Расстегнутая сумка с вещами Кона лежала на диване. Рядом с ней – шмотье, экипировка и всякая мелочевка, что нашлась в сумке.

Малинин сидел на краешке дивана, копаясь в вещах. Ничего интересного не обнаружил, кроме фотографии. На ней – Кон. Нет, еще не Кон, а мальчик Коля в компании друзей. На вид ему здесь было около пятнадцати-шестнадцати лет. Торговец смотрел на молодых людей, улыбающихся с изображения, с искренним сожалением.

Чиркнув кремнем зажигалки, бывший майор поднес пламя к фотобумаге.

– Такой молодой, а так глупо помер. Ни за что вообще. Я не лгал тебе и не собирался тебя убивать. – Огонь пожирал карточку. – Тебе я никогда не лгал.

* * *

Сема бросил лопату и, утерев выступивший на лбу пот, сплюнул.

– Это уже девятая могила! Я бы этого урода в аномалию отправил, а не хоронил! Может, еще памятник возведем говнюку, да?

– Сем, я плачу тебе огромные деньги, чтобы ты не задавал вопросов.

– Которые не вернут моих ребят, – закончил за торговца лидер группы бывших ударовцев. – Слушай, Саша, а откуда у тебя столько денег? Год назад мы с тобой последние копейки выгребали на стакан пива в баре.

– Жора и Кон вложились в этот магазинчик, в эту деревню. Мы же были друзьями.

– И поэтому они сдохли? – Сема грубо столкнул изуродованный труп Кона в яму. – Не поверю, что у этого психоза не было предыстории.

– Не закапывай, погоди. – Малинин подошел к могиле, держа в руках пачку долларов. – Его доля, – пояснил торгаш. – Если ты к тому, что мы не поделили бабки, то сильно заблуждаешься. Однако предыстория действительно была. Кто-то надоумил Кона, что это я повлиял на решение Андрейченко убить Лиса. – Связка денег отправилась в полет.

Доллары упали в красную лужицу. Намокли.

– Но ты не при делах?

– Нет. Как я мог повлиять на решение генерала, если давно ушел от «Удара»? И потом, Лис заходил ко мне за сутки до своей трагической гибели. Если бы я хотел, то еще тогда бы его завалил.

– Хм, складно поешь. Ну, а Жора?

– Он меня предал.

Малинин так недобро зыркнул на нового телохранителя, что тому стало не по себе.

Сумка с вещами Кона отправилась вслед за долларами.

– Закапывай.

Сема взялся за лопату.

* * *

Мужчина в таком же, как у Скай, комбинезоне с шевроном «Анархистов», вышитом на предплечье, оторвался от изучения карты и посмотрел на девушку.

– Ну?

– Я мало что выяснила. – Скай присела на стул напротив заместителя лидера группировки. – Андрей, у него даже прозвища адекватного нет. Не представляю, как он дошел до наших краев.

– «Удар», связь?

– Никакой. Я пробила по нашим каналам. Плюс, он обмолвился о том, что те нелюди убили его друга. Как думаешь, такие совпадения случаются?

– Думаешь, этот парень – тот самый новичок, который был с Лисом, когда того грохнули?

– Возможно.

– Не знаю. Псы Андрейченко перебили стольких, что сложно поверить в совпадение, но ты переговори с ним.

– Да, мы поговорим с ним за обедом.

– Хорошо, Скай. – Андрей мельком глянул на карту. – Слушай, если он и правда окажется тем, кто был с Лисом в тот день, если речь зайдет о том, что случилось с…

– Я…

– Не перебивай, пожалуйста. А речь обязательно зайдет, не теряй голову. Ты не убийца. И ты не сможешь отомстить. А я не хочу, чтобы тебя нашли мертвой. Понимаешь, а?

– Лис спас меня, когда я только-только начинала, – выдохнула Скай. – А я не смогла отплатить ему тем же. Хоть как-то, но я хочу вернуть должок. Хотя бы узнать. Они сказали, что Лис пытался убить Андрейченко, и телохранители генерала пустили ему пулю в лоб, но это же ложь. Да и вспомни слухи про арену и бой с дикими животными. Они просто убили его. Ни за что. Потому что он стал кому-то невыгоден. В этом весь генерал, он и его шайка только притворяются, что борются за справедливость. Но это же не так. А я… Если я могу… Хоть чем-то…

– Скай, его уже ничто не вернет. – Андрей почесал щеку. – Но мы отомстим. Рано или поздно, но мы заставим этих уродов ответить. За все, что они сделали. С нами, с нашими друзьями. Клянусь.

– Благодарю.

– Ладно, поговори с нашим новым знакомым. Тебе лучше узнать о нем до прихода Рахмана. Пусть руководитель решает, как поступить.

– Мы же не выкинем парня на мороз?

– Я не знаю.

* * *

Мельникова отвели в просторное, хорошо освещенное помещение, в котором, правда, помимо самого Михаила, Скай и четырех конвоиров, больше никого не было.

– Извини, что не французский ресторан, но что есть, – сказал один из бойцов и поставил перед Рохлей тарелку с супом.

– Консервант. Эти, кубики, сам знаешь, – пояснила Скай. – Другого ничего нет. Ну и на второе – такой же консервант, только тушенка. Лови, бон аппетит.

– Спасибо.

– Я выполнила свою часть сделки, дело за тобой.

– Ладно. Слушай, а не хочешь ложку супчика?

– Не доверяешь? Умно. – Девушка взяла ложку Михаила и хлебнула исходящую паром похлебку. – Смотри. Убедился?

– Допустим. Что же, тогда задавай вопросы, а я отвечу. – Мельников решил не притрагиваться к еде, пока разговор не окончится.

– Кто ты и откуда? В смысле, чем занимался раньше?

– Был школьным учителем истории.

– Ничего себе. И что же привело школьного учителя в Зону отчуждения?

– Личные мотивы.

– Годится. Начинал где?

– В Зимовище.

– Напарник?

– Привел сюда проводник, но кинул, сказав, что я недостаточно подготовлен для выживания. Первое время работал с Валерьевичем, потом мы вместе с главой деревни новичков Лисом отправились на базу «Удара». У Лиса было какое-то дело к тем ребятам. Ты знаешь Лиса?

– Да. Продолжай.

– Я попал в аномалию, но он спас меня, вытащил с того света. Ждал, пока я восстановлюсь. И мы продолжили путь. Но в итоге… Я не знаю почему, но меня бросили в клетку, а Лиса… моего друга… моего единственного друга…

– Чет парень расклеился, – подметил один из солдат «Анархистов».

– Не лезь, Белый, – упрекнула его Скай. – Как погиб Лис?

– Они бросили его с одним ножом на арену сражаться против стаи диких псов. Я смотрел на это. И не мог никак помешать. Лис продержался недолго. А знаешь, он ведь вспоминал о тебе, – дошло до Михаила. – Просил меня передать тебе его вещи. Вот так встреча, а! Думал, такое только в кино бывает.

Девушка всхлипнула, но быстро взяла себя в руки, не решалась показать слабость перед первым встречным.

– А ты, Скай, давно здесь? – спросил Михаил, чтобы разрядить обстановку.

– Какое-то время. Хотя странно звучит, ведь я местная, родилась в Припяти.

– Да? Прикольно. День совпадений. Я рос в Припяти, считаю город своим вторым домом.

– Ну и как тебе перемены в твоем родном доме? Ты ведь не просто так на подступах ошивался?

– Красивый был город. Сейчас, говорят, не очень, – грустно ухмыльнулся Мельников.

– Лучше и не скажешь.

– Слушай… Мы не встречались раньше?

– Ты второй мужчина в моей жизни, который задал этот вопрос, – пошутила Скай.

– Тебя зовут Аня, правильно?

– Но откуда тебе?.. – охнула «анархистка».

– Тот день, после аварии в восемьдесят шестом. Меня всю жизнь мучал кошмар. Я был совсем мелким, но я тебя помню. И твою мать. Она сказала мне, что сюда никто не вернется. Кроме меня и тебя. Черт.

– А я не помню. Вообще не помню день эвакуации. Зато хорошо помню следующий. Моя мама умерла, как только мы приехали на новое место. У нее просто остановилось сердце. Ни с чего, понимаешь? Мне никогда не было так страшно, как в тот момент, когда я смотрела в ее стеклянные глаза и искусственную улыбку, застывшую на побелевшем лице.

– Сочувствую.

– А отец умер в ночь. В ту самую. Он был на смене на станции. – Скай откинула волосы назад. – Прости, разоткровенничалась что-то я. Не буду тебя грузить.

«Анархисты» не вмешивались в диалог. Они стояли в стороне, у входа, никак не показывая интерес к происходящему, напоминая гвардейцев английской королевы.

Из рукава комбинезона девушки высунулась острая крысиная мордочка.

– Оп-па, а это кто?

– Моя лучшая подруга. – Скай выпустила крыску на стол. – Марго зовут. Эй, малая, на, поешь. – Девушка взяла из своего рюкзака хлебцы, вытащила один из упаковки, переломила и кинула зверьку.

Животное стало смешно откусывать маленькие кусочки и запихивать их себе в рот. Михаилу показалось, что это выглядело комично, и он позволил себе еле слышно рассмеяться.

– Я ее очень люблю, – сказала девушка.

– Да. Слушай, не хочу возвращаться к теме, раз тут все так повернулось, но все же кто-то должен будет забрать вещи Лиса. Я, как идиот, хранил их все это время, чтобы передать тебе. Это единственное, чем я мог почтить память друга. Полагаю, все мое вы отобрали, когда спасли меня. Переговори со своими, забери его вещмешок. Черный такой. Если он завещал их тебе, то, наверное, ты поймешь, что с ними делать.

– Да, да, я благодарна тебе. Спасибо за то, что рассказал мне правду. Поешь. После Белый проводит тебя к нашему лидеру Рахману и его заместителю Андрею. Тебе надо поговорить с ними.

– Понял.

И Михаил принялся трапезничать.

* * *

Лидер «Анархистов» выглядел совсем не так, как его представлял Мельников. Это был высокий, подтянутый мужчина лет сорока, с короткой стрижкой и умными карими глазами, спрятанными за линзами очков.

– Ну, Миша, я предложил, а решение принимать тебе, – сказал руководитель группировки.

– А ты еще подумай, – вклинился его заместитель. – Мы ни от кого не зависим. Мы сами по себе, никто нам не указ. Это и хорошо, и плохо. Хорошо, что мы сами выбираем, как нам развиваться. Плохо, что у нас нет поддержки извне. Но зато и торговцев, которые нами манипулируют, как у того же «Удара», у нас нет. И вот потому, что у нас нет поддержки извне, нам не помешают хорошие бойцы.

– Я разве похож на хорошего бойца? – удивился Мельников.

– Ты хороший сталкер, раз дошел до нас. А сделать из тебя бойца будет несложно.

– А чего это вам не живется мирно?

– Изначально мы не собирались ни с кем воевать, – снова взял слово Рахман. – Но «Удар» решил подмять нас под себя. Давят, гады. Они наших отстреливают, как только встречают. Как на такое не отреагировать? Да и наши пташки говорят, что долбаные мерзавцы скоро нагрянут сюда. И нам придется всеми силами удержать эту точку, иначе нас сотрут с карты.

– А уйти в другое место?

– Ага. Легко сказать, сложнее сделать. Тебе правда нужно объяснять, почему мы не можем уйти? – Андрей покрутил пальцем у виска. – Извини, что назвал тебя хорошим бойцом.

– Андрей, не хами гостю.

– Я не хочу лезть в ваши разборки. У меня другая цель, – твердо ответил Михаил. – Так что извини, Рахман, но вы как-нибудь без меня.

– А что за планы, если не секрет?

– Да какие у них могут быть планы? – снова встрял Андрей. – В Припять он прет.

– И что вы там все потеряли? – вздохнул Рахман.

– Судьбу. Что ж еще? – с иронией отреагировал Мельников. – А кто это – «все»?

– Скай туда рвется. Неймется ей.

В этот момент у Андрея на груди проснулась рация. Сталкер вытащил ее и нажал на кнопку приема:

– Что? Коннор у ворот? Я понял. Ждите.

Заместитель отключил рацию и посмотрел на Рохлю:

– Надо идти. Сам понимаешь, дела. Можешь остаться до завтрашнего утра, но после…

– Понимаю, не дурак.

– Вот и славно. Удачи тебе. – И Андрей быстрым шагом направился в коридор.

– Извини моего коллегу за резкость, – произнес Рахман. – Оставайся, сколько захочешь.

– Спасибо за доброту, но я и сам собирался завтра отправиться в путь.

– Тогда иди. Выспись. Желаю тебе удачи.

– Спасибо. Взаимно.

Мельников вышел из кабинета, почему-то чувствуя себя весьма паршиво.

* * *

Снег давно прекратился, и пейзаж Зоны сделался привычным – вечная осень, опостылевшая и нагоняющая тоску.

Армейский джип с разгона врезался в проволочное заграждение. Столб покосился, колючка съехала и порвалась. Из-за машины хищно высунулась труба гранатомета. Раздался одиночный выстрел.

Окна в здании полопались и осыпались стеклами. Началась ответная стрельба.

– Занять позиции! Быстро! Быстро!

– Валят!

– Отходите!

– Отставить! Занять позиции!

– Черт, Андрюх!..

– Занять позиции, я сказал!

Михаил замешкался, не зная, что ему делать.

В разбитые окна полетели бутылки с горючей смесью. Полыхнуло огнем, раздались человеческие вопли.

– Ублюдки! Вам конец!

«Анархисты» заняли оборону, а через порванную колючку короткими перебежками пробирались бойцы «Удара».

Еще раз долбануло из гранатомета, на головы анархистов посыпалась штукатурка. Третий разрыв шумно снес входную дверь, подняв столб пыли.

– Эй, ты?! Как тебя там? Миша! Ты с нами?! Тогда хватай пушку и бей тварей! Ну! Коннор, твою мать, прикрой! – кричал Андрей, попутно целясь через разбитое окно в очередного врага.

– Черт. – Михаил от досады сжал зубы. – Суки.

На улице закричали. В ответ длинная очередь прочертила пунктирную линию поверх шлемов анархистов.

На крыше здания застрекотал пулемет.

Кто-то попытался бесцеремонно ворваться в строение, но рябой анархист двумя точными выстрелами из пистолета остановил нападавшего.

Ухнуло в четвертый раз, и в потолке образовалась дыра с видом на прекрасное звездное небо.

– Белый! Белый! – Командир теребил рацию. – Не подпускать их близко! Не подпускать! Черт! – И отпрыгнул.

На его старую позицию прилетела граната. Овальная железяка шмякнулась на пол и завертелась юлой.

Рохля попятился и грохнулся на пол. Бахнуло. Осколки полетели мимо, слегка задев рукав. А вот рябому анархисту не повезло – голова его была вся в крови.

Пулемет на мгновение смолк, но вскоре вновь ожил.

Мельников высунулся в окно и дал короткую очередь. Он успел заметить, как сталкер с внушительным шрамом на лице ожесточенно отстреливался от ударовцев. Враги жали его к старой трансформаторной будке.

– Там вашего! – заорал Михаил, смотря на Андрея. – Жмут! Со шрамом тип!

– Сука! Белый – защищать Коннора! Любой ценой! Он – приоритетная цель!

На улице слегка успокоились. Стреляли реже, и непрекращающийся стрекот пулемета на крыше наконец-то прекратился. Ему на смену пришли выстрелы из снайперской винтовки.

– Скоро рассвет. Выхода нет, – выговорил Андрей, меняя магазин в автомате.

– И не говори.

– Держаться. До последнего патрона.

– Я здесь вообще не при делах, – сплюнул Михаил.

– Можешь выйти и рассказать им. Уверен, они захотят слушать.

Скай вышла из-за угла. Она зажимала ладонью плечо, из-под пальцев медленно текла кровь.

– Скай, ты ранена? – забеспокоился Андрей.

– Все в порядке. Обработать и перевязать надо. Мне бы только аптечку.

– Сейчас все будет. Миша. – Заместитель повернулся к Рохле. – Я обработаю ей рану, перевяжу, а ты уйдешь. Вместе с ней, слышишь? Спустишься по лестнице, в южном крыле есть черный ход, через столовую надо будет пройти. Честно, я не могу тебе доверять, но другого выхода нет. Спаси ее!

– Андрей…

– Ты был прав, это наша война! Так что действуй! Выведи ее!

– Понял. Я все сделаю.

– Мы задержим их. Столько, сколько сможем.

– А меня никто не удосужится спросить? – возмутилась Скай, когда Андрей обернул ее рану бинтом.

– Нет. Ты сделаешь так, как я велю. Поняла?

– Но я…

– Заткнись. Просто сделай. – Сталкер перерезал бинт ножом. – Удачи вам!

Михаил, пригибаясь, попятился в коридор. Из разбитых окон в любой момент могла прилететь шальная пуля.

– Я не пойду! – воскликнула девушка, но Мельников сгреб ее левой рукой и силком потащил за собой.

– Молчи!

Как только они прошли метра три по узкому коридору, сверху загрохотало, стены закачались. Потолок начал осыпаться, коридор почти доверху завалило обломками кирпича и гнилых досок.

– Им мы уже ничем не поможем, – констатировал Рохля.

И девушка перестала сопротивляться.

* * *

В столовой лежали тела мертвых ударовцев.

Последний оставшийся в живых дрался на армейских ножах с крепким анархистом. Противники яростно кружились по столовой, сметая столы и стулья, делая выпады лезвиями и бросаясь друг в друга всем, что подворачивалось под руку. Они то сближались, то вновь расходились по разным углам. Каждая новая стычка добавляла кровавый порез тому или другому.

– Эй! – Скай вскинула автомат. – Кот, пригнись!

– Не лезь в это! У меня с этим козлом личные счеты! – переведя дыхание, прохрипел сталкер.

Ударовец выкинул вперед руку с ножом, но Кот увернулся.

– Но не стоять же столбом. Смотри, какой верзила, – сказал Михаил про боевика «Удара». – Надо…

Кот бросился вперед, но соперник отскочил, схватил анархиста за правую руку, вывернул ее. Кот чудом выкрутился и освободился, но сильно приложился локтем о массивный холодильник. Ладонь бессильно разжалась, и нож полетел на пол.

– Ну, вот и все, Котяра. А потом я займусь твоими корешами.

Движения Кота нарочито замедлились, но его оппонент не разгадал тактического замысла. Быстро прыгнул вперед, замахиваясь острием, но Кот вышел сухим из воды. Он отошел чуть вбок и резко открыл дверцу холодильника…

…верзила врезался в прочную дверцу…

И анархист, выдернув из кобуры пистолет, выстрелил врагу в висок.

– Спасибо, что не вмешались. У меня ж девять жизней, забыла, Скай?

– Придурок.

– Котяра загрыз козла.

– Скай, нам надо идти.

– Да. Вон, дверь на улицу.

– Удачи вам, – пожелал Кот на прощание.

Михаил осторожно приоткрыл металлическую дверь и заглянул в узкую щель. Во дворе караулили двое солдат противника.

Рохля жестом приказал девушке отойти подальше, сам прильнул к стене и снял автомат с предохранителя. Примерившись, Михаил резко ударил подошвой по двери и сразу же убрал ногу.

Автоматная очередь застрекотала по стене.

Парень высунул автомат и выжал спуск.

Тишина.

Выглянул.

Один ударовец корчился на земле, истекая кровью, а второй тщетно ковырялся в своем автомате. Видимо, заклинило.

– Само мироздание не хочет, чтобы я сдох. Помогает мне. – Рохля усмехнулся и поднял оружие, собираясь закончить страдания врага. – На войне, как на войне. – Он давно перестал быть жалостливым и сентиментальным.

За спиной все еще раздавались звуки перестрелки и хлопки гранат.

А перед Михаилом распластался очередной труп. Мельников подошел ко второму противнику и прервал его мучения выстрелом в лоб.

Он узнал парня.

Именно этот ублюдок держал его, когда Андрейченко устроил Лису показательную казнь.