Чудов смотрел в окно на лес, окружающий загородную штаб-квартиру разведки. Как всегда в конце лета, выводки птиц порхали по территории, обнесенной тремя защитными барьерами. После пары дождливых дней вернулось тепло, и здорово бы пойти по грибы, только сегодня, увы, понедельник, и Алехин с утра уже успел озадачить. Похоже, старый друг и наставник встал на след и отбросил сомнения относительно задания Верховного. Это хорошо. Плохо, что стал буквально непрозрачным: ни лишнего слова, ни намека – одни просьбы. Затребовал группу физической поддержки: «И пусть возглавит опер, что помогал мне по афганской теме». Игорь сознавал, что нужно ввести в игру Алехина своего проверенного человека. Поэтому контакт с Литвиновой решил поручить Марии Шпагиной, также участвовавшей в операции «Квитанция». Молодая сотрудница имела опыт работы с ветераном, а значит, сможет разнюхать, что и как.

Пока Заместитель раздумывал, как проникнуть в замыслы Матвея и, возможно, заработать, таким образом, очки в глазах Администратора и Первого лица, его непосредственный начальник размышлял над желанием Президента лично пообщаться с Алехиным при участии Чудова. Такой расклад не радовал. И он провел совещание руководящего состава службы, где потребовал «прекратить самодеятельность» и четко «соблюдать правила принятия и исполнения решений». Всем стало ясно, что впредь, по крайне мере временно, Директор хочет быть в курсе событий и деталей, в которые ранее старался не вникать.

После совещания начальник Управления по работе с национальной территории счел за благо проинформировать шефа о приказах товарища Чудова, которые не вписывались в рамки запланированных и утвержденных разведывательных мероприятий. В частности, рассказал о выделении нескольких оперативников в распоряжение Грига, причем часть из них совсем недавно действовала под его командованием в сверхсекретной операции «Квитанция». Это утвердило слушателя во мнении, что Заместитель слишком много на себя берет и старается выслужиться непосредственно перед Президентом. Сие означало подрыв позиций Директора, чреватый выходом его зама из-под контроля. «Неблагодарный карьерист. На мое кресло зарится, – обозлился тертый в кремлевских играх калач. – Преподам ему урок, чтобы другим неповадно было. И лучше чужими руками».

Шпагина уже несколько лет работала в разведке. Энергичная незамужняя женщина начинала научнотехническим сотрудником, но в ходе операции «Квитанция» приобрела ценный оперативный опыт. Тогда успела перевоплотиться в «доктора», «коммерческого директора» и даже «любовницу» Алехина. Сегодня предстояло закосить под полицейского. Приехав район Колобовских переулков на черном «форде», возле старомосковского дома, где снимала квартирку Литвинова, велела шоферу включить мигалку и сирену. Выйдя из авто, подняла голову и увидела в окне второго этажа женское лицо. «Ждет, как сказали, в 12.00, волнуется», – удовлетворенно подумала Мария, застегнула жакет строгого делового костюма и шагнула в суровый мир шпионажа. Мир, где не пьют мартини и не гоняют на спорткарах. Мир, где ломают судьбы людей, которые случайно оказались в гравитационном поле товарища Грига.

Дверь, обитая дерматином, отворилась без звонка, и девушка жестом предложила войти. Маша, тоже молча, проследовала внутрь и, без приглашения сев за стол, поставила на него сумку, не спеша достала из нее очки в металлической оправе (без диоптрий, для солидности). Дождавшись, пока хозяйка присядет, сумку чуть передвинула, откашлялась и резко сменила темп.

– Нельзя же быть такой глупой, Ксения! Твой поставщик Артур давно под колпаком наркоконтроля. И, чтобы его самого не сцапали, сдает операм таких новичков, как ты. Это же была твоя первая сделка?

– Да-а, – заревела девушка.

– Отцу сообщила?

– Нет, мы с ним давно не общаемся. Узнает, убьет!

– Тебя убьют либо наркотики, либо их продавцы.

– Меня посадят! – слезы текли по щекам ручьями.

– Обязательно, хотя есть вариант.

– Какой? – проснулась надежда.

– Будешь помогать нам.

– Как это?

– Вести обычный образ жизни и приглядывать за бой-френдом из Америки. Запоминать, что, кто и где. Нас интересуют подробности его жизни и его безопасность. Оформим подписку о сотрудничестве. Или хочешь в СИЗО к убийцам и ворам?

– Не хочу, – пролепетала ошеломленная Литвинова.

– И правильно. Беги в туалет, а то описаешься прямо здесь. И мордашку подкрась – тушь на ресницах поплыла.

Из ванной Ксения вернулась другим человеком, то есть внешне ничего не изменилось, только искорки в глазах потухли. Правда, подписываясь – сначала фамилией, потом кличкой «Марфута» – пыталась улыбаться, входя в новое амплуа агентессы наркоконтроля (так она думала). Старая жизнь закончилась, начиналась новая, бурная и волнительная. Позже она покажется страшной, потом станет даже нравиться. Только проживет её не прежняя Литвинова, а человек, сломавшийся в ходе вербовки на компрометирующей основе с элементами психологического давления. Сможет ли вновь распрямиться и гордо поднять голову?

В машине Шпагина подключила видеокамеру, замаскированную в сумке, к плееру. Картинка и звук оказались четкими. Набрала Чудова.

– Заняло семь минут. Без проблем. Сразу согласилась.

– Быстро!

– А чего тянуть? Дуреха наивная, даже удостоверения не спросила. Не представляет, с кем будет сотрудничать.

– Не передумает?

– Дала подписку, имеется видеозапись беседы. Если что, пообещаем показать кино её друзьям-нацболам.

– Полагаешь, станет плотно работать по объекту?

– Повиснет на нем, как макака на баобабе.

– Давай без лирики.

– Извините, товарищ генерал.

Мария радовалась своей первой вербовке. За четыре года в разведке ей не приходилось заниматься этой, самой сложной, частью оперативной работы. Зато Чудов знал все аспекты, понимал, что склонить к сотрудничеству иностранца за границей значительно сложнее, нежели вербовать собственных граждан. Особенно в России, где избирательное применение закона делает уязвимым любого. Если же за дело берутся сразу несколько силовых ведомств, то им совсем просто сломить волю даже зрелого человека. Что уж говорить о едва оперившемся птенце из провинции. Ксении уготована роль одноразового соглядатая за Алехиными – младшим и старшим. Её даже не включат в агентурную сеть разведки: просто используют и бросят. И когда возникнут жизненные сложности, к кому она обратится? К контролеру, чьи настоящие фамилия и место службы ей неизвестны? Чудов не гордился подобной вербовкой. Хотя и стыда не испытывал: «Марфуту» не знал и знать не хотел. В одном не сомневался: Григу об агентессе лучше не рассказывать – его реакция непредсказуема. «Размяк мой учитель, человеколюбие обуревает».

Алехин начинал злиться, что случалось не часто. Раздражало отсутствие идей по дальнейшему продвижению. Итак, есть письмо Адмирала – значит, есть клад. Есть бюстик Ленина с датой – понятен временной период, когда «заначка» спрятана. Но где и как? Поняв, что обрезание веток в саду не дает мозгу выйти на нужную догадку, отправился заниматься на тренажеры. Физическая нагрузка очистила голову от прежних тупиковых мыслей, и сознание совершило качественный скачок, родив новый ход. Раз неизвестно, «где и как», следует выяснить «что». Наверняка, Адмирал не стал бы тупо грузить чемодан долларами и зарывать в землю. Мог бы открыть секретные счета за границей, но не доверять банкам старый лис просто обязан в силу привычки. Да и кому бы открыл доступ к национальной заначке? Даже Григу не намекнул на такую возможность.

Хитрец сперва должен был найти такие непреходящие ценности и такую их форму, чтобы они не пострадали при хранении и не девальвировались. Не исключено, что ему потребовался совет экспертов, причем в сжатые сроки. Вероятно, Адмирал использовал Оперативно-технический отдел разведки.

– Где мой волшебный мобильник? – разведчик выбрался из бассейна и нашел с виду обычный телефон, работавший по особым протоколам как в обычных сетях, так и закрытом сегменте спутниковой правительственной связи «Гонец». Пользователь мог использовать шифрацию разговоров или звонить с «разных» номеров, во всяком случае, у абонента они так определялись. Низколетящие спутники не требовали большой мощности передатчика и использовали секретную архитектуру пересылки сигналов. Доступна была и передача данных с компьютера. Система покрывала северное полушарие, включая районы, где вообще никакой связи не было. Для противника почти невозможно засечь местоположение и саму передачу.

– Игорь, подними данные на начальников ОТО главка в период 1990–1995 годов. Срочно.

– Секунду. Их двое. Один возглавлял отдел семь лет, ушел со службы в 1993. Второй на пять лет позже.

– Скинь мне их нынешние координаты.

– Добро.

Интерес представлял только первый кандидат – полковник Жданов. С ним приходилось контактировать по ходу давней операции в Афгане. Тот жил за городом, сдавая в наем московскую квартиру. Поселок «Солнечная поляна» состоял из множества крохотных участков по 6 соток, правление размещалось в дощатом сарае. Как и полагалось в СССР.

– Жданов у нас хронический неплательщик ЖКХ. Думаем свет и воду отключить, – устало жаловалась председатель ДСК. – А ему по барабану: только курит и пьет сильно. Боимся, как бы дом его не загорелся.

– Много должен? – поинтересовался Матвей, доставая бумажник.

– Три тысячи рублей, – не веря привалившему финансовому благополучию, ответила женщина. – Вас проводить?

– Спасибо, не откажусь, – включил обаяние гость. – С чего пьет-то?

По дороге к покосившемуся щитовому домику попутчица поведала, что семья бывшего чекиста погибла при захвате чеченскими террористами театрального центра на Дубровке – сначала от парализующего газа умерла дочь, затем от инфаркта – жена. Горечь утраты превратила энергичного и рукастого мужчину в пропойцу, утратившего интерес к жизни. Его видели лишь возле поселкового киоска со спиртным. Последний раз позавчера.

Кислый запах неухоженного жилья, провонявшего табачным дымом, ударил в нос, едва Матвей открыл незапертую дверь. Хозяин лежал на диване, прикрытый засаленной курткой. На приветствие не реагировал, единственный признак жизни – шумное и учащенное дыхание. При ближайшем рассмотрении, кроме гнусного перегара, выявились и другие признаки сильного алкогольного отравления: бледная кожа, холодный пот, высокий и неровный пульс. Алехин приоткрыл веко – заметно расширенный зрачок не реагировал на свет.

Вытащив тело на свежий воздух, разведчик крикнул председателю, маячившей у калитки.

– Горчицу и нашатырь. Срочно!

Стакан теплой воды с разведенной горчицей вызвал неудержимые спазмы, перешедшие в обильную водянистую рвоту. Затем «пациент» начал мотать головой, отворачиваясь от ватки с нашатырем. С трудом удалось влить в него еще воды с добавлением того же нашатыря. Наконец, ресницы дрогнули и приоткрыли щелку.

– Я – Алехин. Узнаешь меня?

– Не-а.

– Как тебя зовут, помнишь?

– Не-а, – мутные глаза закатились внутрь.

В ведомственном госпитале, оказавшемся, к счастью, неподалеку, в Голицыно заведующий отделением интенсивной терапии печально покачал головой, когда посетитель спросил о перспективах.

– Хотелось бы надеяться на чудо, но оно маловероятно. Слишком запущенный случай. Сильная интоксикация. Следует ожидать, что откажут почки и печень.

– Ничего нельзя сделать? – Алехин видел: смерть уже распростерла мантию над сморщенным и состарившимся человеком. Его земной облик таял.

– Постараемся. Только сам не хочет бороться.

– Мне необходимо с ним поговорить.

– Невозможно. Больной совершенно отключился от нашего мира.

– Есть способ привести его в сознание хотя бы на несколько минут?

– Теоретически да, но это ускорит исход. Не возьму на себя ответственность. Лишь если руководство службы прикажет…

Матвей вновь связался с Чудовым.

– Зачем тебе нужен Директор? Его не подключали к операции, – засомневался тот.

– Вопрос не оперативный, а личный.

– Ладно, соединяю.

Руководитель разведки был сама любезность. Не задавая вопросов, тут же приказал врачу сделать «невозможное». Прощаясь, пригласил товарища Грига поужинать прямо сегодня: «Мы же не виделись после вашего возвращения из Афганистана. Обменяемся впечатлениями. Скажем, часиков в восемь. Место сообщу позже, где-нибудь поблизости от вашей берлоги».

Получив санкцию, заведующий отделением вызвал реаниматоров. Скоро Жданов оживился. Медики вышли. Посетитель склонился над койкой.

– Алехин Матвей Александрович. Мы встречались в 1988 году. Узнаешь?

– Нет.

– Ты тогда сделал мне фотоаппарат-бомбу.

– Фотоаппарат, да.

– Помнишь Адмирала?

– Адмирала, да.

– Он поручал тебе придумать, как спрятать нечто очень ценное?

– Не помню.

– Что-то необычное в 1991 году Адмирал заказывал?

– Мешки.

– Какие?

Жданов застонал и отключился. Заведующий вернулся в палату с озабоченным видом.

– Вы видите, мозг затуманен. Не скоро придет в сознание.

– Он вроде бы не узнал меня.

– Скорее всего, нет. Hippocampus уже не функционирует, мозг не способен усваивать и анализировать новую информацию. Даже зрительные образы. Например, ваше лицо.

– Однако кое-что вспомнил. Из прошлого.

– Длительная информация хранится в префронтальной коре. Её молекулярные механизмы памяти разрушаются из-за интоксикации не столь быстро.

– Если попробовать вновь, скажем, завтра?

– У него плохие показатели, сожалею, – нахмурился доктор, предвидя очередное ухудшение статистики по отделению. Хотя смертность в России и так высока. В том числе от цирроза печени – пьянство убивает мужчин, не щадя и отставных чекистов. – Если переживет ночь и сам на утро очнется, то шанс появится. А вообще, его может спасти только желание жить.

В больничном парке на Алехина накатила печаль за старого коллегу, которого едва успел застать в живых. Других результатов поездка в «Солнечную поляну» не принесла. Разве что упоминание о мешках, если это не плод белой горячки. Тут гиппокамп Матвея продемонстрировал, что шустро способен переваривать новую информацию, и разведчик, сев в «мерседес», поехал не на автомойку – отчищать рвоту Жданова с заднего сидения, а на север, к даче Адмирала. Там находилась его дочь, ожидающая потенциальных покупателей. Скромные размеры участка, дряхлость домика и близость к взлетно-посадочным полосам «Шереметьево» не обещали скорой продажи наследства.

– Помните меня? Я – сослуживец вашего батюшки. Извините за беспокойство, мне поручено кое-что проверить в связи с письмом Адмирала. Как вам удалось его передать Президенту?

– Добрый день. По-моему, мы с вами встречались после смерти отца, – женщина по привычке орала, стараясь перекрыть шум от очередного авиалайнера, над головой заходящего на посадку. – Я случайно встретила Администратора на похоронах общего знакомого. Так оно дошло до адресата?

– Да. Еще вопрос: вы передали мне тогда сувенир от Адмирала, скажите, оставлял ли он что-то еще кому-нибудь?

– Нет, отец стал очень замкнут после отставки, последние годы даже со мной не общался.

– Скажите, а мешки у него остались?

– Что вы. У него не было никаких мешков. Хотите чаю?

– С удовольствием, – согласился разведчик, которому требовалось взглянуть на логово бывшего шефа.

Зрелище вызывало чувство стеснения за Родину, чей верный сын, руководитель разведки провел остаток лет в крайне стесненных условиях. Жилище имело два плюса: электричество и кустарное газовое отопление. Колодец и «удобства» во дворе соседствовали с кустами смородины и парой яблонь. Внутри, если не считать веранду с одинарным остеклением, лишь две комнаты: кухня-столовая и кабинет-спальня. Обставленные случайной мебелью, они казались киношной декорацией о тяготах жизни в СССР. Правда, имелось несколько страшненьких поделок из дерева – явно сам вырезал, и с дюжину книг. На стенах висели старые фотографии кораблей, вероятно, имевшие ностальгическую ценность для Адмирала.

– Не стесняйтесь, осматривайте, пожалуйста, – молвила вошедшая с двумя разными чашками и пачкой печенья хозяйка. – Только документов никаких нет. У отца провели обыск сразу после его отставки, всё перерыли. С тех пор он ничего не писал и не хранил. Мне оставил московскую квартиру, здесь я давно не была. Решила продать: нужны деньги на учебу внучки в заграничном университете.

Покидая поселок, оперработник мучился сумбуром чувств. Что-то волновало совесть, что-то порождало сомнение. По соседству гастарбайтеры из Средней Азии заняли заброшенный пионерлагерь под жилье с пестрыми одеялами на веревках и босоногими детьми. Увидев образовавшийся «кишлак», решительно развернул автомобиль.

– Есть предложение, – заявил удивленной дочери Адмирала, – дело идет к осени, и вам трудно будет продать дом до зимы. Наша служба даст вам взаймы деньги, а когда продажа состоится, вы их вернете. Какова цена обучения внучки в первом семестре?

Сумма впечатляла, однако государство было в долгу перед Адмиралом. Договорились быстро. Алехин подвез хозяйку до метро. И тут старший опергруппы вышел на связь и доложил, что товарищ Чудов приказал «поступить в распоряжение Матвея Александровича».

– Отлично, Старшой. Записывайте адрес. Ключ под застрехой колодца. Немедленно провести обыск домика и садового участка. Работы немного, сделайте тщательно.

– Есть.

– И еще: изымите книги и мелкие предметы, привезите в мою резиденцию. На мой компьютер пришлите видеосъемку помещения.

– Будет исполнено.