Зима была исключительно теплой, и надежды на то, что к Новому году выпадет снег, не оставалось никаких. Телевидение, газеты, журналы были полны ностальгии по уходящему столетию, тысячелетию и, как обычно, радужных надежд на будущее, заставив все население включить в свой словарный запас диковинное слово — миллениум. Правда, иногда проскальзывали пророчества отдельных чудаков об ожидаемых природных катаклизмах, катастрофах, общественных потрясениях, войнах на рубеже эпох, но в это большинство людей не хотели верить. Во все времена существовали те, кто боится грядущих времен, и те, кто надеется на них, хотя истина всегда находится посредине. Смена эпох и невидимо связанные с ней политические потрясения низвергали одних с гранитных пьедесталов, а другие получали возможность из ветхих хижин перебраться во дворцы.

  Изучая спецкурс по истории философии, Галя с удивлением узнала, что еще древние греки три тысячи лет тому назад предсказали ход и формы общественного развития, которые менялись с неумолимой последовательностью на протяжении всей истории человечества: тирания — демократия — олигархия — тирания, и для простого человека особой разницы между ними не было. Даже при тирании существовала в видоизмененной форме демократия и были установлены определенные рамки, ограничивающие власть тирана, границы, которые без ущерба для своей жизни он не мог переступить, а при демократии (власть народа, большинства) фактически власть и свободы принадлежат меньшинству, и нередко в это время играет главенствующую роль отдельная личность, строя демократию по своему разумению; развитие же олигархии ввиду множества неудовлетворенных, все растущих потребностей в итоге создает почву для возникновения тирании, и круг замыкается. Поэтому она сделала для себя вывод, что важна не столько форма общества, сколько то, что она может дать для ее рядового члена, ибо нерядовые сами возьмут.

  Это была ее последняя поездка к Глебу, точнее, она приехала за ним. Ее свидетельские показания сыграли свою роль при повторном расследовании, активная работа адвоката ускорила рассмотрение апелляции, и Глеба оправдали. Сегодня она в последний раз приехала в этот городок горняков и химиков на Луганщине, где снег зимой серо-буро-малинового цвета, а ночное небо разноцветное, что не имеет никакого отношения к радуге — это результат жизнедеятельности химического комбината.

  «Радуга, спектр света, имеет свою формулу, зашифрованную в присказке, известной еще по школе: каждый охотник желает знать, где сидит фазан. Красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый. Гамма из семи цветов, — неожиданно подумала она. — Каждый охотник желает знать, является ли он охотником или же он, возможно, уже дичь».

  «Галина» в переводе с испанского означает «курица». Ей больше нравился древнегреческий перевод имени Галина — тишина, спокойствие. Спокойствие, которое в любой момент может обернуться смертью того, кто на него посягнул. Мертвая тишина. Галина — курица, дичь — это не она! Она теперь умела постоять за себя, и дичью она себя не ощущала.

  «Уродина, образина, пошла вон!» Гневные слова Мани ее уже не так трогали, как в тот далекий день. Сейчас они мертвы для нее, как мертва и сама Маня.

  Она вошла тогда в дом вслед за братом и увидела лежащего на полу в луже крови Глеба. Василий пинал неподвижное тело, а Маня вцепилась ему в волосы, пытаясь оттащить от Глеба. Вмешательство Гали успокоило Василия и привело его в чувство. Он очень любил сестру, как и она его. Он послушно покинул дом Мани.

  Тогда, не разобравшись в возникшей ситуации, она совершила ошибку. Она знала, что Василий с Маней то сходились, то расходились. Поэтому посчитала, что из-за ревности он избил Глеба, не предполагая, что за спиной Василия маячит силуэт Ольги и он мстит мужчине, который владеет его возлюбленной.

  Галя тогда сказала Мане, что она себя неправильно ведет, спит с кем попало, а Василий, ее брат, страдает из-за нее. Вот если бы она себя нормально вела, то Василий, может быть, на ней бы женился.

  От этих слов Маня пришла в ярость. Она кричала, что Галин брат, придурок, ей не нужен, дети от него могут быть только олигофренами, дебилами, уродцами вроде нее, Гали. И пусть она лучше следит за своим поведением, так как готова бежать куда угодно за любыми штанами и делать что угодно. Ее удел — быть сельской старой девой или подстилкой для любого желающего. Она еще успела выкрикнуть: «Уродина, образина, пошла вон!», когда Галя схватила нож, лежащий на полу, и проткнула им живот Мане.

  — Больно, ой, мамочки, как больно! — стонала Маня, сползая по стене на пол.

  Не выдержав этого зрелища, она выскочила из дома. Она бродила какое-то время поблизости, не в силах покинуть это место, потом увидела Глеба в окровавленной одежде, шагающего в сторону кладбища.

  Вернувшись в дом и убедившись, что Маня мертва, обмыла водой и вытерла рукоятку ножа, уничтожив свои отпечатки пальцев. Именно тогда ей в голову пришла мысль свалить все на Глеба.

  Она поспешила вслед за ним. Получив ключи от машины, она с домашнего телефона позвонила в районное управление милиции и от имени Мани сообщила, что ее хотят убить. Затем вернулась к Глебу, рассудив, что после ее сигнала его должны перехватить по дороге в Киев, так как его машина примелькалась во время пожара. Только она немного просчиталась, надеясь на оперативность милиционеров.

  Галя не чувствовала угрызений совести. Да, она засадила Глеба за решетку, но она же и спасла его от Ольги, сумела наказать ее и освободила его из тюрьмы. Неизвестно, как бы сложилась в дальнейшем его судьба, если бы не она. Скорее всего, он бы сейчас гнил на кладбище, а Ольга торжествовала бы, так как все ее черные планы исполнились бы.

  Она принесла ему меньшее зло, чем его ожидало, в итоге оказавшееся добром. Она верила в Бога, но не была согласна с тем, что он может быть добрым или злым. Он выше этих чувств, ибо им неподвластен, он — высшая сила. Поэтому нет резкой границы между добром и злом: зло во имя добра — это уже добро, а добро, приводящее в конечном итоге к злу, — это уже зло.

  После заключения договора с Глебом она сделала все так, чтобы в результате совершилось добро по отношению к ее еще не родившемуся долгожданному ребенку, которого она уже чувствовала в себе постоянно. Пусть она не знает, кто его отец, это неважно, главное — кто его вырастит.

  Она перерыла горы справочной литературы, по крохам собирая информацию, как уничтожить ведьму. Софья извела старую ведьму при помощи мышьяка, но это ей не подходило. Средство должно быть доступным, медленно действующим и в то же время способным направить Ольгу по ложному пути. Она самостоятельно рассчитала дозу и период действия яда. Днем, когда Ольга была на работе, она, воспользовавшись ключами Глеба, пробиралась к ней в квартиру и строго отмеряла миллилитры тяжелой темно-красной жидкости, добавляла ее в любимый напиток Ольги — пепси. Для отвода глаз подбросила в разные места сушеных жаб и летучих мышей. Сколько ей потребовалось воли, изобретательности и терпения, чтобы самой их изготовить! Кажется, ужасный запах насквозь пропитал ее комнату, провоцируя и усиливая токсикоз. Ее труды увенчались успехом — Ольга пошла по ложному пути, как ягненок на заклание. Но Гале никак не удавалось, несмотря на все усилия и многочисленные посещения днем квартиры Ольги, найти книгу Духов.

  Ее внимание привлекла третья комната, постоянно закрытая в дневное время. По всей видимости, именно там Ольга хранила книгу Духов и производила свои тайные обряды. Взламывать дверь Галя боялась — а вдруг книга не там? Тогда Ольга насторожится и, конечно, поменяет замки на входной двери. Наконец она решилась, с большим трудом достала сильнодействующее снотворное — фенобарбитал — и «заправила» им бутылку пепси. Чтобы обезопасить себя от неожиданностей, выпросила у знакомой на один вечер мобильный телефон.

  Наблюдая за окнами квартиры Ольги, она увидела, что погас свет, но еще не было и девяти часов. Не зная, как быстро подействует снотворное, Галя решила отказаться от контрольного звонка по телефону, чтобы случайно не разбудить ее. В час ночи, окоченевшая из-за длительного ожидания на улице, она проникла в квартиру и не стала запирать за собой дверь. Мертвая тишина, царящая вокруг, ее успокоила. Как она и предполагала, маленькая комната оказалась открытой. Книгу она нашла быстро, в тумбочке, но тут ей послышался слабый шум в комнате, где спала Ольга. Чтобы выиграть время, она набрала по мобильному номер телефона Ольги, надеясь таким образом ее задержать, пока сама выйдет из квартиры. План ее удачно сработал, книга теперь была у нее, а Ольга лишилась своего страшного оружия.

  Неожиданно полученный гостинец — безобидные овощи — вызвал подозрения у Ольги. Она решила, что это происки Софьи. Шантажируя попадью-отравительницу, Галя заставила ту каждую ночь молиться и каяться в гибели Ульяны, а сама вынудила Ольгу приехать в село и убедиться в вине Софьи, рассчитывая, что она не стерпит и отомстит убийце матери. Сама вновь позвонила в областное УВД и от имени Софьи сообщила, что ее хотят убить.

  Получилось почти все так, как она задумывала, за небольшим исключением, но главная цель была достигнута. Она не желала Ольге смерти, только хотела, чтобы та попала в тюрьму, испытала то, что перенес Глеб. Неожиданно вмешалось Провидение — произошла авария, и Ольги теперь уже нет в живых. Цель оправдывает средства — она добилась своего!

  Галя ни в чем не чувствовала себя виноватой. Ольга была злом, она несла в себе смерть, а зло должно быть наказано. Это принесло добро сразу троим: Глебу, ей и будущему ребенку.

  Пострадала ли Софья? Она не невинная овечка, а отравительница. Надеялась поклонами вымолить прощение! Сила свыше сама отмерила ей наказание, исходя из степени ее вины, и не она, Галя, в этом виновата.

  Что плохо — из-за своего любопытства пострадал сосед, но и он, наверное, вел не безгрешную жизнь. Впрочем, скоро он совсем поправится.

  Галя считала, что Глеб для нее — заслуженный приз, и достался он ей в результате приложенных усилий, преодоления множества опасностей, значит, по праву.

  Дверь в высоких металлических воротах дрогнула, открылась и пропустила чуть сгорбленную фигуру мужчины в сером пальто, со стриженым ежиком волос и без шапки. Это был Глеб.

  «Какая я дура! Надо было захватить с собой шапку, а то, неровен час, простудится. Слава тебе, Господи, что нет мороза. Но этот противный ветер!» — подумала она и поспешила навстречу Глебу.

  Он вышел под пронизывающий ветер и в первый момент даже не почувствовал его ледяного дыхания. Он был свободен! Здесь, на зоне, он узнал истинную цену времени. Этот год заключения заставил его сжаться подобно пружине, и теперь он был уверен, что этого завода ему хватит на многие годы, к тому же он сможет теперь отделять в жизни важное от второстепенного или вообще ненужного.

  Навстречу ему шла Галя, девушка, которая спасла его, вдохнула в него жизнь, не позволила погибнуть на зоне, восстановила чистоту его имени и вернула к прежней жизни. Да, она не красавица, но это также означает, что она не будет путаться с его знакомыми, друзьями, а он, наконец, сможет закончить свою докторскую диссертацию, написать не одну монографию, сделать имя в большой науке. При этом она чертовски молода, он старше ее на четырнадцать лет.

  Он выполнит обещание и женится на ней, а она родит ему ребенка, мальчика или девочку, все равно, и уже от него. У них будет двое детей, продолжателей его рода, который чуть было на нем не прервался.

  Они обнялись.

  — Поезд будет только в пять часов вечера, — прошептала она, — я заказала номер в гостинице, чтобы не мерзнуть на улице. Возьми и обмотай голову. — Она сняла с шеи шерстяной шарфик и протянула ему.

  — Зачем?

  — Холодно, а тебе с такой прической, должно быть, во много раз холоднее.

  — Не надо.

  — Не бойся, что люди скажут, они на тебя не обратят внимания, и ты в своей жизни их больше не увидишь, а вот менингит можешь заработать. — И, несмотря на его легкое сопротивление, она обмотала ему голову шарфиком, так что стало похоже на тюрбан араба. Они оба рассмеялись, и Глеб поймал себя на мысли, что так весело он смеялся очень давно, еще в позапрошлой жизни. А теперь начинается новая жизнь, и хорошо, что она начинается со смеха.

  — Хорошо, — повторил он вслух и почувствовал, какое это всеобъемлющее слово. — Хорошо, — еще раз сказал он.

  — Завтра будет Новый год. Миллениум. Встретим новое тысячелетие. Ты не возражаешь, если мы его встретим вместе, у тебя?

  — Да, вместе. Обязательно вместе.

  — Мы сможем пойти на Крещатик, посмотрим фейерверк, увидим мост, связывающий тысячелетия, празднично украшенную елку. В газетах пишут, что она самая высокая в Европе.

  — Да, так и будет. Мы будем гулять по Крещатику. Я соскучился по оживленным улицам, толпам людей, улыбающимся лицам.

  — А когда мы заберем мои вещи с квартиры, которую я снимаю?

  — Мы это сможем сделать еще до празднования Нового года, сразу по приезде. — Помолчал. — Ты знаешь, где похоронена Ольга?

  — На новом кладбище в Боярке. Я была на похоронах. Если захочешь, то вместе съездим на ее могилу.

  — Да, я захочу, но после. Ты можешь мне рассказать, как все это произошло? Я знаю об этом лишь в общих чертах. Зона не то место, где узнаешь все подробности.

  Галя спокойно встретила его изучающий и словно чего-то опасающийся взгляд. Она его поняла. Ему нужна успокоительная «правда», и он ее узнает. А она в награду — его. Выдержав его взгляд, она стала рассказывать:

  — Увлечение магией истощило нервную систему Ольги, ведь, чтобы иметь дело с темными потусторонними силами, надо обладать очень крепкой психикой. Возможно, я в какой-то мере спровоцировала у нее нервный срыв, когда, воспользовавшись твоими ключами от квартиры, забрала книгу магии. Но другого выхода у нас, — она сделала ударение на последнем слове, — не было. Ее надо было лишить главного оружия. Как бы то ни было, но вечером, в крайне болезненном состоянии, вооружившись газовым пистолетом, неизвестно где приобретенным, она поехала в Ольшанку. То, что произошло в тот вечер, весьма запутано, многое непонятно до сих пор. Каким-то образом она заманила в дом покойной матери Софью, жену отца Никодима. О чем у них шла беседа — неизвестно.

  Ты помнишь, я продала свой дом, который стоит напротив Ольгиного. Новый владелец, Федор, увидев в окне свет и зная, что в нем никто не живет, решил, что туда забрались воры, и когда Ольга выходила, бросился на нее. Она выстрелила в него из газового пистолета с очень близкого расстояния и повредила челюсть. Федор после этого две недели лежал в больнице, ничего не мог говорить, да и сейчас у него речь не совсем разборчивая. Матушка Софья, воспользовавшись моментом, попыталась убежать, но тут Ольга выстрелила второй раз, а в этом патроне уже была дробь, и Софью тяжело ранило в голову. Рана на голове скоро заживет, но у нее от всего этого нарушилась психика, другими словами, она умом тронулась. Возможно, из одной больницы она перейдет в другую, теперь уже психиатрическую. Впрочем, отец Никодим, скорее всего, заберет ее домой, так как она тихая и никакой опасности для окружающих не представляет. На время у нее «поехала крыша» или навсегда, никто не может спрогнозировать. Время покажет.

  После всего этого Ольга приехала домой. Утром ей позвонил следователь и пригласил к себе для беседы. Оба потерпевших не могли дать показания, и Ольгу приглашали как хозяйку дома, возле которого все это произошло. Когда она ехала к следователю, то попала в аварию. В больнице скончалась от полученных травм. Вот и все.

  — Галя, ответь мне, только честно, — ты… мы не имеем к этому никакого отношения?

  — Нет, никакого, — твердо сказала Галя, и Глеб вздохнул с облегчением.

  — Я так и думал, — обрадованно произнес он. — А где книга, которую ты взяла у Ольги?

  — Я ее уничтожила, — соврала Галя.

  В книге имелось заклинание на приворот любимого. «Если любви нет, то ее можно внушить, и никто от этого не пострадает», — решила она, надеясь с помощью бабы Аныси и этой книги совершить задуманное в ближайшее время.

  Обнявшись и оживленно разговаривая, они пошли к гостинице, где намеревались скоротать те недолгие часы, которые остались до поезда.

  А в Киеве, на улице Богдана Хмельницкого, их ждала уютная трехкомнатная квартира, во всех комнатах которой были спрятаны серебристые шарики ртути. Прощальный привет от Ольги, результат ее стараний в то злополучное утро.