День 9 мая 1992 года, праздничная суббота, стал очередным днем скорби и поражения азербайджанских сил в Карабахе. Накануне началось крупномасштабное наступление армянских вооруженных формирований на город Шушу и село Кесалар. В наступлении, которое осуществлялось по трем направлениям, по сообщению агентства Туран, участвовало более 1000 человек. Наступление велось, как писали газеты, при поддержке значительного количества артиллерии и бронетехники.
Откуда эта техника взялась, да еще в «значительном количестве»?
Офицеры 7-й гвардейской армии, расквартированной в Армении, сообщили через газету «День», что командованием армии во главе с генералом-предателем Мещеряковым передано армянам 40 БМП (боевых машин пехоты на гусеницах), 6 БРДМ, 4 БТР-70 и четыре пусковые установки БМ-21 залпового реактивного огня типа «Град». Эта техника и штурмовала Шушу.
У многих в памяти были свежи события на армянских складах боеприпасов, когда армяне цепями атаковали караул, держа в руках новые автоматы, выданные им генерал-предателем Мещеряковым. Все уже знали, что генерал предал караул, запретил изготовившимся бронегруппам снимать его блокаду и приказал сдать армянским боевикам боеприпасы и установки «Град». Генерал Мещеряков вместе с командующим ЗакВО генералом Патрикеевым сдали армянам и вертолетную эскадрилью, базировавшуюся в аэропорту Эребуни.
Начальник Мегринского погранотряда предложил поднять над заставой армянский флаг. Офицеры, из числа неподкупных, а потому пьющих гнилую воду, ответили, что этому флагу честь он будет отдавать сам. Начальник заставы по кличке Царь не первый день распродает имущество погранотряда армянским боевикам, для которых держит специальную баню.
Не удивительно поэтому, что одновременно с наступлением на Шушу 8 мая было атаковано приграничное село Садарак в Нахичевани. Армянские формирования предприняли попытку подрыва моста через Араке (вспомним Зория Балаяна — «древняя армянская река Араке»), связывающего Нахичевань с Турцией. Таким провокационным наступлением на Садарак дашнакские лидеры сегодняшней Армении хотели бы достичь самого желанного: спровоцировать Турцию на военные действия и затем на основании оборонительного союза с Россией втянуть Ельцина в войну на стороне Армении.
А это — третья мировая, крестовый поход христианства против ислама. У многих тут накопились претензии друг к другу и образовались гордиевы узлы, которые ликвидируются одним махом. Разве не так?
Штурм Шуши, как и расправа над Ходжалы, происходил под сенью мирных переговоров сторон под покровительством Ирана. На сей раз в Тегеране. Исполняющий обязанности президента Азербайджана Ягуб Мамедов узнал о вероломном захвате последнего пункта в Нагорном Карабахе, находившегося в руках азербайджанцев, уже в тегеранском аэропорту, после подписания трехстороннего соглашения. Президент Армении Левон Тер-Петросян с лицемерным спокойствием объяснил, что отряды самообороны в Карабахе вышли из-под контроля, и мировое сообщество, крути не крути, должно признать самопровозглашенную марионеточную республику в этом храме природы. Ведь это воинские формирования НКР воюют с Азербайджаном за эту благословенную землю, на которой человек вознесен выше орлов, он рядом с чистыми облаками, студеными родниками, удивительно ярким солнцем и крупными звездами. Армения же — в стороне, как бы над схваткой, просто сострадает своим соплеменникам, «отуреченным» армянам.
Так рассуждает Левон Тер-Петросян с того дня, как он стал президентом Армении, хотя на самом деле в программе лидера АОД и комитета «Карабах» ничего не изменилось, только в словах прибавилось меда, а в делах — полыни и смертельного яда. Пусть весь мир теперь ломает голову, как уладить карабахский конфликт, ибо в этом полигонном омуте возникла столь высокая концентрация взаимной ненависти, лжи и фарисейства, что без голубых касок ООН не обойтись. Конечно, — если невозможно судить распоясавшихся агрессоров за издевательство над двумя народами и прилюдно назвать дашнакствующих политиков, приведших республику в пучину национализма, подлецами, лишенными чести и совести, заменившими движение к демократии открытой милитаризацией Армении. Никакие каски не помогут, пока щедрые бутоны карабахских цветов, вместо сладкого нектара пчелам, будут выделять смертельный яд змеям. Ни один здравомыслящий азербайджанец, знающий, как освещался и освещается карабахский конфликт в средствах массовой информации великих держав, на такое посредничество не согласится, не поверит он и в миротворческое содействие России в Закавказье, пока ключевой пост в структуре президентской власти занимает Г. Старовойтова, на совести которой кровь не только азербайджанцев и армян, но грузин и осетин, молдаван и русских. Долго аукаться будет старовойтовская идея, сочиненная ради Армении: право нации превыше всех прав…
Можно, конечно принять за реальность мифологическую схему, изложенную в начале марта 1992 года Дмитрием Фурманом в «Независимой газете». Обосновывая, что естественный союзник России в Закавказье — это не граничащая с ней Армения, журналист ссылается на существующую иерархию народов в сознании западнического, космополитического демократизма. В этой иерархии, честно признает Дмитрий Фурман, армяне занимают место во много раз более высокое, чем азербайджанцы. Армяне — христиане, азербайджанцы — мусульмане, а ислам — религия, демократами-западниками особенно нелюбимая. Образ армян — это почти что образ евреев — культурного западно ориентированного маленького народа, пережившего геноцид, борющегося, дескать, за свое выживание среди темных мусульманских сил. И как демократ-западник всегда инстинктивно на стороне Израиля против арабов, также он, по мнению Фурмана, на стороне армян против азербайджанцев.
Тут можно было бы обойтись русской пословицей: любовь бывает зла, полюбишь и козла, если бы не ниноавдреевская схема, вывернутая наизнанку читателям «Независимой газеты» Дмитрием Фурманом. Ведь Нина Андреева в марте 1988 года отстаивала не только большевистско-сталинскую модель общества, но и затронула иерархию народов, высказав неопределенные претензии богоизбранным нациям, паразитирующим как бы, по логике Льва Николаевича Гумилева, на теле тех этносов, среди которых они волею истории рассеяны.
И вот любопытный парадокс: в это же время на малой земле Карабаха отрабатывалась модель политического экстремизма, погромов и беженства, которая по существу была поддержана тогдашним идеологом КПСС Александром Яковлевым, посетившим Ереван. Зато какому разгрому во всех средствах массовой информации подвергалась статья Нины Андреевой, только прикоснувшейся к проблеме «разделяй и властвуй» представителей культурных, западно ориентированных, по выражению Дм. Фурмана, маленьких народов СССР.
Так что идея иерархии народов не просто существует в сознании западников-демократов, а пристрастно ими же и насаждается, вплоть до применения полицейской силы для установления правопорядка, будь то Кабул, Баку или Багдад.
Можно себе представить, какой вой и ор подняли бы демократы всех национальностей, если бы в начале 1988 года борьбу за самоопределение начали бы азербайджанцы, проживающие компактно в зангезурском коридоре Армении между Нахичеванью и Азербайджаном, от Агарака на юге до Азизбекова на севере! А они имели на это больше прав по той хотя бы причине, что, в отличие от армянской общины в Карабахе, никакой автономией не обладали.
Нет, этих чабанов, животноводов, земледельцев, тысячелетиями живших в Армении, стали убивать, избивать и изгонять, жечь дома и утварь при полном молчании демократов-западников. Зато какой трезвон вызвали бесчинства в Сумгаите, который пятый год у всех на слуху. Команда — «Эту резню непременно следует называть геноцидом» — непогрешимо исполнялась во всем подлунном мире.
Чего добились защитники гонимой нации? В результате националистического пожара часть армян вынужденно покидала Азербайджан. Но смены тем чабанам и землепашцам не получалось. Вот несколько цифр. Депутатами Верховного Совета Азербайджана были 29 представителей армянской нации, 61 армянин работали в ЦК КП Азербайджана зав. и зам. завотделами. Тысячи армян занимали высокие посты в Совмине, Госплане республики, горкоме партии, Баксовете, МВД, КГБ республики, сотни их были министрами, редакторами, учеными, журналистами, врачами, учителями, директорами заводов и фабрик. Не обошли они своим вниманием и доходные места в торговле, милиции, сфере обслуживания, винно-водочной промышленности. Кроме высоких постов, имели комфортабельные квартиры и загородные дома в Баку, Гяндже, Шеки, Мингечауре.
По свидетельству писателя Байрама Байрамова, председателя Комитета народной помощи Гарабагу (Гарабага Халт Ярдымы), вся власть в НКАО, начиная от сельских и поселковых советов и кончая областным руководством, вместе с большими и малыми должностями на 99 процентов всегда принадлежала армянам. И в Карабахе азербайджанцы в основном занимались животноводством и земледелием. По горькой иронии судьбы именно забытые богом полуразрушенные азербайджанские села снимались армянами и их «правозащитниками» на пленку и демонстрировались как армянские поселения. Факты столь чудовищной дезинформации остаются, они бесследно не исчезают, но что-то мало охотников их проверять. На азербайджанском языке в области не было ни печати, ни переписки. Названия местности, городов и сел, топонимы — свидетели истории — уничтожались, заменялись, фальсифицировались, в надежде на равнодушие азербайджанцев, а они, как ни странно, молчали. Когда тот же Байрам Байрамов указал партийному секретарю Азербайджана на какой-то особо позорный факт исторической фальсификации, тот покровительственно махнул рукой: «Пускай…».
В июле 1990 года Комитет народной помощи Гарабагу организовал встречу делегатов XXVIII съезда КПСС не только с азербайджанцами, но и с карабахскими армянами. Что же говорили армянские женщины — матери, мужчины-отцы, все трудолюбивые люди тогда? «Всюду рассказывайте, чтобы освободили нас от новоявленных бандитов-бородачей, в первую очередь они наши враги, враги армян. Называют себя защитниками, а сами чинят беспредел: пристают к женщинам и девушкам, принуждают нашу молодежь к вражде, всеми средствами разжигают межнациональную рознь. А сидящие наверху своими ложными информациями воодушевляют их, приманивают. Пусть Бог накажет этих людей!».
Господь накажет — единственная надежда на возмездие у людей мирных, незлобивых, не зараженных труппным ядом национализма.
В августе 1990 года, когда армянские террористы вели массированный обстрел из градобойных орудий, минометов и автоматов сел Казахского района, а в многострадальном Баганис Айруме сожгли мать с двухмесячным ребенком, когда парламент Армении объявил, что Указ президента Горбачева о запрещении создания вооруженных формирований на территории Армении и Нагорного Карабаха не действует, его новоиспеченный лидер Тер-Петросян был спешно принят в Москве премьером Николаем Рыжковым. Именно в эти дни азербайджанский писатель и общественный деятель Байрам Байрамов не мог взять в толк, почему соседняя республика хочет, чтобы карабахский кровавый омут охватил всю страну, распространялся по всему миру. Почему не принимают во внимание, что, сколько бы ни было армян в мире, но представителей других национальностей еще больше? Какой толк вовлекать в конфликт людей по всему миру?.. Аксакал из Комитета народной помощи Гарабагу, опытный писатель, участник войны, сам выходец из Карабаха, мудрый человек Байрам-муаллим заботился о том, что когда-то от армян могут отвернуться и родственники и соседи. «Наше поколение должно завещать будущим поколениям не скандалы и склоки, — писал он в статье «Пожар необходимо погасить», — не новый очаг геноцида, а мир, спокойствие, добрососедские отношения, чувство уважения ко всем нациям. Мы не имеем права говорить «убивайте друг друга», нас проклянут в веках. Напротив, мы должны говорить им, чтобы они брали уроки у истории, учились у нее. Чтобы они посмотрели и ясно осознали, что нет у нас другого пути, чем жить в мире с теми, кто волею судьбы является соседом. Это не героизм, — делал вывод Байрам Байрамов, чей авторитет в Азербайджане достаточно высок, — найти для своей нации врага. Подлинный героизм — сделать всех друзьями своего народа».
И это не интеллигентская поза, это — народная азербайджанская психология, психология мирных порядочных людей. Соединенная с упованием республиканского руководства на Москву, эта миротворческая психология в условиях неприкрытой агрессии соседей заставляла Азербайджан чаще всего оправдываться, защищаться, а не нападать.
Невольно сравниваешь эту отчетливую психологию с позицией председателя (тогда, в первой половине августа 1990 года, еще не президента) правления Армянского общенационального движений Левона Тер-Петросяна. В газете «Коммунист» от 10 августа 1990 года этот «рафинированный интеллектуал», так назвала его одна из центральных газет, в своем выступлении проявил поразительно жесткую хватку, чтобы хладнокровно обосновать территориальные претензии к соседям. Мечта Тер-Петросяна — создание объединенной с Арцахом сильной Армении, а для этого — создание собственной армии и органов безопасности.
К моменту этого заявления, по данным МВД Армении, на территории республики действовало несколько вооруженных формирований и групп общей численностью порядка 10 тысяч человек. Официально зарегистрированным было лишь воинство АОД. Армянская национальная армия (АНА) насчитывала в своих рядах до 5 тысяч бородачей. Достаточной степенью самостоятельности обладали вооруженные группы «Давид Сасунский», «Вретарунер» («Мстители»), «Айдат» («Суд армян»), «Нейтральные отряды», независимая армия республиканской партии «Нарт» и, наконец, национальный союз «МУШ», собравший под свои знамена ряд разрозненных группировок. В конце мая — начале июня 1990 года вооруженные люди в Ереване расхаживали в общественных местах, совершенно не таясь. Так было не только в столице республики, но и во всех армянских городах и селениях.
Газета «Красная звезда» в номере за 31 июля 1990 года подробно изложила взгляды и суждения парона В. Варданяна (господина Вардана Варданяна), в недавнем прошлом журналиста, искусствоведа, автора книги «Армянские ковры», а затем — председателя военного совета АНА
О природе армяно-азербайджанской вражды парон Варданян суждения высказывал самые зоологические. Долго рассуждал о тысячелетней истории своего народа, его особой роли. При этом подчеркивал, что не знает такого армянина, который плохо относился бы к русским. Уверял корреспондента «Красной звезды», что гнев наполняет армянскую душу только тогда, когда армянин оборачивается лицом к Турции и Азербайджану, Исторически не доказано, утверждал Варданян, что армяне и азербайджанцы могут стать братьями. За два с половиной года войны мы пришли к выводу, что армянин должен рождаться с оружием в руках. Председатель военного совета АНА, причислявший себя к атеистам, высказал откровенно национал-социалистскую формулу: армянский народ будет жить вечно, если нация станет армией и если религией нации станет не какой-то придуманный бог, а сама нация. Тогда суверенная Армения при помощи могущественной диаспоры неузнаваемо преобразится, станет процветающей страной, основу которой составят нынешние фидаины, вооруженные с ног до головы борцы за веру. Многие свои планы Варданян связывал летом 1990 года с созданием научного института генофонда армяноидной расы.
АНА, как выяснили корреспонденты «Красной звезды», располагала не только штабами, складами оружия, учебными центрами, но даже трибуналами. На вопрос: «Существует ли у вас в армии смертная казнь?», председатель военного совета ответил с чуть заметной улыбкой: «Смертной казни у нас нет. Но мы придумали наказание пострашнее. Провинившемуся вручаем несколько гранат и отправляем его на территорию Азербайджана».
В конце августа 1990 года только что избранный президент Азербайджана Аяз Муталибов дал в таком качестве свое первое интервью, и на вопрос о наличии в Армении национальной армии, о массированных нападениях боевиков, о применении ими против Азербайджана ракет класса «земля-земля» и «земля-воздух», он ответил:
«Да, идет война на нашей территории. Есть жертвы. Видимо, это судьба. Идеологи «борьбы до конца» будут сегодня готовить новые провокации. Большая ставка ими делается на то, что и в Азербайджане начнут формировать военизированные неофициальные группы. Я хочу предостеречь людей от тех, кто уж очень бурно проявляет свой «патриотизм» безответственными призывами вооружаться, создавать армию и т. д.».
По поводу требований о создании собственных вооруженных сил, Муталибов ответил долгим монологом:
«Мы далеки от мысли вооружаться незаконно приобретенным оружием, путем кражи, нападений на военных, милицию… В настоящее время на наших границах сосредоточен значительный контингент внутренних войск МВД СССР и Советской Армии. Оснований для особого беспокойства сегодня не должно быть. Поэтому призывы к созданию собственной армии сегодня не диктуются объективной необходимостью, а с учетом огромных затрат, необходимых для ее содержания, просто нереальны. Словом, в этих вопросах не должно быть места эмоциям. Политика — это не ловля блох, чтобы действовать поспешно».
К чести Муталибова надо сказать, что в цитированном интервью он впервые высказал свое убеждение в том, что «долгие последние годы ужасной несправедливости, в которую Азербайджан попал в силу хорошо спланированного заговора, я думал, неужели всем всё равно, неужели никто (я имею в виду республики) не заинтересуется происходящим? Ведь таким образом можно разделаться с любым народом при том, что другие будут просто наблюдать. В истории с Азербайджаном ярко проявился весь наш Союз. Ведь мы же и сегодня одни».
Во вторник, 21 августа 1990 года, Аяз Муталибов даже обратился к Верховным Советам союзных республике посланием «общими усилиями остановить агрессию». Он напоминал о молчаливом согласии, близорукости и откровенной безответственности центра, благодаря которым в Армении была создана национальная армия, хотя эти претензии президент должен был предъявить прежде всего себе. Не потому ли с таким сарказмом и издевкой излагал в программе «Время» суть его обращения к парламентам Игорь Фесуненко, хотя эта суть выражалась кратко в том, что мир должен знать, что естъ не только «многострадальная» Армения, но есть и Азербайджан с его древней государственностью, богатой культурой, народом с открытым и добрым характером, гостеприимным по отношению ко всем людям, живущим на его земле. Сейчас этот народ гибнет от нападений армянских вооруженных группировок, и Муталибов надеялся, что кто-то заставит их разоружиться, хотя эти хорошо оснащенные военные формирования давали Армении возможность разговаривать языком силы не только со своим благодушным соседом, но и с руководством страны. Как говорится, сила есть — ума не надо.
Муталибов, который смотрел в рот центру, и через две недели после январской расправы над собственным народом, выступая на февральском пленуме ЦК КПСС 8 февраля 1990 года, благодарил Михаила Сергеевича за прозвучавшее в его докладе «утверждение о соблюдении целостности Азербайджана», в августовском интервью проблему НКАО назвал «интригой», «комплексным планом, составленным в Ереване, Степанакерте, Москве и за рубежом». И риторически вопрошал неизвестно кого:
«Разве это порядочно по отношению к народу, который щедро делится со всеми республиками своим богатством, всегда верой и правдой служил своему Отечеству общему делу. Да, он не имеет мощной диаспоры, он не располагает мощнейшим лобби внутри страны и в ее столице. Но разве это означает, что его надо иезуитски доводить до состояния всеобщего психоза, отчаяния, желания погибнуть, но даже в одиночку защитить свою честъ и достоинство… Существует вопиющая несправедливость к нашему народу. И куда всё это время смотрят руководители страны? Чего ждут?».
А чего, спрашивается, ждал президент суверенного Азербайджана?
Самой вопиющей несправедливостью по отношению к своему народу было сохранение Муталибовым режима чрезвычайного положения в Баку и обвинение им в январских жертвах лидеров Народного фронта, организаторов митинговой стихии. Личное холуйство перед Москвой оборачивалось предательским комплексом марионеточности и великой народной депрессией перед продажностью собственных партократов.
В то время, как Азербайджан, с согласия Муталибова, защиту своих интересов и безопасности доверил союзной армии, Елена Боннэр со страниц армянского «Коммуниста» еще в июне 1990 года назвала присутствие армии в Армении «объективно провокационным», а те, кто их сюда послал, идут, мол, по пути афганской авантюры. Боннэр оправдывала «армянских парней — фидаинов», совершавших многочисленные налеты не только на воинские посты, но даже на здание, где располагалось руководство Ереванского гарнизона; они, мол, не развлекаются тем, что стреляют в русских, молдавских или украинских ребят, а доведены до отчаяния напряженным пребыванием армии в городе, где отродясь не было национальных конфликтов.
Корреспондент «Красной звезды» В. Каушанский, объясняя правозащитнице Боннэр, для чего армия, по ее терминологии, «торчит в Ереване» и получает порой свинец и камни, призвал ее к объективности:
«Елена Георгиевна, я бы очень хотел показать вам видеофильм, заснятый работниками МВД на месте сожженного боевиками дотла азербайджанского села Баганиз-Айрум. С трупами взрослых и детей, почерневшими от огня стенами. Это страшное зрелище, как и картины учиненных в январе в Баку армянских погромов. Не хочется пускаться в назидание, но миротворчество логичнее проявлять не на ниве бездумного оплевывания армии, которая ничего не ищет для себя в Закавказье, а на ниве примирения и диалога, милосердия, добродетели и гуманизма».
Нападения армянских террористов на военнослужащих, милицию, военизированную охрану и даже на ячейки ДОСААФ приобретали тотальный характер: так вооружаласъ национальная армия. Только 27 мая 1990 года, накануне Дня государственной независимости Армении, в Ереване было зарегистрировано 16 нападений с целью захвата оружия и боеприпасов, в том числе дерзкое нападение вооруженной группы на караул внутренних войск на железнодорожном вокзале и обстрел отрядом фидаинов численностью в 50 человек пулеметами военного городка полка внутренних войск. Не обошлось без возмездия, которое очень задело Елену Боннэр, борца за права человека: «Те, в кого стреляли, потеряли убитыми одного человека, те, кто стреляли — десятки. Странно». (Сами факты террора с целью добычи оружия Боннэр не подвергала ни малейшему осуждению — Ю. П.).
Я привел читателю самую малую толику фактов и событий знойного лета 1990 года, чтобы любой непредвзятый человек задумался, почему же не только демократы-западники, но и восточники не берутся осуждать агрессора. Соглашаясь междометиями с очевидными доводами, инстинктивно стараются уйти от разговора: мол, тонкое это дело, оно только между армянами и азербайджанцами. Откуда такое равнодушие? Почему в иерархии народов армяне, по Фурману, занимают место во много раз более высокое, чем азербайджанцы? Занимают, и не в зуб ногой?
Не так, оказывается, всё фатально предопределено.
После «черного января» 1990 года Михаил Горбачев решил отмыться от кровавых злодеяний в Баку, и его можно понять. Но как? Проявив сострадание к невинным жертвам? Нет, конечно. Выступая по Центральному телевидению, Генсек и Председатель Верховного Совета СССР подло заговорил о «воинствующих национал-карьеристах» в Баку, накалявших обстановку, формировавших отряды боевиков, хотя ни одного боевика в двухмиллионном городе задержано не было, и стало ясно, что провокационную стрельбу с чердаков вели спецслужбы. Я уж не говорю о том, что ни одного национал-карьериста, приближающегося по масштабу к парону Варданяну, прославленному десятками газет мира основателю «генофонда армяноидной расы», Азербайджану и в страшном сне не привиделось. Поэтому палач азербайджанского народа, какими останется Горбачев в истории, прибег к железной формуле: советские люди потребовали от руководства страны уложить под танки мирных жителей Баку.
Вслед за выступлением Генсека по ЦТ началась массовая атака газет и телевидения на Азербайджан. Начато наступление было, как и принято, в те времена, «Правдой», которая 4 февраля 1990 года опубликовала статью доктора медицинских наук В. Эфендиева «Алиевщина, или Плач по «сладкому времени»». Кстати, автор статьи позже объяснял, что и название, и предисловие, и вставки в середине материала и его заключительной части, исказившие направленность публикации, были сделаны редакцией без его ведома. «В первоначальном варианте я анализировал лишь связь плачевного состояния здравоохранения и подготовки медицинских кадров, — признавался В. Эфендиев, — с социальным и экономическим положением, сложившимся в Азербайджане, и роль в этом методов и стиля работы партийного руководства страны и республики».
Впрочем, о Гейдаре Алиеве, любимце Андропова, можно было сказать и больше, и резче, но оправдывать трагические события в Баку алиевщиной, да еще на пятнадцатый день после пролитой крови. — это неприкрытое политическое кощунство.
Об этом написал в «Правду» читатель из Нахичевани С. Садигов: «Прорванный гнойник в январе — только результат многолетней мефистофельской деятельности газеты «Правда», которая старается увеличить трещину во взаимоотношениях народов нашей страны. Так называемая статья «Правды» «Алиевщина…» является очередной фальшивкой, направленной на подстрекательство среди самих азербайджанцев и, безусловно, отредактированной грязными руками армянских экстремистов… Вы правильно отметили: Алиев не является пенсионером по здоровью. Он — политический пенсионер. Если бы он остался в Политбюро, не лилась бы кровь невинных людей в Алма-Ате, Тбилиси и Баку… Да, Алиев был и остается славным сыном азербайджанского народа», — заключил свой отзыв нахичеванец С. Садигов.
Не мне судить, славен или бесчестен Гейдар Алиев, но удаление его из Политбюро накануне памятной поездки академика Аганбегяна в Париж, бросившего первую спичку в карабахский пороховой погреб, не прошло без влияния армянского лобби в ЦК КПСС.
Кстати, та статья в «Правде» помогла вскоре занять Гейдару Алиеву верховное кресло в почти изолированном от мира Нахчывани: тамошние руководители трусливо разбежались и спрятались, а обманутая и отчаявшаяся толпа пала в объятия долгожданного земляка.
Сегодня, спустя два года после описываемых событий, когда в Азербайджане продолжается ожесточенная борьба клана партноменклатуры с новыми лидерами, выдвинутыми НФА, Гейдар Алиев рассчитывает, и не без оснований, на президентский пост. Возвратился же в Грузию его соратник по Политбюро Эдуард Шеварднадзе, да еще в московско-вашингтонско-боннской повозке, напомнив реставрацию Бурбонов во Франции. И я соглашаюсь с Расимом Агаевым, руководителем пресс-службы Президента Азербайджана, заявившем в недавнем интервью об Алиеве: «Это сильная фигура. Он способен включиться в борьбу за президентский пост. Нерешенность карабахской проблемы создает иллюзию, что развязать этот узел может только сильная рука. Алиев в этом плане имеет преимущества. Он проявил себя у нас ничуть не слабее, чем Ельцин в Свердловске или Шеварднадзе в Грузии».
Не позавидуешь ни одному из наших народов — ни русскому, ни грузинскому, ни азербайджанскому, — вот в чем беда. Но особенность Азербайджана тех лет сводилась к тому, что республика потеряла около двух третей своего валового внутреннего продукта, одна пятая часть территории оказалась оккупированной, в результате чего каждый седьмой азербайджанец стал беженцем. Становилось ясно: трагическую арифметику войны может остановить лишь Гейдар Алиев — единственный человек, не потерявший самообладания, выступивший в защиту своего народа, за самостоятельный, суверенный Азербайджан.
Но вернемся в февраль 1990 года. Средства массовой информации, оправдывая преступления власти и армии в Баку, продолжали истерическую пропаганду об азербайджанцах-панисламистах и пантюркистах, исламском фундаментализме, об угрозе христианскому миру со стороны мусульман. Игра шла в одни ворота, хотя как раз в те дни был принят Указ о разжигании межнациональной розни.
Перечислю наиболее крупные выпады за первую половину февраля 1990 года.
В первой передаче нового видеоканала «Советская Россия» (4 февраля, II программа ЦТ) речь шла о фанатизме, бесчеловечности, вандализме мусульман (татар и турок) по отношению к христианам аж с XIII века; для доказательства опасности грядущей мировой войны был продемонстрирован россиянам болгарский фильм: задумайтесь, мол, граждане свободной России, вот кто идет на смену американскому империализму.
2 февраля еженедельник «Литературная Россия» публикует статью Н. Александрова «Моджахеддин для России» — о джихаде, исламском фундаментализме, насаждаемом силой оружия, и другие знакомые мотивы.
В те же дни кандидат в народные депутаты РСФСР Н. Минкин в теледебатах по ЛенТВ вещает об опасности войны для СССР, пока есть государства с исламским режимом. Н. Минкин — деятель Ленинградского Народного фронта, правая рука Марины Салье.
Вскоре дважды в течение суток демонстрируется фильм о событиях в Фергане, Сумгаите, Баку с показом раненых мусульманами советских солдат. Ни одного кадра убиенных под танками мирных жителей Баку телезрители, конечно, не увидели: идеологическая цензура на ТВ не дремала.
Не дремлет она, сердечная, и сейчас. Сошлюсь на свидетельство инженера из Баку В. Н. Сергеевой, активистки республиканского общества солидарности народов Азербайджана. В марте 1992 года, после побоища в Ходжалы, русские посланцы общества приехали в Москву, пикетировали Останкино, чтобы добиться права выступить на ТВ. Делегатам давали зеленый свет до тех пор, пока не узнавали: на гонения русских в Азербайджане они не жалуются, наоборот, хотят донести до России правду о карабахском омуте. И тогда перед ними опускался шлагбаум — и в ведомстве маршала Шапошникова (принял русских бакинцев один из его замов и сказал, что у военных положение бедственное, кто больше платит, на того и работаем), и в российских «Вестях» (главный редактор этой информационной программы по фамилии Минасян категорически запретил принимать гостей из Баку, этот запрет звучно слышался в комнате, и Минасян бессовестно переспросил: «Они меня слышат?»), и в «Новостях» (там они удостоились беседы с Эдуардом Сагалаевым, сорок минут проговорили ни о чем), и в американском посольстве (туда не пустили, дождались клерка, который сказал: «Сейчас в Баку антирусские погромы, а вы тут разгуливаете»; делегаты срочно стали названивать домой, оттуда отвечают: всё спокойно). Приняли русских защитников суверенного Азербайджана лишь в посольстве Канады и откровенно объяснили им: ключи от Карабаха — в американском посольстве. (Вскоре и Ягуб Мамедов публично объявит: все мы — пешки в большой игре).
Спасибо, как говорится, и на этом.
В подлые тенета цензуры в начале мая 1992 года, попала программа Никиты Михалкова «Перекресток». Известный в мире русский режиссер попытался на примере диктора Митковой показать чудовищные масштабы лжи, царящие сегодня на телевидении, и решился назвать одного из идеологов этой лжи — госсекретаря Геннадия Бурбулиса. А ведь именно Миткова и «Вести» Минасяна ежедневно вносят лепту дезинформации в иерархию двух соседних народов, унижая чужой и возвеличивая свой. До какой поры мы будем мириться с проармянским засилием в российских средствах массовой информации? До добра это не доведет. Главное: талантов-то среди дикторов и редакторов не заметно, всё больше холуи и лжецы. Истинный талант злобного национализма лишен, и он никогда не посягнет на достоинство другого народа. Таланту можно верить, он неподкупен.
Я бы никогда в жизни не заговорил о национальной предрасположенности Минасяна или Сагалаева, если бы не навязанная ими блокада правды об агрессии Армении против Азербайджана. Эту бесстыдную войну поддерживают практически все средства массовой информации, подконтрольные богатой диаспоре и «КриК»-унам из ДемРоссии. Эта пропаганда имеет целью уничтожение азербайджанцев как нации.
«Азербайджанцев как нации вообще не существует, — довел до сведения читателей «Литературной газеты» слова аятоллы Хомейни, духовного правителя Ирана после свержения шаха, политический обозреватель Игорь Беляев 7 февраля 1990 года, — они турки». Статья Беляева называлась: «Азербайджанцы — разделенный народ?», и этим вопросительным знаком суперспециалист по исламу подчеркивал, что все слова о раэделенности азербайджанского народа, девять миллионов которого живут в Иране, несостоятельны, и всё дело, дескать, заключается в пресловутом панисламизме. Кстати, Хомейни, говоря об азербайджанцах, мог произнести исключительно «тюрки», а его враждебные отношения с великим аятоллой Шариат-Мадари, азербайджанцем по происхождению, объяснялись обстоятельствами религиозно-политической борьбы, и ничем иным.
Естественное стремление азербайджанцев упростить переход границы разделенным более полутора веков родственникам, своеобразной берлинской стены, Игорь Беляев назвал «исламскими играми», обвинив некоторых лидеров Народного фронта в стремлении провозгласить «исламский Азербайджан».
Никаких оснований для столь фарисейских утверждений исламоведа Беляева, кроме «сноса» государственной границы в начале января 1990 года, конечно, не было. Г. А. Алиев в своем памятном и горьком выступлении в Постпредстве Азербайджана 21 января 1990 года отстаивал соотечественников: «Можно было предотвратить покушение на границу. Ведь три месяца назад люди выдвигали свои требования, связанные с пограничной полосой. Но никто не хотел с ними встретиться».
Статейка же Беляева подлила масла в огонь «исламской опасности», распространившийся после заявления об этом Михаила Горбачева, отмывавшегося, повторяю, от пролитой им крови в «черном январе». В те же дни на страницах центральной прессы и в передачах ЦТ всячески пропагандировалось возрождение христианства, при этом никогда не употреблялось выражение «христианская опасность», а только — «христианское милосердие».
Не считать же за основание горькую редакционную статью газеты «Азербайджан» от 11 января 1990 года под названием «Сколько нас… Сколько бед у нас». Тогдашний редактор газеты Сабир Рустамханлы размышлял о том, сколько же нас, азербайджанцев, живет в мире (по его подсчетам получалось около 36 миллионов человек), сослался на опыт еврейской диаспоры. Действительно, на московской книжной ярмарке распространяли листовку одной из еврейских организаций в Америке с обращением ко всей еврейской нации. Содержание листовки сводилось к тому, что жизнь цивилизации зависит от здоровья всех ее мышц, и без нас, 14-миллионного еврейского народа, цивилизация существовать не сможет, и будущее мира, таким образом, зависит от каждого из нас. Листовка ставила целью осуществить своего рода перепись, выяснить, где проживает каждый из евреев, и сообщить ему, что он — представитель своей нации и что от него зависит судьба окружающего мира: сообщи свое место и будь спокоен, твоей судьбой интересуются.
Сабир Рустамханлы ссылался на трагический опыт истории своего народа. Цитирую:
«На протяжении всей истории нас делили так, чтобы мы даже не имели возможности узнавать что-либо друг о друге. Если бы только дело ограничивалось разделом на Северный — Южный! После того, как иранская и царская империи разрезали Азербайджан, и внутри этих империй его поделили еще на 4–5 частей. Какие только надругательства не совершили над нацией великорусский шовинизм на севере и персидский — на юге. Результат у нас на глазах. Не найдешь на земле другую нацию, подобным образом растерзанную, разодранную, обреченную на гнет, унижения и оскорбления».
И сегодня, свидетельствует писатель, дороги мира полны иранскими беженцами, а дороги Азербайджана — изгнанными из Армении, бездомными и безработными. Разделенная нация приводит к постепенному отчуждению людей друг от друга: три алфавита у одного народа. «Здесь мы — азербайджанцы, — продолжает Сабир Рустамханлы, — в Турции мы — азери, в соседнем Иране мы — тюрки, в Европе мы — иранцы, в Ираке мы — туркманы, в Афганистане мы — афшары, в других местах мы — терекеме, татары и просто обезличенные мусульмане».
Должна быть создана международная азербайджановедческая конференция — вот единственный вывод, к которому призвал в начале января 1990 года редактор газеты «Азербайджан». Призывая не повторять ошибок, совершенных самим народом на протяжении всей истории, Сабир Рустамханлы советовал соотечественникам избавляться от взаимных претензий, притязаний, амбиций, неприязни друг к другу, местничества, от борьбы за кресла.
«До каких пор брат останется врагом брату? — восклицает писатель. — Дальнейшая судьба 36-миллионного народа требует от нас ответственности, объединения и дела. Как говорил Мирза Джалил, нужны дела, дела, дела!».
Вот в чем кроется коренное отличие человека, истинно болеющего за свой народ, от нападок спекулятивных ученых, журналистов и политиков, насаждающих национальную и религиозную нетерпимость ради укрепления азербайджанцев на низшей ступени в надуманной иерархии двух народов. Иначе откуда такая нервозность при одном только упоминании единого Азербайджана?
Что же касается сдачи Шуши, древней азербайджанской крепости, памятной беспримерной победой над войском завоевателей иранского правителя Агамухаммеда шаха Каджара в 1795 году, то это скорей всего результат политических распрей и обмана народа, практикуемых партийными и мафиозными кланами, пытающимися вернуть или сохранить свою власть. «Ты ищи себе друга, — говорят азербайджанцы, — а палач всегда отыщется у твоего изголовья, среди своих».