Зажмурилась, смакуя изысканные ласки — щекотно, волнующе, нежно, непредсказуемо. Нырнув в рукав лабораторного халата Виолетты, Шнурок двигался то ползком, то перебежками. Сначала по предплечью, потом выше. Чувствительная кожа девушки ощущала каждый укол коготков, касание брюшка, скольжение хвостика. Пробравшись по руке, теплый, почти шелковый лазутчик очутился на ключице. Опустила взгляд, ожидая, что зверек покажется в вырезе халата. Ан, нет! Движение сместилось в ложбинку на груди, хвостик описал окружность одного холмика, другого. Шнурок замер, выбирая дальнейший маршрут. Лаборантка угадала, что тот приподнял носик, обрамленный усишками, и принюхивается. Миллионы клеток обонятельного эпителия перебросили данные в мозг, который не выявил запаха еды или самки Mus musculus. О том, что где-то внизу происходит овуляция и что из-за нее у женщины усиливается сексуальное влечение, грызун не думал, хотя почему-то направился по животу к паху.

«Ну, хватит, баловник», — рука Виолы прервала экскурсию, доставившую удовольствие обоим. Любимчик, лишившись свободы передвижения, завертел носом: «А что! Все мыши так делают. Самцы особенно. Вот заведешь себе любовника, так тот везде по твоему телу шарить будет. И не всегда столь нежно!». Девушка не обращала внимание на отмазки хвостатого. Заботило поручение Алехина: убедительно подтвердить, что Шнурок сохраняет собственное «я» после опытов Жулина. Как будто у мышей есть «личность», состоящая из знаний, опыта, привычек и привязанностей. Хотя первые в голове имеются, словесно поделиться ими обитатель вивария не способен. Следовательно, его надо заставить продемонстрировать приобретенные навыки. Идея представлялась здравой и через несколько часов тренировки была реализована.

— Сегодня приучила Шнурка, что, вставая на клавишу кормушки, может её открыть и получить лакомство, — гордо излагала дрессировщица.

— Эка невидаль, — поспешил вставить критическое замечание Валерий, уязвлённый отсутствием внимания со стороны Виолетты. — Чует еду и лезет.

— Не так просто. Еда в среднем окошке, а клавишу надо нажать в правом. Вот я запускаю нетренированное животное. Как и следовало ожидать, оно тупо лезет на клавишу возле окошка с едой — врожденный инстинкт. Результат — ноль. Глядите, Шнурок действует в соответствии с приобретенным умением. Повторяем — результат вновь правильный.

— Убедительно, — одобрил постаревший член биокружка МГУ. — Виолетта, оставьте нам вашего подопечного. Пусть чуток поработает на науку.

Установка функционировала штатно, послав объект немного назад и вернув в целости и сохранности. Шнурок отработал на «отлично»: после прыжка молниеносно добыл сыр из кормушки. Сложная техника и простенькие животные так предсказуемы. Чего нельзя сказать о людях. Дадашьян рвала и метала по поводу «чудовищного перерасхода энергии». Подобрела только, когда москвич особо отметил заслуги её дочери в проведении экспериментов. Далее разговор проходил, как обычно говорят дипломаты, «в конструктивном духе, свидетельствующем о готовности сторон к сотрудничеству». Канал получения финансирования армянка назвала сразу: «региональный фонд». И тут же добавила: «в его кассе остались копейки». Всплыло имя и Дрика-старшего, как лица, способного повлиять на бюджетную политику: «хоть и в отставке, а при делах». Где Алехин добудет средства для отчего-то выбранной им лаборатории Жулина, не волновало Ануш. Ей пришлось по душе его признание: «Хочу на примере подобных „жулиных“, паразитирующих на народных деньгах, показать, наконец, Администрации Президента, как загнила чистая наука». То есть, потратить в Ульяновске еще больше, чтобы сэкономить по России в целом. Звучало дико, но по-русски логично — борьба с хищениями и коррупцией проходила в стиле «мыши против сыра».

Жужжание стало сильнее, энергичнее — 1200 м над уровнем море, и вертолет пошел вверх. Мария прежде летала только на гиганте Ми-26 в Афганистане и удивилась маневренности небольшого Bell 407. Девушка поспешила надеть наушники, когда пилот постучал пальцем по своим. «Пройдем по кругу, снизимся над центром, потом как скажете», — произнес тот по системе внутренней связи. Никита орудовал камерой, засунув голову в блистер. Выпуклый иллюминатор давал обзор градусов на сто двадцать и — важно для съемки — был не только прозрачным, но чистым. Шпагина не волновалась за оператора, с ним действия согласованы. Тревожила собственная неспособность сориентироваться, найти нужный район города. Конечно, спутниковые снимки крепко сидели в голове, но с высоты птичьего полета многое непонятно. Вон будто мышонок и тень рядом, а в бинокль видно, что мул бредет на веревке за хозяином. Наконец удалось визуально взять азимут от высотки в центре к горе Cerro de la Muerte. Летчику указала рукой направление, тот кивнул и развернул машину. Показала ладонью: «ниже и медленнее». Геликоптер сбросил скорость до сотни и снизился до 200 м. Дотронулась до плеча мужа: «Работаем». Тот чуть мотнул вихрами: «Вижу, занят я!».

Объект точно соответствовал словесному описанию, походил на «портрет», не слишком удачно сделанный с орбиты. «Ага, пропасть-расщелина!» Женский палец описал круг под носом у пилота, машина послушно заложила вираж. «Освещение отличное, контрастность не слишком велика, должно четко получиться». Сделала жест «вниз», летчик неодобрительно покачал головой и снизился, почти зависнув. Наклон ротора, еще облет района шахматного клуба, Мария взяла отложенный Никитой Hasselblad, отодвинула форточку иллюминатора. Камера стукнулась о плексиглас, несильно, но любой профи убил бы за неаккуратное обращение с оптическим шедевром стоимостью за сотню тысяч долларов. Шпагину цена казенной техники не беспокоила, результат съемки должен удовлетворить заказчика. Раз сам Чудов отправил в «свадебное путешествие», значит, снимки нужны для дела очень важного. Или для очень важного человека. Но отставной замдиректора СВР теперь глубоко ушел в политику и вряд ли станет заботиться о заурядном оперативнике, которому тут предстояла разведоперация. Последний раз ее бывший шеф так беспокоился о друге и наставнике Алехине. «Только тот мертв. Или нет?!». Съемка и воздушная экскурсия продолжились в других точках костариканской столицы, но мозг прочно зацепился за невероятную загадку. За ужином женщина благосклонно улыбалась Никите, демонстрировавшему ей самые удачные ракурсы таинственного Fianchetto Chess Club, а думала о загадочном самоубийстве легендарного шпиона. Ей очень хотелось перегнуться через столик, заставленный вкусными дарами моря, и прошептать в любимому: «Матвей Александрович жив». Тем не менее молчала и продолжала честно смотреть в лицо, которое южное солнце запорошило конопушками. Глаза её видели насквозь мужчину — умного и наивного, понимающего толк в компьютерах и камерах, но ничего не знающего о шпионаже. «Счастливый! Ему нет нужды подозревать и строить догадки. Я нажала клавишу „Enter“ — он запросто отработал программу фотосъемки и никаких сомнений».

Глядел на жену и Вяземский-младший, чувствуя, что та сейчас не в ресторане Machu Picchu, a где-то далеко, в той густой тени, где секретные службы ведут битвы друг с другом. Еще в Москве, когда Шпагина впервые заикнулась о Коста-Рике, уловил легкую наигранность. Когда же речь зашла об аэросъемке особого района столицы, ему стало ясно: очередная спецоперация. Но промолчал, как помалкивает и теперь: раз Машуня сказала надо, значит, надо. Чего ж тут обсуждать? Жена ушла из разведки, работает онкопсихологом, некоторые обязательства перед службой, вернее перед Чудовым, у неё сохранились. «Ну и пусть! В лепешку расшибусь, если попросит. Что угодно для любимой сделаю». Остро захотелось запустить команду «Logout», выйти из системы умолчания, портившей вечер.

— Вернемся в отель? («Давай займемся сексом?»)

— Поехали. («И я тебя хочу, дорогой!»)

Крыс от мышей отличает не только размер. У первых есть сообщество, есть иерархия. Посадите шесть грызунов в клетку, и через сутки те поделят роли: два эксплуататора, двое эксплуатируемых, один автоном и один козел отпущения. Повторите опыт хоть сотню раз — результат не изменится. Ученые уверяют, что социальное поведение крыс очень похоже на людское. Например, наибольший стресс испытывают не эксплуатируемые, как можно предполагать, а эксплуататоры — боятся потерять статус привилегированных особей в стае.

Полина по грызунам не специализировалась. Расклады в цэрэушной стае знала на зубок. Ей абсолютно ясно: восходящий «крысиный король» — шеф УПРО — сделал и сделает что угодно, лишь бы остаться на вершине. Зато старый «эксплуататор» — Макалистер — сошел со сцены, устав от стресса. Очевидно и то, что оба вряд ли являлись «автономами» и, если совершили предательство, то, наверняка, действовали через «эксплуатируемых». На данную роль подходил тот молодой аналитик, что потенциально мог быть каналом утечки важных сведений к русским. Оба имели на него влияние, оба могли использовать парня, затем переведя его в «козлы отпущения». Весы в голове охотницы на предателя склонялись то в одну, то в другую сторону. Уже понятно, что документы и опросы не дали однозначного результата. Против двух подозреваемых требовались жесткие действия: применение полиграфа, допросы с использованием оперативной фармакологии, очная ставка. Но руководитель контрразведывательной службы охладил пыл: «Не торопись. Ошибка сорвет расследование. Выждем, дерьмо всегда всплывает». В его рассуждениях женщина видела серьезный изъян — «крот» гадит под землей, чтоб его фекалии всплыли, надо вставить шланг в норку.

Правда, в 20 милях от костариканской столицы найден труп сотрудника Управления по борьбе с наркотиками США, который исчез в Сан-Хосе сразу после начала слежки за Макалистером. Точнее, поручение ему такое дали, а успел он начать наблюдение или нет — непонятно. Его внедорожник свалился в ущелье, где до обнаружения пролежал столь долго, что крысы объели бедолагу до костей. По изломанному скелету патологоанатомы не смогло определить причину смерти. Удаленный анализ GPS-навигации автомашины и локации мобильника Макалистера, проведенный AHБ, показал, что тот вообще ни разу не выезжал за пределы Сан-Хосе. И снова неопределенность: бывший босс русского отдела мог использовать другой автомобиль, оставить телефон дома, иметь сообщников и т. д., и т. п. Только зачем ему убивать костариканца? Что тот мог нарыть в первый и последний день слежки за опытнейшим шпионом?

А вчера обнаружилась свежая пахучая кучка — чекисты арестовали агента ЦРУ, работавшего в центральном аппарате ФСБ. Два года назад жена офицера, отдыхая в Турции, предложила услуги мужа, заявившись в посольство США. Макалистер тогда был настроен отрицательно, подозревал подставу, настаивал на строжайшей проверке. Глава УПРО напротив, ухватился за возможность приобрести ценный источник. Только сам черт не разберет, кто прав, кто виноват. Коли имела место подстава, а, поди, проверь информацию от фээсбэшника, то Макалистер чист. Если сведения достоверны, то бывший глава русского отдела опять же не мог быть «кротом» — чего ему поднимать шум, просто стуканул бы в Москву. С его визави наоборот: на ура принял в объятья ЦРУ подставу или, чуть выждав, заложил ценного агента своим московским кукловодам. С одной стороны… с другой стороны… Нет ясности, придется ждать свежих событий или сигналов. В том, что таковые последуют, Полина уверена. Как уверовала и в наличие предателя, уж слишком пованивала операция «Рагда», слишком многие стремились замести ее остатки под ковер. «Боже ж ты мой! Башня едет! Надо снять стресс. Трахнуть кого-нибудь?» Мысль показалась самой толковой за истекший день, и женщина отправилась на автостоянку возле комплекса ЦРУ в Лэнгли, штат Вирджиния. Дальше путь лежал в бар для одиночек, где бывала не раз. Найти партнера на ночь — не проблема для спортивной молодой женщины с ровными чертами лица и стройными ногами. Стрижка, конечно, слишком деловая — конский хвост до плеч, а глаза — чересчур строгие, но после пары стаканчиков кто заметит мелкие недостатки? Надо только снять жакет офисного брючного костюма и расстегнуть пару пуговичек на блузке.

Шорох едва слышен, потому и разбудил. Если автосигнализация под окнами сработала или дверь лифта громыхнула, то сигналы очевидны, и мозг их отсеивает как иррелевантные. Ерунда, коли спящая женщина, что под боком, перетекла из одной позы в другую. Беду жди от звуков необычных, особенно тихих, как бы сдавленных, погашенных их источником. К примеру, спит кроманьонец или неандерталец, а к нему подкрадывается саблезубый тигр или кто там тогда их пожирал. Бедняга сдуру не обращает внимания на слабый акустический раздражитель. Хоп! И население пещеры уменьшилось на плохого охотника, но неплохого художника. Племя особенно не горюет — одним ртом меньше. И в историческом плане пустяк, казалось бы, а каменные стены останутся без рисунков. Что без наскальной живописи туристам в поздние века смотреть? Зачем в дальнюю деревню ехать? Муниципальный бюджет страдает, картинок в энциклопедии меньше.

Или взять аналогичную ситуацию в современном Ульяновске: то ли мышка в стене норку грызет, то ли убийца подкрадывается? Вопрос не праздный, если ты контролируешь теневой оборот металлолома и тайно пришел к любовнице. «Бобер» напряг слух, выскользнул из кровати. Одеваться не стал, сразу прокрался в прихожую, достал ПМ из пиджака на вешалке, снял с предохранителя. Проверил входную дверь — закрыта. Осмотрел залу, так привык называть гостиную, заглянул в ванную — никого. Сон сняло как рукой, и мужчина остался сидеть на кухне, прямо голой задницей на холодной табуретке — высокой, кожаной — у почти барной стойки. Отделка жилища влетела в копеечку, дизайном занималась Людка — услада последних лет. В ней он впервые нашел ТУ женщину, которую можно не просто драть в разные дыры (хотя и не без того, конечно), а родственную душу. Поговорить, выпить и даже ребенка завести. Вору в законе не положено иметь жену и детей, но времена стали мягче. А бандитские нравы нет. Оттого и скрывал Людмилу даже от своих сатрапов, тайком с ней встречался, приезжал без охраны, сам за рулем. Вспомнил про детскую, по пути сгреб пиджак с вешалки и, одев на зябнущие плечи, как по минному полю прошел по заваленному игрушками полу, склонился над кроватью. Дыхание восьмилетнего сынишки вообще не слышно, только в свете ночника видно биение артерии на цыплячьей шее. «Кровинушка моя!» — бандит ощутил спазм в горле.

Поставил пистолет на предохранитель, опустил в карман. Двинулся назад в кухню. «Чай что ли поставить?». Первым углядел не чайник, а ствол калибра 9 мм. «Стечкин?» — успел внутренне удивиться.

— Не, австрийский «глок», — угадал мысли Опер. — Слыхал про него?

— Доводилось, — последовал автоматический ответ.

— 17 патронов, у меня есть магазин и на 35 — для серьезных разборок, — проинформировал Федор, левой рукой вынимая ПМ из кармана «Бобра». — Кстати, ты для приличия сделай кевларовую подкладку к своему клифту. Толку мало, зато твои коллеги восторгались бы передовой технологией бронезащиты.

— Что надо, блин?

— При мне ругаться нельзя, мил человек. Выругаешься — ударю. Усек? — и после кивка оппонента добавил. — Тихонько попьем чайку, ладно?

Бандит не раз попадал в жестокие переделки, но никогда с подругой и ребенком. Парень напротив выглядел лет на тридцать, держался скорее уверенно, чем нагло. Только судя по тому, как проник в квартиру и взял в оборот хозяина, являлся, наверное, самым опасным противником на ухабистом жизненном пути «Бобра».

— Твоей семье ничего не угрожает. Я включил в стоп-листы ваши паспорта, обычные и заграничные, — Федор правдоподобно солгал, поскольку для такого запрета требовалась санкция от начальства. — Спрятаться в вашем уютном гнездышке в Болгарии, никому не удастся, как и выехать из Ульяновска. Здесь поживете, пока мы с тобой кашу не сварим. Ты вскипяти чай-то, разговор длинный.

Вор отчаянно пытался прокачать ситуацию. Пришелец явно из спецуры: легко нашел секретную квартиру, перекрыл выезд за границу, да и «ствол» у него особый — небось, даже на Кавказе такой не купить. Надо соглашаться, чтобы тот не предложил. А предложит точно, не убивать пришел — иначе к чему лишние хлопоты.

— «Бобер», ты сейчас думаешь, как меня обмануть. Надеешься на связи в полиции или даже ФСБ. Забудь! То, что сейчас случилось, никто кроме меня изменить не сможет. Итак, первое: позаботься, чтобы в городе ничего не замышлялось против человека, чью безопасность моя группа обеспечивает. Второе: будешь докладывать обо всем, что знаешь о людях из НИИ реакторов, особенно мадам Дадашьян. — Федор шумно отхлебнул из чашки. — Азербайджанский?

— Да, на зоне привык, там мотал срок с Жорой Бакинским. Как связь держать будем? — «Бобер» знал: если не можешь сейчас одолеть противника, следует выждать момент его слабости.

— Запомни номер. Встречаться будем по необходимости, здесь. Предупреди Людмилу, чтобы не пугалась моим визитам. Скажешь, мол, деловой, а не уголовный партнер, зовут Федор. Пока мой шеф в Ульяновске, ты и твой бизнес в безопасности. Потом счет выставим, если при случае содействие тебе окажем. Мне пора, — Опер сгреб из вазочки горсть конфет «Птичье молоко», оставив взамен ПМ. — Люблю сладенькое с утреца. Патроны заберешь в мусорном ведре — я загодя из обоймы вынул, чтобы ты спросонок глупостей не натворил. Запомни: ПМ с патронами весит 810 граммов, а пустой — 730. Почувствуй разницу.

Уже в дверях Федор обернулся: «Чуть не забыл: шеф в подарок прислал конструктор „Лего“ — звездолет. Вместе с сынишкой соберите. У него под кроваткой лежит». «Бобер» намек уловил и кивнул в знак благодарности, что сегодня гость подложил лишь безопасную игрушку.