В Гавану товарищ Григ попал еще салагой: курсантом отправили на Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Мол, покрутись среди разноплеменной публики, отшлифуй вербовочные навыки. Туда долго летел, оттуда долго-долго плыл на лайнере. Жара, митинги, музыка, Фидель! Много рома и секса, особенно на обратном пути, когда кругом девушки из ансамбля «Березка» и Атлантика. В памяти осталась набережная Малекон — место прогулок и свиданий. И сейчас, выйдя из душного самолета, вновь вдохнул бесподобный воздух, насыщенный запахами океана. Матвей отгонял на задний план неприятную миссию, с которой прибыл в кубинскую столицу. Ее детали обмозговывал целый день, отвергая предложения выпить, поступавшие от разгоряченных членов правительственной комиссии. Технический персонал вел себя сдержаннее в присутствии руководителей, а пара сопровождающих из Федеральной службы охраны придерживалась служебного регламента и воздерживалась от алкоголя. В аэропорту «Хосе Марти», когда встречавшие стали обниматься с прилетевшими, один из фэсэошников подошел к Алехину и произнес: «Приказано вас сопровождать. Зовут Леша». Разведчик воздержался от бесцельных вопросов, уловив, что доверие № 1 не безгранично. Очевидно, далее важнейшие участники операции «Джокер» будут находиться под колпаком Службы безопасности Президента — малоизвестной части ФСО.

Стройный мужчина лет пятидесяти в традиционной форме местных аппаратчиков — белой рубашке навыпуск — не попытался обнять Матвея, а протянул жилистую загорелую руку: «Рамирес, Густаво». Назвав первой фамилию, а не имя, генерал дал гостю понять, что в курсе советских и российских правил постановки на учет лиц оперативной заинтересованности. Собственно, формальное представление и скрытая шутка излишни, ведь запечатанный конверт с актуальной фотографией коллеги Алехину передали от Директора с припиской: «Torcedor» [27]Скрутчик сигар ( исп. ).
. Тем не менее, русский с полупоклоном блеснул отточенным для поездки в Коста-Рику испанским: «Buenos dias, mi General!» На улице ждала скромная белая «лада». Автомобильное удивление Леши граничило с непрофессионализмом. Он улучшил реноме в глазах охраняемого лица, заволновавшись: «Куда мы едем? Отель „Насьональ“ в противоположной стороне». «Молодец, заранее изучил карту города, правильно произнес название гостиницы», — констатировал про себя разведчик. «В пригород, на госдачу», — успокоил водитель на хорошем русском языке.

Обшарпанность виллы свидетельствовала о нехватке на острове импортных стройматериалов, ухоженность сада — об избытке местной рабсилы. От соседей по району проживания партийно-государственной элиты отделял забор высотой в человеческий рост, с натянутой поверху проволочкой. «Допотопная сигнализация», — счел фэсэошник, куривший в отдалении от зонта, прикрывавшего стол и два кресла. Внезапно охранник напрягся — рядом раздалась умело сплетенная комбинация на родном ему языке, состоящая из слов на «х», «е», «б» и «п».

— Amazona leucociphalia? — спросил Матвей.

— Вы лучше меня разбираетесь в попугаях, — ответствовал Густаво, глотнул безалкогольного мохито и счел нужным пояснить. — Тут нередко останавливались ваши соотечественники — расширили словарный запас птички.

— Тогда вилла, видимо, над наблюдением, — Алехин не счел нужным уточнить, кто за ней наблюдает, — поэтому нам стоит прогуляться за ее пределами.

Рамирес не проявил эмоций, и два шпиона поплелись под солнцем по улочкам поселения. Русский враз взмок под жарящим солнцем, кубинец даже не вспотел — поначалу.

— Это крайне сложно, коллега.

— Иначе бы к вам не обратился. Иногда мы делаем для вас нужные вещи, иногда вы — для нас.

— Боюсь, без решения политического руководства не смогу помочь, — приступил к затяжному торгу Рамирес, надеясь в итоге выйти на интересующий его самого результат. — ЦК вряд ли даст согласие, ведь США сняли с нас часть санкций, исключили Кубу из списка стран, поддерживающих террористов.

— Полно вам, Густаво! Разве Гавана когда-либо поддерживала террористов? — деланно подивился русский.

— Ну, Вашингтон считал, например, что мы делали это в Африке, помогая Мозамбику и Анголе… — начал экскурс в историю генерал.

— Кстати об Анголе, — перебил Матвей. — Там в крайне тяжелом положении оказался лейтенант Рамирес и его сослуживцы. Вытащить их помог чудаковатый журналист-бразилец и его куратор из Первого главного управления КГБ СССР. Знаете, каким оперативным псевдонимом пользовался русский?

— Каким? — собеседник счел нужным спросить, уже угадывая концовку беседы.

— Companero Grieg, — разведчик исполнил полупоклон и обнял коллегу.

— Тогда, конечно, найду вариант, — белая рубашка кубинца враз пропиталась его потом, чей запах дал гостю опосредованное представление об ужасах лагеря смерти в ангольских джунглях.

— Ваша помощь будет оценена по достоинству, — Алехину жаль давить на Густаво (но служба!), настала пора спрятать кнут и показать пряник. — Чтобы ускорить принятие вами, а не ЦК, правильного решения, советую в качестве ответной услуги оговорить с Директором возможность эвакуации в Россию некоторого числа ваших коллег в случае резкого осложнения обстановки здесь, на острове. Ведь, ясно, что смена тактики Вашингтона не означает отказа от прежней стратегии свержения власти компартии Кубы. Уверен, что вы найдете в Москве понимание на самом высоком уровне.

— Ценю вашу откровенность и предложение, товарищ Григ. Вы пока отдыхайте, а я свяжусь по нашим каналам с эмигрантом в США, который полностью подходит под заданные вами параметры. Зовут Хуан Сантос, его брат Рамон отбывает пятилетний срок в нашей тюрьме. За него усердно просит 1-й секретарь из посольства Панамы.

— Ценю проведенную подготовительную работу. Операцию начинаем сегодня. Пусть ваш подчиненный срочно вызывает панамского дипломата на встречу. Место — Малекон. Я лично его проинструктирую.

— Малекон? Разумно ли? Почему именно набережная?

— Давно там не бывал, соскучился.

Волосатый толстячок вылез из машины, не стесняясь, снял мятую рубашку и надел новую, девственно-белоснежную — ни малейшего пятнышка, ни замятой складки. Тем самым подставив обнаженный торс для визуального обыска на предмет скрытого микрофона и оградив себя от ощупывания влажными негритянскими руками Эрнесто. Слаксы менять не стал — кубинский контрразведчик лишь провел по ним и удовлетворенно кивнул в сторону Алехина.

— Ваше превосходительство! — напыщенно обратился словно к послу Матвей, постаравшись вложить скандинавский акцент в свой испанский. — Меня зовут Анкер Йоргенсен.

— Сеньор Йоргенсен, — панамец расплылся в улыбке, — очень рад знакомству.

— I lige maade, — прозвучал ответ.

— Не понял?

— Извините, это по-датски. В переводе: «И я в той же степени». Только прилетел из Копенгагена, еще не переключился.

— Что привело вас на Карибы?

— Желание встретиться с вами. Полагаю, у нас есть общие интересы.

— Я весь внимание, — 1-й секретарь смотрел только на гостя острова. Не оглядываясь на окружающую молодежь — веселую, шумную и в данном месте на 10 % состоящую из сотрудников кубинской госбезопасности.

— Есть необходимость и возможность провести взаимовыгодный обмен, — русский говорил шепотом, хотя грохот океанского прибоя создавал стену белого шума, эффективно защищая от попыток дистанционной «прослушки» местными коллегами. — Известного вам Рамона Сантоса на индивида, который находится в США. Вы готовы вести предметный разговор? Да или нет?

— Если дипломат говорит «да», это означает «может быть». Если говорит «может быть», это означает «нет». А если говорит «нет» — это не дипломат. Ваше предложение неожиданно, однако готов обсудить тему. Хотя присутствие в предложении американского гражданина, делает ситуацию крайне сложной.

— Речь идет о гражданине иного государства.

— А! Это меняет ситуацию. Слушаю.

— Данный человек совершил преступление в моей родной Дании, его надо передать кубинцам, чтобы они выдали его датскому правосудию.

— Почему бы Копенгагену не связаться напрямую с Вашингтоном?

— Преступление не столь серьезно, а экстрадиция, если и состоится, то её процесс займет годы. С датской стороны заинтересовано окружение первого лица государства.

— Королевы или премьера?

— Вам какая разница, — грубовато отреагировал собеседник, не желая конкретизировать незамысловатую легенду.

— Понимаю, — в голове панамца, как и рассчитывал Алехин, выстроилась логическая цепочка. — Вы хотите «срезать углы», договорившись с Гаваной.

— Не со всей Гаваной, а с важнейшими её обитателями. Одному из них требуется очень специфическая медицинская помощь, которую способен оказать исключительно Копенгагенский королевский госпиталь, — «датчанин» сделал прозрачный намек на стареющего лидера кубинской революции.

— Даже так! — дипломат по достоинству оценил кусочек важной, как ошибочно предположил, политической информации.

— Субъект, которого вы поменяете на Рамона, — шпион перешел на повелительное наклонение, — имеет паспорт страны, недружественной США, и его исчезновение с американской земли никоим образом не озаботит Вашингтон.

— Это упрощает положение. Могу передать условия сеньору Сантосу — старшему брату Рамона. Хуан пользуется существенным влиянием в США и Мексике.

— Я в курсе. Вот как следует поступить…

Управление планирования разведопераций — мозговой центр ЦРУ, разветвленный, со связями в системе нацбезопасности США. После известных терактов в 2001 году существенно улучшилась кооперация с ФБР, которая прежде страдала от взаимного недоверия и даже враждебности. Позже подпитка информацией и обмен опервозможностями стал нормой. По Дрику-младшему первичные сведения получили цэрэушники, а дальнейшую работу вели фэбээровцы.

Теперь вторые подкинули первым наводку на тайник в доме Дрика-старшего. Идея извлечения тетради из Ульяновска рутинно рассмотрели, сочли низкоприоритетной и оставили на будущее, как потенциальное задание для агента или оперработника, который посетит родину Ленина. Чуть позже поступившая из Литвы телеграмма о планируемой поездке «Летчика» позволила озадачить этого проверенного, хотя и малоценного источника. Ему поручили посетить дом бывшего вице-губернатора с соблюдением мер предосторожности и получить искомый материал, сообщив пароль «Пушок». Шеф УПРО, подписывая задание, сострил: «Николай Дрик — сентиментальный извращенец. Не исключено, что подростком и кошачью маму отодрал, когда та была брюхатой». «Если русский еще и зоофил, — поддержал шутку подчиненный, — то надо бы сделать пометку в его досье, что у него есть сынок по кличке „Пушок“».

Настроение начальника чуть улучшилось. Внутренняя безопасность от него отлипла в последние дни, прекратив вопросы-допросы о череде провалов и иных неприятностей, проявившихся в работе ЦРУ против России. Очевидно, поиски «крота» временно прерваны, а проблемы списаны на компьютерщика-беглеца из АНБ, завалившего мир разоблачениями американского электронного шпионажа. «Побольше бы подобных честных и принципиальных разоблачителей — можно на них спихнуть вину за всё и вся», — внутренне радовался руководитель, чье зашатавшееся кресло стабилизировалось. С ним отчасти был солидарен и Джек Макалистер, который также ощутил ослабление внимания к своей персоне. Находиться под колпаком крайне опасно, опять же разрушительно для физического и ментального здоровья.