Аллея тёмная густая, Вдруг белый ствол мелькает в ней — Кора с платана облетает, Как с древа памяти моей. Бесшумно под ноги ложится Подобно прошлому она, И живы там события, лица, Слова, улыбки, имена. Недаром время превращает Всё, что доверило годам, И неизменно возвращает Побегам новым и корням. Чтоб ничего не пропадало, И копится за слоем слой, Чтоб никогда не увядала Аллея памяти живой.

Снимки в бархате альбома… Хоть себя бы тут узнать! В год войны рождённый… дома… Голый… в сеточке кровать… На коне, а вот в матроске, Бескозырка, якоря, На костюмчике полоски, Ворот — синие моря… Строй солдат… отец в пилотке, И ни ромбов нет, ни шпал… Как без листьев в день короткий Лес осенний — весь опал… Мать стоит. На ней ушанка, Ватник, вытертый до швов, И хибарка полустанка Средь заброшенных снегов. Жизнь, которой я не знаю, Но приходит со страниц, Чёрно-бело зазывая В толчею застывших лиц. В суете эвакуаций И разбомбленных дорог Как сумел он к нам добраться, Бархат платья, как сберёг?! На перронах не растоптан, Не украден со стола, На растопку не разодран Ради капельки тепла… Голос ФЭДа или Лейки, Глубина ушедших душ… К нам, как путь узкоколейки, Сквозь любую топь и глушь. Сколько лиц я в нём не знаю, Как же жил я, не спросив, Кто такой и кто такая Смотрят прямо в объектив?! И никто не даст ответа! Больше некого спросить! Что теперь бумага эта Будет в памяти носить? Жизнь, кого ты пощадила? Лики есть, а нет имён. Будто братская могила Старый в бархате альбом…

Век равнодушен был и лжив, А мы ему верны. Отец гордился, что он жив, Протопав две войны. Других давно на свете нет, В том нет его вины. И вот, гордился он, что жив, Протопав две войны. Не генерал — простой солдат. Своей судьбе назло, Конечно, был тому он рад, Что в жизни повезло. Не выставлял своих наград Он дома за стекло, Ран не считал, а был он рад, Что в жизни повезло. И кто его бы ни просил, Войну не вспоминал, Он память всех в себе носил И жил, хоть воевал. Он громких слов не говорил, И слёз не проливал, А изо всех крепился сил, Чтоб жить, хоть воевал.

Тучи столетья всё ниже над нами, Душат вулканы, топят цунами, Зимы по стуже рыдают взахлёб, И репетируют ливни потоп. Телу земли не дают передышки, Душу терзают: ни дна, ни покрышки! И опаляют дыханием тьмы Старые беды новой чумы. Как ты наивна, планета седая, Ждёшь на ромашке столетий гадая: Выжечь — не выжечь, топить — не топить, Выжить — не выжить… убить — не убить?!

Невозвратимо день проскочит — Ложится на судьбы весы, Приходит ночь и снова точит Тупое лезвие косы. Она подобна полустанку, И на её запасный путь Луна готова спозаранку, Не дослужив свой срок, свернуть. Тогда бездонные секреты Выходят из забвенья лет, В прозрачном сумраке планеты Открыто зажигают свет. Сердечных снов неразбериха Объемлет мирозданья вид — И мимо буднично и тихо, Как спутник, истина летит.