Я умею играть на клавиатуре ночи. Клавиши ночных деревьев звучат низко и гулко, разнося по окрестностям шепот и шорох. Клавиши асфальта скрипят проезжими машинами и руганью водителей. Клавиши неба поют протяжно, слегка срываясь на надрыв в полнолуние. Луна звучит нежно-тревожным голосом скрипки. Дома гудят надсадно и сердито, возмущаясь от того, что кто-то нарушает их ночной покой.

В моей музыке нет гармонии. Хаос невидимых туч вносит свой диссонанс. То и дело одна из клавиш расстраивается. Я хороший настройщик, но даже мне приходится долго с этим возиться. Капризы дождя иногда терпимы, а иногда он просто выводит меня из себя своими претензиями к ветру. Ветер тоже хорош: летая, где придется, он очень часто роняет на клавиатуру подобранные сны. Старый барахольщик... Сны застревают между клавиш, и мне приходиться долго их выковыривать, потому что они вносят в мою музыку невыносимую фальшь.

Я изо всех сил стараюсь совладать с этим хаосом. Мне очень хочется, чтобы моя музыка наконец-то по-настоящему зазвучала. Пальцы мои в кровавых мозолях.

Недавно прямо на клавиши упала окровавленная птица. Мне пришлось перестать играть. Я полночи провел, возвращая ее к жизни. Она улетела, даже не чирикнув мне на прощанье, а я все оставшееся время подбирал мотив ее забившегося сердца.

Неделю назад меня удивила луна, сказав, что не желает больше играть в оркестре, а хочет солировать. Убеждать ее в обратном было очень тяжело. И все это время мои руки не касались клавиш. Стихла музыка...

Я брел по небу, измотанный и уставший, город внизу спал, над домами витали беспризорные сны, пытаясь забраться в редкие открытые форточки. Стояла потрясающая тишина. И, послушав ее, я понял, что в этой тишине есть та гармония, которую я так отчаянно и долго искал. Руки мои опустились, и из подушечек пальцев заструилась кровь. Значит, все было напрасно? Все мои метания, искания, труды? Но ведь я слышу ее, ту музыку, которая должна была звучать! Она и сейчас звучит в моей голове. Почему, стоит мне только коснуться клавиш, все начинают играть совсем не так? Может быть я просто плохой музыкант? Тогда зачем мне даны руки, голова, слух? Почему я не мыслю себя без этой музыки? А она?.. Интересно, как она?..

И я почти побежал.

Клавиатура ждала меня. Я взял аккорд, и сквозь слезы на глазах увидел расплывающуюся, неопределенную фигуру Музыки.

- Я думала, что ты ушел насовсем, - шепнула она и сделала странный пируэт.

- Если тебя будет играть кто-то другой, - закричал я, - если тебя будет играть кто-то другой, в тебе будет гармония?!

- Что такое гармония? - удивленно приподняла брови моя Музыка.

- Это... - я долго не мог найти определение. - Это, когда все звучит слаженно, без диссонанса и фальши.

- Разве ты видишь во мне фальшь и диссонанс?

- Я их слышу! - я взял аккорд луны.

Музыка рассыпалась на части и собралась около моего виска.

- Им тоже надо жить, - рассудительно заметила она. - У каждого свой хлеб.

Я ударил по клавишам изо всех сил.

- Ты должна быть другой!

- Я такая, какой ты меня сыграл, - улыбнулась Музыка. - И я себе очень нравлюсь.

- Если тебя будет играть кто-то другой, - повторил я. - В тебе будет гармония?

- Если меня будет играть кто-то другой, это буду не я, - поникла Музыка.

- За мной стоит очередь желающих. Все они считают, что справились бы с этим делом гораздо лучше, чем я...

- Я так не считаю, - Музыка облетела вокруг меня и легким движением обняла за шею. - Если не станет тебя, не станет и меня...

- Тогда не мешай мне! Стань такой, какой я хочу тебя слышать! - в моем голосе звучала истерика.

- Сыграй меня по-настоящему...

Я убрал руки с клавиш, и Музыка рассыпалась.

Я схватился за голову, потому что в моей голове она зазвучала громче. Я изнемогал от силы и чистоты звука, и плакал, зная, что я не сумею это повторить...

Я поднялся из-за клавиатуры и побрел к Ночи.

Ночь встретила меня приветливой улыбкой. Мне всегда казалось, что она ко мне неравнодушна.

- Я больше не могу быть твоим придворным музыкантом, - сказал я.

- Вина? - Ночь протянула мне темный наполненный бокал.

Я машинально взял его, и так же машинально хлебнул горячую, пахучую жидкость.

- Я больше не могу...

- Мне понравилась твоя сегодняшняя музыка, - перебила меня Ночь. - Было в ней что-то такое...

- Я больше не могу!!! - закричал я. - Эта не та музыка, которая звучит во мне!!!

- Я уже заказала новую аппаратуру, - Ночь по-прежнему благожелательно улыбалась мне. - Завтра ты сможешь ее опробовать. Эти старые клавиши давно пора заменить.

Вино окутало мой мозг, и музыка в моей голове зазвучала еще сильнее.

- Мне нужна Гармония, - сказал я.

- Гармония? - удивилась Ночь. - А за что я тогда плачу деньги Диссонансу и Фальши?

- Ты их наняла? Зачем? - я ничего не понимал.

- Гармония показалось мне слишком скучной, - скривила губы Ночь. - Такая молодая, а уже с претензиями и с глазами старой, умудренной опытом дамы.

- Ты увидела в ней свою соперницу? - догадался я.

- Вот еще, - фыркнула Ночь. - Я просто очень не люблю, когда мне говорят, что я что-то делаю не так.

- Выходит, ты всегда считаешь себя правой?

- Конечно. Разве может быть иначе?

- А куда деваться мне?!!

- Я могу прибавить тебе зарплату, - улыбнулась Ночь, глядя на меня, как на капризного ребенка.

- Я говорил не об этом... - я почувствовал жуткую усталость. Откуда-то возникло ощущение, что я бьюсь лбом о бетонную стену. Я даже ясно увидел, как по этой стене стекает моя кровь.

- Я не понимаю тебя, - сказала Ночь. - Многие из придворных музыкантов тебе отчаянно завидуют.

- Где я могу найти Гармонию? - спросил я.

Ночь пожала плечами:

- У меня столько дел, что мне совсем не досуг следить за передвижениями этой барышни. Могу сказать тебе только одно - тебе не стоит ее искать.

Я поставил бокал на звездный столик.

- Сегодня вечером прием в честь прибывшего Урагана, - сказала Ночь. - Ты должен играть.

- Я помню, - я повернулся и пошел к выходу.

Коридоры дворца Ночи всегда завораживали меня своими неожиданными изгибами. В них можно было встретить кого угодно - от безусых юнцов-ветров, до убеленных сединами туч. В правом ответвлении четвертого коридора меня остановила Тишина.

- Я слышала, ты ищешь Гармонию? - спросила она, и я, в очередной раз, вяло удивился тому, как быстро здесь все становится известно.

- Да. Ты случайно не знаешь, где она может быть?

- Не трудись напрасно. Гармония есть только во мне. Я ей очень хорошо плачу.

- Я хочу с ней просто поговорить, - устало сказал я. - Просто поговорить...

- Твои клавиши уже соскучились по твоим рукам, - сказала Тишина. - Я вовсе не обязана за тебя работать.

- Оставьте все меня в покое! - сорвался я. - До начала моей смены еще полчаса!

Тишина укоризненно взглянула на меня и скрылась за невесть откуда взявшейся дверью.

Я нашел Гармонию за пять минут до вечернего приема. Она сидела в облачном кресле и, казалось, ждала меня.

- Ты нужна моей Музыке, - сказал я.

- Я нужна тебе, - поправила меня Гармония.

- Ты нужна мне и моей Музыке, - упрямо повторил я.

- Твоя Музыка прекрасно обходится без меня, - покачала головой Гармония. - Она самодостаточна.

- А что мне делать с той Музыкой, которая звучит в моей голове? Почему я не могу сыграть ее так, как я ее слышу?

- Может быть, ты что-то делаешь не так?

- Смотри, - я протянул к Гармонии свои руки. - Они все в крови. Но то, что возникает из-под этих пальцев нельзя назвать Музыкой...

- Я слышала, что многим очень нравится то, что ты играешь.

- Но это не нравится мне! Я хочу сыграть ту Музыку, которую слышу. Неужели это так много?

- Это очень много, - серьезно сказала Гармония. - Настоящую музыку можно услышать только один раз.

- И она будет именно такой, как я ее слышу? - оживился я.

- Она будет именно такой, - подтвердила Гармония. - Но она будет последней, из того, что ты сможешь услышать. Подумай.

- Я согласен, - твердо сказал я.

Гармония взглянула на меня странным, долгим взглядом, в котором плескались удивление, восторг и сочувствие.

- Хорошо, - сказала она. - Закрой глаза.

Я закрыл глаза, руки мои опустились на клавиши, и вокруг меня зазвучала музыка.

Она неслась и парила: басили дома, шумели деревья, скрипели дороги, выл ветер, дребезжал дождь, пела скрипкой луна, пальцы мои чуть касались пожелтевших клавиш, но я чувствовал их тепло, я погружался в вечность звуков, я стонал от наслаждения, я плакал... Я взлетел в небо и опрокинулся на землю, я полетал около раскрытых форточек вместе с беспризорными снами, я поиграл с бродягой-ветром в догонялки, я раскрасил свет уличных фонарей, я подержал в ладонях холодный кусочек луны, я поплескался в луже вместе с звенящими струями дождя, я повалялся на сиреневой туче, я сшил себе платье из облаков... И во всем в этом была моя Музыка. Без единой фальшивой ноты...

Последний аккорд звучал долго... Я все еще блажено улыбаясь, открыл глаза и увидел, как медленно движутся губы Гармонии, произносящие фразу, которую я уже никогда не услышу...

...На углу центральной улицы города сидел абсолютно седой человек и чему-то блаженно улыбался. В рваной шапке, стоящей перед ним, лежали несколько медяков, согревая друг друга своим присутствием.

- Мама, кто это? - спросил маленький мальчик.

- Это глухой музыкант, - ответила женщина и, порывшись в сумке, бросила в шапку десять рублей. - Когда-то он был очень знаменит...

Седой человек благодарно кивнул, закрыл глаза, и внутри него вновь зазвучала музыка. Музыка, которую никому, кроме него никогда не дано будет услышать...