Обычно весть о смерти, пусть даже знакомого боевика, не способна испортить аппетит Мусы: «Война – войной, а завтрак по расписанию». Однако сообщение о расстреле Гафурова взорвало мозг. Винить не кого – сам велел Руслану убрать Хасана, чем спровоцировал криминальную схватку. Признать свою ошибку трудно любому и невозможно для Иблиса. Ошибки – удел простых смертных, вот и рука слуги дрогнула, наливая воду. Кара последовала немедленно: хрустальный графин ударил его в висок. Тонкий палестинец, почти мальчишка, упал, как подкошенный колос. Спецслужбист ойкнул и отпрянул от стола, промолчал. Предстояло позвонить Бен Султану и доложить. ЧТО докладывать, зависело от кавказца, тот рулил бандитами в России, ему определять: сорвалась операцию окончательно или еще есть возможность её спасти.

– Пока накопленные в Москве силы рассредоточены и надежно укрыты, нет необходимости давать «отбой», – успокоившись, произнес Муса. – Вечером привезут русского, послушаем. Тогда и решим. Его обыскать и вообще…

– Распоряжусь принять экстраординарные меры безопасности. – Оперативник кивнул охранникам. – Уберите тело.

«57.7122564 и 37.009992» – Алехин записал координаты GPS. Он взошел – в последний раз? – на высокий холм над поймой Москвы-реки. Один (риджбеки ныне гуляют по полям собачьего рая), чтобы выбрать точку, где развеют его пепел. Если сам или хотя бы тело вернется на Родину. Дома внес цифры в завещание и переоделся. Сумка с вещами давно собрана, можно ехать в аэропорт: Иблис ждет. Вчера «Шофер» сообщил, что из-за границы пришло «добро» на полет. Посмотрелся в зеркало: волосы отросли уже сантиметра на два, щетину брить не стал – старая примета спецназа перед боем, лицо очень худое, кожа не обвисла, а прилепилась к черепу складками. «Пластику что ли сделать?» – мелькнула пустяшная идейка.

Оставались лишние минуты, вышел в лес, остановился у прогалины, где похоронены четвероногие жертвы ФСО. Постоял, вспомнил давний рассказ офицера спецназа КГБ, с которым когда-то свела операция «Пакет».

15 февраля 1989 года завершился вывод войск из Афгана. Мирно, во многом благодаря вам, Матвей Александрович. Контроль был жесткий: лишнее оружие, наркотики и прочее не разрешалось вывозить на Родину. Ветеринарная инспекция запретила брать с собой любых животных, чтобы не завезти инфекции и паразитов. Даже служебных собак пришлось бросить. Они сбивались в стаи и выли, когда солдаты покидали военные городки.

Наш отряд «Каскад» задержался на три месяца. Убывали крайним бортом с авиабазы Баграм. Перед посадкой командир приказал мне: «Спецназ своих не бросает! Отведи овчарок и …». Тут голос его дрогнул, и я впервые увидел слезы у него в глазах. Помните наших боевых псов «Ланцета» и «Пинцета»? Я их и положил за ангаром рядышком. Даже закопать не успел. Эх!

Экс-легионер вновь и вновь обходил лабиринт улиц между Лубянкой и Кремлем в поисках лазейки. Попытался спуститься в технический подвал торгово-офисного здания, но охрана выставила, пообещав вызвать полицию. Решение никак не вырисовывалось.

Из спецсообщения ФСБ.

«Бубала» активно отрабатывал район между Никольской и Варваркой, очевидно, руководствуясь устарелой картой туннелей и коллекторов, которая имеется в его компьютере. Ему не удалось проникнуть на уровень «-1». Неудачей закончились его попытки привлечь кого-то из московских диггеров, которые нами профилактируются по мере выхода на них «Бубалы». Канал связи с зарубежным центром нейтрализован с использованием сетевого вируса.

Выбор не велик: кафе или Фонд. Первое выглядит тривиально, а потому подозрительно. Вдруг Джек или Фишман находятся под наблюдением, опять же там есть видеокамеры. Второй вариант экстравагантен и очень смахивает на случайность. Его и выбрал, благо повод имелся – приехавший из Парижа коллега очень хотел увидеть «нетуристский» Вашингтон.

– Жискар, вот здесь и работал твой соотечественник, ставший знаменитый не потому, что руководил мировыми финансами, а потому, что дал в рот неправильной африканке. Блестящая операция вашей разведки позволила убрать его не только из МВФ, но и с политической арены Франции.

– Внутрь можем зайти?

– У нас еще есть минут двадцать до ланча. Кстати, не понимаю, чего его потянуло на ту черненькую страшилу – в Фонде полно милашек-симпатяшек. Глядишь, и мы с тобой склеим красотку. Давай начнем с библиотеки – самого красивого помещения.

Расчет оказался верным: Юлия сидела за столом в читалке, обложившись материалами. Если Влад «сливался» по необходимости, то женщина с удовольствием занималась своим исследованием. Работа продвигалась успешно, опять же денег гранта, раз она съехалась с мужем, хватит надолго. Вошедших пожилых мужчин не заметила и вздрогнула, когда один из них, приблизившись сзади, стал нашептывать по-русски ей в ухо.

– Майкл Бреннан убит. На баскетбольной площадке больше не появляйтесь. Уезжай с Владом в Москву.

– Вы кто?

– Гроссмейстер. Хочу сыграть с Алехиным. Через полгода, каждая пятница, вечером. Запомнила?

– Да.

– Оставлю адрес, а ты пошли меня к черту. Громко и по-английски.

– Piss off!

– Если передумаешь, милочка, – уже вслух произнес Макалистер и положил на стол визитку.

С расстояния мелкий текст – Fianchetto Chess Club, San Jose, Costa Rica — французу не прочесть. Жесткий отказ читательницы вызвал у него смех: Джек – идиот, раз так пошло пристает к молоденькой сотруднице МВФ. Нет у американцев стиля, сила есть, есть деньги, а стиля нет. Но приходится с ними работать, они пока еще рулят миром.

Юлия едва досидела по обеденного перерыва, каждую минуту повторяя слова незнакомца. Так, шевеля губами, и появилась в Deli, где в ланч, как обычно, ждал муж. «ЧП», – сразу понял тот. Говорили мало, перекусили быстро, затем девушка отправилась укладывать чемоданы, а муж заехал в генконсульство.

Совершенно секретно

Особой важности

Тов. Третьему. Срочно

Только лично

«Почтальон» убит партнером по баскетболу.

«Хоттабыч» рекомендовал нам эвакуироваться и обещал Второму через полгода сотворить чудо за границей.

Первый

Совершенно секретно

Особой важности

Тов. Первому. Срочно

Только лично

Немедленно эвакуируйте Второго.

Вам предлагаю остаться вплоть до обострения обстановки.

Третий

Для шифрпереписки Чудов выбрал псевдонимы-номера в порядке близости Влада, Юлии и своей собственной к вашингтонскому источнику. Надеялся, ошибочно, что Четвертый не понадобится.

Отец долго болел и рано ушел из жизни. Лейтенант, тогда еще пацаненок, запомнил его лежащим на диване и читающим, в хорошие часы, книгу. Каким тот был в плохие часы, в памяти не отложилось – детская психика защищает ребенка. Лягушонок, выпрыгнувший из травы, вернул в прошлое: надо выучить стишок для утренника в детсаду, и папа выбрал или сам придумал простенький.

Солнце скрылось.

Нет жары.

Жаба вышла из норы.

Жабе очень нужен

Червячок на ужин.

Воспитательница осталась недовольна: «Скажи родителям, чтобы глупостям не учили». С тех пор он учился умностям, например, использовать свои биологические часы.

– Леха, что-то долго «Спортсмены» с реки не возвращаются.

– Так вечер, купаются как всегда.

– Нет, братишка, обычно поход на Волгу занимает час максимум, а на сей раз явно дольше.

– Куда денутся, тут ширина пять километров.

– «Сосна» ответьте «Кусту», – забормотал лейтенант в рацию.

– Я – «Сосна», что у тебя, «Куст».

– Отсутствует визуальный контакт со «Спортсменами». Ушли купаться и не возвращаются. Предполагаю ЧП. Разрешите проверить.

– Там же плоский и пустынный берег, тебя сразу заметят. Доложите через полчаса или когда вернутся.

– А если они ушли по воде?

– У них нет плавсредств. Не паникуй, «Куст». Конец связи.

Из спецсообщения УФСБ.

…Контакт со «Спортсменами» утрачен в 18.30. Предположительно, они водным путем скрылись с базы. Принимаются меры по поиску группы, наступившая темнота и обширность Волго-Ахтубинской поймы затрудняют поиски.

На территории комбината найдены многочисленные отпечатки пальцев и генетический материал, а также 57 уничтоженных сим-карт и мобильников. Оружие и взрывчатка не обнаружены.

С учетом сложившейся обстановки введены в действие планы «Вулкан-5» и «Крепость».

– Просрали террористов, – Чудов ворошил волосы, тер виски, понимая, что ситуация вышла из под контроля, – а потом тамошние пинкертоны бросились перекрывать дороги и крепить оборону госорганов в городе. Чушь собачья! Скоро бандиты в Москве будут.

– Остается надеяться, что товарищ Григ сможет их собрать в кучу, – сам не веря себе, произнес Опер.

– Товарищу Григу и так архисложно! Надо не от него ждать помощи, а ему помочь.

– Вам помочь? – любезно предложил араб – террорист или контрразведчик, а скорее две сущности в одном лице.

– Справлюсь, – Матвей продолжал разоблачаться, пока не остался совсем голым и не провел стыдливо ладонью по усохшей груди и впалому животу, чья обвислая кожа сползла к паху.

Пальцы в перчатках ощупали голову, приподняли веки, открыли рот и залезли в него. Затем оптоволокно с камерой скользнуло в ноздри, уши и, наконец, в задний проход. Чужие руки пальпировали тело, и так уже просвеченное сканером. Итог: вздох облегчения проверяющего и проверяемого.

– Нет, ваша одежда останется здесь. Вон новый комплект. Багаж также останется здесь.

– Без несессера не поеду. Там лекарства, бритва и прочее.

– Так, лекарства можно взять, бритву и прочее – нет.

– No way! – Алехин решительно сгреб гель для волос, дезодорант и туалетную воду. – В вашей жаре не хочу вонять и потеть.

– Приятный запах, хороший парфюм, – араб открыл прозрачные баночку, тубу и пузырек, понюхал, только что не лизнул. – Но придется выбросить.

– Ну, хоть дезодорант и гель оставьте, – русский потер грудь с красным пятном от лучевой терапии и попытался дотронуться до руки секьюрити.

– Да-да, конечно, только жидкости не пропущу – араб отпрянул, а после ухода разведчик сгреб дорогущую туалетную воду со стола.

Терминал в Абу-Даби – огромная коробка из стекла и бетона – шик конца прошлого столетия. Ночь – почти пусто, но Алехин ощущал себя внутри гигантской машины, призванной переваривать толпы пассажиров. Сейчас она прожевала его одного, тщательно и без аппетита. Готовилась выплюнуть. Куда?

– Полетим на геликоптере. Пройдемте.

«Вот и рухнул очередной план, – смекнул разведчик. – Спутники нацелены на вылеты самолетов, стыкующихся с моим рейсом из Москвы. Контроль за вертолетами не предусмотрен».

И действительно, на площадке стояли три вертушки. Одна взлетела сразу, вторая забрала Матвея и сопровождающего, третья поднялся позже. Игра в наперстки! Час спустя машина совершила посадку, пересели во внедорожник «лексус». Через три с половиной часа автомобиль остановился. В полной темноте пустыни сияла вилла или дворец, освещенный столь ярко, словно в мире нет энергетических проблем.

– Птицы о фонари не разбиваются? – спросил русский, запрокинув голову и воздымая руки к черному небу.

– Что? – не понял араб.

– Я здесь «Персона», – безмолвно произнес разведчик. – Видишь меня?

Иблис встречать не вышел, Матвей и не ожидал гостеприимства от хозяина. Да и какой тот хозяин? Так, привратник у настоящих дьяволов. И света боится: вдруг орбитальное око его засечет. Алехин напротив поднял лицо к космосу: «Где ты, «Персона»? Говорят, у тебя самое высокое разрешение при съемке в монохроматическом режиме. Вот он я – твой земляк и коллега по разведке. Помоги!». Спутник на орбите загадочно молчал, ничего не обещая.

Симфония № 5 (Аллегро) Франца Йозефа Гайдна звучала изящно и многообещающе. Хорошая музыка способствует правильному течению беременности. Так и шло до сих пор, но теперь Ксения ощущала некий диссонанс. Дирижер – друг Матвея Александровича – рассказывал, что случаются септимы, большие и малые секунды, неверные интервалы. По его словам, до XX века считалось обязательным разрешение диссонанса в консонанс, потом правило устарело. Гайдн, вроде, жил много раньше. «Заглянуть в сеть? Лень».

На самом деле, фальшь проникла из цеха производства и сборки, где формировался новый человеческий организм. Сердечко складывалось неладно: безмозглая самоорганизация клеток неверно истолковала генетическую программу. Ничто не совершенно: имелись и другие изъяны в растущем тельце. Возможно, они не будут иметь большого значения. Зато сознание продолжало развиваться. Вначале отсутствовало чувство времени, затем события уже не сливались воедино. Позже проявилась их последовательность: начали двигаться руки, затем пальцы один за другим. И пространство становилось ощутимым всё более по мере роста эмбриона, появления у него инструментов, а затем и способности исследовать мир вокруг.

Изучение, пассивное на ранней стадии, позволило смутно осознать, что есть вселенная, способная вместить его тело. Пальчики вытягивались, ножки брыкались. Скоро fetus уже мог чувствовать свой «домик» – амниотический мешок — и начал пинать его стенки. Так возникло туманное представление, что Вселенная больше мешка и, быть может, в ней есть другие существа, похожие на него. Оно усилилось с приходом зрения. Плод различал мутное красноватое свечение, которое то усиливалось, то убывало. Иногда свет нарастал быстро, и можно было разобрать даже бледную форму, похожую на плавающую рыбку. То было его собственное тело, пуповиной привязанное к чреву.

И вот настало время урока. Время узнать, что снаружи не только существует Вселенная, но есть и населяющие её существа, способные навязать свою волю ему и даже его матери. Спокойному комфорту пришел конец, и не один, а вместе с болью. Она переполнила еще неразвившуюся нервную систему, словно залила расплавленным свинцом. Стенка мешка прогнулась, заставляя беспомощное тельце дернуться прочь, и была проколота зондом. Розовый язычок уловил непривычный вкус, когда капелька маминой крови попала в околоплодные воды. Боль ушла, человечек вновь расслабился, чтобы засунуть пальчик в рот и посасывать. Но память о боли осталась, и ничего уже не будет, как прежде.

– Что, доктор? – спросила Ксения.

– Сделаем анализы и будем наблюдать, – профессионально успокоил акушер-гинеколог. – Пока отдохнете в госпитале. На всякий случай.