Матвей видел множество аэропортов, под сотню, наверное. Не то чтобы они вызывали ненависть, но раздражение — точно. Мечтал о светлом будущем, когда человек заходит в будку, вводит пункт назначения, открывает дверцу и сразу в нужном месте выходит. А пока сидел в конце зала ожидания, выбрав кресло в середине ряда — так меньше шансов, встретить ненужного человека (в чем бы ненужность не проявлялась). Смотришь в газету — читать необязательно — и словно растворяешься в безликой людской массе. Как буква исчезает посреди текста, если не заглавная, разумеется. Устроишься за столиком в кафе — станешь «заглавной». Сядешь в зале у прохода — станешь абзацем. Привычка не выделяться стала чертой характера. Ему нравились неброская одежда, сдержанное поведение, спокойный тон. Так привычнее, сподручнее.

На сей раз мимикрия дала неожиданный результат: ровно за спиной пристроилась мадам Дадашьян с дочкой. Подслушивать — неприлично, слушать — полезно. Шпион не был любопытным, оставаясь любознательным. Любо знать, с кем имеешь дело. А с АХД его иметь придется. Уже минуты спустя выяснилось, что женщины летали в Москву не на шоппинг, хотя возвращаются с «покупками» — диагнозом и лекарством. Товарищ Григ профессионально владел лишь психологией малых групп: ты и те, кого уже завербовал или еще вербуешь. В обычной жизни психоприемчики не применял — неэтично. Сейчас сзади уселся тяжелый случай расстройства и его мамаша. «Хоть не доктор, а осмотреть могу», — решился перед гейтом и пристроился за парой.

— Ануш, какая встреча! Познакомьте меня с вашей очаровательной спутницей! Сядем рядом, скоротаем путь, — рыба-прилипала действовала решительно, не давая жертве шанса для отказа. Мимоходом вложив руку стюардессы купюру, поставил в известность: «Я сяду на это место, мерси». Та кивнула и увела с собой пассажира, купившего билет рядом с Дадашьян: «Видите, девочка в слезах — горе у нее, а отца зарегистрировали в другом ряду».

Обычно четверти часа полета достаточно, чтобы выведать у попутчика подноготную, если тот готов ее выложить. Ануш готова не была, Алехину пришлось постараться. Получилось за час: даже Виолетта смотрела на него, как заждавшаяся собака на пришедшего домой хозяина. Ситуация открывала два вектора поведения: прагматический и гуманитарный. Шпиону захотелось их совместить: «Я в городе никого не знаю, а сидеть одиноко в гостинице — не вариант. Быть может, вы согласитесь поужинать вместе со мной. Какое заведение лучшее?» Старшая скосила взгляд на младшую и, засомневавшись в ней, отклонила интересное предложение. Ей хотелось отдохнуть от волнений прошлых дней, заодно выяснить у проверяющего цель повторного визита, но Виолетта еще не готова к выходу в свет. Хотя москвич — мужчина ничего себе и настроение поднять умеет. «Приходите вы к нам в гости домой, — пригласила она. Я живу в коттедже, у Виолетты своя квартира, но сейчас стараемся держаться вместе». Матвей тут же согласился, поскольку присутствие девушки снимало с повестки возможный адюльтер с полноватой армянкой.

Желтый пикап ждал у стекляшки аэропорта. Рудольф лыбился глядя на босса, успевшего подцепить двух женщин в самолете. Сделал серьезную мину, когда тот подошел.

— Нужно купить хорошие духи, цветы и попугая, желательно говорящего, — изрек прилетевший. — Время до вечера.

— Найдем, — заверил бывший десантник, в уме пытаясь сообразить: «Бабе — цветы, дочке — духи, а птицу кому?»

С «попкой» не заладилось. То предлагаемые твари молчали, то изъяснялись исключительно матом. Один болтал по-немецки, но Виолетта языком Гете не владела, и размером гиацинтовый ара был великоват — сантиметров 70. Лишь к вечеру нашелся подходящий Amazona leucocephalia — в два раза меньше. Бело-красно-сине-зеленый самец с Кубы сразу произнес дюжину слов — исключительно приличных. Хозяин пытался взвинтить цену, уверяя, что словарный запас намного обширнее и что кубинец умеет воспроизводить некоторые мелодии. Рудольф завершил переговоры простеньким аргументом: «Харя не треснет?» Сделка включала и добротную клетку, через прутья которой бывший владелец не советовал совать пальцы: «Клювом сразу откусит».

В гостинице портье протянул записку от Жулина: «Ура, мы в космосе! Валера — Гагарин!» «Тогда Арсений — Королев?» — закончил логический ряд Алехин и остался им недоволен. Что-то важное случилось. Что? Поехать и узнать? Нет, сегодня вечер психоанализа, завтра — день «космонавтики».

Полотняные брюки, рубашка навыпуск, стройная фигура — Рамирес в свои пятьдесят выглядел моложе большинства кубинцев его возраста. Пожалуй, только отличные туфли и строгие очки в стальной оправе выдавали в нем чиновника высокого ранга. Да еще глаза аскета, игнорирующие материальное и рентгеноскопирующие людские умы, если не души. Улыбнувшись пробегавшим по улице Карлоса Третьего детишкам, генерал шел к Капитолию, у которого назначил встречу с офицером Главного управления разведки. Тот приглядывал за Северной Америкой, имел агентурные и иные неофициальные возможности на территории США. Вопрос предстояло обсудить щекотливый: взяв курс на нормализацию отношений с Вашингтоном, Гаване не следовало забывать Москву — старого и надежного друга и союзника. Так считал Густаво, но более молодое поколение слишком идеалистически смотрело на мотивы США. Соблюдение баланса интересов — задача любого мудрого руководителя, особенно занимающегося тонкими делами и грязными делишками в сфере шпионажа.

Ему предстояло решить сложную задачу: желательно вплести выполнение просьбы Москвы в формирующуюся новую внешнюю политику Кубы. Именно поэтому и решил пройти пешком путь от посольства РФ, чье высоченное и бестолковое здание в стиле позднего соцарта, господствовало над столицей. Нынче высотка имела винтажный вид. Каменная облицовка и особенно окна страдали от соляного тумана, который поднимали до 20-го этажа океанские валы, грохочущие о каменную набережную неподалеку. Сутулый резидент внешней разведки, настоявший на разговоре в защищенном помещении, витиевато изложил поручение своего руководителя. Русский предложил Рамиресу самому выбрать желаемую компенсацию его готовности сотрудничать, что свидетельствовало о серьезности просьбы. Получить карт-бланш всегда полезно, только такая щедрость никак не вязалась с желанием резидента приуменьшить важность запроса: найти уголовника в кубинской тюрьме с родственником, проживающим в США и являющимся влиятельным преступником. Профессионал, а Густаво отдал службе четверть века, не склонен к беспочвенным фантазиям. Знал, почва появится, когда из Москвы прилетит эмиссар.

На ступенях монументального здания, копирующего вашингтонский Капитолий, сидел почти темнокожий мужчина, обмахивающийся газетой — «Гранмой», конечно. Не то, чтобы молодой разведчик черпал информацию из печатного органа местной компартии, просто жарковато. Рамирес помнил его еще мальчишкой, когда впервые увидел на похоронах коллеги, скончавшегося от туберкулеза. С тех пор приглядывал за сиротой, насколько позволяла работа, а позже рекомендовал на оперативную работу в ГУР. К несчастью, парню не повезло: по наводке ЦРУ в Колумбии тамошний «эскадрон смерти» уничтожил его агентурную группу. Сам чудом ушел от смерти и с тех пор имел отношение к США совершенно однозначное. Теперь боролся с американским империализмом на родине, полностью оправдывая имя, данное ему отцом в честь Че Гевары.

— Buenos dias, mi General!

— Hola, Ernesto! Прогуляемся? На работе порядок?

— Если бы! Нам рекомендовано действовать мягче, не теряя революционной бдительности. Только никто не может объяснить, как.

— Я могу. Мы же идем на улучшение отношений с США, поэтому демонстрируем доброжелательность и демократичность.

— Ага, гринго лезут во все щели со своими «демократическими институтами», «правозащитными организациями» и прочими атрибутами «цветных революций». Понятно, чего добиваются. Если пойдем у них на поводу, то и здесь переворот устроят.

— Не надо паники! Не дадим им такой возможности. Во всяком случае, я так думаю. Надеюсь, что у партии достаточно трезвых и решительных бойцов. Ты, например.

— Я готов, генерал, — Эрнесто ловко перехватил обворожительную muchacha [19]Красотка ( исп. ).
, двигавшуюся встречным курсом, и откровенно заглянул ей в глаза, затем в глубокий вырез ее bahia de chupa [20]Достань и пососи (кубинский жаргон).
. Девушка благосклонно восприняла внимание мужчины и элегантно поправила тонюсенькую маечку, чтобы подчеркнуть скрываемые/открываемые достоинства.

— К чему? — Густаво положительно воспринял фривольность молодого мужчины, справедливо расценив её как замаскированную попытку выявить возможную слежку. В сложные времена от спецслужбиста требуется особая осторожность.

— Есть задание?

— Да. Ваше управление подбирает зэков, которых выпускаем и которым позволяем эмигрировать?

— Очередной знак доброй воли Кубы. Гринго присылают списки, мы кого-то вычеркиваем, кого-то разрешаем отпустить.

— Ага, — Рамирес сообразил, что требуемый ход вполне реален. — Среди кандидатов превалируют родственники тех соотечественников, что уже перебрались в Штаты?

— Разумеется. Эта публика пишет тамошним конгрессменам и сенаторам, те передают имена в госдепартамент США. Оттуда пересылают сюда. Кто-то конкретный интересует?

— Найди мне кандидата, за которого просят и которому отказали. И у него должен быть близкий родственник, который авторитетен в криминальном мире США. Сможешь?

— Запросто! По памяти назову дюжину.

— Пытались использовать подобные ситуации в вербовочных целях? — опытный разведчик чувствовал, что цель близка.

— Само собой. Вот, Хуан Сантос, лютый delincuente [21]Псих ( исп. ).
 — убил пограничника, когда бежал с Кубы. Теперь входит в десятку ведущих организаторов наркотрафика во Флориде, работает с мексиканским картелем. У него младший брат — Рамон — тянет пятерку в Комбинадо дель Эсте по экономической статье.

— И что случилось?

— Предлагали Хуану сотрудничать на постоянной основе в обмен на освобождение брата. Отказался, но готов заплатить серьезные деньги за Рамона. В наш МИД постоянно приходят письма от флоридского конгрессмена, видимо, наркоторговец ему башляет. Даже 1-го секретаря панамского посольства как-то напряг, тот в Гаване неоднократно поднимал тему.

— Хм, Эрнесто, возможно, Рамона придется отпустить в качестве «жеста доброй воли», в рамках налаживания отношений с Вашингтоном.

— Come mierda [22]Дерьмо ( исп. ).
! Он крал продукты питания на фабрике школьных обедов, а мы его отправим в Майами?

— На определенных условиях. Сможешь организовать?

— Смогу. Но кто будет определять условия?

— Наши друзья. У них есть поручение для Хуана.

— Какое?

— Не так быстро. Скоро узнаешь, Эрнесто.

— Понял, генерал.

— Ты бы догнал ту в сиреневом. Породистая muchacha.

— Всё-то вы замечаете, Comandante!

Мышь белая, ночь черная, стены серые. Виварий — место грустное, если человек задумается о судьбе обитателей, или веселое, если посетитель воспринимает его как мини-зоопарк. Зверькам проще — никаких моральных колебания. Добыл еду, испражнился, поспал — хорошо. Спарился — еще лучше. Да, бывает больно. Да, случаются и смерти. Но такое разве только в лаборатории биозащиты? Подобное повсюду — едина судьба всего живущего. Даже тех, кто считает себя вершиной биологической пирамиды. Люди, хоть и носят белые халаты и каучуковые перчатки, а путь их прост — от утробы материнской до могилы или крематория. Это любая мышь знает, даже самец Шнурок, получивший кличку за супердлинный хвост. Вот, его знакомый человек Виолетта: духами пользуется, прическу меняет, а счастья нет. Мечется, в исканиях и муках живет, а что толку? В чем проблема? Еды, а она кормит весь виварий, у нее полно. Спит, раз её по ночам в лаборатории не бывает, в своем доме. В туалет, судя по изменениям её запаха, ходит регулярно. Значит, осталось совокупиться ей с подходящим партнером. На днях пришла возбужденная, феромонами несло так, что мышиное чутье зашкалило. Может, наконец, случилось счастье? Самец еще раз обежал личную кубическую ячейку из плексигласа и высунул нос через круглую дырочку в крышке. Ничего примечательного: еду не готовят, самки с высокой экспрессией гастцудина поблизости нет. Что ж, треба вздремнуть. Утром придет Виолетта, покормит. «Надо будет принюхаться к её сексуальным ароматам, вдруг спарилась удачно», — засыпая, планировал бы Шнурок, будь не обитателем вивария, а руководителем. Слава Богу, людей для вивисекции не используют. Хотя, если напрячь память, подобное в истории земных «цивилизаций» случалось частенько.

У птиц с обонянием плоховато, только вблизи улавливают важные запахи. Клетка прежняя, а платок, её накрывший, другой — новой хозяйки. Это Сильвестр уловил и сразу в отключку — день выдался волнительный. Когда в комнате темно, то и слух дремлет у попки. А раньше всё прислушивался, как говорит Виолетта. Совсем иначе, чем прежний владелец, продавший пернатого друга. Еще звучали незнакомые голоса: женский — взволнованный, с армянским журчанием, и мужской — спокойный и по-московски акающий. Жрачку выдали отменную: белое сорго, воздушная кукуруза, рябина и банан сушеные, даже глюконат кальция присутствовал. Не то что у предателя, кормившего чем ни попадя. Легкое урчание из-под платка свидетельствовало, что метаболизм в полном порядке и перьевой покров скоро улучшится, заиграет красками.

Виолетта тоже урчала, животом. После треволнений поела впервые нормально, даже выпила немножко. Только пищеварение, прерванное голодовкой из-за нервного срыва, еще не вернулось в норму. Зато ментальное здоровье восстанавливалось. Помог старенький профессор, таблетки, и Матвей Александрович, притащивший попугая. А также сон — добрый и бескорыстный помощник подсознания, решившего подлатать прорехи в израненном сознании. Вот, задвигались пальцы — готовят корм для зверьков вивария. Вот, правая ладошка погладила бедро, приняв его за Шнурка. Тихая улыбка тронула уста. Царица Ночь еще плотнее укутала одеялом тьмы, чтобы девушка не заметила, как из-за Волги ползет принц Рассвет, еще слабенький, серенький, намекая на грядущее воцарение Дня.

В хозяйской спальне не требовалась забота темной властительницы. Ануш за ужином приняла на грудь, и теперь из приоткрытого рта раздавался довольно громкий храп. Укорять женщину не за что: так или иначе её усилиями купирован приступ у дочки и налажены отношения с московским ревизором. Собственно, за каждое из двух достижений не грех выпить, а потом поставить и свечку в храме. Сновидения, если и посещали, то в книге гостей записи не оставили.

Царство Небесное подобно человеку, посеявшему доброе семя на поле своем; когда же люди спали, пришел враг его и посеял между пшеницею плевелы и ушел; когда взошла зелень, и показался плод, тогда явились и плевелы. Придя же, рабы домовладыки сказали ему: господин! не доброе ли семя сеял ты на поле твоем? откуда же на нем плевелы? Он же сказал им: враг человека сделал это. А рабы сказали ему: хочешь ли, мы пойдем, выберем их? Но он сказал: нет, — чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы, оставьте расти вместе то и другое до жатвы; и во время жатвы я скажу жнецам: соберите прежде плевелы и свяжите их в снопы, чтобы сжечь их, а пшеницу уберите в житницу мою.

«Мудры праотцы наши, — Матвей закрыл Библию. — Только мне бы их проблемы. Ну, плевел опьяняющий — сорняк, в чьих зерновках живет грибок, вырабатывающий алкалоид, способный вызвать серьезное отравление у человека. Эка, невидаль. А что мне-то делать? Как понять, насколько серьезное открытие совершает прямо здесь и сейчас группа Жулина? Пригласить экспертов, того же Академика? Не вариант. Спихнуть ответственность на Президента и его окружение? Не вариант. Первое — тайна сразу просочится в научный мир планеты, то есть попадет в руки США. Второе — такого наворотят с новой „игрушкой“, что мало не покажется».

Спать не хотелось, к тому же скоро светает. То ли спиртное, то ли муки совести заставили открыть Святую книгу, которую нынче кладут в номера иных российских гостиниц. И надо же — уставшие глаза сразу уперлись в плевелы. Бывший член юношеского кружка при биофаке МГУ вспомнил и другое название сорняка — головолом. «Что ж, пойду прогуляюсь, нужна свежая голова, чтобы решить усложняющуюся головоломку». Фраза Арсения про Гагарина не сулила спокойного дня. Смешно: Алехин и не желал спокойствия, и вовсе не чувствовал себя разбитым после бессонной ночи. Неведомая сила гнала вперед, заставляя идти навстречу неизвестному. И его воля не противилась, будто угадывая доброжелательность тайной союзницы.