Глава 46. Театр
— Товарищ Чудов прибудет в 8.00.
— Кто же выгуляет собак? Может быть вы?
— Нам не положено, вас охраняем. Помните, чем закончилась последняя прогулка?
— Чем-чем: мы их убили. Шучу: ранили. Одного. Подождем гостя.
«Смер III» и Хекса, услышав слово «гость», заняли позицию у входной двери. Неделю назад Алехин послал бы подальше зам. директора разведки, но новости из Таджикистана и вооруженное нападение на отставного шпиона изменили ситуацию. Матвей передал доклад о тайной части операции «Пакет», проведенной им в 1988 году, и помог задержать убийцу, подосланного противником.
— Игорь, прекращай встречаться тайком, а то нас заподозрят в смене сексуальной ориентации. Как Варвара? Дети?
— Мне нравится ваше настроение, Матвей Александрович. Варя руководит гламурным журналом. Сын учится в университете, дочь — в гимназии. А менять ориентацию поздновато.
— Давай снова на «ты». К делу.
— «Лилебрур» выкарабкался. По его словам, частная охранная компании Black Forest нашла похороненный тобой «Урал» с биооружием.
— Якобы гражданские с лицензией на убийство? Те, что охраняют объекты США в Афганистане?
— Еще в Ираке, Пакистане и т. д. — от резидентур ЦРУ до посольств. Сотрудничают с Госдепартаментом, министерством обороны и спецслужбами. Выполняют грязные задания. Личный состав из бывших спецназовцев США, Великобритании, Франции, Израиля.
— Статус «Урала»?
— Притащили машину в лагерь возле Баглана. Размышляют, как уточнить содержимое пробирок, кому продать подороже. Признаков распространения заразы нет. Ситуация шаткая.
— Надо спланировать акцию. У конторы есть источники?
— С источниками беда. Зато есть идея.
— Не томи.
— Тебе достанется заглавная роль. Кое-кого из знакомых встретишь. Поедешь со мной?
— Уговорил, речистый.
Рублево-Успенское шоссе раздражало вечными пробками. Перекрывали движение из-за проезда президента и премьера, а также обладателей блатных номеров и мигалок. «Их тачки, гоняя по встречке, скоро сделают движение левосторонним, — ударился в маниловщину ветеран. — Вот бы построить Нью-Москву, отдельную для начальников, без нас — рабов ПДД. Тогда мы им, а они нам не мешали бы. А левостороннее движение сделает VIP-город похожим на Лондон, излюбленный «элитой». Глядишь, и олигархи вернутся на родину»!
А пока сбыча мечт не произошла, тем же мигалочным способом на совещание мчались его участники. В качестве базы избрали резиденцию миллиардера, живущего за границей. Разведка помогла ему заключить крупную сделку в Азии и порой пользовалась фирмами олигарха для оперативного прикрытия.
Свернув в Горках-2 на лесную дорожку, «БМВ» скоро скрылась за шестиметровым забором. Желание новых русских защитить частную собственность вызывало понимание и раздражение одновременно. Впрочем, здесь и в советское время стояла высокая ограда, дабы «трудящиеся» не потревожили заслуженный отдых «слуг народа» и не увидели, как те живут. Ныне изоляция трансформировалась в security, а достаток — в luxury Изначально объект строили как дачу для министра обороны. Имелся подземный бункер, вертолетная площадка, узел связи. Теперь повысили комфорт, модернизировали охрану и телекоммуникации. Бомбоубежище оборудовали новой защитой от химического и биологического оружия, разместили в нем медицинский блок.
Собравшиеся удивились, когда Чудов представил «приглашенного эксперта», поскольку в конторе уже видели некролог с портретом «Алехина М.А. — ветерана, погибшего в схватке бандитами». Воскрешение «покойника» особенно поразило ранее знакомого с ним Макашвили. Матвей с трудом узнал того — из-за двукратного увеличения веса и лысой головы. Грузин занимался обеспечением разведывательных операций. В бурном обсуждении участвовали также шеф оперативного управления и руководитель ОТО. Конструктивность отсутствовала, в основном ругали Алехина, который создал ситуацию, грозящую катастрофой. Согласовали лишь название операции — «Квитанция».
После заседания Чудов отправил Матвея и Макашвили осмотреть место изоляции потенциально зараженных из числа участников предстоящей операции. Их встретила врач Мария Дмитриевна, симпатичная и деловая. Тесный бокс выглядел современно: шлюз с ультрафиолетом и паровым душем, сталь, стекло, электроника, две койки. Впустив гостей внутрь, хозяйка закрыла шлюз и осталась снаружи, наблюдая через окно. Матвей почувствовал первые сигналы клаустрофобии и, умышленно не став с ней бороться, побледнел. С мертвым лицом достал из кармана пробирку, открыл и плеснул жидкость в лицо Макашвили. Затем повалил его, сжал горло. Тот захрипел.
— Сдохнешь в мучениях, сволочь. За оставшиеся часы пожалеешь, что продал биологическое оружие американской мафии.
— Ничего не продавал, никакого оружия, Матвей Александрович! Что вы!
— Эта зараза из машины, что твои друзья-америкосы нашли в Афгане. Я пробирку долго хранил, знал — пригодится.
— Вы тоже погибните. Что вы наделали!
— Я умер, когда Адмирал послал отравить афганцев. Ты не бери на душу грех, покайся.
— Вы сошли с ума, — перешел на визг Макашвили.
— Прилягу, что-то мне плохо. Сердце прихватывает, — Алехин упал на койку.
— Врача! Помогите!
Мария Дмитриевна нажала на кнопку, в шлюзе сработала блокировка, а внутри блока замигала желтая панель «Biohazard». Женщина торопливо натянула пластиковый скафандр и включила переговорное устройство.
— Господин Алехин, что с вами? Что происходит? Ответьте.
— Он облил меня какой-то заразой. У него приступ, — заныл в ответ Макашвили.
— Поставьте ему датчики на грудь. Они над кроватью.
— Меня! Меня спасайте!
— Делайте, что говорят, Макашвили. Мне надо выяснить, чем вас облили. Для этого он нужен в сознании.
Получив кардиограмму, врач приказала соседу по боксу сделать укол Алехину. Тот неумело ввел указанный препарат. Матвей начал приходить в себя и рассказал, что было в пробирке. Мария Дмитриевна ахнула и углубилась в справочный компьютер. Макашвили безуспешно попытался открыть шлюз, затем — напасть на соседа. Получив удар ногой, отступил. Наконец, за окном появился вызванный по тревоге Чудов.
— Что вы наделали, Матвей Александрович?
— Принес образец биооружия и выявил предателя. Можете исследовать заразу на двух пациентах, — пробурчал с койки бывший разведчик.
— Макашвили, что скажете?
— Он врет или сошел с ума.
— Не надо юлить. Мы знаем о вашей связи с «Блэк Форест» и их ЧОПом в Москве. Вы информировали их о перебежчике на таджикской границе, сообщившем о найденном ими «Урале» с запасами биооружия.
— Нет никакой связи. Вас ввели в заблуждение.
— Арестованы два сотрудника ЧОП «Лямбда», которые признались в попытке похищения Алехина. Приказ им отдал начальник ЧОПа Брызгалов. Ему вы звонили 12 раз за последние три дня, его люди охраняют вашу дачу. Признавайтесь. Времени совсем мало.
— Все расскажу, только скорее лечите меня.
— Наоборот, вы скорее рассказывайте, а потом вам дадут антибиотики шестого поколения. Тогда доживете до суда. А иначе?
— Иначе через 3–4 дня летальный исход, — ответила Мария Дмитриевна. — Алехину надо вколоть лекарство немедленно.
— Я двадцать лет терпел, подожду еще час. ГОВОРИ, мразь! — закричал бывший разведчик, и конвульсия сотрясла его тело.
Больше он не двигался, глаза закатились. Взглянув на монитор жизнедеятельности, врач констатировала остановку сердца. Макашвили забился в угол и не глядел на умершего. Санитары в скафандрах вошли в бокс, взяли анализы крови и слизистой оболочки рта у мертвого и живого. Запечатали тело в герметичный мешок и, пройдя санобработку в шлюзе, унесли на отправку в крематорий. И только тогда толстый офицер созрел для признания.
Он познакомился с людьми из «БФ», когда налаживал охрану посольства России в Ираке. Американская компания отвечала за безопасность «зеленого сектора» Багдада, где находились иностранные представительства. Потом, при возобновлении работы российской дипмиссии в Афганистане, встречался в Кабуле. Их местный босс Стив Грейкросс предложил «откатить» часть денег, полученных от Москвы за охранные услуги. Нравы в Афганистане и в России способствовали сделке. Последовала попытка получить от Макашвили секретную информацию, тот отказался, однако не доложил Центру и не затаил обиду.
Вернувшись в Москву, Макашвили потерял контакт с Грейкроссом, но тот нашел его и пригласил участвовать в работе дочерней структуры «БФ» в России. Обещал делиться прибылью в обмен на покровительство офицера со связями в спецслужбах. Не за горами маячил выход на пенсию, и полковник согласился. Бизнес получился доходным, ибо, не получая реальных гарантий безопасности от государства, крупные фирмы и бизнесмены вынуждены сами обеспечивать защиту своих интересов. Неделю назад охранник на даче, а через него поступали деньги и записки от Грейкросса, передал просьбу прояснить историю с русской автолабораторией, давно захороненной возле Джабаль-ус-Сараджа. По словам американца, местные старожилы припомнили, как приезжали шурави к Масуду.
Макашвили сразу вспомнил темную операцию, которую проводили Адмирал и Григ. В памяти всплыла и фамилия Алехина. Он выяснил судьбу отставного разведчика и его место жительства. Информацию полковник передал, ничем, как полагал, не рискуя.
— Это — не шпионаж, я ничего секретного не выдал, — убеждал он толи Чудова, толи себя.
— Это — измена Родине, ты помог врагу совершить покушение на боевого товарища и заполучить сведения по биооружию. Чем можешь нас заинтересовать, чтобы тебя лечили? Или нам подождать, когда ты умрешь?
— Грейкросс через Брызгалова интересовался арендой тяжелого вертолета, чтобы перевести куда-то лабораторию. Типа нашего МИ-26 — у США таких нет. Я обещал помочь, только не успел.
— Хм, — промычал Чудов и после томительной минуты рубанул рукой воздух. — Давай, придумаем, как обмануть Грейкросса. Хочешь ведь выйти отсюда? Представь, как хорошо на улице! Птицы летают. Жизнь!
— Хочу, — Макашвили осел на пол. — Что делать-то?
— Видишь, как повернулось: Алехин — герой — мертв, а ты — предатель — жив. Вылечим тебя. Изложи подробно условия связи с «БФ», пока везут лекарства.
Давно не посещавшего Центр гостя поразили перемены. Ранее прятавшийся в лесу комплекс включал нынче корпуса в двадцать и более этажей. Здесь трудились толпы людей. Законы Паркинсона требовали роста новых подразделений: аналитических, научных, вспомогательных. Лес еще сохранился, хотя за ним уже виднелись кварталы наступающей столицы.
— Скоро метро проведете, — пошутил гость.
— Не исключено, — ответил хозяин. — Будем персоналу проездные продавать со скидкой.
Директор хихикал, просматривая видеозапись.
— Кошмарный сценарий. Примитивная режиссура, не говоря уже об игре. И, поди ж ты, сработало.
— Вы — зритель, точнее критик. А Макашвили находился со мной в изоляции. На девяти квадратных метрах действие идет динамично и очень персонифицировано, — ответил Алехин.
— Предатель знал, на что способен товарищ Григ. Плюс инъекция вызвала торможение функций и видимость смерти, — заместитель пояснил руководителю, который не имел оперативного опыта и был политическим назначенцем.
— Хорошо, если вы уверены и Матвей Александрович согласен, начинайте операцию.
— Санкцию Кремля получили? Или действуем без страховки? — в лоб спросил Алехин.
— До проникновения работаем самостоятельно. Дальше, если пойдет так, как планируем, получу согласие Президента. И подготовьте «План Б» на случай неудачи вашей задумки.
— Без меня, — извинился Матвей. — Альтернативный план потребует действий спецназа, я для этого староват. Военная акция — не выход. Переиграем противника интеллектуально.
Реалистичность задумки вызывала сомнения. Взять хотя бы участие Марии Дмитриевны. Матвей согласился, что требуется женщина для проведения «Квитанции», но разум бунтовал против решения Чудова, выбравшего на эту роль дочь Серого.
— Почему она? — недоумевал Алехин.
— Толковый сотрудник ОТО, имеет оперативный опыт — пусть и скромный. Внешность и характер подходят. И не проболтайся, что знал ее отца. Она не в курсе.
Мать Маши умерла рано, и Чудов опекал девочку с 10 лет. После университета та изъявила желание служить в разведке, и ее приняли без протекции зам. директора. Что ж, Григ временно вернулся в строй, но распоряжался не он. Кстати, собственный псевдоним ныне казался разведчику претенциозным. «Серый — скромно, «Лилебрур» — хорошо, а Григ — романтическая ошибка молодости, — философствовал в гостиной олигарха, сидя в позолоченном кресле стиля «пламенеющее барокко». — Отныне буду именоваться Григорьев Александр Михайлович, ведь так зовут номинального владельца авиакомпании».
Григорьев позвонил в Стокгольм. Попытка отследить звонок показала бы, что тот исходит из частного самолета над Средиземным морем.
— Хей, Свен Свенссон говорит. Как стоит?
— Только отлично. Когда увидимся? — поинтересовался Стурстен, с которым оперработник после Афганистана перестал встречаться, чтобы не компрометировать друга контактом с советским разведчиком. Связанные страшной тайной, они лишь обменивались дежурными поздравлениями по случаю дней рождения и Рождества.
— От тебя зависит. «Лилебрур» объявился, — ответил Матвей. — Простудился в горах. Просит помощи.
— С удовольствием помогу. Правда, я…
— Знаю, — перебил оперработник, следивший за карьерой Уве, который ныне возглавлял Шведское агентство мирного развития. Босс 600 сотрудников и сотен проектов в десятках стран, распоряжался значительными средствами из бюджета Швеции.
— На родину «Лилебрура» летит огромный вертолет, который по контракту с американцами должен перевезти их груз. Мог бы и для вас что-нибудь доставить по разумной цене. Мы подумали, вдруг кому в Швеции интересно. Коммерческое предложение уже у тебя в электронной почте. Кстати, я — владелец грузоперевозчика, а «Лилебрур» ведет связи в своей стране. Авиакомпания обслуживает ООН и других международных клиентов.
— Перезвони через полчаса. Жена шлет привет, — закончил Уве, подтвердив, что Анна Алехина вышла с ним на связь в Стокгольме. Швед так и не женился, расставшись с Ритвой.
— И ей привет, из Родезии.
Анна Алехина прогуливалась по Эссинге, пытаясь наслаждаться красотой любимого острова и окружавшего его озера. Не получалось, мысли крутились вокруг судьбы мужа. Проходя расщелину, где Матвей давно спрятал копии документов по «Пакету», женщина визуально проверила тайник. Порядок — камни и вереск были на месте.
Шведский мобильник пропел мелодию из сюиты «Пер Гюнт» Эдварда Грига. Звонил Уве, только он знал ее новый номер. Прилетев в Стокгольм, она сообщила ему, что Свен «просит вернуть долг». Швед понял, о ком и о чем идет речь. На той последней встрече он благодарил за спасение жизни, своей и Ритвы. Русский ответил, что однажды обратится за ответной услугой. Кажется, момент настал, хотя партнер по телефону говорил туманно. Что ж, жизнь давно развеяла заблуждения Стурстена относительно открытости западного общества.
— Анна, Свен звонил, звучал хорошо, передал привет из Родезии.
— Спасибо за новости. Помоги ему, если сможешь. Он просит не для себя.
— Постараюсь.
Анну обрадовал звонок мужа с ключевым словом. Матвей научил пользоваться не кодами, а только собеседникам известными и понятными вещами и фактами. Ссылка на родину любимых собак подтверждала, что он действует по своей воле. Кстати, и шведу Алехин вбросил своего рода пароль, назвав свое имя из шведского паспорта и кличку «Лилебрур».
Уве не мог выполнить сам просьбу Матвея, поскольку Агентство напрямую не работало в Афганистане. Швеция в составе военной коалиции являлась координатором восстановления северных провинций страны и через международные структуры помогала в деле образования, равноправия женщин и обучения местной полиции. «Ну, прямо как Советский Союз тогда», — признавался себе Стурстен. Успехи были скромные, приходилось держать 500 шведских солдат в Мазари-Шарифе. Их лагерь под гордым названием «Северное сияние» использовался для мирных и военных миссий. Помогали военнослужащие из Финляндии и других стран.
Позавчера состоялся семинар, на котором представители правительственных и неправительственных организаций обсуждали, что еще можно сделать в сложных условиях. Просеяв выступления, Уве вспомнил, что министерство обороны сетовало на невозможность провести колонну с грузами в сторону Саланга. Боевики Талибана усилили давление, а платить им за право безопасного прохода шведский штаб отказывался.
Поборы с конвоев стали повсеместными и осуществлялись через посредников, типа охранной компании «БФ». Их даже платили военные некоторых, а может быть и всех участников коалиции, чтобы талибы не нападали на их базы. Хотя главной целью моджахеды избирали конвои, особенно «наливников». Те из них, что везли топливо через Пакистан — главного союзника и США, и Талибана — подвергались изощренному шантажу, нередко их сжигали десятками еще на пакистанской территории. Однако любая машина или колонна могли подвергнуться нападению.
Вызвав шефа транспортного отдела, Стурстен обсудил текущие вопросы, упомянув о сути предложении Алехина. Подчиненный напомнил о проблеме военных и информировал их о новой возможности. Те, как и партнеры из НАТО, использующие Северный коридор через Россию и Среднюю Азию, ухватились за идею. Когда Алехин вновь позвонил в Стокгольм, то получил координаты военного логистика. На его электронную почту поступило сообщение из Москвы. Для прикрытия похожие письма направили и другим адресатам, работающим в Афганистане. От имени «Скай Хэви Карго» их подписала директор по внешнеэкономическим связям Шпагина Мария Дмитриевна.
Глава 47. Равшан
Чкаловский изменился: самолеты похожие, атмосфера иная. Полувоенный аэродром уже не напрягал автоматчиками и горами оружия. Мария и Матвей приехали ради знакомства с МИ-26 — самым большим вертолетом в мире. Он мог поднять 25 тонн в брюхе и почти столько же на тросе. Экипажу помогала АСУ, способная осуществить взлет, провести по маршруту в нужную точку и совершить посадку аппарата. Видеокамеры контролировали положение внутри, снаружи и особенно груз на подвеске. Тяжеловес ВВС США — геликоптер «Чинук», подбитый в Афганистане, был эвакуирован в Баграм русским гигантом.
Монстру предстояло сыграть ключевую роль в операции. А на нем «владелец» и «директор» собирались отправиться в полет. Военных не привлекали, чтобы не рассекретить миссию, но и чисто гражданских помощников брать не стали. Благо, коммерческие пилоты часто являлись бывшими офицерами. Алехин взялся за отбор кандидатов. Просмотрев резюме и побеседовав с ними, остановился на побитом жизнью майоре в отставке с глазами усталой собаки. По ходу беседы летчик заметно загрустил.
— Вам что-то не нравится, Владимир Сергеевич?
— Мне много не нравится, но кому до этого дело? — ответил летчик.
— Речь идет лишь о работе в Афганистане.
— Бывал. Нет там ничего хорошего. Ковры, правда, неплохие.
— Значит, вы знакомы с тамошними рисками?
— С тамошними да. Вы мне про здешние расскажите.
— Рейс коммерческий. Поддержка правительства имеется. Я сам лечу.
— Раз вы летите, то риск возрастает. Только непростые дела могут затащить вас туда. У вас же жизнь здесь полная чаша, вон «котлы» за десять тысяч баксов.
— Часы стоят 25 тысяч. Должок у меня там остался, надо вернуть.
— Возвращать будете со стрельбой, небось?
— Никакого оружия. Только бумажник, мобильник и авторучка. Не стану обманывать: есть нюансы. Зато оплата хорошая. Очень. При желаемом исходе дела накину лично от себя.
— Сколько?
— Каждому на такие «котлы» хватит.
— Согласен.
— В экипаже уверены?
— Пятый год вместе. Не считая вас и девушки.
— Тогда так: ко мне в Афгане относитесь терпеливо-пренебрежительно. К Шпагиной — заискивающе. Ведь это она вам дает выгодные рейсы, а я зажравшийся капиталист с золотыми «котлами». Меня называйте господин Григорьев Александр Михайлович.
— Как скажете, хоть папой римским. Только в воздухе я — главный.
— Иначе и быть не может. Вам придется потренироваться под началом Марии Дмитриевны. Некоторым аспектам пилотирования.
— Чему она может научить меня? У меня стаж — 15 лет.
— Вы будете приятно удивлены ее компетентностью.
Пациент потел, холодел, впадал в уныние. Появились пузырчатые высыпания на коже и сухость во рту. Усиленное лечение давало временное облегчение и, по словам врачей, сдерживало развитие болезни. Наконец, появившийся Чудов огласил диагноз.
— Чума. Меры приняты вовремя. Развитие палочки остановлено. Обещают вылечить за неделю-другую. Если будешь честно сотрудничать. Согласен?
— Согласен. Что прикажете?
— Сообщи Грейкроссу: из-за смерти Алехина идет расследование, и ты вынужден держаться в тени. Поругай за попытку похитить Матвея. Порадуй, что замешанные в ней охранники убиты. Расскажи, что по запросу шведов в Северный Афганистан прилетит МИ-26 для перевозки какого-то груза. Вот название и электронная почта авиакомпании.
— Могу позвонить.
— Ты же записками раньше общался?
— Можно и запиской, но будет дольше. Ситуация срочная, надо звонить. Я каждый раз меняю мобильник. В конце разговора говорю новый номер, с которого буду звонить в следующий раз. Затем надо продублировать звонок Брызгалову — вдруг Грейкросс проверит.
— Хорошее предложение. Составляй текст.
Плод творчества предателя подвергли семантическому анализу с учетом записей его телефонных разговоров по оперсвязи в конторе. Затем текст переписали, сохраняя лексику и манеру изъясняться. Потом «больной» скрупулезно провел беседу с американцем. Подключенный к системе медицинского контроля, пациент не подозревал, что она является и детектором лжи. Полиграф не выявил признаков обмана, хотя следил за давлением, пульсом, потливостью, движением глаз и другими параметрами. Настал черед звонка начальнику ЧОП «Лямбда». Тут Макашвили схитрил, вставив в разговор слово Ciao.
Подотставший в оперативных вопросах человек не знал, что общение контролируется слухачом и передается в эфир с секундной задержкой. Когда Макашвили решил ввернуть вроде бы невинное итальянское прощание, то чуть иначе втянул воздух. Полиграф немедленно предупредил о необычном факторе, и оператор отсек «Чао». Условленный сигнал тревоги Брызгалов не получил и, соответственно, не предупредил американского босса о провале в Москве. Брызгалову оставалось пробыть на свободе ровно неделю.
Стив Грейкросс — ветеран морского спецназа и участник тайных операций ЦРУ — поднял «Блэк Форест» на невиданную высоту. Когда отставник пришел в компанию, она занималась охраной объектов и персонала американских корпораций в Африке, Азии и Латинской Америке. Посягательства местных бандитов и террористов обычно сводились к вымогательству и эффективно купировались контактами «БФ» в местных правоохранительных органах и криминалитете. Порой платили выкуп, порой совершали вооруженные вылазки. Глобализация способствовала развитию бизнеса. Манну небесную принесли войны в Ираке и Афганистане.
Потребовалось защита правительственным организациям, включая Госдепартамент и ЦРУ. Затем последовали госконтракты на проводку транспортных конвоев и даже охрану военных баз. Использование солдат вело к росту официального числа убитых и раненых, что негативно воспринималось общественным мнением в США. Смерть наемников никого не интересовала. Важные и дорогие заказы отдавались проверенным структурам. «БФ» завоевала доверие, а с ним и разрешение использовать автоматическое оружие и спецтехнику. Правительство отдало ей на аутсорсинг жандармские функции. Компания наладила местный аутсорсинг, привлекая боевиков-туземцев. С ней стал сотрудничать и «Лилебрур», руководивший отрядом таджиков на севере страны. Первичный и вторичный аутсорсинг являлись нарушением Конвенции ООН о запрещении наемничества. Но когда Вашингтон волновали подобные детали?
Охранники нередко прибирали к рукам то, что плохо лежит, а также то, что лежит хорошо. В Ираке прибрали ценности из национальных музеев. Передавая взятки вождям племен в Афганистане и Пакистане, «БФ» пропускала сотни миллионов долларов, «отжимая» часть денег. Особенно при выплате «отступного» за мирный проход колонн с топливом. Иногда «отжимался» столь высокий процент, что недовольные моджахеды сжигали целые автобазы. В результате «плата за страх» повышалась для клиентов, а левые доходы посредников росли. Выгодным побочным бизнесом стала торговля оружием. «БФ» снабжала им местных охранников, являвшихся по совместительству боевиками.
Недавно Грейкросс взял на службу Ицхака, демобилизованного из армии обороны Израиля. Парень напросился на прием и рассказал сказку об укрытом в горах «оружии судного дня». Ему о нем поведал приемный дядя Эммануил Кац, погибший в Ашкелоне от ракеты, запущенной «Хамас». Имелись конкретные детали: до эмиграции из СССР на «историческую родину» Кац работал микробиологом в секретном научном центре, а названный им городок Джабаль-ус-Сарадж неизвестен за пределами Афганистана.
Точное содержание «клада» было неясно, но Стив выделил Ицхаку бойцов. Им удалось найти место при помощи полевого командира Али Лилебрура, хорошо знавшего Панджшер и историю боевых действий. Моджахед почему-то думал, что спрятанная машина набита деньгами, и ему пообещали долю, если деньги найдутся. Когда он увидел, что обнаруженный в пещере «Урал» пуст, не считая колб и пробирок, то сильно расстроился. Настолько, что попытался выкрасть грузовик, когда его тащили в лагерь «БФ» под Багланом. Часть его людей погибла, сам он раненный ушел. «Надеюсь, сдохнет в своей норе», — пожелал Грейкросс.
Теперь требовалось решить судьбу лаборатории. Стив стоял перед дилеммой: продать «дерьмо» тому, кто дороже заплатит, или пустить его в ход на месте, в Афганистане. Первый путь опасен, поскольку поиск покупателя на открытом рынке наверняка привлечет внимание спецслужб, того же ЦРУ, например. Можно сразу предложить товар властям США, но окажется ли выгодной сделка? Вот если бы оно было найдено в период безуспешных поисков ОМП в Ираке, то Белый дом не постоял бы за ценой.
Второе направление выглядело перспективным. Под прикрытием эпидемии (а Кац намекал на ее неизбежность) можно вызвать большую смуту в Афганистане и вообще на Среднем Востоке. А ловить рыбу в мутной воде прибыльно для «БФ». Но это означало игру с непредсказуемыми последствиями, чреватую обвинениями в геноциде. Конечно, подозрения пали бы на Москву, однако без санкции Вашингтона опасно действовать столь масштабно. Таким образом, оставалось думать и ждать, спрятав машину в надежном месте. С его выбором Грейкросс не определился, поскольку в Афганистане таких мест нет в принципе. Хотелось вывезти находку, а указанный Макашвили вариант открывал такую возможность.
Мария консультировалась в НИИ перспективных видов оружия. Там предложили нужные технические средства, оперативник отвергла их, выдвинув свою дерзкую идею. Ученые прониклись уважением и взялись за разработку специфической методики. Девушка вернулась на Рублево-Успенское шоссе и, не доезжая до секретной базы, остановилась у ресторана La Colline. В отдельном кабинете сидели Алехин и улыбчивый южанин лет 45, одетый с особым, как тот полагал, шиком. Золотые часы, перстни, цепи. Крокодиловый портфельчик, туфли из кожи страуса, блестящая черная рубашка и богатый костюм.
— Дорогой, одолжи мне твои цацки на неделю. Видит Аллах, очень надо, — подначивал Матвей.
Как Луна, Алехин имел темную сторону, скрытую от людей. Немногие выжили из тех, кому всё же довелось её узреть. Такие непроизвольно бледнели, вспомнив, как серые глаза чекиста вдруг становились воронеными, словно ствол пистолета. Сейчас ветеран выглядел добродушным и снизошел до откровенного стеба, но собеседник никак не мог расслабиться, ибо уже встречал товарища Грига тогда, давно, в диких горах Гиндукуша. И в уютном кабинете внезапно почувствовал холодок. Будто осенний ветерок пробежал по шее, а за окном лето.
— А вот и Мария Дмитриевна, мой директор, — кивнул в сторону вошедшей Шпагиной.
— Добрый вечер, Мария Дмитриевна. Меня зовут Равшан. Я — сопредседатель таджикского землячества в Москве.
— Равшан, если жалеешь свой прикид, то организуй нам теплый прием на твоей родине. Моя авиакомпания планирует совершить рейс грузового вертолета в Мазари-Шариф с дозаправкой в Курган-Тюбе или Кулябе. У меня контракт со шведами на севере Афганистана. А таджикские власти амбивалентно относятся к российским авиаторам. Разлюбили Москву.
— Ваша правда, господин Свенсон, есть проблемы. Недавно осудили на 8 лет тюрьмы за контрабанду экипаж русского самолета, без разрешения приземлившегося в Курган-Тюбе. Потом освободили, но был скандал на высшем уровне. Туда летать рискованно. Сейчас.
— Нужно срочно — контракт жирный. Поэтому действую сугубо неофициально. Помоги, буду сильно обязан.
— Не могу, наш главный в Душанбе вошел в раж. Видимо, хочет создать Москве трудности. Даже деньги тут не очень важны. Политика!
— Не поможешь, у тебя и твоих соотечественников — их только в Москве тысяч триста — трудности начнутся завтра. Извини, ошибся — сегодня вечером. Кремль перекроет кислород и работягам, и тем, кто на них наживается. Ты же рулишь рынком таджикских гастарбайтеров — огромным бизнесом. Так прими верное бизнес-решение. Полет нужен срочно. Поможешь, лично твой авторитет здесь круто вырастет. Да, Мария Андреевна?
— Абсолютно. Равшан, мой отец звал вас Крупный, как я понимаю. Он попросил бы помочь, если бы остался жив.
— Как его звали?
— Серый, — к удивлению Матвея призналась девушка.
— Правда, товарищ Свенссон?
— Правда.
— Тогда другое дело. Свяжусь с земляками. Думаю, полет пробью. В память о Сером.
— Не тяни. Ответ завтра к обеду. И еще, помнишь мальчика Али — ординарца «Верного»?
— Разумеется, смелый пацан!
— Он участвует в проекте. Как взрослый игрок.
— О! Слава Аллаху, парень выжил.
— Возможно, тебя позже с ним познакомлю. Он на родине решает серьезные вопросы.
— Спасибо. Буду признателен. Мы помним о братьях в Афганистане.
— Славно. А вот и еда.
Ужин прошел гладко. Особенно удались фуа-гра и марсельский рыбный суп. Пулярка понравилась меньше. Вина Крупный не пил, и остальные воздержались. Расстались быстро. В резиденции олигарха Мария, не сводя глаз с Матвея, спросила твердым голосом:
— Думали, не догадаюсь, кто вы?
— Я и не скрывался, но приказал Чудов. Ты не знаешь, твоя мать отказалась от моей помощи, не захотела даже встретиться. О твоей работе в конторе мне сообщили вчера.
— Неважно, главное — «Квитанция». Наши отношения не влияют на ее проведение.
— Тут ты ошибаешься. Повлияют. Уверен, наилучшим образом. Твой отец и Крупный, то есть Равшан, прикрывали вывод наших войск. Вместе с товарищами. Руководить операцией приказали мне. Отказаться мы — офицеры — не могли. Серый погиб, я выжил. Выбор сделала судьба.
«Блям», — произнес компьютер. Пришедшее электронное письмо от ЧОП «Лямбда» просило уточнить, располагает ли «Скай Карго» вертолетом МИ-26 для полета в Афганистане с грузом по заказу иностранного партнера. «Клюет», — улыбнулся Матвей. «Пора подсекать», — ответила повеселевшая Мария. Утром интерес к услугам авиакомпании проявило военное ведомство Швеции. Пазл складывался.
— Не навестить ли нам винный погреб этого чудного поместья? — спонтанно предложил Алехин. — Рискну предположить, там неплохая коллекция. Если хозяин не скупердяй.
— День прошел достойно. Бокал был бы уместен, — легко согласилась директор.
В подвале коллеги столкнулись с проблемой выбора — сотни бутылок ждали своего часа. В тот вечер он пробил для итальянского Fulligni 2005 Brunello di Montalcino. Видимо, олигарх делал закупки в Лондоне, поскольку на бутылке стояла цена 35,95 фунтов. Не шикарно, но право на более дорогой напиток предстояла заслужить, благополучно получив «Квитанцию». В прочем, лоза Sangiovese урожая 2005 года удалась, вино блеснуло тосканским весельем и здорово возбудило аппетит. Матвей даже подумал согрешить и проверить холодильник на кухне, однако постеснялся дочери Серого. Ему, как и каждому мужчине, в присутствии молодой женщины хотелось казаться лучше, чем на самом деле.
Глава 48. Ложбина
Восьмилопастной винт МИ-26 заполнил аэродром вихрем из пыли и мусора. Вылет не давали, ожидая приземления «шишки» из штаба. Наконец, оливковая стрекоза села рядом, и оттуда вылезла фигура. Против ожидания она направилась не в «терминал» — барак из гофрированного железа, а к гиганту.
«Hello!» — раздался женский голос в грузовом отсеке. Первым Ритве Нурми попался Алехин. Сцена встречи не впечатлила зрителей, но оба участника застыли от неожиданности. Шведка выглядела на свой возраст, хотя сохранила стройность и женственность, как нечасто бывает в середине жизни. Узнав Матвея, женщина смотрела на него в недоумении: пропала былая мужественность и привлекательность. Пред ней стоял хлюст в полосатом костюме а ля мафия, увешанный золотыми украшениями. Крашенные в черный цвет волосы, алый платок в нагрудном кармане и туфли из питона. И главное: он сменил темперамент, превратившись в холерика.
— God morgon, froken Nurmi! Сексапильно выглядишь в форме полковника.
— God morgon, herr Alekhin! Что ты делаешь на нашей базе?
— База? У Швеции? Зачуханный лагерь «Северное сияние». Вы тут временно, как и мы тогда. Извини, забыл представиться — Александр Григорьев. Как ты оказалась в этой дыре?
— Прилетела с инспекцией. Министр обороны приказал на месте изучить ситуацию.
— Война — это скучно. Я давно подался в бизнес. «Скай Карго» мне принадлежит. Перевожу ваше барахло. Извини, нам пора лететь, дали добро на взлет.
— Отставить. Где ты, там беда или смерть. Опять шпионил?
— Без ошибок, Ритва, иначе карьеру закончишь грандиозным скандалом. Швеция узнает, как офицер шведской разведки срывала перемирие в 1988 году, убивала афганцев, вредила миссии «Шведской помощи». Для шведских грузов закроется коридор через Россию.
— Кто тебя будет слушать?
— Девять миллионов шведов. Меня, Уве, «Лилебрура», Торквиста. Тебе напомнить, как доложила Оскаршерне дезу, которую тебе скормили? Забыла «карго-мастера» и штабистку в бане? В Швеции храню уйму компромата. Если помешаешь мне, то он сметет тебя, МУСТ, СЭПО и здешний лагерь бойскаутов. Глядишь, и правительство у вас сменится.
— Что ты хочешь, Алехин?
— Алехина здесь нет. А Григорьеву ничего не нужно. Я просто улетаю, ты просто идешь пить кофе. При случае угощу тебя в лучшем ресторане Стокгольма или Москвы. В меню: история, случившаяся тогда в Панджшере. Дай твой мобильный.
— Черт с тобой. Лети. Записывай номер.
Взревев, Ми-26 тяжело пробежал по ВПП и, набирая высоту, устремился на восток. В 200 километрах ждал Ханабад — пункт доставки шведского груза. Вертолет шел не прямым курсом — шведы сообщили координаты мест, где можно напороться на огонь с земли. Рельеф представлял смесь бурых холмов, речушек, каменных россыпей и полей. С высоты нетрудно определить, что в основном там выращивали опиумный мак.
Его посевы выросли в сотни раз при оккупации, и страна давала три четверти мирового производства героина. Наркодоходы составляли 60–70 % ВВП Афганистана и доставались как Талибану, так и окружению президента Карзая. Поток героина шел через Таджикистан и Узбекистан в Россию, через Иран и Пакистан в Европу. Американцы не пытались уменьшить посевы мака. Очевидно, каждый имел место и долю в наркотрафике.
До Мазари-Шарифа МИ-26 добирался с посадками, хотя под полом имел дополнительные внутренние баки. Крайняя дозаправка была в Курган-Тюбе. Там машину досматривали так, будто наркотики везли из России в Таджикистан, а не наоборот. Хотя в стране находились 5500 военнослужащих из России, а ее экономика полностью зависела от торговли и помощи Москвы, тамошнее руководство постоянно пыталось выторговать бесплатно то оружие, то электроэнергию. Взамен предложить ему было нечего, кроме придирок и обид. Ради работы в России бросил родину каждый четвертый — 1.000.000 таджиков или больше. Кто ж их считает.
АСУ вывела в точку разгрузки вблизи Ханабада. МИ-26 сделал облет, зашел на поле, обозначенное квадратом из грузовиков, и сел в море пыли. Перекрестившись, пилот потер руки. Экипаж включил механизмы выгрузки. Внутрь никого не пускали.
Мария с представителем заказчика — Эриком из «Красного Креста» по документам — контролировали процесс. Разведчик разрушил слюноотделение у рыжего норвежца, давно не видевшего женщин из Европы.
— Hej, Erik Den Roede! — развязано приветствовал именем вождя викингов Эрика Рыжего. — Аквавита нет? — дыхнул Григорьев, перед посадкой прополоскавший рот виски.
— Добрый день! — ответил скандинав, удивленный контрастом элегантной девушки и живой карикатуры на нового русского. — Вы кто?
— Хозяин «Скай Хэви Карго», босс Марии. Она со мной спит, — продолжил разведчик. — Тут есть кто из «Блэк Форест»?
Эрик забубнил в рацию.
— Вы не перебарщиваете, Александр Михайлович? — заволновалась Мария.
— Нет, самый раз. Противно? Значит, американцам понравится. Они нас только такими в голливудских фильмах и видят.
На «хаммере» подъехал мужчина в военной куртке, бриджах, матерчатых ботинках и палестинском платке. С «Калашниковым». Кивнув Эрику, подошел к русским.
— Юджин из «БФ». Вы мистер Григорьев?
— Absolutely! Зови меня Алекс. Глава «Скай Хэви Карго». Виски есть? А то у шведов в Мазари-Шарифе сухой закон.
— Здесь нет, сэр. На базе в Баглане есть. Я вас туда провожу — 70 км по прямой.
— Здесь только м….и прямо летают. Карту пилоту покажи, как там и что. Сам-то я не пилотирую. Так, осмотреться прилетел. Цыпочку с собой взял. Как тебе ее попка?
— Супер, сэр.
Избавившись от груза, Ми-26, а по классификации НАТО «Гало», взял курс на Баглан. Там ожидал транспорта «Урал», который с трудом дотащили на сцепке из Джабаль-ус-Сараджа. Двигатель не завелся, из мостов, раздатки и коробки передач вытекло масло. В полете американец по спутниковому телефону докладывал начальству свои впечатления. Поскольку он сел рядом с Марией, та частично слышала. Ее взгляд передал Григорьеву, что впечатление сложились у Юджина нужное, то есть отвратительное.
Баглан остался позади, впереди появился лагерь «БФ». Он являл смесь жилья, складов, стоянок автотранспорта. Его окружала система защитных сооружений и постов охраны. Со стороны выглядел как военная база, но без бронетехники. Впечатляло число «хаммеров», пикапов и внедорожников «тойота» и «ниссан». Виднелись станция радиосвязи, дизельная электростанция и большое выгоравшее пятно.
— Юджин, что там сгорело? Не вертолет?
— Нет, мистер Григорьев, там жгут экскременты из уборных. Смешивают с соляркой и поджигают. Во Вьетнаме кто-то придумал. Воняет сильно, зато болезни не распространяются. Здесь зараза кругом. Утром бросишь кусок бекона, вечером он уже ползает. Тьфу!
— Ну, как тут без выпивки можно? Надо бы в медицинских целях принять.
— Вас шеф встретит. Он предпочитает бурбон.
— Твой босс мне уже нравится.
Приземление МИ-26 вызвало фурор. Свободные бойцы спешили взглянуть на русского гиганта. Когда пылевой вихрь стих, Григорьев оглушил хозяев возгласом «Hello, America!» Раздались одобрительные хохот и свист. Впереди стоял седой высокий мужчина в бейсболке «Авианосец Энтерпрайз». В левой руке держал большую сигару, правда, не зажженную. Правую протянул гостю.
— Добро пожаловать в лагерь «Бьюти». Я — Стив Грейкросс, здешний лесничий «Блэк Фореста».
— Плохо за лесом присматриваете, пустыня кругом. Прямо штат Юта, только афганцев многовато.
— Вы бывали в Юте?
— Нет, но много слышал. Я к вам от шведов, а у них сухой закон. У вас есть бар?
— Прошу к столу. Потом примете душ с дороги, стряхнете пыль с прекрасного костюма.
— Костюмы — моя слабость. Наверно в прежней жизни был афроамериканцем. Мой папа при коммунистах костюма не имел. Ни одного.
— У моего отца был единственный для посещения церкви. Фермеру он не особенно нужен.
— А я, как деньжат заработал, не могу без haute couture и dolce vita. Вот, привез новую подружку с собой.
После обеда с возлиянием Григорьев пошел «вздремнуть» — обдумать ситуацию. Американец втягивался в ловушку, но как профессионал осторожничал. Поэтому разведчик взял паузу, давая Грейкроссу время дозреть и сделать ожидаемое предложение. Мария тем временем обсуждала условия перевозки чего-то куда-то.
В штабном бараке царила тишина: босс не любил, чтобы его беспокоили в минуты размышлений. Да, русский подходил по многим параметрам: наглец, циник, выпивоха, бабник. Достаточно заработал, чтобы не делать глупостей, и еще не зажрался, чтобы пронести мимо рта жирный кусок. Особенно важно наличие деловых связей в Таджикистане, даже главу милиции в Курган-Тюбе знает. Видимо, умеет сунуть в лапу при необходимости.
Когда Григорьев упомянул, что перевозил оборудование для научной экспедиции по лихорадкам и другим опасным болезням, а также о знакомстве с ее руководителем, то Стив едва сдержался. «Совпадение? Подстава? — анализировал он. — Но откуда русские узнали бы про находку в пещере? Никоим образом информация не могла к ним попасть». Советские пробирки напрягали, пора их убрать с глаз долой. «Возьму русского за яйца и покажу, как делается бизнес в Америке», — решился, наконец, он.
Грейкросс позвонил в офис «БФ» в США, дабы выяснить, правда ли, что в двухстах километрах к северу уже полгода работает русская экспедиция и ее возглавляет Иван Заболоцкий, и что начальником милиции в Курган-Тюбе является Бахор Бирохмон. Аналитики через десять минут подтвердили оба факта и сбросили ссылки на нужные ресурсы в интернете. Оставалось решить, везти ли товар в Таджикистан или тащить ученого сюда. Последнее выглядело сложным из-за отсутствия оперативных ресурсов на той стороне границы. Русский не возьмется за похищение знакомого, а добровольно микробиолог может не поехать. Значит, надо вывезти «Урал» из Афганистана, вскрыть его в полевых, но лабораторных условиях. Затем получить заключение специалиста о товаре и, быть может, переупаковать его для скрытой транспортировки в последующем.
— Алекс, ты в норме?
— Sure, Стив. Уже летим?
— Нет, заказ на внутриафганский рейс отменяется, — отрезал американец, глядя, как отчаяние охватывает русского.
— Как же так? У «Скай Карго» заключен с «БФ» контракт.
— Аннулируется по соображениям безопасности. Пункт 42.1. Однако есть иной заказ. Можем ударить по рукам сию минуту.
— Как в Штатах говорят, покажи мне цвет твоих денег.
— Твой человек на той стороне надежен?
— Царек в своей области. Пока не подводил. А истории случались разные. Вот, раз…
— Можешь к нему в тихое место перевезти грузовик без вопросов и проверок?
— В Курган-Тюбе доставим и спрячем. Правда, обойдется дорого.
— Потом отправить дальше сможешь? На Запад?
— Грузовик не смогу. На Запад сложно. Могу в Россию вывезти что-то поменьше.
— А твой ученый готов помочь?
— Смотря с чем и за сколько. Баксы у нас решают вопросы.
— В машине биологические препараты. Твой умник их исследует и запакует надежно. Грузовик потом бросишь.
— Прямо как в кино. Сколько?
— Полмиллиона?
— Смешно. Один сейчас, один после обработки в Курган-Тюбе. Наличными. Дальнейшая транспортировка — твоя проблема. Или моя, но за отдельную плату.
— Согласен на «единицу». Получишь от моих бойцов, когда прилетите и устроитесь в Курган-Тюбе. Познакомишь моих людей с твоим приятелем-таджиком.
Вызванная Шпагина сделала лицо, увидев Григорьева в помятом костюме с помятым лицом, и высказала пару упреков на русском. Грейкросс с усмешкой наблюдал.
— Машенька, есть левый груз в Курган-Тюбе. Грузовик. Оформи бумаги для таджиков.
— Сделаем контракт между «СХК» и «БФ» на доставку машины геологоразведки. Покажем, если спросят, почему уже возвращаемся. Какая-то оплата через банк потребуется. И рамочное соглашение о сотрудничестве.
— Умница. Готов подписать, — Григорьев засуетился, доставая потертый «баллограф». — Стив, давай еще по одной накатим.
— Перед вылетом, Алекс. А лучше, дам тебе с собой бутылку бурбона.
Пилот и карго-мастер отказались поместить в МИ-26 раздолбаный «Урал», укутанный в пластик. Разведчик безуспешно их уговаривал.
— Господин Григорьев, у себя в кабинете командуйте. Ни х… не понимаете в технике. Изуродуем отсек. Не повезу!
— А на внешней подвеске? Погода хорошая.
— Скорость упадет. Поползем, а не полетим. Горючего сожжем немерено.
— Мы оплатим дополнительное топливо, — вмешался Грейкросс, уставший от спора.
— Тогда другое дело.
Баталия разгорелась из-за желания Стива послать бойцов для контроля доставки груза и передачи Григорьеву кейса с долларами. Разведчик возражал, ссылаясь на сложности с таджикскими визами. Но у Ицхака и Юджина оказались многократки. Встал вопрос об их оружии. Пилот вновь уперся: «За это посадят. Всех». Американцу пришлось уступить.
«Гало» поднимался на маршевую высоту, натягивая подвесную систему с «Уралом». Геликоптер уходил на север. Впереди двести километров. Опасных. Напряжение, охватившее на старте, сменилось торможением чувств и эмоций. И тут раздался клич Григорьева:
— Ура, летим! Машка, выпить и пожрать. Гуляем!
— Russians! — немного знавший русский Ицхак сказал Юджину. — Только бы напиться.
— Лехаим! — тостующий на иврите разведчик обратился к израильтянину. — На борту мы в России, а не в Афгане. Шариат здесь не рулит. Или ты — мусульманин?
— Расслабься, Ицхак, — взял стакан Юджин.
— Бортинженер, выкрути круглый плафончик со стены, — потребовал Григорьев. — Научим молодежь пить из подручных емкостей, как в Красной армии. Ребята, поворачивайте плафон с водкой по резьбе, чтобы мимо рта не текло. Молодцы!
За полчаса «гало» удалился от «Бьюти» километров на семьдесят. Выглянул второй пилот и кивнул Марии. Та толкнула в плечо «заснувшего» разведчика. Он быстро прошел в кабину. Бойцы, напившиеся «по резьбе», не шевелились. Спецпрепарат вырубил их. Проверив у них пульс, Мария присоединилась к пилотам.
— Вышли на точку, — показал штурман данные GPS и ГЛОНАССА, затем вид из окна и, наконец, снимок со спутника, привезенный из Москвы.
— Идеально, — согласился Григорьев. — Ваш выход, Мария Дмитриевна.
— Приступаем, — приказала девушка.
Под контролем АСУ вертолет завис, и экипаж при помощи видеокамер плавно опустил «Урал» точно в центр ложбины, окруженной каменистыми холмами. Щелкнули электрозамки, и машина встала прямо в небольшую лужу воды, собиравшейся со склонов. Затем МИ-26 сдвинулся и сел на плоский холм. Экипаж развернул шланги и стал сливать в ложбину тонны топлива из резервных баков. Керосин побежал вниз по руслу высохшего ручейка. Лужа вокруг автолаборатории остро запахла бедой.
— Готов? — в грузовом отсеке разведчик спросил человека, сменившего летный комбинезон на таджикскую одежду. — Может, передумаешь и полетишь с нами в Россию?
— Готов, старший брат Свен, — ответил «Лилебрур», который в форме с надписью «Милитсия» тайком сел на борт в Курган-Тюбе.
Друг Крупного — начальник тамошней милиции прислал группу для охраны вертушки. Под покровом ночи из милицейского автобуса вышли двое в обнимку и прошли к МИ-26. Назад вернулся один. Этот трюк юный Матвей освоил, наблюдая с Бегларяном за гнездом дроздов. Чтобы обмануть бдительность пернатых родителей, подростки, накрывшись плащом, приходили в шалаш. Один оставался, а второй, прячась под плащом, уходил «за двоих».
Мужчины попрощались, и Али Лилебрур, прихрамывая после ранения, отошел от взлетающего гиганта. Вертолет, оказавшись над «Уралом», медленно стал увеличивать высоту. Титановый винт диаметром 30 метров поднял в ложбине вихрь из воздуха, керосина, воды и пыли. Затем геликоптер резко и быстро ушел в сторону. Из-за холма «Лилебрур» выстрелил из ракетницы в серо-желтое облако и скатился вниз по обратному склону.
Раздался мощнейший взрыв, воздушная волна пошла не из эпицентра, а к нему. Образовавшаяся воздушно-топливная смесь стала вакуумной бомбой. На секунду возникло яркое сияние. МИ-26 сделал контрольный облет: объемный взрыв не оставил ничего живого, да и мертвого. Черная отметина, не более.
Разведспутник США засек вспышку и выдал сигнал «пуск ракеты». Компьютерный анализ счел его ошибкой. В центре слежения ломали головы: взрыв склада оружия или выброс метана? Позже направленный беспилотник передал картинку выжженной земли. Yersinia pestis mutatio сгорела.
— Как обещал, командир, никакого оружия, — Алехин похлопал пилота по плечу. Потом повернулся и поцеловал Марию Дмитриевну в лоб, — Сообщи Чурову.
— «Квитанция» получена, — гордо произнесла девушка в спутниковый телефон, и в ее чертах мелькнул намек на лицо отца.
Охранникам «БФ», очнувшимся в Курган-Тюбе, Григорьев грозил пальцем: «Развалился грузовик в полете, чуть нас не угробил. Так шефу и доложите: напились и проспали аварию. Или лучше молчите про выпивку, а то он с вас штаны спустит». Ицхак и Юджин отказались отдать кейс с деньгами, поскольку груз не был доставлен. Выругавшись, Матвей отпустил бойцов. Тут же позвонил «милитсейскому» другу Крупного и сообщил о контрабандных долларах. Тот хохотал и благодарил. Сколько отступного он взял с контрабандистов, осталось неизвестным.
Али «Лилебрур» брел на юг, в родной Панджшер и размышлял, что ждет его в дороге и есть ли у нее конец. Восток велик, а путь долог.