Перестав рассматривать фотографии, лупу аккуратно отложил в сторону и замер — вылитая кобра перед смертельным броском. Полине, словно факиру, работающему с ядовитой змеей, хотелось махнуть дудочкой, чтобы вывести начальника из транса. Сдержалась, зная: в голове главного охотника за «кротами» сейчас решается группа уравнений, выражающих вероятность успеха на основании разрозненных известных величин. Собственно, она лишь на миг вспомнила когда-то изучавшуюся математику — мозг переполняли сведения из филателии.

— Уверена, обе марки относятся к так называемым временным оттискам и крайне ценны? — босс прочел справку и уже знал ответ, но делал повторный заход, как пилот, засомневавшийся, что сможет безопасно посадить самолет.

— Закон об использовании марок в США был принят, но еще не вступил в силу, а почтовики уже выпустили марки в оборот. Та, что русский теперь заложил в тайник, напечатана в Нью-Йорке в 1845 году и крайне редка. Шесть недель назад на аукционе ее по телефону купил анонимный клиент из Азии. За 412 тысяч долларов. В предыдущий раз русский заложил марку, напечатанную в Александрии в 1846 году и также купленную неизвестным клиентом из Азии за 550 тысяч.

— Не спеши, мы не знаем, точно ли СВР передала ее шефу УПРО.

— Он сам выставлял марку на филателистической выставке в Библиотеке Конгресса — в досье есть распечатка с сайта. Откуда бы у него полмиллиона на покупку клочка бумаги?

— Мог получить и не из России. От арабов, например, с которыми тесно трется. С саудовцами по службе просто взасос. Конечно, взятка — нарушение правил, но не госизмена. И потом твой «иван» всего-навсего описал александрийский экземпляр, а ты делаешь скороспелые выводы, — начальник искал слабые места в аргументации подчиненной. — Надо бы ему фото той марки показать, чтобы опознал. Сможешь? Зря его отпустила.

— Вы приказали любой ценой получить от него признание. Я получила. Разве это не самое главное? Его свобода — адекватная цена. Постараюсь с русским пересечься. Он пока в городе. Что по Ульяновску?

— Агентство действительно проводит там тайную операцию, основываясь на первичной информации от исчезнувшего перебежчика Николая Дрика. На место направлен и агент литовкой разведки по кличке «Летчик». Целью является Арсений Жулин. Но искомую надпись в сточной трубе никто не видел, опять у нас только слова ценителя твоего обнаженного тела, — легкий намек на шутку или упрек прозвучал невзначай. — Доказательств, твердых по крайней мере, нет.

— Необходимо срочно сообщить, чтобы отменили акцию!

— Не следует торопить события, — кобра сделала предупреждающий выпад, показав капли яда на кончиках зубов, — повторяю: мы не имеем прямых улик. И потом, закордонные действия — не наша сфера ответственности. Нам поручено ловить «кротов», точка!

Полина молчала: что скажешь? Сидящий перед ней человек готов рискнуть операцией, дабы окончательно убедиться: член верхушки ЦРУ — предатель. Нет, не верно: чтобы убедить остальных. Сам-то нутром чует, что вышли на изменника, что Макалистер не при чем. Да, издержки будут высокие, но, с другой стороны, Лэнгли ежедневно проводит в мире не две и не три подобные акции, часть из них заканчивается провалом. Какая разница: еще неудача, еще несколько оперативников окажутся в заднице. «Наверняка, набрали разовых исполнителей, чтобы не заморачиваться насчет их судьбы. Типа литовца, — разум подбросил оправдание, но не смог подавить сомнение. — Наверняка, среди них есть и мои соотечественники, вдруг даже женщина, такая же как я?»

Старший довольно щерился: день прошел удачно, рекогносцировка выполнена полностью. Кроме, разумеется, самого НИИ, на территорию которого не совались. Зато по нему имелись схемы, полученные ранее от агента в штабе управления по охране ВГО ВВ МВД. Его завербовало ЦРУ, когда США оказывали России помощь в организации безопасности на важных государственных объектах в атомной отрасли. «Экскурсия» в институт являлась задачей-максимум в программе «московских туристов». Соответственно, ею предстояло заняться в последнюю очередь. А начать с простого — с визита к бывшему вице-губернатору за тетрадью из его домашнего сейфа. Перевоплотившись в «баптистов», оперативники уже обошли поселок, где жил Дрик-старший, предлагая религиозные журналы и заводя разговоры с обитателями. Ничего серьезного не обнаружили: приходящие садовник и уборщица, собаки нет, апатичные соседи за глухими заборами.

Вторая миссия выглядела сложнее: похитить физика Жулина и математика Щеглова. В принципе банальность: ученых, как и предполагалось, стерегли два телохранителя в штатском. Но русские лентяи для упрощения охраны свезли ученых в одно место! Поэтому «туристам» распылять силы не придется. Зайти в дом или напасть на автомобиль, нейтрализовать сопротивление, опознать по фотографиям и вывезти на некую баржу, ожидающую в порту с грузом металлолома. Классика жанра! Внешний осмотр местности подозрительного не выявил. Как контроль эфира и сетевого трафика, проведенный через возможности АНБ. Вполне рабочая ситуация, если, конечно, «Летчик» не сдал фээсбэшникам операцию. Старший открыл криптопрограмму «волшебного» смартфона, зашел на сайт прогноза погоды — тревожных сигналов из Лэнгли нет, обещают три «погожих» денька. Что ж, дан зеленый свет по всем задачам.

По завершении двух первых начиналась сложная часть — диверсия в лаборатории. Но командир группы на рожон лезть не собирался: будет возможность — сделаем, возникнут затруднения — свалим. Запасной вариант ухода из Ульяновска помнил на зубок. Пока, тьфу-тьфу, нет причин паниковать. Руководство «Компании» платит обалденные бабки не за бздеж. Хотя годы идут, и готовность к риску улетучивается с каждой операцией. «Нынешняя — крайняя», — каждый раз уверял себя и сейчас повторил обещание с особой убедительностью. Никогда не мечтал попасть на родину Ленина, и теперь страстно хотел поскорее убраться отсюда. Только остальным нельзя показать неуверенность, надо держать марку. С тем и вышел из гаража, оглянулся, помочился на угол, прислушался. Вернулся с широкой улыбкой: «Сгоняем в покер, ребята?»

В «Бельведере» тихо — все, ну, почти — спят. Жулина сморила усталость, и двойник Щеглова сопит. В полуподвальной пивной-биллиардной о сне и речи нет, штаб подводит суточные итоги контрразведывательной части «Джокера». Еще, конечно, бодрствуют снайперы в радиусе полукилометра, спецназовцы в личных окопчиках, прикрытых теплоизоляционной маскировкой — вдруг противник имеет переносные тепловизоры или особо зоркий спутник с инфракрасными сенсорами. Еще раз в минуту компьютер тестирует закрытую шифрованную связь по обычной электропроводке — действует в пределах электросети поселковой подстанции, перехват сообщений извне невозможен. Задействовано много старых проверенных методов и свежих экзотических гаджетов. Готовность высочайшая, а полной уверенности в успехе нет. Техника ли даст сбой, человеческий ли фактор подведет. От того Чудов и меряет шагами комнату, припоминает детали, анализирует информацию, считает ходы. Оперу бы его успокоить, отправить отдохнуть, только сам обделался и готовится снять запачканные штаны перед поркой. Руководитель тянет с экзекуцией. А уже ровно два по полуночи, хоть по водородным часам проверяй.

— Что с Виолеттой решил?

— Поженимся. Если она опять не передумает. Правда, с мамашей её непонятно, как будет после нынешней заварухи. Матвей Александрович ничего насчет нее не говорил?

— Нет, чего в Ануш особенного? Она же на противника не шпионила, насколько нам известно. Пусть живет и трудится на вверенном участке. Не хуже других, правда, и не лучше. Извини, что так про будущую тещу откровенно, но сам напросился.

— А «Бобер»? Она же через него с литовцем контактировала?

— Если ничего особо пахучего не вскроется и «Джокер» завершится успешно, то копаться нам в местном навозе не резон — крупного жемчуга и мелких бриллиантов не найдем. Хотя по авторитету придется решать. Пока держим паузу — товарищ Григ просил не колыхать здешнее болото. Позже данное звено становится лишним. Опять же бандит пытался извлечь личную выгоду, шантажировал нас, условия выдвигал. Улавливаешь?

— Улавливаю. Какие условия?

— Да без разницы! Никто, заруби себе на носу, никто не может ставить операцию под угрозу. Ни я, ни ты, ни «грызун» со шрамами. Ладно, пора тебе вздремнуть, а то завтра буча начнется. Я в одиночестве покумекаю еще немного.

Кумекание не вышло — голова отказалась пережевывать разведывательно-контрразведывательную галиматью. Мозг сделал маневр и сменил тему, зацепившись за алехинскую часть «Джокера». «Если бы можно было вернуться в прошлое и спасти Варвару! — всплыло горе по погибшей жене. — Несбыточная мечта!» Вспомнился и совет Президента: «Найди уже новую любовь, Игорь. Нельзя без любви в жизни».

С возрастом кости становятся более хрупкими — теряют кальций. Хоть молоко пей, чем взрослым не следует увлекаться, хоть творог или йогурт ешь килограммами, а природу-мать не обманешь. Мужчина помнил, как в десять лет запросто спрыгнул с балкона второго этажа, чтобы проверить свою смелость. И ничегошеньки не случилось: чуть ноги согнулись, спружинили, подбросили и побежали дальше — баловаться. Зато два года назад сломал руку, наткнувшись на — не поверите — парковочный автомат в Вашингтоне, и мучился недель шесть-семь. В результате переломы срослись плохо. Доктор велел беречь. Медикам легко давать советы, разведчикам сложно им следовать. А теперь нарушить необходимо или, как пишет Центр, «целесообразно». Цель намечена и образ действий тоже, но очень страшно. Хотел закрыть глаза, а нельзя — ошибки быть не должно. Так с открытыми и на полном пешем ходу врезался в ребро стеклянной двери кафе. На Пенсильвания-стрит, в нескольких кварталах от Белого дома. Боль жуткая, знакомая в каждой ноте, захлестнула сознание — только на секунды. Подбежавших попросил: «Вызовите „скорую“, пусть отвезет в российское посольство».

Переполнявшие ее чувства Полина выразила на родном наречии, которое в младенчестве впитала от мамы, хотя слова выбрала из папиного лексикона. Тот в выражениях не стеснялся, резал матку-правду и так, и сяк. Подобно многим соотечественникам, осевшим за рубежом (не говоря уж о живущих в России), девушка частенько пускала матерком. Не считала зазорным на нем разговаривать. Если уж грешил Александр Сергеевич, который «наше всё», то как удержаться тем, кто не «всё» и тем более уже не «наше»?

Рапорт от «наружки» ФБР не оставлял почвы для сомнений: ЕЁ РУССКИЙ — на глазах у десятков людей получил тяжелое увечье и доставлен парамедиками в постпредство РФ. А ведь с ним надо встретиться, чтобы опознал александрийскую марку. Но как это сделать? Решение нашлось к вечеру, неважнецкое, паллиативное. АНБ сообщило, что система бронирования авиабилетов выкинула флажок на имя пострадавшего: завтра вылетает в Москву. «Видимо, на лечение, назад уже не вернется — срок командировки почти истек», — констатировала Полина и вновь вспомнила мать в нецензурном контексте. Конечно, она доложит начальнику, но только заранее знала, что тот скажет. Ровно так оно и случилось, только собственная способность предвидеть девушку не порадовала.

— Придется его выпустить из страны, — язык «кобры» облизнул губы, словно пытаясь по-змеиному поймать в воздухе запах жертвы. — Если поднимем шум и арестуем русского, то Москва смекнет и предупредит «крота». Тот уничтожит или спрячет марку александрийской почты, и мы останемся без улик, даже косвенных. Найди возможность задать русскому интересующий нас вопрос тихо, тайно и под запись. Справишься?

— Есть бредовая идея. Потребуется помощь нацбезопасности.

— Конкретно?

— Нужна свобода рук в аэропорту им. Даллеса.

— Не проблема.

Толчок сильный, скорее удар — не шаловливый, одной из четырех ножек, а несколькими — требовательный, тревожный. Сердце ушло наверх и замерло. Чувства обострились до предела, стараясь уловить суть происходящего таинства — рождения человека. Внешне болезненно и некрасиво — воды отошли, смочив промежность, ноги и даже чистый мрамор под ними. Не интересует младенца, тем более двух, какой пол в доме, какая погода в Калифорнии, который час. Пора! Рвутся они из уютной утробы в тревожный мир. Чуть рановато по сроку, высчитанному гинекологом, в самый раз по времени, определенному природой или кем там еще. Мать готова мчаться в госпиталь, готова и сумка с набором необходимого. Не готов отец: задержался в офисе, продавая компьютерные программы. То есть, отсутствует водитель, что под руку проводит до авто, поможет усесться с растопыренными ногами и огромным животом. Некому из-за руля оглядываться назад, всматриваясь в искаженное болью лицо и натыкаясь взглядом на пупок, выпирающим даже через платье-хламиду. Но существует телефон и рядом Абрахамсены — добрые, хотя и сексуально озабоченные. Американцы, не враги, просто соседи — Нэнси и Мартин. Им с Алехиными нечего делить, они не воюют друг с другом, живут рядом, помогают иногда или часто, по мелочи или по крупному. Так положено между людьми, так будет и на сей раз. Отвезут, спасут.

— Я РОЖАЮ! — заорала Ксения, лишь только гудки сменились игривым Hello, и подружке не потребовался перевод с русского.

Крик роженицы международен, как и новорожденный, у которого еще нет национальности, родного языка, обязательств перед какой-либо страной. Это придет позже, потянет за собой гражданство, паспорт, присягу, службу, войну, смерть и прочие атрибуты цивилизованного общества. А пока малышей ждут несколько часов трудной схватки за выход из чрева матери, одновременно старающегося их удержать и исторгнуть. Папочка успеет, приедет к исходу, каким бы тот не оказался.

Одеяло откинуто — жарко в спальне. Спящий замер в позе эмбриона. Боится спугнуть приятный сон? Или инстинктивно прячет уязвимые части тела? Внешней угрозы нет, и пистолет последнее время держит по подушкой: тоненький ПСМ — оборонительное оружие последнего шанса. Хотя в данной ситуации ствол не спасет. Тогда что поможет? Хитрость? Но и ТОТ, кто опять сзади подплыл по Серой реке, не прост — его не перехитрить. К тому же горизонт событий стремительно сокращается. Его шагреневая кожа уже сжалась настолько, что спящий видит целиком диспозицию, утекающую в прошлое, видит даже чуть назад, за линию, отделяющую настоящее от будущего. Такого ему еще не снилось, откровение впервые. Так вот что боится упустить зрелый человек, как ребенок испугавшись сна. Исподтишка косит за спину, стараясь не смотреть на ТОГО, пытаясь увидеть кусочки грядущего. Там показался малюсенький человечек, потом еще один. За ними два побольше — мужчина и женщина. Они!

Тишина, ни звука над Полотняным течением, над сплетением нитей, утолщений, узелков. А так хочется крикнуть в голос или хотя бы прошептать: «Это — знак? Я на правильном пути?» Нельзя нарушать безмолвие, и так увидел слишком много. Шагреневая кожа скомкалась, превратилась в точку и исчезла. Сновидение — не кинофильм, закончилось без титров и финальной музыки. Кулаки разжались, ноги вытянулись, спина выпрямилась, дыхание выровнялось. Через минуту-другую стало холодно, потянулся за одеялом. Потом ничего не вспомнит кроме двух крохотных фигурок и ниоткуда возникшей решимости: вчера — рано, завтра — поздно, надо сегодня. На рассвете Алехин выпросит спецборт и улетит в Ульяновск. По пути во Внуково шлепнет себя по лбу и позвонит домой.

— Бабушка Анна, у тебя родились внучата. Только не звони Степе, у него еще глухая ночь. Пусть позже сам тебя порадует.

— Откуда знаешь? — жена задохнулась любопытством и осеклась.

Ошибочно вообразила, что у мужа есть канал наблюдения за сыном. Канал не существовал, существовала Река. Русло её сужалось, скорость течения нарастала, приближалась сингулярность.