее несчастную голову, заставили ее всхлипнуть. Дедуля обернулся и недоуменно посмотрел на Алису. Потом он обнял ее за плечи и пробормотал:
— Ну вот… Да что же это такое, в самом деле?
— Не обращай на меня внимания, дед, — сказала Алиса, вымучивая улыбку. — Просто напасти валятся, и я ничего не могу понять… То кто-то в твоей комнате ходит, то рожи в окно на Елизавету смотрят…
* * *
— Алиса, надо думать. Не плакать, а думать! — бодро заявил дедуля.
— Да мы с Елизаветой все думы передумали! И скифские чашки были, и бриллианты Сары…
— А Дева? Приходила? — осторожно спросил дед.
— Приходила, — призналась Алиса. — Только как ее можно вынести? Она ведь тяжелая!
— Если очень захотеть… — Дедуля задумался. — А тут, похоже, сильны желания. Одно в голове не укладывается: откуда эти бесы мелкие могли узнать, что она будет здесь?
— Может быть, кто-то из вашей экспедиции…
— Вот я и думаю. Кто-то из экспедиции… — согласился с Алисой дед. Он поставил чайник и неожиданно подмигнул внучке. — Алиса, перестань трепетать как осиновый лист. Нет на свете проблемы, которую с помощью Божией нельзя решить! Сейчас крепкого чайку выпьем, и мысль Господь пошлет, — веселым голосом пообещал он. — Переберем всю нашу гвардию… Были там неприятные личности, были — да вот только вся беда в том, что иногда преступники бывают приятными на вид…
«Еще как, — вздохнула про себя Алиса. — Вот Игорь, например…»
Мысли о коварстве некоторых личностей действуют иногда хуже размышлений о смерти. Слезы снова скопились в уголках глаз, и она почувствовала себя полнейшей идиоткой, поскольку только идиотка может долгое время хранить стойкое хладнокровие к мужскому роду, а потом воспылать страстью к отпетому мошеннику.
— Чем плакать, Алиса, лучше подумать с Божьей помощью, — опять назидательно изрек дедуля.
— Я уже думала, — повторила Алиса. — Голову сломала…
— Вот и сломала, потому что не все мысли бывают толковыми, — отпарировал дед. — Есть мысли глупые, и, кажется мне, именно эти самые мысли вам с Елизаветой в голову и хлынули мутным потоком… Давай попьем чаю, успокоимся и начнем размышлять. Согласна?
Алиса была согласна, но в дверь начали звонить.
Дедуля вздохнул и отправился открывать дверь.
«Вот и поразмышляли с Божьей помощью, — усмехнулась она про себя. — Только собрались, как они заявились. Только не мысли, а…»
Алиса с трудом удержалась от соблазна окрестить всю компанию плохими словами. Хотя именно эти слова и пришли ей на ум.
* * *
— Как вы себя чувствуете, Алиса?
В глазах Игоря было столько неподдельной тревоги, что Алиса ему почти поверила.
— Нормально, — произнесла она слабым голосом и сама удивилась.
Вот уж никогда ей не было свойственно так жеманничать!
— Вы очень напугали нас с Лизой, — серьезно сказал он и дотронулся прохладной ладонью до Алисиного лба.
«С Лизой?!»
Ох и кольнуло же Алису это самое «с Лизой»!
Она чуть снова не свалилась в обморок, на сей раз, правда, от разочарования!
— Я и сама напугалась, — усмехнулась она холодно.
— Что же с вами было?
Алиса передернула плечами и довольно невразумительно сослалась на перепад давления. С нею, мол, такое частенько случается. Слишком много времени проводит за компьютером.
— Лиза мне говорила, что вы переводите Сару, — сказал Игорь. — Правда, не понимаю, зачем, ей переводчик? Мне показалось, что она неплохо знает русский…
Алиса замерла.
Взгляд серых глаз был пристальным и внимательным.
«Пе-ре-вод-чи-ца?»
Если Елизавета обозначила Алису именно так, значит, так было нужно…
— У Сары корни русские, — ответила Алиса. — И потом, люди могут говорить на каком-то языке, а писать — нет. Такое бывает…
Он посмотрел на нее с мягкой иронией. Как на наивную дурочку, которую собираются обставить в покер.
— Ладно, оставим Сару в покое, — смилостивился он. — В конце концов, это не мое дело. Меня куда больше пугаете вы…
— Чем?
— Скажем так, вы очень хрупкое существо. Практически воздушное. Как вы умудряетесь не взлетать при каждом шаге, ума не могу приложить!
— А у меня на ногах кирпичи привязаны, — парировала Алиса. — Так что не получится из меня прекрасной Ремедиос, не надейтесь.
— Или «Девы Несравненной», — сказал он, не отводя от Алисы задумчиво-рассеянного взгляда. — Хотя… — Он усмехнулся.
— Что? — спросила Алиса.
— Да так. Думаю. Знаете, Алиса, если бы я не был так занят, я бы в вас, пожалуй, влюбился… — С этими словами он развернулся и вышел.
Алиса же осталась сидеть, и губы ее сами собой расползлись в идиотской улыбке, хотя она и пыталась внушить себе здравую мысль о том, что изреченное есть ложь.
Ее душа танцевала, как Несравненная, и Алисе не хотелось останавливать этот танец.
* * *
В гостиной царили мир и покой.
Дедулин пирог произвел на публику магическое действие: уж что-что, а пироги у дедули получались такими душистыми, красивыми и вкусными, что Алиса и в самом деле начинала верить, что печь ему их помогает Господь. Дедуля ничего без Его благословения не делал, даже пироги!
— Бьютифул, — тараторила Сара, словно почувствовав, что ее подозревают в том, что она куда лучше знает русский язык, чем английский.
Игорь молчал, маленькими глотками отпивая из бокала красное вино, и смотрел на Алису своими мерцающими глазами. Она делала вид, что не замечает его многозначительных взоров, хотя ее щеки периодически вспыхивали багрянцем.
Елизавета старательно заигрывала с Игорем, игнорируя его явный интерес к Алисе, а дедуля… дедуля пребывал в задумчивости. То есть он поддерживал светскую беседу, улыбался, иногда даже реагировал на шутки своевременным смехом, но обмануть он мог кого угодно, только не Алису!
— Вечером концерт, — объявила Елизавета. — В консерватории…
Алиса удивленно посмотрела на нее. Елизавета никогда не любила концерты, особенно в консерватории.
— И что исполняют? — поинтересовался дед.
— Малера, — брякнула Елизавета. — Обожаю Малера! — При этом она так выразительно посмотрела на каждого из присутствующих, что никто не рискнул объявить громко о своей нелюбви к этому композитору.
Елизавета некоторое время помолчала, собираясь с духом, и предложила:
— Давайте сходим.
Особенно Алису удивило то, что все это было сказано громким голосом.
— Может не оказаться билетов, — робко заметил дедуля.
— Ерунда, — парировала Елизавета. — Билеты будут. А Сару надо непременно сводить в нашу консерваторию. А то она может подумать, что мы тут только и делаем, что предаемся чревоугодию. Мы же не можем подставлять родное отечество!
— Тогда лучше сводить ее на Глинку, — задумчиво предложила Алиса. — Или на Чайковского… Почему ты хочешь предложить ее вниманию австрийского Малера?
— Потому что он СЕГОДНЯ, — пояснила Елизавета, сделав выразительное ударение на последнем слове. — Понимаешь? Сегодня играют Малера. Значит, придется его слушать.
Елизаветиному напору противостоять трудно. Если ей взбрело в голову потащить всех в консерваторию, можете не сомневаться, все пойдут как миленькие!
Дедуля, правда, нашел выход из положения быстро, он сослался на необходимость находиться именно в этот момент на службе.
Возразить ему Елизавета не могла, так как служить должен был именно дедуля.
Доводы остальных она проигнорировала. Сара, впрочем, не сопротивлялась. Равно как и Игорь. Сопротивлялась исключительно Алиса. Причем с таким упорством, что Елизавета вытащила ее в другую комнату.
— Ты что? — прошипела она, глядя на Алису с таким возмущением, что в ее груди зароились подозрения, что подруга и впрямь любит этого скучного Малера. — У нас же может не быть другого случая все выяснить!
— Какая глупость, — фыркнула Алиса. — Как же мы что-то сможем выяснить, если нас не будет дома?
— Вот ты-то как раз будешь! — объяснила она. — У меня уже план готов! Мы выходим, дедуля идет в свой драгоценный храм, мы движемся по направлению к храму искусств, и вдруг ты хватаешься за сердце и говоришь: «Ах! Мне нехорошо!» И остаешься дома…
— Бред! Тогда злоумышленник узнает, что дома кто-то есть! — парировала Алиса.
— Но ведь оповестить сообщника он не успеет! — прошипела Елизавета. — Поэтому ты преспокойно вернешься и ляжешь в кроватку, предварительно выключив везде свет. Будешь лежать и дожидаться…
— Смертного часа, — перебила ее Алиса. — С какой стати рисковать жизнью должна именно я?
— А кто же тогда? — развела руками Елизавета. — Я не могу. Я широко оповестила общественность о своей страстной любви к Малеру и обязана идти! Кстати, еще неизвестно, что лучше — слушать Малера или пытаться поймать вора…
— Я уступаю тебе свою роль, — великодушно сказала Алиса. — Послушаю Малера, помучаюсь… А ты лежи себе, поджидая удара по голове тяжелым предметом!
— Не получится, — покачала головой Елизавета. — Если мне станет плохо, все останутся. Потому что никто на этого Малера не хочет идти, — словно прочитала мысли Алисы Елизавета. — Все обрадуются, скажут: «Ну, если она плохо себя чувствует, так зачем нам туда тащиться?» Злоумышленник, конечно, расстроится…
— И хорошо, — сказала Алиса. — Вот тот, кто огорчится, что вы не идете на Малера, и получится у нас подозреваемым номер один! Зачем тогда оставлять меня в темной комнате дожидаться удара по голове?
— А если он прекрасно владеет собой? А другой, ни в чем не повинный человек, просто поклонник Малера, расстроится, что ему обломали кайф?
Елизавету не переспорить. Придется смириться и надеяться, что все Елизаветины идеи насчет сегодняшнего вечера — глупые фантазии, и Алиса спокойно и мирно проведет вечер в тишине и темноте. Никто не появится, Алиса останется жива и невредима и будет злорадствовать, слушая Елизаветины стоны по поводу бесформенной музыки, от которой у Елизаветы чуть не выпали волосы и заболели зубы.
Елизавета молчание Алисы истолковала по-своему.
— Не расстраивайся, — сказала она участливо. — Я постараюсь вернуться пораньше… Ты же должна понимать, что надо во всем разобраться.
— Может быть, это все-таки не так экстремально? — спросила Алиса. — Может быть, нам повезло, и мы имеем дело не с убийцами и ворами?
— А гоблин? — напомнила бестактная подруга.
Вот уж кого Алисе совсем не хотелось вспоминать сейчас!
— Это могло быть случайностью… — тихо заявила она.
— Думай, как тебе больше нравится, — снисходительно бросила Елизавета. — Я что-то не верю в такие случайности. Мне кажется, что этот гоблин встретился тебе не просто так…
После такой жизнеутверждающей фразы Алиса немного приуныла. А так как виноватыми в своем бедственном положении Алиса считала Деву и Сару, именно в их сторону она и бросила по неодобрительному взгляду, когда пришло время вернуться в гостиную.
Сара стояла перед зеркалом, прихорашиваясь. Одета она была в черные узкие джинсы и красный свитер.
— Как ты потрясающе выглядишь! — проворковала Елизавета. — Знаешь, только украшений не хватает… Сюда бы очень подошли драгоценности.
Сара только головой покачала.
— Я не люблю драгоценности, — сказала она. — Да и нет их у меня… Моя бабушка говорила, что женщина в золоте и бриллиантах похожа на рождественскую елку… Единственная вещь, которую я очень ценю и берегу, — это часы-браслет… — И она протянула свою изящную ручку.
Увидев браслет, Алиса обомлела.
…Сара носила на руке часы работы Фаберже!..
* * *
Вздох, который вырвался у Алисы, Сара расценила как восхищенный. Хотя на самом деле это был вздох облегчения. Все встало на свои места. Никому Дева не нужна, все дело в Сариных часах! Стоят они ненамного меньше, чем Дева, а «танцующая» появилась в доме позднее Сары.
Алису так и подмывало показать Елизавете язык — мало того что ей придется слушать своего дорогого Малера, так еще и риск выпадает именно ей!
— О, я знаю, они ценятся, — тихо сказала Сара, томным взором глядя на дедулю. — Такие вот вещицы… Это досталось мне от моей бабушки… А ей тоже от кого-то досталось. Кажется, их подарил прадеду сам государь… Мой прадед был лейб-медиком… Я правильно сказала?
— Правильно, — кивнул дедуля.
Откуда он знал, кем был прадед этой мамзели?
— Сейчас попробую сказать еще правильнее… — Сара очаровательно наморщила лобик и задумалась. — Его императорского величества, — наконец разродилась она полноценной фразой. — Вот кем был мой дорогой прадедушка.
Нечестивица продолжала обольщать дедулю. Слава богу, он уже готовился к службе, и суета мира в лице Сары его не занимала.
Он ответил ей улыбкой и, попрощавшись, исчез в темноте.
Остальные вышли из дому чуть позже. Елизавета занимала Игоря — и, надо отметить, этот тип ничуть не протестовал! Напротив, он смеялся ее плоским остротам, изящно склоняя голову.
Алису захлестнула ревность, и бороться с ней она не собиралась. Она должна вырвать из сердца зарождающееся чувство, а для этого — убедиться, сколь мерзок тот, кого она избрала своей Судьбой!
Со странным удовольствием Алиса отметила, что Игорь очень длинный, к тому же она ненавидит блондинов — белесых альбиносов с красными глазами… Стоп. Глаза-то у него не красные, а очень даже красивые… Да ничего красивого, так, дымчатые, как очки!
Словно почувствовав Алисин пристальный взгляд, Игорь обернулся.
Ее миг настал.
Качнувшись, она остановилась.
— Что с тобой? — почти правдоподобно вскрикнула Елизавета. — Тебе плохо?
— Да так… Немного пошатывает, — слабеющим голосом ответила Алиса и вполне натурально качнулась.
— Боже, какая ты бледная, — встревоженно подлетела к ней Елизавета. — Тебе надо полежать. Давайте никуда не пойдем?
Оба подозреваемых на Елизаветино предложение откликнулись с одинаковым энтузиазмом.
— Да, конечно, — вежливо сказала Сара.
— Разумеется, мы можем остаться, — явно обрадовался Игорь.
— Нет, — успокоила их Алиса. — Я останусь, а вы идите. Не могу же я лишить вас такого удовольствия…
Судя по их помрачневшим лицам, они вряд ли относили Малера к «удовольствиям». Даже зачинщица похода, судя по ее дрогнувшим в нерешительности губам, была склонна остаться.
— Может быть, и правда? — робко предложила она. Но Алиса была непреклонна.
* * *
— Игра началась, — объявила она гордо, входя в дом. И хихикнула.
Сейчас весь план представился ей чистейшей глупостью.
— Но мы будем играть по правилам, — погрозила Алиса пальчиком собственному отражению.
Для храбрости она выпила немного дедулиного кагора и устроилась в кресле, наблюдая, как дом погружается в сумерки. По Алисиным расчетам, он должен был погружаться в сумерки медленно, плавно и красиво. Но дом погрузился в темноту быстро, как «Титаник» на дно, и Алисина рука машинально потянулась к выключателю.
Ну нет. Бутылка с кагором стояла прямо перед ней, и, чтобы ее видеть, свет был не нужен. Мы же играем, Алиса? К тому же сидеть в темноте не так-то плохо… Сидишь, думаешь, предаешься печали, ревности и иным сладким чувствам… Они сейчас уже в Большом зале, залитом огнями, с органом посередине, и сцена заполнилась оркестрантами, одетыми в черные фраки, как на балу. Вокруг пахнет французскими духами, и Елизавета нахально кокетничает с Игорем.
— Ко-кет-ни-чает, — пробормотала Алиса, сжав в руке бокал с вином. — Так грустно, что хочется курить…
Курить ей действительно хотелось, но в комнате огонек сигареты был бы заметен.
Подумав, она нашла выход из тупиковой ситуации. Если Алиса спрячется в ванной, никто не увидит огонька сигареты. Поддавшись спокойной атмосфере, Алиса забыла про собственные опасения. Кому это нужно, лезть в дом, когда рядом столько особняков?
Алиса поплелась в ванную, задевая на ходу предметы, поскольку у нее и днем со зрением было не все в порядке, а ночью, в темноте, она серьезно побаивалась погрузиться в черную дыру.
Стоило Алисе покинуть пост, как в комнате что-то грохнуло.
«Кажется, меня шарахнут по башке раньше, чем я выкурю свою последнюю сигарету, — печально подумала она. — Вот звери!»
Она перекрестилась и шагнула обратно в комнату.
В нос ударил мерзкий, резкий запах, в голове помутилось, Алиса попыталась удержаться на ногах, но не смогла. Рухнула как подкошенная, и последняя мысль, посетившая ее бедную головушку, была глупой, как и вся Алисина жизнь: «Курить все-таки вредно».