На обратном пути Ксения загрустила. После акваланга и бравых водолазов приходилось довольствоваться компанией задумчивого «папы Алехина» и тупого шкипера, который скалил зубы и пытался взглядом снять с неё бикини. «Даже Тартус не удалось посмотреть, – жалела она. – А ведь в нем войны нет. Зачем мы туда вообще таскались? Ничего, к вечеру будем на Кипре, а там Коммандо не даст скучать». Мысли о Степане девушка умышленно и довольно успешно гнала, ибо чувствовала, что с ним будет нелегко, а без него – трудно. Лучше думать о простых и осязаемых вещах, типа устроит ли ей Николас уроки по дайвингу и где поужинать.

Матвей сидел на палубе и от безделья временами бросал взгляд на очередной сувенир от Адмирала. Неприкаянный бюст Ленина обсох под солнечными лучами и приобрел зеленоватый оттенок. «Что мне с ним делать? – прикидывал разведчик. – Не везти же на Рублевку для коллекции? Лучше включу в интерьер виллы Шмутко». Разведчик и сам не понимал, зачем захватил грязный гипсовый артефакт из Сирии, но оставлять вождя мирового пролетариата в плавучем и сыром склепе счел негуманным. «При жизни Адмирал не выглядел шутником, но после смерти оказался гротескным юмористом. Видимо, я его знал недостаточно хорошо».

Время от времени мозг переключался на оперативный режим и прокручивал важные аспекты операции. К былой уверенности и адреналиновому куражу после встречи с Анваром примешивались нотки сомнения: «Может, зря завалили телохранителя? Хотя нет – нужно было показать, кто контролирует процесс, вызвать у Анвара стресс и поставить его в четкие временные рамки». Оперативный императив требовал постоянно сбивать противника с толку, не давая ему прийти в равновесие после психологической встряски. Некоторые ошибочно принимали вкрадчивые манеры Алехина за мягкость характера, поэтому в особых случаях приходилось демонстрировать жесткость и даже жестокость. Террориста следовало лишить ощущения безнаказанности и превосходства, показав, что насилие со стороны боевиков будет впредь пресекаться. Насколько адекватно, им еще предстояло уяснить. Опять же, Старпома требовалось взбодрить – гибель агента Джамаля могла лишить грушника куража. Навсегда.

Затем мерная качка склонила голову Матвея, отправив в объятия к Морфею. Сон – короткий, до очередной смены курса, стал по прихоти подсознания эротическим. Женщина по повадкам попалась вроде знакомая, но смахивала своими прелестями на Ксению. Прелюдия случилась скоротечная, секс – бурный. Очнувшись, мужчина увидел задравшиеся шорты и пробурчал: «Давно не спал с Анной, никакой личной жизни. Надо заканчивать „Шиа“.»

По странному совпадению, подобная перспектива обсуждалась и в тысяче километров к северо-востоку. Бочаров ручей стал черноморской резиденцией Президента после распада СССР, когда были потеряны Крым и Абхазия. Само место в сочинском лесопарке давно обжито – здесь и первобытные люди обитали. Однако правительственный статус оно получило с легкой руки наркома Ворошилова, перед Второй мировой войной построившего дачу. Выросший к Олимпиаде-2014 город ныне окружал его со всех сторон.

Отдыхающий № 1, выходя из вертолета вместе с Администратором, размышлял над предложением последнего свернуть операцию: «Надо срочно изъять находку Алехина, она находится вне эффективного контроля». И то верно – флот еще только на подходе, но, как полагал Президент, ситуация менялась. Во-первых, группа боевых пловцов уже находилась в Тартусе, а во-вторых, кроме партийной заначки желательно получить и дополнительный выигрыш, изобретательно очерченный Григом. «И потом – не вывозить же сокровища на плавмастерской? Нет, пусть Чудов доставит их на крейсере – так надежнее. Подожду вечерней встречи с лидерами парламентских партий, – решил Президент, – тогда видно будет, насколько важен бонус для страны».

Адвокат умолк. Сосновский погрузился в транс и не реагировал на внешние раздражители после слов «Кипр, вилла, Алехин». Экс-олигарх не верил в совпадения, счел, что провидение ниспослало подарок. Это Сократ полагал, что оно является мировым разумом, действующим по идее добра. Борис видел добро только в денежных знаках, и теперь они сами плыли в его руки или, скорее, не уплывали из них в виде гонорара юристу. «Ладно, придумаем, что делать с твоим конкурентом в борьбе за имущество Шмутко». В его голове просьба Адвоката сразу вошла в зацеп с недавним звонком Кокрейна, интересовавшегося возможностью использовать одну из фирм Сосновского для деликатной финансовой транзакции с Алехиным. «Если подтянуть Сакаева с бойцами, может сложиться неплохая комбинация», – удовлетворенно хмыкнул Борис.

Анвар открыл сайт и нашел заветное фото тартусского маяка. Вчера на его форуме оставил комментарий: «Грузчик взлетел ракетой: ради двух больших ящиков английского пива предлагает „Яхонт“ с элементами „Периметра“». Сегодня кто-то из ЦРУ оставил ответ: «Соглашайся, если найдешь покупателя на „Яхонт“. „Периметр“ я готов купить сам». Такая быстрая и однозначная реакция удивила: террорист ожидал, что сначала его пригласят на конспиративную встречу для выяснения деталей разговора с русским. Анвар не любил тянуть резину, но события разворачивались столь стремительно, что времени на обдумывание ходов оставалось мало. Тревога усилилась, когда и шейх Омар сразу дал согласие на сделку. «Смотри, чтобы инфидел не обманул, – предупредил старик. – Выясни данные ракеты, продумай финансовые и прочие условия, обеспечь охрану. Я выберу достойную цель для оружия, дарованного Аллахом».

В тот же день Анвар вылетел из Бейрута в Ларнаку. В аэропорту встречала знакомая по прежним поездкам команда из двух накачанных румын и верткого турка-киприота, отдаленно похожего на прилетевшего. Белый «лэнд ровер» с затемненными стеклами увез их в арендованный коттедж недалеко от Айя-Напы. Совсем рядом два мыса сжимали в объятьях заливчик Коннос, чей белоснежный пляж облюбовали туристы, а подводные камни – мириады рыб, привлекавших хищника – Belone belone. Анвар не знал латинского названия зарганы, но знал это место охоты на неё. И на женщин тоже.

Лаборатория Вяземского напоминала киношные интерьеры фильма об экспериментах мировой закулисы по выращиванию биомутантов. Стекло, сталь, бетон, минимум мебели и максимум компьютеров. В таком интерьере заговор Степана и Никиты выглядел мелковато: убить «Танка» – организатора похищения Ксении и символа киднеппинга вообще.

– Спецслужбы дали уйти тому, кто меня заказал, – возмущался Никита, – арестовали только исполнителей – мелкую сошку. Знал бы, кто главарь – удавил бы. А папаша удовлетворился приговором и мне велел молчать в тряпочку. Потому с ним мало общаюсь.

– Что менты могут предъявить «Танку»? – сокрушался Степан. – Все нападавшие мертвы, а улики даже косвенными не назовешь. Нет, раз уж мы вынесли приговор, то и действовать придется самим. Надо сделать чисто, подойти к делу системно и сценарий продумать. У меня есть идея самой ликвидации, но не знаю, как обеспечить алиби. Опять же меня пасут приставленные отцом люди. Не представляю, как от них оторваться.

– Здесь же их нет, они день-деньской сидят снаружи, в тачке, – улыбнулся Вяземский-младший. – Твоя физическая охрана и электронная система безопасности лаборатории предоставят шикарное алиби. Слушай…

– Недурно, осталось отвлечь внимание Шпагиной. Она же шепнула нам про «Танка» и телефонный трафик. Хотя батя оставил её шпионить за нами, девушка, по-моему, неровно дышит к тебе, Дон Жуан. Переспал бы с ней.

– Нет в тебе деликатности, – покраснел Никита, – Маша мне действительно нравится. Стройная, умная и скромная, хотя в карих глазах чертики мелькают. Одевается, правда, консервативно.

– При ее работе не будешь ходить в мини-юбке. Хотя для дела она оденет и снимет что угодно, даже не покраснев. Классная женщина, не телка из бара, – ляпнул Алехин-младший, позабыв, где подцепил Ксюшу.

– Думаешь, я ей симпатичен? Честно говоря, сомневаюсь.

– Вот переспите и узнаешь. Не тяни с этим. Надо провести ликвидацию, пока не вернулись мои с Кипра. Иначе проколемся. И еще: впредь не упоминаем ни «Танка», ни «Маму Розу». Ни до, ни после. Никогда.

Кокрейн всматривался в дисплей, надеясь увидеть больше, чем уже прочитал. Сообщение из Лэнгли о встрече в Тартусе смущало краткостью.

«Контакт установлен. Сделку санкционируем. Подтвердите Григу возможность оплаты через ваши возможности. Задействуйте каналы, используемые русскими для отмывания грязных денег. Задокументируйте факт получения Григом вознаграждения».

Если он правильно понимал ситуацию, а понять её иначе невозможно, ЦРУ проводило темную операцию, перекладывая техническую работу на союзников. К такому Джереми привык за годы службы, но в данном случае совершенно засекречена конечная цель, и Алехин из потенциально ценного источника информации превращался в подручного арабских мятежников. Для «Лошадиного лица» это не могло объясняться только необходимостью проверки завербованного агента. К тому же англичанин ни на йоту не верил в способность ЦРУ контролировать террористов.

Одно дело годами руководить работой «крота» в кремлевских кругах, и совсем другое сотворить нечто провальное. Если процесс пойдет не так, то, согласно американской терминологии, «результаты выйдут за рамки, предусмотренные планом». Тогда ответственность свалят на козла отпущения, стать которым означало конец карьеры. И не важно, кто и что затеял, главное, кто окажется самцом мелкого рогатого скота.

В командной цепочке именно Кокрейн стоял крайним по отношению к товарищу Григу: он его нашел, разрабатывал и вербовал. На Западе принято считать, что во всем виноваты арабы или русские. Поскольку араб «Заргана» на связи у ЦРУ, то виноватыми назначат русского и руководившего им Джереми. Следовало прикрыться кем-то, например, шире использовать Бориса и Ахмеда в качестве прокладок между MI6 и Алехиным. «Оба и так по пояс в грязи – подойдут»!

«Кипрская ночь» в саду «Палм Бич» являла собой типичное развлечение для неприхотливых туристов. Танцы а ля сиртаки и песни а ля бузуки сочетались с тяжеловатыми мясными блюдами местной кухни. Николас, узрев друзей среди посетителей, с согласия Матвея подводил их к столу знакомиться. Точнее, посмотреть на Ксению, чью внешность уже не портили синяки, исчезнувшие или скрытые загаром. Один из подошедших владел клубом дайвинга. У него разведчик выяснил, где водится Belone belone и как на неё охотятся. «Заргану трудно взять в наших водах, – поведал ныряльщик, используя нелатинское название, – её можно встретить, пожалуй, только в Конносе – красивое место недалеко от Айя-Напы. У меня там точка проката аквалангов».

Алехин, в отличие от киприотов, не любил засиживаться за едой допоздна: полный желудок – не лучший партнер в постели. Компания переместилась в бар гостиницы, Ксения гордо несла новую сумку, купленную по пути из порта к дому, – великоватую для вечерней, на её взгляд. Но «папа Матвей» сам выбрал, а еще засунул в неё пакет с какой-то мурой.

Публика бара отеля состояла в тот час из наиболее резвых отдыхающих пенсионного возраста, уже вкусивших ужин. Матвей глазами встретился с Эстер, бумажным зонтиком помешивавшей красно-желтозеленый коктейль. Затем ласково обнял Литвинову: «Сходи поправь губную помаду, милая. Женская комната справа от стойки. Подойдет толстая тетка в платье-кимоно, отдашь ей пакет».

Агентесса «Марфута» вернулась назад, слегка ошарашенная. Эдельстайн из туалета отправилась прямо к машине – чайный стаканчик и окурок со следами слюны «Зарганы» следовало срочно отправить в израильское посольство. Двое полицейских с английской базы, постоянно наблюдавшие за каждым выходом Матвея из коттеджа, продолжали меланхолично сосать пиво. Они ждали, когда русский уже отправится спать со своей девкой, и слежку можно будет прекратить.

Кипрская резидентура являлась резервным центром Моссад на случай уничтожения инфраструктуры разведки собственно в Израиле и имела полное оснащение. Ранним утром курьер вручил конверт Эстер:

«Данные Композитора подтверждаются. Отпечатки пальцев и ДНК в слюне совпадают с образцами, захваченными на явке террористов в Ливане. Kidon прибудет сегодня. Убедите Композитора оказать содействие, не раскрывая перед ним конечной цели».

У еврейки сразу возникла острая головная боль – плохие сосуды и нервная встряска. Лошадиная доза амлодипина снизила артериальное давление до приемлемого уровня. Статистически у женщин меньше шансов стать гипертоником, чем у мужчин. Только не у шпионок. Минует год, и очередной приступ вызовет разрыв аневризмы в головном мозге. Эдельстайн спасут от смерти, но разбитая неврологическим расстройством, она никогда не вспомнит про Ларнаку и Алехина, не узнает лица любимых внуков.

Разведчика отдаленное будущее не интересовало, когда после пробежки и купания стоял под душем на пляже «Палм Бич».

– Поздравляю, ты вышел на Анвара, – сквозь шум воды прозвучал голос Эстер из-под соседней лейки. – Помоги его захватить.

– Только после того, как закончу с ним дела, – ответил русский. – Затем отдам вам. Скажи своим, чтобы не дергались. Не я вам должен, вы – мне. Или мне подключить Москву?

– Не горячись. Сами решим. Сколько тебе нужно времени?

– Неделя.

Вернувшись к себе, Матвей отправил Ксению учиться дайвингу в Коннос, вовсе не предполагая, что и Анвар может там оказаться в поисках Belone belone. «Надень, купальник, что понравился морякам в Тартусе», – рекомендовал девушке. Та не стала отказывать «папе» в пустячной прихоти.

Вид на море с террасы «Бочарова ручья» не мог сравниться с живописностью Конноса, однако политически дальнозоркие люди видели отсюда далеко – великую страну целиком. Сегодня к числу таковых пытался прибиться лидер пропрезидентской фракции парламента, вкушавший поздний завтрак по приглашению Отдыхающего № 1.

– Что себе позволяют оппозиционеры? – кипел негодованием гость. – Нас упрекают, будто мы не заботимся о национальных интересах, а сами палец о палец не ударили, чтобы помочь России в сложные времена.

– Верно.

– Особенно коммунисты обнаглели, – парламентарий вдохновился междометьем хозяина. – Саботируют принятие законов, якшаются с уличной оппозицией. Нас обвиняют в коррупции. Пора поставить их на место.

– Время поставит, – уклончиво отреагировал Президент, уже извещенный об успехе «Шиа». – Возможно, скоро.

В приемной у рабочего кабинета ожидал Главком ВМФ.

– Развертывание идет строго по плану. Учения начались с полетов морской и стратегической авиации на Тихом океане и в Атлантике. Завтра десантируются части ВДВ в районе Новороссийска – ваш наблюдательный пункт готов.

– Что по Тартусу? – Главковерх перебил доклад.

– Группировка соберется по графику. Есть техническая проблема на одном из кораблей, в остальном полная готовность. Начинаем стрельбы. Ждем вашего приказа по заходу в ПМТО и по высадке роты морской пехоты.

– Заход разрешаю, с морпехами подождем. Еще не решил, следует ли посылать столь однозначный «привет» как сирийскому режиму, так и его противникам.

– Проведение маневров – возможность сделать заявление, не проливая крови, – моряк процитировал фон Клаузевица, не сославшись, в прочем, на автора.

– Большой крови, – поправил его № 1, в отличие от собеседника, в деталях знакомый с замыслом Алехина. – Спецоперацию проводим в любом случае. В качестве прикрытия используем вывоз сирийского химоружия для уничтожения вне страны.

– Прикажете осуществить доставку «трубы»?

– Действуйте.

Оставшись в одиночестве, Президент размышлял о будущем Тартуса и Сирии, о роли России на Ближнем Востоке. Генштаб и СВР предлагали активизировать спутниковую разведку дислокации террористов, направить спецназ для уточнения целей и ударить с воздуха Воздушно-космическими силами. «ВКС пусть готовятся, ещё поборемся, но пока ограничимся учениями».