Грагот
Пригласил меня как-то в гости старый друг. Давно не виделись. А живет он в старом районе. Улочки-переулочки, которые переименовывались неоднократно. Да и новых домов понастроили. Таких много теперь: от земли до крыши стекло тонированное. Ни номера тебе, ни вывески…
Короче — заблудился я. Спросить бы кого. Гляжу — дама идет. Дубленка до пят. «Простите, — говорю, — уважаемая госпожа, как пройти…» Дама фыркает: «Быстро же все вы забыли про советские времена. А вроде бы — пожилой. А наше гордое слово — „товарищ“?» Фыркнула и дальше поплыла. Вот незадача…
Вдруг из-за угла мужик выворачивается. В серой форме. Милиционер — не милиционер. Но с дубинкой. «Дорогой товарищ, — говорю, — как…» «Какой я тебе товарищ? — рявкает, — Демократия, дед, давно уж, блин…» Ну и дальше уж в непарламентских… И ушел. Дорогу не показал.
А тут иномарка длинная около меня тормознула. Вываливаются из нее парнишки. Крепкие такие, квадратные. Как в «Бригаде». «Граждане, — кричу, — Как пройти…». Парни заржали: «Ты, че, мужик, типа не прокурор, в натуре?» Но дорогу показали. Чисто конкретно…
Вернулся я после гостевания домой и задумался. Как же теперь к людям обращаться. Чтобы по шее, случаем, не схлопотать и людей не обижать?
И придумал: (ГРА)жданин — (ГО)сподин — (Т)оварищ — ГРАГОТ!
Правда, для дам это как-то не очень изящно: ГРАГОТКА… Нет! ТОГОГРА!
Назавтра решил опробовать.
Вышел на улицу. Идет мужчина. Вроде бы нейтральной наружности. Улыбается. «Уважаемый грагот, — говорю, — простите…» А тот вежливо так продолжает улыбаться еще шире. Ну, думаю, угодил. А он говорит: «Русски не понимай! Холланд, Нидерланд». Улыбнулся еще раз и пошел дальше.
Иностранец, значит…
На дамах я свое изобретение опробовать не рискнул. Всех их теперь называю «милая барышня». Все они улыбаются и не обижаются. Независимо от возраста. Тем более, что у женщин возраста нет…
А вот как к мужикам-то обращаться? «Браток», что ли?
Вот какая со мной история приключилась.
Хотите верьте, хотите — нет…
Очевидцы слышали, что
…Парис, встретив трех богинь, прекраснейшей из которых он должен был отдать яблоко, сказал: «Не делайте из еды культа», — и съел яблоко сам…
…Завистники Архимеда подкупили его раба, и тот наполнил ванну для омовений крутым кипятком. Рассеянный, как все ученые, Архимед в эту ванну и плюхнулся. Выскочив из нее ошпаренный, он действительно побежал нагишом по улицам Сиракуз. При этом он выкрикивал слова, прямой перевод которых с древнегреческого не может быть опубликован. Любопытно, однако, что слова «эврика» среди них не было…
…Юлий Цезарь говорил не «разделяй», а «раздевай и властвуй»…
…Великий Инквизитор в минуты грусти любил напевать: «Мой костер в тумане светит», — а в моменты душевного подъема: «Взвейтесь кострами, синие ночи!»…
…Великий художник Гойя, стоя у мольберта, часто мурлыкал: «У самовара я и моя маха»…
…Шагая, одноногий пират Джон Сильвер всегда приговаривал: «Левой, левой, левой!» Правой у него не было: в сражении ее оторвало ядром…
…Карл Маркс ворчал: «Крот истории роет медленно. Надо переходить к использованию динамита!»…
…Батька Махно заявлял: «Государство это яд!»…
…Муму чудом спаслась и написала «Мумуары»…
…Иван Грозный любил показывать свою ученость, а также пошутить. Неугодных бояр он приговаривал к вертикали власти, и смышленые опричники шустро сажали их на кол.
…Когда стенографистка принесла товарищу Сталину расшифровку его речи, вождь народов сказал: «Ви допустили ошибку — я говорил: „Кары решают все“, а ви напечатали: „Кадры решают все“. Впрочем, пусть так и останется — „кадры“…» Стенографистку потом реабилитировали… Посмертно…
…Вообще-то говоря, слова «Кадры решают все» принадлежат братьям Люмьер — изобретателям кино…
…В эпоху всеобщего трудового энтузиазма, перевыполнения норм и принятия повышенных обязательств директор одного крематория на чьих-то поминках сказал: «Если все будут так гореть на работе, то крематорий не только выполнит, но и перевыполнит план…».
…После отсидки и реабилитации его назначили директором Дворца бракосочетаний…