Лорисса все грозилась, что однажды ее, Линн, погубит кошачье любопытство, но, кажется, длинный язык справится с этим намного раньше. И зачем только она вылезла со своими дурацкими идеями? Нет, общение с эльфом не обогатило ее ум, а помутило рассудок, определенно. Теперь, когда предложение было принято, когда они начали претворять его в жизнь, Линн охватили сомнения. Хотя еще ничего, собственно, не случилось… Но кто этот Леонард, и как он сможет помочь им перевоплотиться? Может, он актер? Круг знакомств Лориссы был крайне обширен и разнообразен, вспомнить только того оборванца в бедном квартале… Что все-таки она там делала?

Девушка след в след ступала за хозяйкой. В коридоре, на их счастье, было пусто и почему-то очень душно, хотя в торце зияло ночной чернотой распахнутое окно. Не наступить бы Лориссе на подол, но она же сама велела держаться как можно ближе к ней. Вот и боковая лестница. Раздались чьи-то шаркающие шаги, и сердце Линн ухнуло в пятки. Тем не менее, как и было велено, она не остановилась, ведь колдунья продолжала спокойно и совершенно бесшумно, даже юбки не шуршали, спускаться. Девушка нервно сгребла в горсть собственную юбку, боясь споткнуться, и поднялась на цыпочки. Ей все казалось, что шуму от нее — как от всполошенной курицы, хотя это было совсем не так.

Они достигли маленькой площадки между лестничными пролетами, и Лорисса сделала Линн знак вжаться в угол. Звук шагов приблизился. Навстречу им поднималась толстенькая хозяйка постоялого двора, держа под мышкой стопку полотенец. Скользнув по обеим женщинам равнодушным взглядом, она с кряхтеньем потерла поясницу и устало поплелась наверх. Как будто на стену смотрела, подумалось Линн. Или так оно и было? Лорисса ведь обещала, что их никто не увидит.

«Идем», — снова показала знаком колдунья. Линн чуточку воспрянула духом. В конце концов, они тоже не совсем беспомощны! Лорисса нечасто при ней колдовала, и даже за шесть лет девушка не успела привыкнуть к чудесам. У них получится, обязано получиться! И нечего вешать нос! Хозяйка не сдается, и ей не след.

На улице Лорисса увела служанку в какой-то проулок и там, задыхаясь, привалилась к стене.

— Проклятье, больше не могу… — пробормотала она, и Линн восприняла это как разрешение нарушить молчание.

— Миледи?

Лорисса повела рукой с причудливо сложенными пальцами, хватанула воздух горстью и тщательно отряхнула ладони.

— Все, — сдавленно сказала она. — Теперь нас могут увидеть, так что шуметь не рекомендую вдвойне.

— Как прикажете, миледи, — почтительно наклонила голову Линн, но Лорисса неожиданно скривилась. И что она, интересно, сделала не так?!

— Пока мы добираемся до дома Леонарда, — сквозь зубы процедила хозяйка, — можешь начинать привыкать к мысли, что ты больше не служанка, а леди. Твоей речи это касается в первую очередь, с прочим разберемся по ходу дела.

Ой… А ведь правда.

Лорисса щелкнула пальцами, и над дорогой повис маленький неяркий огонек, дававший достаточно света, чтобы не спотыкаться впотьмах. А не выдаст ли это их, хотела было поинтересоваться девушка, но осеклась. Излишняя мнительность так же губительна для них, как и излишняя беспечность. Лорисса далеко не единственная чародейка в графствах, и чем естественнее и увереннее они себя будут вести, тем меньше подозрений вызовут у припозднившихся прохожих. Линн кивнула сама себе и побежала за шустро шагавшей колдуньей. Просто поразительно, как быстро, ловко и, главное, тихо могла двигаться эта маленькая хрупкая женщина! Может, это тоже магия?

Ночной Иверн не показался Линн страшным, несмотря на нависшую над ними угрозу, хотя шли путницы в основном по тем самым темным переулкам, которых всегда рекомендуют избегать приличным людям. Похоже, менее законопослушная публика тоже их этим вечером избегала. Правда, однажды из какой-то подворотни до Линн донеслись тихие слова и сразу после — торопливые удаляющиеся шаги. Девушка тихонечко хмыкнула. Кажется, они нагнали страху на парочку грабителей.

Неожиданно очередной переулок кончился, и они оказались на широкой улице, освещенной по обеим сторонам фонарями. Странное дело, в полутьме Линн ни разу не споткнулась, а вот стоило выйти на свет, и нога тут же запнулась о валявшуюся на мостовой палку. Ругнувшись, девушка всплеснула руками, восстанавливая равновесие. Лорисса обернулась. Огонек над ее головой погас. Смерив девушку недобрым взглядом, колдунья перешла улицу и направилась вверх по ней.

Целью их пути оказался маленький, необыкновенно уютный с виду домик, выкрашенный светло-зеленой краской, с затейливыми белыми наличниками. Его окружала невысокая чугунная оградка, явно служившая скорее украшением. Видимо, жильцы не опасались никого и ничего. От калитки к дому вела посыпанная галькой дорожка, по бокам которой тянулись клумбы с ранними чайными розами и желто-лиловыми ирисами. Чуть поодаль шелестел пышной листвой каштан, по-хозяйски возложивший ветки на черепичную крышу. Под высоко прорезанными окнами росли кусты сирени.

Немного не доходя до домика, Лорисса огляделась, убедилась, что поблизости никого нет, после чего лихо (Линн аж глаза вытаращила) перепрыгнула оградку и пошла куда-то в глубь сада. Линн куда менее грациозно перешагнула низенькие чугунные прутья и последовала за ней. В задней стене оказалась еще одна дверь, в которую колдунья и постучала, громко и настойчиво.

Нет ответа.

Лорисса повторила стук. И еще раз. И еще.

Наконец, когда колдунья начала уже гневно притоптывать ногой, в окне мелькнул огонек свечи, и чей-то раздраженный голос произнес из-за двери:

— Кого в такую пору лешаки принесли? Нищим не подаем, воров не боимся!

— Открывай, Лео, — властно сказала Лорисса. — Если ты продержишь меня на пороге еще хоть полминуты, я заставлю тебя пожалеть об этом. Хватит и того, что мне пришлось ждать, пока ты глаза не продерешь.

Дверь распахнулась.

— Милосердное небо, Лорисса! Ты еще жива?!

— Жива я или нет, тебя волновать не должно. Если понадобится, я тебя и из могилы достану. Ты меня знаешь.

— Да уж знаю… — цокнул языком хозяин дома и посторонился. — Ну входи, чего уж там. А кто это с тобой? А, ладно, входите обе, пока весь квартал от вашего стука не проснулся.

Леонард провел их в круглую комнатку со множеством драпировок, поставил свечу на одноногий столик и указал на обитые голубым шелком стулья. При скудном освещении он чем-то напоминал эльфа, и Линн передернуло, но это была лишь видимость. Мужчина действительно был высок и худ, но его движения не отличались плавностью, кудрявые темно-русые волосы заметно отступили от высокого лба, а суетливый резкий голос с головой выдавал в нем их соплеменника.

— Лорисса, тебе что, негде переночевать? Должен заметить, ты…

— Твоя любезность, как всегда, поразительна. Нет, все гораздо хуже — мне нужна твоя помощь.

— До утра это подождать не могло? — проворчал хозяин дома, с трудом подавляя зевок.

— Как ты думаешь, Лео, — вкрадчиво начала колдунья, — если бы мое дело терпело до утра, стала бы я вламываться к тебе в дом посреди ночи и что-то требовать?

— Да.

— Наглец… — Она стиснула кулаки. — Благодари богов, Леонард, что ты мне действительно нужен, иначе я вколотила бы эти слова обратно в твою глотку.

— Что мне твои угрозы, — скрипнул зубами Леонард. — Для тебя цель всегда оправдывала средства, ты не постесняешься подвергнуть смертельной опасности любого, кто попадется тебе на пути, если это отвечает твоим замыслам. Я знаю, Лорисса, что за тобой по пятам идут убийцы, и знаю, кто их послал. Я рискую жизнью, впуская вас в свой дом и тем более соглашаясь тебе помочь.

Линн ожидала от колдуньи гневной вспышки, но та лишь холодно спросила:

— Значит, ты согласен?

— Не так быстро, дорогая. Сначала…

Лорисса прикрыла замерцавшие золотом глаза.

— Никому не известно, что я здесь. Никому не известно о нашем знакомстве, если только ты сам не проболтался. Чума тебя побери, Леонард, мне что, на колени перед тобой встать?!

Если она и правда это сделает, подумалось Линн, в этой комнате безо всякого вмешательства Кеннета окажется два трупа. Кажется, Леонард думал так же, поскольку обескураженно пробормотал:

— И впрямь побери меня чума… — и добавил, уже громче: — Лорисса, я тебе очень сочувствую и смерти отнюдь не желаю, но своя рубашка, знаешь ли, ближе к телу.

Колдунья внезапно поднялась, колыхнув складчатыми светло-лиловыми юбками.

— Проклятье, да Кеннет слыхом про тебя не слыхивал, на кой ты ему сдался? Как же мне это надоело! — выдохнула она, выставив перед собой ладонь. Леонард отшатнулся, как от удара. — Меня окружают одни трусы, дрожащие при одной мысли о мести со стороны этого могущественного подонка! Трусы, которым даже в голову не приходит помочь! Трусы, рассевшиеся, как падальщики на ветках, жаждущие полюбоваться на то, как меня будут убивать! Ты удивляешься тому, что я жива?! Да, лешак подери, жива и еще вас всех, мерзавцев, переживу! Давай, беги, расскажи Кеннету, что я здесь, раз ты так его боишься! Тогда он тебя точно не тронет, может, даже награду получишь!

Под конец своей гневной тирады маленькая колдунья уже почти кричала. Леонард, бывший на полторы головы выше ее, съежился и понемногу отступал мелкими шажками. Линн стиснула виски. Она не могла винить хозяйку за то, что та вышла из себя, но после такой отповеди у кого угодно пропадет желание помогать, даже если оно и было. Вот сейчас им на дверь укажут… Или Лорисса сама плюнет и уйдет — и, возможно, к лучшему.

В этот момент многочисленные драпировки, закрывавшие стену, разметало, будто от порыва ураганного ветра, и в комнату шагнула женщина.

— А ну тихо! — повелительно произнесла она. — Детей разбудите.

Линн изумленно уставилась на вошедшую. Немолодая, с суровым лицом и очень смуглой кожей, не столько худая, сколько словно высохшая, что лишь подчеркивало узкое платье цвета свежевспаханной земли. Впалую щеку пересекает тонкий шрам. Невероятно густые черные волосы заплетены в семь кос, перевитых низками речного жемчуга. На одной косе низки не хватало — вероятно, женщина снимала их на ночь, когда услышала ссору.

Чернокосая остановила взгляд внимательных темных глаз на колдунье:

— Лорисса.

— Марион, — в свою очередь отозвалась та, мгновенно смягчая интонации.

Женщины обменялись церемонным поклоном.

— Я пыталась найти тебя, Марион, — сказала Лорисса, — но мне сообщили, что ты покинула графства.

— Для тех, кого это может интересовать, так оно и есть.

— Даже для меня?

— Для тебя я уже сделала, что могла.

— Да, — кивнула Лорисса. — Я благодарна тебе за предупреждение.

— Прости, что не могу помочь ничем иным. Я этим больше не занимаюсь.

— Понимаю.

— Но если тебе что-то нужно от Леонарда, он это сделает. Я обещаю.

— Но, Марион, — попытался воспротивиться Леонард, — ты даже не представляешь…

Чернокосая спокойно положила руку ему на плечо.

— Я уже дала ей обещание. Ты выполнишь все, что она скажет.

— Ты хоть спроси сначала, что ей нужно! — простонал он.

Лорисса кратко обрисовала положение. Леонард бесцеремонно оглядел Линн, словно выставленную на продажу лошадь, и покривился. Обозлившаяся на этого трусливого нытика, кем бы он там ни был, девушка гордо вздернула нос. Можно подумать, она от него в диком восторге; тоже, нашелся ценитель красоты!

— Ради всех богов, Лорисса, ты правда хочешь, чтобы я сделал из нее аристократку?

— Аристократку из девчонки сделаю я, твоя задача несколько проще: добиться того, чтобы на нее можно было взглянуть без слез. Я бы справилась и сама, но у меня нет ни средств, ни времени. У тебя получится быстрее. Полночи должно хватить. Идите.

— Полночи?! Я думал, что у меня есть ночь!

— Если не поторопишься, и того не останется. И учти, это только половина дела.

— Лорисса, ты загонишь меня в гроб, даже если этого не сделает Кеннет…

— Рада, что ты верно оцениваешь ситуацию, — холодно ответила колдунья. — Идите, я сказала.

Линн тяжко вздохнула и покорно поплелась за Леонардом в глубь дома.

— Одного не понимаю, Марион, — заметила Лорисса. В комнате стало намного светлее, поскольку Марион принесла еще свечей. На столе появился хрустальный графин с вином и два бокала. Колдунья предпочла пересесть со стула на гораздо более удобный диван, ведь ждать предстояло долго. Рядом опустилась прямая как палка хозяйка дома, даже не подумавшая откинуться на спинку. Необычно узкое платье из тонкой шерсти, казалось, вовсе не стесняло ее. Три косы из семи она отбросила назад, кончики остальных покоились у нее на коленях, будто черные котята. — Что ты в нем нашла?

Марион чуть заметно улыбнулась.

— То, что и хотела.

Губы колдуньи сложились в понимающую усмешку, хотя в глубине разноцветных глаз промелькнуло сомнение. Как видно, они хотели от мужчин принципиально разных вещей. Потекла неспешная беседа обо всем и ни о чем, беседа двух женщин, разделенных положением, жизненным опытом и устремлениями, но глубоко друг дружку уважавших.

Через некоторое время из-за драпировок выскочил взбудораженный Леонард.

— Это оказалось проще, чем я думал! — воскликнул он.

Затем появилось то, что еще недавно представляло собой Линн. Неизвестно, почему Леонард был так горд своим трудом, поскольку несчастная девушка красивее не сделалась. Роскошное платье из жесткой розовой тафты, с многослойными юбками, усыпанными блестками, и пышными рукавами фонариком, придавало ей сходство не то с карикатурной феей, не то с сахарной ватой на палочке. Рыжие волосы в мелких кудряшках неопрятным облаком окружали лицо; глаза были подведены зелеными тенями так, что веки производили впечатление странного дефекта кожи, а яркая помада на губах подобала скорее девице совсем иного сорта.

Маленькую колдунью ощутимо перекосило.

— Лео, ты ослеп или рехнулся? — свела тонкие брови Марион, пока Лорисса искала подходящие слова. По всему было видно, что, если не найдет, с ее пальцев вскоре слетит фламма.

— Вот и я сказала, что это мерзко, — буркнула расстроенная Линн, — а он мне «мода, новый стиль, эпатаж»…

С этими словами она упорхнула за драпировки. Леонард последовал за ней, сохраняя на лице выражение оскорбленного достоинства. Лорисса, к которой все еще не вернулся дар речи, потерла ладони и вопросительно взглянула на Марион. Та пожала плечами.

— Странные существа эти мужчины. Ведь прекрасно знает, что ему придется сделать как надо, и все равно выкидывает глупые фокусы.

— Был у меня один знакомый, — сквозь зубы процедила Лорисса, — не поверишь, все еще как живой перед глазами… Тоже очень любил подобные шуточки, ну и поплатился однажды. Любовница подсыпала ему отраву в вино, вконец доведенная до отчаяния его, с позволения сказать, чувством юмора.

— Сам виноват, — кивнула Марион. — Но ты не волнуйся. Скоро Леонарду надоест.

— А если?..

Марион безмятежно улыбнулась.

— Он все сделает. Я ведь тебе обещала.

— Вот, мои милые леди, взгляните. — Вид у Леонарда был донельзя довольный, но он предусмотрительно не стал приближаться к сидящим на диване женщинам. — Я понял, где ошибся.

На этот раз на голове у Линн красовалось сложное сооружение из локонов и лент, косметику, хвала богам, с нее смыли. Платье было ярко-алым, с завышенной линией талии, в разрезах виднелась лимонно-желтая, вышитая вишневой нитью нижняя юбка. Темноволосой Лориссе оно бы, пожалуй, даже пошло, да и на Линн смотрелось не так уж плохо, если не считать цвета, но невесть из каких соображений Леонард подпихнул в лиф плоскогрудой девушке столько ваты, что хватило бы на пятерых, а фасон платья еще и акцентировал на этом внимание.

— А где у нее хвост? — поинтересовалась колдунья.

— Хвост? — не понял Лео.

— Ну да. Чтобы этот бюст уравновешивать! Болван!

— Не надо пытаться создать грудь там, где ее отродясь не бывало, — философски заметила Марион.

— Еще скажите, не надо делать из мыши дракона! — обиделась Линн и убежала.

Образ, названный Леонардом «роковая красавица» — черный парик, черные тени, черное платье с глубоким вырезом, слегка прикрытым кружевами, — Лорисса охарактеризовала по-своему: «избитая побродяжка». После этого Марион посмотрела на супруга очень пристально, сплетая и расплетая не обвитую жемчужной низкой косу. Леонард побагровел и снова отступил за драпировки.

— Вы не понимаете прекрасного, — провозгласил он из-за складок ткани через несколько минут. — Поэтому я решился на самый простой вариант. Я назвал это «юный эльф».

— Ну, — промолвила Марион, продолжая теребить косу, — если я сейчас увижу нечто с торчащими из прически ветками и веночком на голове…

— Тогда он может сразу перевить этот веночек траурной лентой, потому что я его убью, — пообещала Лорисса, чье долготерпение уже давно было на исходе, хотя обещание Марион и внушало ей надежду.

Но их опасения не оправдались. Вошедшую в комнату Линн было сложно узнать. Никаких лишних изысков: волосы заплетены в косу, чуть-чуть подкрашенные брови выделяют на бледном лице глаза, подведенные так, что черты лица кажутся острее и четче. Одетая в штаны из черной замши, белую рубаху с кружевами, скрадывавшую плоскую грудь, и черную безрукавку, она отчего-то производила впечатление не тощей, а стройной. Девушка действительно немного походила на эльфа. Единственное, чего ей не хватало, — достоинства во взгляде и раскованной манеры держаться.

— Это… хорошо, — сказала удивленная Лорисса.

— Да, — наклонила голову Марион. — Теперь я вижу, что ты работал, муж мой.

— Ты довольна, Лорисса? — уточнил Леонард. — Теперь вы наконец уйдете?

— Не так быстро. Ты забыл о второй половине дела.

— Что еще?

— Сделай из меня то, чем была она, — улыбнулась Лорисса, махнув рукой в сторону преобразившейся Линн.

— Никогда! Ты мое лучшее творение! Я не стану портить шедевр!

— Неужели? — вкрадчиво мурлыкнула колдунья.

— Лео, для твоей же пользы сделай, как она просит, — вскользь обронила Марион.

Он не мог не покориться двум ведьмам (по крайней мере, одна из них действительно была ведьмой). «Переделать» Лориссу удалось куда быстрее, чем Линн («Ломать — не строить», — с сожалением отметила Марион). Пышные темно-каштановые волосы маленькой колдуньи гладко зачесали и стянули в тяжелый узел на затылке. Миткалевое платье Линн, наскоро подрубленное по росту, повисло на изящной фигуре, как на вешалке, а его пыльно-серый цвет делал Лориссу похожей на оголодавшую пожилую мышь. Лишь надменный взгляд разноцветных глаз разрушал образцово-унылое впечатление.

Марион встала, обошла вокруг поменявшихся обличьями хозяйки и служанки и сказала:

— Думаю, я могу сделать для вас кое-что еще. Где вы оставили свои вещи?

— Марион…

— До рассвета еще есть время, — прервала она. — Вам понадобится перемена платья, хотя бы на первые несколько дней, а я успею перешить некоторые из ваших нарядов. Да, и лошадей своих опишите.

— Но, Марион, как?..

Строгое лицо женщины смягчилось, и она неожиданно задорно ухмыльнулась:

— Если я сменила стилет на портняжную иглу, это вовсе не означает, что я растеряла прежние навыки.

Они покинули дом Леонарда и Марион, когда солнце уже позолотило городские крыши. Хозяева, посреди разговора внезапно потерявшие сознание, остались лежать на диване. Побелевшая Линн умоляюще посмотрела на колдунью.

— Неужели вы убили их? — в ужасе прошептала она.

— Следи за речью, девочка, — отчужденно сказала Лорисса. — Помни о том, кто ты есть.

— Но я…

— Не заставляй меня повторять дважды.

— Как прикаже… О-о! Ло… Лорисса, они умерли?

— Нет, мистрис Гвендолин… — Во взгляде колдуньи смешались грусть и злая, очень злая ирония. — Они просто спят, а проснувшись, найдут кошель с золотом, но ничего не будут помнить. Марион еще можно доверять, а вот Леонарду… Нет, будет лучше, если наше появление и преображение не задержится в их памяти. А теперь нам надо поторопиться.

— Седлать коней? — спросила Линн, ничуть не сомневаясь в ответе.

— А как вы думаете, хозяйка? — отозвалась Лорисса таким тоном, что Линн поняла: вряд ли она услышит что-то новое.