Вокруг общаги обычно валяются пустые бутылки, сигаретные пачки и прочая дребедень. По весне из-под снега появляются целые залежи. В основном под окнами: удобно — попил пивка и флакон в форточку. Человеческое зрение так устроено, что привычные предметы видит, но отсеивает как несущественные элементы обстановки. Люди ищут новизну — полезную или опасную. Ну, какой толк или риск создает хлам на газонах, вернее, на клочках грунта, так именуемых лишь из вежливости? Ноль! Другая история, если прямо у входа лежит куча объедков, остатков, ошметков. Воскресенье: кому-то лень донести ведро до мусорки, вывалил прямо под дверь. Валера осторожно обошел препятствие, стараясь не сходить с края дорожки на раскисшую землю. Даже не поморщился, голова занята другим. Мозг работал, как никогда прежде. Мощно, свободно. Улавливал тончайшие взаимосвязи и даже строил их, выдвигал смелые гипотезы и безжалостно развенчивал. Освободившись от сексуальной озабоченности и преодолев сексуальную же депривацию, мужчина лишился оков, пусть невидимых и ментальных, но сковывающих интеллектуальный потенциал.

Утренняя прогулка раньше являлась частью скучного ритуала свободного дня, а после Виолетты — теперь жизнь делил на «до» и «после» — стала радостной возможностью поразмышлять обо всем, без ограничений и повестки дня. В стенах обшарпанного и перенаселенного общежития такое невозможно. Пройдя через центр, добрался до парка «Ленинские горки». Высокий берег существовал, разумеется, и до рождения пламенного революционера, но тогдашним обитателям Симбирска не хватило ума дать ему правильное название. Люди с тех времен и до этих приходили сюда полюбоваться широченным плесом Волги-матушки, посидеть с подругой или милым, выпить или послушать соловьев в местных кущах. С соловьями не получилось: еще не прилетели, да и поют они по ночам. Приятное место родило приятные же мысли, ясное дело, про Виолетту. Зайти к ней без приглашения нельзя, сама обещала позвонить, правда, не конкретно. Во сколько и сегодня ли? Хотя по-любому завтра увидятся на работе.

Обратно возвращался уставший. Хотел по дороге купить яиц, но цена неприятно удивила. «Так ведь Пасха! — отбрила продавщица. — Чего же ты хочешь, паря?» Парень хотел есть и побрел дожевывать скудные припасы в холодильнике, если, конечно, сосед по комнате их не успел слопать. Возле общаги остановился столбом: от кучи мусора отделилась кость и лежала в сторонке, совершенно независимо. Сам не ведая почему, пнул ногой гадость, и та вернулась точно на свое место среди отбросов. Прошиб холодный пот, пульс зачастил, хотя двигал только пальцами, теребившими замок молнии на куртке. «ОНО!» Быстро прошел к себе, забыв о еде. Шариковая ручка выплевывала символы и знаки со скоростью пулемета, формулы бежали друг за дружкой, торопясь заполнить лист.

Жулины грабили участок, собирая прошлогоднюю листву, траву, ботву — выморочное наследство уходящей весны. Мать отложила грабли, пошла готовить обед. Сынишка схватил их, пытаясь совладать с длинной и тяжелой ручкой. «Осторожно, Петя», — заволновался отец, вспомнив о недавнем приступе астмы у ребенка. Тут же возникла проблема: как сжечь собранную органику? Дым при легочных заболеваниях строго противопоказан. «После дневного сна пошлю его с Ирой гулять, тогда и запалю, опять же мусор успеет подсохнуть». Математик проломился в покосившуюся калитку словно служил бронзовым наконечником тарана, что древние греки использовали при осаде Трои. Книжку мифов с картинками Физик вчера читал с Петькой. Хотя, судя по выпученным глазам и хаотической жестикуляции, Валерий явился совсем с другой историей.

— Арсений Ильич, — наконец гость обрел дар речи, — тут такое!

— Какое?

— Биология.

— Что биология?

— Биологический фактор мы не учитывали. Ведь животные умеют на время нейтрализовать основной закон Вселенной — стремление к хаосу. Энтропия на них не действует, пока они живы.

— И?

— Значит, если приложить энергию, они способны передвигаться во времени, по крайней мере в прошлое, и возвращаться назад. Без аннигиляции.

— В смысле не самоуничтожаться?

— Да. Возвращаться живыми.

— С чего ты взял, — Жулин давно бросил грабли и забыл о сыне.

— Утром увидел кучу мусора, а днем от нее отделилась кость, а кто её мог передвинуть? Наверное, собака или кошка приложила энергию. Я ее вернул назад, приложив энергию. Вернул в прошлое, из дня в утро! Понимаете?

— Нет, — собеседник засомневался: гений или сумасшедший перед ним — они часто бывают похожи. Только первых единицы, вторых — миллионы.

— Вот, набросал, — Математик достал мятый исписанный лист и стал им трясти.

— Спокойно, — заволновался уже по другому поводу научный руководитель, — ветер сильный, унесет.

— Мальчики, — раздался голос хозяйки их окна, — обедать!

— Есть будешь или нет? — жулинское приглашение к бедному столу имело форму альтернативного вопроса.

— Обязательно! Сладенькое есть? — уровень сахара в крови гения, упавший до 3,5 ммоль/л, напоминал о себе головной болью и усталостью, требовал глюкозы.

Управление МВД — точка, где, как выразился бы знаменитый уроженец данного города, сходятся противоречия для единства и борьбы. Преступные элементы и борцы с ними общаются столь тесно, что порой трудно отличить одних от других. Граница между нарушением закона и его охраной — не линия, а зыбкая серая зона. С одной стороны посмотришь — хорошо, с другой — плохо. А в промежутке — дефиниций вообще нет, одни толкования. Потолковать «Бобер» вызвал капитана, что в свободное от толковищ время защищал экономические интересы государства, фирм, населения и самого себя. Форма на нем сидела как влитая, даже фуражка правильно оседлала кудлатую голову, кокардой глядя строго по линии между плутоватыми глазами. От того головной убор сдвигал пониже, чтобы лакированным козырьком прикрыть плутовство.

— Тут Литовец вскорости подгребает, — начал король металлолома. — В порту-то порядок?

— Полный штиль, — офицер по молодости служил матросом на Северном флоте, из-за чего начальство поставило его приглядывать за речными перевозками. — Таможенницу, правда, новенькую прислали, но втягивается, вникает.

— Главное, чтобы не слишком вникала. Тараканишь её, поди?

— Не без того. Работа с населением, — плут хихикнул и махнул официантке, чтобы принесла виски — сообразил, что разговор предстоит конкретный, то есть про башли. — Есть проблемы?

— Никаких, надо будет груз двинуть тихо и плавно. Тебя, как всегда, не обидим, — «Бобер» поднял бутылку, поднес горлышко к рюмке, передумал и налил в стакан ровно до середины. — Фраер из Москвы прибыл, ошивается вокруг НИИ, ребятам моим дорожку перебежал. Наглый, надо бы принюхаться.

— Так примем, как родного, сунем в «обезьянник», разберемся, что за фрукт. Давай наколку.

— Вот номер его машины, плохенькая фотка — мобилой снята, — чтобы не нарушать когнитивный поток сознания оборотня, авторитет опустил важную подробность — связь фраера с высокопоставленным проверяющим из столицы.

Гидрокостюм бывает разный. Из неопрена — воду чуть пропускает: тепло, но мокро. Из триламината — не пропускает, тепло и сухо. Если только надел, то оба матовые. А коли вылезаешь из воды, то любой блестит, хоть и черный. Ночью человеку лучше не блестеть, поэтому, проплыв на доске от автостоянки до лестницы, требовалось обсохнуть на ветерке. Дрик-младший приемчик усвоил практически и потому не спешил, бесшумно пробираясь по прибрежному склону к дому Алехина-младшего через граничащие с ним участки. Еще выяснил, в неопреновом меньше потеешь, пока из кустов наблюдаешь через окна, что происходит в освещенных комнатах. А видно отлично — архитектура современная и занавесок нет. Даже в ванной, где Зайка, так её любовно называл, раздевается-одевается, моется-прихорашивается, писает-какает. Сидел часами, возбуждение приходило и уходило, удовлетворение нет — в гидрокостюме не подрочишь. О реальном сексе и речи нет, хотя хотелось до жути. Днем беременная не удалялась по пляжу далеко от лестницы. Рванул к ней пару раз, она сразу ретировалась на запретную территорию за табличкой Private property. No trespassers. Последовать не решился. Днем. Зато ночь — его время. Начал даже дневник наблюдений вести. Степану — здоровенному мужу — сначала внимания не уделял, потом стал отслеживать внимательно. Так, на всякий случай, вдруг выпадет шанс его устранить со сцены, хоть временно. Идеи на сей счет занимали ум, уставший от отсутствия работы. «Гребанные фэбээровцы! И когда закончат допросы-проверки? Валерка писал, что в Ульяновске наметился крупный успех. А я сижу, груши околачиваю». Ливерморская лаборатория превращалась из перспективы в мечту.

«О, Зайка зашла в ванную! Так, снимает халат, массирует грудь. Ага, втирает крем вокруг сосков — правильно, предотвращает появление растяжек. Живот стал заметным, округлился, хотя еще не выпирает и не опускается. Черт, Степан вперся. Ну конечно, встал сзади, обнял руками — левой сиськи мацает, правой — мохнатку. Убил бы!» Под ногой хрустнул сучок — садовник плохо убрал после стрижки кустов. Из-за живой изгороди, что скрывала лазутчика, раздался возглас Нэнси: «Мартин, там кто-то есть!». «У меня ствол, я вызываю полицию!», — заорал её муж. Пришлось бежать вниз, к морю, плыть на доске вдоль берега к автостоянке. Когда медленно проезжал мимо домов по шоссе, член Национальной стрелковой ассоциации возбужденно излагал происшествие прибывшим полицейским. Был в халате, как и его сучка крикливая: видимо, опять сношались в джакузи на террасе. «Надо быть внимательнее, и рожу темным гримом покрывать, как navy seals», — сделал вывод Дрик-младший.

— По-моему, то был афроамериканец, — рассказывал Мартин. — У него кожа черная и блестит. Быстро motherfucker сбежал, я не успел взять оружие из дома.

— Возможно, вам стоит брать пистолет с собой, когда принимаете ванну на открытом воздухе, — ехидно посоветовал патрульный и передал диспетчеру по радио коды «64» (задание выполнено) и «10–10» («прошу перерыв»).

— И еще тут бродит русский извращенец, — вставила Нэнси, — пристает к нашей беременной соседке. Вставьте в рапорт, его зовут Николай Дрик.

— Непременно, мэм, — охотно согласился офицер.

Расизм в силовых структурах США формально отсутствует, а по жизни копу, в чьих жилах течет ирландская кровь, приятно записать, что негр и русский — причина ночного переполоха. Включив мигалку, рванул с места происшествия. Не на новый вызов, кофейка и чиз-кейка возжелал. Потом в участок — отписываться, загрузить материал о происшествии в компьютер. Оттуда имя иностранца — Николая Дрика — автоматически попало в LESC — Центр поддержки правоохранительных органов. Обширная база данных, принадлежащая Агентству Иммиграции и Натурализации, доступна всем специальным службам. По сети спецсвязи NLETS флажок о потенциальном правонарушении выскочил на монитор агентов ФБР, осуществляющих проверку русского. Утром они переглянутся: «Извращенец и здесь отличился! И что с ним делать? Fuck!».