Глава 18
Вспышка яркого цвета…
По проезжей части, дребезжа, полз желто-красный трамвай в один вагон, его обогнал непривычного вида грузовик — «полуторка» и, заскрипев тормозами, резко остановился, повинуясь сигналу регулировщика — поднятой вверх белой палки, чтобы пропустить пешеходов. Регулировщик, серьезный молодой парень, в белой фуражке, рубахе, подпоясанной портупеей, и синих штанах, стоял на специальном круглом возвышении, на перекрестке, напротив Оперного театра — вычурно украшенного здания в стиле ренессанса. Среди пешеходов, спешно переходящих улицу, выделялась красивая женщина за тридцать лет с аккуратно уложенными длинными волосами. Она была одета в светлую блузку под шею и длинную, почти до щиколоток, зеленую юбку. На голове у нее была небольшая аккуратная шляпка. Она шла спокойной уверенной походкой. Ее обогнала стайка весело разговаривающих на ходу девушек в светлых, почти одинаковых платьях с рукавами-«фонариками»; все они были с короткими стрижками и отличались друг от друга разве что фигурами. Вдруг женщина вскрикнула, заметив кого-то или что-то, и ускорила шаг. На ее лице появилось растерянно-радостное замешательство.
— Андре! — крикнула она в спину высокому плечистому мужчине в парусиновом костюме и в кепке, упругая походка которого выдавала в нем бывшего военного.
Мужчина, словно не слыша, не меняя темпа ходьбы, продолжал идти. Женщина, явно удивленная, остановилась, оторопело глядя ему вслед. Мужчина вдруг уронил газету, которую держал в руках, что вынудило его остановиться и позволило обернуться. Он быстро «прострелил» взглядом пространство вокруг, не упустив и эту женщину. Затем он резко свернул и зашел в угловое здание — ресторан «Лейпциг». Приблизившись к ресторану, женщина на мгновение замешкалась перед входом, видимо раздумывая, но потом все-таки зашла внутрь.
Днем ресторан был почти пустой, лишь несколько столиков, покрытых белыми скатертями, были заняты посетителями. Мужчина сидел в сторонке от занятых столов. Зайдя внутрь, женщина потеряла уверенность и по мере приближения к столику мужчины все больше замедляла шаг. Мужчина внимательно наблюдал за ней и, встретив ее взгляд, радушно улыбнулся.
— Дама, пожалуйста, составьте мне компанию, а то в одиночку только волки в лесу воют, — слегка приподнявшись, громко сказал он.
Женщина вздрогнула, видимо, слова мужчины ее задели, и резко остановилась, чтобы развернуться и уйти, но, поймав его приглашающий взгляд, подошла к столику и присела на краешек стула.
— Как это понимать, Андре? — тихо спросила она.
— Так надо — Андрея Кожушко больше нет, — так же тихо ответил мужчина. — Мы с тобой только сейчас познакомились, так что изволь принять мои ухаживания и не привлекай к нам внимания.
К ним подошел официант.
— Что заказывать будете?
— Водочки граммов этак триста. — Мужчина, задумавшись, сделал паузу и обратился к спутнице по столу: — Что пить изволите, мадам?
Заметив на ее лице гримасу неудовольствия и опережая ее ответ, быстро сказал:
— Даме — бокал сладкого вина. Закусить нам селедочки, огурчиков соленых, картошечки. Из мясного что у вас есть?
— Котлеты говяжьи.
— Неси!
Когда официант отошел, женщина с неудовольствием спросила:
— Что за цирк, Андре?
— Теперь меня зовут Макар Суконников, работаю бухгалтером. Время поменялось — изменились и мы. Ты этого не заметила, Яринка?
— Я осталась прежней.
— Прости великодушно, но я в это не поверю. Оглянись вокруг — неужели не замечаешь изменений? Помнишь, как тут, в кондитерской «Маркиз», мы с тобой пили кофе с пирожными? Как здесь все сияло, голубой потолок над головой, необычные светильники, а сейчас — забегаловка, которую «товарищи» называют рестораном. Крещатик, символ нашего старинного города, «товарищи» назвали улицей какого-то Воровского [18]Крещатик в 1919 году переименовали в улицу Воровского, обратно название вернули в 1937 году.
— имя-то какое — воровское! Только недавно вернули родное название! Прорезную — улицей Свердлова, а он здесь хоть раз бывал? Владимирская носит имя Короленко. Неужели для увековечивания памяти писателя в городе не нашлось менее символических улиц? Отель «Прага», помнишь чудный ресторан на его крыше? Теперь гостиница «Красный Киев» — от одного названия Ильинский, [19]Первый владелец здания, вначале там располагались меблированные комнаты.
наверное, в гробу перевернулся.
— Поменять названия — это не значит поменять суть. Внутри я осталась той же. А ты, Андрей, поменял только имя или все остальное тоже?
— Прежним я уже никогда не буду, уже не помню, каким я был. — Андрей улыбнулся и мягко добавил: — А ты, Яринка, все так же прекрасна! Словно и не прошло два десятка лет после последней нашей встречи. По-прежнему молода и красива, как и в семнадцать лет.
Яринка засмущалась и покраснела. Комплимент ей понравился.
— Не говори глупости, Андре. На следующий год мне будет сорок! — Она протянула руку и положила на его, ощутив тепло. — А у тебя уже седина на висках и совсем другой взгляд. Как у тебя сложилась жизнь, Андрей?
— Служил у Деникина, затем из Крыма, перед тем как его захватили красные, уплыл в Турцию, оттуда в Европу. Несколько лет скитался — никому мы там не нужны без средств, работал шофером в Берлине. Вернулся обратно с чужими документами, работал в немецкой компании во время НЭПа, которая взяла в концессию добычу марганца. Лицензию компании ликвидировали, их специалисты вернулись в фатерлянд, а я остался. Теперь я снова в Киеве, работаю бухгалтером, снимаю угол на Совках. Веду себя ниже травы, тише воды, по-прежнему один. А у тебя как сложилось, кузина? Дима с тобой здесь? Ты замужем?
— Дмитрий погиб под Крутами, он туда отправился со студентами-добровольцами. [20]Об этих событиях рассказывается в романе «Ключ к бессмертию».
Я вышла замуж за его товарища — Василия Хому. Он тоже был под Крутами, после помог найти могилу брата возле села Печки. Тоже воевал, вернулся в Киев вместе с поляками, здесь заболел воспалением легких и остался, когда те отступали.
— Служил у петлюровцев?
— В армии Украинской Народной республики. Отец служил в секретариате иностранных дел УНР, при отступлении вместе с мамой оказался за границей, с тех пор не имею о них известий и не знаю, живы ли. Мы с Василием много колесили по Украине, только пять лет, как вернулись сюда. Вначале он работал истопником в университете, где раньше был адъюнктом на историко-философском факультете, но с недавних пор его там устроили библиотекарем и даже дали читать курс лекций по античной истории. Сейчас университет называется Киевским институтом народного образования — готовит учителей. А я обучаю грамоте на ускоренных курсах при начальной школе.
— Как-то заходил в ваш дом, там сейчас сплошные коммунальные квартиры, и не нашел вас.
— Благодаря прежней работе мужа истопником у нас есть комнатушка в коммуналке недалеко от университета, и это служебное жилье. Мой отец был достаточно известным человеком в УНР, поэтому я ношу фамилию мужа, хотя и это не панацея для спасения. Если узнают о его прошлой службе, то… сам понимаешь.
— Ездил в Чернобыль — теперь в вашем доме больница. Ты давно была в родовом имении?
— Последний раз в середине восемнадцатого года. Дом был полностью разграблен, осталось всего несколько безделушек.
— Жаль, что прошлое больше не вернется. Помнишь, я к вам заезжал, когда хотел пробраться на Дон к генералу Краснову? Дима дал мне прочитать написанный им роман про Шарля де Виржи, вашего предка. Как тот узнал от Николя Фламеля секрет бессмертия и не воспользовался им. — Андрей ей подмигнул левым глазом. — Или воспользовался?
— То были фантазии Димы.
— Странно, тогда вы оба чуть ли не с пеной у рта доказывали, что все это происходило на самом деле, и показали рукопись де Виржи, где он собственноручно все это описал.
— Мы были слишком молоды и верили в чудеса… — Взор Ярины остановился на газете, лежащей на столе, и зрачки ее расширились. Тут подошел официант с полным подносом и принялся выставлять блюда на стол.
— Пожалуйте, водочка охлажденная, огурчики нежинские, капустка хрустящая. Горячее чуть позже поднесу. А барышне, то бишь подруге, — вино! — И официант удалился.
Ярина подхватилась со стула.
— Прости, Андрей, мне надо идти. Давай на днях встретимся, я познакомлю тебя со своим мужем.
— Макар, — поправил ее мужчина. — Запомни, Яринка, меня теперь зовут Макар Суконников. Бывший боец Красной Армии, во время наступления на Варшаву вынужденно отступивший вместе с воинской частью в Венгрию, где она была интернирована. Оттуда был долгий путь на родину, в Страну Советов. Встретиться можно — вот мой адрес. — Он быстро набросал его на оторванном от газеты клочке. — Если спешишь, не смею больше задерживать.
Яринка быстрым шагом направилась к выходу. Официант проводил ее насмешливым взглядом и сказал другому официанту:
— Сорвалась барышня у того ухаря. Вроде не пьяный, мог увидеть по ее повадкам, что она из «бывших».
— А что, «бывшие» не так подмахивают? Ты лучше делом займись, вон котлеты уже готовы!
Яринка торопливо шла по Владимирской к университету, ее взгляд блуждал по встречающимся зданиям, прошлое то и дело вставало в памяти. Вдруг она заметила идущего ей навстречу мужчину в форме ОГПУ — зеленой фуражке с синим околышем, зеленой рубахе с синими петлицами и синих бриджах, подпоясанных портупеей. Его лицо ей было знакомо, и сердце сжалось от плохого предчувствия — встреча не сулила ей ничего хорошего. Но судьба была благосклонна к ней — огэпэушник, занятый своими мыслями, прошел мимо, не обратив на нее внимания.
«Аверкий Гаврилюк?! Почему он здесь? Что ему нужно? Ведь он работал в аппарате ОГПУ в Харькове». Мысли лихорадочно заметались в ее голове, и она, развернувшись, пошла за ним следом. К ее удивлению, он прямым ходом прошел внутрь ресторана «Лейпциг», и у Ярины тревожно забилось сердце, хотя она понимала, что прямой угрозы для ее кузена Андрея вроде бы нет. Выждав немного, она зашла внутрь ресторана, но, едва приоткрыв двери в зал, к своему удивлению и ужасу, увидела, что Аверкий сидит за столом Андрея и о чем-то с ним беседует. Она мгновенно вышла, от волнения у нее перехватило дыхание.
«Андрея подозревают? Почему Аверкий сел именно за его столик?»
Она договорилась встретиться с мужем, поэтому направлялась к университету. Но сейчас, встревоженная судьбой кузена, Ярина решила не идти на встречу и дождаться выхода из ресторана Гаврилюка или кузена. Если же они выйдут вместе, то это будет означать самое худшее — арест Андрея. В последнее время участились аресты лиц, которые противостояли новой власти во время гражданской войны, и лиц дворянской крови. Ожидать ей пришлось более часа, но, к ее радости, Гаврилюк вышел из ресторана в одиночестве. Он подозрительно осмотрелся по сторонам и пошел вниз по Прорезной, ныне Свердлова.
Яринка решила, что встреча Аверкия и Андрея прошла благополучно для кузена. Подробности она сможет узнать позже, когда вместе с Василием придет к тому в гости, и поспешила к мужу на встречу. По дороге остановилась у киоска и купила газету, такую же, как увидела у Андрея. Возле входа мужа не оказалось, и только через полчаса поисков она нашла его во дворе на угольном складе — Василий помогал разгружать уголь. Увидев ее, он закончил работу, отошел в сторону, привел себя в порядок, помыл руки из навесного рукомойника и вытер их полотняным полотенцем.
— Извини, любовь моя, не дождался и решил немного помочь, а заодно размяться. Ведь не так давно это было моей обязанностью. — Василий взял руку жены и нежно поцеловал. — Я очень беспокоился, когда ты не пришла. Надеюсь, у тебя ничего не случилось?
— Две неожиданные встречи. Одна приятная — с Андреем, моим кузеном по отцу, у них было имение под Харьковом. Андрей воевал у Деникина, потом скитался за границей и теперь здесь, под чужим именем. Он оставил мне свой адрес. И крайне неприятная: я едва не столкнулась с твоим недругом Аверкием Гаврилюком. Он в Киеве. Я очень перепугалась, когда увидела, что он подсел в ресторане за столик Андрея, но, слава Богу, вроде все обошлось. Гаврилюк ушел, оставив Андрея в покое.
— Расскажи более подробно об этой встрече, — попросил Василий, внутренне напрягшись, но внешне этого не показав.
Выслушав жену, он обеспокоенно сказал:
— Боюсь, это не случайность. У твоего кузена, похоже, очень доверительные отношения с Аверкием. А ведь ты знаешь, что я для него смертельный враг! Отсюда делай вывод — стоит ли нам встречаться с Андреем?
— Андре — мой кузен, я знаю его с детства! Он ничего плохого не сделает, что касается меня или тебя. Поверь мне!
— Хорошо, — коротко согласился Василий. — К сожалению, бывает, что время и обстоятельства меняют людей.
— Но не в этом случае!
— Маловероятно, чтобы чекист Аверкий случайно оказался за столиком твоего кузена.
Яринка решила перевести тему разговора и достала купленную газету.
— Посмотри, тут есть кое-что интересное — об археологических раскопках в селе Бортничи.
— В Бортничах? — оживился Василь и, взяв газету, быстро пробежал глазами небольшую статью.
В ней говорилось, что археологами были произведены раскопки, обнаружен фундамент старинных построек и подземных сооружений и бытовых предметов, относящихся к XVI–XVII векам, которые в значительной мере были варварски повреждены более современной постройкой, прозванной местными жителями «Черным замком», сожженным в годы гражданской войны. Под этим замком были обнаружены подземная алхимическая лаборатория и тайник со старинной рукописью, возраст которой устанавливается. Судя по имеющимся в рукописи рисункам, это магический трактат, предположительно написанный на санскрите.
— Ты думаешь, что это тот самый трактат?
— Не сомневаюсь.
— Теперь, когда рукопись в руках ученых, вряд ли кто-нибудь решится повторить чудовищные опыты Николя Фламеля.
— Будем надеяться, что этот трактат используют исключительно в научных целях. Вот только… — Яринка, выглядевшая сейчас печально-растерянной, замялась.
— Что тебя беспокоит?
— Твои слова относительно Андре… В детстве его родители вместе с ним часто приезжали к нам в имение. Он был чудесный мальчик, хороший друг… Затем он поступил в кадетскую школу, стал юнкером, незадолго до выпуска приезжал к нам — выглядел совсем взрослым, и я чувствовала себя рядом с ним маленькой девчонкой, хотя у нас лишь год разница. Мы с ним ходили на бал в зал Купеческого собрания, и это были самые чудесные воспоминания! Потом встретились уже в 17-м году. Он возвратился с фронта, остановился у нас на неделю, пытаясь разобраться в той непростой обстановке. Отец и Дима горячо поддержали создание Украинской Народной республики, папа принимал в этом самое активное участие, Дима по мере сил — в студенческой среде. Андре особенно с ними не спорил, вначале у него была цель отправиться на Дон, в армию генерала Краснова, но затем он передумал, решив, что пока не разобрался в ситуации, и заявил, что вернется в отцовское имение… Мы тогда не знали об ужасной смерти его родителей, не знали, что их дом разграблен и сожжен…
— Это все печально, — произнес Василь, заметив, что пауза затянулась. — Раздел земли помещиков часто сопровождался человеческими жертвами.
— С тех пор прошло больше двадцати лет, Андрею пришлось много пережить и вернуться сюда под чужим именем. Наверное, мне в самом деле трудно понять, какой он сейчас… — сказала Ярина и решительно добавила: — Когда мы встретились, у него была газета, и эта заметка была обведена синим карандашом, поэтому привлекла мое внимание… Теперь начинаю думать, что эта заметка была обведена им не случайно. Да и его встреча с чекистом Гаврилюком вряд ли была случайной. Андрей читал роман моего брата и знал, что он основан на записках нашего предка де Виржи. Тогда он очень заинтересовался, много расспрашивал. Вот и сегодня при нашей встрече он вспомнил о записях де Виржи.
— Очень любопытно. Думаю, нам надо будет обязательно встретиться с твоим кузеном.
И вдруг все исчезло — как если бы шел фильм и выключили телевизор. Ее окружала пугающая темнота небытия.
«Я умерла?»
— Оксана! Вы меня слышите? — прорвался в ее сознание встревоженный голос. Оксана открыла глаза и увидела склонившегося над ней седого мужчину, и она не сразу поняла, кто он, где находится и что с ней происходит.
— Я прервал эксперимент, чтобы узнать, как ваше самочувствие. — Она вспомнила, что этого мужчину зовут Лев Казимирович. — Вы побывали там?
— Да, и чувствую себя нормально. Я хочу, чтобы вы продолжили.
— Вы в этом уверены?
— Вполне.
Лев Казимирович довольно кивнул и вышел из сферической камеры. Вскоре возник его голос, счет, и она снова словно куда-то провалилась.
Яринка нетерпеливо прохаживалась вокруг недавно поставленного памятника Тарасу Шевченко — когда-то на этом постаменте стоял бронзовый памятник царю Николаю I. Она то и дело поглядывала в сторону красного фасада университета. Время изменило не только названия, но и сам город. В этом Университетском скверике, которому дали несуразное название — Красный парк, прошлое постоянно напоминало о себе, когда взгляд останавливался на сохранившихся античных статуях, со временем утративших свой белоснежный облик. Картинки тех дней, невольно всплывавшие в памяти, теперь казались нереальными, словно просмотренным фильмом в синематографе. И тут она увидела у портика главного входа мужчину в круглых очках, торопливо спускающегося по ступенькам. Было заметно, что мужчина слегка прихрамывает на левую ногу, а портфель в правой руке настолько тяжелый, что его и без того хилую фигуру перекособочило.
Яринка решительно направилась ему навстречу и, преградив путь, заставила остановиться.
— Здравствуйте, Владимир Феликсович!
Мужчина удивленно посмотрел на женщину, щуря глаза за круглыми стеклами очков и, видимо, пытаясь вспомнить ее.
— Здравствуйте! Прошу прощения, мы с вами знакомы?
— С вами должен был встретиться мой муж — Василий Хома, но он, к сожалению, нездоров.
— Как я могу к вам обращаться?
— Ирина.
— Товарищ Ирина, если вы собираетесь нести тот же вздор, что и ваш муж, то прошу оставить меня в покое! — нервно произнес мужчина и попытался обойти женщину.
— Скажите, Владимир Феликсович, как много лиц могли ознакомиться с найденной вами рукописью?
Мужчина с недоумением взглянул на нее:
— Это моя находка, о которой я лишь доложил на ученом совете. Кроме меня и моего товарища ее видели, наверное, с полдесятка моих коллег, но никто не раскрывал и детально не знакомился с рукописью.
— Этот манускрипт представляет собой книгу в темном кожаном переплете, размером приблизительно 15 на 20 см, толщиной 5 см. На каждой странице имеется изображение растения, а на первой странице с текстом — изображение «солнечного дерева» и египетского креста — анкха! — на одном дыхании быстро произнесла Ярина, увидев, как у ее собеседника от удивления округлились глаза и отвисла челюсть. И тут она окончательно добила его: — Текст был написан на санскрите с помощью его отображения в зеркале.
— Что вы еще знаете об этом манускрипте? — умоляющим голосом произнес Владимир Феликсович.
— Довольно много. Так вы будете со мной беседовать?
— Конечно! — воскликнул Владимир Феликсович. — Где вам будет угодно.
— Там дальше есть скамейки, давайте присядем.
Они молча, думая каждый о своем, нашли свободную скамейку возле небольшого прудика в форме тарелки, диаметром метра три, по берегам которого расположились скульптуры двух полуобнаженных наяд. После довольно продолжительной паузы Яринка заговорила первой:
— Этот магический трактат переписан с более древнего и переведен на санскрит алхимиком Николя Фламелем. Во время Великой Французской революции он попал в руки моего предка, Шарля де Виржи, и длительный период находился в тайнике. О его существовании стало известно в наше время, и за ним началась охота. Трактат оказался у некой Анастасии, жившей в селе Бортничи и занимавшейся черной магией. С помощью профессора истории, знатока арамейских языков и санскрита, ей удалось перевести бóльшую часть рукописи. В 18-м году ее убили местные жители, дом-замок, где вы нашли тайник с этой рукописью, разрушили. О найденной рукописи узнали и те, кто в ней крайне заинтересован, причем отнюдь не с благородной целью. В трактате описываются чудовищные ритуалы черной магии, и нужно сделать все, чтобы он не попал в руки тех людей, ибо они, поверьте мне, ни перед чем не остановятся. Поэтому, пока трактат у вас, ваша жизнь под угрозой!
— На заглавной странице изображено «солнечное дерево», что является символом «великого делания» и означает процесс получения философского камня, и коптский крест анкх, знак вечной жизни. Какие же тайны хранит в себе этот трактат? — поинтересовался историк, не осознавая опасности, которую представляет его находка.
— Я не специалист по черной магии, — ушла от ответа Яринка. — Думаю, и вам об этом лучше не знать. Разумнее было бы уничтожить этот трактат — от него может быть много зла.
— Вы что! — возмутился историк. — Это же древний артефакт, весточка из прошлого! Рукопись принадлежит народу и должна быть изучена специалистами.
— Для вашей безопасности будет лучше, если вы хотя бы объявите, что трактат уничтожен или похищен. Впрочем, думаю, те, кто его ищет, вряд ли в это поверят. Надеюсь, вы не храните трактат у себя дома?
— К сожалению, я не владею санскритом, а мой товарищ его знает. Трактат сейчас у него, и он уехал домой, ведь наша археологическая экспедиция приостановила работу — скоро начнется сезон дождей.
— Куда именно он уехал?
— В Млинов.
Яринка невольно вскрикнула.
— Что с вами, товарищ Ирина? — поразился историк.
— Вспомнила о погибшем брате, он туда поехал, когда собирал материал для своего романа, в самом начале войны с германцами. Как давно это было…
— О чем писал ваш брат? Он был писателем?
— Сейчас это не важно. Кто-нибудь еще знает, что трактат находится у вашего товарища?
— Нет, собственно, никто и не интересовался. Сами понимаете, найденный магический трактат в наше новое время нонсенс. Сейчас борьба идет не только с религией, но и с языческими пережитками, к которым относится магия.
— Очень хорошо, Владимир Феликсович! — обрадовалась Яринка. — Поезжайте к своему другу, но только никому не говорите об этом. Для вас будет безопаснее находиться в Млинове, чем здесь. Вы можете взять отпуск?
— Это несколько проблематично, — заколебался историк.
— Подумайте, как это сделать! — решительно и резко произнесла Яринка. — Речь идет не только о вашей жизни. Ведь если трактат попадет в руки этих негодяев, то пострадают и другие люди!
— Может, вы преувеличиваете опасность? Какое зло может принести старинный трактат?
— В нем описываются ужасные магические ритуалы, для проведения которых требуются человеческие жертвоприношения!
— Неужели кто-то может серьезно отнестись к этому в наше время? — недоуменно пожал плечами историк.
— Может, и даже очень. Снова поезжайте в село Бортничи и попробуйте разговорить местных жителей. Они, возможно, расскажут вам о ведьме Анастасии, которая и спрятала этот трактат. Она похищала молоденьких девушек из этого села для своих изуверских ритуалов, за что местные жители сожгли ее.
— Ну, это единичный случай. Сумасшедших людей хватало во все времена, — скептически произнес историк.
— Вы читали рассказ Александра Богданова «Праздник бессмертия»?
— Того самого известного революционера Богданова, [22]А. Богданов (настоящая фамилия Малиновский) (1873–1928) — ученый, революционер, врач, писатель, директор первого в мире Института переливания крови.
что написал романы про Марс? Кажется, «Красная звезда», «Инженер…» [23]«Инженер Мэнни».
— не помню, а рассказ, который вы упомянули, не читал.
— В этом рассказе описывается далекое будущее Земли, жители которой давно построили коммунистический рай на своей «отдельно взятой планете» и открыли чудодейственный иммунитет, благодаря которому раз и навсегда была решена проблема старения. Однако в итоге земляне приходят к выводу: нужно вернуть все на круги своя — к смерти как естественному завершению жизни. Главный герой рассказа, изобретатель физиологического иммунитета, проживший более тысячи лет, кончает жизнь самоубийством — сжигает себя на костре.
— Весьма любопытно… Но позвольте, как известно из газет, Богданов проводил эксперименты по переливанию крови, что должно было помочь продлить жизнь. К сожалению, он и умер во время такого эксперимента, который провел над самим собой.
— Вы сами понимаете, что конечная цель — продлить жизнь избранным, верхушке революционного пролетариата. А теперь представьте себе, что существует готовый рецепт, который позволяет претворить это на самом деле, но для этого надо забрать жизнь других. В старинном магическом трактате есть описание чудовищного ритуала. Как думаете, это кого-то остановит, если нужно будет забрать жизнь нескольких «винтиков» ради бессмертия лидеров, готовящих мировую революцию?
Историк поменялся в лице, побледнел.
— Вы считаете, что этим интересуются… — Он поднял глаза к небу.
— Слава Богу, пока этим трактатом интересуются лишь частным образом и информация о нем не распространилась, иначе у меня не было бы возможности с вами встретиться.
— Вот почему на заглавной странице рукописи изображен крест анкх — символ вечной жизни, — немного успокоившись, задумчиво произнес историк. — Неужели возможна вечная жизнь и в этом трактате содержится соответствующий рецепт?
— Достаточно того, что в трактате имеются вполне определенные описания и есть те, кто в это верит. А вера, как вам известно, позволяет одинаково творить чудеса и чудовищные преступления. Времени для раздумий у вас нет.
Историк какое-то время молча сидел, морща лоб, затем сказал:
— Несмотря на то что все это выглядит фантастично, я вам верю. Я сейчас вернусь в университет, на кафедру. Думаю, у меня получится взять две недели для творческой командировки — скажу, что мне надо поработать с найденными археологическими экспонатами в спокойной обстановке, и отправлюсь к своему приятелю. Вдвоем подумаем, как нам поступить в дальнейшем.
— Хорошо. Когда вы сможете выехать? Это надо сделать как можно скорее!
— Сегодня вечером, железной дорогой до Дубно, а там останется два десятка верст — что-нибудь придумаю.
— Во сколько поезд?
— В восемь вечера.
— Я приду проводить вас, чтобы убедиться в вашем отъезде. Как зовут вашего приятеля?
— Александр Прокопенко, он заведует местной библиотекой, которая разместилась в бывшем господском доме.
— Надеюсь, что у вас все получится, — сказала Ярина и добавила: — Пусть Господь бережет вас!
— Вообще-то, я атеист, — пожал плечами историк и, попрощавшись, направился в университет.
Яринка еще какое-то время посидела на скамейке, а затем, выйдя из парка, перешла улицу Владимирскую и, двигаясь вдоль университетской ограды, вышла на улицу Толстого. Внезапно рядом взвизгнули тормоза и рядом резко остановился синий легковой автомобиль с брезентовой крышей салона, прозванный за шипящий звук работающего двигателя «примусом». [24]НАМИ-1 — первый легковой автомобиль, созданный в СССР. Был разработан в 1925 году Научным автомоторным институтом (НАМИ) на базе дипломного проекта молодого инженера К. А. Шарапова.
С левой стороны от водителя открылась дверь, и с подножки быстро соскочил сержант в форме НКВД. Обойдя автомобиль спереди, он быстро подошел к Яринке, у которой от плохого предчувствия замерло сердце.
— Ярина Николаевна Хома? — казенным голосом произнес сержант, вопрос которого прозвучал скорее как утверждение.
— Да, это я, — твердо произнесла Яринка, уже зная, что за этим последует.
— Попрошу в автомобиль! — скомандовал сержант, окинув женщину цепким взглядом и открыв задние двери с правой стороны.
Она не сомневалась, что в случае отказа он грубо сгребет ее в охапку и засунет в машину, поэтому спокойно, с достоинством села на заднее сиденье. Страха не было, а только ожидание — Ярина не сомневалась, что сегодня встретится с Василем, хотя и не при тех обстоятельствах, как ей бы хотелось. Она сказала неправду историку: ее муж не заболел — он был арестован, и в их доме произвели обыск. А теперь и она последовала вслед за супругом. К тому, что произошло сейчас, она была готова, но не думала, что это произойдет так быстро.
Автомобиль проехал по улице Короленко, спустился вниз по Свердлова, выехал на Крещатик и вскоре поднялся по улице 25-го Октября [25]Ныне Аллея героев Небесной сотни.
до бывшего здания Института благородных девиц.
За бело-желтым трехэтажным дворцом, расположенным высоко на холме, еще недавно радующим взор красивыми строгими линиями архитектуры в стиле позднего Классицизма и оригинальным полукруглым ризалитом в его центральной части, после того как оттуда выехал советский кожевенный институт, укрепилась дурная слава. Потомственные киевляне помнили, что недобрая молва ходила об этом месте еще с тех пор, когда там находилась усадьба генерала Беликова, увлекающегося спиритизмом и магией. Ныне же здесь располагался НКВД УССР, пугающий таинственностью того, что там происходило. Ходили слухи, что в здании комиссариата, в стенах внутренней тюрьмы, расположенной в обширных подвалах, происходят расстрелы заключенных, и, чтобы не было слышно выстрелов, во дворе здания ежедневно натужно работают моторы автопарка чекистов.
Как бы внешне спокойно ни держалась Яринка, внутри у нее все заледенело от страха, когда она вошла в зловещее здание. Ей пришлось оставить сумочку на проходной у дежурного, который спросил у сопровождающего ее сержанта:
— Ей пропуск выписывать?
— Если понадобится, выпишешь позже, — ответил тот, и на лице дежурного появилась гнусная ухмылка.
И тогда у Яринки исчезла последняя слабая надежда, она окончательно поняла, что арестована.
Они поднялись на третий этаж. По дороге им попадались работники ведомства, как в форме, так и в штатском. Под конвоем провели едва держащегося на ногах военного без знаков различия, с синяками и кровоподтеками на лице. У Яринки сжалось сердце: «Как там Василь?»
Сержант завел ее в просторный кабинет, где вполоборота к двери, возвышаясь над массивным столом, сидел огромный толстый чекист с «прямоугольниками» в петлицах.
— Товарищ старший лейтенант госбезопасности, гражданка Хома доставлена по вашему приказу!
Верзила слегка повернул голову и недовольно махнул рукой, требуя, чтобы сержант умолк, и тот еще больше вытянулся «в струнку». Так прошло минут десять, пока хозяин кабинета односложно отвечал по телефону и в основном слушал. Все это время сержант и Яринка молча стояли. Наконец верзила закончил разговор, повесил трубку и повернулся лицом к вошедшим.
— Подожди в коридоре! — приказал он сержанту, и тот, громко щелкнув каблуками, вышел из кабинета. Верзила вперил взгляд свиных глазок в Яринку, а затем на его круглом мясистом лице появилась приятная светлая улыбка, отчего оно вдруг стало знакомым.
— Илько! — Яринка пошатнулась и, чтобы не упасть, схватилась за спинку стула.
— Да присядь ты, в ногах правды нет! — громыхнул верзила, поднявшись из-за стола, словно собирался помочь ей.
Яринка опустилась на стул и счастливо улыбнулась. В памяти промелькнули воспоминания о Черном замке, предателе инвалиде, ведьме Анастасии, завлекшей их в смертельную ловушку, Илько, бывшего тогда помощником следователя угрозыска и спасшего их.
— Илько, ты так за это время… — она запнулась и дипломатично закончила: — Возмужал.
— Раскабанел! — рассмеялся Илько, и тут же его лицо стало суровым, а Яринка вновь вспомнила, где она находится, и подумала, что с тех пор прошло два десятка лет, а люди меняются и не за столь длительное время.
— Василий у нас. Я его дело смотрел, разговаривал с ним — невиновен он.
У Яринки отлегло на душе, и она от радости заплакала.
— Спасибо, Илько, спасибо! Век будем помнить!
Илько все так же хмуро продолжил:
— Скажу честно, месяц тому у нас с тобой об этом даже разговора не могло быть. Обстоятельства поменялись, старая «метла» ушла, [27]После «падения» Ежова нарком Успенский А. И., зная, что вызов в Москву, «на повышение», означает арест, сымитировал самоубийство. Впоследствии был арестован и в 1940 г. расстрелян. В аппарате комиссариата была проведена «чистка» его людей.
а следователь Гаврилюк был из его команды прихлебателей. Теперь ищут и его.
— Аверкий Гаврилюк?
— Тот самый, он «разрабатывал» Василия и вел следствие. Тебе он знаком?
— Он земляк и недруг Василия еще с Нежина. Отбил у него невесту.
— Катерину? Я ее знал, хорошая была женщина, хозяйственная. Отравилась, когда пришли арестовывать ее мужа. У них остался сын двенадцати лет.
— Когда Василия отпустят? Я могу его сейчас увидеть?
— Отпустим недели через две — надо соблюсти все формальности. Увидеть его ты до освобождения не сможешь — все по той же причине, — пока он находится под следствием. Я же не хочу оказаться на его месте, поэтому выполним все необходимые процедуры!
— Может, вызовешь его на допрос, когда я тут буду? — несмело предложила она.
— Заодно и протокол твоего допроса в дело подсуну? — зловеще улыбнулся Илько. — Есть вопросы и к тебе, гражданка Ярина Николаевна Кожушко-Девиржи, потомственная дворянка, дочь помощника министра иностранных дел УНР в 1917–1919 годах.
От его слов и внезапной перемены в лице Яринка сжалась. Сердце полетело куда-то вниз. Перед ней на стол легла фотография.
— Ты этого человека знаешь?
Яринка почувствовала, что летит в пропасть, но не могла не сказать правду.
— Да, это мой двоюродный брат по отцу — Андрей Иванович Кожушко.
— Как давно вы виделись? — Яринка физически ощущала безжалостный взгляд следователя, прежний Илько в нем исчез.
— Месяца два тому назад, случайно встретились на Владимирской, прощу прощения, Короленко. Андрей пригласил меня в ресторан, с полчаса поговорили, он оставил свой адрес, и мы разошлись.
— Больше не виделись?
— Нет. Мы с Василем хотели зайти к нему, но через неделю Василя арестовали. И мне стало не до того, чтобы ходить в гости.
— Его адрес можете назвать?
— Могу, у меня хорошая память. — И Яринка назвала адрес, а Илько сверил с какой-то бумажкой, которую достал из ящика стола.
— Что он тебе рассказал?
— Где служил, как вернулся обратно и как работал в германской компании.
— Пояснил, почему вернулся?
— Тоска по Родине, к тому же он не нашел себя за границей. Ни жены, ни детей.
— Он не говорил, что является германским шпионом?
— Что-о?! — От неожиданности Яринка аж подскочила на стуле. — Андрей не может быть предателем! Да, он заблуждался, воевал у Деникина, но тогда была гражданская война. Ведь ты тоже служил в уголовном розыске при гетмане Скоропадском!
— Ого, как заговорила! — рассмеялся Илько. — Уголовный розыск — это не действующая армия, преступников нужно при любой власти ловить. Твой двоюродный брат — германский шпион! Есть масса доказательств этого.
Яринка вдруг вспомнила.
— Я видела, что после моего ухода Андрей встретился с Аверкием Гаврилюком! Как такое могло быть — ваш работник и германский шпион?
— Это очень интересно! — оживился Илько и более детально расспросил ее о той встрече.
— Ты меня арестуешь?
— Пользуйся тем, что я верю тебе! Но ты должна немедленно уехать из Киева, не ожидая освобождения Василия, — это для вашей общей безопасности. Через полгода вернешься, к тому времени все закончится.
— Что именно? Андрей арестован?
— Ушел, двух наших завалил — опытный волк! Взяли его связника — у нас выполнял задание «Аненербе». Случаем не упоминал это название в разговоре?
— Нет, а что это такое?
— Назвал бы ее организацией клоунов, которые рыскают по библиотекам в поисках мифических текстов, если бы она не находилась под крылом Гиммлера. Ладно, иди и не тяни с отъездом. Я не всесильный и не хочу менять кабинет на карцер, а это у нас случается запросто. Давай пропуск!
— Мне его не выписали.
Илько вызвал сопровождавшего ее сержанта и стал распекать его. Тот молча стоял, виновато наклонив голову. Затем сержант сбегал вниз и принес выписанный пропуск. Яринка покинула зловещее здание в радостном возбуждении — скоро и Василь выберется из мрачных здешних подвалов. Жаль только, что она не сможет встретить его из-за поспешного отъезда.
И куда ей уехать? За эти годы они побывали во многих местах, имеют знакомых, которые с радостью примут ее. Надо будет оставить Василю записку, иносказательно указав место, куда она уедет. Тут ее осенила идея, и Яринка стала поспешно собираться — времени оставалось совсем мало!
Вокзал встретил ее как старый знакомый, ведь за это время она его видела во многих ипостасях. В далеком детстве он казался ей некой диковинной продолговатой зубчатой крепостью с тремя башнями, которые почему-то ассоциировались у нее с трехголовым сказочным драконом. В годы мировой войны вокзал стал временным убежищем для раненых и превратился в длинный барак, один вид которого навевал скорбные мысли. Затем, с началом гражданской войны и вакханалии, разыгравшейся от постоянной смены власти, постепенно стал напоминать клоаку, где ночевали нищие, бродяги, мешочники и разные «темные» личности, связанные с преступным миром. Ныне, заново отстроенный, с огромными стеклами над главным входом, он выглядел празднично и радушно.
Историк, ожидавший ее у входа, увидев, что она вышла из трамвая с фанерным чемоданом, очень удивился.
— Вы тоже куда-то едете, товарищ Ирина?
— Вместе с вами, Владимир Феликсович. Вы не против моей компании?
— Это так неожиданно… — растерянно произнес историк. — Разве я имею право вам запретить?
Билеты оказались только в мягкий вагон, что существенно отразилось на бюджете как историка, так и Яринки. Однако у них появилась возможность находиться в купе без соседей и спокойно вести разговор.
Яринка протянула коренастому проводнику свой билет на входе в вагон, и тот, взглянув на нее, оторопел:
— Батюшки! Никак вы, барышня Ярина Николаевна!
Яринка посмотрела на него со страхом и удивлением — ничего хорошего эта неожиданная встреча не сулила.
— Не узнаете меня? Я Никодим, служил конюхом в вашем имении.
— Никодим? — Яринка, силясь вспомнить этого человека, на которого тогда, десятилетия назад, никогда особенно не обращала внимания, была озабочена совсем другим. В голове билась мысль: «К добру ли эта неожиданная встреча?»
— Теперь тоже езжу, только на «железном коне». Проходите, Ярина Николаевна, я к вам позже зайду, когда чай буду разносить. Приятно было вас увидеть!
Яринка находилась в нервном неведении, ожидая знакомого из прошлого, которое в нынешнее время лучше и безопаснее оставить в забвении. Ее состояние передалось и попутчику, который в полном молчании нервно ерзал на полке. Однако появление проводника Никодима разрядило обстановку — у него были самые лучшие воспоминания о том времени и добром барине Николае Дмитриевиче, который очень хорошо относился к нему и дарил серебряный рубль к любому празднику. Узнав, что они едут в Дубно и не знают, как добраться до Млинова, Никодим пообещал подсобить:
— У меня там знакомый возница, Лакизюк Ефим Иванович, — он вас свезет и недорого возьмет. Сам он из Млинова, мать его там живет, так что если есть какие еще вопросы, он вам поможет. Надежный человек!
На этом проводник оставил их одних и пошел заниматься своей работой.
Попивая круто заваренный чай из стакана в металлическом подстаканнике, Владимир Феликсович сел на своего любимого «конька» — историю.
— Чудно, мы будем в старинном городе Дубно! О нем впервые стало известно из Ипатьевской летописи, когда братья осудили за ослепление Василька, Давида Игоревича, лишив его Волынского стола. Мы увидим Дубенский замок, который никто не мог взять ни штурмом, ни осадой! — горячо, скороговоркой произнес историк. — Сколько там чудесных мест: старинные церкви, дворцы князей Острожских и Любомирских…
— Прошу прощения, Владимир Феликсович, смею напомнить, что у нас несколько другая цель поездки — нужно решить, как поступить, чтобы магический трактат не попал в чужие руки. Нам необходимо обсудить, как быстрее добраться до Млинова, к вашему другу.
— Вы хотите сказать, что мы немедленно покинем Дубно, как только приедем? — разочарованно воскликнул историк. — И прекратите называть меня по имени-отчеству, словно я какой буржуй. Володя я!
И снова вспышка, затем темнота. На этот раз Оксана, открыв глаза, быстрее пришла в себя, хотя в голове продолжал стоять туман. Как только она с помощью Вадима сняла шлем, датчики и покинула «улитку», ее уже ожидала чашка с ароматным, только что заваренным черным кофе. Оксана присела на стул, с удовольствием смакуя крепкий кофе, который возвратил ей ясность мысли. Ее окружили, с нетерпением ожидая рассказ о том, что она ощутила и увидела, — сомнений в том, что погружение в прошлое произошло, ни у кого не было.
Оксана, не вдаваясь в подробности и не называя имен, вкратце рассказала об увиденном.
— Судя по всему, вы попали в 1939–1940 год, — прокомментировал Лев Казимирович, — после недавнего присоединения западных областей Украины, которые входили в Польшу.
— Возможно, я в истории не сильна. Извините, но мне хотелось бы уехать — нужно отдохнуть.
— Поезжайте. Большая к вам просьба — напишите обо всем, что увидели, но более детально, в виде отчета, — для нас это важно.
— Хорошо. Можно я завтра приду и повторим эксперимент?
Лев Казимирович задумался.
— Приходите к 17.00, найдем для вас время. Относительно отчета не забудьте.
Оксана одна вышла из бассейна, снаружи уже было темно, лишь редкие фонари освещали ближайшие к улице аллеи парка. Она направилась к автомобилю. Прошлое чужих людей, увиденное ею, подействовало угнетающе. Она не только увидела картинки, но и, несмотря на внешнее спокойствие Яринки, прочувствовала нервное состояние женщины, волнующейся о судьбе мужа. Оксане невольно вспомнился Роман, их отношения, казавшиеся ей настоящей любовью, которая бывает раз в жизни, а на самом деле не выдержавшие испытания и в итоге оказавшиеся любовной интрижкой. Бывает ли настоящая любовь?
«Нет, я его любила по-настоящему, раз до сих пор вспоминаю, а он… Пусть это останется на его совести».
Ей было грустно и захотелось поплакать, просто так, без причины, чтобы облегчить душу. Грустное меланхолическое настроение овладело ею, и, чтобы не поддаться ему, Оксана решила нарушить свое одиночество, за которое она уже год ожесточенно цепляется. Можно позвонить Олегу, своему шефу, с которым у нее было много общего по работе. Но как раз это ее и пугало — а вдруг у них ничего не получится, и как после этого встречаться, вместе работать в дальнейшем? Лучше встретиться с нейтральным человеком, с которым она может спокойно распрощаться, зная, что он никогда больше не появится в ее жизни. Режиссер Семен Кротенко нравился ей, но он входил в список подозреваемых. Лучше Антон, который случайно возник из ниоткуда и может спокойно затем туда отправиться. Она набрала номер его мобильного:
— Как у вас со временем? Хочу предложить вам прогулку.
— Где вы? Я сейчас приеду за вами. Поужинаем в ресторане?
— Давайте лучше встретимся на Владимирской горке. Уже поздно есть, а я девушка на выданье — нужно думать о фигуре.
— По-моему, лишние калории на вас никак не отразятся.
— Знаете, я больше года как вернулась в Киев, но ни разу просто так не гуляла по городу. Все куда-то бегу, озабоченная тем, что что-то должна сделать. А хочется просто почувствовать себя самой собой.
— Вас услышал — через полчаса буду на месте.
Встретившись, они гуляли по полупустым аллеям парка. Фонари дарили им призрачный свет позднего вечера. Они приблизились к ротонде на чугунных узорчатых столбах.
— Я ощущаю атмосферу старинного парка. Вот в этой беседке сто лет тому назад играл духовой оркестр, а по аллеям гуляли дамы в длинных, по щиколотку, платьях под руку с мужьями, возлюбленными, одетыми в длиннополые сюртуки.
— Удивительно, но я тоже это представил себе, — сказал Антон. — Вы стихи любите?
— Когда-то даже сочиняла. Очень нравилось творчество Ахматовой, Ахмадулиной, Лины Костенко.
— Может, что-то прочтете из своего?
— Вряд ли вспомню, хотя…
И Оксана стала читать стихи. Антон, как оказалось, тоже увлекался сочинительством стихов и новелл. За разговорами пробежал вечер, Антон хотел проводить Оксану домой, но она мягко возразила:
— Я тоже за рулем, на своем автомобиле. Вы хотите сопровождать меня в качестве эскорта?
— Почему бы нет?
— В следующий раз воспользуюсь вашей любезностью, когда буду без автомобиля. До свидания!
— Надеюсь, до скорого!