Попугай щелкал, чирикал, рычал, но по-человечески восторг животный не выражал. Корма много и вкусненького — Лаборантка не жадничает, покупает лучший. Температура воздуха за тридцать — мощный антициклон накрыл среднее Поволжье и двигаться не собирается. Еще бы подружку, только где взять Amazona leucociphalia? В Ульяновске точно не сыщешь, если только по интернету заказать. К сожалению, хозяйке не до любовных проблем птицы, с личными бы разобраться. В целом, благодарна матери за совет: «Хватай Федьку, дура! Принцы на белых конях теперь не водятся: повымерли». Только слишком бурно произошло сближение, как бы и расставание не случилось стремительное. Классическая схема «роман-брак-ребенок» перевернута с ног на голову. Пусть младенец еще не видим и не слышен, но уже зародился в утробе. Девушка опустила взгляд на живот — ничего, конечно, не заметно на четвертой-то неделе, хотя скоро тайное станет явным. И что тогда? Любимого долго за нос не поводишь, вон какой пронырливый — город и важных обитателей уже назубок знает. А кое-кого успел приручить, например «Бобра» — зверя, дрессировке не поддающегося. «Если Федя проведает, как я его обманула, то…».

Из ванной раздался взрыв смеха, направив ход мыслей Дадашьян-младшей в ином направлении. «Слишком серьезный в последние дни, а тут заливается по-мальчишечьи». Мужчина вышел к завтраку выбритый, с обнаженным по погоде торсом, мускулистым и со шрамами. От восхищения у женщины перехватило дыхание, пришлось сделать усилие, чтобы впустить воздух в легкие.

— Милая, — Опер пока ни разу не назвал подругу «любимая», и это ее задевало, — я вспомнил, в городе Мышкин, что выше по Волге, есть музей Мыши. Если бы Шнурок не сбежал, то следовало бы сдать туда живьем или чучелом. Типа, «олицетворение мышиного вклада в науку».

— Ты же с ним не знаком — «лицо» у него не слишком умное, хотя и привлекательное.

— О, как заговорила! А кто рассказывал, что мышонок по телу ползал и щекотал? Небось до оргазма оставалось рукой подать.

— Фу, как пошло! Больше не стану тайнами делиться, — надула губы Виолетта.

— Зато я хочу поделиться секретом, если тебе интересно, — Опер перешел к подлости, без которой отношения «мужчина-женщина» обходятся редко, а в разведоперациях — почти никогда.

— Да? — любопытство вызвало прилив крови сначала к мозгу, потом ею воспылали щеки — бойфренд прежде не рассказывал о работе.

— По слухам, приезжает литовский гость.

— Алджимас. Бывает здесь по делам, металлом скупает. И что?

— К твоей матери в гости наведается?

— Конечно. Зайдет, уверена.

Девушка начала соображать, что разговор имеет для Федора значение. Её внимание обострилось, включились центры анализа не только речи, а более ранней системы общения животных — пения. Умение, унаследованное от птиц, базировалось на кросс-анализе тембра, диапазона, ритма, громкости, скорости, продолжительности, модуляции и контекста. Пернатые использовали пение главным образом в рамках брачного и территориального поведения, но включали в него и голосовые сигналы, центральным из которых являлось предупреждение об опасности. И сейчас Виола уловила подобный сигнал, слабенький, на границе восприятия. Но птицы одарили человека способностью улавливать еще и сонацию — набор коммуникационных сигналов, издаваемых не голосом, а клювом, крыльями, перьями. В данный момент у мужчины сонация проявлялась в непроизвольном притопывании левой ногой, чего раньше за ним не замечалось, к тому же он дважды беспричинно шмыгнул носом.

— Хочешь, чтобы мама что-то для тебя сделала? — у Виолетты родилась догадка, неверная в деталях, точная по существу.

— Не мама. Ты! — Опер более не темнил. — Пару фраз сказать литовцу, как бы между прочим, чтобы тот не догадался, откуда растут ноги. Сможешь?

— Смотря о чем, — осторожно ответила, уловив скрытый прежде оттенок в общении с любовником.

— Так, ерунда. Набейся на ужин в доме матушки и, оставшись тет-а-тет с Алджимасом, упомяни, что к «Бобру» недавно наведывались китайцы, которые его сильно и положительно возбудили. Скажи своими словами, проболтайся понарошку.

— И всё? — удивилась Лаборантка.

— Боялась, попрошу вилкой заколоть прибалта? — стал грамотно сползать с темы Опер и тут же допустил ошибку, незаметную, с точки зрения анализа речи, грубую, с точки зрения, наблюдавшей за его пением. — Это нужно, чтобы поднять цену на партию лома, которую Ануш с «Бобром» пытаются впарить литовцу.

На уровне рефлексов Виолетта зафиксировала: шутливые слова мужчина прощебетал слишком быстро, словно старался закончить неприятный разговор, уводя песню-обманку в верхний частотный диапазон, для него не свойственный. Промолчала, но стала размышлять. Новость могла означать, что Федор ее использует как в сексуальном плане, так и в деловом. Существовала и иная вероятность: она ему столь дорога, что доверил потаённый замысел. Женщине хотелось верить в последнее, правда, сомнения оставались.

— Облапошим Алджимаса в два счета, не волнуйся, любимый, — по краю хоккейной площадки девушка пробросила шайбу с надписью «любимый».

— Я и не сомневался, любимая, — мужчина принял пас и забил гол.

«Оперок — не дурак! Вошь чекистская, а не дурак! Как, блин, в тему вписался! И никаких угроз, просто спросил, понравился ли Витьку подаренный при первой встрече звездолет „Лего“», — «Бобер» отер пот со лба — лето на переломе, жара страшенная, хоть и утро ещё — и шагнул к дверям вагона. Внутрь не сунулся — багаж подручные вынесут, ждал, когда пассажир выйдет на платформу собственной персоной.

— Здравствуй, уважаемый! Добро пожаловать на вторую родину!

Дальше разговор протекал по лекалам, вырезанным Федором. И откуда тот знал, что гость с утра захочет выпить в «Вепревом колене» и станет задавать вопросы о НИИ? Хотя чему удивляться, когда имеешь дело с живым наследником железного Феликса? Вор по малолетке сиживал в ИТК им. Дзержинского и приобрел представление об исторической личности. На второй бутылке приезжий чувствовал себя энергичнее хозяина, поскольку еще до возлияния зашел в туалет и принял цэрэушное антиалкогольное средство, вскрыв упаковку с известным названием таблеток от аллергии. Оценив, насколько развезло русского (внешне, ибо тот пользовался услугами оперативной аптечки ФСБ), перешел в наступление.

— Прошлый раз не очень-то меня уважал: поручил переговоры «шестеркам». Нынче же стелешься. Чего надо-то?

— Алджимас, тебя не обманешь! Ты, блин, сечешь фишку. Цены на лом припали, а я у АХД партию еще весной заказал, охрененную! По прежним ценам. Там много старого научного оборудования. Войди в положение?

— Не, в убыток себе брать не стану. Твой косяк, чего мне-то впрягаться? — давнее знакомство «Летчика» с «нравами абсурда» охватывало и знание русского новояза тюремно-криминальной этимологии. — В чем мой навар?

— Дык, я готов пойти навстречу. Есть экспортный товар: «кокс» дешевый, «герыч» неразбавленный, китайские курительные смеси, телки качественные, — ульяновец глотнул из стакана, и его затрясло от движущейся по пищеводу водки.

— На хрена козе баян! — блеснул правильной идиомой литовец. — Ты мне помоги тут оглядеться, с людьми познакомиться, тогда и погутарим. Может, возьму всю партию на реализацию — оплачу по факту конечной продажи.

— Не кинешь?

— Покажу тебе финальные контракты, по которым буду сбывать твой лом.

— Зашибись! — «Бобер» разлил остатки водки и крикнул официанту. — Халдей, еще бутылку.

— Нет-нет, — решительно отказался иностранный шпион, чувствуя, что антиалкогольный препарат перестает действовать. — Хочу на горшок, поехали в отель.

«Лексус» остановился резковато, набычившись, будто осторожный водитель, обычно ласкающий тормозную педаль, вдруг узрел препятствие слишком близко. В открытом гараже грузный мужчина, выглядевший старше своих пятидесяти, отложил накидной ключ и недовольно повернулся в сторону кованых ворот. Дверь внедорожника отворилась, и выпорхнула дама бальзаковского возраста, отменно одетая и явно самого Оноре де Бэ читавшая. Опытный глаз определил бы, что читавшая на языке оригинала. Только где в подмосковном гараже найдется столь внимательный наблюдатель? Прибывшая тряхнула копной оттенка выгоревшей соломы, что рождается природой и лишь слегка корректируется дорогим салоном красоты. Хозяин поспешил навстречу, дабы гостье не пришлось звонить в домофон и мяться в ожидании ответа горничной.

— Анна Евгеньевна, добро пожаловать! — приветствовал и тут же укорил. — Что давно не заходите?

— Запарка в редакции, и неудобно одинокой женщине в гости набиваться к половозрелому джентльмену.

— Ха-ха! — Митрич осторожно, дабы не запачкать шелковую блузку Алехиной, потянулся за поцелуем в щеку и получил его. — Чем могу? Помощь требуется?

— Если только материальная! Муж сказал, вы вертолет купили: не прокатите?

— С превеликим! Днем — куда прикажете, ночью — надо бы еще чуток потренироваться с инструктором. Далеко?

— Куда супруг мой прикажет, — со значением произнесла Алехина, — но недалеко. Намечается архиважная история по Украине. Припоминаете, о чем с моим мужем недавно беседовали?

— Припоминаю. Таки решил помочь русским братьям?

— Предметно и кардинально.

— Надеюсь, ничего криминального?

— Абсолютно! — на полном серьезе ответила Анна и родила улыбку, открытую, совсем не таинственную, от которой у соседа зашевелились волоски на руках, измазанных машинным маслом.

— Если надо, сделаю, конечно.

— Смотрите, муж на вас рассчитывает, — неярко накрашенные губы стерли улыбку, сжавшись в жесткую линию полной серьезности. — Нельзя его подвести. Никак нельзя!

Глядя вслед удаляющейся автомашине, Митрич сглотнул слюну, поняв, что подписался на авантюру, так и не узнав «зачем» и «как». Давно хотелось что-нибудь этакое сварганить. Очевидно, желание стало обоюдным. Отвергнуть туманное предложение сейчас означало переступить через крепнущую дружбу — преступление похлеще, чем нарушение УК РФ. Статья кодекса еще не ясна, хотя сосед, понятно, мелочиться не станет. Иначе пришел бы сам, не стал бы подсылать Анну. «То-то с ним охрана нынче ездит, и непонятные люди в доме гостят!» В сердцах брошенный гаечный ключ взвизгнул от удара о тротуарную плитку и затих, спрятавшись в куст смородины. Несколько спелых ягод сорвались с ветки. Коммунист сельскохозяйственного уклона не огорчился потере урожая.

Женщина перестает быть женщиной, когда прекращает следить за внешностью. Не в том смысле, что отказывается от ежедневного макияжа или от периодической покупки нарядов. Нет, точка невозврата наступает, если она еще автоматически расчесывает волосы, но не видит, что их надо бы подстричь. Когда берет со стула ту же одежду, что носила вчера и позавчера, и надевает ее, не понимая, юбка на ней или брюки, кофта попахивает потом или уже воняет. Иногда бедняжка спохватывается, предпринимает жалкую попытку прихорошиться. Результат — полное фиаско, если не катастрофа. Окружающие видят закат женственности. Товарки по гендерной принадлежности осуждают, мужчины шарахаются. Особенно ужасаются дети, не осознавая, но улавливая происходящий распад личности. Ребенку детали не столь важны, но и он волнуется за мамочку, вдруг ставшую иной, неправильной, удаляющейся куда-то в неизвестность. Еще больше страдает дочурка пубертатного возраста — уже многое понимает, еще много страшится.

Даша Талая лишилась папы, не успев выплакать по нему слезы. Думала, всё, ведь его столько мучили, пока не убили. Теперь выяснилось, гибель лидера крымского сопротивления стала лишь началом: зло пришло за матерью, плотно спеленало в паутину депрессии. В душе хотелось верить, что та выкарабкается, только разум шептал обратное. Что оставалось подростку? Обнять и вместе поплакать? — Уже делала. Сказать: «Мама, возьми себя в руки». — Не поможет. И помощи ждать неоткуда, одни они в чужом городе, огромном и бездушном. Живут в квартирке на птичьих правах, кормятся на подачки от дальних знакомых отца. Герой умер, скоро умрет его имя, закончится и благотворительность. И тогда? Мать и так каждую копейку экономит, даже шампунь покупать перестала.

Бродя летним утром по московским улицам, путаясь в непривычных названиях, не встречая знакомых лиц, совсем просто впасть в уныние, задуматься о суициде. Психика тинэйджеров неустойчива, может и сбой дать. Но только не у потомка Вячеслава Талого. Толкнув стеклянную дверь с надписью «вход», девочка вошла в зал «Макдональдса».

— У вас объявление от наборе персонала, — не по-детски твердым голосом произнесла. — Есть для меня вакансия?

— Тебе сколько лет? — поинтересовался менеджер.

— Пятнадцать, — соврала Даша и поправилась, — через восемь дней.

— Возьмем стажером.

— Спасибо.

Соединение кораблей НАТО, начав маневры от болгарской Варны, неуклонно двигалось в сторону Новороссийска — единственной базы ЧФ РФ. Перестроения, поиски российских подлодок, образование районов гарантированной ПВО группировки, сбор разведывательной информации о прибрежной полосе противника, пока условного. Наконец, учебные стрельбы, включая пуски ракет ПРО, способных поражать стартующие МБР в глубине российской территории. И финальный аккорд — демонстративный проход мимо Сочи, где в президентской резиденции «Бочаров ручей» хозяин принимал лидеров еще не разбежавшихся членов Евразийского союза. Эсминцы и фрегаты шли по кромке 12-мильных территориальных вод, турецкие субмарины крались чуть мористее. Чтобы послать ясный сигнал военным России и их Главнокомандующему, американский флагман включил радары подсветки, оценивающие воздушную обстановку, как того требует регламент запуска крылатых ракет для поражения наземных целей.

Ответ последовал недвусмысленный — мобильные комплексы береговой обороны «Бастион», заранее выдвинутые поближе к морю, врубили радиолокаторы целеуказания и перевели в стартовое положение контейнеры противокорабельных ракет. Последние изготовились стартовать стаей, чтобы обмениваясь информацией, распределить между собой атакуемые цели и создать максимальные трудности для противовоздушной обороны противника. Идя на высоте 5-10 метров над водой, им предстояло потопить флагман, а затем, в порядке важности, его собратьев по оружию. Демонстрация «Бастиона» была замечена и с орбиты — разведывательные спутники США зафиксировали выдвижение ПУ на открытые боевые позиции и тут же сбросили информацию в штаб маневров.

Ордер эскадры рассыпался — командиры спешили увести корабли подальше от побережья. Насладиться видом Сочи не получилось, но обмен сигналами состоялся. Правда, не в полном объеме — генералы с обеих сторон не решились поднять с аэродромов полки самолетов, дежурившие с полным вооружением. Блеф завершился, эскалация не произошла. На сей раз.