Глава 48
Свадьба
Интерн новенький, еще не затравленный текучкой и дежурствами. Ел с аппетитом, а взгляд голодный, так и шарил по столовой. Мария спиной почувствовала, как голубые глаза остановились на ней.
– Коллега, можно к вам присяду? – скорее утверждение, чем вопрос. – Вы в каком отделении работаете?
– Патологоанатом, – грубо начала Шпагина, но, учтя возраст и простодушие новичка, смягчилась, – практически. Специализируюсь на онкопсихологии.
– А я на челюстно-лицевой хирургии.
– Извините, мне пора.
Девушке хотелось снять стресс от погружения в оставленное болото шпионажа, поболтать на отвлеченные темы или даже переспать с симпатягой. Только некогда. Мысли о сексе напомнили некстати о Никите Вяземском, с которым рассталась после операции «Шиа». «Позвонить?» – рука нащупала телефон, нажала на счастливую кнопку «7» – короткий набор номерка стереть забыла, по Фрейду.
– Машенька, милая, счастье моё! – бывший любовник взорвался восторгом и осекся. – Что-то случилось?
– Есть вопросик по твоему профилю, – сказала чистую правду и отчасти соврала Мария. – Ты не мог бы подъехать в ЦКБ?
– Только вечером, отец нагрузил выше крыши. Степка Алехин свалил за бугор, и мне приходится пахать за двоих.
– Приезжай обязательно. Я буду тут всю ночь.
– Трудный пациент?
– Даже не представляешь.
Анна щеткой расчесывала волосы минуту, другую. Привычный массаж головы сегодня не помогал, роились дурные мысли. «Нервничаешь», – поставил бы диагноз Матюша. Только где он? Как? Попытки связаться с ним безрезультатны: не отвечает на звонки ни её, ни Степы. Сильно болен? Но Виктор бы сообщил или хоть намекнул бы, а он ограничился туманными фразами: «состояние стабильное» и «Скандинавская меланхолия». Последняя содержала намек на шпионские проблемы, столь знакомые по годам командировок в Северную Европу. «Вероятно, как и всегда, есть веские причины для молчания, – успокаивала себя Алехина. – Если бы разлюбил, сказал бы». Но и других «хороших» причин хватает в жизни немолодого разведчика. «Неужели опять попал в эпицентр интриг и потому решил дистанцироваться от семьи?» Таким она знала любимого: наметив цель, всегда шел к ней, концентрируясь на главном.
Не только Степан и Ксения, но и она – Анна – выпали из области важного, переместились на периферию внимания Матвея. Понять проще, чем принять. С досады шмякнула по туалетному столику, щетка вырвалась из рук, отскочила в зеркало. Напугавшись шума, способного разбудить обитателей лома, бросилась ловить беглянку. Прислушалась: вроде, тихо. Спокойствие не приходило. Вокруг хорошо: и дети, и океан, и климат. А душа рвется в Россию, к мужу. «Ксюша родит, и через неделю-другую вернусь в Москву. Провались пропадом эта Калифорния». На глубине 100 км с ней сейсмически соглашался южный сегмент разлома Сан-Андреас. Сдвигаясь со скоростью 5–6 см в год, Тихоокеанская и Североамериканская литосферные плиты терлись друг о друга, накапливая энергию для грядущего мега-землетрясения.
– Без гостей? – консул удивленно таращился на молодую пару, сочетающуюся гражданским браком. – Раз вы женитесь, то должны быть свидетели, по крайней мере.
– Давайте пригласим ваших коллег, – предложил Влад, – на бокал шампанского – мы привезли. Я в консульстве играл в пинг-понг, знаю трех-четырех ребят.
Церемония прошла быстро – рабочий день. Юлия не взяла фамилию мужа, чтобы не менять загранпаспорт и визу. Резидент взял копию «Правил плавания», чтобы отправить в Центр.
Уже стемнело, а Матвей никак не мог уйти в дом. Исчез садовник, перестал периодически выныривать «Шофер», комары стали покусывать, а ветеран не мог переместиться в постель. Что держало? Лень, раздумья, Луна на небосклоне? Черт его знает! Точнее, шайтан, что стоял перед глазами и, издевательски ухмылялся. В памяти разведчика отпечаталась угроза, брошенная ему в спину Гафуровым: «Еще пожалеешь, дед!» Очень хотелось выпустить в него обойму: за Вику, за Марка, за других жертв. ПСМ тут рядом, спрятан до часа в трухлявом пне. Алехин чувствовал, что устал, смертельно устал за последние месяцы борьбы с раком, с врагами. Убийство «Клеща» позволило бы достойно выйти из борьбы, сорвав неизвестные планы Иблиса, разрушив неведомую операцию ЦРУ и прочих. Увы, успех окажется временным – та же банда вновь начнет точить ножи. Да, и в России частичный результат приведет лишь к передышке, возможно, даже вызовет дальнейшее закручивание гаек. № 1 и так активно прижимает оппозицию, открытую, не скрывающуюся в подполье, не лезущую в подземные коммуникации возле Кремля.
Вновь прокрутил утренние слова Виктора. «С составом определился, – порадовал анестезиолог-реаниматор, – скажи, когда изготовить, а то срок сохранности – максимум неделя. Надеюсь, ты уже придумал контейнер». Кстати, о контейнере: встал с кресла, аккуратно свернул плед и почти произнес привычно «Собаки, ко мне», но вовремя вспомнил, что их нет на этом свете. Оглянулся на ночной лес за забором, где упокоились беспокойные компаньоны. «Придется подождать с «Клещом», начну с Иблиса». В ванной почистил зубы, открыл шкафчик, покопался в мужской парфюмерии, выбрал прозрачную тубу дезодоранта и баночку с гелем. Известный бренд, крохотные упаковки – подходят для авиаперелетов. «Завтра передам Виктору вместе с кремом, – принял окончательное решение. – Прикинусь подручным негодяя Иблиса. Всё лучше, чем негодяем у его подручного, Руслана».
Никита удивился, что его пропустили в ЦКБ в столь неурочный час. Не раз после ухода Маши пытался поговорить с ней, восстановить отношения. Хотелось хотя бы узнать причину разрыва. Кое-какие догадки имелись. Он полагал, что девушка не смирилась с тем, что помогла тогда ему со Степаном, помогла вопреки служебному долгу. И, тем не менее, Вяземский-младший не жалел, что вместе с другом прикончил главаря ОПГ, похитившей Ксению. «Мария рано или поздно поймет, что нами двигало. Вдруг уже поняла?»
У входа в названный Шпагиной корпус белел силуэт. Против ожидания – не медицинский халат, а гладкое платье, едва доходившее до середины бедер, сильно декольтированное. Сквозь тонкую ткань отчетливо проступали соски крепкой груди. Никаких признаков, что на женщине надето что-нибудь еще, кроме туфель. Она спокойно взирала на мужчину, сознавая, что, еще не сказав ни слова, не дотронувшись до неё, тот уже полностью в её власти. Это давало силы молча ждать, хотя хотелось броситься к нему и многое сказать. Исход уже неизбежен, как приход осени после затянувшегося лета, как мрак, окутавший ЦКБ после заката. Но сначала служба, пусть теперь нет звания и удостоверения. Нужно ограничить возможности «Бубалы», вынудить вновь выйти на «Клеща» и его головорезов.
– Здравствуй, Ники! Опоздал. Для тебя есть работа. Срочная.
– Готов горы свернуть.
– В интересах нацбезопасности.
– Так и знал! Я, дурак, надеялся, что…, – горькое разочарование охватило Никиту. – Опять пытаешься спасти мир!
– И ты мне поможешь.
– А если не захочу?
– Тогда погибнет Алехин-старший и, вероятно, его семья в полном составе.
– Серьезно? – сглотнул слюну и задал идиотский вопрос Вяземский. – Степа с Ксюшей ведь в Америке.
– США за последние двадцать лет убили полтора миллиона человек. Что для них еще двое-трое? Пойдем, познакомлю с коллегами Матвея Александровича.
Чудов не спешил, оценивал вошедшего. Тот выглядел ошарашенным, но не излучал негативной энергии. Что хорошо, ибо уговаривать или ломать компьютерщика некогда.
– В Москве есть субъект, поддерживающий в сети контакт с зарубежным противником. Надо прекратить контакт.
– Существует СОРМ и иные способы отрезать связь, – удивился программист. – Зачем вам я?
– Способ прерывания контакта не должен вызвать подозрений у субъекта и, что важнее, у АНБ США. Мария сказала, после Степана Алехина вы – лучший по вирусам сетевых протоколов. Или меня дезинформировали? – Игорь перевел колючий взгляд на Шпагину.
– Нет-нет. Маша права, – вступился за девушку гость. – Что-нибудь придумаю. Обязательно! Только нужны подробности.
Джек в колледже неплохо играл в футбол, не в соккер, в Европе претендующий на славное имя, а в настоящий, то есть американский футбол. Где стенка на стенку, где грубая сила сочетается с финтами, где в одиночку успеха не добьешься – нужен пас. Сорок лет спустя чувствовал себя ветераном, слишком старым для игры в Национальной лиге, но способным кое-чему научить того, кто привык гонять мячик ракеткой. Такого, как шеф Управления планирования разведопераций, в чьем кабинете сейчас сидел.
– Я не хочу стать козлом отпущения для провала вашей миссии, – гнусавил Макалистер, включив южный говор. – Вы играли в конспирацию, мой отдел отключили, потом послали меня в Персидский Залив оценить русского, а теперь требуете прямого участия от московской точки. Это противоречит духу президентской директивы, делает невозможным полное отрицание участи американских граждан и организаций.
– Не горячись, Джек, – попытался урезонить глава УПРО, – общее дело делаем.
– На украинце три московских мертвяка, его «шестерки» избили дипломата из польского посольства, который оказывал нашей конторе полезные услуги. По его следу идет ФСБ, он сгниет в Лефортово, где расскажет чекистам всё, что знает и не знает. А вы предлагаете, установить с ним прямой контакт. Это против протоколов безопасности ЦРУ. Я на такое не подписываюсь.
– Он нужен, Джек. Иначе наш замысел рухнет.
– Твой замысел. Без четкого приказа директора ЦРУ отказываюсь. Можешь писать на меня кляузу, мне без разницы – скоро выхожу на пенсию.
– Но что же делать? – в голосе шефа УПРО прозвучало скрытое отчаяние, которого дожидался собеседник.
– Замкните его на русских бандитов, которыми верховодит тот живой труп, что прячется у арабов. Если я не полный дебил, то им предстоит вместе работать на более позднем этапе операции. У вас же есть канал связи с катарским зомби?
– Есть, хотя не прямой, а через «прокладки».
– Хоть бы и кривой, – Макалистер счел, что пора сделать диагональный пас через поле. – Если что, то на «прокладки» свалишь прокол или, Боже упаси, провал. А меня, пожалуйста, не ставь под удар: мечтаю тихо досидеть оставшиеся месяцы.
«На ходу разваливается, хотя по-прежнему хитер, – размышлял хозяин кабинета, когда ветеран ушел, – грамотный ход предложил. Тем более что экс-легионер уже общался с кем-то из боевиков Мусы. Раз не нашел иных вариантов после гибели «Шахтера», безопаснее и надежнее ему работать с этими головорезами. Они его и помножат на ноль в нужный момент или он их. Пожалуй, дам ему сигнал, а то времени осталось совсем ничего».
Литий – мягкий металл, цвет серебристо-белый, порядковый № 3 в таблице Менделеева – незаменим в батарейках, ракетном топливе, лазерах, ядерной энергетике. Об том Муса не ведал, зато по себе знал, что он снижает «нервную возбудимость». Собственно, препараты лития применяются для терапии широкого спектра психических расстройств, но врач использовал щадящую формулировку. Зато кураторы «Зверя» были подробно информированы и умело варьировали дозу, чтобы манипулировать подопечным. В один из дней он осознал их коварство, хотя и промолчал: знание секрета чаще полезнее, чем разоблачение.
В минувшую ночь приснился страшный сон: его сняли с лития и безумие охватило мозг. Видения пришли ужасные, нечеткие по изображению и неясные по звуку, зато цветные и будоражащие. В середине даже проснулся в панике и сразу же поспешил вновь нырнуть в бред, столь притягательным в своем безобразии тот оказался. Именно этот факт больше всего и напугал утром: безумие привлекало больше, нежели спокойствие и рассудочность. «Неужели я сошел с ума? Говорят же, что психи счастливее нормальных людей? Что, если такова воля Аллаха? Мне воистину предначертано стать Иблисом?»
С трудом отстранился от вопросов, ответы на которые не хотелось узнать, побрел на гемодиализ. Очищенная кровь вымыла токсины из коры головного мозга, и тот на время перестал проецировать кошмары. Другие проблемы всплыли на поверхность сознания. Проклятые инфиделы никак не могут завершить планирование конечной фазы операции. То у них трудности с поиском точки входа, то появляются новые идеи. Боевые группы практически сформированы: основная в Волгограде, резервная и вспомогательная в Москве. Чем длиннее затяжка, тем выше риск их обнаружения фээсбэшниками. «А я сижу здесь и не могу ускорить подготовку. Пульт дистанционного управления из Катара до России добивает, а до Эр-Риада и Вашингтона – нет». Правда, есть некоторая надежда на экс-чекиста, который скоро приедет. Сперва того, как деревянную фигуру бабы с голыми сиськами, хотели поместить на форштевень корабля джихада – для отвода глаз. Затем Алехин убрал Чудова, и теперь следовало подумать о его более эффективном использовании. «Воин, ничего не скажешь!»
«Бубала» с ненавистью взирал на москвичей, обступивших в вагоне метро. Не то, чтобы ему особенно не нравился кто-то из них, нет, ненавистен весь народ. Подавшись с Украины во Францию, он вступил в Иностранный легион и успел до увольнения повоевать на Среднем Востоке и в Африке. Там, понятно, кругом мерзкие черные. Но то не люди, а обезьяны, какой с них спрос. А здесь внешне славяне, только башка у них варит неправильно. После легиона нанялся в Graystone – американскую охранную компанию, скорее частную армию. Побывал там-сям, пока не послали на Украину усмирять вот точно таких же москалей, только живших на юго-востоке страны. В Донбассе окончательно убедился: выродков, не умеющих размовляти на украинськой мове, надо кончать – ножом ли, пулей ли, иными способами. И когда предложили нынешнее задание, охотно согласился, хотя денег, если честно, посулили меньше, чем ожидал. Apres trios cadavres (После трех трупов, франц.), само собой, отбашляют серьезно. И наемник, в который раз, пристально вглядывался в темноту метротуннеля между «Лубянкой» и «Охотным рядом», пытаясь увидеть люк или дверь, ведущие в Метро-2 или иные проходы к Кремлю. Условия изменились, а миссия осталась прежней. В одиночку не справиться, придется, как предложил заказчик, опираться на русских бандюг.
ЛОЦИЯ
«РАЗДЕЛ VI. Особенности движения, маневрирования и стоянки судов на реке Москве (от н.п. Рублево до устья).
6.1. Движение судов от шлюза № 9 до Южного порта осуществляется под управлением капитана или первого штурмана.
6.2. Все суда при следовании через центр Москвы на участке Бородинский мост – Новоспасский мост должны соблюдать дистанцию между собой не менее 1 км.
6.3. От Западного до Южного порта допускаются суда, имеющие максимальный габарит по высоте 8,8 м, при условии движения их под мостами строго по осевой линии пролета моста, с обязательным получением путевой информации о фактическом горизонте воды».
Что за белиберда? – Чудов отложил документ и потер виски. – Говоришь, связной прямо в руки передал Фишману?
– Так точно. Видимо, «Хоттабыч» хотел подсветить интерес ЦРУ к судоходству в Москве. Не попытается ли «Бубала» с воды проникнуть в подземелье?
– А «Правила» ему зачем? Катер, что ли покупать будет? Ты покумекай, только Марии ни слова. Про американское ответвление ей знать не положено.
Безопасник отвечал бойко, будто ожидал подобных вопросов. Это настораживало. Охотно выложил подноготную персонала центрального офиса «Росселитры», однако о своей дружбе с заведующим пиар-отделом не упомянул. Она вскрылась позже, когда Алехин беседовал с другими сотрудниками службы безопасности. Как обычно, нашелся подчиненный, который про шефа выложил массу грязи, в частности, про его близкие отношения с Магомедовым и с неким Русланом. Матвей слушал, кивал, попутно изображая физические страдания, свойственные больному человеку. Похвалив словоохотливого мужчину, нахмурил брови и сделал заявление.
– Скоро здесь будет иначе. Многим придется искать другое место работы, – назидательно поднял палец. – Лично вам беспокоиться нечего.
Естественно, счастливчик радостно продолжил поклеп на босса.
– Вместо нормальной работы – там Михаила Соломоныча оберегать или наезды отбивать – нынче пашем, как проклятые, над подготовкой к Сельскохозяйственному форуму. Согласовываем мероприятия, получаем разрешения, одним словом, стоим на рогах. Это нормально?
Сказанное побудило разведчика уже серьезнее отнестись к собеседованию с зав. пиар-отделом. Тот произвел хорошее впечатление, если не считать легкого перегара, испускаемого при каждом выдохе. Творческий тип заслужил право на маленькие грешки, поскольку показанный им план участия холдинга в Форуме выглядел презентабельно, дорого и помпезно. Так, как пожелал господин Красько, как советовал Безопасник, как велел Гафуров. Первое креативщик подчеркнул, второе присовокупил, третье осталось ему неизвестно.
Можно не смотреть, а видеть. Не слушать, а слышать. Не говорить, а сказать. Предыдущим вечером Шпагина кожей ощущала внимание со стороны Вяземского-младшего, волосами впитывала его многозначительное молчание. Боялся открыться, переживал, мучился, если не страдал. В таком состоянии ей было неловко, а ему невозможно работать. Когда члены штаба разъехались или отправились вздремнуть в наспех оборудованных комнатах, женщина взяла мужчину за руку и повела к себе в кабинет. Пока шли от корпуса к корпусу, напряжение лишь нарастало. В кабинет никто из них уже не сдерживался.
Позже, разбирая поступающую информацию, Мария нет-нет да ловила себя на том, что готова хихикать, вспомнив, что письменный стол таки пригодился для любовных утех. «Матвей Александрович – провидец, первым меня туда завалил, правда, лишь имитировал секс». Никита не прикидывался: пыхтел, как паровоз на станции, фонтанировал, как вынырнувший кит. Мужик! Ей тоже понравилось, очень! Только более скрытая натура или больничные правила не позволяли выражать эмоции столь явно и шумно. Так, сопела и постанывала, крепко прижимая любимого. Утром мысли разбегались, отвлекая от оперативной работы. Никита спустил пар ночью, сейчас уперся в монитор и стучал по клавиатуре. Только иногда вздыбливал вихры карандашом или громко отхлебывал из кружки.
– Есть прогресс?
– Знаешь, Маша, есть. Думаю, сегодня оставлю вашего клиента без связи с Америкой. То есть они смогут установить канал в интернете, а обмен посланиями не произойдет.
– Помнишь, что противник ничего не должен заподозрить?
– Обижаешь! Сделаю ювелирно. Подумают, его компьютер в Москве заражен сетевым вирусом, и firewall в АНБ будет его сам отбрасывать при попытке, что-либо передать отсюда. Вам будет нужно подключиться к компьютеру либо физически, либо через Wi-Fi, чтобы доставить вредоносную программу. И дело в шляпе.
– Уверен?
– Как в том, что люблю тебя. Забудем прошлую историю?
– Забыть невозможно, можно не вспоминать. Память длинная, я же врач.
– А я – тупой программист. Только чем же мы тут заняты?
Расхохотались, в голос, как подростки над дурацкой шуткой.
Долина узкая, хотя и не ущелье. Горы невысокие, хотя и не холмы. Поросшие лесом безлюдные склоны, посередине мелкая речка, берега из гальки. Северный – узкий и крутой, южный – пошире и почти плоский, даже пикап проехал. Двое мужчин: узбек и сириец. Первый молодой и с обеими руками, второй старше и его правая ампутирована по локоть. Вытащили из кузова бочку с селитрой, бутылку растворителя и канистру с соляркой. Вылили топливо в удобрение, долго перемешивали – в три руки. Вонь медленно поползла над водой, распугивая местную живность. Наконец инвалид довольно пробурчал, достал пачку тротила и электровзрыватель, протянул ученику. Тот пробормотал «Аллах Акбар» и снарядил бомбу, в документах спецслужб обычно именуемую, как «самодельное взрывное устройство». Отъехали за поворот реки, залегли позади оползня из глины. Сириец кивнул, узбек провернул рукоятку динамки, нажал кнопку. ВЗРЫЫЫВ!
Пострадавших нет, на сей раз. При эксперименте с СВУ они и не нужны, но должны быть – и много – при готовящемся теракте. Учитель похлопал ученика по плечу: «Селитра должна быть не отравленная. Хорошо перемешать с присадками. Затем инициирующий заряд. Понял?» Ученик довольно потер руки: экзамен сдан, впереди боевая работа, Россия ждет. Учитель потереть не мог: изготовление и применение примитивных бомб – опасное занятие с непредсказуемыми последствиями.
Здание Московского планетария перепутать сложно – «яйцо дракона» издалека видно с Садового кольца. «Здесь тормозни, – приказал Руслан водителю. – Развернись и жди». Видеть наглого Алехина не хотелось, хотелось его порвать, но Муса думал иначе. Купил билет, вошел, заметил полудохлого русского возле книжного прилавка. Тронул за плечо.
– Не подскажешь, тут ресторан есть?
– Да, «Телескоп» называется, пойдемте, покажу.
– Зачем сюда вытащил? – на лестнице дагестанец утратил вежливость. – Здесь одни спутники-шмутники и дети.
– И отлично, уважаемый. Если бы вы привели хвост, сразу было бы видно. А так посидим культурно. Я вот книжку купил, пока ждал, «Тайны неба» называется, – балагурил ветеран, со вздохом одолев лестницу и направляясь к столику.
– Тебе жить осталось до зимы, а книжками балуешься.
– Тороплюсь узнать или сделать новенькое, пока не дал дуба. С таким как вы познакомился, друга старого убил. Мне всё интересно, хочу успеть попробовать.
– Тогда давай, вмажем кокса, что-то котел не варит.
– Кокаин? Здорово! Никогда не употреблял наркотики, Может, боль отпустит? Только перед уходом, сначала перетереть надо. Так у вас принято говорить?
– Муса согласился на твой приезд. Летишь через три дня в Эмираты, там встретят. Не уверен, что вернешься, чекист.
– Вы мне тоже не нравитесь, Руслан, только выбора нет. Мы в эту историю попали порознь, а действовать придется вместе. Мне пообещали панацею от рака и деньги, вам, уж не знаю, что. Можете ко мне относиться, как хотите, но на людях ведите себя уважительно.
– А иначе?
– И у Мусы есть боссы, они меня выбрали, им и решать. Один неверный шаг, и они сотрут вас ластиком. Жик, и следа не останется. Пришлют ребят сюда и отвезут вас на сером самолете за горизонт или шепнут ФСБ про ваши игры. Так что не пылите, уважаемый, вам нужны серьезные подельники для затеваемой акции.
– Ты что несешь! Какая акция?
– Та самая, которую без меня не сможете провернуть. Усекли? Ладно, пойдем, нюхнем твоего порошка в сортире, а то аппетита нет, – Алехин отложил меню.
Кокс ударил ай-ай-ай! Не сыворотка правды цэрэушного разлива, но чакры открылись широко. Матвей рассмеялся: «Офигеть! Я – Гагарин! Хочу в космос!» «Клещ» недобро поглядел на него и боком-боком отошел прочь: «Улетный старик! Полоумный!»
В машине Матвей пытался читать главу «Звездная лоция древних мореходов», Ничего не вышло: текст казался глупым, читатель – умным. Их единение пришлось отложить на час-другой, пока голова не вернется в рабочее состояние.
Руслан уже не замечал убогости «опеля», в котором вынужден для скрытности передвигаться. Не привычный «рэндж ровер», однако везет в будущее, где и «роллс-ройс» будет обычной деталью быта. От наркотика распирало собственное эго, успех операции «Рагда» выглядел несомненным. Особенно после того, как Муса заарканил чекиста. Тот становился ценным участником, близким в отчаянной ненависти к Кремлю. «Даже порошок пользует, что спецуре категорически запрещается. Видимо, боли нестерпимые».
«Лада» переваливала через ухабы на раздолбанной дороге, ведущей к заброшенной стройке. «Только бы чудики были на месте», – волновался «Бубала». Вышел метров за двести и заложил круг по бурьяну и завалам строймусора: вроде, ничего подозрительного, правда, маячил какой-то микроавтобус – слишком чистый и аккуратный для здешнего запустения. Двинулся к нему. «Блин: сюда идет, – прошипел старший смены радиоконтроля, – быстро раскачивайте машину». Заметив колебания корпуса и скрипы подвески, экс-легионер скорчил мину: «Долбится, как кролики!»
В бытовке Жека и Славка играли в компьютерную стрелялку.
– Чё-как? – обрадовался младший, предчувствуя, что вместо вечернего намаза может образоваться попойка.
– Руслан где?
– Кто же его знает. Нарисуется, когда захочет.
– Ты надолго?
– Шукають мене. Сховатися треба. У вас перекантуюсь.
– Коли бабки имеешь за постой платить, живи, пожалуйста, – согласился Евгений. – Участковый ручной, за деньгами заходит раз в две недели.
– Когда был последний раз?
– Аккурат позавчера.
Служба НН без погонь и стрельбы не обходится, хотя и редко. Обычно скучна и однообразна, особенно в засаде или в статичном наблюдении. Трёп и карты помогают, но стараются брать сангвиников или флегматиков – им легче терпеть долгие часы ожидания. Еще нуднее работа на мобильном посту радиоконтроля. Но всё меняется, когда улыбнется удача и дичь появится у засидки. Можно хлопнуть коллегу по ладони, встать, пусть и согнувшись, и довольно упереться руками в потолок. Адреналин в крови меняет даже голос при докладе руководству.
– Появился «Бубала», засечена попытка связи мобильного устройства по Wi-Fi локальной сети. Адресат передал текстовое сообщение: «Доверьтесь аборигенам». Ответ объекта мы не смогли засечь, но он был – контакт прервался через две минуты. Удалось провести дистанционный «обыск» его устройства. Файлы загружаем на ваш сервер. Прикажете наладить «прослушку» разговоров внутри бытовки?
– К бытовке не приближаться. Важно не спугнуть объекта. Пешим наблюдателям избегать любых демаскирующих действий. Когда компьютер «Бубалы» вновь подключится к Wi-Fi, загрузите в него вирус. Соответствующий файл высылаем.
Kobe нравился Магомедову еще и тем, что, даже сидя в глубине, можно через панорамные стекла видеть, кто подъехал или подошел по открытой набережной Тараса Шевченко. Кроме, разумеется, Руслана, который способен выскакивать, как черт из табакерки. Молодой, весь на пружинах – допрыгается. Сегодняшний гость был приглашен и появился традиционным способом: сначала остановился «лэнд крузер» и телохранитель заглянул в ресторан, чтобы оценить обстановку. Вернулся к машине, открыл дверь, помог выйти карикатурному типу. Волосы тот по-прежнему красил хной, как во время первой отсидки в 1970-х, когда другой краски для прикрытия седины не было в Забайкалье. Опирался на массивную трость, которая могла бы принадлежать престарелому художнику или писателю. Ни тем, ни другим мужчина не являлся, а был вором в законе Гришей Сухумский.
– Добрый день, мил человек, – кивнул грузин, забраковав стул и усаживаясь на кресло, принесенное телохранителем из холла. – Чего звал?
– Гамарджоба! Рад видеть, многоуважаемый, наслышан, – привстал Мага. – Общие знакомые рекомендовали вас, как мудрого и авторитетного человека, совет которого хотел бы услышать.
– Вот и ты мне совет дай: что тут похавать не японского?
– Второй зал здесь с кавказской кухней.
– Во! Пусть хачапури принесут. Очень люблю хачапури. Знаешь, их так здорово готовили в Сухуми на набережной. Бывало, сядешь в «брехаловке», потолковать с абхазами, и тут же тащат горячие, с сыром и зеленью.
– Так может, перейдем в соседний зал? – дагестанец, не удержавшись, кинул взгляд на стоявшую перед ним тарелку с кальмарами в соусе терияки.
– Ладно, доедай морских паразитов. Знаю, любишь дрянь ползучую, – гость намекнул, что прокачал Магу по своим каналам.
Узкоглазая официантка ужом скользнула с подносом еды. Жевали молча, выпить авторитет отказался: «Язва у меня, а ты себе наливай – я посмотрю, как глотать будешь саки японские». Наконец, вор в законе цвиркнул золотым зубом, полирнул его салфеткой и закурил воровские гвоздики – «Беломорканал». Официантка жалобно посмотрела на бармена, тот демонстративно отвернулся от нарушения запрета на табакокурение в заведении.
– Ну, какая просьба? – выпустил кольцо дыма старик.
– Скорее информация, – Магомедов сделал паузу и затем нырнул в воду с головой, – об убийстве Деда Хасана. Вы ведь с ним имели общие интересы, многоуважаемый.
– Братаны мы по жизни, на соседних шконках срока мотали. Какая информация?
– Стрелка подослал Гафуров Руслан. Известен вам такой?
– Откуда знаешь?
– Сам мне сказал на днях. Раньше на меня работал, с недавних пор отбился от рук.
– А чего ж ты молчал?
– Так прикидывал, с кем поделиться. Чтобы промашки не вышло.
– Оно так. Дело стрёмное. Уверен? Или гонишь?
– Сам мне видео показывал, снятое с позиции стрелка. Как в кино! Первый выстрел попал в грудь, второй в бедро, третий в голову. Еще крик слышен: «Готов черно***й». Для сведения: высота позиции пятнадцать метров, угол возвышения – 25–30 градусов. Можете проверить.
– Отвечаешь за базар, Мага? Ведь Руслан под Хасаном ходил!
– Вместо него хочет стать главным, мол, хватит пердунам мазу держать. Говорил, что отныне смотрящий по Москве.
– Ах, крыса!
– И еще у него появился куратор из ФСБ.
– Залупоглазая мондавошка! Шнифты вырублю, кадык вырву!
Бизнес-план Магомедова перешел в стадию детализированного инжиниринга, не за горами – заключение контракта.
