Младший китаец услышал шорох в ту же секунду, как чьи-то шаги замолкли у его номера и затем вновь заспешили по коридору. Как и догадался, под дверь просунули письмо. Для персонала гостиницы рановато — шесть часов утра. Осторожно взял — не запечатано, внутри плотная бумага, ни в один слой, по формату меньше конверта. Открыл — деньги и записка «№ 324». Зашел в туалет, набрал спецмобильник Опера.

— Клиент к себе приглашает, доллары прислал.

— Много?

— Триста.

— Жмот. Выжди минут десять, потом иди и не стесняйся. Сними с него приличную сумму.

— Принято.

Дверь не заперта, прибалт слегка удивился скорому появлению «переводчика».

— В Пекине давна утра, — простодушно пояснил визитер. — Чего нада?

— Тебе хозяин сколько платит? — «Летчик» читал, что в КНР безраздельно правит чистоган и у тамошних граждан исключительно банкноты на уме.

— Мала.

— Заработать хочешь?

— Хочешь.

— Расскажи про сделку с «Бобром», получишь еще триста.

— Семьсот.

— Почему семьсот, — удивился, не возмутился литовец.

— Мая зарплата за месяц.

— А! Хорошо, семьсот.

Рассказ звучал сумбурно, был краток и тщательно составлен, чтобы добиться спонтанного звучания. Слушатель кивал, фабула интересная.

— Так говоришь, товар сразу пойдет в особую экономическую зону Шенжен, а не в Бангладеш?

— На бумага транзита в Бангалдеш, но лаборатория туда не поедет. Заказчика сидит в Китай — института важная.

— Какой институт?

— Я не понимай. Хозяин ездил, моя не пустила солдаты.

— Понятно. Держи бабки. За завтраком подойду.

Глуховатый садовник не услышал звонка. Фэсэошник-телохранитель предложил вскрыть замок ворот, Алехин отрицательно мотнул прядями и не слишком ловко перелез через ограду. Раздвижная дверь на веранде закрыта на защелку, чей язычок легко отжать скидочной карточкой «Боско» — полезно являться ВИП-клиентом сети luxury бутиков. Ванная на втором этаже открылась нажатием ручки. АХД предстала утирающая полотенцем пухлое, розовое, распаренное тело. «Во плоти излюбленная натура Бориса Кустодиева», — разведчик ценил художника Серебряного века. «Правда, волосы темные и не только на голове», — от себя добавила накатившая эрекция. Представил, как подошел сзади, расстегнул брюки, схватил женщину за гриву, наклонил к раковине и вошел грубо, без предупреждения и затей. А что — Ревизору простительные любые проказы. Изначально половой акт не планировал, и после секундного размышления счел оперативно нецелесообразным.

— Ой! — вскрикнула хозяйка, оглядываясь на потенциального насильника.

— Не волнуйтесь, Ануш, — ухмыльнулся пришелец. — Долго не задержу. Я, собственно, по делу.

— Так же нельзя, Матвей Александрович, — укорила замдир, успокоившись или расстроившись, что москвич не покушается на ее женские достоинства. — Дайте хоть одеться.

— Секундный вопрос, срочный и важный, — умышленно создав неловкую ситуацию, разведчик желал увидеть подноготную АХД, ее естество, не прикрытое одеждой, макияжем, служебным положением. — Сегодня к вам придут «Бобер» и Алджимас по поводу партии лабораторного лома. Откажите им в жесткой форме.

— Но я уже обещала…

— Вы хотите сохранить работу в институте?

— Да, но…

— Это уже второе «но». Мое терпение не безгранично. Скажу проще, вы им не просто откажете, а шумно дадите понять, что недовольны «Бобром», который пытается продать одну и ту же партию дважды.

— Как дважды? — хозяйка коттеджа, завернувшись в банное полотенце, начала соображать быстрее. — Мы еще ни с кем по рукам не ударили.

— Ударили по утру.

— Рабочий день еще не начался…

— Тогда вчера, поздним вечером и договорились с китайскими партнерами.

— Какими китайскими?

— Китайскими китайскими. Сообразите быстренько сумму сделки, если цена в три раза выше рыночной. Ну?

— Примерно 800 тысяч с копейками выходит, — калькулятор безукоризненно функционировал даже в очень мокрой голове, уже немного остывшей после горячего душа.

— Округляем и получаем 900 тысяч денежных знаков, безгранично печатаемых Федеральной резервной системой США, — подытожил Алехин. — Поторгуйтесь до этого предела, потом крайне неохотно всё же отдайте лабораторный лом именно литовцу. Только без ошибок, дорогуша.

— Иначе? — тертая хозяйственница задала главный для себя вопрос.

— Тюрьма, — прозвучало коротко, как выстрел.

— А при выполнении вашего пожелания…

— Приказа.

— То есть приказа, ситуация не обострится?

— Нет: business as usual [32]Бизнес как обычно ( амер. англ. ).
, мир, дружба, жвачка. И еще намекните литовцу, что старое оборудование из лаборатории Жулина, вообще-то, полагается утилизировать прямо в НИИ. Только сработайте, пожалуйста, без аффектации и фанатизма. Вы же умница. Не провожайте, я сам найду выход.

«Как и вход, — шепотом добавила армянка в спину незваному гостю. — Блин, вообще кто такой, этот Алехин?» Включив фен, сушила волосы и упрекала себя в глупости: «Ведь видела, что слишком складно шли дела. И бизнес, и дочка. Пора платить по счетам. С другой стороны, „Бобер“ исчерпал свою полезность, да и Литовец надоел с нудными песнями про цивилизованную Европу. На Восток надо переориентироваться, правильно Алехин с китайцами тему мутит. Опять же цена за лабораторный лом очень комфортная, хотя придется Матвею Санычу отмусолить долю. Нет, каков наглец: прямо в ванную вперся без спросу, едва не впендюрил мне, решил вопрос и пошел дальше. Настоящий мужчина, не медуза в штанах».

Главный воротил рыло, изображая недоступного мандарина прямо у шведского стола. Но «Летчик» спикировал, не раздумывая: карт-бланш на руках, да и младшенький подтвердил мнение о продажности китайцев. Разумеется, разведка КНР могла и оперативника подослать, только, вероятнее, предстоит дело иметь с таким же, как сам Алджимас, подагентуренным бизнесменом. Схватка предстояла на равных.

— Ни хао, — поздоровался на китайский лад, вызвав в ответ поток ответных приветствий или ругани — без перевода не понять. Выбрав первый вариант, ломанулся напрямую, опасаясь, что конкурент отвалит. — Хочу обсудить вашу сделку с «Бобром» — у меня есть выгодное предложение.

— Нечего обсуждать, — толмач озвучил ожидаемый ответ. — Сделка закрыта.

— Я хотел бы перекупить ваш контракт за двойную цену.

— Нет интерес, — последовала русская калька с китайского, в котором иероглиф bu всегда ставится перед словом, которое отрицается.

Азиаты синхронно, будто в строю, развернулись через левое плечо и уселись за столик в углу. Уткнувшись в тарелки, оба тотально игнорировали псевдорусского, которым прикидывался литовец. «Пропала взятка в тысячу баксов, — сообразил тот, — не удалось перехватить нужное ЦРУ оборудование. Видимо, напоролся на офицера разведуправления армии КНР. Что ж, попробую поторговаться напрямую с Ануш».

АХД надела все кольца (процентов 10 от ее домашнего, а есть еще в банковской ячейке, золотого запаса), которые попались под руку. Сейчас обеими верхними конечностями экспрессивно жестикулировала, словно доказывая, что распальцовка бывает вертикальная, горизонтальная и чисто хаотическая. В другой раз Алджимас не преминул бы сделать соответствующие пометки в записной книжке, но теперь, видя, как «Бобер» вжался в кресло, поверил, что русская женщина (ведь Ануш жила в России) способна войти в горящую избу прямо из директорского кабинета. Заодно затащить туда вора в законе.

— Устала повторять, документы подписаны. Здесь госучреждение, я обязана выполнить контракт, иначе китайцы поднимут шум, а оно мне надо? И так, «Бобер», по твоей просьбе закрыла глаза на нарушение внутреннего регламента — позволила им вывозить жулинское оборудование и приборы без предварительного прессования на институтской территории. Лопнет контракт, вскроется прокол и пошла-поехала. Нет, не могу и не хочу. Хорошего дня, господа. У меня совещание через пять минут начинается.

— А если дам тройную цену? — «Летчик» пошел ва-банк.

— Тройную? — замдир задохнулась и руки приостановили перемешивание воздуха.

— Ты подумай, Ануш! — оживился «Бобер», как его и инструктировал Опер. — Живые бабки, Алджимас обещает нашу дельту налом подогнать.

— Хм! Форс-мажор, конечно, можно выискать — та же промашка с забытым прессованием лабораторного лома, например, — сень глубоких раздумий добавила еще морщинку на челе АХД. — За тройную смогу. Это ж сколько получается «Бобер»?

— 900,000, — так быстро и точно озвучил тот сумму, что в курчавой армянской голове возникло подозрение: а не успел ли ранним утром Алехин вздрючить и старого бандита.

— Нужно без уничтожения приборов, — поспешил встрять литовец.

— Тогда «лимон»! — облизнулся авторитет.

Золотистый рой снова завертелся над директорским столом, хотя без жужжания и медленнее. Наконец вихрь рук и колец упал на стол, звучно, весомо.

— «Лям» так «лям», — согласилась женщина, очарованная ровной, круглой суммой, даже превысившей обозначенную приказом Алехина.

— Деньги через три дня, — облегченно уточнил прибалт.

— Баржа готова, — добавил «Бобер». — Обычный лом на причал уже подвозят. Под ватерлинию загрузим.

«Президентский» мостовой переход для Ульяновска и области столь же жизненно важен, сколь метро для Москвы. Автотранспорт прежде безнадежно перегружавший единственный мост, построенный еще до революции, теперь течет высоко и долго над широкой и прекрасной матушкой рек русских. Алджимасу нравился путь с восточного берега на западный, каждый раз непредсказуемо живописный из-за меняющегося сочетания света неба и цвета воды. И сейчас он наслаждался видом и успехом, не торопясь выйти через Клайпеду на связь с куратором из ЦРУ. Алгоритм дальнейших действий очевиден: через день-два подтянется команда для изъятия тетради у Дрика, подвезет cash для сделки по металлу, а дальше товар погрузят на баржу, и можно возвращаться назад в скучную удобную Литву. «Летчик» почти угадал расклад, почти.

«Бобра» плёс не волновал: в машине уставился в сторону от партнера, но в окно не видел ничегошеньки. И о деньгах забыл — подумаешь, сотня косых сюда, две сотни туда. Приятно нагреть литовца, ничего не скажешь, только на сей раз игру вел не на деньги. Нет, теперь, как шепнул куратор из местного УФСБ, у Москвы особенные замыслы, что-то крайне важное в прицеле. И рулит не провинциальный фээсбэшник, а тот московский ревизор, что всех в городе построил. Вон, Ануш, поди, чмокает от удовольствия, когда москвич член достает. Ну, в переносном плане, разумеется: Алехин себе бабу покрасивше найдет. Кстати, о бабах: Оперок потому зацепил Виолетту, чтобы еще на одном крючке держать АХД. Хитро затеяно. Ну, да хер бы с Дадашьянами, надо свой интерес не профукать. Инструкции выполнены, пора со столичных чекистов снять навар. Только что требовать-то? Денег? — Уже литовца дали обуть. Попросить «красную крышу»? — Так имеется. И тут проклюнулась идейка: пусть исполнят мое самое заветное желание. А если не согласятся, то можно намекнуть, что развалится без «Бобра» их секретная хиромантия, в чем бы не состояла. «Надо бы с самим Алехиным перетереть», — решился и испуганно глянул на партнера — почудилось, что вслух произнес запретную фамилию.

Вечер прохладу не принес, ожидание грозы осталось ожиданием, томление в воздухе и душах не исчезло. Под кондиционером в служебном внедорожнике еще ничего, и безалкогольные напитки помогают. Охранники — те же люди, только покрепче и повыносливее. Еще менее разговорчивые, в смысле, с охраняемыми лицами. Промеж себя чего ж молчать, можно и потрепаться.

— Полоумные, базара нет, — лениво цедил сквозь зубы крупный, что постарше. — Хотя приличные мужики: не дергают, не жалуются начальству по пустякам и кваску не забыли выставить.

— Да, без кваса мы бы протухли на жаре, — согласился напарник помельче. — Сами опять прут по склону вниз, а ведь влезли наверх только-только. Глянь, старший-то молодцом, а от молодого пар валит.

— Не, то комары вьются тучей. Комар, сука, любит на потненького усесться и кровинушки отсосать. Шизиками надо быть, — плотный телохранитель пошел на второй круг психоанализа, — чтобы напрягаться в жару.

— Им, видать, башку надо проветривать после научных трудов. Пошли бы лучше искупались или на моторке покатались.

— Катер — плохая идея: вдруг перевернутся или врежутся. Купание тоже ни к чему: помнишь, в прошлом году утоп охраняемый в Геленджике? Нашим тогда глаз на жопу натянули. Лучше пусть здесь выламываются, максимум к воде скатятся кубарем. И нам не в напряг: культурненько сидим в холодке. Достань еще бутылочку.

— Слушай, ничего, что они нам квас покупают? — озаботился младший. — Это — не взятка?

— Спятил? — возмутился старший. — Мы ж на службе, нас обязаны кормить-поить.

– Α-a! Ну да, ну да.

Иногда с другом договориться сложнее, чем с врагом. И потом врага, ежели не договорились, можно скомпрометировать, изолировать, ликвидировать. Как в наихудшем случае поступить с Чудовым, Алехин не ведал. Потому начал издалека, только зря — боевой товарищ сразу раскусил гамбит и в грубой форме предложил перейти к содержательной части разговора. Поскольку давно дал зарок мат не использовать, то прибег к буквозамещению в ключевых словах.

— Жеваный крот! Кому баки забиваешь, Матвей? — в народном стиле возмутился руководитель Общенародного фронта. — Ты, щука, брат, еще выдумай, что № 1 в детстве кошкам хвосты рубил и в окно выбрасывал. Чего под него копаешь?

— И в голове не держал. Лидера уважаю, слушаюсь, подчиняюсь. И от ошибок хочу уберечь, а то, знаешь, чем выше должность, тем выше цена ошибки. Операция «Шиа» нас чему научила?

— Да, тогда в концовке он в бок зарулить пытался, мы исправили оплошность.

— В тот раз оплошность случилась, а сейчас бабахнет грандиозно. Появилась причина опасаться не только за будущее, но и за прошлое. «Джокер» — страшная штука, если вдуматься.

— Нужно ли вдумываться? Ты проект завершишь, я американским коллегам передам «большой привет». Alt sorti det skall [33]Все, как полагается ( швед. ).
.

— Брось скандинавские присказки, на большом поле нынче играем. Надо бы его границы четче обозначить, чтобы Сам в офсайде не оказался.

— Не против. Что конкретно предлагаешь?

— В проекте есть встроенные предохранители, например, требуется огромная энергия, если мы человека в прыжок посылаем, — на голубом глазу сказал правду Матвей, только не всю — записка из телефона Щеглова наметила путь к радикальному сокращению требуемой энергии.

— Ну, когда «Бомбу» делали, Сталин целые города от электричества отключал. Слабовато. Что еще?

— Опять же определение точки для «приземления» прыгающего — крайне сложная задача.

— Да, без водородных часов и доступа к военной составляющей ГЛОНАССа не выгорит. Но и этого недостаточно, Президента так не остановишь.

— Уже кое-что: хоть приватизировать «Джокер» не смогут «друзья» Кремля. Кроме того, без Вяземского и его интерфейса не будет работать управляющий компьютер, станет мертвым остальное железо.

— Ты предлагаешь Никиту… — Чудов не решился закончить реплику.

— Окстись! Наших не трогаем ни при каких обстоятельствах. Только к расчетам Вяземского каждый раз требуется поправочка, никому не известная.

— Кроме Жулина. А, и тебе она известна!

— Наследство Валеры Щеглова.

— Это лучше, должно сработать, но временно — потом из вас секрет «извлекут» или независимо вычислят поправку.

— Я приму контрмеры.

— Какие?

— Игорь, не будь столь любопытным. Тебе следует беречь свою «девственность», как будущему преемнику Первого номера.

— Но если и когда я стану хозяином Ново-Огарево, ты мне откроешь доступ к тайне «Джокера»? В случае крайней необходимости?

— Разумеется, — в ту секунду товарищ Григ убедился, секрет опьяняет и манит, его нельзя доверить даже верному другу — сегодня другу, а завтра Главнокомандующему, — при необходимости ты его получишь.

Матвей сдержался, чтобы не добавить «обещаю». Если врешь, будь краток. Лишнее слово могло выдать, а этого не позволял Долг. Перед кем или чем? Перед людьми, не сведущими, что у них украдут Историю? Перед Прошлым, что станет лишь лазейкой для перекраивания Настоящего? Перед Будущим, которое превратится в «чего изволите, господин»? — Пожалуй, перед самим собой и перед теми, кого приручил.