Они ехали до темноты. Потом нашли поляну, где и решили заночевать. Линн не избежала очередной вечерней порции нравоучений по поводу того, как надо держаться в обществе и вести себя благородной даме, но слушала вполуха. От усталости у нее закрывались глаза. Лорисса быстро это поняла и, как ни странно, отстала от нее. Все-таки колдунья признавала, что Линн постаралась на славу.

Они потеряли уже почти день. Лорисса смотрела на спящую Линн и думала, как бы им наверстать упущенное время, ведь их удача напрямую зависела от скорости передвижения. Надо обрушиться на голову Кеннету внезапно и как можно скорее. Их, скорее всего, уже потеряли и ищут, утроив усилия. Пока никому не пришло в голову, что они исчезли не просто так, им нужно добраться до Аридана.

Лорисса поймала себя на мысли, что ей нравится вот так сидеть и ковыряться палкой в остывающих углях. Как ни странно, особенный вкус жизни начинаешь ощущать именно тогда, когда жизнь может оборваться.

Она просидела в одной позе почти до рассвета, размышляя. Так ничего и не придумав, колдунья легла спать.

Утром Линн, не будя Лориссу, тихо развела костер и села около него. Колдунья на этот раз спала менее чутко, и когда она проснулась, солнце уже стояло высоко.

— Почему ты меня не разбудила?

— А надо было? — удивилась Линн. — Вы так сладко спали, что я решила вас не будить.

— Линн!

— Ой!

— Мы теперь вряд ли доберемся до места. Ох… связалась я с тобой.

— Хорошее начало хорошего дня… — пробормотала Линн.

Лорисса наскоро позавтракала, и они поехали дальше. Колдунья посчитала, что к вечеру они доберутся до деревни наверняка.

Но ее ожиданиям не суждено было сбыться…

На одной из заброшенных дорог лошадь Линн напоролась на «воронью лапку». Пока ее вытаскивали из копыта, Лорисса помянула всех богов и демонов, неуклюжих лошадей и сволочей, которые рассыпают эти приспособления по дорогам. Больше Линн ни одной «вороньей лапки» не увидела. Как на дорогу попала эта — осталось неизвестным.

Линн пришлось спешиться, и их скорость еще сильнее уменьшилась. Бедное животное придется бросить в деревне. Хорошо хоть седельные сумки можно было пока оставить на месте.

Путешественницам повезло, что они никого не встретили. Поскольку вид хорошо одетой девушки, идущей пешком, при том, что рядом девушка в платье попроще важно восседает на лошади, может насторожить кого угодно.

Вскоре Лориссе надоело ехать верхом. Она уже успокоилась и перестала строить иллюзии насчет того, что они достигнут деревни побыстрее. Припасов пока хватало. Разбойник снабдил их очень хорошо. Что с ним стало, Лорисса не задумывалась. Какая ей разница? Если подобный дурак не может различить чужих и своих — это его личные трудности, а уж никак не ее и Линн. Главное, что погони за ними не было. Это она чувствовала лучше некуда.

Лорисса была удивлена. Линн показывала себя с новой стороны. Ее робость просыпалась гораздо реже, девушке стало проще называть колдунью на ты и разговаривать повелительным тоном. Правда, осанка ее не особенно улучшилась. Но что-то в ней менялось, и эти перемены Лориссе нравились.

«Похоже, девочка ко мне привязалась…» — подумала колдунья. Она все еще злилась на Линн из-за того, что та не разбудила ее. Но ведь сделано это было из благих намерений. Да и что бы Лорисса делала без этой сообразительной девчонки?

До пресловутой деревни они добрались только к вечеру этого дня. Хромая лошадь плелась еле-еле. Путешественницам постоянно приходилось подгонять несчастную животину.

Деревня стояла неподалеку от основного тракта, потому жителей в ней было много, и путники туда заезжали довольно часто. Лорисса посмотрела на карту и поняла, какой же они сделали крюк. Но выбора не было. Они не могли позволить себе сокращать путь, двигаясь открыто. Даже в полях, на окольных дорогах, они не сумели начать играть так, чтобы никому не пришло в голову, что они не те, за кого себя выдают.

Их встретила суета базарного дня. В деревню съехались торговцы из селений неподалеку. Здесь Лорисса рассчитывала купить новую лошадь и приодеть Линн, а уж потом двигаться дальше. При въезде в деревню, который не был даже обозначен каким-нибудь заграждением, Лорисса заметно волновалась. Что если Линн выдаст себя именно здесь? Пересуды пойдут далеко, всех свидетелей потом не отловишь и рты им не заткнешь. Заезжать в деревню, особенно в базарный день, было делом очень опасным. Но приобрести лошадь было необходимо. Незадолго до деревни Лорисса спешилась и пошла рядом с Линн, ведя свою кобылу под уздцы и наставляя Линн, как себя держать. Как только начались заборы домов на околице, Линн преобразилась. По крайней мере, она сделала все возможное, чтобы преобразиться, — выпрямила спину, пошла ровным, полным нескрываемого достоинства благородной дамы, невесть как забредшей в эти края, шагом. Лорисса следовала за ней, озираясь по сторонам и примечая, уж не смотрит ли кто-то на них с большим интересом, чем следовало бы.

Они проехали до самой центральной площади, постоянно проталкиваясь между снующим рядовым людом и привлекая внимание.

Гостиница была только одна и выходила она как раз на ту площадь, на которой и была развернута основная торговля. Однако такие рынки никогда не стоило посещать после полудня — хороший товар раскупали те, кто не поленился проснуться пораньше и прийти туда к началу торговли. Базар тянулся по одной из улиц, лучами расходившихся от площади.

— Эй, добрый человек! — кликнула Лорисса пробегавшего мимо мужичонку. — Завтра торговать еще будут?

— Будут, будут! — заверил он, — Почитай, только сегодня ярмарка открылась. Еще неделю торговать будут.

Конечно! Лорисса и забыла, что базары открываются в преддверии летнего солнцестояния.

— А благородная госпожа проездом будут? Или специально к нам приехали? — Лориссу отвлек голос мужичонки, про которого она и думать забыла.

— А ты сам у нее и спроси, — усмехнулась Лорисса.

— Ой нет… — боязливо оглянулся ее собеседник. — Уж больно вид у них грозный. А ну как деревенскому старосте пожалуется, что почтения к ней тут не выказывают. А мне потом расхлебывай!

— Это да. Она такая, — еще пуще заулыбалась Лорисса, наслаждаясь этой игрой и глядя, как Линн делается мрачнее тучи. — Что же вы, госпожа, ничего не скажете перепуганному селянину?

— Шел бы этот селянин своей дорогой, — сквозь зубы процедила Линн, злясь на подставившую ее колдунью и тем самым только подтверждая догадку мужичонки о своей грозности. — А… ты, Лорисса… не болтай с прохожими без надобности.

— Как же ж это без надобности-то? Я очень даже с надобностью! И еще как с надобностью… — Колдунья развлекалась.

Мужичонка под шумок скрылся, а Линн стала проталкиваться к гостинице. Оказалось, что мест там не так уж и много. Хозяин предложил поселить Линн в хорошей комнате, а Лориссу отправить спать с прислугой. Но та так пнула Линн под стойкой, что у нее пропали все мстительные мысли относительно колдуньи. А то девушка уже подумывала проучить хозяйку и отправить ее спать туда, где ей положено по всем канонам. Пинок быстро сбил с Линн спесь и злость, и она поняла, что если Лорисса не будет устроена так, чтобы ей было удобно и комфортно во всех отношениях, — Линн не жить.

В итоге их поселили вместе в той самой комнате. Кровать там была всего одна, и для «служанки» притащили голый тюфяк, который бросили на пол. Девушка ни на секунду не сомневалась в том, кто будет на нем спать. Ей стоило долгих трудов уговорить Лориссу сходить за ее плащом, оставленным в седельных сумках, потому что «благородной даме» этого делать не пристало. Лориссе пришлось смириться с неизбежным. В это время Линн спустилась вниз поговорить с хозяином о продаже хромой лошади. Лошадь была хорошей, а копыто могло зажить довольно быстро, поэтому Лорисса назвала цену, и так изрядно заниженную, за пределы которой опускаться не стоило. Торговаться Линн умела на славу и лошадь продала неплохо. Заодно и выяснила, где можно купить новую.

К тому времени, когда она собралась подниматься наверх, ее внимание привлекло на редкость необычное действо, разыгрывающееся под лестницей.

Там была Лорисса, зажатая в угол и выглядевшая как бешеная кошка. К ней, явно с намерением, ластился изрядно подвыпивший конюх, не иначе как увязавшийся за колдуньей, когда та ходила за плащом. Девушка представила себе, каких усилий стоило Лориссе не применить магию. В этом случае их маскировке пришел бы конец. Поэтому колдунья еще держалась, осознавая всю невозможность избавиться от навязчивого ухажера простым и понятным ей способом. Сначала она даже пыталась притворяться польщенной и глупо хихикать при малейшей попытке кавалера ухватить ее за выступающие части тела. Но теперь в ее глазах читалась только холодная ярость. Еще немного, и она сорвется, подумала Линн. Но пока можно подождать и посмотреть. Вдруг все закончится хорошо? И Линн не придется вмешиваться… Она, конечно, могла бы сделать это, но чувство мести тут же одолело ее со всей силой и вынудило остаться вне поля зрения хозяйки, уже готовившейся отбиваться не в шутку.

— Ну что ты, красавица, ломаешься? — елейно мямлил конюх. — Ну что ты? Давай помогу плащик до комнатки отнести… или сама относи, а потом спускайся.

— Прочь, отребье, — холодно и властно процедила колдунья. Потом опомнилась и добавила гнусный смешок, который должен был олицетворять игривый отказ, но прозвучал, как похоронный колокол.

— Да ладно тебе… — в который раз прохныкал кавалер. — Смотри, какой вечерок славный… пойдем хоть погуляем…

— Иди… гуляй… сам с собой… — Глаза Лориссы сверкнули так, словно она собиралась испепелить конюха.

— Что ж ты, девочка, не нравлюсь я тебе, что ли? — Конюх обиженно выпятил губу. — Али графа-землевладельца тебе подавай? Так графья далеко, а я вот он. Да и у меня во владениях землица есть. Ажно огород целый. Пойдем покажу!

С этими словами он потянулся к колдунье и попытался ухватить ее за руку. Она быстро вывернулась и освободившейся рукой со всей силы двинула тому промеж глаз.

На конюха это возымело прямо противоположный эффект — с воплем: «Огонь-девка!» он предпринял новую атаку. Лорисса точно не сдержалась бы и убила нахала на месте, но Линн вовремя решила вмешаться. Собрав всю свою храбрость, она чеканным шагом подошла к ним. Лорисса одарила ее злобным взглядом, уже, видимо, предвкушая, что именно она сделает с безалаберной служанкой, которая не оказалась в нужном месте в нужное время. Мужик же, изумленный исключительно зверским выражением лица колдуньи, обернулся и увидел перед собой не менее зверскую физиономию Линн. Если девицы в простом платье он мог не бояться, то девица в дорогом костюме, с волосами цвета пламени и глазами цвета льда, сверкающими, что у той фурии, произвела на конюха неизгладимое впечатление. А уж когда она заговорила тихим голосом… не заорала на него, как это обычно делал хозяин гостиницы… а именно заговорила:

— Ты, мразь, чего удумал, а? Давно бит не бывал? Так я это тебе сейчас устрою, не изволь сомневаться. Вот только дойду до хозяина сей дыры и скажу ему, что ты тут творишь. Живого места он на тебе не оставит, а я еще добавлю, дабы впредь неповадно было к служанке моей приставать. Понял, скотина?!

— Что вы, миледи, — заскулил несчастный конюх, напуганный одним видом благородной госпожи во гневе. — Понял, понял! Ухожу уже, простите меня, не говорите ничего хозяину, убьет ведь, и в мыслях… не хотел, клянусь, не думал даже. Хотел плащик помочь донести, и все тут… а она…

— Ты с кем разговариваешь?

— Ох, простите, госпожа, простите… — С этими словами конюх бочком-бочком протиснулся мимо Линн и, пятясь и поминутно кланяясь, поспешил убраться восвояси. Скорее всего, он еще долго трясся где-то в дальнем углу, размышляя, не пошла ли грозная госпожа жаловаться на него, непутевого.

Когда он скрылся из вида, Лорисса без предисловий сунула в руки Линн многострадальный плащ и, процедив сквозь зубы что-то вроде «убила бы!», удалилась в их комнату.

— Ох, Мартин, мой славный Мартин, где же ты? — причитала она по пути, поправляя прическу и содрогаясь от пережитого потрясения.

Такое с ней было впервые. Она не могла ничего поделать, ведь пристукнуть наглеца магией было нельзя.

Линн еще немного постояла с плащом в руках, думая о том, что она легко отделалась. Ей повезло, что злиться у колдуньи сил уже не было. Девушка благоразумно накинула плащ на плечи и вышла на улицу, поскольку подниматься в логово дракона… то есть в комнату Лориссы, она бы не решилась. Самое обидное, что деньги остались там, а ей очень хотелось поужинать, но с этим пришлось подождать. К тому же благородной госпоже не пристало самой заказывать себе ужин. Если даже Лорисса нашла в себе силы сдержаться и не выдать себя, то ей и подавно придется взять себя в руки.

Когда Линн решилась вернуться, Лорисса уже спала. Видимо, пережитый день слишком утомил колдунью. Или перспектива выспаться в нормальной постели, а не на голой земле оказалась заманчивее ожидания нерадивой служанки, которая вовремя не пришла на помощь своей госпоже. Линн зажгла свечу и с удивлением обнаружила, что на столике у окна выставлена тарелка, полная всякой снеди, а также бутыли с вином и водой. Не раздумывая слишком долго, оголодавшая девушка смела половину того, что было, потому что съесть все не представлялось возможным даже после недельного голодания. Она улеглась на свой тюфяк и постаралась не думать о том, что их ждет завтра. Она не сомневалась, что следующий день не несет ничего хорошего ни для нее, ни для ее хозяйки.

Утром они проснулись довольно рано. Лорисса уже почти забыла вчерашний эпизод с конюхом и только довольно улыбалась, обдумывая план мести. Спустить ему это с рук она не могла. Ее также сильно подмывало накрутить хвост Линн, но колдунья понимала, что впереди тяжелый день, и лишний раз пугать девчонку не стоит. Иначе с расстройства та забудет обо всем, что ей говорила Лорисса, и не сможет правильно сыграть благородную богачку на ярмарке. Месть оставалась единственным способом сбросить напряжение прошедших дней. На гостиничной кухне уже суетились поварята, готовя завтрак. Лорисса быстро выяснила, кто именно должен нести еду на конюшню, и отвлекла этого человека тем, что приказала ему сообразить завтрак для Линн, о которой уже ходили страшные слухи. Все-таки девчонка молодец, в который раз подумала Лорисса. Главное сейчас — не наделать глупостей и не разубедить присутствующих в том, что она вовсе не такая грозная, какой хочет казаться. Когда человек ушел, Лорисса быстро подсыпала что-то в еду конюха и была такова.

Когда она поднялась в их комнату, Линн вовсю наворачивала завтрак. Сама Лорисса есть не стала, только быстро привела себя в порядок и заставила Линн причесаться. Потом они решили, что пора идти за покупками.

Первым пунктом в списке необходимых вещей значилась лошадь.

— Эй, дружок, скажи-ка, где тут лошади? — Линн поймала за ухо пробегавшего мальчишку.

Он указал куда-то в сторону и побежал дальше. Путешественницы направились по указанной улице и вскоре вышли к месту, где купцы наперебой расхваливали свой товар.

Каких только лошадей тут не было… Были даже настоящие даймсские, красивые и ладные, но безумно дорогие. Конечно, в основном на деревенской ярмарке продавали рабочих лошадей, которых можно было запрягать хоть в телегу, хоть в плуг. Лорисса ничего не понимала в лошадях, Линн тоже. Это было проблемой, поскольку выбирать лошадь надо было с умом — иначе на чуть живой или слишком норовистой скотине далеко не уедешь. Но все лошади выглядели неплохо, а купцы так расхваливали свой товар, что становилось непонятно, как же они могут продавать что-то настолько ценное и необходимое им самим.

Догадка Лориссы о том, что тут им могут всучить все, что угодно, подтвердилась, когда Линн двинулась на вопли особо голосистого зазывалы, расхваливавшего очередную лошадь:

— А вот, посмотрите, лучший конь двухлетка даймсской породы! Быстрый как мысль, выносливый как вол!

Расхваливаемое животное несчастно заржало, обнажив неровные желтые зубы. Если судить по ним, быстрый как мысль двухлетка должен был мирно скончаться от старости не далее как через год.

Лорисса глянула на несчастную скотину, сказала гадость зазывале и пошла дальше.

Потом Линн «пожелала» яблоко. Лорисса скривилась, но выполнила просьбу «госпожи», купив ей здоровенный фрукт, тянувший как минимум на фунт. Она от души хотела пожелать Линн заткнуться хотя бы на время поедания этого яблока и не маяться дурью, а заняться делом. Но тут стоявшая вблизи кобылка невзрачного вида с удовольствием протянула морду к отведенной руке Линн с зажатым в ней яблоком и откусила от него кусок, чуть не прихватив и пальцы.

Линн от такой наглости совсем не изящно подпрыгнула и уронила яблоко. Лошадь невозмутимо подобрала его с земли и доела, прикрыв бархатными ресницами огромные глаза.

Тут же обнаружился и хозяин, который долго рассыпался в извинениях перед путешественницами. Лорисса посмотрела на лошадь и незаметно ткнула Линн. Та сообразила, чего от нее хочет колдунья, и выдала:

— Невоспитанная у тебя лошадь, купец. Как звать-то?

— Корин, миледи.

— Да не тебя! — хмыкнула Лорисса. — Ее.

Купец сконфузился.

— Кокетка. Желаете приобресть?

— Может, и желаем… — протянула Линн.

Торговались они долго. Линн напирала на то, что лошадь сожрала ее яблоко, о котором она мечтала с самого утра. Купец не соглашался сбивать цену больше, чем на стоимость яблока, кстати, недешевого, потому что в этих краях для яблок было еще очень рано, и ветви деревьев были усыпаны зеленушками. Все яблоки везли с юга, из самого Эрве.

Но потом купец махнул рукой и все-таки согласился.

На конюшню новоприобретенную лошадь повела Лорисса. Линн осталась праздно болтаться между рядами. Колдунья предусмотрительно отобрала у нее кошелек, чтобы та не вздумала покупать себе еще что-то.

Когда Лорисса вернулась, Линн скучала, прячась от солнца под каким-то навесом.

— Ну что, миледи, — заговорила колдунья, — пойдем принаряжаться?

— Пойдем… — протянула утомленная торгами Линн.

Ряды с готовой одеждой они нашли легко. Лориссе стоило больших усилий оторвать Линн от лотков с украшениями так, чтобы не привлекать лишнего внимания. Сделать это было затруднительно, потому что обнаглевшая вконец девица начала рассуждать о том, что им, благородным, можно прикупить себе висюлину-другую. Лорисса затащила упиравшуюся Линн в проход между домами и доступно объяснила, что именно им, благородным, можно, а чего нельзя. Линн утихомирилась, думая лишь о том, как бы Лорисса не припомнила вчерашнего происшествия с конюхом.

Они пошли между лотками, глядя по сторонам. Иногда Линн получала ощутимый, но незаметный со стороны тычок от Лориссы, что означало, что им надо остановиться у той или иной лавки и присмотреться к ассортименту повнимательнее.

Дорогой одежды продавалось не так много. Все-таки базар был деревенским, а, как известно, самой красивой вещью в деревне обычно считаются ужасные красные сапоги, которые, если они есть, принято выставлять напоказ, особенно по праздникам. Такого добра было хоть отбавляй, а вот действительно хороших вещей, которые могла бы надеть на себя «благородная госпожа», было немного.

Лорисса все-таки нашла одну лавку с приличной одеждой, но неприличными ценами. Тут началось представление, в котором Лорисса рылась в предложенном ассортименте и периодически вопрошала:

— А как насчет этого, миледи? Может, вот это?

Вскоре к ней присоединилась и хозяйка лавки, понявшая, что миледи изволит прикупить себе гардероб и деньги у нее есть.

На самом деле Лорисса хорошо рассчитала средства и решила, что вполне может позволить себе одеть Линн как полагается и купить еще немного хорошей косметики, чтобы научить девушку краситься.

Апофеозом представления стала примерка туфель на каблуках, на которых Линн могла стоять только с помощью колдуньи.

На удивленную реплику хозяйки лавки, относящуюся к этой странной особенности «благородной госпожи», Лорисса «по секрету» ответила, что Линн в детстве свалилась с лошади и сломала ногу. С тех пор ей тяжело стоять на каблуках, но она пытается научиться. Лориссу так и подмывало сказать, что Линн сломала еще и голову, притом в нескольких местах. Но она сдержалась и успокоила себя сознанием того, что ей придется учить Линн ходить на этих самых каблуках, что будет очень и очень занятно.

Они вернулись в гостиницу только к вечеру. Лорисса зашла на конюшню проведать Кокетку, где обнаружила, что конюх слег с неожиданной и странной хворью, о которой в приличном обществе говорить не принято. Потом пошла на кухню распорядиться об ужине и послушать, как слуги судачат, что Линн не иначе, как страшная колдунья, которые, хоть и встречаются редко, но гораздо страшнее мужчин-магов. Вот эта самая колдунья и наслала порчу на конюха, и поделом ему, окаянному, а то ни одной девке проходу не давал.

Они поужинали и легли спать пораньше, думая о том, что надо будет покинуть гостиницу и деревню как можно раньше. Расплатились они с вечера и ранним утром выехали их деревни. Впереди опять лежали проселочные дороги, поля и леса.

До следующей деревни было около полутора дней пути. Лорисса с удивлением заметила, что Линн приноровилась спать в седле. Вообще, Линн держалась хорошо и почти правильно играла свою роль. Лориссе и самой хотелось надеяться, что она неплохо сыграла безродную дурочку. Только одно настораживало колдунью. На кухне в деревенской гостинице судачили, что Линн — колдунья. Это было очень некстати. Конечно, Линн всего лишь Линн и ничего больше. Но те, кто ищет колдунью со служанкой, могут пойти по ложному следу и наткнуться на настоящих беглянок.

Лорисса на каждом привале мучила Линн переодеваниями. Хотя девушка уже стала огрызаться на замечания колдуньи по поводу своих манер, она была благодарна Лориссе за то, что той не приходит в голову поставить ее на каблуки.

Все-таки Линн в силу своего неуемного любопытства спросила Лориссу, почему та не спешит этого делать. Лорисса честно ответила, что не хочет испачкать атласные туфли зелеными пятнами от травы и дорожной пылью. К тому же на такой дороге проще простого сломать каблук, а туфли были куплены не для того, чтобы Линн испортила их после первого надевания.

В тот день они должны были наконец-то доехать до очередной деревни и переночевать там. Линн ничего не имела против спанья на земле, потому что ночи были теплыми, а все остальное ее не интересовало. Лорисса же начинала тихо ненавидеть дорогу и все, что с ней связано.

Они проснулись утром и увидели, что все небо затянуто плотной пеленой туч. Это были даже не грозовые тучи, которые имеют обыкновение уходить довольно быстро, а то и проходить стороной, так и не уронив ни капли дождя на головы несчастных путешественников. Тучи были грязно-серыми и покрывали небо от горизонта до горизонта. Такие тучи не просто повисают надолго. В них много, очень много воды, которую они изливают вниз с завидным постоянством.

— Вот тебе и солнцестояние… — буркнула Линн, пялясь в серое небо. — Солнца-то нет никакого…

— Не ной, — оборвала ее Лорисса. Ей самой очень хотелось завыть от тоски. Но нет ничего хуже, чем осознавать бренность существования, находясь при этом посреди поля во время дождя.

Дождь не заставил себя долго ждать. Он начался ливнем, и путешественницы вымокли до нитки за считанные минуты, потом поутих и превратился в непрерывную морось, докучающую своим постоянством. И ни просвета на небе, ни лучика солнца. Только тучи и падающая сверху вода.

Лорисса и Линн с досадой сообразили, что добраться до деревни смогут только к вечеру. Дорогу развезло, и лошади шлепали по грязи, понурив головы. Путешественницы почти не разговаривали. Лорисса даже забыла про свои нравоучения во время привала, поскольку была занята попытками развести костер, чтобы хоть немного согреться.

Они ехали до темноты. Лорисса решила, что лучше им попытаться добраться до деревни во что бы то ни стало, пусть даже придется провести в седле всю ночь. Потому что спать под непрекращающимся дождем, посреди поля, где негде укрыться, — совершенно невозможно. Даже маги не застрахованы от банальной простуды. Линн не стала возражать против решения колдуньи. Она старалась не жаловаться и, стиснув зубы, качалась в седле, понимая, что кутаться в промокший плащ бесполезно — будет только холоднее.

Стемнело гораздо раньше, чем они рассчитывали, а деревни все не было. Лорисса пыталась не думать о том, что они все-таки могли заблудиться. Она была готова призвать Кеннета сюда и героически сложить голову в поединке с ним, только бы не мотаться по полям еще несколько дней в надежде отыскать человеческое жилье.

Дождь очень хорошо деморализует армии. Что уж говорить о двух промокших женщинах, над которыми висит вероятность того, что они не доживут даже до августа…

Линн сначала подумала, что ей мерещится. Но оказалось, что она и вправду видит перед собой огни, которые сияли ярче по мере приближения к ним. Вожделенная деревня была прямо по курсу. Девушка не преминула сообщить об этом Лориссе. Колдунья лишь злобно выругалась и поддала каблуками в бока бедной лошади, чтобы та шустрее передвигала ногами. Измученные животные и сами припустили быстрее, почуяв впереди кров, теплую конюшню и вкусный овес.

Они въехали в деревню, понимая, что все нормальные люди уже спят. Огни горели только в некоторых домах. Выбрав дом, в котором слышалась возня, они постучались. Промокшая Линн не хотела брать переговоры на себя, но ей пришлось сделать это, чтобы быстрее попасть под крышу. Она согласилась бы ночевать даже на сеновале. Главное, чтобы там было сухо.

Ворота открыла пожилая женщина. Увидев незнакомых людей, она впустила их в сени и позвала хозяина.

— Уважаемый, вы не впустите нас переночевать? — заговорила Линн. — Нас со служанкой, — это слово далось ей легче, чем обычно, но злобной мины Лориссы она не увидела, — накрыло дождем в поле. Мы готовы заплатить…

— Да что вы! — оборвал ее хозяин на полуслове. — Разве я изверг, деньги с вас брать? Входите, входите, миледи! Сейчас что-нибудь придумаем. Лошадей извольте на конюшню. Кушать будете? Может, хотите в баньку? Я как раз топил сегодня, сейчас подтопим. Будет готова быстро.

Два раза их упрашивать не пришлось. Линн была поражена тем, что хозяин так легко согласился приютить их. Сколько девушка себя помнила, ее отец никогда не делал ничего просто так. Но то было довольно давно и в другом графстве, которое было не в пример беднее Иверна. Или это уже был Ривеллин?

Когда они пристроили лошадей и зашли в дом, хозяйка снабдила их полотенцами и чистой одеждой, пусть и немного ветхой. Линн было все равно. На Лориссу она старалась не обращать внимания.

Им постелили прямо на полу в маленькой клетушке. Линн от усталости не могла пошевелиться, но Лорисса не дала ей заснуть. Непонятно, как она еще была в состоянии скандалить…

— Что ты себе позволяешь? Как ты себя ведешь? Деревенская девчонка, дорвавшаяся до привольной жизни, вот кто ты!

— Что? — не поняла Линн.

— Что слышала. Ты как себя вести должна? Мне казалось, ты уже все усвоила. Я знала, что вся эта идея была на редкость дурацкой, но не подозревала, что для этого придется столько проехать!

— Вы бы предпочли отбиваться от убийц, миледи? — язвительно заметила Линн. Она обиделась. До того момента все шло неплохо. Отчего Лориссе взбрело в голову ругаться? Неужели ей не нравится, как их устроили?

— Наверное, нет. Я бы предпочла, чтобы ты не выдавала гениальных идей вроде спектакля с переодеваниями. Он все равно не сработал! — Лорисса сама не заметила, что повысила голос гораздо сильнее, чем стоило бы.

— Почему? Мы проехали довольно много, и на нас еще никто не напал…

— Знаешь, сколько мы проехали?! Мы потеряли почти неделю из тех десяти дней, за которые я рассчитывала добраться до Аридана! А покрыли едва ли треть пути!

— Но мы же не виноваты… все эти задержки… — попыталась оправдаться Линн.

— Все. Спи. Завтра мы выедем на тракт и поедем как обычно. Я — Лорисса, маг. Ты — Линн, моя служанка. Я решила, что мы больше не будем прятаться. Если Кеннету хочется, пусть попробует взять меня голыми руками…

Линн не стала спорить. Утро вечера мудренее. Они обе устали. Надо немного отдохнуть.

Лорисса же, напротив, спать не стала. Она села у окна, стараясь обдумать их с Линн положение. Не придя ни к каким утешительным выводам, она сделала шаг к двери, но голоса за ней заставили ее остановиться и прислушаться. Хозяин и хозяйка обсуждали полуночных гостий.

— Как думаешь, кто они такие?

— Не знаю я… зря мы их впустили, наверное. Странные они. Слышал, как ругались? Та, рыжая, выглядит как благородная, да только видно по ней, что она просто притворяется. Спокойная, радуется всему. Как бы с дороги не устал, но если в крестьянском доме отродясь не жил, то не будешь рад. А она рада была.

— Ты права. А вторая… Одета простовато, да вот по лицу ее такого не скажешь. Гордячка. И глаза злые…

— Ну, ничего. Завтра уедут. Надо бы только про них старосте рассказать, а то вдруг чего натворят. Пусть пошлет письмо господину магу в Ривеллин…

— Скажем. Завтра, как уедут, так и скажем.

Голоса отдалились, а потом и вовсе пропали — хозяева тоже пошли спать. С Лориссы весь сон как ветром сдуло. Она опять уселась у окна и сидела так довольно долго, думая только о том, что умудрилась все испортить своей вспышкой. Линн была права. Отбиваться от убийц ничем не лучше.

Лорисса разбудила Линн до рассвета. Девушка неохотно открыла глаза и уже хотела сказать какую-то колкость из тех, которым научилась в дороге, но колдунья зажала ей рот рукой, поднесла палец к губам и прошептала:

— Поднимайся. Мы должны ехать. Иначе можем сильно влипнуть.

— В чем дело?

— Потом расскажу. Одевайся и выводи лошадей. Я буду ждать за воротами.

Линн не стала спорить.

Колдунья же прошла по дому и, найдя хозяйскую спальню, тихо постучалась. На стук вышел хозяин. Лорисса начала без предисловий.

— Я знаю, что вы насторожены. Я знаю, что вы нас в чем-то подозреваете. Клянусь, я не причиню вам вреда. Наши жизни зависят от вашего молчания. Пожалуйста, не пишите никаких писем и вообще забудьте, что мы здесь были.

Она взяла руку опешившего хозяина и хотела положить туда золотой. Человек боязливо попытался отдернуть ладонь, и монета с резким звоном упала на пол. Он посмотрел вниз, а подняв глаза, увидел только спину Лориссы.

Они выехали в предрассветную темноту, кутаясь в непросохшие вещи. Сколько-то ехали молча под моросящим дождем. Потом Линн заговорила.

— Так как? Мы выезжаем на тракт?

— Нет, — глухо отозвалась Лорисса. — Мы едем до одной таверны, которая теперь у нас по пути. Не хочу загадывать, но до нее должно быть недалеко. Если мы перетерпим и обойдемся без привала, то к ночи будем там. Мы сможем отдохнуть и решить, что делать дальше.

— Вы не злитесь, миледи? — спросила Линн.

— Какая я теперь миледи? — усмехнулась Лорисса. — Это ты — миледи. Впрочем, мы хотели сделать как лучше. То, что из этого ничего не вышло, — не наша вина. Для каждого человека есть свой предел. Если из тебя сделать благородную девицу мне почти удалось, то сделать из себя девочку на побегушках не удастся никогда… Вчера эти люди в доме поняли, что мы не те, за кого себя выдаем. Отчасти из-за меня, отчасти из-за тебя. Надеюсь, золотой заткнет им рты хоть ненадолго… и нам хватит времени убраться отсюда подальше. Они хотели писать письмо ривеллинскому магу. А это, я слышала, изрядный прихвостень Совета… Так что если нас будут ловить — постарайся удрать подальше.

— Лорисса, я думаю, — робко начала Линн, — еще рано что-то решать. До сих пор нам удавалось всех обмануть. Может быть, немного переиграем? Мы будем не настолько разнесены в положении. Скажем, я буду важной особой, а вы — моей наперсницей…

Лорисса улыбнулась.

— Разве наперсницам говорят «вы»?