Шофер заботливо – требование заказчика! – посадил Клавдию в салон и двинулся в сторону Пушкинского музея. У служебного входа дверь авто ей открыл уже Матвей. Именно он вчера заказал такси и договорился о встрече. Сам приехал с соблюдением мер конспирации – драгоценную «бабушку» нельзя засветить. В её голове (сегодня с уложенными поредевшими волосами) хранилась ценные данные по причалу.

– Нас ждут, – сообщил, заботливо поддерживая пожилую женщину под руку на прекрасной, но длинной лестнице, ведущей в залы.

Сверху недоуменно взирала маленькая хранительница больших сокровищ. Алехин обещал привезти соученицу, хотя директриса и уверяла, что пережила всех, с кем училась в институте. С каждым шагом гостьи росла уверенность, что они ранее не встречались.

– Матвей Александрович, вы погуляйте, – распорядилась Клавдия, – я с Ольгой Владимировной посекретничаю.

– Мы знакомы? – начала жертва нумерологии. – Не припоминаю.

– Знаю вас заочно, – последовал ответ. – Мои студенческие годы прошли позже ваших. Просто мне требовалось проверить искренность господина Алехина. Вдруг мне соврал в одном важном вопросе. Поэтому, когда он упомянул ваше имя, то я решила воспользоваться. Извините за шалость.

– Матвей Александрович – порядочный человек. Вряд ли стал бы вводить в заблуждение.

– Знаете, люди его профессии обманывают чаще, чем необходимо. Я навела справки насчет его карьеры в Швеции и Дании – у меня подруга-скандинавист.

– Какова же его профессия?

– Шпион.

– Надо же! Даже в таком случае не может быть лгуном.

– Замечательно. Что и требовалось подтвердить. Вы – авторитет для меня. Ваша жизнь в музее дает вам право судить о людях. Благодарю.

– Право, не за что. Просьба Алехина меня совсем не обременила. Раз уж вы здесь, то моя сотрудница покажет раритеты из запасников. Там есть и ваши любимые голландцы. Потом загляните ко мне на чашку чая – вспомним историко-архивный.

– О! Праздник души. Вы так любезны! Но сначала поговорю с Матвеем, – гостья махнула рукой шпиону, маячившему неподалеку.

В зале итальянского искусства средневековья присели на банкетку.

– Изделие уникальное. Внутри бетонного понтона есть ряд помещений. Доступ в них возможен при наличии домкратов и знании некоторых особенностей конструкции. Общая длина 100 метров, что маловато для основных боевых кораблей ВМФ, поэтому они могут швартоваться к нему только частью корпуса. Однако, это не главное его предназначение.

– Неужели?

– Изначально плавучий причал – отсюда аббревиатура «ПП» – сооружался для иных целей. Потом появился проект «Периметр». Слышали?

– Нет, – внутренне содрогнулся разведчик, вспомнив задачку Адмирала про «стометровый периметр». – Что это?

– Институт выполнял правительственное задание по «Периметру» – от него в названии появилась последняя «П». Несколько подземных объектов для особо хитрых ракет, сооружались в неизвестных мне местах.

– Причем тут причал?

– В 1988 году – отсюда в индексе «88» – проект решили дополнить морской компонентой, но потом деньги кончились или передумали. Одним словом, «коробку» построили, приступили к установке внутренних механизмов и бросили. Так и стояла в Николаеве.

– Что с ней случилось потом?

– Не в курсе. Куда-то отправили, наверное. Удовлетворены?

– Хотелось бы получить чертежи.

– Уничтожены. Могу по памяти набросать общий эскиз.

– Премного благодарен. Скажите, почему согласились мне помочь?

– Вы не соврали насчет белого медведя и Ольги Владимировны, вижу в вас достойную личность. Надеюсь, сумеете извлечь доброе даже из того зла, что осталось от «холодной войны». Не хотелось бы ошибиться.

– Слово офицера. И прошу…

– «Никому не рассказывайте», – наизусть помню ваши чекистские присказки. Идите уже. Мне обещана экскурсия.

Заглянув в директорский кабинет, Матвей театрально поклонился.

– Дважды ваш должник: за Шмутко и за сегодня.

– Чем бы мзду взять? – столь же делано призадумалась хозяйка. – Попросить пристрелить вашего приятеля Шмутко?

– Если он станет мешать в деле реконструкции музея, погрозите пальчиком и предупредите: «Матвей Александрович будет недоволен». Эффект вас приятно удивит.

Вахтенный у ворот ПМТО смотрел на мальчонку и поражался его наглости: уже полчаса тот назойливо требовал вызвать господина Попова. «Чем черт не шутит?» – решил матрос и набрал внутренний номер штаба. Устав – уставом, а офицер пользовался необычной свободой передвижения и имел знакомых в городе. Флотский разведчик появился скоро и увел арабчонка. Сунув ему банку колы, ждал новостей.

– Юсуф сказал, твой знакомый Анвар – совсем плохой человек, – начал посыльный, – только появился в городе, а уже его боятся. Мы с братом его выследили. Ездит на «нисан патроле», вот номер. Живет на вилле к северу от порта: где крестик на карте. Понял? – двенадцатилетний пацан уверенно ткнул пальцем. – Что передать Юсуфу?

– Пусть осторожно собирает информацию, связь через тебя. Очень нужно фото или видео убийцы вашего папы. Ты – молодец, держи немного денег для матери, – русский похлопал по плечу.

Как и другие алавиты, отец мальчика поддерживал режим Асада и до своей смерти сотрудничал с флотской разведкой. Теперь старший сын бросил учебу и работал в кофейне, чтобы содержать семью. И еще Юсуфу очень хотелось отомстить. В этом он был не одинок: Анвар многим причинил страдания и не только в Сирии. Правда, лишь единицы знали в лицо посланника Аль-Каиды, специалиста по нетрадиционным видам оружия и терактам особого значения. И только единицам известны его явки.

В очередной сеанс радиосвязи офицер сообщил новые данные в Центр, там почему-то сильно заинтересовались незнакомцем. Настолько, что Старпому приказали задержаться в Тартусе. А он так рассчитывал вернуться в Севастополь к рождению своего первенца. Когда отправлялся в командировку, жена была на втором месяце. «Хорошо, хоть родители живут по соседству, помогут на первых порах. Денежное довольствие недавно подняли и выплачивают исправно.

Продержатся до моего возвращения». Покинув радиорубку, разведчик вышел на причал, который едва заметно покачивался на волнах вместе с пришвартованной ПМ-167. Через недели она отправится на Родину, в порт придет свежая плавмастерская, прибудет и его «сменщик». «Ничего, вдвоем станет легче», – родилась надежда. Считается аксиомой, что надежда умирает последней. Следовательно, раньше смерть должна прийти к кому-то или чему-то другому.

Его начальник в далеком Адмиралтействе отодвинул кресло от стола и прошел в комнату отдыха. Сполоснул руки и лицо, перед зеркалом расчесал усы и вздохнул: «Странно: волосы на голове давно поредели и поседели, а на лице щетина прет густая и почти черная». Закончив традиционную попытку отвлечься, вернулся в кабинет, чтобы заново взглянуть на проблему. Хороших идей не родилось. Взялся за трубку прямого провода.

– Товарищ командующий, срочный вопрос.

– Зайди.

– Какие планы относительно ПМТО в Тартусе? – без прелюдии поинтересовался руководитель флотской разведки.

– Ясных сигналов сверху нет. Значит, действует прежняя установка: объект сохраняем при любом развитии ситуации в Сирии.

– Наш минигарнизон не справится, если обстановка продолжит ухудшаться. Хотел бы ошибаться, но провокации против базы будут нарастать. Если отпора не будет, то последует и прямое нападение.

– Так серьезно? Предложения?

– Использовать планируемый поход нашей эскадры в Восточное Средиземноморье для усиления гарнизона.

– Кремль на это не пойдет. Даже заход в Тартус пока под вопросом, а ведь мы предлагали хотя бы встать на рейде 1–2 кораблям.

– Тогда считаю правильным переговорить с Алехиным из СВР: он там что-то замышляет. Может, совместно придумаем каверзу для супостатов.

– Точно. Разузнай, – согласился командующий, который любил подчиненных, умеющих видеть лучик света в кромешной тьме. В Сирии мрак надвигался на ПМТО. – Если договоришься, запросим руководство ГРУ.

– Тогда я в Москву, вечерним бортом.

Джереми Кокрейн обманул Грига: размещался вовсе не в известном по фильмам современном здании у моста Воксхолл. Конечно, там у него имелся кабинет, и частично проходили совещания. Фактически русский отдел находился в непримечательном офисном билдинге рядом с галереей Tate Modern. Лифт на нужном этаже останавливался только по команде обладателя специального ключика, его двери открывались лишь для носителей proximity card. «Лошадиное лицо», понятно, имел и то, и другое. Рано утром, придя к себе, сразу увидел рапорт оперативника, поддерживающего связь с Сакаевым. Тот подтверждал рассказ Сосновского о наблюдении за Алехиным в Москве. О слежке за его сыном не сообщалось. Настал «день третий», вновь собралась группа, занятая вербовкой чекиста.

– Шеф, известный вам кремлевский источник информировал о назначении Алехина спецпредставителем Управления делами Президента РФ по вопросам российской собственности в Северной Африке и на Ближнем Востоке, – бойко затараторил аналитик. – Москва крайне озабочена тем, что в результате «арабской весны» оказались под угрозой её политические и экономические интересы в регионе. Крупные потери в Ливии, плохо в Тунисе и Египте, на очереди Сирия. Не будем забывать, что в Сирии русские теряют, кроме контрактов на поставку вооружений, еще и военноморскую базу.

– То есть наш клиент выходит на высокий уровень?

– Безусловно. В новом качестве располагает ценной информацией о планах и намерениях Кремля в регионе, а также о фактическом состоянии дел на местах. Полномочия не ясны, но появление новой должности говорит о центральном месте объекта в координации усилий российских ведомств.

– Что с основой для возможного сотрудничества? – Джереми хотел вновь услышать уже известные ему детали и дать подчиненным понять, как руководитель оказался прав, не закрыв преждевременно досье Алехина.

– Три новых момента: разводится с женой, упомянул источнику о финансовых затруднениях, изъял серьезные деньги из кипрского банка. Просматривается материальная основа для вербовки.

– Счет личный?

– Корпоративный, но мы умеем отслеживать русских владельцев оффшоров. Его фирма прекратила активные операции еще пару лет назад и теперь обнулила баланс, переведя средства в Россию на депозит адвокатской конторы. Контора занимается разделом имущества супругов.

– Чудесно. Как видится восстановление контакта с ним?

– Кремлевский источник имеет смысл использовать только для мониторинга ситуации. Привлекать наших сотрудников в Москве рискованно и пока неоправданно, – высказался заместитель по агентурной работе. – Логично подождать его первого выезда за рубеж. Вероятно, скоро появится в одной из стран региона. Готов поспорить на десятку, это будет Сирия. Там русским еще есть, что спасать от исламского пожара.

– Неплохо сказано. Так и решим. В целом я доволен деятельностью группы. Главное – не расслабляться. Игра вступает в заключительную стадию. Ты останься, – заключил Кокрейн, обращаясь к связнику Сакаева.

– Твой подопечный темнит, – продолжил Джереми, когда остальные вышли, – сообщая нам о посещении Алехиным резиденции Президента, Администрации и Минфина. Значит, его люди следят за объектом. Однако, ни слова о его бытовых перемещениях и прочих личных подробностей. Их Сакаев оставил себе. Почему и для чего?

– Шеф, чеченец слова лишнего не скажет. Кто знает, не замышляет ли собственную интригу, узнав, что объект получает доступ к зарубежным активам Москвы?

– О! В точку! Он и Сосновский хотят что-нибудь наварить на проблемах Кремля. Конечно! Деньги! Вот теперь всё встало на свои места. Надо развести эту сладкую парочку. Объясни Сакаеву, что Сосновский вот-вот сойдет с дистанции. Дожми его, пусть по этому делу работает только на нас.