Раннее солнце только набирало силу, обещая жару. Ночная стопроцентная влажность воздуха уже исчезла. И хотя еще не поднялся бриз с моря, чувствовалась прохлада – в её кипрском понимании, понятно. Для пробежки по пляжу разведчик выбрал трусы цвета фуксия, вызывающего неодобрение местного населения, белую бейсболку и спортивные очки с желтыми стеклами. Передвигаясь трусцой, осмотрел территорию «Палм Бич» и не нашел ничего необычного: берег почти пуст – гости отеля еще завтракают. Вошел в воду, долго плавал. Стали появляться энтузиасты загара и купания – никого, похожего на Эдельстайн. От соли защипало выбритое лицо. Вышел из моря, чтобы обмыться под уличным душем. Через секунды из-под соседней лейки раздалось знакомое приветствие:

– Hej, kaereste! (Привет, дорогой!)

Франсуа Рабле в XVI веке пошутил: «Если бы человек мог говорить задницей, то говорил бы по-датски». Француз не уточнил, какого она должна быть размера. У нынешней Эстер оказался XXL – за прошедшие годы сильно раздалась.

– Hej, Ester, – Алехин был обескуражен, что не опознал в соседке израильтянку, но «лицом к лицу лица не распознать – большое видится на расстоянии». – Ты здесь на отдыхе или по работе?

– Вырвалась на пару дней от внуков – их трое, настоящая банда.

– Завидую, у моего сына пока нет детей.

– Мне сказали, ты нынче пишешь музыку, – уверенная, что нашла русского шпиона, Эдельстайн, тем не менее, решила его прокачать.

– Заканчиваю оперу о борьбе сил зла и добра. Только никак концовка не дается. Нужна помощь.

– Какая?

– Главный отрицательный герой не вырисовывается. Есть портрет, кое-какие черты характера, а личность не складывается. Ты улавливаешь, о чем я?

– Мы всегда хорошо понимали друг друга. С копенгагенского инцидента. Мне приказано оказать полное содействие.

– Тогда я оставлю свою бейсболку. В ней материалы, какими располагаю. Тип крайне опасен для нас и для вас. Снабжает оружием общих врагов – исламских террористов. Только умоляю: пока не делитесь информацией с коллегами из США и Европы.

– С тех пор, как в Белом доме поселился президент, чье второе имя Хуссейн, мы американцам не слишком доверяем. Ты боишься утечки?

– И её в том числе. Есть веские основания. Если поможете вычислить клиента, то отдам его вам. Время очень дорого.

– Понятно. Ответ ожидаю через шесть часов. Буду целыми днями читать книжку или дремать вон там, в тенечке. Вечерами найдешь меня в баре. Живу в номере 234. Запомни мой телефон.

– Запомнил, вряд ли позвоню, – улыбнулся Матвей, – жена ревнивая.

На пути к дому разведчик радовался удаче: «Эстер хоть толстая стала, а сноровку не утратила. Здорово, что её удалось найти. Иначе пришлось бы действовать через посольство Израиля, и неизвестно, кого бы прислал Четырехпалый.» Радость усилилась, когда позже Эдельстайн передала сообщение из Моссада.

«Описанию соответствует Анвар, известный также как Рашид Мишари, примерно 1980 года рождения, предположительно уроженец Ирака, связан с сетью организаций, родственных Аль-Каиде, выполняет особые поручения шейха Омара, специализируется на поставках оружия джихадистам, в частности ракет „Кассам“. По некоторым данным, сотрудничает с террористической группировкой Джебхат ан-Нусра в Сирии.

Местонахождение не установлено, предположительно, посещает Ливию, Ливан, Сирию, Турцию и Кипр. Может выдавать себя за жителя этих стран или выходца с Ближнего Востока, проживающего в Европе.

Опытный и коварный организатор террора. Без колебаний пускает в ход оружие, обычно имеет одного-двух телохранителей.

Обожает случайные связи с европейскими женщинами (предпочитает невысоких шатенок, с зелеными глазами, стройных и очень молодых), с которыми знакомится в курортных местах. Помешан на подводной охоте (особая страсть – рыба Belone belone).

Передайте благодарность Композитору за предоставленные фотографии. Желательно получение дополнительной оперативной информации об объекте, особенно отпечатков пальцев или образца ДНК».

Центр запретил израильтянке говорить русскому о последнем абзаце депеши, согласно которому Анвар числился в списке «Икс» – утвержденном премьер-министром поименном перечне врагов, подлежащих ликвидации при первой возможности. Эстер было приказано подготовиться к прибытию опергруппы в случае появления террориста на острове. Пружина капкана взведена. Об этом Григ не знал: сотрудничество двух спецслужб вовсе не равнозначно открытости друг перед другом. Никогда.

Ранний рейс оказался чартерным, соответственно Адвоката коробило окружение не до конца протрезвевших родителей и их шумных детей, возвращавшихся с курортов Кипра в Лондон. Листая бумаги по арбитражному делу, он вновь убеждался, что в предстоящем процессе клиенту не светит благоприятный исход. Государство, похоже, всерьез взялось за возвращение активов, в свое время уворованных опальным ныне олигархом, и суд наверняка их отберет. Сосновский уже много потерял, и не только в России, а теперь уплывет его любимое имение в Жуковке. Место чудное – бывшая дача члена Политбюро ЦК КПСС – досталось бесплатно и оформлено на его дочь. И тут мысли юриста вернулись к вилле Шмутко, такой привлекательной и недоступной. Родилась мысль: «От Бориса гонорара можно и не дождаться, пусть лучше поможет разобраться с кипрским наследством и Алехиным. У него полно связей среди сомнительных личностей».

Чудов рвал и метал – технари так и не успели довести до ума «трубу», точнее, её дистанционное управление. Поэтому требовалось физическое присутствие оператора, которого поздно подбирать и отправлять. «Хорошо, Матвей захватил с собой Жданова. Отставник сумеет освоить аппаратуру».

Каюта досталась маленькая, без иллюминатора. Правда, отдельная, что особенно приятно в сравнении с теснотой матросских кубриков. Даже на крейсере для экипажа мало места – оно занято техникой, оружием, припасами. Пока стояли на рейде, можно было хоть на палубе подышать. Затем началось маневрирование у берегов Крыма, и запретили выходить – то стрельбы, то борьба за живучесть, то еще какое-то учение. Позднее о прогулках на воздухе придется вообще забыть: небезопасно, когда корабль идет полным ходом – смоет или сдует, никто и не заметит. Отправился попить чаю в офицерскую кают-компанию, благо, освоил маршрут в чреве левиафана. А в первый день командир присылал за ним вахтенного – смех, да и только. Разглядывая батальное полотно «Чесменское сражение», подумал: «Скоро эскадра будет проходить мимо этой бухты на западном побережье Турции. Потом придем в район операции „Шиа“. Как там Матвей?»

Сердце Алехина возрадовалось, когда в патио вышла Ксения. «Прекрасна не та женщина, что вечером очаровывает, а та, что утром не разочаровывает». На девичьем лице ни следа ночных развлечений, кожа нежная, как у персиков в саду, и такие же едва заметные цветные разводы. Считанные дни, и они исчезнут. Душа так быстро не исцелится.

– Как почивала, девонька?

– Словно ребенок, разве что слюни не пускала. Вчера чудно оттянулись в Айя-Напе. Николас зажигал на танцполе.

– Степа передает привет, – соврал разведчик, внимательно наблюдая за девушкой, – обещает подтянуться сюда через недельку.

– Ой, здорово. Что же вы меня не позвали к телефону? – обиженно воскликнула Литвинова, демонстрируя правильную и здоровую реакцию.

– Мы не говорили по телефону, пока ситуация не позволяет им пользоваться. Связь только по другим каналам. Понятно?

– Как же…

– Всё обсудим, когда Степан появится здесь. Пока отдыхай: море, сон, ресторан, скромные развлечения с Коммандо. И не забывай: для окружающих ты – моя любовница, поправляющаяся после автокатастрофы.

– Помню, помню, только уже скучаю по Москве и Степашке.

– Это хорошо. Завтракай, точнее, время уже для ланча, и поедем.

– Куда?

– На тест-драйв яхты.

– Неужели собираетесь купить? – восхищенно ахнула Ксения.

– Возьмем на прокат, а там – как пойдет, – загадочно усмехнулся Алехин.

Яхта требовалась, чтобы попасть в Тартус – авиасообщение с Сирией прервано, а добираться через Ливан – долго и опасно. Морская прогулка способна помочь и в реабилитации Литвиновой. Матвея обнадежили явные симптомы ослабления посттравматического синдрома у жертвы «Борца», «Танка», Сакаева. О мешках с сокровищами Адмирала почему-то почти не вспоминалось. Настоящее сокровище сидело за столом напротив и уминало волшебный кипрский йогурт с добавленными фигурками. Наверное, животных – смешные печенюшки столь малы, сколь и абстрактны.

Человек выглядел старше своих лет – массивные очки, борода, но действовал шустро и с юношеским задором.

– Ну, что тебе сказать, – многозначительно начал сотрудник секретного НИИ криптографии и спецсвязи. – Тема на грани закона и за гранью служебных инструкций.

– Ничего не говори, – живо откликнулся Вяземский-младший, – просто назови номер телефона, имя владельца и адрес.

– Есть только его мобильник. Точный адрес биллинг звонков дать не может, но определен номер дома, где он ночует и проводит большую часть дня. И еще пара мест, где бывает вечерами. Имеются два номера, на которые он скидывал файлы с трекеров по интересующим тебя автомашинам. Один частенько обретается, как видно по локации, в поплавке на Фрунзенской набережной, а остальное время блуждает по городу.

Второй, не удивляйся старичок, находится в Великобритании. Усек?

– Спасибо! Настоящий товарищ! Деньги не предлагаю – ты не возьмешь. Держи, последняя модель планшетника. Надумаешь менять работу, могу отцу порекомендовать.

– Компом угодил, подарю подруге – давно на такой зарится. Разбежались?

– До встречи. Сегодняшнего разговора не было.

– Какого разговора? Я тебя уже полгода не встречал.

Кокрейн вылез из бассейна, привлеченный появлением сержанта связи. Шифртелеграмма из Лондона оказалась короткой:

«Поздравляем с вербовкой.

Сведения о маневрах флота нуждаются в проверке и уточнении, технические средства фиксируют возросшую активность в местах базирования российского ВМФ.

По просьбе партнеров передаем рекомендацию:

Контакт возможен в Тартусе. Время: ежедневно в 19.00. Место – кофейня „Два финика“ на городском рынке. Имя: Анвар. Пароль: „заргана“.»

Вернув бланк радисту, с головой нырнул в искусственную голубизну теплой как молоко воды. Вынырнул, отфыркался и захохотал. Обитатели базы даже глазом не повели – от отдыхавших тут военнослужащих, выведенных из Афганистана, видели и не такие чудачества. Правда, хохотун являлся гражданским шпаком, и ему следовало бы вести себя спокойнее среди тех, кто с оружием в руках, вдали от дома сеял семена демократии и свободы. Сделав по глотку пива, загорающие забыли о выходке Джереми.

Радость сменилась сомнениями, и «Лошадиное лицо» погрустнел: чистая вербовка русского источника информации превращалась в мутный клубок из бандитов, террористов, грязных денег, похищения и возни вокруг базы в Тартусе. Не будучи чистоплюем, Кокрейн опасался лично завязнуть в дальнейших непредсказуемых событиях. Поэтому решил использовать Сакаева и Сосновского. «Если Алехин ублажит Анвара, то через Бориса ему перевод и сделаем, – набрасывал план британец. – Сегодня на встрече его и порадую: он же сам хотел, чтобы деньги прошли через Лондон».

Негодующий Сакаев приехал на Савил Роу. Сосновский не без ехидства поглядывал на партнера/соперника, пышущего праведным гневом.

– Кафир гребанный! Втянул в историю, а сам в сторону! По его вине у меня трое братьев погибло в Москве. Еще и новые указания дает.

– Не ерепенься, Ахмед. Джереми тебя кинул? Ты чего ожидал? Снюхался с ним за моей спиной, теперь жаловаться прибежал. Что я тебе, мама – сопли утирать?

– Борис, ты не прав. Я просто не хотел тебя погружать в московское говно. Ты должен быть благодарен. Там ведь трупы.

– Ладно. Давай, толком расскажи. Подумаем, что к чему. Не здесь, выйдем прогуляться, – хозяин многозначительно ткнул пальцем в потолок.

В кафе The Living Room после бутылки Pierre Ferrand Premier Cru du Cognac Сосновский удовлетворенно изрек: «Поднимем реальные деньги через Алехина. Кокрейн нам поможет, иначе дадим утечку в российскую прессу о его причастности к кровавым разборкам в Москве. Самый цимес!». Разумеется, интриган не имел в виду десертное блюдо еврейской кухни. Старая привычка погреть руки, пропустив через них чужие финансовые потоки, вызывала во рту вкус слаще рагу из морковки, яблок, изюма и сахара. Из других способов зарабатывать он освоил лишь крышевание чужого бизнеса и отмывание денег. Ныне растерял свои активы, оставив попутно огромные суммы в судебных тяжбах. Бывшая законная супруга бросила, отсудив многие миллионы. Пришлось продать загородный дом под Лондоном и виллу в Ницце. Нынче и гражданская жена подала иск. В таких условиях дорог каждый пенни. А за коньячок пришлось выложить 115 фунтов стерлингов – старые привычки отмирают неохотно. В прочем, пока жив человек, жива и надежда наварить деньжат.