1

Двадцать лет назад я с трудом открыл глаза и обнаружил, что лежу на мокром холодном песке. Рядом шумело серое море, а по небу бежали свинцовые осенние облака.

Одет я был явно не по погоде — босиком, в лёгкой белой рубашке и серых брюках. На правой руке часы, кажется дорогие.

Я с трудом встал и зашагал вдоль берега. Если сейчас срочно не согреться, то воспаление лёгких мне обеспечено. Мысли в голове путались, возможно у меня начался жар.

Интересно, сколько я провалялся на этом пляже? — подумал я.

Так я ковылял по холодному песку около получаса, пока вдали не показались какие-то домишки. Последнее, что я запомнил, — это деревянная дверь, в которую я колочу из последних сил. Потом я почувствовал, что теряю сознание.

Меня разбудили лучи холодного осеннего солнца, падающие через маленькое окно. Я лежал на кровати в незнакомой комнате, рядом со мной на столе стояла бутылка минеральной воды. Дверь открылась, и в комнату вошли две женщины.

— Обильное питьё, и давайте эти таблетки. Я приду через два дня. О, да он пришёл в себя!

— Как вы себя чувствуете? — спросила меня невысокая энергичная блондинка в брючном костюме. Вторая, полная и постарше, молча стояла рядом.

— Вы врач? — сказал я и не узнал своего голоса. Таким он был слабым и хриплым.

— Да. Выпейте воды.

Она протянула мне стакан минералки. Признаться, я был ей благодарен, потому что вряд ли смог бы дотянуться до воды самостоятельно.

— Если честно, то не знаю. Наверное, бывало и лучше, но я не помню.

— Любопытно.

Она взяла мою руку и стала считать пульс. Прикосновение её сильной руки было приятным.

— Ну вот, видите, вам лучше! — сказала она. — Как связаться с вашими родными? Мы можем им сообщить, что вы здесь.

— Вы, наверное, решили, что я шучу? Говорю же, я ничего не помню.

Она отпустила мою руку и посмотрела на меня.

— Вы тяжело болели. Возможно, память вскоре вернётся. Так бывает.

Она неискренне улыбнулась мне и вышла. Я опять заснул, а проснулся лишь к вечеру. Я действительно почувствовал себя намного лучше и даже смог встать с постели и выйти из дома. Прямо за невысокой изгородью шумело море, а я стоял и вдыхал солёный и холодный морской воздух. Мне вдруг показалось, что я уже бывал в этих краях.

— Что вы делаете? Немедленно в кровать!

Я обернулся. Из дома ко мне выбежала хозяйка, та самая, которая была с врачом.

— Да, конечно.

Я зашёл в дом, но в кровать мне возвращаться не хотелось.

— Это вы меня спасли? — спросил я.

— Да ладно вам, никого я не спасала.

Она покраснела.

— Вечером в воскресенье я услышала шум. Вышла, а там вы. Лежали около двери. Я вас напоила горячим вином, а потом вы ещё неделю в себя не приходили. Кашляли. И жар у вас был сильный.

— Подождите, сколько я уже здесь у вас?

— Восьмой день. Врач сказала, что кризис миновал и сейчас опасности нет, но вам нужно беречься. Вот, выпейте!

И она протянула мне таблетку и стакан с водой. Я выпил лекарство, чтобы не спорить.

На следующий день я уже смог совершить короткую прогулку, а потом присел на камень около моря. Ко мне неслышно подошёл здоровенный алабай и положил тяжёлую голову на колени. Я погладил его по густой шерсти, а он разве что не замурлыкал как котёнок.

Надо же, какая собака ласковая! — подумал я.

Рядом присел мужчина лет шестидесяти в старой аляске. Его лицо, худое и загорелое, было так изрезано морщинами, что напоминало землю после засухи.

— Впервые вижу, чтобы Цезарь так себя вёл. Вы его ничем не кормили? Я покачал головой.

— Он, вообще-то, чужих не любит. Недавно вот соседа сильно покусал. Пришлось в Выборг везти, в больницу.

Цезарь положил мне на колени свои лапы и блаженно заглядывал в глаза.

— Да, дела.

Хозяин достал сигарету и закурил.

— Не курите?

— Нет. Да и нельзя мне. Болел недавно. Не знаете, как мне лучше уехать в город?

— Автобус ходит по утрам. Если хотите, я завтра вас сам отвезу.

— Но я не смогу вас отблагодарить.

— А и не надо. Раз вас пёс признал, значит, человек хороший. Он не ошибается.

И хозяин потрепал пса по могучему загривку.

— А как же ваш сосед?

Он усмехнулся.

— Так ему и надо.

Мы сидели и трепались о всякой всячине. Солнце медленно опускалось над морем, и я почувствовал покой и умиротворение, какое бывает только на природе. А на следующий день я уехал в Выборг.

2

Что делать дальше, я не имел ни малейшего понятия. У меня не было денег и документов, но главное — я ничего про себя не помнил, даже имя. В полиции я выяснил, что никто меня не ищет. По крайней мере, заявлений о моей пропаже не поступало. Продав часы, я снял маленькую, но уютную квартиру на улице Димитрова. Делать мне было решительно нечего, и теперь я мог вдоволь предаваться размышлениям о превратностях бытия, гуляя по берегу моря вдоль Северной гавани.

Мне многое было непонятно, как будто целые пласты информации были вырваны из моего сознания. Вместе с тем в некоторых вещах я отлично разбирался. Случайно наткнувшись в журнале на статью о холодном оружии, я неожиданно смог назвать себе все его боевые характеристики, вплоть до марки стали и технологии изготовления. Казалось, стоит разбудить мою память, как знания потоком хлынут в мою голову. К сожалению, мне некому было рассказать об этом. Да я никому и не доверял.

Через неделю, когда деньги почти закончились, я сорвал объявление о работе, уже несколько дней болтавшееся на двери подъезда.

— Как вы говорите, вас зовут? — мой будущий шеф широко улыбался мне, очевидно начитавшись американских книжек о том, как понравиться людям.

— Меня зовут Влад, — не задумываясь, ответил я. Для себя я решил, что это имя мне подходит.

— Документы покажите, пожалуйста. Трудовую, диплом и паспорт.

— Не хочется вас разочаровывать, но документов у меня нет. Потерял или украли, не знаю. Я обращался в полицию, вот талон — уведомление. — И я показал ему бумажку, которую мне вручили, когда я написал заявление.

Улыбка шефа увяла, но он не торопился меня выгонять.

— Ну что ж, по крайней мере, полицию вы не боитесь. Значит, не преступник. Где вы живёте?

— На Димитрова, около Красной Площади.

— Отличное место, наверняка не дешёвое. На какую же зарплату вы рассчитываете?

— У меня были дорогие часы, я их продал и снял квартиру. Теперь я понимаю, что с жильём я погорячился, но в трущобы мне переезжать не хочется. Собственно, аренда — это сейчас мои единственные крупные расходы. Никаких дорогих вредных привычек у меня нет.

— Для вас есть только одна вакансия — сторож. Думаю, в вашем положении выбирать не приходится.

— Да, я согласен.

— Как у вас со здоровьем? Придётся работать по ночам и помогать разгружать товары.

— Подходит.

— Вот и славненько! — шеф наконец-то сменил искусственную улыбку на настоящую. — Тогда не будем откладывать. Работать будете в супермаркете на Северной, приступаете завтра.

Супермаркет находился рядом с моим домом, и дорога на работу пешком заняла не больше десяти минут. Это было очень кстати, потому что моя смена начиналась с десяти вечера и автобусы уже не ходили.

Начальник смены встретил меня настороженно.

— Твоя работа — обходить двор и проверять замки на дверях. Заметишь что-то подозрительное, сообщишь дежурному по смене. Макс, покажи ему территорию! — крикнул он в пустоту, и передо мной возник мужчина лет тридцати.

— Он через день будет работать или сутки через трое? — спросил любознательный Макс.

— Через день по ночам, наверное. Точно не знаю. Надо позвонить Палычу.

Они разговаривали обо мне так, как будто меня не было, но я решил не вмешиваться.

— Всё, идите. — Начальник уткнулся в свои бумаги, потеряв ко мне всякий интерес.

— Влад! — я протянул руку и представился, когда мы вышли из кабинета.

— Максим, можно Макс. Раньше в полиции работал?

— Я не помню, где работал. У меня частичная амнезия, и документы украли.

— А что помнишь?

— Про себя почти ничего.

— А не про себя?

— Да всё нормально!

— Как же тебя в сторожа взяли? У нас тут почти все бывшие сотрудники. Ну, Палыч чудит!

— А кем же меня надо было взять? — спросил я.

— Да никем. Я бы тебя никем не взял, извини, конечно. Ну, пошли, сейчас машина приедет.

Когда мы пришли на склад, фура уже стояла во дворе. Двое работяг из кузова опускали вниз плоские деревянные ящики, а ещё пятеро заносили их на склад.

— Пошли, чего встал как памятник? — хлопнул меня по плечу Макс и поднял ящик, стоящий на земле.

Ящики были небольшие по размеру, но довольно увесистые. Я взял ближайшие ко мне три штуки, стоявшие один на другом. Признаться, нагрузка была ощутимой. Занятый своими мыслями, я не сразу заметил, что на меня странно косятся мои коллеги. Примерно через полчаса мы закончили.

В этой ночной работе было какое-то своё очарование, или, может быть, я просто устал от безделья. Стояла тёплая лунная ночь. Мы с Максом выпили кофе из автомата во дворе и теперь не торопясь обходили территорию.

— А ты здоровый! — сказал Макс. — Ящик весит тридцать кило, мы по одному еле тащим, а ты сразу по три носил.

— То — то у меня спина болит! — соврал я.

— Видел Нинку на пятой кассе?

— Не припомню что-то! — честно ответил я.

— Ну, ты, друг, многое потерял!

Я искренне усомнился в серьёзности своей потери, но не стал спорить.

— Ты в полиции работал? — спросил я.

— Да, в розыске. Почти восемь лет.

— А почему ушёл? Зарплата маленькая?

— А здесь, по-твоему, большая? Идеализма поубавилось, вот и ушёл. Ладно, проехали.

Внезапно выражение лица Макса стало напряжённым.

— По-моему, у нас гости. Не вмешивайся.

Я увидел, как через высокий забор перелезал человек в чёрной куртке и джинсах.

— Стой! — закричал Макс и побежал к нему. Я был уверен, что вор испугается и убежит, но вместо этого он развернулся и направился к нам.

В его руке блеснул нож, он подошёл к Максу и молниеносно ударил его в живот.

Макс охнул и согнулся. Когда я подбежал, Макс уже лежал на земле, на его одежде и руках была кровь. Я обернулся к грабителю, который только что ударил Макса. Здоровенный парень лет тридцати с ножом в правой руке медленно приближался ко мне.

Я по-настоящему испугался, и вдруг на меня лавиной нахлынули воспоминания. Внезапно я осознал, что умею сражаться. Мало того — я понял, что смогу победить в рукопашном бою почти любого соперника. Моя память чуть не сыграла со мной злую шутку. Новые ощущения настолько поразили меня, что я чуть не пропустил первый удар ножом. Мой противник сделал ещё несколько выпадов и даже разрезал мне куртку. Глаза нападавшего широко открылись, наверное он был удивлён, что встретил отпор у ночного сторожа. В его манере драться был отчётливо виден стиль, скорее всего армейский.

— Бывший спецназ? — спросил я. — Слушай, давай разойдёмся по-хорошему. Ты уйдёшь туда, откуда пришёл, а я про тебя забуду.

Он зло ухмыльнулся, и я понял, что он не уступит. В его мире такое предложение было проявлением трусости, а жизнь мало чего стоила. Если не вырубить его, то он убьёт меня. Ну что ж, значит, так тому и быть.

Он резко выбросил вперёд руку с ножом, целясь мне в лицо. Я уклонился и одновременно ударил его рукой в кадык. В боксе такой удар называется в разрез. Парень согнулся, выронил нож и захрипел. Я сломал ему кость, и теперь он лежал на земле, задыхался и смотрел на меня стекленеющими глазами. Впрочем, трахеотомию я сделать всё равно не смог бы.

Я почувствовал себя очень плохо, меня бросило в жар. Мало того что я не собирался его убивать, но мне ещё и чертовски не хотелось объясняться с полицией по поводу этой драки.

Я подошёл к Максу. Он уже не дышал и лежал в луже своей крови. Жизнь покинула его тело. Не могу объяснить, что произошло, но я вдруг почувствовал, что могу всё исправить. Я положил правую руку на его живот, через минуту лицо Макса перестало быть бледным как полотно, он закашлялся, и я услышал его прерывистое дыхание. Я продолжал держать свою руку около раны ещё около получаса, и кровотечение остановилось. Дыхание Макса стало спокойным, и он открыл глаза.

— Ты в порядке? — спросил я.

— Наверное, уже да.

Я помог ему подняться, и мы вместе дошли до нашей комнаты охраны. Его рубашка и брюки были все в крови.

— Как ты это сделал?

— Что именно?

Он молчал минут десять, потом заговорил:

— Понимаешь, меня и ножом били, и сознание я терял, но это было совсем другое. Сейчас я точно знал, что умер. Моя душа поднялась в небо, и я видел сверху, как ты убил этого парня. И вдруг я вернулся. Ты меня с того света вытащил. Ладно, мне нужно переодеться! — сказал Макс и стал снимать одежду. На его животе был только узкий розовый шрам. Он молча посмотрел на меня, но я не мог объяснить того, что произошло.

— Я сейчас вернусь, — сказал я и вышел во двор. Грабитель лежал там, где мы его оставили. Я обыскал его. Во внутреннем кармане я обнаружил бумажник, в котором было восемьсот долларов.

Ого, а ты богатый. Был. Тебе эти деньги больше не пригодятся, — подумал я.

Когда я пришёл в комнату, Макс уже сидел на стуле. Он полностью переоделся и выглядел почти нормально, только бледность выдавала сильную кровопотерю.

— Вот. — Я бросил на стол деньги. — Нашёл у него в кармане.

— Зачем ты их взял? — спросил Макс.

— Я должен уехать в Питер. Не хочу объясняться с полицией. Не забывай, что у меня нет документов, да и самооборону мы уже не докажем.

— Да, пожалуй. — Макс задрал футболку и задумчиво посмотрел на шрам, которому на вид было не меньше месяца.

— Я поеду с тобой. Ты спас мне жизнь.

Макс тяжело встал со стула, медленно подошёл ко мне и обнял. Признаться, для меня это было полной неожиданностью.

— Теперь ты мне как брат, — сказал он. — Так куда ты хотел поехать?

3

После обеда я обычно люблю посидеть на берегу, посмотреть на море. Наверное, прохожим кажется, что я думаю о чём-то важном. Это чушь, ни о чём таком я не думаю. У меня в это время вообще никаких мыслей нет. А если какая-то случайная мыслишка и появляется, то она медленно ползёт и, в конце концов, растворяется без остатка. Если бы не позвонил Макс, я так и сидел бы до ужина. Но сегодня пришлось отказаться от своего любимого занятия и отправиться в офис. Я и так уже опаздывал примерно на полчаса.

Когда я пришёл, мой клиент уже всем своим видом выражал недовольство.

Цена его костюма и обуви должна была внушить окружающим чувство собственной неполноценности. Гладко выбритое лицо, висящие щёки, маленькие злые глазки. Очевидно, крупный чиновник или политик. Мне он сразу не понравился.

— Вы опоздали, — сказал он вместо приветствия. — Максим Андреевич рекомендовал вас как лучшего медиума.

— Какая именно проблема вас интересует, господин Грабовский? Обычно я помогаю в лечении тяжёлых болезней, но вы не похожи на больного, — сказал я.

— Мне сказали, что вы настоящий волшебник, но я почему-то сомневаюсь.

Он сидел в кресле и сверлил меня своими маленькими глазками. Наверное, я не вызывал его доверия — слишком просто одет, офис без излишеств, хотя в хорошем районе. Впрочем, если бы он разбирался в живописи, то понял бы, что картина Эдварда Мунка на стене — подлинник.

— Я могу рассчитывать на секретность? Всё, что я расскажу вам, строго конфиденциально.

Я кивнул, демонстрируя ему своё полное внимание.

— Неделю назад, я проиграл большую сумму, человеку, хорошо известному в криминальных кругах. Некоему Петракову, если эта фамилия вам что-то говорит. У меня с собой не было денег, чтобы ему заплатить. На следующий день он явился ко мне на работу и при всех потребовал отдать долг.

Я послал его к чёрту и сказал, что если он ещё раз сюда явится, то я вызову охрану. А через два дня Петракова нашли убитым у себя дома. Естественно, видеозапись нашей с ним ссоры уже в полиции, и мои подчинённые молчать не станут. Поймите, Влад! Сам факт моего общения с Петраковым меня дискредитирует, и это ещё куда бы ни шло, но меня подозревают в убийстве! У меня есть мотив. Мои друзья в прокуратуре сообщили, что в смерти Петракова, скорее всего, обвинят меня, а теперь и дружки Петракова требуют у меня вернуть долг.

— А какой размер долга? — поинтересовался я.

— Первоначальный — пятьдесят тысяч долларов. А сейчас все эти проценты и всякая чушь, ну вы меня понимаете. Можно подумать, у нас был договор про пеню.

— Не имею ни малейшего понятия. Я, знаете ли, с бандитами в карты не играю, просветите.

— Они хотят сто тысяч, и самое ужасное — они уверены, что это я убил Петракова. Даже если я отдам им деньги, они же начнут мстить за него!

Вот уж несусветная ерунда! Неужели Грабовский думает, что бандиты будут мстить за этого Петракова? — подумал я.

— Что же вы хотите от меня?

— Я хочу, чтобы вы провели спиритический сеанс, или как там это называется, вызвали душу Петракова и выяснили у неё, кто убийца.

— Но полиции нужны доказательства. Вряд ли их заинтересует мнение медиума.

— Найдите мне убийцу, а доказательствами займутся мои друзья.

— А вы благородный человек, господин Грабовский. Другой бы на вашем месте подставил какого-нибудь бедолагу.

— Знаете, Влад, правду не утаишь. Сфабрикованное дело развалится при первом удобном случае, и у меня появится ещё больше проблем. Намного проще будет, если мы узнаем, кто настоящий преступник.

— Вы убедительны, Грабовский. Поехали. Лучше всего провести сеанс на месте убийства или там, где сейчас находится тело. Но так как мы не знаем точно место убийства, предлагаю второе. Вы знаете, где тело?

— Да. Труп забрали из морга, и сейчас он в доме. Я бывал там, и охрана меня пропустит.

— И вот ещё что — мои услуги стоят дорого. Сумму я назову потом, но отказаться вы не сможете. Учтите — вам придётся заплатить.

— Как скажете.

Мы приехали в дом к Петракову примерно через час. Именно столько нам понадобилось, чтобы преодолеть питерские пробки. Дом выглядел так, как я и ожидал. Интересно, почему у всех разбогатевших в девяностые одинаковый вкус, вернее его отсутствие? Вся эта лепнина на потолке, львы у входа, обилие позолоты. Зачем им этот византийский шик?

Гроб стоял в центре большого зала, заставленного цветами и венками.

В высоких канделябрах на столе горели свечи.

— Выйдите, будьте добры! — сказал я Грабовскому, и тот нехотя подчинился.

Я сразу почувствовал присутствие души умершего. Обычно, она неохотно оставляет тело первое время после смерти.

— Ответь мне! — приказал я, и по залу пробежал слабый ветерок. Лёгкие занавески качнулись, а пламя свеч замерцало, но вскоре всё замерло.

— Приказывай, господин! — раздался лёгкий, еле слышный голос, напоминающий шорох сухих листьев в осеннем лесу.

— Расскажи, кто убил тебя? — сказал я.

— Я бессмертна.

— Я имел в виду твоё тело. Не заставляй меня ждать!

— Его имя Иван. Твой спутник знает, о ком я говорю.

Я хотел уходить, но вдруг что-то меня остановило.

— Почему ты назвала меня господином? Ты знаешь, кто я?

— Я назвала тебя тем, кто ты есть, господин. Для моего внутреннего взора нет преград.

— И я могу тебе приказать?

— Я в твоей полной власти, господин.

— Тогда назови моё имя! — воскликнул я.

Наступила тишина. Затем раздался голос, похожий на шорох осенних листьев.

— Прости, я не могу. На нём запрет.

— И кто же наложил этот запрет? — спросил я.

Мне никто не ответил, и я понял, что душа исчезла. Когда я вошёл в соседнюю комнату, Грабовский сидел за маленьким антикварным столиком, наверняка стоившим целое состояние.

— Имя Иван вам что-нибудь говорит? — спросил я Грабовского.

— Ах вот оно что, значит, Иван? Кто бы мог подумать. — Грабовский нахмурился. — Ну что ж, Влад, вы мне очень помогли. Сколько я вам должен за работу?

— Триста тысяч долларов.

Грабовский посмотрел на меня с нескрываемой ненавистью.

— Послушай, ты, клоун. Так и быть, я дам тебе одну тысячу, хотя не стоило бы. — Он достал из кармана десять стодолларовых купюр и швырнул их на стол. — А сейчас убирайся.

Я понимал, что угрожать и спорить с ним бесполезно. Он считает себя сильнее и не поймёт, какая опасность может исходить от меня. Пока не почувствует.

Я направил свой внутренний взор на его душу, и она сжалась от моего внимания.

— Ты слышишь меня? — сказал я.

— Я повинуюсь тебе, господин, — раздался тихий голос.

— Оставь это тело, на время.

Лицо Грабовского побледнело, глаза закатились, руки судорожно впились в подлокотники кресла, и он стал сползать на пол.

— Да не покинет тебя страх передо мной, до скончания века! — произнёс я. — Теперь можешь вернуться.

Грабовский медленно приходил в себя. Наконец, его глаза открылись, он посмотрел на меня, и на его лице отразился ужас.

— Я знаю организацию, которая занимается благотворительностью. Она финансирует несколько детских домов. В порядочности этих людей я уверен. Перечислите на её счёт триста тысяч долларов. — Я положил на стол визитную карточку. — Чем быстрее, тем лучше. Если не сделаете этого в течение недели, вам не позавидуешь. Прощайте, Грабовский.

4

Наверное, вчера мы с Максом слишком засиделись за бутылкой, обсуждали, когда же, наконец, по всему миру заработают термоядерные электростанции, космические корабли начнут совершать полёты в дальний кос — мос, а революции в малоразвитых странах прекратятся.

Люблю, знаете ли, такие посиделки. Поэтому, когда на следующий день утром мне пришлось рано вставать, я оказался к этому не совсем готов. Тем не менее телефон был настойчив, и мне пришлось ответить. Уже через час в мою дверь раздался звонок, и ко мне зашёл новый клиент.

Этот человек имел настолько незапоминающуюся внешность, что, наверное, мог бы сделать карьеру, работая сотрудником наружного наблюдения, где-нибудь в полиции. Средних лет, среднего роста, старомодные очки с толстыми стёклами, одет как-то серо. Если бы он вышел на улицу, я бы не узнал его через пять минут.

— Меня зовут Пётр, — представился он.

— Присаживайтесь, я вас слушаю! — я стал само внимание и поудобнее расположился в кресле, ожидая услышать ещё одну историю о пошатнувшемся здоровье богатой тётушки.

— Красивая картина!

Пётр неожиданно встал и стал рассматривать моего Мунка. Я ощутил неясную тревогу, но решил не придавать этому значения.

— Да, хорошая репродукция, почти не отличишь от оригинала! — сказал я.

Пётр повернул голову и быстро посмотрел на меня поверх очков.

Взгляд его стальных глаз, острый и колючий, абсолютно не подходил тому образу, которому он стремился соответствовать.

— Вы хоть понимаете, чем здесь занимаетесь? Разве вы не видели, что это наши люди?

Внезапно я ощутил, что меня охватывает какое-то странное оцепенение. Очертания комнаты поплыли, а я почувствовал себя как пчела, попавшая в варенье. Пошевелить рукой стало невероятно трудно, а мой гость, наоборот, показывал чудеса скорости, его движения стали быстрыми и резкими.

Вот он уже прижимает мои руки к столу, и в его руке появляется шприц. Он делает мне укол в предплечье, а я прилагаю огромные усилия, пытаясь разрушить наваждение. Я вырываю левую руку и бью его в живот.

Мой кулак движется как в замедленном кино. Наверное, он слишком занят инъекцией и пропускает удар. Шприц смещается в сторону, а я чувствую острую боль, в моих глазах темнеет, и я проваливаюсь в темноту. Меня куда-то везут, на моих глазах тёмная повязка, а руки связаны.

Я пришёл в себя в машине и не стал делать попыток освободиться, чтобы меня опять не накачали наркотиками.

Машина остановилась, меня вывели, а потом бросили на пол, развязали руки и сняли повязку с лица. Я оказался в пустой комнате, где не было ни окон, ни мебели, только матрас на полу. Не знаю, сколько прошло времени, пока я полностью пришёл в себя. Мне принесли воду, но пить не хотелось, кроме того я не обнаружил ничего, даже напоминающего туалет.

Наконец, дверь открылась, и зашёл тот тип. Теперь он был без очков и совсем не казался мне безликим. Конечно, очки с толстыми стёклами были маскировкой, как и его серая внешность.

— Как вы себя чувствуете, Влад? Надеюсь, вы не обиделись?

Он смотрел на меня так, как энтомолог разглядывает какое-то редкое насекомое.

— Зачем я вам? Что вам нужно?

— Мы просто хотели поговорить.

— Я мог бы поговорить с вами в своём офисе за чашкой кофе.

— Думаю, тогда вы бы не восприняли мои слова всерьёз. Поверьте, мы не враги вам. То, что я собираюсь вам сказать, многое изменит, и мне бы хотелось, чтобы вы некоторое время находились под нашим контролем. Кстати, Влад — это сокращение от Владимир или Владислав? И почему вы себя так называете?

— Я взял себе это имя сам, мне оно понравилось.

— Как это взяли сами? Ничего не понимаю, а как же ваше?

— Я потерял память и взял себе имя, это было двадцать лет назад. Давайте к делу, господин Пётр.

Пётр несколько минут сидел молча, а затем встал.

— Мне нужно подумать, Влад.

Уже уходя, он повернулся и сказал:

— Да, вы можете быть свободны, в пределах этого дома, конечно. В столовой вас накормят. Можете выбрать себе любую комнату на втором этаже, на ваш вкус.

Я встал и тоже направился к выходу. Поднявшись на второй этаж, я открыл первую дверь и зашёл. Я оказался в просторной, и можно сказать, шикарно обставленной комнате с балконом. В ванной я нашёл все необходимые принадлежности, побрился, принял душ и почувствовал себя намного лучше. Потом спустился, нашёл столовую и уселся за стол рядом с окном. Миловидная брюнетка лет сорока приняла мой заказ, и я наконец-то поел. Кроме меня в столовой сидели два здоровенных амбала в костюмах, но на меня они не смотрели. Или делали вид, что не смотрят.

Я заказал чашку кофе и, глядя на парк за окном, решил подумать, что бы всё это значило. Возможно, Пётр, или кто он там на самом деле, знал меня прежнего. А я-то дурак, признался в том, что потерял память. И это признание было настолько важным, что я перестал казаться ему опасным. Сначала я почувствовал досаду и стал ругать себя за глупость, но потом решил, что всё равно не смог бы долго морочить ему голову. Он бы всё понял.

Сколько я ни размышлял, но ничего толкового в голову не приходило. Чтобы делать какие-то выводы, мне явно не хватало информации, а здесь мне точно правду не скажут. Поэтому я решил покинуть этот гостеприимный дом при первой же возможности.

Я поднялся в свою комнату и завалился спать. Могу, знаете ли, заснуть в любой ситуации, к тому же последние события меня изрядно вымотали, и я нуждался в отдыхе.

Когда я проснулся, на улице уже темнело. Я открыл окно и посмотрел вниз. В парке никого не было видно. Решив, что самое простое решение — самое правильное, я спустился по водосточной трубе и направился к воротам.

— Эй, далеко собрался?

По дорожке, ведущей к дому, ко мне шли двое амбалов, тех самых, что сидели в столовой. Выглядели они абсолютно одинаково — квадратные, в чёрных костюмах. Я направил на одного из них свой внутренний взор, но не получил привычного ответа. Его душа не слышала меня. Или не хотела слышать.

— Ты зачем из окна полез? Есть же дверь! — заявил один, подходя ко мне.

— Как-то невежливо уходить не попрощавшись, — сказал второй, хватая меня за плечо.

— Прощай! — ответил я, нанося короткий и очень сильный удар рукой в кадык.

Второй потянулся к пистолету на поясе, но я опередил его, выполнив бросок, а потом, когда он уже лежал на земле, сломал ему шею. Я действовал совершенно автоматически, моё тело среагировало само.

Видит Бог, я не хотел их убивать, но по-другому не смог бы их остановить.

Я решил не задерживаться, потому что в любой момент мог появиться Пётр, а он будет похуже, чем десять таких парней. На что он был способен, я уже видел. Ворота оказались не запертыми, и я вышел на улицу. Со всех сторон меня окружали огромные особняки, с высокими заборами, значит, я находился в каком-то элитном дачном посёлке. Рядом шумела дорога, я не удержался и побежал.

Если кто-нибудь меня увидит, то может подумать, что местный житель совершает вечернюю пробежку! — решил я и чуть не заржал. Почему бы этому кому-нибудь не подумать, что я тучка! Только воздушного шара не хватает! Впрочем, а ведь это идея! Простая маскировка, и я — любитель вечерних пробежек!

Я снял свою изрядно помятую и грязную рубашку и обвязал её вокруг пояса, а потом закатал джинсы. Теперь я не буду вызывать таких подозрений, по крайней мере на первый взгляд. Я сбавил темп и побежал трусцой.

Вдруг слева от меня притормозила машина, дверь открылась, и женщина за рулём скомандовала:

— Садись.

Я плюхнулся на сиденье, мотор заурчал, и мы понеслись. Честно говоря, не люблю быструю езду. Не то чтобы боюсь, но как-то удовольствия не получаю. Окружающий мир за окном мелькал с такой скоростью, что смотреть там было особенно не на что, тем более что уже совсем стемнело, поэтому я перевёл взгляд на гонщицу. Смуглая брюнетка, пожалуй выше среднего роста — за рулём сложно определить точно. Очень спортивная. Красивые и правильные, хотя несколько резковатые черты лица, возможно это вызвано напряжением. Одета в светлые шорты и синюю майку.

— А права у вас имеются? — решил сострить я и был удостоен короткого, но едкого взгляда.

— Куда мы едем?

— Ко мне домой.

— Не рано ли? Может, хотя бы после второго свидания? А сейчас можно в киношку сходить или в кафешку.

— Тебе можно.

— Это потому, что я красивый? — спросил я, приводя джинсы в нормальный вид.

— Это потому, что ты мой муж.

Квартира находилась на Большой Морской и внутри напоминала царские хоромы и кавардак одновременно. В последнее время я не часто бывал в гостях у дам, но всё же предполагал, что женщины больше склонны к порядку. Все вещи были разбросаны как попало, на кухне гора немытой посуды, вернее, куча чашек. Такое впечатление, что здесь целую неделю проходило сумасшедшее чаепитие шляпных дел мастера, мартовского зайца и мыши.

— Располагайся, можешь принять душ, а я пойду приберусь.

— Да уж, не помешает, — сказал я.

— Что-что? — обернувшись, спросила моя жена.

— Да нет, ничего.

Ванная была размером с небольшой стадион. Я быстро засунул свои грязные вещи в стиральную машину и включил душ. Кроме душа был ещё бассейн и несколько комнат с непонятными функциями — наверное, какие-то бани, но пользоваться этим многообразием мне не хотелось. Я быстро принял душ и надел халат.

В столовой меня ждала жена, а на столе стояли две чашки кофе.

— Ты всегда любил крепкий, — сказала она.

Я сел за стол и взял кофе.

— Думаю, не стоит ходить вокруг да около. Я тебя не помню, как и себя. Двадцать лет назад, в ноябре, я очнулся на берегу Финского залива, около Выборга, с сильным переохлаждением. Как я там оказался — понятия не имею. Я еле выкарабкался, рыбаки в маленькой деревеньке спасли мне жизнь. Последнее время я живу в Питере, недалеко отсюда.

— Я знаю, вернее, догадывалась. Мы искали тебя всё это время, но не могли найти. Представь себе, сегодня я случайно тебя увидела из машины, когда ты бежал вдоль дороги. Мир тесен.

— Кто я? Как меня зовут? — задал я вопрос, который терзал меня все эти годы.

— Тебя зовут Велес. А я — Яга, с ударением на первую букву.

Она улыбнулась:

— Ну что, тебе стало легче?

— Наверное, наши родители большие шутники. Я не любитель фольклора, но думаю, что в школе нас дразнили.

— Я не так хорошо знаю твою маму, но вот у твоего отца чувство юмора напрочь отсутствует. Его зовут Род. У моего с юмором ещё хуже.

Я посмотрел на неё и впервые разглядел её глаза — ярко-синие, как море в тропиках.

— Имя у меня редкое, — сказал я. Ничего другого в голову не приходило.

— Чем ты занимался всё это время? — спросила она.

— Жил в Питере. Мы с другом открыли фирму и оказывали некоторые услуги, не совсем обычного характера. Понимаешь, как бы тебе объяснить, у меня, оказывается, есть паранормальные способности. — Я замялся.

Яга смотрела на меня с таким напряжённым вниманием, что мне стало не по себе.

— Я был медиумом. Мой друг бывший полицейский. У него остались приличные связи, и он находил мне клиентов, а я проводил спиритические сеансы. Не подумай ничего такого, но у меня действительно получается.

— Не сомневаюсь. Значит, ты всё-таки что-то помнишь. Что ты можешь?

— В каком смысле? — спросил я.

— Что ты можешь делать с душами? Ты сможешь вызвать сюда навий?

— А кто это?

— Так, всё ясно. И как же ты научился?

— Первый раз получилось спонтанно. Мой друг был смертельно ранен, и его душа покинула тело. Тогда я смог усилием воли вернуть его душу и вылечить его тело. Ну, а потом я тренировался, наблюдал. В общем, сейчас я могу говорить с душами и даже иногда приказывать им. А ещё я могу исцелить почти от любой болезни.

— Для тебя это меньше, чем ничего. Нам надо идти к моему отцу. Если кто-нибудь и может тебе помочь, то только он.

— Слушай, а сколько мне лет? — задал я вопрос, который мучил меня не меньше, чем моё имя.

— Почему ты спрашиваешь? — Яга грустно улыбнулась.

— Понимаешь, за эти двадцать лет я не изменился. Вообще. Мне кажется, что я не старею. Я, конечно, не имею ничего против, но…

— Да, ты прав. Ты не стареешь. Если я скажу, сколько тебе лет, ты мне всё равно не поверишь.

Наверное, сегодня был трудный день, и сказанное никак не доходило до меня. Меня зовут Велес, я не старею. Мы сидели, молчали и пили кофе.

— Расскажи мне про нас. Всё с самого начала! — сказал я.

— Ты вспомнишь обо всём сам, давай спать, уже поздно. — И Яга поцеловала меня. — Здесь ты в безопасности. Пока.

5

Мне приснился странный сон. Голая равнина, напрочь лишённая растительности, лишь на горизонте невысокие горы. Солнца не видно, а низкое небо затянуто облаками. Меня окружают какие-то странные существа — люди со звериными головами, верхом на огромных лошадях. На них шкуры и стальные доспехи. Нам навстречу движется дружина воинов, на них блестящие кольчуги и шлемы, в руках длинные копья. Вот дружинники останавливаются, и вперёд выходит один из них. Высокий витязь. У него холодный, льдистый взгляд голубых глаз. Длинные, заплетённые во множество косичек, белые волосы падают на его плечи. В его руке огромный топор, его золотые доспехи сверкают. Под ропот своего войска я выхожу ему навстречу и вынимаю меч из ножен. Он в два огромных прыжка преодолевает разделяющее нас расстояние, взмахивая своим топором. Я уклоняюсь и пытаюсь достать его мечом, он отбивается и снова атакует. Мы двигаемся по кругу, обмениваясь ударами, но никто не получает преимущества. Он невероятно силён, а ещё машет этим своим топором так быстро, как будто у него в руках лёгкая шпага. Я знаю, что это не первый наш поединок. А ещё я знаю, что этот витязь, мой злейший враг, — сын моего брата. Наконец он ранен. Я всё-таки достал его уколом в бедро, но на его движениях это никак не сказывается. Воистину, его сила неимоверна. Его одежда становится красной от крови, и по рядам моих воинов проносится радостный гул, но я понимаю, что до победы далеко. Внезапно он совершает рывок, и я пропускаю скользящий удар в левое плечо. Я больше не чувствую руку, и вражеская дружина издаёт восторженный рёв. Я наклоняюсь и опускаю меч. Он подходит ближе и поднимает топор для последнего удара. Его дружина безумствует. Я внезапно ухожу в сторону и бью по обуху его огромного оружия. Топор падает из рук моего врага, и он бросается на меня с голыми руками. Его тело меняется, он становится больше. На его пальцах появляются звериные когти. Одежда спадает с меня, а я превращаюсь в гигантского медведя.

— Вот чёрт!

Я проснулся и включил свет. Моё сердце учащённо билось, как будто я бежал стометровку.

— Ты кричал во сне. И ещё шевелил руками и ногами, как будто бежал куда-то.

Яга задумчиво посмотрела на меня и пригладила рукой мои мокрые волосы.

— Хочешь, я сделаю тебе чаю? — спросила она.

— Мне снилась какая-то чушь. Я дрался старинным оружием со здоровенным викингом, где-то в пустыне. А потом я превратился в медведя.

— Этот викинг — Перун. Скорее всего, то, что ты лишился памяти и оказался здесь, — его рук дело. Убить тебя он не решился, опасаясь гнева твоего отца. Твоя память возвращается. То, что ты видишь во сне, происходило на самом деле. Наверное, твоё имя стало спусковым механизмом, который запустил процесс восстановления памяти. Сначала во сне, потом и наяву ты начнёшь осознавать себя.

Яга казалась уставшей, и я решил не мучить её своими кошмарами.

— Ладно, пойдём лучше выпьем чаю.

Мы расположились в столовой и зажгли камин. За окном было ещё темно, а мелкий и холодный дождь оставлял капли на окнах. В такую погоду хотелось зарыться в одеяло и не вставать.

— Наверное, Перун все эти годы тайно наблюдал за тобой. Рано или поздно он узнает, что мы встретились, и поймёт, что я помогу тебе вернуть память. Тогда ты станешь для него опасен. Нам надо спешить, — сказала Яга.

— И что же мы должны делать?

— Мы пойдём в поход, дорогой, — ответила Яга.

— Может быть, лучше в какой-нибудь ресторанчик? — с надеждой спросил я.

— Во-первых, сейчас ночь и ничего приличного не работает. А во-вторых, ты что, не доверяешь моим кулинарным способностям?

Яга выразительно посмотрела на меня, не оставив выбора.

Плотно позавтракав, мы начали собираться. У Яги оказался полный набор самого современного туристического оборудования — палатка, походная посуда, мощный фонарь, спальные мешки. Мы были полностью экипированы.

— Как поедем? На машине?

— Пешком пойдём.

— Что, через весь город будем идти и греметь этими кастрюлями? — покосился я на котелок, колоритно висевший на моём рюкзаке.

Яга загадочно улыбнулась, но почти сразу её взгляд стал серьёзным. Она распахнула одну из дверей, выходящих в коридор. За порогом, вместо ожидаемых стен, открывался вид на бескрайнюю равнину, покрытую ярко-зелёной высокой и густой травой, с редкими, но большими деревьями. На небосклоне ярко сияло солнце, а мне в лицо подул жаркий летний ветер. Впечатление было такое, как будто я вышел из прохладного салона самолёта где-нибудь в тропиках.

Наверное, мой рот открылся сам, Яга восторженно улыбалась, наслаждаясь произведённым эффектом, в её синих глазах сверкали весёлые искры.

— А я думал, тут кладовка! — только и смог сказать я.

Яга захохотала, через минуту к ней присоединился и я.

— Ты бы себя видел! — говорила она, борясь с приступами смеха.

Я пришёл в себя первым.

— Ладно, пошли, походница!

Я как-то был в Танзании. Так вот, там тоже растёт густая и высокая трава, но такая жёсткая и колючая, что ей бриться можно. Наша северная травка на ощупь не такая агрессивная, но зато малорослая. А если на ней устроить пикник, то она сразу вянет. Здешняя растительность была нежной и шелковистой, но после наших привалов никаких признаков примятости не обнаруживала. И шагать по ней было настоящее удовольствие. Наконец, по примеру Яги я разулся.

К вечеру мы пришли к огромному дереву, установили палатку и развели костёр. Наверное, на такой местности наш огонёк был виден очень далеко и демаскировал нас, но Яга не боялась, и я перестал беспокоиться. Я поймал себя на мысли, что абсолютно доверяю ей и во всём полагаюсь на неё. Совсем стемнело. Мы поужинали, выпили чаю и сидели у костра.

— Что же это вы сидите, а меня к столу не приглашаете? — раздался откуда-то сверху странный голос.

Так, набор чудес на сегодня ещё не исчерпан! Я поднял голову и встретился взглядом с большими зелёными глазами на пушистой морде. Здоровенный кот наблюдал за нами с нижней ветки.

— Давай, кисюня, спускайся уже. — Яга постучала ладонью по одеялу около себя. Кот неуклюже спрыгнул с ветки и направился к ней. Проходя мимо, он укоризненно-обиженно посмотрел на меня.

— Держи! Проголодался, бедный, вон как отощал! — Яга уже накладывала ему мясо из консервной банки в тарелку, из которой только что, между прочим, ел я.

Я не заметил, чтобы этому коту грозила голодная смерть. Весил он минимум килограмм пятнадцать и напоминал мейн-куна, только плотного. Видно было, что это лесной зверь, а не домашний.

Я с любопытством рассматривал кота.

Наверное, эти двое — старые знакомые, не буду мешать! — подумал я.

Наконец, кот поел, облизнулся и глянул на меня уже откровенно неприязненно. Знаете, у кошек богатая мимика и на морде эмоции очень хорошо заметны. Я решил, что, возможно, он просто не любит незнакомых людей или вообще людей не любит. Затем кот подошёл ко мне почти вплотную, приблизил свою морду к моему лицу и произнёс:

— Ты что язык проглотил? Мог бы извиниться!

Я был сражён наповал.

— Ничего не понимаю! Может, мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? И в чём это я должен извиняться перед каким-то котом? Вы вообще кто? — этим вопросом я наивно рассчитывал поставить кота в тупик.

— Я-то понятно кто — Баюн. Меня здесь все знают. А вот ты кто, после того, как бросил меня?

— Я, конечно, люблю животных, но извините, не до такой степени. И вас я первый раз вижу, уважаемый Баюн.

— Тихо, мальчики! — вмешалась Яга.

Она наклонилась к коту и принялась что-то шептать ему на ухо. Выражение морды кота стало меняться со свирепого на понимающее, а потом и вовсе сочувственное, при этом он не забывал поглядывать на меня и кивать.

— Ну, тогда всё понятно, старческая деменция — не шутка! Тьфу ты, перепутал! Ретроградная амнезия!

— Вообще-то, это твой кот! — сказала Яга. — После того, как ты исчез, он некоторое время жил в лесу, как дикий. Потом я принесла его к себе домой, но ему там не понравилось.

— Да, слишком тесно, да и погулять негде, — вставил кот.

— Поэтому он живёт тут. Я его навещаю, иногда, а так он сам кормится. Хлопот с ним никаких.

Я осторожно погладил кота, после чего он забрался ко мне на колени и замурлыкал.

— Ну, всё, ребята, пора спать, — сказала Яга.

6

Мне опять приснился сон. Я в огромном зале, вместо стен — деревья великаны, смыкающие свои кроны. В конце зала трон, на котором сидит Род — властелин Мира и мой отец. В зале толпится множество людей, впрочем люди ли они? Вот какой-то старик с козлиными ногами, вот существо с телом человека и головой собаки. Похоже, их внешность ни у кого не вызывает удивления. Прекрасные девушки в полупрозрачных одеждах разносят напитки в высоких бокалах. Я тоже беру бокал. Напиток похож на квас с лёгким алкоголем. Рядом с троном стоит высокий широкоплечий мужчина и что-то говорит Роду, его внешность излучает силу и могущество. Это мой брат Сварог. Он близок и дорог мне. Слева от трона стоит ещё один витязь. Высокий и белокурый. В его голубых глазах — лёд, его золотые доспехи сверкают, длинные волосы заплетены в косички. Рядом с ним его офицеры, готовые умереть за него и боготворящие его. Впрочем, он и есть бог. Как и я.

— Здравствуй, Велес! — красивая молодая женщина с белыми локонами выходит ко мне из толпы смеющихся подруг, её глаза радостно блестят. — Почему ты один и не веселишься?

— Таков удел всех поэтов, Додола, ты же знаешь. Я не люблю шумных пиров, мне больше нравится уединение и тишина.

— Какой ты нудный, Велес! — Додола схватила меня за руку. — Ну же, пойдём почитаешь мне свои стихи.

— С каких это пор ты интересуешься стихами?

Но она не слушала и тянула меня в один из садов, окружающих дворец. Мы пришли к фонтану, рядом с которым были разбиты клумбы с прекрасными розами.

— Вот! — Додола лучезарно улыбнулась. — Хотела показать тебе, что я могу сделать с цветами, считай, что это моя поэзия.

Розы были всех цветов, казалось, что радуга расцвела в этом саду.

— Ты невероятна! — я улыбнулся.

— Я хочу, чтобы ты показал своё искусство. Я же знаю, тебе нет равных! Ну же, Велес, покажи, что ты можешь.

Не люблю что-то делать на заказ, но тогда я не смог отказаться. Я прикоснулся к земле, и на наших глазах из неё появился росток. Уже через несколько минут розовый куст стал большим, и из бутона появилась роза с разноцветными лепестками.

— Какой ты молодец! А я и не догадалась, что можно сделать такой цветок!

Глаза Додолы сияли, она обняла меня руками за шею и поцеловала. Вдруг я заметил какую-то тень у входа в парк и повернул голову.

— Ты покусился на мою честь! Теперь я смогу смыть позор только кровью. Твоей, грязный медведь!

Там стоял Перун и трое его офицеров, с каменными лицами. Додола отпрянула от меня и испуганно смотрела на своего жениха.

— Додола, иди в зал.

— Послушай, всё обстоит не так, как ты думаешь, — сказал я, понимая, что разговоры бесполезны. Даже если Перун и поверит, что вряд ли, он всё равно использует ситуацию, чтобы разделаться со мной. Перевес явно на его стороне, а офицеры подтвердят любую версию происшедшего.

— Я всегда знал, что ты обманщик, но сейчас ты покусился на честь семьи. И за это ты умрёшь.

— Ты далеко зашёл, Перун, не зарывайся. Если я виновен, тогда пусть совет решает, как меня наказать.

— На этот раз ты не спрячешься за отца, я убью тебя прямо сейчас.

Из его ладоней готовы были вылететь молнии. Я почувствовал, как сила сгущается вокруг меня. Моя сила. Стало темно, за моей спиной на перевязи возник меч. Огромная чёрная птица с резкими очертаниями села мне на плечо, ещё пара десятков таких птиц стали кружить над нами.

— Это навьи, души умерших! — глядя на них, испуганно зашептал один из офицеров Перуна.

— Пока не поздно, остановись. Додола верна тебе, мы просто создавали цветы.

Я пытался предотвратить кровопролитие, и на мгновенье показалось, что мне это удалось. Перун расслабился, опустил руки, зарождающиеся молнии на его руках уменьшились. Я поверил, и навья взлетела с моего плеча. Внезапно он ударил. Впечатление было таким, как будто в меня врезался грузовик на полном ходу. Наверное, на несколько секунд я потерял сознание. Когда я пришёл в себя, то увидел, как Перун и его офицеры отбиваются от нападающих на них навий. Всё это происходило как в кошмаре. Вот навья спикировала на спину офицера, её огромный острый клюв погружается в его голову, всё глубже и глубже. Наконец, навья полностью исчезла в его теле. Как страшно он закричал! А потом его глаза из голубых стали полностью чёрными, он зарубил своим мечом стоящего рядом товарища и бросился на Перуна.

Я с трудом встал и достал из ножен свой меч. Наверное, у меня были сломаны несколько рёбер, каждый вдох причинял мне боль. Оставшийся в живых офицер кинулся на меня, попытавшись воспользоваться моей слабостью, но всё же ему было далеко до меня, даже раненого. Я достал его уколом меча в незащищённую доспехами шею, и он стал заваливаться на меня. Тогда я схватил его за пояс и швырнул в Перуна, добивавшего своего офицера, телом которого управляла навья.

Перун даже не покачнулся, а только удивлённо посмотрел на меня.

Его взгляд, казалось, выражал, что этого-то он от меня никак не ожидал. Потом он перехватил свой топор поудобнее и медленно направился ко мне. В его глазах я увидел решимость и понял, что он готов убить меня. Навьи атаковали его со всех сторон, но завладеть его телом они не могли, и Перун только отмахивался от них левой рукой, одетой в стальную перчатку.

Я пятился, выставив перед собой меч, пока не прижался спиной к мраморному краю фонтана. Он ударил сверху, очень быстро. Я едва успел отскочить, тогда его топор врезался в фонтан и расколол его. Я почувствовал, как острые осколки мрамора впиваются в мою руку. В течение нескольких минут Перун постоянно атаковал, а я мог только защищаться. Его удары были такой силы, что я с трудом отбивал их своим мечом. Вдруг я увидел, что мёртвый офицер Перуна, которого я использовал как метательное оружие, встал и, покачиваясь, идёт к нам. Глаза его были чёрными, лицо ничего не выражало, а из горла толчками выходила кровь. Офицер подошёл к Перуну сзади и ударил мечом по его ногам.

Если бы Перун был повнимательнее, то без труда заметил бы этот ходячий труп, но он был слишком занят мной, ведь победа была так близка! Когда он падал с перерезанными сухожилиями, я увидел в его глазах не боль или страх быть убитым, а разочарование из-за упущенной мести.

Я стоял над стонущим Перуном с мечом в руке, как вдруг парк наполнился голосами и звоном оружия, и голос моего брата Сварога громко произнёс:

— Бросайте оружие!

Это было кстати. Мои руки дрожали, и я сомневался, что смог бы попасть мечом в ножны.

7

Проснулся я засветло и никак не мог прийти в себя. Я так ворочался, что, в конце концов, разбудил Ягу.

— Мне опять снился сон, на этот раз я видел своего отца. А потом был конфликт из-за женщины. Её звали Додола, кажется, блондинка.

— И что у вас с ней было? Интересно услышать эту историю без купюр.

Пока я разбирался со своим бессознательным и разглядывал облака на небе, Яга успела сложить палатку и собрать вещи. Теперь мы были готовы двигаться дальше.

— Ничего интересного, мы создавали цветы. Кстати, это она меня пригласила, я не навязывался.

Заметив, что Яга продолжает вопрошающе меня разглядывать, я уточнил:

— Не было у нас секса!

Яга приподняла брови и тяжело вздохнула, демонстрируя, что, мол, тяжело ей иметь дело с дураками, но она справляется.

— Может, помочь? — спросил я, заметив, что вся работа по сборам уже завершена.

— Как мужчина, ты мог бы добыть нам свежее мясо на обед.

— Так как моя сознательная память ограничивается двадцатью годами жизни в городе, то вряд ли я смогу быть полезен на поприще охотника. А что, если нам попросить Кота? Эй, Чеширский! — крикнул я коту, забравшемуся на дерево.

— От Чеширского слышу! — послышался обиженный мяв. — Я, в отличие от некоторых, память не терял и имя своё прекрасно помню. А если некоторые страдают провалами, то надо записывать!

Кот спрыгнул вниз и гордо прошествовал мимо нас.

— Кисюня, а ведь правда, добудь нам перепёлку какую-нибудь или куропатку. Надоело консервы есть, — вмешалась Яга.

— Я кот, а не охотничья собака, за дичью вам гонять!

— Как охотничьи колбаски трескать, так ему нормально. А как поохотиться самому, так нет! — вставил я.

— Между прочим, вся фауна должна тебе подчиняться. Вот и прикажи фазанам слететься, — не остался в долгу кот.

За разговорами я и не заметил сразу, как местность стала меняться. Исчезла так мне понравившаяся шелковистая трава, деревья уменьшились, зато их стволы и ветви стали узловатыми и кривыми. Потом и они пропали. Дышать стало тяжело, а на горизонте появилось красное огненное марево. Подойдя ближе, я увидел гигантский огненный поток, текущий по равнине.

— Куда мы идём? — спросил я.

— Это Смородина — огненная река. Она разделяет миры, — ответила Яга.

— А нам она зачем?

— Мы должны переправиться через неё, другой дороги в царство моего отца нет.

Находиться рядом с рекой было почти невыносимо. Тем не менее, приблизившись, я понял, что это течёт не лава, как мне показалось раньше. Скорее, жидкий огонь струился по руслу. Описать словами это невозможно.

Тем не менее в этом потоке было какое-то мрачное очарование. Он завораживал, и мне с трудом удалось отвести от него взгляд.

— Пойдём, ты должен нас перевезти через реку.

И Яга, взяв меня за руку, повела вдоль реки. Пройдя не более ста шагов, мы обнаружили каменный причал, вдававшийся глубоко вглубь русла, и стоящую у причала лодку.

— И кто, интересно, тут лодочник? — спросил я.

— Вообще-то, лодочник ты. В твоих снах этого ещё не показывали?

— Считай, что я уволился по собственному желанию, — ответил я.

А на мои плечи уже карабкался кот, наверное для его лап земля была слишком горячей.

Вблизи лодка внушала ужас. Борта были сделаны из костей, вероятно рёбер, по краям стояли человеческие черепа. Причём она была абсолютно лишена герметичности, и через здоровенные дыры в днище играло багровое пламя. Неясно, как эта лодка держалась на поверхности, но когда наша маленькая команда забралась на борт, она плавно отчалила от берега. Вскоре со всех сторон нас окружали сполохи пламени. Было очень жарко, но мы могли дышать. Пламя ожило, и теперь я видел, как по дну реки проплывают силуэты тел, умерших давным-давно. Их лица безмолвно открывали рты, казалось пытаясь кричать что-то, но внезапно огонь менял их очертания, и тела распадались. Я дотронулся рукой до огня за бортом. Этот огонь был горячим, но не сжигал плоть. Наконец, мы увидели другой берег. Лодка причалила, и мы сошли.

На сером небе здесь светило тусклое солнце, вдоль дороги стояли маленькие каменные домишки, во дворах которых росли деревья, напоминающие папье-маше, а на горизонте возвышался чёрный замок, окружённый высокой стеной. И ещё — мы были не одни. Нас окружали тени. Тысячи, да, наверное, и миллионы теней сидели и ходили по каменистой земле. Они были везде, куда бы я ни посмотрел.

Мы закинули за плечи наши походные сумки и зашагали по дороге, ведущей к замку. Кот бежал впереди, наверное хорошо знал дорогу.

— Слушай, кот, а ты что, дорогу знаешь? — спросил я.

— Говорю же, он у меня жил, — ответила за кота Яга.

— А я-то думал, он у тебя в Питере жил.

— И там тоже. Нигде ему не нравится, домой хочет.

— Где же его дом?

— Там же, где и твой! — не выдержал кот. — Я в твоём доме жил. Только тебе туда дорога заказана, а значит, и мне.

— Ну вот мы и дома! — сказала Яга.

Мы зашли через стальные ворота, которые никто не охранял, и оказались на большой площади.

Вблизи замок производил мрачное впечатление. Никаких плющей, обвивающих стены, прудов и зелёных изгородей, привычных для сооружений такого рода, здесь не было. Только голые камни и тени, бродившие по двору.

— А что это за здание? — спросил я, рассматривая приземистое квадратное сооружение в глубине двора, с узкими маленькими окнами. — На гостевой домик вроде не похоже.

— Это тюрьма. Тебя приговорили к двадцати годам заключения, не помнишь? — ответила Яга.

— Я сидел в тюрьме? Интересно, за что?

— За покушение на жизнь Перуна и убийство его офицера! Так решил Род. Но в тюрьму ты не сел, за это можешь поблагодарить меня. Кстати, познакомься — мой отец.

В дверях замка стоял мужчина в чёрной одежде. Его длинные, по пояс волосы были абсолютно белыми, черты лица резкими и жёсткими, а из-под густых чёрных ресниц смотрели тёмно-синие глаза. Эти глаза притягивали как магнит и пугали.

— Здравствуй, Велес. А ты изменился.

— Он почти ничего не помнит, Перун лишил его памяти, — сказала Яга.

— Вряд ли Перун на это способен, наверное это сделал кто-то другой.

Вий подошёл и взял меня за руку. Я вздрогнул. Его рука была горячей как огонь, или мне так показалось? От него исходила невероятная сила и энергия, такое ощущение, что через меня пропустили ток. Он посмотрел мне прямо в глаза, а я хотел отвести взгляд, но не смог. Так продолжалось несколько минут. Он пронизывал меня своим взглядом, а я не мог даже моргнуть и чувствовал себя как букашка на булавке.

— Я верну тебе память. И твою силу.

Вий отпустил мою руку, а я почувствовал дрожь в коленях и с трудом удержался на ногах. Если бы Яга не поддержала меня за плечо, я бы грохнулся на землю.

— А ты совсем ослаб, не удивительно, что они отпустили тебя.

— Когда я очнулся двадцать лет назад, рядом никого не было.

— Я не об этом, ангелы тебя отпустили.

— Какие ангелы? — спросил я, и вдруг ответы стали рождаться в моей голове. Тот, кто назвал себя Петром, и эти здоровяки на вилле. Они ведь тоже не люди, как и мы, но не из Ясуней. Они из другой семьи. И их Бог силён.

— Пойдём, тебе надо отдохнуть.

Яга повела меня вверх по лестнице. Моя голова кружилась, и ноги были как ватные, но всё же я был переполнен силой. Она бурлила в моём теле. Яга помогла мне лечь на большую деревянную кровать, раздеться у меня уже не было сил.

— Тебе надо поспать. — Это было последнее, что я услышал, а затем наступила ночь, и мне приснился сон.

8

Сколько себя помню, я всегда был одиночкой. Меня больше привлекала природа, чем общество. Отец мной почти не занимался и моё воспитание переложил на брата. Когда я достиг десятилетия, Темновит стал учить меня драться в рукопашном бою и с оружием, а потом Сварог выковал мне меч, который появлялся в минуты опасности, в ножнах за моей спиной. Я обожал эти занятия. Какое-то время боевые искусства стали смыслом моей жизни.

Перун, наоборот, всегда был заводилой. Его и в детстве окружала стайка друзей, которыми он верховодил. Когда Перун стал юношей, он организовал свою первую дружину, с настоящей дисциплиной и оружием. Они вечно ходили в походы, играли в какие-то военные игры. Мне всё это казалось смешным и одновременно отвратительным.

Как-то раз я гулял по лесу. Для меня каждое дерево было другом, вот я и находился в обществе своих друзей. Я развалился на земле, положил руки под голову, закрыл глаза и наслаждался. Землю покрывал толстый слой мха, наверное, поэтому я не услышал шагов.

— Вставай, зверь!

Я почувствовал сильный удар по рёбрам, тут же вскочил, но меня сбили с ног, и я упал. Меня окружили друзья Перуна, одетые в походные доспехи. Сам он вышел вперёд и издевательски ухмыльнулся.

— Ну что, зверь, твоё место в лесу, а не среди нас! Живи здесь и вырой себе нору, как медведь, а мы будем приносить тебе тухлое мясо.

Его друзья заржали как по команде, и Перун опять попытался ударить меня ногой по рёбрам, но я уже был готов. Я перехватил его ногу и ударил в пах. Мой противник согнулся пополам, и это дало мне возможность вскочить на ноги. Перун пришёл в себя, и мы стали кружить по поляне. Надо отдать должное его друзьям, они не вмешивались.

Несмотря на помешанность Перуна на войне, я всегда был сильнее. Он был по своей природе скорее лидер, чем воин, а я как одиночка привык рассчитывать только на себя. И ещё: ему мешала излишняя зарегулированность. Он дрался слишком прямолинейно, как солдатик. А я — творческая натура, мог придумать нечто неожиданное. Да и таких учителей, как у меня, у Перуна не бьло.

Я стал избивать его. Он пытался взять верх, но потом ушёл в глухую защиту. А я, когда почувствовал, что побеждаю, стал ломать его. Ломать его самоуверенность лидера, его презрение ко мне, его высокомерие. И я наслаждался, когда видел, что на его окровавленном лице появляется страх. Я специально не спешил с финалом, давал ему возможность стоять на ногах и защищаться. Я расчётливо унижал его. Это понимали его друзья, смотревшие на падение своего кумира, а в конце концов, понял и сам Перун. Когда он упал на землю, весь в крови, я наступил ему ногой на лицо. Он не шевелился, так и лежал, тяжело дыша, а его друзья молча смотрели на меня. Я оттолкнул их со своей дороги и ушёл.

Впоследствии я неоднократно жалел о своей маленькой мести, но молодость совершает много ошибок. Перун мне так и не простил этого. Все, кто видел его избиение, погибли. По-разному. Кто-то в бою, кто-то случайно. Сейчас я понимаю, что Перун, скорее всего, сам приложил к этому руку.

После того случая он уже не задирал меня, даже стал избегать. Если бы я захотел, его дружина перешла бы под моё командование, по праву сильного, но мне это было не нужно.

Так же как и раньше, я сторонился общества, зато мне стало открываться высокое искусство влияния на реальность. То, что позже назвали магией, хотя мне не нравится этот термин. Как будто это означает совершение невозможного. На самом-то деле, наоборот, искусство — это расширение пределов возможного. Я много времени проводил в библиотеке, увеличивая свои познания. Так как сфера моих интересов лежала в области естественных наук, в основном в изучении животных и растений, то и свои силы я прилагал именно здесь. Когда я повзрослел, то стал фактически властелином леса. Звери и растения стали частью меня. Я чувствовал всех живых существ и любил их как себя, а они отвечали мне тем же.

Как-то я находился на одном из тех официальных мероприятий, отказаться от участия в которых было невозможно. Все толпились в главном зале дворца Рода, не зная, чем себя занять, кроме поедания деликатесов, а в центре зала прекрасная птица Алконост пела свои дивные песни. Я уже собирался незаметно улизнуть, как вдруг услышал жалобный писк. Не знаю, откуда во дворце взялся ещё слепой котёнок дикого лесного кота. Я нашёл его сразу, в одной из беседок, оплетённых диким виноградом, а рядом с ним была женщина. Красивая, высокая брюнетка. Она сидела и смотрела на маленького котёнка, а потом взяла его на руки. Так я познакомился с Ягой и Баюном.

Позднее, я наделил кота возможностью говорить. Интеллект у него был достаточный, так что у меня появился забавный и довольно болтливый собеседник. Иногда я даже жалел об этом, но лишать его этой возможности не решился, чтобы потом не испытывать на себе его укоризненные взгляды.

Мой отец никогда бы не согласился на наш союз с Ягой, поэтому нам приходилось не афишировать свои отношения. Примерно через год после нашего знакомства мы тайно поженились в замке Вия, а после свадьбы я остался в Нави. Мне нужно было время, чтобы закончить свои исследования, а замок подходил для этой цели как нельзя лучше.

Меня всегда интересовало, что происходит с душой после гибели тела, и Вий стал учить меня работе с силами нижнего мира. Я научился говорить с душами умерших, вызывать их из Нави, а потом и управлять ими. Теперь меня везде сопровождали несколько духов в виде огромных чёрных птиц, невидимых для окружающих.

Тем временем отношения с Навью становились всё более натянутыми. В Правь периодически проникали грозные чудовища, с которыми приходилось долго возиться, чтобы они кого-нибудь не сгрызли. Сначала этим занимался отец, потом Сварог и Семаргл. Когда Перун собрал настоящую дружину, защиту Прави доверили ему. Очевидно, этого он и добивался, его влияние при дворе выросло невероятно.

Впрочем, вскоре сил дружины Перуна стало недостаточно для защиты, и Сварог вызвал меня. Мои слуги смогли передать мне сообщение в Навь, и я срочно приехал домой.

А потом произошёл наш бой с Перуном. После того, как нас обнаружила стража Сварога, я был задержан. Хорошо ещё, что обошлось домашним арестом, хотя мне пришлось с утра до вечера слушать поучения и советы Баюна.

Суд состоялся через десять дней.

Меня привели во дворец правосудия рано утром, мои руки были закованы в лёгкие, но очень прочные цепи. Зал был полон, и ждать пришлось недолго.

— Встать, суд идёт! — объявил глашатай, и вошёл Род. Надо сказать, что мой отец мог быть твёрдым как скала и холодным как лёд, если того требовали обстоятельства. В зале наступила полная тишина.

— Подсудимый, встань и назови себя. — Казалось, что отец говорил тихо, но его голос звучал сильнее грома.

Я встал.

— Моё имя — Велес Ясунь, сын Рода и Земун, повелитель сил Света и Тьмы, владыка лесов Яви, Прави и Нави.

— Доверяешь ли ты, Велес, судить мне?

— Да.

— Знаешь ли ты, в чём обвиняешься?

— Да, знаю.

— Считаешь ли себя виновным?

— Нет.

— Находишься ли ты с пострадавшим в родстве?

— Да. Его отец, которого я безмерно уважаю, — мой брат.

— Встань и назови себя, тот, кто считает себя пострадавшим. Перун с трудом поднялся. Его лицо было бледным, и он опирался на длинную палку.

— Перун Ясунь, сын Сварога и Лады, повелитель небесного огня, владыка оружия и войны.

— Доверяешь ли ты, Перун, судить мне?

— Да.

Перун тяжело опустился на скамью. Мои надежды на то, что Перун заявит Роду отвод, ввиду наших с ним близких родственных отношений, и тем самым доведёт папу до белого каления, не оправдались.

— Велес, расскажи всё что знаешь.

В этот день я не был настроен ораторствовать. Спал плохо, да и со стояние у меня было паршивое. И, наверное, я не очень серьёзно относился к этому суду, всё-таки судьёй был мой отец. Заранее к выступлению я не готовился, всё равно чем больше хитришь, тем больше путаешься, решил говорить правду и действовать по ситуации. Рассказал я примерно следующее:

— Я пришёл на праздник летнего солнцестояния, там встретил Додо-лу, вернее она сама подошла ко мне. Она предложила пойти с ней в розарий, и я пошёл. Когда я создал новый цветок, она меня поцеловала. В этот момент ворвался вот он, — тут я пальцем показал на Перуна, уныло сидящего на скамье потерпевших, — со своими прихвостнями, набросился на меня и ударил молнией. Мы подрались, и я победил. Это всё.

После моей короткой речи наступила полная тишина. Наверное, слушатели ожидали от меня какого-нибудь пафосного выступления часа на два, которое вошло бы в историю юриспруденции, и сейчас с трудом переваривали информацию.

Мой отец сидел и задумчиво меня рассматривал. Мне вдруг показалось, что в его глазах заплясали весёлые искры и он сейчас начнет хохотать. Но ничего такого, конечно, не случилось, и я решил, что ошибся.

— Как ты объяснишь гибель трёх офицеров? — спросил Род.

— Одного убил я, защищаясь, двух других убили навьи.

Зал загудел, как пчелиный рой.

— Что? — воскликнул Род.

— Навьи. Это души умерших, которые…

— Я прекрасно знаю, что такое навьи. Откуда они там взялись?

— Они меня защищали. Я их вызвал.

— Тебя защищают навьи, и это сейчас, когда мы находимся фактически в состоянии войны с нижним миром? Как такое возможно?

— Первый раз слышу, что это противозаконно. Я умею управлять ими и привлёк их на свою сторону. В случае опасности я могу вызывать навий.

— И сколько навий ты можешь вызвать?

— Сколько угодно, хоть всех.

Шум в зале уже напоминал рёв трибун на чемпионате мира по футболу. Некоторые, самые нервные, даже повскакивали со своих мест.

— Могу продемонстрировать! — сказал я, но понял, что это уже перебор.

Род так посмотрел на меня, что мне сразу расхотелось хохмить.

— Пострадавший, расскажите всё что знаете! — сказал Род.

Перун встал, опираясь на свою палку. На его лице появилось выражение попранной справедливости, требующей возмездия, и незапятнанной честности.

— Он лжёт! — Перун гневно вскинул руку в мою сторону, явно копируя мой жест, чтобы ни у кого в зале не осталось никаких сомнений, кто именно лжёт.

Далее последовал подробный и нудный рассказ, что же происходило между нами в тот день. События были представлены им с точностью до наоборот. Из показаний Перуна выходило, что я пытался силой завладеть его невестой, её крики услышали в зале и он поторопился прийти бедной девушке на помощь. При этом я настолько разошёлся, что сразу же бросился на Перуна с его офицерами, попутно вызывая из нижнего мира все тёмные силы. И только мужество Перуна и самоотверженность его подчинённых спасли Додолу от насилия, а Правь от вторжения очередных монстров.

Надо сказать, что возбуждение, царившее в зале после моих показаний, было полностью подавлено выступлением моего оппонента. Я заметил, что некоторые слушатели даже закрыли глаза и пытались спать.

Тут я не выдержал и стал тянуть руку вверх.

— У меня реплика!

Отец сразу заподозрил неладное, но вынужден был предоставить мне слово.

— Говори, Велес.

— Дорогой племянник, — обратился я к Перуну. — Ты забыл воздеть руки горе и воскликнуть: доколе? — сказал я, продемонстрировав, что именно я имел в виду. В зале раздался смех.

Перун мрачно посмотрел на меня исподлобья и пробормотал что-то в мой адрес. Наверное, оскорбительное.

— Вызывается свидетель Додола.

Я сразу понял, что дело плохо, как только она вошла. В мою сторону она даже не посмотрела.

— Ты должна говорить правду, иначе понесёшь наказание.

Лицо Рода стало жёстким. Зал оживился. Даже тех, кто заснул на выступлении Перуна, растолкали сидящие рядом слушатели. Очевидно, выступление Додолы ждали все, и от него зависела моя судьба.

— Я предложила Велесу посмотреть на мои цветы. Оказавшись наедине, он пытался меня изнасиловать. Я закричала, меня услышал мой жених. Когда он зашёл в розарий, Велес отпустил меня и я смогла убежать. Больше мне ничего не известно.

Всё это она говорила твёрдым спокойным голосом, глядя на Рода. Я посмотрел на Перуна. По его губам скользнула мимолётная ухмылка.

Я не собирался оправдываться, понимая, что это бесполезно. Так и сидел с глупым видом. Меня охватило какое-то безразличие. В зале я увидел маму. Она смотрела на меня, и на её глазах блестели слёзы.

Род встал.

— Оглашается приговор. Велес Ясунь, сын Рода и Земун, признаётся виновным в убийстве офицера дружины Прави и приговаривается к заключению в Пекельном Царстве Вия, сроком на двадцать лет. Иные обвинения не нашли своего подтверждения.

Позднее, когда у меня была возможность подумать, я понял, что Род знал о наших отношениях с Ягой и, пожалуй, специально отправил меня в тюрьму.

С одной стороны, это было чисто политическое решение. Он понимал, что в нижнем мире, учитывая мой статус мужа Яги, я буду не пленником, а фактически героем, пострадавшим от судебной несправедливости. Отец не поверил Додоле, иначе я был бы обвинён в покушении на изнасилование, а Вию ничего не стоило допросить навий, установить истину и предать её гласности.

Кроме того, Род надеялся на то, что я повлияю на Темновита и отношения с нижним миром улучшатся.

К тому же, находясь в ссылке, я не мог навредить Перуну, который был важен для защиты Прави, да и сам я находился там в безопасности.

Понятно, что во всех этих политических комбинациях моё доброе имя никого, кроме меня, не интересовало. Ну да ладно.

Через несколько дней, конвой из дружинников Сварога привёл меня к Смородине. У переправы меня уже ждала Яга. Когда мы сели в лодку, кандалы, выкованные Сварогом, рассыпались в пыль. Мы пересекли огненную реку и направились к замку. Я был свободен.

9

Мы сидели на балконе замка втроём. Я, моя жена и её отец. Его длинные белые волосы развевались на ветру.

— Ты так и не вспомнил, как оказался на берегу Финского залива, — сказал Вий. — Тебя не удивляет, что твои воспоминания на этом обрываются?

— Разве это так важно?

— Важно всё. Странно, что ты забыл свою жизнь, ещё удивительнее, что не можешь вспомнить тот период. Думаю, что это очень важно, мой легкомысленный друг. Помнишь «Слово о полку Игореве»:

— Зря стараешься, он не читал, — вставила Яга.

— Не вижу, какое отношение имеет этот эпос ко мне. Не знаю никакого Игоря.

— Игорь тут ни при чём. Ты ходишь Трояновой тропой. — Вий задумчиво смотрел, как над Смородиной появляются и исчезают красные огненные сполохи.

— Что за тропа такая?

— Ещё не понял? — Вий усмехнулся. — Тебя отбрасывает в прошлое, и ты неизменно оказываешься на балтийском берегу около Выборга. Сколько раз ты уже там просыпался? Десятки?

Я был ошеломлён и долго не мог прийти в себя. Наконец, мне удалось сосредоточиться.

— Просто в голове не укладывается. И зачем всё это? — сказал я.

— Чтобы изолировать и ослабить тебя. Ведь это удар по всем нам. Нас трудно победить, но у нас есть слабое место — славяне, наши потомки в Яви.

А без них и наша жизнь теряет смысл. Ты всегда был главным защитником людей в Яви. Простых людей. Да ты сейчас и сам стал очень похож на человека. Посмотри, какой тяжёлой сделалась их жизнь, как страдают без твоей заботы их леса и реки.

— Но как такое возможно?

— Не знаю. Я не умею управлять временем.

— Неужели Перун умеет?

— Перуном кто-то манипулирует, возможно исподволь. Какой-то чужак, сильный и коварный, борется с тобой руками Перуна. Думаю, что сам Перун не до конца понимает, чем может закончиться ваша с ним ссора.

— Ты должен учиться силе, Велес, иначе Перун рано или поздно убьёт тебя, — сказала Яга.

— Мой отец.

— Твой отец ничего не сделает. Ты просто не знаешь реального положения дел. Перун управляет войском Прави, его военная власть безгранична. Уже давно никакие чудовища не приходят в Правь из нижнего мира. Перун дезинформирует общество, чтобы постоянно усиливать свою дружину.

— Трудно в это поверить.

— Так же трудно поверить в то, что ты не хотел насиловать Додолу.

Твой отец Род велик и силён, но он далёк от внутрисемейных дрязг. Его заботят совсем другие проблемы. Он создал наш мир, и мышиная возня его не интересует.

— Можешь меня не уговаривать, я согласен.

Внезапно подул ветер, и тени умерших, окружавшие нас, превратились в навий и поднялись в небо.

— Ты знаешь многое о жизни, но твои знания неполны. Я могу научить тебя тому, что знаю сам. Для этого наши души должны слиться воедино. Го — тов ли ты к такому знанию? — спросил Вий.

— Насколько я понимаю, выбирать мне не приходится.

— Тогда возьми меня за руку.

Его рука стала ледяной, а я начал задыхаться. Моя душа, или что там наполняет меня жизнью, покидала моё тело, вытекала из него по невидимым каналам, в руку Вия.

Ничего более страшного я в своей жизни не испытывал. Внезапно рука Вия стала горячей, и жизнь стала возвращаться в меня.

Представьте море после отлива. Крабы, водоросли на камнях, мелкие рыбёшки бьются на песке, там, где ещё недавно была вода. Они беспомощно открывают рот и шевелят жабрами. Но вот наступает прилив, и океан возвращается. Наверное, я почувствовал себя такой рыбой, спасённой вовремя нахлынувшей волной.

Вий не убрал руку, даже когда я пришёл в себя, и сила стала наполнять меня.

— Тебе было тяжело, я знаю. Обычно после первого раза наступает упадок. Сейчас я наполню тебя силой, и ты будешь чувствовать себя хорошо, даже лучше чем прежде. Расслабься. Со временем, для тебя не останется тайн. Твоя душа научится покидать тело, а затем возвращаться, ты сможешь выбрать себе другое тело, если это пострадает слишком сильно. Тело станет для твоей души просто сосудом, который ты будешь выстраивать на свой вкус. Ты будешь смешивать души, как краски на палитре, и видеть вещие сны.

Тёплые волны накрыли меня, я закрыл глаза и уснул.

Мне снится каменистая пустыня. Красное солнце садится, озаряя своим светом невысокие горы. Далеко на западе виднеется тёмно-синее море. Перун подходит к огромному камню у дороги. Рядом с ним появляется существо с большими серыми крыльями за спиной. Глаза его чёрные как ночь, светятся непостижимым разумом. Взгляд его страшен. Черты его бледного лица невероятно правильные, как будто их изваял скульптор. На голове острые рога. Кажется, я даже чувствую запах серы. Я не слышу их разговор, но вижу, что существо буравит своим огненным взглядом Перуна. Я страстно хочу оказаться там, чтобы спасти витязя и отвести беду, нависшую над всеми нами. Ужасное имя всплывает в моей памяти, но вдруг я просыпаюсь.

— Вставай, Велес! — Яга трясла меня за плечо.

Я услышал далёкий гул, который то нарастал, то уменьшался.

— Что случилась? Что это?

— Перун со своей дружиной перешёл Смородину, они уничтожают всё на своём пути. Это война.

Сон мгновенно исчез, я вскочил и стал одеваться. Когда мы выбежали во двор замка, там уже было полно стражей Темновита — высоченных солдат в чёрных доспехах, с длинными копьями. Через открытые ворота были видны сполохи огня у огненной реки. Слышались раскаты грома, а яркие молнии разрезали небо.

— Там идёт бой, но войско Перуна слишком сильно. Нам его не остановить, — сказала Яга.

Стоял страшный шум, навьи носились в небе над нашими головами, со свистом рассекая воздух своими большими крыльями. Я увидел, как Вий, сидя на белом коне, раздавал приказы страже. Вот он обернулся и посмотрел на меня.

— Велес! Уходи, спаси Ягу!

— Возьми запас воды и твою палатку, нам надо уходить, пока ещё не поздно, — крикнул я Яге, а сам побежал в свою комнату.

Я нашёл кота забившимся за диван. Очевидно, его напугал грохот, и он спрятался. Как он умудрился поместиться в такое маленькое пространство — ума не приложу.

— Эй, Леопольд! Давай выходи быстрее, трус.

Я отодвинул диван, чтобы дать возможность коту выбраться наружу.

— Сам трус! — парировал кот, пятясь задом, потому что развернуться так и не смог.

Кот отчаянно боялся, но храбрился. Его глаза радостно заблестели, когда я взял его на руки.

Мы с котом спустились во двор, а Яга с рюкзаком на плечах уже ждала нас.

— Уходите немедленно! — закричал Вий.

И в этот момент авангард дружинников Перуна хлынул во двор замка, а я почувствовал за своей спиной тяжесть меча. Стражи Темновита оказывали ожесточённое сопротивление, но их было слишком мало.

— В тюрьме есть подземный ход. Пошли!

Яга схватила меня за руку, потащила ко входу в тюрьму, и мы побежали. Ворота были открыты, и ступени вели вниз. Мы стали спускаться по каменной лестнице, потом побежали по коридору. Он был таким длинным, что казалось, ему нет конца. С обеих сторон этого коридора я видел двери, ведущие в камеры.

Сколько же заключённых здесь было? — подумал я.

Все окружавшие нас камеры для узников были пусты, но я содрогнулся от мысли, что мог бы провести тут двадцать лет.

Неожиданно Яга подбежала к одной из дверей.

— Эта дверь ведёт в тоннель, у меня нет ключа. Выбивай!

Я стал колотить плечом в дверь, но она даже не шелохнулась.

— Тут бульдозер нужен или трактор! — авторитетно заявил кот.

— Подержи, дорогая, — сказал я, снимая с шеи кота. — Отойдите подальше.

Яга взяла Баюна и отошла на несколько шагов назад.

— Не знаю, получится или нет, давно не тренировался.

Я стал раздеваться.

— Нет, вы посмотрите, что он удумал! Я, конечно, извиняюсь, но сейчас не время стриптиз устраивать. Яга, скажи ему! — начал ныть кот.

Некоторое время ничего не происходило, и я услышал шум. Это дружинники Перуна бежали по коридору. За мной.

Вдруг я почувствовал, как моё тело становится тяжёлым и наливается силой. Я превращался в огромного медведя, такого большого, что с трудом помещался в коридоре. Я ударил передней лапой по двери, и она разлетелась. Затем я протиснулся в тоннель и стал спускаться по ступенькам. Было темно, иногда я наступал на какие-то ветки, и они хрустели у меня под ногами. Или, может, это были кости несчастных заключённых, которые пытались убежать, но нашли свою смерть в этом страшном месте?

Тоннель некоторое время шёл вниз, потом ступеньки кончились. Я не оборачивался, но слышал, как Яга бежит за мной. Наконец, я почувствовал свежий воздух. Ещё немного, и я увидел выход. Вскоре мы вышли на поверхность.

Я огляделся. Нас окружала пустыня, на земле лежали серые камни и больше ничего. Обернувшись, я увидел вдалеке сполохи огня и горящий замок. Там шёл бой. Я заметил, что Яга с котом на руках как-то опасливо на меня поглядывают, и стал изменяться. Через пару минут я вернул человеческое тело.

— Хорошо, что ты мои вещи захватила, — сказал я одеваясь. — А то так бы и пришлось в медведях ходить. А они знаешь, какие прожорливые, такого, как наш Баюн, им только на завтрак и хватает.

— Нам нужно вернуться. Там мой отец! — воскликнула Яга.

— Сейчас мы ничего не сможем сделать, нам нужно собрать силы. А знаешь, ведь Перун приходил за мной. Это я ему нужен, а не Вий. Они будут искать меня, нам надо идти.

Мы уходили всё дальше в пустыню. Воды было немного, и мы берегли её как могли. Когда совсем стемнело, мы разбили лагерь.

— Жаль, продуктов не взяли! — сказал кот. Он уже оправился от потрясений, сидел у маленького костра и вылизывал шёрстку.

— Ну как не взяли? А ты на что! Вон как разъелся!

И я потрепал кота за толстую шею.

Кот презрительно покосился на меня и продолжил умываться.

— На уж, поешь!

Яга достала из рюкзака кусок вяленого мяса и дала коту.

— Мерси! — сказал кот, чавкая мясом. — Хоть с хозяйкой повезло — нормальная.

Потом последовало что-то неразборчивое, я не расслышал.

Дежурить решили по очереди. Мне всё равно не спалось, и я вызвался постоять на карауле первым, да и толку от Яги в случае чего было бы немного. Яга почти сразу уснула, а кот прилёг у костра.

На небе появилась багровая луна, выглядело это красиво, но мрачновато. Вдруг из темноты к нам вышла тень и присела на камень у огня. Кот её даже не заметил.

— Я пришёл к тебе, Велес, передать сообщение от Вия. Его держат в Яви, на Воловьем острове в Балтийском море, и об этом никто не знает. Перун ничего не сказал Роду.

— Как ты узнал?

— Я летаю где угодно.

Тень превратилась в большую чёрную птицу, взмахнула крыльями и унеслась в небо.

Я помнил этот остров. На нём построен замок, очевидно там и держат пленника. Замок соединён с сушей большим подземным ходом. Кстати, это недалеко от того места, где я очнулся, потеряв память.

Перун привёз Вия в Явь, значит, он действует без одобрения остальных, на свой страх и риск. Иначе он держал бы Вия в Прави, откуда его освободить было бы невозможно. Есть над чем подумать.

Я не заметил, как под утро задремал, а когда проснулся и открыл глаза, то наш лагерь окружали дружинники. Яга с котом уныло сидели у палатки, под лезвиями направленных на них мечей.

— Не советую тебе, Велес, показывать свои фокусы. — Воевода дружинников говорил спокойно, но я увидел напряжение на лицах его подчинённых и решимость в его глазах. — Иначе твои спутники могут пострадать. У меня приказ, доставить тебя живым, а остальных — живыми или мёртвыми.

— Опусти свой меч, Всеслав! — я показал пустые ладони. Мой меч за спиной так и не возник, значит, никакого резона вступать в драку не было. — Я пойду с вами добровольно, но с моими спутниками не должно случиться ничего плохого. Относиться к ним нужно уважительно. Если они пострадают, то твоя смерть, Всеслав, будет долгой и нелёгкой. Извини, ничего личного.

Я старался придать своему голосу уверенность, хотя на душе скребли кошки.

— Мне придётся заковать тебя в кандалы, Велес. Ведь по закону тебе ещё девятнадцать лет отбывать наказание. И Сварога здесь нет, так что наручники будут не такие изящные.

— Я бы попросил оставить ноги свободными, иначе я буду замедлять ваш путь. Или вы предоставите мне транспорт?

— Путь придётся проделать пешком.

Мои руки заковали в толстенные кандалы, весом, наверное, килограмм тридцать. Каждое звено толщиной с солидную сосиску, но цепь была достаточно длинной, чтобы я чувствовал себя сносно. Я смог закинуть её за шею и поднять руки, так идти было легче. Палатку и вещи у нас отобрали. Яга с котом на руках шла рядом и молчала. Глаза её метали молнии, но я жестами дал ей знать, чтобы она ничего не предпринимала раньше времени.

Мы возвращались тем же путём, что и убегали, только не в подземелье, а на поверхности. Чем ближе мы подходили а замку Вия, тем ужаснее были разрушения, оставленные дружиной Перуна. Все деревья, похожие на папье-маше, были порублены в щепки, а домики, стоявшие около замка, — разрушены. Тени бродили неприкаянно около руин своих жилищ. Не знаю, что они чувствовали, но впечатление от всего этого оставалось отвратительное.

Пока мы шли, у меня возник план.

— А где Перун? — спросил я, когда Всеслав поравнялся со мной.

— У него неотложные дела в Прави, он вынужден был уехать. Но не волнуйся, Велес, скоро ты с ним встретишься.

— Не горю желанием встречаться с этим лгуном.

— Не смей так говорить про моего командира! — Всеслав сжал губы и побледнел. Я видел, что он приходит в бешенство, и специально доводил его до этого состояния. Я давно знал Всеслава. Ещё по тренировкам с мечом, я заметил, что когда он злился, то начинал делать глупости. Слишком вспыльчивый, хотя в личном мужестве ему не откажешь.

— Не забывай, с кем разговариваешь, ничтожество, ты мне не ровня, иначе заставлю тебя добавлять каждый раз: ваше высочество! — сказал я.

Всеслав зло посмотрел на меня и отошёл в сторону.

— Ты специально его бесишь? — спросила Яга.

— Будь готова, — ответил я.

Вскоре мы подошли к Замку Вия. Он был почти полностью разрушен, всё что могло сгореть было сожжено. Из окон башен по стенам тянулись вверх чёрные следы сажи. Я поискал глазами большие окна би блиотеки. Неужели все книги уничтожены? Это было сильнейшим ударом, и я чуть не заплакал, увидев, что мозаичные стёкла выбиты, а стены черны от пожара. Мы прошли замок и по дороге стали приближаться к Смородине.

Моя несчастная спутница шла рядом, опустив голову, кот молчал, сидя на её плече. Во мне начала подниматься волна ярости, хоть я и пытался сдерживаться. Мы подошли к причалу, у которого стояла лодка.

— Расковать его, — услышал я приказ Всеслава.

— Яга! — тихо сказал я.

Она обернулась.

— Когда подойдёт Всеслав, стукни его по голове. Да смотри не зашиби до смерти.

— Эй, Всеслав, подойди сюда, — позвал я воеводу.

Он посмотрел на меня, но не двинулся с места.

— Выполняй, когда тебе приказывает сын Рода! — я сказал это специально громко, чтобы все услышали. Дружинники как по приказу повернули головы в нашу сторону.

— Велес, не ставь в опасное положение жизнь твоей жены.

— У меня важное сообщение!

Всеслав нехотя подошёл ко мне. Все дружинники с нетерпением ожидали, чем всё это закончится.

— Что за сообщение?

— Сообщение такое: ты сегодня умрёшь.

И тут Яга со всей силы ударила Всеслава кулаком в нос. Брызнула кровь, он схватился за лицо, его глаза пылали ненавистью.

— Надеть на неё наручники.

— А что с кандалами Велеса? Расковать? — спросил один из офицеров.

— Нет! — заорал на него Всеслав, его лицо было всё в крови. — И ноги заковать.

— А как же приказ Перуна — расковать и связать руки верёвкой?

— Я сказал заковать!

Происходило то, на что я надеялся. Яга, кажется, тоже поняла мой замысел и состроила недовольную гримасу, когда на её руки надели наручники.

— В лодку их! — скомандовал Всеслав. — Вы трое, — он указал на стоявших рядом с ним дружинников, — со мной.

— Но по уставу не меньше десяти! — попробовал спорить офицер, но Всеслав так посмотрел на него, что тот замолчал.

Как только мы отчалили от берега, Всеслав повернул ко мне своё окровавленное лицо.

— Ну что, искупаешься? — спросил он.

Мои кандалы и наручники Яги утратили блеск и стали рассыпаться как пыль, а за моей спиной появился меч. Я прыгнул и толкнул Всеслава в Смородину. Он дико закричал, когда оказался в огне, высокий сноп искр поднялся вверх, но его тело тут же растаяло в реке.

— Не советую! — сказал я, повернувшись к трём дружинникам, собравшимся на корме. К счастью для себя, они меня послушали.

Уже когда мы шли на другом берегу Смородины, среди ласковой травы-муравы и высоких деревьев, Яга спросила меня:

— Так это и был твой план спасения? Ценю твою самоотверженность, но ты серьёзно рисковал, ведь Всеслав мог сбросить тебя за борт.

— Я боялся только одного, что наши кандалы начнут разваливаться раньше, чем мы отплывём. Всеслав не знал, что мы посвящены этому миру и Смородина разрушит все эти железки. Как произошло и в тот раз, когда меня привезли стражи Сварога. Наверное, отношения у них с дружинниками Перуна были не самыми тёплыми, раз они не рассказали об этом. Но Перун о чём-то таком догадывался, поэтому приказал сменить кандалы на верёвку. В любом случае, думаю, что Всеслав не осмелился бы убить меня. По поводу этого он получил чёткий приказ Перуна. Да и тебя бы он побоялся тронуть. Честно говоря, я ожидал, что он попытается выбросить в Смородину кота.

— Что? Так ты хотел пожертвовать мной? — всполошился мой домашний любимец.

— Да не волнуйся ты так, после времени. Я рассчитывал, что смогу его опередить. К тому же у нас были хорошие шансы на успех — примерно процентов шестьдесят.

— Только шестьдесят процентов? — воскликнул кот.

— Тогда почему он взял в лодку всего троих дружинников вместо десяти? — не отставала Яга. — Не потому ли, что хотел иметь меньше свидетелей?

— Возможно. Да ладно, чёрт с ним, с Всеславом. Долго ещё идти-то?

— Совсем близко. Вон за тем деревом вход.

10

Оказавшись в квартире Яги, я первым делом пошёл в душ и побрился. Когда я в халате вышел на кухню, Яга уже жарила на плите яичницу, а кот пил молоко из тарелки.

— Ого, у меня двадцать пропущенных звонков. И все от Макса! — сказал я, осматривая свой телефон. — Вот он-то мне и нужен.

Уже через полчаса Макс был у меня, вернее у Яги.

— Неплохая квартирка! — заметил Макс, зайдя внутрь.

— Познакомься, это моя жена. Зовут Яна.

Я специально изменил имя Яги, чтобы избежать излишних расспросов. Не то чтобы я не доверял Максу, но просто не представлял, как ему всё объяснить.

— Куда ты пропал, дружище? Мобильный не отвечает, на работе тебя нет, я уже с ног сбился тебя искать. Хотя теперь-то мне всё понятно! — сказал он, многозначительно посмотрев на Ягу. — Честно сказать, не ожидал от тебя. Думал, что меня-то уж на свадьбу позовёшь.

— Мы женаты очень давно. Просто сейчас она меня нашла.

— Ах, вот оно что.

— У нас срочное дело. Отца Яны взяли в заложники. Он на Воловьем острове, знаешь, где это?

— Конечно.

Макс сразу подобрался, стал серьёзным и внимательным.

— А что за ребята? Ты их знаешь?

— Я-то знаю, но от этого не легче. Не местные.

— А откуда?

— Как тебе лучше объяснить, Макс, в общем, они кое-что умеют. Как и я.

— Тогда я вряд ли смогу тебе помочь.

— Сможешь. Нужно организовать обычную спецоперацию по освобождению заложника. Сможешь? Мне нужны лучшие.

— Это можно, — сказал Макс без особой уверенности, но я знал, что в его голове уже начинают выстраиваться фрагменты мозаики по подготовке операции.

— Оплата?

— По миллиону рублей за работу.

— Выжившим? — Макс грустно улыбнулся.

— Да. И семьям погибших. По два! — добавил я. — И не паникуй раньше времени. В охране будут обычные люди с обычным оружием. Может быть, очень сильные физически, только и всего.

Думаю, что я согрешил против истины. Дружинников Перуна нельзя было назвать обычными людьми, но я не хотел пугать Макса. Да и против пули они вряд ли устоят, даже с защитными оберегами.

— Что-нибудь ещё известно? Сколько их, расположение, оружие, где заложник?

— Ничего, могу только догадываться. Оружие, скорее всего, самое современное.

— Нам потребуется вооружение. Автоматы «Вихрь», бронежилеты, альпинистское оборудование, акваланги, ну и ещё кое-что, всякие мелочи.

— Я оплачу. Сколько человек будет с нашей стороны?

— Думаю, около двадцати.

— Не густо.

— Это все, кто у нас есть.

Мы провозились весь день. К вечеру я чувствовал себя как выжатый лимон и присел на кухне выпить кофе. Яга с котом уже спали, сказывалось напряжение предыдущих дней.

Внезапно в дверь квартиры постучали. Тихо так, деликатно.

— Странно, есть же звонок! — подумал я.

Когда я открыл дверь, передо мной стоял Пётр, а с ним незнакомый мужчина.

— Можно, мы войдём? — спросил Пётр. — Есть разговор.

Я молча проводил их на кухню. Когда они шли, мне даже померещилось, что у второго крылья за спиной.

— Позвольте мне угостить вас чаем, господа. Для кофе, наверное, уже слишком поздно.

— Я бы не отказался от бокала вина. Если вы не против, Велес.

Я порылся в кухонных шкафчиках и извлёк бутылку таурази.

— О, да ваша хозяйка просто сокровище! Это как раз то, что нам нужно, не так ли, мой друг?

Пётр посмотрел на своего спутника, и тот вежливо улыбнулся.

— Хочу извиниться за доставленные вам неудобства, господин Велес. Надеюсь, я могу вас так называть, не вызвав удивления?

— Называйте как хотите. И это вы меня простите за ваших нефилимов, господин Пётр. Кстати, это ваше настоящее имя? — спросил я.

— Неважно. Позвольте мне представить моего друга.

— Г авриил.

Спутник Петра встал и подал мне руку. Он был среднего роста, кареглазый, курчавый и темноволосый, с подвижным и умным лицом. Его глаза смотрели изучающее и чуть иронично.

— Очень приятно, господин Гавриил. Как меня зовут, вы уже знаете.

— Мы знаем, что вы сейчас находитесь в затруднительном положении.

Ваш друг в плену, а в Прави командует Перун. И не надейтесь, он от вас не отстанет, пока не убьёт. К тому же вы подвергаете постоянному риску ваших близких.

— Что вы предлагаете, господа?

— Я, господин Велес, в некоторой степени, коллега вашего друга, ставшего заложником. Я — ангел смерти, так что разобраться с Перуном для меня будет несложно, — сказал Гавриил.

— Я восстановил память, можете не объяснять, — ответил я. — Так вы хотите помочь моему другу из корпоративной солидарности?

— Давайте без иронии, Велес, у нас мало времени.

— И какова же будет цена вашей помощи?

— С вами легко иметь дело, господин Велес. Нам от вас ничего не нужно. Во главе Прави встанете вы. Вы будете абсолютно самостоятельно принимать все решения, мы не собираемся вам навязывать своё мнение, лишь в некоторых случаях будем давать советы.

— Советы, надо думать, обязательные к исполнению? — спросил я.

— Ну, в общем, да. Ваше вино выше всяких похвал, господин Велес.

— Можно подумать?

— Думайте, Велес. Хотя в вашем распоряжении не так уж много времени.

Вот возьмите.

И Гавриил протянул мне маленький серебряный медальон с рубином в центре. На медальоне была изображена какая-то сложная геометрическая фигура, напоминающая фантастические проекты да Винчи.

— Если захотите со мной связаться, сожмите его в руке.

— А по телефону не легче? — спросил я.

— Знаете, Велес, вы очень скоро можете оказаться в таком месте, где телефон не работает. Это очень сильный артефакт. А ещё он будет защищать вас.

— Каким образом?

— Не позволит провалиться в прошлое.

— Вот значит как. А что будет с Перуном?

— Это вам решать, Велес. — Гавриил усмехнулся. — До встречи.

Когда они ушли, я не спеша оделся и вышел из дома. Я не стал будить Ягу, только оставил ей записку на столе. Написал, что буду через два дня. Думаю, мне вполне хватит двух дней. И Макса с ребятами я решил не втягивать в это дело. Это не их война, только моя. И судя по всему, от них ничего не будет зависеть. Я испытал облегчение оттого, что близкие мне люди остались в безопасности, по крайней мере мне не нужно будет их спасать. После предложения Гавриила, идея использовать Макса с его пенсионерами показалась мне просто смешной. В моём распоряжении оказалась бы огромная мощь, если бы я захотел ей воспользоваться. Но чем больше я думал об этом, тем меньше мне хотелось принять это предложение. Мне вдруг показалось, что и я, и Перун, и мой отец — маленькие фигурки на огромной шахматной доске и от моего решения будет зависеть многое. А победа определится не силой.

Я поймал такси и поехал на вокзал. Оттуда через полчаса шёл поезд до Выборга, там я рассчитывал арендовать катер. В одном из киосков, работающих на вокзале, я купил сигареты и закурил. Курю я очень редко, только в исключительных случаях, но сейчас мне вдруг безумно захотелось.

На улице было прохладно, я вдыхал табачный дым и наслаждался неожиданным покоем и уверенностью. Внезапно я понял всё. Конечно, Перун сам до всего этого не дошёл бы. Ведь он был самым простодушным из нас. Великий воин, но простой и бесхитростный, он стал объектом манипуляции и обмана. Принимая во внимание наши с ним ссоры, выбор Перуна в качестве инструмента борьбы со мной был предрешён. Разделяй и властвуй — так, кажется, сказал Макиавелли. И в моей памяти возникло страшное существо из моего сна, имя которого проклято в веках.

Я сел в электричку и через два часа был на месте. Подходящего катера не нашлось, и мне пришлось арендовать яхту на два дня. Разобравшись с управлением, я вышел из залива и взял курс на северо-запад. Уже совсем рассвело, яхта шла со скоростью около двенадцати узлов, и я мог хорошо разглядеть береговую полосу за правым бортом. Я сразу узнал то место, где очнулся без памяти больше двадцати лет назад. Казалось, тут ничего не изменилось. Так же шумели вековые сосны, и набегали на песчаный берег балтийские волны. Ничего даже напоминающего причал не было, и мне пришлось подойти на минимальное расстояние от берега. На борту нашлась надувная лодка, на которой я смог перебраться на пляж.

Как и в тот день, тут так же дул пронизывающий холодный ветер, а пейзаж, казавшийся из тёплой каюты таким красивым и ярким, на деле оказался неприветливым и суровым.

Я вытащил лодку подальше на песок, а когда повернулся, то увидел Перуна, выходящего из-за сосен. Он был одет в тёмное длинное пальто, чёрные брюки и туфли. Его вполне можно было принять за финского туриста, если бы не пистолет в правой руке, направленный на меня.

— Так и думал, что ты придёшь сюда, Велес. Ты предсказуем и сентиментален. Не пойму, почему я так долго боялся тебя.

— Боялся значит ненавидел. Так?

— Да. Но сейчас всё изменилось. Если ты думаешь, что я собираюсь тебя убить, ты ошибаешься. Я нашел для тебя вариант получше. Ты будешь бродить Трояновой тропой до скончания веков, делать одно и то же десятки раз, ошибаться и побеждать одних и тех же врагов. Где-то в глубине твоего разума ты поймёшь, что всё происходящее уже было, но ничего не сможешь изменить. Я отправлю тебя в прошлое, Велес, на двадцать один год, и ты опять потеряешь память. Ты очнёшься на этом холодном берегу, тебя вылечат от пневмонии, ты познакомишься с Максом и будешь оказывать людишкам мелкие магические услуги за деньги. Достойная жизнь древнего Бога!

И Перун захохотал, весело и заразительно.

— Неужели ты сам до этого додумался? Что-то на тебя не похоже. Хочу рассказать тебе одну историю, если у тебя найдётся лишних десять минут.

Я присел на камень, вытащил сигареты и закурил.

— Будешь? — предложил я Перуну.

— Почему бы и нет? Скрашу твоё одиночество, — ответил он и взял сигарету. Так мы некоторое время сидели и молчали. Ветер пел в кронах деревьев, и серые волны шумели на берегу. Потом я заговорил:

— Некоторое время назад мне поступило интересное предложение, от двух господ. Одного зовут Пётр, другого Гавриил. Они предложили мне ни много ни мало возглавить Правь и помощь в борьбе с любыми врагами. Я не отказался, так что их предложение до сих пор в силе. Мне бы не хотелось его принимать, но боюсь, ты не оставляешь мне выбора. Как считаешь, ты сможешь справиться с Гавриилом? Надеюсь, ты понял, о ком я говорю.

Я достал из кармана медальон и стал покачивать его за цепь, как маятник.

Лицо Перуна омрачилось, думаю, он узнал медальон.

— А когда в Прави поймут, кто твой советчик, от тебя отвернутся даже самые близкие друзья. Но я могу предложить тебе выход из положения, который устроит нас обоих.

— И что же это за выход, дядя?

— Ты оставляешь меня в покое, я живу с Ягой в Яви и не вмешиваюсь в твои дела. Про меня все забудут, а ты делай что хочешь.

— А как же наши многочисленные родственнички? Они тебя в покое не оставят и захотят использовать как оружие против меня.

— Я устал от войны. Меня вполне устроит спокойная жизнь, где-нибудь в красивом и удалённом месте у тёплого моря. Ну, согласен?

И я протянул ему руку. Я был уверен, что он мне не доверяет, но надеялся на слишком уж заманчивые условия капитуляции. Тем более что за моей спиной маячил грозный силуэт могучего Гавриила с его воинством. Собственно, мне нужно было от него только одно — его рука.

— Ладно Велес. Я согласен. — Произнес Перун, и протянул руку.

Я сжал его ладонь и стал делать то, чему научил меня Вий. Перун смотрел на меня сначала изумлённо. Потом вены на его руке вздулись, на лбу выступила испарина, зрачки расширились, а через его руку в моё тело мучительно перетекала душа. Он побледнел, его голубые глаза потускнели и закрылись, а я почувствовал в своём теле присутствие чего-то чужого.

— Откройся мне! — приказал я, и в моём сознании возникли картины, меняющиеся как мозаика в калейдоскопе.

Несчастливое детство, холодность близких, одиночество, неудовлетворённая страсть, ярость к врагам, неугасимый огонь честолюбия и зависти. Зависти ко мне! Если бы можно было нарисовать его душу, я бы выбрал два цвета — красный и чёрный. И ещё — в его душе не было гармонии и внутреннего покоя, так необходимых воину. Наверное, поэтому он никогда не мог победить меня в рукопашной схватке.

Всё это навалилось на моё сознание тяжёлым грузом. Я не знал, что мне делать, но наши души вдруг стали сливаться в одно целое. Его рука стала ледяной, я отпустил его душу, и она медленно возвращалась в тело. Но она стала совсем другой. В ней появилась осенняя грусть, зелень лесных деревьев, сверкание ледяных горных вершин, ликование юности, ласковая сила тёплого океана, и огонь её ярости стал гаснуть. Наверное, я сделал своему врагу воистину царский подарок.

Перун медленно приходил в себя, а я сидел рядом и смотрел на море. Наконец он перестал напоминать живой труп, и его взгляд постепенно стал осмысленным.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я.

Он посмотрел на меня и молча махнул рукой.

Я протянул ему зажжённую сигарету. Глоток коньяка подошёл бы лучше, но плыть на яхту ради спиртного мне не хотелось.

— Ты украл мою душу, колдун? — сказал Перун.

— Нужна мне твоя душа, тоже мне Фауст.

— Не ожидал от тебя, честно говоря.

— При необходимости я могу быть таким же коварным, как и ты, племянник. По-хорошему, ты всё равно не оставил бы меня в покое. А сейчас освободи Вия.

— Да, конечно.

— Могу подвезти до острова. Моя яхта к твоим услугам.

— Спасибо, я на машине.

Его глаза изменились. Возможно, он ещё не осознавал изменений, произошедших с ним, но со стороны они были заметны. Перун перестал быть моим врагом, в каком-то смысле, у нас теперь была одна душа на двоих. Он встал и направился в сторону дороги. Я посмотрел ему вслед, но он так и не обернулся. Потом я столкнул мою маленькую лодку в воду.

Только на яхте я понял, как сильно замёрз. Я завёл двигатель, взял курс на восток и через пару часов увидел остров с белым замком. На берегу острова стоял Вий, а рядом с ним мой отец.

На острове был приличный причал, так что пользоваться лодкой мне не пришлось. Когда я сошёл на берег, отец обнял меня, чего не случалось уже лет двести, наверное.

— Пойдём, Велес.

Мы зашли в замок и поднялись по лестнице в главную башню. Кроме нас троих, похоже, в замке никого не было. Потом я рассказал им всё, что произошло со мной.

— Что ты намерен делать? — спросил Род.

— Пожалуй, я сказал Перуну правду, меня действительно устроит спокойная жизнь, где-нибудь у тёплого моря, по крайней мере первое время. Возвратиться в Правь я не готов. И ещё вот что. — Я достал из кармана медальон Гавриила и передал отцу. — Тебе он пригодится.

Мы молчали и смотрели на закат, но в словах уже не было нужды.

Наступил вечер, и за окном солнце медленно погружалось в Балтийское море.