Оглядел круглый стол, уставленный тарелками и блюдами под пластиком, шумно втянул воздух, словно пытаясь уловить душок, что заставлял отказаться от готовых блюд. Встал, открыл холодильник, вынул два яйца, дверь не закрыл, задумался на секунду.

– Болтунью будешь? Или глазунью?

– Ограничусь отрубями с йогуртом, – ответила фигуристка.

Женщина, едва проснувшись, уловила, что любимый озабочен более серьезными вещами, нежели ее гастрономическими предпочтениями на завтрак. Нечто крупно пошло не так. В стране много чего идет не так, и № 1 – крепкий на голову и тело мужик – давно выработал иммунитет, но и его порой прошибало лично. Как нынче.

– Говнюк – твой Керенский, – неожиданно изрек Президент, разбивая яйца ножом и выплескивая содержимое на сковородку.

– Почему ж он мой? – включилась в ролевую игру подруга, избрав амплуа безвинно оскорбленной девы.

– Вся гнилая, ой, извини, креативная публика к нему неровно дышит. Не заметила, как сама порой говоришь: Александр такой, Александр сякой? Тьфу!

– А Ильич что ли лучше? – пас принят, но шайба возвращена энтузиасту Ночной Хоккейной Лиги. – Христос во втором пришествии?

– Тот вообще пасть разевает шире некуда. Леваков сгоняет в стадо, как баранов. Мечтает вновь возглавить революцию.

– Так надо им укоротить языки! – девушка сочла, что пора озвучить мысль, скрывающуюся в лысоватой – излишек тестостерона у любовника – голове. – Или Чудов не справляется? Так есть другие, например, Учитель. Ты ж его сильно хвалил за Крым!

– Умер Учитель! А Чудов… Много обещает… Посмотрим. Блин! Яичница подгорела! Всё ты со своей болтовней!

Фигуристка довольная уткнулась в чашку с йогуртом. Туча разразилась сухим громом – ни молний, ни ливня. Мужчина выпустил пар, видимо, пришел к нужному решению. Можно и поесть в спокойно, разделить последние совместные минуты перед круговоротом президентских встреч, совещаний, заседаний и прочей суеты, в которой любовнице нет места. Наблюдая, как он тороплив поглощает манную кашу с вареньем, вспоминала их знакомство. Президент тогда как бы случайно зашел в ее раздевалку под трибуной ледовой арены и, не обращая внимания на полураздетую звезду спорта, произнес глупейшую отговорку: «Извините, буквально на секундочку присяду, чтобы шнурок завязать». И как остался на долгие минуты после ее ответа: «Могу показать узел, с которым коньки никогда не развязываются».

– Чего хихикаешь? – улыбчиво спросил № 1.

– Да, так! Смешно стало. Мой папа матом не выражался, у него самым сильным ругательством было «засранец». Почти совпадает с твоим эпитетом в адрес Керенского. По-моему подходит и для Ульянова. Красивыми и наукообразными словесами засирают мозги людям, а сами только к власти рвутся, – собеседница перешла к исполнению роли зеркала.

– Проницательное наблюдение! Столько талантов в одной девушке!

– Смейся-смейся! – наигранно обиделась подруга, поскольку только у простаков ролевая игра заканчивается вместе половым актом, у затейников во время секса она только начинается и длится долго-долго, то и дело выныривая в жизни вне постели.

– Если серьезно, то ты права. Абсолютно! Знаешь, чего больше всего боятся засранцы?

– Чего?

– Что их испачканные подштанники выставят на всеобщее обозрение.

– Чудов придумал?

– Угу. И Учитель перед смертью посоветовал.

– Тогда дело в шляпе?

– В шляпе! – чайная ложка выскребла остатки каши из тарелки. – Ну, побежал. Опаздываю.

Фигуристка помогла выбрать рубашку и галстук, чмокнула на дорогу и рухнула на диван. «Домашний театр» порой изнурителен. Она опечалилась из-за Учителя, возможно, самого куртуазного и от того самого страшного человека, способного достигать цели, невзирая ни на какие правила и преграды. Старого личного шпиона Президента видела трижды, а запомнила надолго. Тогда опытный чекист неведомым образом сумел развернуть ситуацию с Крымом, и полуостров воссоединился с Россией. Теперь герой мертв и любимый сомневается, сможет ли Чудов, захочет ли разрешить проблему Реинкарнации вождей. Но обычно Лидер не склонен к сомнениям и рефлексии. Значит, за углом российской истории опять притаилась беда. Имя ей – Бунт. А ведь Любимый уверял, что лимит революций для страны исчерпан. «Как не во время Учитель откинул коньки!», – расстроилась девушка: не видела предсмертной улыбки покойника – на сердце у нее стало бы легче.

На заднем сидении Александр лебезил словно юноша, мечтающий впервые припасть к персям объекта влюбленности. Грудь весьма впечатляла, как не крути. А крутила Лидия умело, не профессионально-заучено, скорее природно-отточено. Предсказуемая реакция мужчины не помешала ему, шаря руками по волнующему округлостям, задать волнующий его вопрос.

– Привезла?

– А ты как думаешь? – тонкие пальцы игриво перебрали локоны, пробежав сверху вниз, скользнув на плечо и по вырезу платья.

– Уверен, справилась! – резко улучшилось настроение потенциальной жертвы, избежавшей шантажа со стороны ЦРУ. – Не тяни, покажи!

– У меня есть условие.

– Любое готов исполнить. Нынче открываются широчайшие перспективы: меня вводят в высший эшелон «Цельной Руси».

– Речь о том…

– Если про деньги, то хватает: рекламные контракты, гонорары за выступления. А скоро вообще рекой потекут.

– Башли пригодятся, но я о другом. Хочу, чтобы ты взял меня с собой, когда уедешь из Рашки. Меня тошнит от здешней жизни, хочу в Европу или Штаты. Причем с сыном.

Керенского покоробила страсть, с которой прозвучала просьба. Нет, он не читал советской классики и не знал крылатую фразу из пьесы «Любовь Яровая»: «Пустите Дуньку в Европу…». Нет, в эпоху массового туризма и отчасти бегства россиян за границу, не видел ничего технически сложного. Но как человек, чей архетип вкусил «прелести» эмиграции, представлял не понаслышке, с чем столкнется Лида «за бугром». Хотя, с другой стороны, появлялся шанс сбагрить «ночную фею» с московской сцены, где набирающему высоту политику требовались безупречность в личных связях.

– Разумеется, милочка! На сей счет надо серьезно подумать, кто ж знает мою судьбу-судьбинушку в России. Однажды уже пришлось бежать и мыкаться по заграницам без средств и крова. Выбери страну, прикинем. На первое время есть сотка «грина». Сейчас уехать не могу – думские выборы на носу, иду «паровозом» в избирательном списке «Цельной Руси». После обеда выступаю на съезде «ЦР».

– Правда?! – задохнулась успехом Лидия.

Её пальцы шустро пустились бродить меж ног мужчины. Его рука принялась активнее тискать молочные железы совершенной формы, которыми наследственность одарила женщину рядом, желанную и удобную секс-партнершу. Когда возбуждение стало чрезмерным, Лида отстранилась, чтобы продемонстрировать, но не отдать (!) злополучную расписку о сотрудничестве экс-главы Временного правительства Российской Республики со столь же временной (до смены президента недолго) администрацией США.

Копию, конечно, оригинал-то гэбисты оставили себе. Только ни Лидия, ни Александр, по приезду на квартиру бурно занявшись любовью, того не ведали. Зато ведал консул в Петербурге, от того его посланец – датчанин – прямо в ту минуту дежурил в машине рядышком с московской квартирой будущего распорядителя триллионов ЖКХ. В бардачке лежал пакет с пятью пачками по 100 купюр с портретом Бенджамина Франклина – максимальная сумму, которую можно потратить на обратный выкуп расписки у Лидии. Журналист не собирался отдавать так много, планируя скорее попугать, чем подкупить воровку. Ждал час с лишком, пока не подкатил «мерс» с Маршак, забравшей Керенского на партийный форум. Посланец из прошлого или его точная копия обнаглел и «краев не знал», как гласил московский жаргон. Санкт-Петербургский консул США велел добыть расписку, хотя Нильс не представлял, как в реальности ее использовать для компрометации. Не опубликуют же американцы ТАКОЕ в прессе? Оперативная логика подсказывала, что нет. Скорее «фирма» опасается, что это сделает ГБ, если заполучит документ. От того он и встретил Лидин рейс из Питера, чтобы перехватить. Но, увы, в аэропорт ее приехал встречать сам Керенский. Ну, ничего, сейчас тот смылся, и телка выйдет – перышки почистить или что, не усидит в четырех стенах, вернувшись в столицу.

Рассуждал Нильс логично, только оперативный горизонт новичка узковат, чтобы вообразить, какие еще силы задействованы. Через две авто сзади стояла неприметная тачка с оперативниками разведки КНР. Их московский босс, ему единственному (не считая сотрудников «АБЦ», давших направленную «утечку») ведомым способом, выяснил, что женщина (имя и фото забиты в смартфоны наблюдателей) располагает рукописным документом, представляющим большую ценность в рамках мирового распространения марксизма с китайским лицом. «Основная ответственность руководства определяет главные противоречия в каждой точке исторического процесса и вырабатывает центральные линии ее решения», – московский резидент наизусть помнил постановление Политбюро ЦК КПК, требующее помогать росту авторитета Ленина и устранению его конкурентов. В данном случае главное противоречие Ульянов имел с Керенским, а центральная линия его решения проходило через девушку, что сей секунд выходила из дома на Ленивке. Краешком линия задевала датского гея, что отирался поблизости, но это – его проблема. Мог бы и в ином месте обретаться, Москва – большая.

Разочарованные патриоты, например, собрались в фабричном клубе на съезд большевиков. Хотя «Национальный центр изучения общественного мнения» относил их одновременно и к парламентской оппозиции, и к протестному электорату, партия отнюдь не бросалась «грудью на амбразуру», избегая критики в адрес Президента. Зато остальным властным структурам доставалось по полной. Дюбенин выступил с разгромной речью, не оставив камня на камне от экономической и социальной политики правительства. Зал традиционно кипел негодованием и гудел от скуки. Но вот на трибуну взошел свежий оратор – Ильич. Его речь ждали с особым трепетом в преддверие парламентских выборов, на которых рассчитывали существенно увеличить фракцию в Думе. Глаза следили за каждым шагом Вождя – не качнется ли от болезни, уши ловили каждое слово – не пропала ли картавость. Философских и идеологических откровений не ждали, люди собрались в основном конкретные, без словесной шелухи в головах.

«Товарищи, страна переживает исторический момент! «Левый поворот», о котором столько говорено, вот-вот станет реальностью. Но только в том случае, если мы – партия в целом и каждый партиец в отдельности – сможем повести народ за собой, – после приветственной овации начал Ленин. – А потому начать поворот надо с себя, с нас. И начать немедленно, не завтра, а прямо сейчас. Следует решительно искоренить буржуазные замашки и коррупционную заразу в наших рядах, избавиться от мздоимцев и жуликов разных мастей».

Делегаты затихли, как мыши в храме, заслышавшие грозный глас настоятеля. Напомнив о марксистских заповедях и перечислив смертные грехи, Ульянов, следуя христианской традиции, решил привести пример из жизни. Каждому понятный и от того вопиющий случай антипартийного поведения Завотделом идеологии и пропаганды. Сценическое искусство требовало присутствия не только Преступника, сидевшего в президиуме, но и Жертвы – Айтишницы. И она взошла по ступеням, потупив взор, и заклеймила греховодника, поведав о гнусном замысле соблазнения Вождя, о MINI Cooper, о своем корыстном искушении и бескорыстном раскаянии. Слеза сбежала по щеке, за ней вторая и третья, а язык (теперь уже без шарика пирсинга) сплетал паутину, из которой Завотделом не выбраться. Соседи по президиуму физически отодвинулись от злоумышленника, тем самым дистанцируясь политически. Потом показания давал Вальяжный, сухо, оперативно-грамотным языком. Про вербовку секс-шпионок, воровство партийных денег, создание тайных офшоров, покупку дорогих иномарок. Картина сложилась неприглядная, тишина стояла тотальная.

Желающих высказаться в поддержку Завотделом не нашлось, зато образовалась очередь из ораторов, спешивших осудить давно известные и вновь вскрытые пороки. Правдорубы, по чистому стечению обстоятельств, представляли главным образом ту массу большевиков, что ограничена в доступе к кормушке и желает отодвинуть от нее присосавшихся. Партийные бонзы замерли в ужасе: авторитет Олимпа поколеблен, известный небожитель низвергнут, другие под вопросом. Делать нечего – партийная дисциплина должна быть восстановлена, без потерь не обойтись. Дюбенин обменялся взглядами с Кораблевым, тот согласно приподнял брови. Оставалось похвалить Героя, пожалеть Жертву и поразить молнией Преступника. Драматургии устаревшая, почти древнегреческая, а в самый раз – публику проймет.

Сейчас надо вывести влиятельных делегатов из шока, дать им надежду на обновление и прощение. Конечно, потом к ним придет удивление: «Как такое возможно?». Сомнение: «Неужели замешан сам Завотделом?». Страх: «Вдруг и меня заклеймит?». Облегчение: «Про мои делишки не сказал!» Обреченность: «Ильич организует ЧК!». В данный момент важно локализовать процесс, кинуть кость Ленину и паче с ним, не допустить широкой дискуссии по проблеме и принятия принципиальных решений. А Завотделом? А что Завотделом? Был этот, будет другой. Сохранить контроль над партией – вот задача. Не допустить разгула страстей перед выборами, свести дело к банальному разоблачению отступника, причем разоблачению публичному, по инициативе большевистского руководства. Широко дать историю в СМИ, чтобы избиратели осознали, как истинные марксисты серьезно борются с нечистью. Сколь товарищ Дю честен и принципиален в данном вопросе: не стал заметать пыль под ковер даже перед самыми выборами.

– Таким не место в наших рядах! – встал во весь рост и крикнул во весь голос. – Кто за то, чтобы исключить провинившегося из партии?

Зал единодушно ответил вздыманием рук с мандатами. Ульянов с уважением смотрел на Дюбенина: «Недооценил я его! Стратег никудышный, с червоточинкой, но великолепный тактик! Ловко развернул ситуацию! Не безнадежен. Годный человеческий материал. В известных границах, само собой».

«Гостиный двор» вмещал больше кандидатов. Костюмы – дороже, питание – лучше, обстановка – строже. Как никак правящая партия проводила съезд, что случалось не каждый год – лидеры слишком перегружены государственными обязанностями. Кто лидер не совсем понятно: избранный народом Президент формально покинул ряды, а не избранный народом Премьер в них неформально влился. Отсутствие стройного порядка позволило использовать инновационные процедуры, забывая о старых, вводить нововведения, нивелирующие прежние нормы. Вот и теперь из кустов выпрыгивали имяреки, прежде не ассоциировавшиеся с «ЦР», чтобы пополнить избирательные списки. Генералы, бизнесмены, музыканты, спортсмены и прочая свежая кровь должна оживить правящую «элиту». Крупный бриллиант в партийной короне – господин Керенский, носитель демократических традиций из прошлого века, хранитель норм честности и благородства. Любимец публики, стоящий в центре (где таковой в российской политике?), а то левее или правее него. Телезвезда и король интернета. Мистер элегантность, мачо петербургский. Немало достоинств в костистом сухопаром теле, осененном ежиком и покрытым пиджаком а ля френч.

– Мы рады приветствовать в нашей дружине нового члена – Александра Федоровича! – объявил модератор заседания.

«Ну, член-то он старый! – прошептал соседу делегат, не переставая хлопать настолько энергично, что швейцарский хронометр ценой в 250,000 у.е. чудом не слетал с руки. – Небось, сточил пенис до мошонки: ведь ни одной юбки не пропускает». «Ходок! – одобрил сосед с нафабренными усами. – Говорят, уже дюжину баб оплодотворил». «Только постоянных любовниц у него две: Маршак и телка из Питера». «Ты, дружок, забыл про геев: датчанина и инструктора по фитнессу». «Видать, бисексуал», – не без зависти констатировал любитель часов. «Нынче это в тему! – согласился любитель усов. – У «голубков» мощная фракция в Думе, межпартийная!».

– Соотечественники и единомышленники! – трепетный голос Александра дополнял его лик политического страдальца. – Наконец в жизни настал день, когда мой корабль нашел свою гавань. Всегда мечтал быть вместе с большинством, чтобы совместно бороться за единство страны, за Цельную Русь. Горд и счастлив, что вы приняли меня как родного, оказали доверие, сразу выдвинув в «голову» избирательного списка. Поверьте, я не пожалею сил, чтобы воплотить идеалы партийной программы. Как начинающий думец – да-да, не смейтесь друзья – буду брать пример с ветеранов, создавших «ЦР» и возглавляющих ее и поныне. Весь свой опыт и знания обещаю посвятить возрождению экономики государства, повышению эффективности бюджетных расходов, росту благосостояния населения.

№ 1 благосклонно приложил ладошку к ладошке, пару раз – не более. «Молодец Чудов! Угадал: проходимца купить оказалось несложно. Как муха на дерьмо прилетел, как собака руки лижет, вернее, задницы. Надо полагать, угроза справа ликвидирована, а «ЦР» дешево заполучила ведущего игрока из либеральной среды. Сможет играть в правящей команде – хорошо. Не сможет – пусть протирает штаны в парламентском кресле. Сейчас главное – не раскачивать лодку». Лицо Чудова демонстрировало тотальное согласие с Президентом, курсом «ЦР» и Керенским. Опытный физиономист мог бы отметить чуть опустившиеся уголки рта, некоторую скованность плечевого пояса, жестковатую посадку нога на ногу. Но подобное, как говорят опера и следователи, к делу не подошьешь. А без документов остаются просто наветы и кляузы. Вот, захотела бы агентесса «Прима» накатать «шкурку» на шефа ГБ, а что в текст-то вставить? Мол, вынашивает планы тайные, интриги плетет, агентурой обкладывает будущего властелина комиссии по ЖКХ. Только голословно чего языком трепать, коли Маршак про операцию «Шулер» неведомо. От того и глядит девушка на трех мужчин и приценивается, как бы и к кому бы пристроиться поплотнее. Лидер в ее услугах не нуждается – фигуристкой обходится. Чудов – нуждается, но пользуется бабами секретно. Остается Шурик – его и надо держать при себе. Только опять питерская шлюха вернулась, опять охмурила Сашка.