«Шофер» купил мундир неправильного цвета, с неправильными петлицами, зато с полковничьими звездами на погонах. Тщательно причесанные седые волосы товарища Грига вполне вписывались в образ старого боевого коня, решившего взбрыкнуть перед живодерней. «Шофер» подал знак, что видеокамера готова. Съемка фильма компании Zver Production началась.

«Я и мои соратники обращаемся к народам России, которые представляем, к людям и правительствам всего мира.

Мы вступаем в решительный бой с тоталитарной диктатурой, окопавшейся в Кремле. Мы беремся за оружие, чтобы освободить страну, дать ей шанс пойти демократическим путем к процветанию. Мы призываем тех, кому дороги идеалы свободы, встать на путь борьбы с нынешним президентом и его дружками, погрязшими в коррупции и роскоши.

Мы – русские, украинцы, татары, узбеки, кавказцы – готовы умереть, сражаясь.

Я, Матвей Александрович Алехин, полковник российской разведки, оперативный псевдоним – товарищ Григ, готов к смерти ради жизни моих соотечественников, ради их светлого будущего».

– Как тебе? – поинтересовался разведчик у оператора.

– Лучше не бывает! Мамой клянусь!

– Хорош мне жопу лизать. Давай запишем англоязычную версию. Затем отправь, кому следует.

В текст на английском разведчик вставил дополнительную фразу: «Мы благодарим наших заграничных единомышленников за оказанную помощь и просим иностранные правительства поддержать нашу войну с Кремлем».

После ухода «Шофера» видеокамера заработала вновь, записывая второе за день и за долгую жизнь видеообращение разведчика.

Из спецсообщения ФСБ.

…Служба НН зафиксировала бросок мелкого предмета, совершенного «Шофером», в салон автомобиля установленного сотрудника иностранной спецслужбы, работающего под прикрытием должности секретаря-архивиста посольства Польши.

Лабрадорша вилась у ног Чудова, учуяв знакомый запах Алехина, ну, вернее, того мужика, что дважды чесал ей за ухом и говорил ласковые слова с правильной интонацией. Бывший зам. директора СВР не замечал намеков суки № 1.

– Таким образом, вырисовывается следующая картина: они ведут корабль по Волге и намерены доставить плавучую бомбу в Москву. Поскольку речь идет о селитре, а ОАО «Росселитра» ранее имела судоходную компанию, которую позже отжал «Клещ», то логично предположить, что судно зарегистрировано именно на нее.

– Но как они заведут корабль в Москву? Мы усилим меры безопасности по маршруту и …

– Как только «Спортсмены» заметят опасность, тут же взорвут груз. Например, уничтожат плотину или крупный город на Волге. Их нельзя спугнуть.

– Какие варианты?

– Рискну также предположить, что они имеют пропуск в центр столицы, поскольку направляются на Сельскохозяйственный форум. Холдинг Красько, в рамках «наказания» за аварию на шахте в Селитрограде, обязался подогнать баржу с селитрой. Хочет продемонстрировать готовность снизить цену удобрения за счет более дешевого способа доставки, а именно по рекам.

– Но Форум начнется с показа комбайнов, тракторов и прочего на Васильевском спуске с Красной площади. Там все будут, в том числе и я планирую. Надо отменить.

– Ни в коем случае! Любая возня может спугнуть террористов. Я переговорил с Директором, у него есть дельное предложение.

– Какое? Высадить десант на корабль?

– Во-первых, я могу и ошибаться. Надо получить достоверные данные о корабле и о присутствии на нем «Спортсменов». Только тогда нанести удар. Во-вторых, чтобы избежать утечек, нельзя применять традиционные методы. Директор на прошлой встрече подкинул дельную идейку…

– Точно, надо опробовать новейшую технику, а людей поберечь, – Президент довольно потер руки: инвестиции в военные технологии начали окупаться. – А план «Б»?

– Остановить судоходство на Волге и обыскивать подозрительные суда. Но тогда бандиты, скорее всего, сумеют скрыться.

– Хорошо, начинайте по первому варианту. До Москвы судно дойти не должно. Сколько у нас времени в запасе?

– До Форума пять дней. Столько же ходу по реке из района базирования «Спортсменов».

– Даю три дня. Что там у Алехина? ФСО установило скрытые камеры в его доме, мне показали запись его видеообращения от имени террористов. Впечатляет. Он не перебарщивает?

– Идет по плану. После его видеодебюта, думаю, из-за рубежа поступит приказ боевикам завезти взрывчатку и оружие. Тогда всех и возьмем, тихо, без стрельбы и шума.

– И товарищ Григ так считает?

– План общий. Коллеги из ФСБ в курсе, ФСО участвует, кроме камер еще и сотрудника к Матвею Александровичу приставили – под видом телохранителя. Полный контроль.

«Те, кто считали, что контролировали Алехина, крупно ошибались, – подумал хозяин Ново-Огарево, – некоторые ошиблись летально». Вслух произнес совсем иное.

– Как там «Хоттабыч»?

– Согласился войти с нами в контакт через полгода и умолк. Видимо, ситуация небезопасная, а серьезной новой информации у него нет. В смысле, по директиве Белого дома.

– Установили, кто он?

– Да.

– Кто?

– Слишком ценный источник, чтобы я раскрыл имя.

– Даже мне?

– Извините, и вам. Оно известно только двум людям, даже Директор не знает. Вы же приказали соблюдать максимальную секретность.

– Имя знаешь ты и еще кто?

– Второй – это псевдоним – неизвестен никому.

– А Первый кто?

– Тот оперативник в Вашингтоне, но даже он не в курсе.

– Есть Третий и Четвертый?

– Третий – я. Четвертый появится через полгода. Ему и завещаю получить массив разведданных от «Хоттабыча».

– Какого рода?

– Надеюсь, сольет агентурную сеть ЦРУ в России.

– Вот тогда зачистим изменников! – Президент мечтательно округлил глаза и, чтобы не спугнуть удачу, ворчливо добавил. – Смотри Игорь, чтобы без ошибок, подбери лучшего сотрудника.

– Он уже подобран не мной, а «Хоттабычем». Американец готов встретиться исключительно с товарищем Григом.

– Ты о чем? Ведь Алехин может не пережить приближающихся событий. Что ж его мертвого посылать?

– Хорошая мысль, товарищ Главнокомандующий.

– Мне это не по душе. Ты не прав.

– Вы отстраняете меня от руководства операцией? – почти с облегчением спросил Чудов.

– Нет, но Григ мне не нравится, – и после паузы. – Так сильно раздражает, что, кажется, делает это нарочно.

– Матвей Александрович умеет нравиться людям, и, если не обаял вас, значит, не захотел. В любом случае, рано принимать решение. Вы подумайте.

Лабрадорша перестала тереться о колени, поняв, что ей ничего не светит – даже Хозяин ничего от гостя не добился.

«Бубала» крутил настройки, то увеличивая картинку и четкость, то переходя на общий план. Георадар показывал наличие большой полости под подвалом ГУМа, а рядом с ней и несколько ниже, был, хоть и не столь отчетливо, виден коридор или коллектор крупного размера. Жаль мощности излучения не хватало на большее – прибор портативный. Удача, что его удалось пронести с помощью Алехина. Русский вызывал антипатию: худой, злой, властный и очень-очень профессионально действующий. «Скоро сдохнет собака, кашляет, как батя-шахтер, давший дуба от пневмокониоза, более известного, как болезнь «черных легких».

– Мне нужно спуститься туда, – потребовал западенец.

– Люк под сигнализацией, – возразил Матвей, без рентгена читающий мысли экс-легионера. – Его надо взломать только в момент проникновения группы. Иначе, чекисты засекут наш интерес, и до туннеля не доберемся.

– Никакого взлома, у меня есть оборудование для аккуратного вскрытия.

– Без санкции от наших общих хозяев не разрешаю.

– Мой компьютерный канал связи вышел из строя, у вас в Москве полно вирусов.

– Ай-ай, – запричитал разведчик, – ты ставишь под угрозу супероперацию. Я тебя пристрелю, если не найдешь решение.

– Можно через ваши каналы попробовать, хотя и нежелательно.

– Не, тебя зачем сюда прислали? Чтобы ты желал или не желал? Давай номер телефона и пароль, мой человек свяжется, – при этих словах Опер, косящий под гнилого мента, сделал шаг вперед и прикрыл хозяина.

– Хлопец, это ты раньше служил в ОМОНе «Рысь», а нынче служишь в группе «Брысь», – экс-легионер угрожающе двинулся навстречу. Увидев, что телохранитель остался в стойке, пригодной для атаки и для обороны, отступил. – Хорошо, только из России туда звонить нельзя.

– Ясный перец, звонок пойдет из другой страны. За дилетанта меня держишь, салага, – уже через плечо бросил Матвей, и Опер медленно последовал за ним, неотрывно фиксируя глазами «Бубалу».

Сбавив ход, катер бортом подошел к черневшей в темноте посудине. Та казалась огромной, размером с футбольное поле, хотя ночью крупные предметы кажутся еще больше. «Смирнов» поежился, влезая по веревочному трапу на высокий борт. Первое, что почувствовал, был специфический и незнакомый запах. Пахло химией. Но принюхиваться некогда, торопились поднять груз, особенно тяжело пришлось с бочками ацетона – и зачем их приперли? Потом поставили палатки на палубе и улеглись под двое. Агент уже сообразил, что попал в тухлую историю, но по-прежнему не знал, как выбраться из западни. «Тренер», правда, бухтел про «офигенные бабки», только его слова напоминали заезженную пластинку и не столько вдохновляли, сколько пугали. Хотя попутчикам было по барабану – полные отморозки. Особенно раздражал узбек из Хизб-ут-Тахрир аль Ислама, название неизвестной организации «Смирнов» с трудом заучил, смекнув, что куратор это оценит.

Утром проснулся от грохота открываемых широких люков, обнаживших в трюме источник вони – удобрения. Там же стоял тракторок со смешным названием Bobcat или, как довольно пояснил «Тренер», Рысь. Машина зажужжала и стала зачем-то строить из удобрения гору, достаточно высокую, чтобы верхняя часть возвышалась над палубой. Аппарат шустро бегал вверх-вниз, уверенно стоял на высоченных колесах и не переворачивался. Узбек умело им управлял, как хвастался: научился на войне в Сирии. Секрет горного строительства, так и не раскрылся, гору после завтрака срыли, а люк закрыли.

Баржа дала гудок, встав в очередь перед шлюзом Куйбышевской ГЭС. «Смирнова» словно подбросило: «Вот оно! Здесь!». Что «здесь», еще не придумал. Если сбежать, то, наверное, бандиты скроются, и семья в Волгограде окажется в опасности. Решение не приходило на ум. Требовалось уточнить обстановку.

– Слушай, брат, – обратился к узбеку, – в трюме не задохнулся? Что за вонища?

– Селитра там, нормально пахнет. Сильно завоняет, когда с солярой и растворителем перемешивать начну. Придется надеть противогаз.

– А зачем мешать-то?

– Увидишь. Потом.

Пришел черед «Катюши» шлюзоваться. Ворота открылись и закрылись, уровень воды в камере стал неспешно повышаться. Баржа поднималась и скоро голова кабардинца оказалась над верхним краем стенки гидротехнического сооружения. Разбитная молодуха торговала с лотка, что, бесспорно, противоречило правилам водоохраны, но было разрешено ее отцом – начальником шлюза. Кабардинец как раз собиравшийся закурить, не стал доставать свои сигареты.

– Красавица, дай «Мальборо».

– Бесплатно губищи не раскатывай, табачок денег стоит, – лениво процедила та.

– Ща денег притараню, – агент метнулся в палатку и, найдя шариковую ручку, крупно написал несколько слов на банкноте.

«Смирнов» протянул купюру, девушка удивленно поднял брови. «Да-да!» – сказали кавказские очи черные. «Во, как!» – покачала головой волжанка и протянула пачку.

Прибывший через час оперработник местного УФСБ подивился везению: «И как начальство догадалось меня сюда послать? Не успел приехать, а инфа уже в руках. Без труда получу премию или благодарность в приказе».

Из срочного спецсообщения ФСБ.

…В ходе шлюзования самоходной баржи «Катюша» матрос передал на берег записку следующего содержания: «Позвоните в УФСБ Волгограда: «Тренер» и террористы готовят атаку. «Смирнов».

По документам самоходка направляется в Москву. На удалении её сопровождает катер рыбоохраны с нашими сотрудниками.

Просим указаний.

Из срочной телеграммы ФСБ.

Наблюдение продолжайте с соблюдением строжайшей конспирации. Активных действий не предпринимайте. Спецназ привести в полную готовность к речной операции по плану «Лед».

«Охотник», который стоял в готовности, чтобы ликвидировать «Зверя», неторопливо разбежался по ВПП и исчез в черном небе. Его эффективная поверхность рассеяния составляла меньше несколько квадратных дециметров против метров у истребителей четвертого поколения. Движки разместили над крылом, чтобы снизить шум и тепловой след. Ухищрения сильно затрудняли обнаружение радарами и самолетами противника, но они же напрягали родное командование, которое лишилось возможности контролировать объект наземными и воздушными средствами ПВО. Полагаться лишь на пакеты данных, поступающие с борта, непривычно и опасно: беспилотник нес на борту ракеты «воздух-земля», а его «мозг» еще не считался доведенными до ума.

Оператор плавно развернул машину на север, и она пошла по запрограммированному маршруту от Астрахани, повторяя изгибы Волги. Полет протекал штатно, и группа управления на КП довольно переглядывалась. Зато утирали пот со лбов коллеги, отвечающие за аппаратура пассивного обнаружения. Оптико-телевизионная головка давала приличную картинку в ИК-диапазоне, но не ладилось с отслеживанием источников радиоизлучения на реке. СОРМ и компьютеры ФСБ отслеживали мобильники в регионе, выискивая подозрительные. Однако, если террористы используют спутниковый телефон, засечь его можно только сверху. Прошла пара глюков на линии связи с «Охотником», что также не радовало. Благо восточнее Волги барражировал А-100 «Премьер» – самолет дальнего радиолокационного обнаружения и управления, дублировавший канал связи с аппаратом.

Специалисты по вооружению пребывали в напряжении – предстояло впервые уничтожить цель не на полигоне, а в боевых, как подчеркнул куратор из Москвы, условиях. На собственной территории! Не хотелось думать о последствиях возможного сбоя или промаха. Программа создания боевого дрона большого радиуса действия и так протекала трудно, успех придал бы ей ускорение, провал мог похоронить. Ждать предстояло час с лишним, а стрелки на табло КП ползли, как удав по стекловате. Люди старались не смотреть лишний раз на оператора, направлявшего «Охотника» в поисках цели, понимая его состояние. По идее, ему полагался отдельный бокс, а, по российской практике, пришлось сидеть в общем зале, примерно, как если бы пилот управлял авиалайнером, находясь в салоне с пассажирами.

Тем не менее, «ночная птица», почти бесшумная и совершенно невидимая, летела. Крылья, сливающиеся с фюзеляжем, или фюзеляж, растекшийся в крылья, вибрировали словно в преддверии пьянящего момента атаки. Дрон не ведал, что на ближайших аэродромах стояли в боеготовности истребители, вооруженные более мощными ракетами и с летчиками в кабинах. Будто чувствуя их моральную поддержку, «Охотник» обретал уверенность: удалось откалибровать систему радиоразведки, устранить помехи связи. Выйдя в назначенный район, он почти сразу засек самоходную баржу и, сделав контрольный облет, идентифицировал «Катюшу». На дисплее четко виднелись горбы палаток и трактор на палубе. Оператор запросил санкцию на применение оружия и, получив «добро», выпустил первую ракету. Она ударила в нос судна, не из-за плохого прицеливания, а вполне запланировано.

Самоходка загребала воду через пробоину, быстро приобретая дифферент. Передок уперся в дно, корма задралась вверх. Селитра очень гигроскопична и, впитывая жидкость, стекала под уклон, что еще больше дестабилизировало посудину. Сделав круг, дрон вновь вышел в атаку. На сей раз ударил тремя оставшимися ракетами, лишив «Катюшу» шансов на выживание. С борта вниз успели спрыгнуть двое самых сообразительных: капитан и «Смирнов». Первый умел плавать – был подобран катером рыбоохраны, второй не умел – его тело нашли через сутки в семи километрах ниже по течению. Ночевавший в надстройке на корме «Тренер» встретил огнем из автомата подошедшие моторки со спецназом, а когда кончились патроны, бросался гаечными ключами и даже метнул багор. Ответная очередь навеки успокоила буйного. Матрос-помощник отсиделся в моторном отсеке. Экспедиция в Москву закончилась, началось следствие.

При посадке на родной авиабазе рука оператора дрогнула, и «Охотник» скапотировал, но пострадал несмертельно. В инструкцию по пилотажу будет внесено дополнение: «…если посадка производится позже, чем через 3 часа полета, то маневр надлежит выполнять оператору следующей смены». В авиации опыт накапливается путем проб и ошибок.