1

— «…Муций начал последнюю песнь — этот самый звук внезапно окреп, затрепетал звонко и сильно; страстная мелодия полилась из-под широко проводимого смычка, полилась, красиво изгибаясь, как та змея, что покрывала своей кожей скрипичный верх; и таким огнем, такой торжествующей радостью сияла и горела эта мелодия, что и Фабию, и Валерии стало жутко на сердце и слезы выступили на глаза…»

Высокий голос Анны звенел медью сопрано, передавая тембром внутреннюю магию слов, будто она находилась там и слушала дивную, волнующую душу мелодию. Ее глаза сверкали, словно алмаз на смычке Муция, личико приобрело нежный персиковый цвет и от этого стало еще прекрасней.

Арсений слушал как завороженный, жадно впитывая по ходу повествования эмоционально изменяющиеся восхитительные интонации голоса девушки. Необычную повесть Ивана Сергеевича Тургенева «Песнь торжествующей любви» он читал раньше и не нашел в ней ничего особенного. Сейчас, покоренный экспрессией голоса Анны, он как будто знакомился с этой повестью впервые. Выражение лица девушки постоянно менялось в зависимости от охватывавших ее чувств — от меланхолично-романтичного до безудержно страстного. Анна, юная и прекрасная, как богиня Венера, читала книгу с тревожным волнением в голосе, очень эмоционально переживая события повести. Порой Арсению казалось, что девушка в книгу не заглядывает, а произносимые ею чужие слова рождаются в ней самой.

История друзей Муция и Фабия, влюбленных в Валерию, теперь для Арсения звучала по-новому. Как было договорено между друзьями, Муций уехал, чтобы полностью излечиться от любви к Валерии, но через несколько лет вернулся. Радостная встреча друзей и удивительные сны Валерии о любовных встречах с Муцием. Небеспочвенные подозрения Фабия, проследившего за находившейся в сомнамбулическом состоянии Валерией, ушедшей ночью навстречу Муцию. Ревность, обида и злость захлестнули Фабия, и он убил друга. Сожаление о содеянном и необычное поведение странного слуги Муция — малайца — заставили его тайно приблизиться и подсмотреть, что же происходит в павильоне, который он предоставил для проживания своим гостям.

— «…Вокруг каждой чашки свернулась, изредка сверкая золотыми глазками, небольшая змейка медного цвета, а прямо перед Муцием, в двух шагах от него, возвышалась длинная фигура малайца, облаченного в парчовую пеструю хламиду, подпоясанную хвостом тигра, с высокой шляпой в виде рогатой тиары на голове. Но он не был неподвижен; он только благоговейно кланялся и словно молился, то опять выпрямлялся во весь рост, становился даже на цыпочки, то мерно и широко разводил руками, то настойчиво двигал ими в направлении Муция и, казалось, грозил или повелевал, хмурил брови и топал ногою. Все эти движения, видимо, стоили ему большого труда, причиняли даже страдания: он дышал тяжело, пот лил с его лица. Вдруг он замер на месте и, набрав в грудь воздуха, наморщивши лоб, напряг и потянул к себе свои сжатые руки, точно он вожжи в них держал… и, к неописанному ужасу Фабия, голова Муция медленно отделилась от спинки кресла и потянулась вслед за руками малайца… Малаец отпустил их — и Муциева голова опять тяжело откинулась назад; малаец повторил свои движения — и послушная голова повторила их за ними. Темная жидкость в чашках закипела; самые чашки зазвенели тонким звоном, и медные змейки волнообразно зашевелились вокруг каждой из них. Тогда малаец ступил шаг вперед и, высоко подняв брови и расширив до огромности глаза, качнул головою на Муция… и веки мертвеца затрепетали, неровно расклеились, и из-под них показались тусклые, как свинец, зеницы. Гордым торжеством и радостью, радостью почти злобной, просияло лицо малайца; он широко раскрыл свои губы, и из самой глубины его гортани с усилием вырвался протяжный вой… Губы Муция раскрылись тоже, и слабый стон задрожал на них в ответ тому нечеловеческому звуку…»

Чтицу, как и ее слушателей — троих молодых людей, расположившихся рядом с ней в плетенных из лозы креслах, охватил леденящий страх соприкосновения с непознанным, теми темными силами, которые подвластны колдунам, ведьмам, магам, желающим с их помощью нанести вред телу и душе христианина. Эффект жуткого содержания повести усиливало выбранное для чтения место — подземелье. Сюда дневной свет проникал лишь через открытую наверху дверь, в проеме которой виднелось сумрачное небо, затянутое темными дождевыми тучами, нагнетающими тоску и меланхолию, да слышались неистовые завывания ветра.

На самом деле это было не подземелье, а всего лишь искусственный грот, сотворенный по причуде хозяев этого сказочного имения. Над ним находилась многогранная, застекленная со всех сторон, словно выкупанная в молоке, беседка, вознесшаяся на вершине зеленого холма. Из нее открывался чудный вид на Майорский пруд и окрестности. Несколько десятилетий тому назад эту беседку облюбовал гостивший здесь композитор Михаил Иванович Глинка. В бытность знаменитого гостя в поместье в гроте располагался винный погребок, содержимое которого, местное вино, и обслуживавшая посетителей веселая крепостная девица весьма способствовали творческому вдохновению. Тогда и родилась музыка к опере «Руслан и Людмила».

Ныне, лишенный стеллажей с винными бутылями, грот напоминал мрачный каземат-застенок, соответствуя антуражу мистического и мрачного рассказа. Из-за тусклого света, проникающего через дверь наверху узкого спуска с каменными ступеньками, и трех горящих стеариновых свечей в канделябре освещение было мерцающим, и причудливые блики падали на неестественно бледные лица собравшихся тут людей — четверых молодых мужчин и девушки.

Анна заканчивала читать повесть; ее голос стал спокойным, безмятежным.

— «В один прекрасный осенний день Фабий оканчивал изображение святой Цецилии; Валерия сидела перед органом, и пальцы ее бродили по клавишам… Внезапно, помимо ее воли, под ее руками зазвучала та песнь торжествующей любви, которую некогда играл Муций,  — и в тот же миг, в первый раз после ее брака, она почувствовала внутри себя трепет новой, зарождающейся жизни… Валерия вздрогнула и остановилась…»

Анна напряглась. Теперь в ее голосе улавливались отчаяние и страх перед неизбежностью:

— Что это значит? Неужели же…

Когда стих голос Анны, в беседке воцарилась тишина.

— Прекрасно! Браво, Аня! — первым нарушил молчание худощавый, длинноволосый по моде людей творческих, красавец-художник Александр Акулов, широко и восторженно улыбаясь.

Поднявшись во весь свой немаленький рост, он захлопал в ладоши. Его примеру последовали остальные. Двадцатилетний изящный Арсений Бессмертный, в английском костюме в полоску, восхищенно смотрел на девушку, размашисто хлопая, будто вызывая ее на бис, а полный, с глубокими залысинами на шарообразной голове музыкант и композитор Платон Войтенко, в потертом темном сюртуке, криво завязанном полосатом галстуке, стучал ладошками, будто деревяшками. Только длинный, словно фитиль, поэт Артем Лисицын, с вытянутым некрасивым лицом, блуждающей презрительной улыбкой и космами темных волос, то и дело роняющими перхоть на синюю блузу, лишь обозначил аплодисменты, сделав несколько вялых движений. Художник Акулов, начинающий литератор Бессмертный, музыкант Войтенко, поэт Лисицын были гостями графа Василия Васильевича Тарновского — хозяина имения Качановка.

— Господа, прекратите! — обидчиво воскликнула Анна.  — Я читала вам не из желания продемонстрировать искусство декламации, а чтобы узнать ваше мнение — что хотел сказать автор столь неоднозначной концовкой повести? И каким, по вашему разумению, должно быть продолжение сей драматической истории?

— Лучше об этом спросить у самого автора,  — с ехидцей произнес Артем и тут же хлопнул себя ладонью по лбу — мол, только что вспомнил.  — Виноват — запамятовал, ведь Иван Сергеевич уже давно почил навеки на кладбище в пригороде Парижа.

— Артем, порой вы несносны! — раздраженно заметила Анна.  — Это не делает вам чести!

— Береги честь смолоду! — тут же подхватил Артем. В упор глядя на девушку, он заметил, как обидчиво дрогнули ее губы.  — Великодушно простите, Анна! Да, я не такой, но другим мне не быть! — с вызовом произнес он и повернулся к своим товарищам: — Что скажете вы — мои умные друзья по творческому цеху?

— Не паясничай! — зло отозвался Александр и нежно посмотрел на Анну.  — Неоднозначность окончания повести придает ей дополнительную прелесть, и не следует углубляться — это как вино: приятный вкус, послевкусие и… вы о нем забыли. Содержание — мистика, магия, колдовство, о них лучше не знать и с ними не сталкиваться.

Артем вдруг резко выбросил руку в сторону Александра, выставив указательный палец, словно целился в того из пистолета, и продекламировал:

— Даже за любовь душу не стоит отдавать! — Анна недовольно притопнула ножкой.  — Скажите лучше вы, Платоша!

Двадцатидевятилетний Платон сжал узкие губки на круглом лице с россыпью веснушек на щеках, нахмурил светлые, почти сливающиеся с кожей брови. Он был старше всех здесь присутствующих, но в силу своего скромного положения предпочитал в основном отмалчиваться, а свою точку зрения высказывал, лишь когда непосредственно к нему обращались.

— Задали вы задачку, Анна Дмитриевна! Смею отметить — необычный сюжет для Ивана Сергеевича! Ведь он больше писал о возвышенной любви и охоте, а тут жуткая мистика. Муций стараниями слуги-колдуна становится живым мертвецом, яко упырь,  — допустим и такое.  — Платон задумался.  — Но как мертвец может быть живым? Даже если он передвигается, издает звуки, он все равно не живой, а мертвый! Выходит, и чувств у него не должно быть, как у живого, и любить Валерию он не сможет. Сыгранная им музыка впечатлила Валерию, вот она ее и запомнила. К вашему сведению, Анна Дмитриевна, я ведь тоже запоминаю мелодию с первого раза и могу ее сразу наиграть.  — И он добавил вкрадчиво: — Если желаете, проведем испытание.

— Невелика заслуга повторять уже известное, ты же не попка-дурак.  — Александр смерил презрительным взглядом Платона.  — Ты занимаешься сочинительством музыки — вот и сочини свою песнь торжествующей любви!

— Прекрасная идея! — загорелась Анна и с мольбой заглянула в глаза Платона: — Ведь вы сможете, Платоша?

Тот задумался, затем встал и, ничего не сказав, стал подниматься по ступенькам к выходу из грота. Всем было ясно, что он принял вызов и прислушивается к чему-то зарождавшемуся внутри него. Анна и остальные молодые люди последовали за ним.

Снаружи дул неистовый холодный ветер, мгновенно растрепавший редкие волосы Платона, его лицо раскраснелось. Не оглядываясь, спешным шагом, словно боясь не успеть, Платон поднялся к застекленной беседке, в сером свете ненастной погоды утратившей присущий ей молочный цвет. Сжавшись под порывами ветра, рукой придерживая шляпу на голове, Арсений, следуя за уверенно двигающимся Александром, невольно глянул вниз — по обычно спокойному, с темно-синими водами Майорскому пруду ходили волны непривычного свинцового цвета.

Внутри беседки было тепло и уютно. Платон присел к белому роялю, стоявшему посредине, и, задумавшись, застыл. Вошедшие вслед за ним молодые люди шумно рассаживались на ажурных белых стульях. Аня села ближе всех к Платону и внимательно наблюдала за ним. Наконец Платон уверенным жестом поднял крышку, и длинные тонкие пальцы пианиста, совсем не сочетающиеся с его неказистой внешностью, легко пробежались по клавишам.

— Песнь сочинить не обещаю, а вот передать свое впечатление от повести, воплотив его в музыку, пожалуй, смогу. Извольте!

Мелодия, которую он играл, была печальной, уводящей мысли вдаль, и необычно трогательной. Она находила в душе каждого нечто сокровенное, потаенное — и несбыточное. Закончив играть, Платон остался сидеть с закрытыми глазами.

— Браво! — воскликнула Анна с повлажневшими глазами и захлопала в ладоши.  — Превосходно! Неужели вы это только что сочинили?

Все, за исключением Артема, восторженно захлопали. Презрительно улыбаясь, Артем резко поднялся:

— Где тут торжество любви? Нытье и жалобы! — Артем раскатисто захохотал.  — Скорее, это песнь отвергнутой любви!

— Зачем вы так, Артем? — осуждающе произнесла Анна.  — Эта музыка великолепна! К сожалению, как правило, amourвсегда прекрасна и несчастна. Платоша, вы не могли бы еще раз это сыграть?

Платон, продолжавший сидеть с отрешенным видом, с закрытыми глазами, резко их открыл, словно проснулся, и растерянно огляделся по сторонам, не понимая, где он и зачем тут оказался.

— Платоша, сыграйте нам еще раз то, что вы играли,  — повторила просьбу Анна.

Взгляд Платона стал осмысленным, глаза прояснились, и его пальцы быстро забегали по клавишам рояля, однако мелодия, которую он то наигрывал, то резко обрывал, была совершенно другой.

Он остановился, растерянно и печально посмотрел на Анну:

— Похоже, я не смогу — забыл мелодию! Не знаю, что со мной произошло…

Артем саркастически рассмеялся:

— Наш музыкальный гений оказался не гением!

Анна бросила на него осуждающий взгляд и попросила Арсения:

— Помогите мне.

Арсений, следуя ее указаниям, придвинул стул к роялю, и она на него присела.

— Не переживайте, Платоша. Давайте вместе попробуем вспомнить. Я буду напевать вам мелодию, а вы играйте.

Анна стала тихонько выводить мелодию нежным голоском. Платон оживился и мгновенно подбирал музыку. Общими усилиями им удалось в какой-то мере восстановить музыкальную пьесу, однако в ней было утрачено что-то, придававшее ей очарование, вызывавшее желание слушать и слушать.

Девятнадцатилетняя Анна Ступачевская была из родовитой, но обедневшей дворянской семьи, ныне проживающей в селе Власовка, в старинном доме. Некогда Ступачевские имели здесь свои земли, а в селе Ступаковка находилось их родовое имение. При Петре I казачий сотник Остап Ступачевский вслед за гетманом Мазепой перешел на сторону шведского короля Карла ХII, за что был лишен прав на землю, и ему грозила смертная казнь. Перед тем как бежать с семьей на чужбину, Остап собственноручно сжег родовой замок и прилегающие строения. Но уже его внук и последующие продолжатели рода служили российским императорам, отдавая предпочтение воинской службе. По прихоти судьбы и благодаря доброму отношению фельдмаршала Румянцева-Задунайского к своему боевому офицеру праправнук Остапа стал первым управляющим имением Качановка и построил на дарованном ему клочке земли в селе Власовка, бывшей собственности Ступачевских, большой дом. С тех пор прошло более ста лет, старшие сыновья наследовали этот дом и проживали там вместе с семьями, а к владельцам Качановки и к самому имению уже никакого отношения не имели. За это время добротный дом, сложенный из дубовых бревен и снаружи оштукатуренный, с двумя флигелями, мало чем отличающийся от домов помещиков средней руки, порядком обветшал.

У Анны была сестра Лиза, младше ее на шесть лет. Их отец, Дмитрий Петрович, служил в Борзне, главном городе уезда, где жил в казенной квартире и приезжал домой только в выходные и праздничные дни. Пользуясь этим и тем, что их маменька была постоянно чем-то занята, Анна почти каждый день приходила пешком в качановский парк, невзирая на то, что до него было более километра. Эти походы она совершала втайне от родных, о них знала только сестренка Лиза, так как Дмитрий Петрович, несмотря на добрососедские отношения с Василием Васильевичем Тарновским, считал, что у того собирается не совсем приличное для благонравной и воспитанной девушки общество. Мечтой Дмитрия Петровича было выдать Анну замуж за богача. Но где в глухой провинции такого сыскать?

Поняв, что большего успеха в музыке не добиться и что оставшиеся не у дел кавалеры заметно заскучали, Анна закрыла крышку рояля:

— На сегодня хватит. Платоша, не мучьте себя! У вас чудесно получилось, и вы непременно как-нибудь вспомните и сыграете эту мелодию.

— Вы не боитесь, Анна,  — ехидно скривил губы Артем,  — что Платоша и в самом деле сочинил магическую любовную песнь? Задурманит вам голову, вы влюбитесь в него, и что на это скажет ваш папенька? Это же нонсенс!

— По-вашему, Валерия полюбила Муция, сама не ведая того? Колдовская «Песнь» ее приворожила? — воскликнула Анна.  — Разве это возможно — любить не по своей воле?

— Это невозможно! — быстро ответил Арсений.  — Когда любишь, то ощущаешь это всем своим естеством! Знаешь, кого и за что любишь!

— И почему! — едко добавил Артем.

— Разве можно полюбить за что-то определенное? — поразился Платон.

— Ямочки на щечках, изгиб стана, блеск глаз и трепет лани,  — иронизируя, подхватил Артем.

— За что вы могли бы полюбить меня? — Анна лукаво улыбнулась, глядя на Арсения.

Тот вспыхнул, опустил взгляд и вдруг набрался смелости, посмотрел девушке в глаза и произнес:

— Кто вам сказал, что я вас не люблю?

На этот раз смутилась Анна, но быстро взяла себя в руки и сказала:

— Арсений, мы не услышали вашего мнения относительно повести!

Анна смотрела в упор на Арсения, тот не выдержал, отвел глаза.

— Повесть весьма проникновенная, о любви и дружбе. О том, что любовь сильнее всего на свете — даже смерти!

— Как бы вы продолжили повесть?

— Затрудняюсь сразу ответить. В самом деле, живой мертвец…

— При чем здесь это? — с досадой произнесла Анна.  — Почему Валерия вдруг вспомнила волшебную песнь?

— В повести все сказано,  — вмешался Александр.  — Надо быть более внимательными.  — Он взял книгу у Анны и прочитал: — «…она почувствовала внутри себя трепет новой, зарождающейся жизни…» Выходит, Валерия оказалась в интересном положении! Под сердцем носила плод любви колдуна Муция, напоминавший ей о нем. Теперь Муций все время будет рядом с ней в образе ее ребенка.

— Это ужасно! — выдохнула Анна.  — Муций полюбил ее, но ведь она его — нет! Воспользовался подло колдовскими приемами, чтобы ее, одурманенную, завлечь в свои объятия. Все это произошло не по ее желанию и против ее воли!

— Красивая и жуткая история.  — Арсений был поражен тем, что Анна так переживает из-за трагической участи выдуманной автором героини. Ведь это выдумка, фантазия, и надо отдать должное автору — так ярко и реалистично он все это описал.

Арсению Бессмертному шел двадцать первый год, происходил он из состоятельной семьи текстильных фабрикантов, недавно переехавшей из Нежина в Киев. Он был самым младшим, имел двух братьев и сестру. С раннего детства Арсений проявлял склонность к творчеству — занимался стихосложением, писательством, рисованием и музыкой. Его отец, Дмитрий Егорович, зная увлечения младшего сына, не стал перечить, когда тот захотел поступить на историко-филологический факультет Киевского университета Святого Владимира, сделав ставку на старшего сына как на продолжателя семейного текстильного дела. К тому же Дмитрий Егорович знал о превратностях судьбы и ее резких поворотах. Ведь он сам в свое время окончил историко-филологический факультет университета, мечтал о научной карьере, но женитьба и скоропостижная смерть тестя, владельца небольшой текстильной фабрики, заставили его круто поменять жизненные планы, о чем теперь он не сожалел. Благодаря своей энергии, тяге к новым знаниям, он преуспел в текстильном деле и значительно расширил его — владел уже тремя современными фабриками и поставлял их продукцию как в пределах территории Российской империи, так и за границу.

Мечтой Арсения было добиться славы на литературном поприще — он писал стихотворения, поэмы, баллады, небольшие рассказы, ему удавалось их публиковать в малоизвестных газетках, но хоть до какого-то признания было очень далеко. Литературные критики его не замечали, и это угнетало Арсения. Можно было с помощью денег отца купить восторженные рецензии, но Арсений считал это ниже своего достоинства, он реально оценивал свои труды и понимал, что еще ничего стоящего не написал. «Сколько ни лей меда, полынь все равно будет горчить». Единственное, о чем Арсений решился попросить отца,  — представить его своему бывшему однокурснику, известному меценату, любителю муз, в чьем поместье на протяжении уже многих десятилетий собирался цвет творческой интеллигенции,  — Василию Васильевичу Тарновскому — младшему. В огромном имении Качановка со сказочной красоты парком в свое время гостил Николай Гоголь и будто бы даже читал там главы из «Тараса Бульбы»; композитор Михаил Глинка сочинил в Качановке музыку к волшебной опере «Руслан и Людмила», а Тарас Шевченко подарил тогдашнему хозяину поместья, Григорию Тарновскому, знаменитую картину «Катерина», в дальнейшем положившей начало музею произведений и предметов обихода народного кобзаря. И даже один из самых знаменитых художников того времени, Илья Репин, специально приезжал в поместье, чтобы ознакомиться с коллекцией старинного казачьего оружия и одежды, а позднее использовал это при написании своей картины «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» и ряда других полотен. Многие известные писатели, художники, музыканты считали за честь побывать в этом поместье, воспользоваться гостеприимством и хлебосольством радушного хозяина, любящего общение с творческими, талантливыми людьми. Это было даже своего рода визитной карточкой, возможностью привлечь к своей особе внимание — посредственностям путь туда был заказан.

Имение Тарновских Арсению чрезвычайно понравилось. Белое здание дворца окружал огромный ухоженный парк, на аллеях было установлено множество мраморных скульптур. С южной стороны дворца имелся спуск к большому пруду с двумя искусственными островами посередине, Дружбы и Любви, соединенными арочным мостиком, к пристани с лодками. Собиравшееся здесь общество было чрезвычайно интересным и разнообразным — художники, артисты, писатели, поэты, музыканты, меценаты. Многие в имении проживали месяцами, а то и дольше, даже почивали и после смерти, как похороненный здесь близкий друг Шевченко художник Григорий Честаховский. Да и Тарас Григорьевич, стараниями Василия Тарновского-старшего, едва не нашел тут свое вечное пристанище — это предложение мецената серьезно обговаривали друзья великого Кобзаря. И когда оно не было принято, Тарновский выделил крупную сумму на похороны и памятник Т. Г. Шевченко.

Здесь Арсений сблизился с художником Александром Акуловым и музыкантом Платоном Войтенко, постоянно бросавшими друг в друга ядовитые стрелы слов. Первое время Арсений недоумевал: что их сближает при взаимной нетерпимости друг к другу? Потом узнал — Анна!

Знакомство Арсения с Анной вышло неожиданным и курьезным. Вскоре после прибытия в имение Арсений забрел в здешние «Романтические руины» и поразился при виде мощных кирпичных стен невероятной толщины, как в настоящих крепостях, глубоких казематов с бойницами для орудий. В одном из подземных помещений он даже обнаружил вмурованные в стену кольца с обрывками цепей — возможно, здесь когда-то разыгралась трагедия.

В Арсении проснулся интерес историка. Отвечая на его вопросы, Александр сообщил, что на этом месте находился древний польский замок, разрушенный во время казацкого восстания.

— Как утверждает местная легенда,  — рассказывал Александр,  — здесь стоял замок-крепость воинственного шляхтича пана Войтека Рагузицкого, вассала князя Вишневецкого. Пан Войтек был храбрецом, незаменимым в бою, за что его очень ценил князь. Однако и в мирное время шляхтич буйствовал, держал при себе ватагу отчаянных голов, таких же, как и он сам, совершал набеги на близлежащие села, грабя дома и воруя женщин. Князь прощал ему такие «шалости», зная, что этот искусный воин в бою не подведет, а время было бурное, и войны следовали одна за другой. Но вот однажды Войтек украл невесту казака из Запорожской Сечи. И так случилось, что в этот момент казак приехал, чтобы повести под венец любимую. Узнав о злодеянии шляхтича, казак собрал своих побратимов и штурмом взял замок, убил изверга и перебил всю его шайку, однако девушку спасти не смог — Войтек, предчувствуя свою гибель, зарезал ее. Казак разрушил замок и вернулся в Сечь. Князь, узнав о воровстве чужой невесты и ее гибели, замок не стал восстанавливать, оставил лежать в руинах.

На следующее утро Арсений отправился к таинственным руинам, чтобы составить план раскопок, а затем испросить на это разрешение у хозяина имения — добрейшего Василия Васильевича. К своему удивлению, он обнаружил прогуливающуюся возле руин юную светловолосую девушку весьма приятной наружности. У нее был чуть вздернутый изящный носик, озорные голубые глазки, пухленькие губки и чистая свежая кожа, говорившая об отменном здоровье девушки. От неожиданности Арсений оробел, не знал, как себя вести с незнакомкой, а та, напротив, нимало не смущаясь, представилась первой:

— Я — Анна Ступачевская. Живу с родителями и сестрой по соседству, в селе Власовка. Василий Васильевич разрешил нам в любое время гулять по его чудесному парку. Вас я уже видела, правда, только издали. Вы гость или родственник Василия Васильевича?

Арсений представился. Вскоре они по-дружески беседовали, ощутив взаимную приязнь друг к другу. Когда Арсений рассказал Анне, что он задумал, та весело рассмеялась, заставив молодого человека смутиться. Он не мог понять, что смешного в его затее.

Анна пояснила свое веселье:

— Никакого замка здесь не было. Эти искусственные руины создали по задумке первого хозяина имения, фельдмаршала Румянцева-Задунайского, при обустройстве здесь парка. Так что в результате раскопок можно будет найти разве что инструменты рабочих, сотворивших это чудо.

Девушка очень понравилась Арсению, и он обрадовался, когда Анна пообещала провести его по парку — показать павильон, где сочинял музыку композитор Глинка. Арсений там уже побывал, но умолчал об этом — общение с Анной пробудило в нем неведомые до сего момента чувства. Душа его пела, внутри все кипело радостью, он ощущал необыкновенную легкость. Арсений был зачарован ее голосом, горделивой осанкой, природной грациозностью и плавностью движений, все это запечатлелось в его сознании с фотографической точностью. Прощаясь, они договорились встретиться на следующий день.

Встретив Александра, неторопливо прогуливающегося и беседующего с поэтом Артемом Лисицыным, Арсений сообщил, что «Руины» вовсе не остатки старинных сооружений — их создали, когда разбивали здесь парк. Александр молча выслушал его и невозмутимо произнес:

— Я это знаю. Думал, тебе будет интересно поковыряться в земле — может, что и нашел бы.

Лишь значительно позже Арсений узнал, что в легенду о злом Войтеке Кальницком свято верят местные жители, а на категорические возражения Василия Васильевича Тарновского заявляют: «Дыма без огня не бывает!» Возможно, археологические поиски на том месте не были лишены смысла хотя бы потому, что могли бы опровергнуть легенду или подтвердить ее правоту, но к тому времени Арсений влюбился в Анну и думал лишь об одном: как проводить с ней побольше времени. Благо Василий Васильевич по просьбе Арсения представил его отцу Анны — Дмитрию Петровичу Ступачевскому, человеку гонористому и своевольному, однако же отнесшегося к молодому человеку из богатой семьи фабрикантов весьма благосклонно. После этого Арсений имел возможность бывать у Анны дома, не в пример своим приятелям. Единственным недостатком Арсения в глазах Дмитрия Петровича было его недворянское происхождение, которое, правда, с лихвой компенсировалось состоятельностью семьи.

— Никак вы готовы сделать мне предложение? — со смехом произнесла Анна, глядя прямо в глаза Арсению.  — Или эти слова только для того, чтобы вскружить голову бедной провинциальной девушке?

— Я готов! — выпалил Арсений и покраснел.

— Так приезжайте завтра — как раз и батюшка будет.

— Непременно приеду! — У Арсения от счастья закружилась голова. «Анна сама предложила мне поговорить с ее отцом!»

— Не бойтесь. Не так страшен сами знаете кто, как его малюют. А мне пора. Приятно было провести с вами время. Хорошо, что и погода наладилась!

Ветер утих, сквозь тучи выглянуло несмелое солнце, посылая на землю пока слабые лучи. Окружающая природа сразу приобрела более приятный вид, капли дождя на листьях деревьев в лучах солнца засверкали, словно драгоценности. Девушка подхватилась, легко и быстро вышла из беседки. Молодые люди, выйдя вслед за ней, начали спускаться, а она уже сбежала по крутому склону холма. Лишь в самом низу обернувшись, Анна сняла шляпку с лентой и помахала ею. Затем она быстрым шагом пошла по узкой тропинке, вьющейся вдоль пруда. Когда приятели оказались внизу, девушка уже скрылась за деревьями.

— Уж слишком ты ловок и быстр, Арсений! — с затаенной угрозой в голосе произнес Александр.  — Гляди не споткнись!

— Я люблю Анну и не скрываю этого! — с вызовом в голосе произнес Арсений.  — Разве любить позорно?

Высоченный Александр грозно навис над щупловатым Арсением, но тот храбрился и не отступил. Платон, вклинившись между ними, попытался развести их в стороны, говоря при этом:

— Что вы, господа, задумали? Уж не петушиный ли бой?

Александр рассмеялся и отступил.

— В самом деле, что нам делить? Не будем же мы договариваться, подобно Муцию и Фабию! Ведь желание Ани более весомо, чем наши!

Александр Акулов происходил из генеральской семьи. Самый младший в добропорядочной многодетной семье, он стал «белой вороной» во время учебы в университете и принял активное участие в студенческих стачках. За это Александр был исключен из университета и отправлен на три года в ссылку под надзор полиции. Отец прекратил с ним всякие отношения и исключил из своего завещания. В ссылке Александр пристрастился к рисованию, и у него стало неплохо получаться. После окончания срока ссылки по рекомендации друзей он стал гостем радушного хозяина Качановки Василия Тарновского. Здесь он написал несколько акварелей, которые собирался захватить с собой в Петербург, куда намеревался вернуться осенью, и не мыслил для себя иной будущности, кроме как стать знаменитым художником.

Некоторое время тому назад Александр уговорил поэта Артема Лисицына, вхожего в дом Ступачевских на правах родственника, хотя и очень дальнего, представить его отцу Анны. На первых порах Дмитрий Петрович очень благосклонно относился к ухаживаниям генеральского сына за своей дочерью, пока не навел о нем справки. Оказалось, что за душой у него ничего нет, что он политически неблагонадежен, а его отец-генерал с ним не знается, одним словом, юноша — отщепенец, нигилист!

Александру было отказано от дома, и он больше не мог бывать у Ступачевских, Анне запретили с ним общаться. Иная история вышла с Платоном Войтенко.

Платон родился в семье военного музыканта, трубача, служившего в полковом оркестре. Сын пошел по стопам отца, однако, перешагнув возраст совершеннолетия, стал строить более амбициозные планы на будущее — положение простого музыканта в полковом оркестре его не устраивало. Платон обладал абсолютным слухом, научился играть на всех музыкальных инструментах, особое предпочтение отдавал скрипке. Он даже пытался сочинять музыку. Однажды, ничего не сообщив родителям, он уехал в Петербург со скромными сбережениями, надеясь поступить в консерваторию. Однако обучение там было платным, а жизнь в столице оказалась очень дорогой. Несколько лет он путешествовал, перепробовал себя во многих профессиях в надежде заработать денег на учебу, однако безуспешно. А время шло, и оно работало не на Платона…

Вернувшись в Петербург, он обзавелся знакомствами с известными музыкантами и преподавателями, зарекомендовал себя талантливым и перспективным молодым человеком. Платон стал давать частные уроки музыки и, в свою очередь, брал уроки у преподавателей консерватории, мечтая научиться сочинять музыку для симфонического оркестра. По протекции людей, знающих Василия Тарновского, он на лето уехал в имение Качановка, мечтая, что там на него снизойдет вдохновение, как на его кумира, знаменитого композитора Глинку, и он создаст гениальную музыкальную композицию. Каждое утро, встав задолго до восхода солнца, Платон шел в беседку и там работал до полудня — однако пока не достиг желаемого.

Прослышав о непростом характере отца Анны, Платон и не пытался стать вхожим в дом Ступачевских, понимая бесполезность этой затеи. Несмотря на добрососедские отношения с Василием Тарновским, отец Анны с предубеждением относился к людям искусства, собиравшимся в Качановке.

Однако случай коренным образом изменил ситуацию. Уездный предводитель дворянства навестил Качановку, и в его честь Василий Васильевич Тарновский устроил музыкальный вечер, на который пригласил помещиков-дворян из близлежащих имений. На званый вечер прибыл и родовитый дворянин Ступачевский с супругой, Зинаидой Ивановной. На вечере демонстрировали свое мастерство несколько музыкантов, однако виртуозная игра Платона на фортепиано, а затем на скрипке поразила присутствующих. Вот тогда к нему обратилась Зинаида Ивановна с просьбой давать уроки музыки ее младшей дочери Лизоньке. С тех пор Платон стал бывать в доме Ступачевских, и не только давал уроки, но и засиживался за чаем. Иногда они с Анной играли в четыре руки на рояле, или он ей аккомпанировал, когда она пела.

Не успели приятели отойти и на сотню шагов от беседки, как Александр заявил, что хочет побыть один, и покинул приятелей. Платон, Артем и Арсений направились к дворцу. Какое-то время они молчали, погруженные в свои мысли.

— Ты завтра пойдешь в гости к Анне? — прервал молчание Артем.

Вопрос совпал с мыслями Арсения — приглашала его Анна шутливым тоном, но смотрела на него так, что он не сомневался в ее серьезности. Он был влюблен в Анну, Аннушку, как мысленно он ее называл. Арсений не сомневался, что, когда попросит у ее родителей руки их дочери, они возражать не будут. Другое дело сама Аннушка, у которой желания и настроение менялись, как погода весной. До сих пор ему казалось, что она более благосклонна к Александру. О своих чувствах до этого дня он даже не намекал из боязни получить вежливый отказ или, и того хуже, быть высмеянным.

Арсений сравнивал свои шансы и соперника — Александра, без сомнения, тоже увлеченного Анной. Александр — красавец, атлетически сложен, весьма умен, его харизма притягивает к нему людей. То, что он не понравился ее родителям, еще ничего не значит. Ведь, несмотря на категорический запрет отца, она по-прежнему проводит время в его обществе.

«Как расценить ее приглашение к себе домой? Она испытывает чувства ко мне?»

— Обязательно пойду!

— Будешь просить руки нашей дорогой Аннушки? — насмешливо допытывался Артем.  — Не получив согласия своих родителей? Милейший Дмитрий Петрович выставит тебя вон, как перед этим нашего Сашку! Может, Аннушка решила так позабавиться?

У Арсения дрогнуло сердце, и чувство радости мгновенно слетело, словно листва с березы в осенний ветреный день. «Аннушка может быть так жестока?!»

— Ты советуешь мне не идти?

— Дело твое,  — пожал плечами Артем.  — Я лишь высказал свои соображения.

— Я обязательно пойду! С разговором с ее отцом, ты прав, не стоит спешить.  — Арсений был серьезен.  — С тобой Анна обо мне не говорила?

— С чего бы ей со мной откровенничать? — ехидно ухмыльнулся Артем.

Учился он в Киевском университете Святого Владимира, на медицинском факультете, увлекался стихосложением и, в отличие от своих приятелей, не имел грандиозных творческих планов, а собирался стать врачом-патологоанатомом. Его забавляла реакция приятелей, когда он пытался рассказать им, как надо проводить аутопсию. В имении Качановка он оказался благодаря дружеским отношениям своего отца с Василием Васильевичем.

Артем приходился Зинаиде Ивановне Ступачевской троюродным племянником. Столь далекое родство тем не менее делало Артема желанным гостем в семействе Ступачевских, опять же, это было связано с его отцом — Сидором Всеволодовичем, известным в Борзне врачом и богачом. Вначале Дмитрий Петрович даже имел какие-то виды на Артема по причине очень дальнего родства. Однако более чем прохладное отношение дочери к молодому человеку поставило на этих планах крест. Анне не нравилось, когда Артем называл ее кузиной, не иначе, чтобы вывести девушку из себя.

— Дай Бог, чтобы у вас все сладилось! — включился в разговор Платон.  — Место и люди тут чудесные, но и бесовщины в этих краях хватает.

— Что ты имеешь в виду? — насторожился Арсений.

— Теряют рассудок люди — то ли воздух тут такой, то ли бесы в них вселяются.

— Не слышал я здесь ничего подобного.

— Дед нынешнего владельца, Григорий Степанович, при живой жене влюбился в свою племянницу, Юленьку, был ради нее готов на все. Из-за сильных огорчений его жена и умерла.

— Что ты такое говоришь? А я вот слышал, что любовь у него к жене Анне Дмитриевне была большая, что не смог он пережить ее смерти и сам на следующий день скончался.

— Люди говорят иное,  — возразил Платон.  — Умерла Анна Дмитриевна от горя, наблюдая за тем, как супруг волочится за дочерью брата! Своими похождениями он жену до смерти довел, и тогда его совесть замучила. В тот же день он переписал свое завещание, оставив все состояние теперь уже не любовнице Юленьке, а ее брату Василию. Бездетными Григорий Степанович с Анной Дмитриевной были. И не сам он умер, помогли ему — отравлен был за то, что завещание переделал!

Услышав о таких страстях, Арсений перекрестился:

— Мало ли что люди говорят!

— Художник известный тут гостил, Павлуша Федотов,  — слыхал, наверное?

— Как же — знаком с его картинами. «Сватовство майора», «Игроки», «Анкор, еще анкор».

— В женихах он у Юленьки ходил, а потом узнал о ее амурах с Григорием Степановичем и умом тронулся, в психушке свою жизнь закончил. В картине «Сватовство майора» в образе невесты он Юленьку изобразил, а майор имеет сходство с Григорием Тарновским. Он и поэму написал, чтобы было понятно все изображенное на картине.

— Всякое бывает в жизни, но бесовщина при чем здесь?

— Как — при чем? — удивился Платон.  — Это все происки бесов! Они любят подобные райские места, здесь люди расслаблены и не ожидают ничего дурного. Вот тут бесы и овладевают человеком, проникнув внутрь с питьем, едой или иным способом.  — И с осуждением Платон произнес: — Вот я видел, что ты не крестишь еду перед употреблением, а это лучшая защита от бесов!

Арсений смотрел на Платона и словно видел его впервые. Горячность, с какой тот говорил о бесовской всепроникновенности, его забавляла.

Платон понизил голос:

— Я думаю, что бесы овладели Александром, из-за этого он очень изменился, и, боюсь, не миновать ему беды. Я ему уже предлагал пойти в церковь исповедаться, а он меня на смех поднял. Церковь не посещает, часто куда-то уходит, уединяется, перестал рисовать, а раньше каждый день этим занимался.

Арсений мысленно согласился с тем, что с недавних пор резко изменилось поведение Александра. Но это не значит, что тот одержим бесом!

— Любой творческий процесс требует вдохновения и желания,  — мягко возразил Арсений.  — Возможно, в одиночестве, собравшись с мыслями, Александр ищет сюжеты для своих новых картин.

— Дай Боже, но я все же тревожусь за Александра.

 

2

Село Власовка находилось на противоположной стороне пруда, носившего довольно странное название — Майорский, напротив дворца Тарновских. В село можно было попасть, обойдя водоем как с правой, так и с левой стороны, перейдя через дамбу или воспользовавшись одной из лодок, стоявших у пристани. Переплыть пруд на лодке было удобнее, но Арсений выбрал путь, которым приходила в парк Анна,  — через дамбу, разделявшую Майорский и Большой пруды.

Выйдя из дворца, Арсений прошел мимо насыпанного кургана над могилой медведицы, улыбнувшись — «Бывают же причуды!», миновал продолговатое здание псарни, спустился вниз, к арочному мостику, находившемуся рядом с дамбой. Настроение у него было прекрасное, и все же на душе было тревожно из-за предстоящего разговора с Аней. Что его ожидает при встрече с ней? Она решила подшутить над ним, как считает Лисицын, или питает к нему такие же чувства, как и он к ней?

О вчерашней непогоде ничто не напоминало, солнце сияло на небе, припекая землю жаркими лучами. Выйдя из освежающей прохлады парка, ступив на открытую со всех сторон земляную дамбу, Арсений ощутил «прелесть» знойного полудня. Не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка, воздух был неподвижным, тяжелым, жарким. Не дойдя и до середины дамбы, Арсений почувствовал, как по спине обильно катится пот, а в висках стучат молоточки. Модный английский костюм, который он надел, явно не соответствовал погоде. Он ускорил шаг. Пройдя дамбу и обогнув сторожку, он вышел на тропинку, идущую вдоль пруда. Тени от одиночных деревьев не могли защитить от разгулявшегося солнца. Арсений сожалел, что надел этот костюм и не воспользовался лодкой — на воде жара не так сильно ощущается. Благо идти осталось совсем немного — усадьба Ступачевских находилась на краю села.

Нынешний глава семейства Ступачевских, Дмитрий Петрович, гордился своим старинным дворянским родом, известным еще со времен Гетманщины. Тогда они владели селом Ступаковка и близлежащими хуторами. За прошедшие века благосостояние рода существенно снизилось.

Усадьба Ступачевских имела неприглядный вид. Дом был большой, деревянный, с давно не крашенным фасадом и обвалившейся местами штукатуркой. К нему примыкали два флигелька на одно окно. Чтобы попасть в дом, надо было пройти между двумя потемневшими от времени деревянными колоннами, потом через открытую веранду, протянувшуюся на всю длину фасада и ограниченную с обеих сторон выступающими флигелями. Дом требовал серьезного ремонта. Левый флигель с заколоченным досками окном был нежилой. Поместье ограждал деревянный забор из штакетника, почерневшего от времени. Вид «барской» усадьбы говорил, что лучшие ее времена миновали и наступило время жесточайшей экономии из-за нехватки средств.

Двор перед домом был обширный, с цветочной клумбой и несколькими фруктовыми деревьями. Сторожевые функции выполнял древний облезлый пес Полкан, лежавший с безучастным видом на земле перед будкой. Длинная цепь, привязывающая его к этому месту, казалась излишней — Арсений за время своих посещений ни разу не видел, чтобы пес отходил от будки дальше чем на пару шагов. И в этот раз, увидев входящего через калитку гостя, пес издал загадочный звук, который можно было принять скорее за повизгивание, чем за сигнальный лай.

— Молчать, Полкан! В будку! — послышался звонкий мальчишеский голос, и, повернувшись на него, Арсений увидел светловолосого, вихрастого, веснушчатого мальчишку лет двенадцати, набиравшего воду из колодца. Во время прежних посещений усадьбы Ступачевских Арсений его уже встречал — мальчишка был сыном прислуги и помогал по хозяйству.

Не увидев коляску возле дома, обычно стоявшую здесь, когда Ступачевский приезжал домой, Арсений сделал вывод: «Дмитрий Петрович еще не приехал», и это его ободрило. Не обращая внимания на пса, он быстрым шагом прошел к дому, поднялся на веранду, подошел к двери. Дернув за шнур звонка, уходящий через отверстие внутрь, Арсений едва услышал звук. Ему открыла прислуга — женщина средних лет, одетая по-деревенски, поверх ее наряда был повязан бело-серый полотняный фартук. Звали ее Фрося. Она поздоровалась с Арсением, отступила в сторону, приглашая войти.

— Барышня вас ожидают-с. Заранее приказали приготовить обед и на вас. Проходите в гостиную — барыня там, чудят-с с картами.

Большая комната служила гостиной и одновременно праздничной столовой. Здесь стояла добротная, очень старая дубовая мебель. За стеклами буфета виднелся сервиз из тончайшего китайского фарфора. Входя в комнату, Арсений увидел свое отражение во весь рост в трюмо в раме черного цвета и невольно рукой пригладил волосы. Зинаида Ивановна, матушка Анны, сидела за длинным столом, покрытым бордовой бархатной скатертью. Это была изящная красивая женщина, выглядевшая значительно моложе своих сорока с небольшим лет, она вполне могла сойти за старшую сестру своих дочерей.

Арсений поздоровался и поцеловал протянутую ему дамой ручку.

— Я рада вас видеть, господин Бессмертный! Анюта предупредила о вашем визите. К сожалению, Дмитрия Петровича не будет. Он уведомил нас об этом письмом, задерживают служебные дела. Располагайтесь, где вам будет удобно, Анюта сейчас к вам выйдет.

Арсений обратил внимание на карты, разложенные на столе:

— Раскладываете пасьянс?

— Вы почти угадали,  — улыбаясь, кивнула Зинаида Ивановна.  — Хочу узнать будущее, чтобы его обмануть.

— Разве можно обмануть Судьбу? — искренне удивился Арсений.

— Судьба — это когда предначертанное уже исполнилось. А до того все может иначе повернуться. Помните, в «Пиковой даме» Пушкина Германн, узнав секрет трех карт, ставит все свое состояние на последнюю карту и проигрывает? Представьте себе, что Германн, узнав, что игра окажется роковой, не станет ее продолжать. Выигранных денег ему с избытком хватит на оставшуюся жизнь. Судьба самого Александра Пушкина тому пример. Из тридцати вызовов на дуэль он был инициатором двадцать раз. В основном дуэли заканчивались примирением сторон, но в пяти он выходил к барьеру. Знал бы Александр Сергеевич о смертельном исходе последнего поединка, наверняка избежал бы его.

— Кто знает! Это ведь был вопрос чести,  — не согласился Арсений.  — Смерть Пушкина была случайностью — пуля, раздробив кость, ушла вверх, в брюшную полость. Поэтому ранение оказалось смертельным.

— Этой случайности не было бы, если бы Пушкин стрелялся в другой день.  — Зинаида Ивановна мило улыбнулась.  — Я составила гороскоп Пушкина — он показал роковые дни, в их числе было и 27 января 1837 года. Следующая роковая дата у него была бы только через семь лет.

Арсений не знал, что на это сказать,  — Зинаида Ивановна говорила вполне серьезно. Так что он лишь неопределенно пожал плечами и спросил:

— Так это у вас гадание?

— И пасьянс, и гадание. Дмитрий Петрович в это не верит, но когда я ему даю советы, основанные на моих пасьянсах, он прислушивается.

В гостиную вошла Анна с младшей сестрой Лизонькой — худенькой неприметной девочкой лет тринадцати, выглядевшей крайне блекло на фоне более яркой сестры. Хотя она была еще только «нераспустившимся бутоном», но уже сейчас было ясно, что и «цветок» будет весьма скромный, не бросающийся в глаза. Поздоровавшись, Лизонька сразу прошла к маменьке, предоставив сестре возможность поговорить с кавалером.

— Здравствуйте! Я очень рада, что вы не испугались и пришли.  — Анна мило улыбнулась.

— Почему я должен был бояться? — удивился Арсений.

Зинаида Ивановна также поинтересовалась:

— Правда, Аня, почему господин Бессмертный должен бояться нас навещать?

— Это совсем не то, что вы, маменька, подумали. Мы обсуждали литературное произведение, и у нас мнения разошлись,  — пояснила Анна, и говорила она так искренне, что Арсений даже усомнился в том, что вчера правильно истолковал ее слова.

— Идемте, Арсений, в наш сад,  — предложила Анна.

Выйдя из дома, они устроились рядышком на скамеечке в дощатой беседке, стоявшей посреди небольшого фруктового сада. Арсений чувствовал себя неловко, не знал, с чего начать. Не придумал ничего лучшего, как заговорить о погоде:

— Сегодня солнечно и жарко, не то что вчера. Косари уже в поле — погода им благоприятствует.

— Лето — самая прекрасная пора! А вот Артем почему-то любит осень. Дожди, грязь, холод… Скажите, что в ней хорошего?

— Осенняя пора — очей очарованье! — процитировал Арсений Пушкина.

— Даже золотую осень я люблю лишь на картинах.  — Анна лукаво посмотрела на Арсения.  — Я рада вас видеть. Вы что-то хотели мне сказать при встрече?

Арсения бросило в жар — он понял: сейчас или никогда!

— Je t’aime! — едва слышно произнес он.

— Я во французском не очень сильна,  — игриво произнесла девушка, и по выражению ее лица было ясно, что она все прекрасно поняла.

Арсений встал и опустился на одно колено:

— Анна, я вас люблю! Будьте моей женой!

Анна громко рассмеялась, но, увидев, что Арсений покраснел от обиды, быстро сказала:

— Простите, Арсений, мой смех ни в коем случае не относится к вам — я смеюсь над собой. Пожалуйста, сядьте рядышком, и мы с вами обо всем поговорим.

Арсений встал, но садиться не спешил.

— Все же попрошу вас пояснить ваш смех! — срывающимся голосом произнес он.

— В своих мечтах сцену признания мне в любви я представляла несколько иначе, надеялась, что она будет более романтичной… А получилось, будто я вас сама позвала и вынудила сделать признание. Если бы я вас не пригласила, сколько времени вам понадобилось бы, чтобы вы отважились на это?

Арсений почувствовал, как кровь снова приливает к лицу, начинают гореть уши. Ведь Анна права — неизвестно, сколько еще ему потребовалось бы времени, чтобы набраться храбрости. Он робко присел рядом с девушкой и осмелился взять ее руку в свою. Она не противилась, и это придало ему уверенности.

— Я полюбил вас с первого мгновения, как только увидел.  — Арсений наклонился и поцеловал ей руку.  — Я люблю вас! Может, мне потребовалось бы еще какое-то время, чтобы решиться сказать вам об этом, но, думаю, вы все это давно видели в моих глазах.  — Арсений сделал паузу и смело посмотрел в глаза девушки.  — Вы ведь не просто так пригласили меня прийти?

— Сама не знаю, что на меня нашло после прочтения рассказа.  — В голосе девушки прозвучала грусть, и Арсений заволновался: «Это была шалость, каприз? Захотелось увидеть меня у своих ног и посмеяться?»

— Qu’est-ce que je signifie pour vous? Могу ли я надеяться на ответное чувство?

— Вы знаете, как любовь трактуется в «Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона»?

Арсений отрицательно помотал головой.

— «Любовь — это влечение одушевленного существа к другому для соединения с ним и взаимного восполнения жизни». Вы понимаете? Это «влечение и восполнение жизни».

— Смею заметить, несколько сухо сказано о чувствах.  — Арсений пока не находил подходящих слов, чтобы дать свою формулировку.

— О-о! В словаре все скрупулезно разобрано, в том числе и чувства. Полюбопытствуйте при случае. «Влечение» — очень емкое слово, оно включает и чувства. Более прозаическая, но не менее важна другая составляющая — «восполнение жизни». Вы не находите?

— Затрудняюсь ответить… Может, мне и в самом деле стоит вначале обратиться к этому словарю?

— Я хочу любить и быть любимой! — воскликнула Анна и добавила тише: — Вы мне очень нравитесь, но я пока боюсь пускать в свое сердце более сильные чувства к вам, так как могу с ними не совладать. Я хочу так много от жизни! Мечтаю путешествовать, жить за границей — в Париже, Вене, Берлине, Лондоне! Хочу стать известной, возможно, популярной писательницей, как Марко Вовчок! Вы знаете, что Мария Вилинская в Качановке познакомилась со своим первым издателем — Пантелеймоном Кулишом?

— Я читал рассказы Марко Вовчок — весьма занятные, но ее биографию не знаю.

— Так вот, я не желаю находиться в клетке, словно канарейка, как происходит сейчас со мной,  — заявила Анна и с жаром продолжила: — Почему я должна тайком ходить на прогулки в парк? Жить в изоляции, не бывать в том обществе, в каком хочу? У Тарновского собираются близкие мне по духу люди — художники, поэты, музыканты, писатели. Но я должна вместе с батюшкой и матушкой наносить визиты знакомым скучным помещикам, у которых есть великовозрастные холостые сыновья, и вынуждена чувствовать себя подобно лошади на ярмарке под пристальными взглядами их матушек, выступающих в роли покупательниц. Мои родители желают устроить мою дальнейшую жизнь — я им за это благодарна, но мои чувства их не волнуют! Бедность — это ужасно, о каких чувствах тут может идти речь?

— Мой отец очень богат, и вы не будете ни в чем нуждаться! — горячо и сбивчиво заговорил Арсений.  — Я для вас ничего не пожалею — горы сверну! Мы будем с вами много путешествовать — поедем, куда вы захотите. Вы будете заниматься тем, чего ваша душа пожелает! И я буду вам надежной опорой и помощником.

— Не знаю, как ваши родители отнесутся ко мне,  — примут ли меня? Захотят ли, чтобы вы, еще не закончив учебу в университете, женились на мне?

— Они любят меня и во всем пойдут мне навстречу. Они очень хорошие — полюбят вас, как свою дочь, вот увидите!

— Тогда поезжайте к ним, получите их благословение и готовьте сватов! — быстро произнесла Анна.  — Мои родители тоже не будут возражать — они весьма лестного мнения о вас!

— Вы выйдете за меня замуж? — воскликнул ошалевший от счастья Арсений.

— Да, мой милый! Поезжайте к своим родителям и возвращайтесь с добрыми вестями.

— Вы любите меня?

— Люблю вас, как же иначе? Зачем бы я звала вас к себе и вела этот разговор?

Счастливый Арсений, наклонившись, облобызал руку Анны, а она другой рукой гладила его по голове, приговаривая:

— Мой любимый…

Арсений решительно произнес:

— Завтра же отправлюсь к родителям и на следующей неделе непременно вернусь. С добрыми вестями!

— Пойдемте в дом. Я хочу вам сыграть романс, недавно мною выученный,  — «Я жду тебя, когда зефир игривый…». Чудные слова, не верится, что эти стихи, положенные на музыку, написаны более восьмидесяти лет тому назад.

После обеда у Ступачевских Арсений возвращался в отменном настроении, всю дорогу напевая, причем отчаянно фальшивя, запомнившийся ему куплет из романса:

Арсений пребывал в восторженном, эйфорическом состоянии, ему хотелось с кем-нибудь поделиться своей радостью, но пока это их тайна, и по отношению к Анне это было бы нечестно.

«О небеса! Какое счастье снизошло на меня — Анна и я будем вместе!» Вот только мысли о поездке к родителям, о том, как они воспримут известие о его скоропалительной женитьбе, слегка беспокоили его. Все было не так просто, как он уверял Анну.

«Матушка поплачет и согласится, а вот отца надо будет убедить, и это будет нелегко».

Арсений прокручивал в голове предстоящий разговор с отцом, предполагая, какие тот будет выдвигать доводы против его женитьбы. Дворянское происхождение Анны будет скорее минусом, чем плюсом, так как отец не уважал дворян, кичащихся заслугами предков, но мало на что-либо способных. Его отец считал, что будущее за людьми, занятыми современным производством, наукой, приносящими конкретную пользу государству.

Ведя мысленный спор с отцом, Арсений перешел дамбу и направился в противоположную от дворца сторону. Он хотел, чтобы никто ему не помешал поразмышлять наедине с самим собой. Арсений сошел с тропинки и стал искать укромное местечко. Парк здесь напоминал настоящий лес — огромные кроны деревьев заслоняли небо, пышные кустарники порой были непроходимы.

Через десяток шагов он оказался на небольшой поляне, посредине которой виднелись останки некогда могучего дуба — после попадания молнии от него остался лишь мощный обугленный остов, вздымающийся неровными, острыми, словно копья, краями, на высоту в полтора человеческих роста. Пройдя мимо дуба, Арсений облюбовал противоположный край поляны и прилег в тени орешника, прямо на сочную высокую траву с одурманивающим запахом. И сразу все мысли покинули его, он любовался облаками, проплывающими в нежно-голубом небе, принимающими форму то парусников, то сказочных замков. Время будто остановилось для него, не хотелось ни о чем думать, а лишь наслаждаться этими чудесными мгновениями, ощущать радость жизни.

Внезапно Арсений скорее ощутил, чем услышал, что здесь находится еще кто-то. Приподнявшись на локтях, он выглянул из-за высокой травы и увидел мальчишку из усадьбы Ступачевских. Подойдя к дубу, тот воровато огляделся, подпрыгнул и ловко, по-обезьяньи ухватившись за обломок ветки, подтянулся, сел на ветку, затем протянул руку к стволу дерева и через мгновение спрыгнул на землю. Что-то насвистывая, он вернулся на тропинку и пошел прочь. Заинтересовавшись, Арсений подошел к дубу и увидел дупло, расположенное довольно высоко.

«Мальчишка прячет там свои нехитрые богатства? Почему так далеко от дома? Или это какая-то игра?»

Арсению в детстве запрещали лазать по деревьям, однако, как известно, запретный плод сладок. Вот и сейчас, сгорая от любопытства, он, как это сделал мальчишка, забрался на ветку и с замиранием сердца сунул руку в дупло. Там обнаружился вчетверо сложенный листок бумаги, перевязанный ниткой. Арсению пришла на память повесть Пушкина «Дубровский», там дупло дуба служило почтовым ящиком. Размотав нитку, Арсений прочитал записку.

« Приходите сегодня в 16 часов на наше место. Ваша А .»

От прочитанного, особенно при виде подписи, у него тревожно забилось сердце, хотя он пытался себя успокоить: «Все это не более чем совпадение. При чем тут Анна? Да и кому она могла написать эту записку?» Хорошее настроение улетучилось. Арсений направился к дому, продолжая лихорадочно размышлять: кто написал записку и кому она предназначалась? Он шел, погруженный в мрачные мысли, терзаемый подозрениями, уже ничего и никого не замечая. Вдруг в его сознание прорвался знакомый голос:

— Эгей, Арсений! Что ты такой угрюмый, голову повесил? Неужели гарбуза получил, или Ступачевские не рады были тебя видеть?

Слова Александра прозвучали насмешливо, взгляд у него был настороженный и даже, пожалуй, враждебный. Арсений вспомнил, как болезненно Александр отреагировал на то, что Анна пригласила не его. И мелькнула догадка: «Уж не Александру ли предназначалась записка? Может, с Анной связано то, что он стал часто уединяться, куда-то исчезал?»

— Все было чудесно,  — медленно, растягивая слова, ответил Арсений, подумав: «Не исключено, что я ошибаюсь».  — Собираюсь завтра отправиться домой, хочу повидать родных.

— Что так неожиданно? Что-то важное случилось? — Злобный взгляд Александра будто просверливал Арсения.

— Давно хотел съездить, просто никому не говорил об этом.  — Арсений старался держаться естественно, как обычно.

— Ты ведь сегодня собирался просить руки Анны у ее батюшки,  — не унимался Александр.

— Дмитрия Петровича задержали дела служебные, так что его дома не было.

— А если бы был?

— Тебе какое дело? — не выдержал Арсений.

— Любопытствую! — Александр резко развернулся и пошел по тропинке в ту сторону, откуда пришел Арсений.

«Он! Точно он!» — решил Арсений. Выждав какое-то время, он пошел за ним, держась на расстоянии. Александр шел быстро, не оглядываясь, и когда он свернул с тропинки в том месте, где находилась поляна с обгоревшим дубом, Арсений уже больше не сомневался. Он почувствовал боль в сердце, необычную слабость, не стал больше следить за приятелем и повернул обратно к дому.

Арсений стал себя убеждать, что найденная им записка написана не Анной. Александр втайне закрутил роман с некой девицей, которая прибегает к услугам мальчишки из Власовки, и это не Анна! Но чем больше он размышлял над этим, тем яснее понимал, что просто боится правды. Ведь аромат духов, исходящий от листка бумаги, и стиль письма говорили, что это не простая деревенская девица. В небольшом селе Власовка не было подходящих на эту роль девиц. Чтобы окончательно отбросить подозрения или убедиться в том, что они небеспочвенны, Арсений решил тайно проследить за Александром. Робкая надежда, что это лишь досадное совпадение, продолжала жить в его истерзанной душе.

Сославшись на недомогание, Арсений отказался участвовать в застолье и отправился в свою комнату, однако Василий Васильевич приказал слуге отнести ему туда поесть, а затем и сам явился, чтобы поинтересоваться, почему Арсению нездоровится.

Болезненный из-за горестных размышлений вид Арсения испугал Тарновского, и он даже хотел послать экипаж в Ичню за лекарем. Арсению едва удалось уговорить хозяина имения не делать этого. Задолго до указанного в записке времени Арсений стал дежурить у центрального входа во дворец, боясь пропустить Александра и не желая насторожить его своим пристальным к нему вниманием.

При желании Александр мог тайно покинуть дворец Тарновских. Ведь тут даже имелся подземный ход, прорытый в бытность хозяином имения чудаковатого Григория Тарновского, который, по преданиям, пользовался им, чтобы посещать своих крепостных наложниц или изумлять гостей своим неожиданным появлением в разных местах. Однако, рассуждал Арсений, Александр не знает, что о его тайне известно, и воспользуется главным выходом. Так и вышло.

Как и в прошлый раз, Александр шел быстро, не оглядываясь, но Арсений соблюдал предельную осторожность, стараясь не выдать себя. Вскоре Арсению стало понятно, куда направлялся Александр для тайной встречи с возлюбленной — к романтическим «Руинам»!

Многоярусная мрачная громада «Руин» с толстыми кирпичными стенами, с бойницами для обстрела противника возвышалась на холме над Большим прудом, образовавшимся вместе с Майорским прудом в результате запруды речки Смош. В «Руинах» имелось множество помещений, ходов, и Арсений понял: чтобы не потерять Александра из виду, надо держаться к нему поближе. Но как при этом не выдать своего присутствия?

Александр не пошел к воротам, а нырнул в пролом в стене. Арсений, выждав какое-то время, последовал за ним, однако того нигде не было видно. Рядом находилась дверь, ведущая в подземелье, и тропинка, поднимающаяся на холм, к верхним ярусам крепостного сооружения. Поколебавшись, Арсений двинулся по тропинке, старательно прислушиваясь и держась настороже. Вдруг на самом верху мелькнула фигура человека и скрылась в дверном проеме.

Арсений застыл в нерешительности, не зная, как поступить. Не исключено, что и тот человек заметил его. Кроме Александра вряд ли кто-нибудь еще мог находиться в «Руинах», но как бы Арсений объяснил ему свое появление здесь? Впрочем, что тут удивительного? Захотелось ему отправиться к «Руинам», и вот случайно он наткнулся на Александра. Если рядом с ним окажется Анна, ему все будет ясно и без ее объяснений по поводу того, что она здесь делает.

Арсений стал решительно подниматься по тропе — ему непременно надо было узнать, с кем встречается здесь Александр. Пройдя через арочный дверной проем верхнего яруса, Арсений стал двигаться осторожно — акустика здесь была такой, что любой звук усиливался. Вдали послышались невнятные голоса. Войдя в следующее помещение, Арсений остолбенел, увидев Артема Лисицына!

Тот, заметив Арсения, нимало не удивился, лишь знаком показал, чтобы он молчал и не шумел. Здесь уже хорошо были слышны доносящиеся откуда-то голоса — разговаривали мужчина и женщина. И теплившаяся надежда на чудо растворилась, отозвавшись болью в груди Арсения,  — он узнал мягкий, мелодичный голос Анны и напряженный Александра.

— Ты выходишь замуж только из-за того, что у его отца полно денег? — Голос Александра дрожал от негодования.

У Арсения сжалось сердце — речь шла о нем и сделанном им Анне предложении.

— Это лучше, чем стать женой богатого вдовца Никифорова, который положил на меня глаз и вертится юлой возле моего отца, суля всякие блага. Арсений молод, недурен собой, а любовь к нему придет со временем. Или что-то похожее на нее.

— А как же твои слова о любви ко мне? Неужели ты все забыла?!

— Я люблю тебя, но у нас нет будущего. Твой отец оставил тебя без средств — мой отец не согласится на наш брак.

— Мы с тобой убежим! Уедем далеко! Обвенчаемся тайно — я это организую. Тебе скоро исполнится двадцать один.

— Что я видела в жизни, кроме дома и парка? Наша семья бедна, и у меня не было возможности учиться! А я в себе чувствую необыкновенные силы, мечтаю стать известной писательницей, как Мария Вилинская! Если бы она не покинула дом, в котором выросла, то не стала бы знаменитой Марко Вовчок!

— Не такая уж она и знаменитая,  — едко заметил Александр.  — Эта женщина больше известна скандальными историями. Вереница ухажеров, один даже покончил с собой из-за неразделенной любви. А скандал с переводами книг, которые она выдала за свои?

— Недавно почивший вечным сном наш сосед, известный поэт и писатель Пантелеймон Кулиш, вспоминал о ней с восхищением. Отец, когда навещал его, брал меня с собой, и я слышала их разговоры.

— Выходит, чтобы мы были с тобой вместе, я должен быть богатым? Ты любишь меня или деньги?

— Тебя, мой любимый! — горячо произнесла Анна.  — Но я ненавижу бедность! Все в твоих руках — помирись со своим отцом! Он вновь назначит тебе денежное пособие и включит в завещание. Когда у тебя все наладится, мой отец иными глазами посмотрит на тебя. Сделай это ради нашей любви, и я буду твоя!

— Мой отец — солдафон! — со злостью произнес Александр.  — Мне придется пройти через унижения! Придется лгать, изворачиваться, ломать себя, и я буду уже не я! Ты это мне предлагаешь?

— Ради нашей любви, ради того, чтобы мы были вместе!

— Я не могу этого сделать! Осенью поеду в Петербург, в Академию художеств, со своими работами, и тогда…

— Извини, Алекс, я не смогу долго ждать, пока ты станешь знаменитым и богатым. Молодость, да и жизнь, проходят очень быстро.

— Теперь я понял, для чего ты нам читала повесть Тургенева! — горько рассмеялся Александр.  — Фабий — Арсений, Муций — я! Матушка, сделавшая выбор жениха за Валерию — презренное богатство! Мой удел — молча удалиться, разбогатеть и только тогда появиться в твоей жизни в образе тайного любовника. Не так ли?

— Все не так.  — Голос у Анны был спокойный.  — Если бы я тебя не любила, то не вызвала бы для разговора. Я тебе подсказываю, как сделать так, чтобы мы были вместе.

— Ты мне сказала,  — в голосе Александра звучали гневные нотки,  — что в скором времени у тебя помолвка, а там и до свадьбы недалеко!

— Если я тебе дорога, то у тебя есть время все изменить. Обещаю тебе, до осени помолвки не будет. Но ты должен не позднее чем через месяц дать мне знать, что ты помирился с отцом. Извини, теперь я должна покинуть тебя — вечером приедет отец, не хочу, чтобы он хватился меня и начал разыскивать.

— Я завтра уеду в имение родителей. Вот только прошу тебя о свидании этой ночью.  — Александр сделал паузу.  — Ведь мы очень долго не будем видеться.

— Хорошо, жди меня в полночь в павильоне Глинки.

— Я буду ждать тебя недалеко от твоего дома.

— Не надо, мне нечего и некого тут бояться — сегодня первая ночь полнолуния, будет достаточно светло, так что не заблужусь. Волков тут нет, да и о лихих людях не слышно. Прощай!

— До встречи, любимая! Я буду тебя ждать!

Арсений от услышанного растерялся и не знал, что делать. Броситься к ним, потребовать от Анны объяснений: «Я все слышал, зачем же вы играли моими чувствами? На что вам нужна была моя любовь?»

Было слышно, что любовники разошлись, но Арсений ничего не мог с собой поделать — продолжал стоять столбом. «Вызвать Александра на дуэль? За что? За то, что Анна любит его, однако же согласилась выйти за меня замуж?»

— Зачем, Аня, вы так со мной поступили? — негромко с горечью произнес он и очнулся от ехидного голоса Лисицына:

— Как тебе наша очаровательная муза? Закрутила голову Сашке, да и ты попал в ее сети — благо сейчас все слышал своими ушами. Готов биться об заклад, если бы я тебе рассказал об их разговоре, ты бы мне не поверил. Что ж, спектакль закончился, пал занавес, и зрителям пора покинуть зал!

Арсений безропотно дал Лисицыну вывести себя из мрачного помещения, где его сердце было так жестоко ранено. «Аня совсем не такая, какой я ее себе представлял? Ей нужен не я, а деньги моего отца?» Арсений понимал, насколько низок этот поступок девушки, но ни за что на свете не смог бы от нее отказаться. Пусть даже Аня не любит его, но она должна ему принадлежать! Никому он ее не уступит!

— Батюшки мои, да на тебе лица нет — бледный, словно известью вымазали! — воскликнул Лисицын, глянув на Арсения на свету.  — Да, резать по живому — это очень больно!

— Я убью его! — воскликнул Арсений.

— И охота тебе попасть на каторгу? — отозвался Лисицын.  — Ты хоть представляешь себе, каково это — долбить в каменоломнях с кандалами на ногах этак лет двадцать?!

— Это будет честная дуэль!

— Дуэль или не дуэль, оставшийся в живых отправится этапом на каторгу.

— Что же ты мне посоветуешь? Ведь я и после услышанного продолжаю любить Анну!

— Ждать и только ждать, друг ты мой любезный. Сашка слишком гонористый, как и его отец, и примирения между ними быть не может. Через месячишко Анна поймет, что у Сашки ничего путного не вышло, и если ты не изменишь своего намерения, то зашлешь к ней сватов.

— Сейчас что мне делать? Как вести себя с Анной, Александром?

— Как и до этого. Не дай бог, Аня узнает, что мы слышали их разговор, тогда точно тебе не видать ее как своих ушей. Аню я хорошо знаю! Или вот что сделай: прогуляйся ночью, словно тебя бессонница мучает, и как бы случайно встреть Аню на полдороге, когда она будет идти к месту их свидания.

— Превосходная мысль — я так и сделаю! — обрадовался Арсений.  — Аня, повстречав меня, уже не пойдет на свидание с Александром, а утром пришлет ему записку с объяснениями. Я эту записку изыму из их тайного почтового ящика — дупла дуба. Александр, конечно же, сильно разозлится и уедет в Петербург.

«И Анна будет моей! Я все сделаю, чтобы она полюбила меня!»

Вернувшись во дворец Тарновских, Арсений страшился, что при встрече с Александром за ужином не выдержит и выдаст себя. Однако его страхи были напрасными — Александр на ужин не явился. Чтобы вернуть себе душевное равновесие, Арсений по совету Лисицына приналег на водочку, чего раньше не делал. Он позволял себе за обедом для аппетита выпить бокальчик вина из местного винограда да за ужином стопку вишневой настойки, чтобы крепче спать. К удивлению Арсения, он пил водку как воду, не чувствуя ее крепости, не ощущая дурмана. Однако выпитое вскоре сказалось — он стал излишне болтлив и необычайно смешлив. После ужина он решился выкурить сигару и пропустил несколько стопок сливянки.

Только когда Арсений не смог встать из-за стола, он понял, что выпил лишнего. Дальше стало еще хуже, он перестал воспринимать происходящее, словно забыл человеческий язык, и непонимающе глядел на выговаривающего ему Василия Васильевича. Платон и Артем довели Арсения, едва волочившего ноги, до его комнаты, где тот рухнул на кровать, не раздеваясь. Лакей сумел только снять с него штиблеты и удалился, сокрушенно покачивая головой. Артем запер дверь на ключ снаружи.

— Так будет вернее! — сказал он и спрятал ключ в карман.

Арсения разбудили утром лучи жаркого надоедливого солнца, проникавшие в комнату через широко открытое окно, и мучившая его жажда. Он был в брюках и нижней рубашке, босые ноги оказались почему-то грязными. Ужасно болела голова, во рту пересохло, перед глазами все плыло. Поднявшись с кровати, пошатываясь, он подошел к столу и дрожащей рукой налил из стеклянного графина полстакана воды, частично ее расплескав, и тут же жадно выпил. Жажду он утолил, лишь наполовину опорожнив графин. Но после выпитой воды он снова ощутил опьянение, голова закружилась, и он вернулся в постель, где опять забылся тяжелым сном.

 

3

Арсению приснилось, что он на море, волны становятся все больше и круче, раскачивают шлюпку, весел нет, и его охватывает страх неминуемой гибели. В этот момент он проснулся оттого, что его трясли за плечо. Прямо перед собой он увидел круглое испуганное лицо Платона. Смутные отрывочные воспоминания о предыдущем вечере всплыли в его памяти.

— Дружище, вчера я сильно перебрал! — услышал он свой хриплый, словно чужой голос. Слова будто выдавливались из него, в голове стлался туман.  — Василий Васильевич наверняка недоволен мною, и мне будет стыдно показаться ему на глаза.

— Тут такое!..  — слезливо произнес Платон.

Только теперь Арсений обратил внимание на то, что Платон чрезвычайно взволнован и бледен.

У Арсения заныло под ложечкой, как в детстве, когда он, напроказничав, ожидал наказания от отца.

— Говори, что еще я натворил?

— Ужасное несчастье! — собравшись с силами, выдохнул Платон.

— Не томи, говори, что случилось! — Арсений дернулся, а внутри у него теперь все заледенело от дурного предчувствия.

— Анну убили!

— Что-о?! Ты спятил! — Арсений со злобой уставился на приятеля: как он осмелился такое сказать? Разве может Аня, здоровая, веселая, жизнерадостная, вдруг оказаться мертвой?

— Ее нашли ранним утром в парке… Уже послали за полицией.

У Арсения сжалось сердце, ему стало не хватать воздуха, и весь оставшийся после вчерашнего хмель мгновенно испарился.

«Ани больше нет?! Этого не может быть! Скоро все выяснится! Аня жива!» Арсения всего трясло.

Видя, в каком он состоянии, Платон налил ему из графина воды. Арсений стал жадно пить, словно опять страдал от жажды. В голове была сумятица — он отказывался верить в услышанное, хотя рассудок ему нашептывал, что не стал бы приятель говорить такое, не имея на то оснований.

— Для всех нас это ужасное горе! — Платон жалостливо на него посмотрел.

— Я должен видеть ее! — Арсений вскочил и стал лихорадочно одеваться.  — Где она?

— Тело Ани увезли в дом ее родителей.

В висках у Арсения застучало. «Не Аню, а ее тело?!» Глаза застлала багровая пелена, приятель, стоявший перед ним, превратился в дрожащий силуэт.

— Почему Аня ночью оказалась в парке? — вслух размышлял Платон.

В голове Арсения словно выстрелило: «У Ани была назначена встреча с Александром! Его надо допросить! Он — убийца?» Как бы ни был Арсений зол на Александра, в это он не верил.

— Я знаю! Мне надо немедленно сообщить полиции! — Арсений наклонился, чтобы надеть штиблеты, и тут обратил внимание на то, что подошвы черные, будто он босиком ходил по земле. Но сейчас ему было не до того, чтобы думать о такой мелочи. Он стал приводить себя в порядок, в памяти возникали отдельные фрагменты вчерашнего вечера.

— Бедная Аня! А я набрался вчера, как свинья, и не помню, как попал в свою комнату!

— Вчера вечером мы с Лисицыным привели тебя сюда. Ты порывался куда-то бежать, чему-то хотел помешать. Лисицын закрыл тебя в комнате на ключ, чтобы ты по пьяни никуда не сбежал. Ты же знаешь, что у пьяного на уме, известно только черту. Утром Лисицын отдал мне ключ и попросил отпереть комнату.

Арсений схватился за голову и по-бабьи заголосил:

— Это я виноват в смерти Анечки! Если бы не напился, я бы не допустил, чтобы они встретились, и Аня была бы жива!

— О чем ты говоришь?!

— О ночном свидании упыря Сашки с моей Анечкой!

Платон испуганно перекрестился:

— Разве такое возможно? Может, ты что-то путаешь, не пришел еще в себя после вчерашнего?

— Все я отлично помню, и свидетель у меня имеется — Лисицын! Он тоже об этом знал, но посоветовал мне молчать.  — Арсений горестно вздохнул.  — А тут видишь, как все повернулось! Идем, расскажу все, что мне известно, полиции!

Обычно во дворце царили тишина и спокойствие, однако сейчас здесь было, как в потревоженном улье. От непривычно взволнованного лакея Ерофея, обслуживающего их за трапезой, приятели узнали, что во дворец приехал становой пристав из Ични вместе с урядником. Они уже побывали на месте совершения убийства, оставили десятских охранять его до прибытия судебного следователя, чтобы любопытные не затоптали следы.

Сейчас полицейские находились в кабинете у Василия Васильевича. Узнав об этом, Арсений немедленно направился туда, желая рассказать полицейским все, что ему было известно. Платон его сопровождал.

У дверей кабинета нес караул высокий, темноволосый, с закрученными усами урядник. Он был в холщовом кителе с плечевым бордовым жгутом и темно-серых штанах с напуском, на поясе у него висела драгунская шашка. Урядник настороженно смотрел на подошедших, многозначительно положив руку на эфес шашки.

— У меня чрезвычайно важное сообщение для господина пристава! Это имеет отношение к убийству!

Урядник отступил в сторону.

Постучав, Арсений решительно открыл двери и вошел внутрь.

Огромный кабинет-музей хозяина дворца поражал обилием развешанного по стенам до самого потолка разнообразного старинного казацкого оружия и соответствующей атрибутики. Здесь также имелась галерея портретов славных казацких гетманов и героических полковников.

За столом, напротив Тарновского, сидел грузный мужчина с большими залысинами, в плотном темно-зеленом мундире со стоячим воротничком, несмотря на жару. Перед ним стояли стопка и графин с ликером. Хмурый Василий Васильевич недовольно взглянул на вошедшего, собираясь сказать что-то резкое из-за непрошеного вторжения.

— Мне известно, с кем Анна Ступачевская должна была встретиться ночью! — опередил его Арсений и, краснея, поскольку считал, что подслушивать — занятие недостойное, рассказал об услышанном вчера разговоре.  — Я был там с Лисицыным — он может все это подтвердить!

Послали за Артемом Лисицыным, тот тоже не стал ничего утаивать. Задав молодым людям несколько вопросов, пристав поднялся, держа в руке фуражку в белом чехле, с лакированным козырьком.

— Скоро здесь будет следователь — расскажите все ему,  — велел пристав Арсению и Артему. Затем он обратился к Василию Васильевичу: — Надобно этого господина художника, Александра Акулова, незамедлительно сыскать и задержать до приезда следователя.  — Сделав длинную паузу, пристав добавил: — Да и мы не лыком шиты, сумеем порасспросить господина художника, не причастен ли он к душегубству.

Василий Васильевич позвонил в колокольчик и приказал лакею помочь полицейским в розыске господина Акулова. Арсения и Лисицына пристав попросил быть понятыми.

— За завтраком господина художника не было,  — сообщил лакей и провел всех к комнате, отведенной Акулову.

Дверь оказалась не заперта. Внутри обстановка была такая же, как и в комнате Арсения, вот только одежда висела на стуле и валялась на полу, вместо того чтобы находиться в платяном шкафу. На кровати, несмотря на то что день был в разгаре, спал художник. Вид безмятежно спящего Александра вызвал у Арсения вспышку гнева, он едва сдержался, чтобы не броситься на него. Пристав стал решительно трясти художника за плечо и громогласно потребовал:

— Вставайте, сударь!

Александр открыл глаза, воспаленные, с красными белками из-за бессонной ночи, и недоуменно посмотрел на пристава, стоявшего возле его кровати.

— Что вам тут нужно? — раздраженно спросил он, продолжая лежать.

— Для начала оденьтесь, вопросы буду задавать я, а не вы! — строго сказал пристав.

— Может, вы выйдете и дадите мне привести себя в порядок?

— Одевайтесь, чай вы не барышня!

Александр пожал плечами, не стал больше спорить, встал и быстро оделся. Он сел к столу, за которым устроился пристав. Рослый урядник, Арсений и Артем стояли у двери.

— Что вам угодно? — холодно поинтересовался художник, сохраняя спокойствие.

— Где вы были этой ночью?

— Вам какое до этого дело?

— Отвечайте на вопрос! Судя по тому, что вы до этого времени находились в постели, этой ночью вы не спали. Где вы были и чем занимались?

— Гулял, не спалось. Бессонница. Недавно пришел и лег спать.

— Когда в последний раз вы видели Анну Ступачевскую?

Спокойствие мгновенно покинуло художника, тревога исказила его лицо, и он взволнованно спросил:

— Что с Анной?

— Вы не знаете? Анна Ступачевская мертва!

— Мертва?! — в отчаянии воскликнул художник.  — Что с ней случилось?

— Ее убили! Извольте ответить на мой вопрос — когда вы с ней виделись?

— Позавчера днем.  — Художник нервно, дрожащей рукой пригладил волосы, отыскал глазами Арсения.  — Господин Бессмертный может это подтвердить.

Арсений молчал, готовя мысленно обвинительную речь, но пристав не дал ему высказаться.

— У нас есть свидетельства, что вы виделись вчера днем с Анной Ступачевской и просили ее ночью встретиться с вами. Извольте отвечать — вы виделись со Ступачевской ночью?

Александр побелел, видно было, что он с трудом справляется с волнением. Наконец он обреченно махнул рукой:

— Раз уж вам это известно… Я ночью ждал Аню в павильоне. Ее все не было, и в два часа ночи я пошел ей навстречу и дошел до самого ее дома. Там было тихо, окна не светились. Я снова вернулся в павильон, прождал до рассвета и лишь тогда вернулся сюда. Я не мог заснуть, волновался за Аню и предполагал, что у нее дома возникли какие-то препятствия, помешавшие ей встретиться со мной. У меня даже в мыслях не было, что с ней могло случиться что-то плохое… — Художник горестно опустил голову.  — Не надо было мне слушаться Аню, если бы я встретил ее возле их дома, она была бы жива! Я виновен в ее гибели!

— Господин Акулов, вы задержаны! В вашей комнате будет произведен обыск.

Александр справился с волнением и тоном, не лишенным высокомерия, произнес:

— Делайте, что вам будет угодно,  — помешать я вам все равно не могу. Вот только подозревать меня в убийстве Ани глупо. Я ее любил! Вина моя в том, что не встретил Аню у их дома!

Урядник занялся обыском, грузный пристав по-прежнему сидел за столом, наблюдая за действиями подчиненного. Александр подошел к окну и, скрестив руки на груди, с презрительным спокойствием смотрел, как ищейки роются в его вещах. И пяти минут не прошло, как урядник обнаружил под платяным шкафом женскую голубую шаль. Арсений едва сдержался, чтобы не броситься на художника: эту шаль он неоднократно видел на Анне!

— Откуда это у вас? — грозно спросил пристав.

— Не знаю.  — Растерявшийся Александр смотрел на шаль с изумлением.

— Кому эта вещица принадлежит?

— Возможно, Ане Ступачевской,  — недоуменно произнес художник.

Пристав даже подскочил на стуле от такого ответа и воскликнул:

— Господа понятые, вы слышали? — И тут же повернулся к художнику: — Вы арестованы по подозрению в совершении убийства!

— После смерти Ани мне самому не мил белый свет, но я Аню не убивал! Я ее любил!

— От любви до ненависти не так далеко. Вначале любим-голубим, а потом р-раз — и все! — торжествующе произнес пристав.

— Вы с ума сошли, если меня подозреваете в убийстве! — взвился Александр.

— А это что такое? Не доказательство?! — Пристав указал на шаль, которую урядник положил на стол, и, вытащив револьвер, направил его на художника.  — Не исключено, что это орудие убийства,  — Ступачевская была задушена!

Арсений с ужасом посмотрел на шаль, затем перевел взгляд на гнусного убийцу. Его переполняла ненависть к художнику, бывшему товарищу, он сожалел, что с собой у него нет револьвера. Не задумываясь, он пустил бы его в ход, собственной рукой расправился бы с подлым убийцей, отнявшей жизнь у его любимой!

Открылась дверь, и в комнату вошли двое господ в серых костюмах и котелках.

— Следователь Бирюков Вениамин Сергеевич,  — представился тот, который был ниже ростом и, судя по седине на висках, постарше. — А это мой помощник, письмоводитель Сингаевский Ефим Егорович.

— Становой пристав, поручик Лубковский Николай Иванович! — горделиво назвал себя пристав.  — Быстро вы доехали, однако еще быстрее мы раскрыли это преступление. Перед вами убийца,  — он указал на художника.  — В его комнате в присутствии понятых нашли шаль Анны Ступачевской. Возможно, она является орудием убийства. Ля финити комеди!

— Убийство — это не комедия, а трагедия, и счастливого конца быть не может. Вы задержали всего лишь подозреваемого, а окончательный вердикт вынесет суд на основании результатов следствия,  — сухо произнес Бирюков.  — Ну, так что вы имеете мне сообщить? Излагайте по порядку! На месте преступления я уже был — ваши помощники натоптали там, как стадо коров! Почему тело убиенной передали ее родителям без вскрытия местным врачом?

Пристав пояснил с недовольной миной:

— На этом настаивал родитель, господин Ступачевский, очень уважаемый человек, да вы его должны знать — он служит в уездной управе.

— Кого я знаю или не знаю, к делу не относится! Вы обязаны были действовать в соответствии с имеющимися инструкциями, а вместо этого занимаетесь бог знает чем! Я вынужден буду доложить обо всем уездному исправнику!

Пристав побагровел, выслушивая щуплого следователя, нависая над ним скалой, но сдержался, не позволил себе гневных реплик. Вместо этого он весьма толково рассказал все, что ему было известно о случившемся.

Ранним утром крестьянин Федор Гарбузенко, проживающий в селе Власовка и работающий во дворце Тарновских помощником на кухне, спешил в усадьбу. Перейдя дамбу, он услышал злобную грызню собак — в последнее время в округе их развелось несметное количество. Схватив увесистую палку, Гарбузенко пошел на шум, чтобы разогнать свору. Когда он подошел к арочному мостику, парковой достопримечательности, его взору открылось ужасное зрелище: под мостиком собаки дрались из-за добычи — тела лежащей на траве полураздетой юной девушки. Несколько раз огрев палкой собак по спинам, ему удалось их разогнать. Сначала Федор подумал, что девушка жива и лишь от страха перед напавшими на нее собаками потеряла сознание. Собаки успели нанести ей повреждения — руки и ноги девушки были в крови, но раны были неопасные. Его смутило состояние одежды девушки — задранный подол сарафана неприлично открывал обнаженную срамную часть тела. Из-под разорванного вверху сарафана была видна ее грудь. Только прикоснувшись к девушке, Федор понял, что она мертва, и уже давно,  — он ощутил ледяной холод тела. Всмотревшись в ее лицо, он узнал дочь господина Ступачевского из Власовки. Федор заколебался, размышляя: вернуться в село и сообщить о случившейся трагедии родителям девушки или поведать об этом господину Тарновскому? В конце концов он продолжил свой путь и рассказал об увиденном господину Тарновскому, который предпринял все, что было в его силах,  — послал людей охранять место, где находилось тело несчастной Анны Ступачевской, которую он знал с малых лет, отправил с нарочным сообщение приставу, и тот незамедлительно прибыл в усадьбу вместе с помощниками.

Узнав о страшной смерти дочери, убитый горем Дмитрий Ступачевский примчался на место трагедии и забрал тело Анны. Только господин Тарновский смог убедить его согласиться на осмотр тела дочери местным лекарем, с условием, что это будет сделано в его доме. Хотя прежде всего в глаза бросались раны, нанесенные зубами собак, врач определил, что причиной смерти девушки стало удушение с помощью матерчатого жгута, и найденная в комнате Акулова шаль вполне могла стать орудием убийства. Перед смертью над нею, возможно, было совершено насилие, поэтому и одежда ее была разорвана.

Арсению было страшно и больно слушать эти подробности смерти любимой. Нелюдь надругался над Анной, а потом убил ее!

Выслушав пристава, следователь приказал:

— Уведите подозреваемого! Полагаю, здесь найдется комната с надежными запорами, чтобы он не смог сбежать. С ним побеседую позже.

После того как урядник вывел художника Акулова из комнаты, пристав рассказал о сделанном Арсением Бессмертным заявлении. Следователь захотел сам услышать от Арсения и Лисицына в подробностях, о чем говорили Акулов и Ступачевская, задал им несколько вопросов.

— Господа, меня весьма удивляет то, что вы оказались свидетелями тайной встречи. Каким образом, господин Лисицын, вы там оказались?

— Прогуливался рядом с тем местом, увидел спешащую куда-то Анну и пошел за ней.

— Выходит, вы за ней следили? Для чего?

— У меня и в мыслях не было за ней следить — случайно так получилось. Она была от меня довольно далеко, я не мог ее окликнуть, а когда приблизился, то понял, что она вряд ли обрадуется встрече со мной,  — она то и дело оглядывалась. Меня разобрало любопытство — с кем у нее тайное свидание? С господином Бессмертным я также встретился совершенно случайно.

— Если Ступачевская все время оглядывалась, почему же она вас не заметила? Выходит, вы принимали меры для этого?

— Вначале мне помогало большое расстояние между нами, а затем я старался не попадаться ей на глаза.

— Эту ночь где вы провели?

— В своей комнате. Спал как убитый.

— Свидетелей этому нет?

— Не женат, поэтому нет.

Следователь переключил свое внимание на Арсения:

— А вы, господин Бессмертный, как там оказались?

Арсений рассказал о мальчишке из поместья Ступачевских, о дубе, служившем тайным почтовым ящиком, о неожиданной встрече с художником и своих догадках и пояснил:

— В тот день я сделал предложение Анне, и она дала мне надежду на положительный ответ.

— Наверное, для вас было страшным ударом узнать, что Ступачевская тайно встречается с Акуловым и у них любовный роман?

— Мне было это крайне неприятно.

— И вы ничего не предприняли для того, чтобы помешать их тайному ночному свиданию? Никуда не выходили ночью?

— Я хотел это сделать, но в тот вечер переусердствовал со спиртным. Меня отвели в комнату и закрыли на ключ. Все, кто присутствовал на ужине, могут подтвердить это. Утром меня разбудил господин Войтенко, и от него я узнал об этом чудовищном преступлении.

Следователь обратился к приставу:

— Скажите, господин пристав, вы давно живете и работаете в этой местности? Раньше случалось нечто подобное?

— Я родом из этих мест и сейчас живу здесь, на моей памяти ничего подобного не происходило. Как узнал об убийстве, сразу подумал, что это дело рук пришлых. Так и оказалось — подозреваемый в убийстве, господин Акулов, художник из Петербурга, гость господина Тарновского. Акулов уже имел приводы в полицию по политическим мотивам.

— Слишком складно получается,  — недоверчиво произнес следователь.  — Господа, вы пока свободны, и к вам просьба: пока идет следствие, не покидать поместье. Позже вам надо будет подойти к моему помощнику и подписать протокол допроса, уж не сочтите за труд!

Письмоводитель, который все это время писал, как заведенный, поднял голову и кивнул им.

После допроса следователя Арсений и Артем отправились к месту, где было найдено тело Анны.

Арсений удивлялся себе: Анны больше нет, а он спокоен, не бьется головой об стенку, не рвет на себе волосы. Очевидно, он пребывал в оцепенении и до сих пор не осознавал, что произошло непоправимое. «Да что это со мной?»

Место убийства Ани было оцеплено, туда никого не допускали, но множество народу окружило его живой стеной. Арсению и Артему оставалось лишь наблюдать за происходящим, стоя в стороне. Они поделились друг с другом тем, что им казалось странным. Было непонятно, почему Анна оказалась под арочным мостиком, ведь дорога, по которой она шла, проходила более чем в пятидесяти метрах от него?

Выходит, злодей напал на нее и затащил сюда силой? Или она доверилась ему и пошла по своей воле? Александру она, несомненно, доверяла, да и шаль Ани у него нашли. Что им руководило — стремление удовлетворить животную похоть? Гнев из-за того, что она дала надежду Арсению? А может, они поссорились и он разозлился на Анну?

Побродив еще часок, продолжая беседовать, Арсений и Артем отправились в обратный путь. Приказав лакею принести водки в комнату Лисицына, где им никто не мог помешать, они напились там почти до бесчувственного состояния и на ужин в столовую не вышли.

В голове Арсения мелькали фантасмагорические картинки, то возникая, то исчезая, внезапно становясь вполне реалистичными. Ему представлялось, что он бредет глухой ночью через лес, ступая по земле босыми ногами. Вдруг в голове явственно прозвучало: «Анна мертва! Ее больше нет!» — и он очнулся.

За окном было темно, он не мог понять, это поздний вечер, ночь или раннее утро? Взглянув в окно, он увидел заглядывающий в комнату полный диск луны со зловещей, как ему показалось, ухмылкой. Ему вспомнились строчки стихотворения Константина Бальмонта:

Аня не была «холодна и бледна» — она была яркая, полная энергии, и если ее сравнивать c небесным светилом, то только с солнцем — утренним, ласковым. Смерть к ней нагрянула при свете луны, светила печали. Ему вспомнились слова Анны: «Первая ночь полнолуния, будет светло, так что не заблужусь. Волков тут нет, да и о лихих людях не слышно», и его проняла дрожь. «Относительно лихих людей Аня ошиблась…» Глянул на карманные часы-луковицу — было десять часов. «Выходит, только вечер».

Арсений оделся и, покинув комнату, вышел через боковую дверь флигеля наружу. Дневная жара отступила, но на открытом пространстве из-за безветрия было чудовищно душно. Стояла полная тишина. Не было слышно даже привычного стрекота сверчков. Он вышел на центральную аллею, ведущую к дворцовой церкви — Георгиевской. Тут, под сенью огромных дубов, было легче дышать. Вдруг он услышал цокот копыт. «Кого это ночью несет нелегкая?» — подумал он.

Из-за домика управляющего внезапно вынырнула черная карета, запряженная четверкой лошадей, она выехала на аллею и двигалась прямо на него. Столь неожиданное появление зловещего черного экипажа испугало его, он ощутил странную слабость в ногах. Ему вспомнилась легенда о черниговском полковнике-упыре Дунине-Борковском, разъезжающем ночами в призрачном черном экипаже, управляемом чертями.

Карета приближалась, и хотя ее ход не был стремительным, Арсений, объятый ужасом, совсем лишился сил, остолбенел посреди аллеи, беспомощно наблюдая за тем, как на него надвигается смерть.

«Это черти из преисподней приехали по мою душу!» — мелькнула мысль. Черный экипаж неотвратимо приближался. Арсений стал про себя читать молитву, прощаясь с жизнью.

Метрах в двух от него лошади, фыркнув, встали. Послышался бас невидимого кучера:

— Тпру-у! Что это вы, господин хороший, надумали? Не объехать вас, стоите посредине, словно столб!

Арсений облегченно вздохнул, удивившись, что так испугался непонятно почему.

— Не заблудились ли вы? — спросил он. — За аллеей лишь церковь, а дальше — поле.

— В церковь нам и надобно. Покойницу везем, завтра будут ее отпевать, всю ночь Псалтырь будут читать.

Сердце у Арсения сжалось. «Это катафалк и в нем — Аня!» Ближайшая к Власовке церковь находилась в Парафиевке, однако отец Анны, видно, решил, что более торжественно дочь отпоют в церкви усадьбы, и без затруднения получил на то разрешение Василия Тарновского.

— Во сколько завтра отпевание?

— В полдень начнется… Прощайте, господин! — Кучер щелкнул кнутом, и экипаж тронулся.

Арсений отправился за ним следом. Подходя к освещенной церкви, Арсений увидел, как из катафалка выгрузили гроб без крышки, при этом мелькнуло что-то белое. «Саван!» — догадался Арсений. Пока дошел до церкви, катафалк двинулся в обратный путь, видимо, на ночевку в здешние конюшни, обдув Арсения ветерком, когда проезжал мимо. Арсений поднялся по ступенькам и подошел к двери церкви. Ему хотелось увидеть Аню, и в то же время он боялся смотреть на нее мертвую. Тронул дверь — она оказалась запертой. Изнутри глухо донесся голос — читали Псалтырь, затем послышались звонкие голоса женщин-певчих. Арсений перекрестился и пошел обратно к дворцу.

 

4

Арсений шел по узенькой улочке, застроенной двух-и трехэтажными домами, едва освещенной редкими газовыми фонарями. Он внимательно всматривался в темные вывески магазинов, расположенных на первых этажах. Названия ему не удавалось прочитать, но он и без того знал, что это не то, что он ищет. Но вот он остановился, и внезапно пробившийся свет луны сквозь затянутое тучами небо осветил вывеску — «Зеркальная мануфактура». Войдя внутрь, он очутился в громадном зале, где вдоль стен стояло несметное количество зеркал, в которых он увидел себя во множественном числе. Ему странно было видеть свои отражения, окружавшие его со всех сторон, копировавшие каждое его движение. Арсений оглянулся в поисках приказчика, но его нигде не было.

Вдруг невидимая сила потянула Арсения к ближайшему зеркалу и, несмотря на его сопротивление, затянула внутрь, в Зазеркалье!

Он оказался в длинной мрачной пещере. Арсений оглянулся и увидел зеркальный зал, где только что находился, от которого его отделяла невидимая преграда. Все попытки вернуться назад оказались бесполезными! Он понял, что надо идти только вперед — там должен быть выход. С удивлением он отметил, что идет босиком и ступни его ног вымазаны землей.

Впереди мелькнула и скрылась женская фигура.

— Аня! Подожди! — крикнул Арсений.  — Остановись, я хочу поговорить с тобой!

Он снова увидел Аню и пошел за ней. Из мрачной пещеры она перешла в ярко освещенную комнату со стеклянным полом. Подойдя к этому помещению, Арсений замешкался и остановился, не решаясь ступить на этот пол грязными ногами.

— Аня, подожди! Я хочу остаться с тобой!

— Я не люблю тебя! — услышал он в ответ и проснулся.

«Удивительный сон!» — подумал Арсений. Он вспомнил, что прошлым утром его ноги оказались вымазанными в земле, будто он ходил босиком. Ужасное известие о смерти Анны потрясло его, и все иное отошло на задний план, и только теперь удивительный сон заставил его вспомнить об этом и задуматься!

Похоже, в ту ночь он, словно лунатик, выбрался из комнаты через окно — ведь дверь была закрыта. Арсений осмотрел подоконник в поисках следов, но тот был девственно чист. Но разве могло быть иначе? Ведь горничная каждое утро убирает в комнате, и грязные следы она, конечно же, смыла дочиста. Но не летал же он, в самом-то деле!

Арсений, мучаясь сомнениями, вышел из дворца и направился к северному флигелю, под окна своей комнаты. Там он заметил четкие отпечатки босых ног, смятую траву газона. Судя по направлению следов, он шел к главной аллее. Отчетливо были видны и следы, оставленные им при возвращении. Ему вспомнилась недавно прочитанная книга под названием «Лунный камень», где персонаж романа, Фрэнклин, под воздействием принятого им опиума и навязчивых мыслей о том, что бесценный алмаз могут похитить, в состоянии сомнамбулы сам забирает драгоценный камень из тайника и потом об этом не помнит. Может, и он под воздействием большой дозы алкоголя, шокированный подслушанным разговором Александра и Анны, покинул свою комнату ночью? Какие навязчивые мысли владели им и что он сделал?

Арсений вспомнил о своем плане помешать встрече влюбленных и похолодел. Ведь у него были намерения перехватить Анну по пути к беседке, и разве есть для этого лучшее место, чем перед плотиной? И Платон рассказал, что, когда вместе с приятелем укладывал Арсения спать, он намеревался куда-то бежать! Он напряг память, но всплывали лишь обрывочные воспоминания о темном лесе, деревьях, и больше — ничего.

Арсения бросило в холодный пот, его начало трясти. Ведь это могло означать… Он даже боялся об этом подумать!

— Нет, нет! Я не мог быть тем ужасным убийцей! Написанное в романах — это всего лишь выдумки авторов и не имеет ничего общего с реальностью! — пробормотал он.

Оставшееся до похорон время Арсений провел, пытаясь отогнать ужасные мысли, терзая себя подозрениями.

К Георгиевской церкви Арсений пришел задолго до полудня, но там уже было людно. Прослышав о происшедшем ужасном событии, сюда прибыли жители даже отдаленных деревень. Это жестокое убийство у всех породило страх: а что, если таинственный убийца не остановится на одной жертве? И кто он? Арест художника Акулова не унял этих страхов, ведь убийцей мог быть и не он.

У входа в церковь стоял вчерашний черный катафалк с неподвижно застывшим на козлах, подобно статуе, огромным чернобородым кучером в черной ливрее и цилиндре.

Внутри церкви Арсений сразу отыскал взглядом гроб, установленный на специальной подставке, ногами к алтарю. Возле него в траурных одеждах стояла вся семья Ступачевских. Дмитрий Петрович, обычно энергичный и громогласный, сейчас имел бледный, изможденный вид, он заметно постарел и как будто усох. Произошла метаморфоза и с Зинаидой Ивановной — ее красота поблекла, она не отнимала платка от глаз, из которых беспрерывно текли слезы. К ней прижималась глубоко опечаленная Лизонька, и только сейчас Арсений заметил, как сестры похожи.

Арсений подошел к ним, поцеловал руку Зинаиде Ивановне, произнес обычные слова соболезнования. Он хотел еще сказать, как ему была дорога Аня, но незнакомый грузный господин бесцеремонно отодвинул его плечом, чтобы выразить свои соболезнования. Арсений отошел и встал рядом с бледным Платоном. Вскоре к ним присоединился возбужденный Артем Лисицын.

— Позапрошлой ночью хотел я поучаствовать в бальзамировании тела Аннушки, я ведь медик — так не дали, сволочи! Секрет, говорят! Я что, не знаю, как это делается?

Арсения от его слов стало подташнивать, а Платон больно наступил на ногу словоохотливому медику, прервав его откровения.

Церковь была слишком мала, чтобы вместить всех пришедших проститься с покойной, поэтому внутрь были допущены только помещики и дворяне из соседних сел и Ични, домочадцы и гости Тарновского.

Дальнейшее Арсений воспринимал, словно во сне. Удушала духота из-за множества людей и тяжелого запаха стеариновых свечей. Арсений не сводил взгляда с гроба, даже когда священник в белых одеяниях стал читать начальные молитвы.

Анна лежала в гробу, украшенном множеством цветов, в белоснежном подвенечном платье, с бумажным венчиком на челе с изображением Иисуса Христа, Богоматери и Иоанна Предтечи. У нее было безмятежное выражение лица человека, отрешившегося от всего мирского.

Неожиданно Анна открыла глаза, весело улыбнулась ему. Арсений задрожал от ужаса, отпрянул назад, наступив на ногу Платону, стоявшему позади него, и тот ойкнул от боли. Когда Арсений снова посмотрел на Анну, у нее уже опять были закрыты глаза. Арсений огляделся — увидел ли кто-нибудь еще то, что видел он? Его окружали лишь скорбные лица, и ни тени удивления на них он не заметил.

— Что с тобой? — послышался встревоженный шепот Платона.

— Ты видел? — также шепотом ответил Арсений.

— Что?

— Аня открыла глаза и улыбнулась.

— Не сходи с ума — Аня мертва!

— Но я видел, как она открыла глаза!

— Молчи, еще услышит кто-нибудь… По поверьям убиенный открывает глаза, когда рядом с ним оказывается убийца.

Эти слова огненным прутом обожгли сердце Арсения, он стал задыхаться и зашатался, чувствуя, что теряет сознание. Платон едва успел его поддержать. Наконец Арсений пришел в себя.

— Не пялься на гроб — смотри на алтарь, как положено. На тебя уже обращают внимание,  — поучал шепотом приятеля Платон, но Арсений его не слышал, в голове у него было пусто, а в груди жгло, болело. Звонкие жалобные голоса певчих, песнопения, проникновенный голос священника Никодима брали за душу, и внезапно Арсений ощутил солоноватый привкус на губах — он плакал!

Священник время от времени делал обход гроба, покачивая дымящимся кадилом с ладаном. Этот запах пробуждал воспоминания детства, поскольку напоминал аромат пудры, которой пользовалась маменька. Время летело незаметно, и священник перешел к заключительной прощальной молитве.

Под пение «Приидите, последнее целование дадим, братие, умершему, благодаряще Бога…» находящиеся в церкви стали по очереди прощаться с Анной. Лисицын, идущий впереди Арсения, наклонился, готовясь поцеловать венчик на лбу Ани, и вдруг его губы искривились в ехидной улыбке. Это длилось мгновение, и Арсений так и не понял, на самом деле он видел это или ему снова показалось. Да и подошел его черед проститься с Аней.

Подойдя к гробу, Арсений увидел, что спокойная красота Ани создана искусными мастерами похоронного дела, вызванными из Борзны. Кое-где грим от жары потек, и там виднелась серая ноздреватая кожа, совсем не похожая на Анину при жизни. Сквозь румяна проступала синева, а две зеленые мухи назойливо кружили над лицом покойной, норовя присесть на не целованные им губы любимой. Арсений взмахнул рукой, отгоняя их.

Последними прощались с Аней члены семейства Ступачевских. Обойдя гроб и попросив у нее прощения, они прикладывались к иконке на груди усопшей и венчику на лбу.

Арсения била дрожь, когда из церкви стали выносить гроб. Его мозг сверлила одна нестерпимая мысль — что Аню он больше никогда не увидит!

За катафалком последовала кавалькада всевозможных экипажей. Вместе с Арсением в коляске ехали Артем и Платон, их экипаж оказался в середине процессии. Несколько километров в объезд до села Ступаковка показались Арсению бесконечными, с ним пытались заговорить его приятели, но он молчал, словно не слышал их. Он не воспринимал ничего, кроме того, что Ани больше нет!

Арсений очнулся только на кладбище, когда священник перекрестил покрытое саваном тело Анны и посыпал его землей со словами:

— Господня земля и исполнение ее, вселенная и все живущие на ней…

Затем священник прочитал разрешительную молитву, освобождая Анну от обременявших ее грехов и отпуская в загробную жизнь примиренной с Богом и ближними.

После этого гроб закрыли крышкой, прибили ее гвоздями — удары острой болью отдавались в сердце Арсения. Когда гроб опустили на дно ямы, ему стало казаться, что Ани в нем нет — она жива и чудесным образом избежала участи быть погребенной. По крышке гроба забарабанили комья земли, и вскоре над могилой вырос холмик, который венчал деревянный крест с именем покойной.

Поминальный обед Ступачевские организовали в своем доме, накрыв столы прямо во дворе. Выбираясь из коляски, Арсений не представлял себе, как сможет находиться здесь, где все напоминало ему об Анне, и постарался ускользнуть от приятелей. В Качановку он отправился пешком.

Ему предстояло идти по той же дороге, по которой шла последний раз в своей жизни Анна. Арсений внимательно смотрел по сторонам в надежде найти возможную зацепку, должную подсказать, что произошло той ночью и кто настоящий убийца. Что преступление совершил Александр, Арсений не очень верил с самого начала, несмотря на то, что найденная в его комнате шаль прямо указывала на него. Теперь возникшие подозрения относительно самого себя не давали ему покоя, хотя он гнал их прочь. «Не мог я такое сотворить с Аней! Не мог!»

Поэтому сейчас он пытался понять, что в ту ночь произошло с Аней, как действовал неизвестный убийца.

«На Аню напали, когда она уже перешла дамбу, и затащили под арочный мостик. Недалеко находится будка сторожа, и тот вполне мог услышать крики Ани. А может, услышал и решил не вмешиваться? Ведь до будки сторожа от арочного мостика и ста метров не будет, а тихой ночью любой звук далеко разносится. Неужели полицейские об этом не подумали?»

Сторожа он нашел недалеко от будки. Спустившись к Большому пруду, тот удил рыбу возле камышей. Это был неказистый мужичок неприметной внешности, не считая того, что был кривой на один глаз. Арсений слышал, что выбили ему глаз в пьяной драке. Он со сторожем много раз встречался, когда переходил дамбу. Здороваясь, тот обязательно снимал шапку, мял ее в руках и надевал, лишь когда Арсений удалялся на десяток шагов.

Сторож ничего не видел вокруг.

Его внимание было приковано к самодельному поплавку, сделанному из винной пробки и гусиного пера; поплавок то и дело скрывался под водой, на крючок попалась рыба. Сторож умело ее выуживал.

— Много наловил? — спросил Арсений, стоя за спиной.

Его неожиданное появление испугало сторожа. Удочка из орешника дернулась, дав леске слабину, и огромный карась, наглотавшийся воздуха и покорно приближавшийся к берегу, окунулся с головой в воду и, резко рванувшись, сошел с крючка. Однако сторож трясся не из-за того, что упустил рыбину, а потому, что его застали за этим занятием.

— Ей-богу, только закинул удочку! Знал, что все господа уехали на похороны, вот бес и попутал,  — заблеял сторож, испуганно глядя на Арсения.

— Ночью, когда убили барышню, что ты делал? Барышня кричала, когда на нее напали,  — не мог ты не слышать ее криков!

— Не спал я, был тут, на месте, я уже об этом господину следователю говорил. Криков не слышал — видимо, злодей напал на барышню сзади и придушил ее, чтобы она и не пикнула,  — и сторож показал на своей шее, каким образом это сделал убийца.

— Уж не ты ли совершил это злодеяние, раз знаешь, как душить надо? — Арсений грозно подступил к мужичку.

Тот еще больше затрясся от страха, выронил удочку.

— Никак вы собственное расследование проводите, господин Бессмертный? — донесся сверху, с дамбы, язвительный голос. Оглянувшись, Арсений увидел письмоводителя.  — Что, не доверяете нам?

— Вот подумал: уж не сторож ли этот злодей? Ничего, говорит, не слышал, а знает, как душить.

— Да кто не знает, как курицу, перед тем как голову ей свернуть, за шею взять, чтобы не дергалась? А чем человек от птицы отличается? — заговорил приободрившийся с появлением помощника следователя сторож.

— Допрашивали мы вчера Ефима — вины его в этом нет. След убийца оставил, босиком он был, и ступни его значительно больше, чем у сторожа. Для нас задачка — зачем бы ему без обуви на преступление идти?

— Может, не убийцы это след?

— Возможно. Поднимайтесь — американский суд Линча у нас не приветствуется.

Арсений поднялся на дамбу, подошел к письмоводителю. Тот сразу поинтересовался, искоса взглянув, хитро при этом прищурившись:

— Что вы тут делаете? Почему не на похоронах?

— Похоронили уже Анну, а на поминальный обед я решил не оставаться.

— Почему же?

— Желание у меня такое! — резко ответил Арсений. Письмоводитель-крючкотворец его раздражал. По статусу ему положено вести протоколы допросов и прочие документы составлять, так что он совал нос не в свое дело.  — Хочу побыть в одиночестве. Не возражаете?

— Упаси господи! Идите, переживайте, сколько вам будет угодно, не смею задерживать!

— Честь имею! — бросил на прощанье Арсений.

Когда он отошел на пару шагов, письмоводитель его окликнул:

— Господин Бессмертный!

Арсений недовольно оглянулся.

— Может, искали вы чего? Обронили что-нибудь? — Письмоводитель улыбался, а его взгляд словно просвечивал Арсения.

— Ничего я не терял!

— Это я так, к слову пришлось. Идите с Богом!

Разговор с письмоводителем не понравился Арсению. «Скользкий тип! Он подозревает меня? Да как он смеет!»

Арсений, придя во дворец, приказал попавшемуся на глаза лакею Проше принести водки и закуски. Тот вернулся с графином водки и солеными огурцами на тарелке.

— Похоже, у меня стало правилом напиваться каждый день,  — грустно произнес Арсений и налил полстакана водки. Вечер только начинался.

Арсений проснулся от того, что ему трудно было дышать; казалось, окружающая темнота давит, словно он находится в гробу. Он задыхался, хотя окно было открыто настежь — небывалая дневная жара, отсутствие ветра способствовали духоте ночи.

«Господи, как же Аня там?» — ужаснула мысль, и сердце Арсения мучительно сжалось.

Недавние события промелькнули подобно картинке калейдоскопа, только картинки эти были страшные. Умиротворенное красивое лицо Ани, словно спящей, с бумажным венчиком на лбу, в окружении множества цветов, на жутком деревянном ложе, ставшем ее последним пристанищем. На освобожденный от цветов гроб пала оббитая черным шелком крышка, скрыв навсегда облик любимой. Ужасный звук заколачиваемых в крышку гроба гвоздей, прямоугольная яма, на дне ее гроб, в нем — Аня!

— Она там, а я — здесь! — в отчаянии воскликнул Арсений, вскочил с кровати и, бросившись к платяному шкафу, вытащил оттуда саквояж.

На дне саквояжа он нащупал револьвер «Смит-Вессон», подаренный ему отцом, и достал его. Зачем он привез сюда револьвер, Арсений и сам не знал, но теперь он мог пригодиться. Он поднял тяжелый длинноствольный револьвер, взвел курок и приставил револьвер к виску.

«Убью себя, а негодяй, убивший Аню, будет жить на белом свете? Любимая останется неотомщенной?» Его рука дрогнула, дуло револьвера опустилось, целясь в пол. И тут его ошеломила мысль: «Аня — чистая, безгрешная, ей уготованы райские чертоги, а я, оборвав нить своей жизни, лишу себя возможности встретиться с ней в потустороннем мире, если он существует! Ведь я наверняка окажусь в аду. Похоронят без отпевания, за оградой кладбища, как собаку».

Мысли Арсения пошли по иному пути. «Анечки больше нет, а на земле будет жить негодяй, который сотворил с ней это! Было бы справедливо найти его и наказать своею рукою! Но где его искать? Как получить подсказку, если убийца известен только Анечке, а она уже ничего не скажет?» Тут ему вспомнились статьи известного писателя Конан Дойла о спиритизме, возможности общения с духами.

«Почему не скажет? — загорелся он идеей.  — Ведь известны случаи, когда с помощью медиума на спиритических сеансах духи умерших называли имя убийцы!»

Арсений ощутил прилив сил и желание незамедлительно действовать. Однако время давно перевалило за полночь, за окном царила густая темень, и ему все же придется дождаться утра. Он прикинул, что даже с помощью Василия Васильевича сможет добраться до Киева не меньше чем за два дня. А еще придется потратить какое-то время на поиски настоящего медиума, не шарлатана.

Арсений приуныл: на все это потребуется много времени, и неизвестно, удастся ли вызвать дух Анечки и узнать имя ее убийцы. Если бы это было так просто, в штате полиции обязательно состояли бы медиумы. Зашевелились смутные воспоминания детства, не даваясь, ускользая. Перед ним на стене висело зеркало, и в нем он увидел себя с перекошенным лицом, расширенными зрачками и со взведенным револьвером в руке. И он вспомнил!

Тогда Арсений учился в младшем классе гимназии. Он услышал разговор старшей сестры и ее подруги, намеревавшихся в рождественскую ночь устроить гадание на зеркалах, и ненароком проговорился об этом родителям. Те запретили сестре покидать дом, заявив, что с помощью подобных гаданий можно не о суженом узнать, а вызвать беса. Нельзя искушать судьбу, а суженого они увидят в свое время, и не в зеркале. Сестра очень обиделась на Арсения, и он из-за этого сильно переживал. Маменька его успокоила, сказала, что он правильно поступил, тем самым помог сестре избежать беды. Еще она сказала, что с зеркалом надо обращаться очень осторожно, так как оно имеет страшную скрытую силу. Он тогда поинтересовался, зачем завешивают материей зеркала, когда в доме покойник.

— Существует поверье, что зеркало в течение сорока дней после смерти человека является дверью в загробный мир. И закрывающая зеркало материя служит преградой для духа покойника, способного проникнуть туда через эту дверь.

Арсения озарила новая идея: «Если это так, то есть возможность увидеть Аню, пусть в виде призрака, фантома, но это будет ОНА! И она назовет имя своего убийцы!»

Арсений гнал от себя мысли, что после смерти Аня принадлежит уже не человеческому роду, а потустороннему миру, о котором ничего не известно. И даже если ему удастся вызвать фантом Ани, это может быть лишь безмолвное светящееся облачко.

— Ну и пусть! — упрямствовал Арсений.  — Все равно я должен попытаться с ней увидеться!

Размышляя над этим, он неожиданно для себя заснул.

 

5

За завтраком Арсений узнал, что Василий Тарновский ранним утром уехал по делам в Чернигов и вернется не раньше чем через два дня. Так что поездка в Киев для поисков медиума откладывалась. Его захватила идея вызвать дух Ани с помощью зеркала, но он не знал, как это делается.

Остановив рыжеволосого лакея Прошку, он поинтересовался:

— Скажи, любезный, есть ли где в ближнем селе колдунья, ведьма, ведунья — словом, занимающаяся магией или колдовством?

— Что вы, пан, у нас тут отродясь никого такого не было! — категорически заявил Проша.

Арсений достал из кармана серебряный рубль и повертел в руке.

— Жаль… — вздохнув, произнес он.

Проша воровато огляделся и зашептал:

— Есть одна ведьма — в Боярщине. Зовут ее баба Фекла. Там ее каждый знает.

— Далеко это село?

— Если пешком, прямиком через поля, версты три будет, если по дороге, в обход, то все семь.

Расспросив подробно, как туда добраться, Арсений пошел в конюшню, расстался еще с одним рублем и попросил оседлать гнедую кобылу, по словам конюха, очень смирную. Ездить верхом Арсений не любил, но это было лучше, чем идти пешком. Поехал он короткой дорогой, но и она показалась ему очень долгой.

Он ехал то через лес, то вдоль необозримых желтых полей, где уже косили пшеницу. За косарями шли женщины, связывая колосья в снопы.

Село Боярщина оказалось совсем небольшим, было похоже скорее на хутор. Его разделял на две части ручей, из-за жары совсем узкий. Встреченная ватага мальчишек провела его до крытой соломой хатки, которая стояла на самом краю села. Хозяйка, баба Фекла, сморщенная старушенция, но еще очень энергичная, завела его в хату, усадила на лавку, сама села напротив.

— Что паныча привело ко мне, простой селянке? — спросила она без привычного подобострастия крестьян при общении с господами.

— Хочу вызвать дух любимой, три дня тому назад упокоившейся.

— Паныч ошибся, духами я не повелеваю. Знахарка я, травами лечу.

— Мне очень нужно! — резко и требовательно произнес Арсений.  — Заплачу, сколько скажешь! Не будет мне покоя, пока не найду убийцу!

Старуха внимательно на него посмотрела и сказала:

— Уж не о той ли ты печешься, которую убили в парке панского поместья?

— О ней самой. Я хочу узнать у нее имя убийцы!

— Дух умершей отличен от той, какую ты знал в ее телесной оболочке. Он вечен, а тело тленно! Почему ты думаешь, что ее дух тебе поможет?

— Я уповаю на это, иначе мне не жить! Я слышал, что с помощью зеркала можно вызвать дух, пока душа не покинула землю.

— Зазеркалье опасно для живых, ведь оно — врата в потусторонний мир!

— Я не боюсь этого! Вот, возьми деньги! — Арсений достал из кармана портмоне, вытащил оттуда все ассигнации и положил перед старухой.

— Не нужны мне твои деньги! — Ведьма отодвинула их от себя.  — Есть-пить у меня имеется, чтобы поддерживать жизнь до того часа, когда предстану перед Всевышним и буду держать ответ за свои грехи… А большего мне и не надобно!

— Возьми все, что пожелаешь! Хочешь, душу отдам?

— Не черт я, чтобы твоей душой интересоваться. Не понимаешь, паныч, какой опасности ты подвергаешься! Если душа покойника на протяжении сорока дней, пока мытарствует и мечется, отразится в зеркале, лишенном покрова, то навсегда останется в нашем мире. Ну а если живой человек посмотрит в зеркало в тот момент, тогда душа умершего заберет его с собой и этот человек в скором времени умрет. А хуже всего, если после смерти человека зеркало помутнело или на нем появлялись какие-то знаки, тогда необходимо незамедлительно уничтожить зеркало, потому что дух покойника сможет покинуть лабиринты Зазеркалья и принести вред людям!

— Я на все согласен! Помоги мне, старуха! — Арсений с надеждой смотрел на ведьму.

Она несколько минут размышляла, уставившись на стол, словно надеялась увидеть там знаки для принятия решения. Пауза затянулась. Наконец Арсений нетерпеливо кашлянул. Ведьма перевела тяжелый взгляд на него, и ему стало не по себе.

— Накличешь на себя беду, паныч!

— Будь что будет! Откажешь — я все равно найду того, кто мне поможет! Но ведь убийца тем временем может скрыться! Помоги мне!

— Я тебя предупредила, паныч… В полночь тебе надо оказаться в доме покойной, перед зеркалом зажечь свечу, которую я тебе дам, и ждать. Не знаю, как себя поведет Зазеркалье,  — может, и не дух покойной тебе покажется, а нечто иное.

— Давай свечу! — нетерпеливо произнес Арсений.

Ведьма подошла к сундуку, долго там рылась, наконец достала черную свечу.

— Вот незадача — не та свеча! Эта для вызова темных сил предназначена. Приходи через семь дней — приготовлю тебе другую свечу,  — сказала ведьма.

— Не могу так долго ждать! — Арсений выхватил свечу из ее рук.  — Неужели не поможет?

— Может помочь,  — пожала ведьма плечами,  — а может навредить. Мир мертвых не подвластен нашему разумению.

— Не буду я ждать! — Арсений крепко держал в руке черную свечу.  — Что я должен дальше делать?

— Между свечой и зеркалом поставишь посудину с водой, чтобы та в нем отразилась,  — этим покажешь путь духу. Свечу зажжешь и скажешь: «Из мрака мира мертвых, дух — назови ее имя,  — приди ко мне, всю правду мне поведай, тайн не таи». Смотри упорно в зеркало, думай о той, дух которой вызываешь, и гони от себя страх — иначе придет не тот, кого кличешь. Возьми с собой нож, положи его острием к зеркалу — он задержит злых духов из Зазеркалья — не забудь об этом!

— Спасибо! Возьми деньги.  — Арсений снова придвинул к ней смятые ассигнации.

— Забери их, иначе у тебя ничего не получится! Иди с Богом!

Обратный путь показался Арсению вдвое короче, так как его мысли были заняты предстоящим ночным походом. Надо было все продумать, ведь он должен тайно проникнуть в дом Ступачевских, не нарушив их сна. Иначе его замысел обречен на неудачу — другой возможности может и не быть.

Отведя лошадь в конюшню, Арсений поспешил во дворец. Неожиданно он наткнулся на письмоводителя, прогуливающегося перед входом. Желания общаться с ним у Арсения не было, но тот приятельски махнул рукой, подзывая юношу к себе.

Смущенно улыбаясь, Арсений поздоровался с ним. Обменявшись ничего не значащими фразами о погоде — день был облачный и ветреный, письмоводитель ухмыльнулся и сказал:

— Увидев вас, был удивлен-с! Думал, ваша прогулка на лошади значительно дольше продлится! Далеко ездили?

— Конная прогулка без конкретной цели.  — Арсений с удивлением посмотрел на письмоводителя и подумал: «Выходит, он мною интересовался, раз знает, что я брал лошадь в конюшне! Чем же вызвано столь пристальное внимание к моей особе?»

— Вы тут живете уже больше двух месяцев, а на лошади выехали впервые. Что вас вынудило к этому? — Улыбаясь, письмоводитель буравил его взглядом.

— Возникло у меня желание — этого недостаточно? — резко произнес Арсений.  — Как продвигается следствие? По-прежнему считаете убийцей Александра Акулова?

— Господин Акулов является подозреваемым, а виновен он или нет, определит суд на основе результатов следствия. Но, если хотите знать мое мнение, сомневаюсь я в его виновности.

— С Александром Акуловым я был в приятельских отношениях, и мне неприятно думать, что он может быть этим ужасным убийцей… Господин следователь разделяет ваши сомнения в виновности Акулова?

— Он считает господина Акулова главным подозреваемым, однако это лишь пока.

— Что это значит? — Арсений насторожился, внутри у него все сжалось от плохого предчувствия.

— Появились новые обстоятельства, но это тайна следствия.

— В вашей практике уже были подобные преступления?

— Имеете в виду убийства? К великому сожалению, не одно.

— Всегда преступника находили?

— Господин следователь имеет большой опыт в таких расследованиях. Ему достаточно лишь нащупать след, пусть самый незначительный, и он обязательно выйдет на злодея.

— А ведь бывают весьма запутанные преступления?

— Сколько угодно, и господин следователь их успешно распутывал. Скажу откровенно: это преступление не является чем-то из ряда вон выходящим, да и не такое уж оно запутанное. Бывали случаи и посложнее. Мы постоянно изучаем опыт расследований наших зарубежных коллег и стараемся от них не отставать, перенимаем новшества. Бывает, узнаёшь о преступлениях воистину фантастических и удивляешься — не тому, что их смогли раскрыть, а отношению общества к этим преступлениям.

— Другой мир, другой быт, наверное, и преступники другие.  — Арсений недоуменно пожал плечами.

— Смею с этим не согласиться. Внешне люди разные, а мотивы преступлений — одни и те же. Желание обогатиться, ревность, зависть, месть. Такие преступления готовятся заранее. Но совершаются преступления и под влиянием эмоций, алкоголя, дурмана и даже не по воле самого человека.

Страх холодком скользнул по спине Арсения. «Похоже, письмоводитель неспроста затеял этот разговор».

— Разве такое возможно? — слабым голосом поинтересовался Арсений.

— Извольте! Взять хотя бы случай, произошедший в Бостоне полсотни лет тому назад. Некий Альберт Тирелл, влюбившись в Марию Бикфорд, девицу, скажем так, не совсем благопристойного поведения, ради нее бросил семью и стал жить с ней. Однако жизнь любовников не была безмятежной — сия ветреная девица давала ему много поводов для ревности, и между ними то и дело возникали ссоры и скандалы. И вот однажды эту девицу обнаружили с перерезанным горлом в горящей квартире, и подозрение пало на этого господина, который, ко всему прочему, скрылся. Его через несколько месяцев разыскали. На суде он рассказал, что в то утро он проснулся у себя дома в окровавленной одежде, а затем узнал из газет, что произошло убийство. Он сразу догадался, как все было, хотя утверждал, что ничего не помнит. Понимая, что ему грозит виселица, он совершил поджог и пустился в бега. Страхи господина Тирелла оказались напрасными, адвокату удалось доказать его невиновность благодаря имеющейся у того удивительной болезни — сомнамбулизму. Хотя, с другой стороны, разве можно безнаказанно резать,  — письмоводитель пристально посмотрел на Арсения,  — или душить человека, даже если и страдаешь таким заболеванием? Наши суды не столь гуманны, как за границей, и преступника-лунатика, какой бы адвокат его ни защищал, ожидает виселица либо каторга.

Письмоводитель, глядя Арсению в глаза, произнес холодно и с презрением:

— Я не имею доказательств вашей вины, но уверен, что именно вы настоящий убийца Анны Ступачевской!

— С чего вы взяли?! — возмутился Арсений.  — Да как вы смеете!

— Любое преступление, если только его не совершает сумасшедший, имеет мотив. Вы сами рассказали, что Ступачевская в разговоре с Акуловым призналась, что любит его, как и он ее. Она дала ему месяц для налаживания добрых отношений с отцом, пообещав пока не отвечать вам. Скажите, какой тогда мог быть мотив у Акулова? Никакого! Это показывает и его дальнейшее поведение. Если бы он убил Ступачевскую, то постарался бы скрыть следы, не держал бы у себя в комнате орудие убийства. Акулов же словно специально делает все, чтобы его заподозрили. Взять хотя бы тот факт, что он валяется в постели почти до полудня. Это он после убийства никак не может выспаться? Не нервы, а канаты!

Теперь обратимся к другим фактам — во-первых, примятый газон под вашим окном. Я расспросил горничную, которая убирает в вашей комнате, и она рассказала, что в то утро подоконник вашего окна был в грязи. Все это доказывает, что вы ночью выходили в сад, и у вас нет алиби. А если учесть, что вы были оскорблены поведением Анны, которой накануне сделали предложение,  — это мне тоже известно, — то вполне могли в порыве разыгравшихся эмоций ее задушить.

— Что за чушь вы несете! Я любил Анну! Вы вправе меня арестовать, но я невиновен!

— Для того чтобы вас арестовать, нам не потребуется ваше разрешение.

— Как вы можете даже предполагать такое? — Арсений схватился за голову и повторил: — Я любил Анну!

— Оскорбленное самолюбие и неудовлетворенная страсть оказали вам плохую услугу.

— Возможно, ночью я выходил в парк через окно — я ничего не помню, но я знаю точно, что не убивал Анну!

— Допускаю, что вы действовали неосознанно,  — для этого я вам и рассказал про убийство в состоянии сомнамбулизма. Я опросил также лакея, который прислуживал вам позавчера за ужином, других слуг, и их слова убедили меня в том, что вы не прикидывались пьяным, а были таковым. Однако здесь не Америка, и если будет доказана ваша вина, вас ждет в лучшем случае каторга.

— Если будет доказана моя вина? Выходит, и вы не до конца в этом уверены, есть сомнения?

— Не сомневаюсь лишь в том, что, когда дело дойдет до суда, золото ваших родителей значительно облегчит вашу участь, но позор на вашу семью все равно ляжет.

— Я арестован?

— Предположим, я вам верю, вы действительно совершили убийство в состоянии сомнамбулизма.

— Не убивал я Аню!

— Не кричите так сильно — это не в ваших интересах. Это расследование провел лично я, и следователь ничего не знает. А узнает он или нет, зависит от нашей с вами договоренности.

— О чем вы?!

— Я засиделся на своей должности — оклад малюсенький и никакой перспективы. К тому же имею некоторые финансовые затруднения. Вы меня поняли?

— Вы хотите, чтобы я вам заплатил за молчание?

— Совершенно верно. Пять тысяч рублей — сумма небольшая, если учесть, что она вас спасает от виселицы или каторги, а вашу семью — от позора. Думаю, услуги адвоката обойдутся значительно дороже.

— У меня нет таких денег.

— У вас нет, у вашего отца есть.

— Что я ему скажу?

— Придумайте что-нибудь — это в ваших интересах.

— А если я не найду денег?

— Это будет весьма прискорбно для вас. Следователю станет известно, что вы тайно ночью покидали комнату, и вы с художником Акуловым поменяетесь местами. Он вернется в свою комнату, а вы отправитесь в камеру до суда. При этом я ничего не выиграю, но и не потеряю. Даю вам трое суток на поиск денег.

— Выходит, Акулов не виноват?

— Подумайте лучше о себе и где достать деньги. Если вы посчитаете нужным сообщить кому-нибудь о нашем разговоре, я буду категорически все отрицать. И потом, я человек маленький, мне терять, собственно, нечего. Для сравнения: вы упадете в пропасть, а я ушибу колено, но мне к этому не привыкать. Не думаю, что меня уволят,  — следователь, уважаемый Вениамин Сергеевич, высокого мнения о моих аналитических способностях. Вот только благодаря им он заслужил почет и уважение, продвижение в чинах, а я — ничего. Доступно я все изложил? — Письмоводитель приподнял шляпу, давая понять, что разговор окончен.  — Честь имею! — Он развернулся и быстрым шагом направился по аллее вглубь парка.

Арсений был ошеломлен и растерян. Он — возможный убийца Ани? Девушки, которую любил и желал видеть своей женой? Промелькнула мысль: «Крючкотворец письмоводитель все так складно изложил, что я уже готов в это поверить. Но ведь это невозможно!» А внутренний голос ему нашептывал: «С другими же это происходило, почему с тобой не могло быть?» Ему вспомнилось, как в детстве ночами он часто разговаривал, а их семейный врач, Николай Михайлович, пояснил обеспокоенным родителям:

— Пусть говорит, со временем это пройдет, лишь бы ночами не ходил.

«Так значит, врач уже тогда предполагал, что у меня есть предрасположенность к лунатизму?»

Жизнь, еще недавно казавшаяся прекрасной, сулившая много интересного, неизведанного, вдруг в одно мгновение рухнула под откос, в полный мрак, откуда нет возврата. Он не только потерял любимую, но, возможно, сам и убил ее, и его ожидает в скором времени каторга, а то и виселица. Впрочем, разве сможет он жить после такого? Собственными руками убить любимую!

Арсений с ужасом посмотрел на свои руки, словно это были гадюки, затаившиеся перед смертельным броском. Он закрыл глаза и сосредоточился, пытаясь вызвать видения той ночи. Память отказывалась ему помочь, но он заставил себя представить, как поднимается ночью с кровати, открывает окно, спрыгивает на газон. Идет в ночи, ведомый темной силой, таящейся в нем в ожидании своего часа. И вот этот час настал!

Он выходит на тропинку, ведущую к дамбе. Темнота ночи его не пугает — ведь он сам часть того темного, мрачного, имеющего власть над ночами. Недаром с давних времен не рекомендуется выходить из дома в темное время, особенно в полнолуние, когда властвует морок ночи, способный помутить рассудок и отдать человека во власть бесов. Дойдя до дамбы, он затаивается, имея, несомненно, дурные намерения, и ждет, когда появится она.

Вот и Аня — и он выходит ей навстречу. Что он ей говорил? Убеждал, просил не ходить на свидание с Александром? Или сразу набросился на нее и поволок под арочный мостик?

Аня кричит, пытается вырваться, сопротивляется — он с силой сжимает ей шею, ощущая, как ее тело теряет силу, становится безвольным, как тряпичная кукла, и ему ничто не мешает закончить свое черное дело…

Арсений стряхнул с себя добровольно накликанное наваждение.

«Нет, этого не могло быть! Я мог вылезти через окно, но чтобы такое сотворить с Аней — это невозможно! Убийца не я! Даже в состоянии сомнамбулы у меня руки не поднялись бы задушить любимую! Скорее я удавился бы сам!»

Арсению стало немного легче на душе, хотя горечь утраты любимой давила, не ослабевая, с того момента, как он узнал о ее смерти. Также требовалось решить, что делать с выставленным письмоводителем ультиматумом. Пойти к Василию Васильевичу, рассказать все как есть, попросить его помощи? Если следователь убедится в его вине, а для этого есть все основания, то не избежать ареста, позора для семьи. Он представил себе, как его родители воспримут то, что он подозревается в убийстве. Картина была неутешительная. Конечно, отец не бросит его, наймет самых лучших адвокатов, и они смогут доказать, что он не виноват, — ведь прямых улик, подтверждающих, что он убил, у письмоводителя не имеется!

— О чем я думаю? — Арсений с силой сжал виски.  — Как избежать наказания? Аню убили, и убийца ходит где-то рядом!

«А вдруг это все же я?» Мысль его ужаснула, и он ничего не смог ей противопоставить. «Я выходил той ночью и не помню, куда шел и что делал. Со слов письмоводителя, убийца-лунатик, которого он привел в пример, тоже ничего не помнил, единственное, что безоговорочно доказывало его вину,  — окровавленная рубашка. Даже если меня не обвинят в совершении преступления, как мне дальше жить, не будучи уверенным в том, что не являюсь убийцей?»

Единственным выходом для него было найти убийцу. «Письмоводитель прав, Александр невиновен, не мог бы он спокойно спать после убийства. Ведь он в ту ночь не был лунатиком, находился в полном сознании, помнил все свои действия. Тогда кто? Как это узнать? Неужели я?! Нет, этого не может быть!»

 

6

Шантаж и ультиматум письмоводителя озадачили Арсения. Он пытался убедить себя в своей невиновности, но доля сомнения в этом оставалась. И он принял решение: если это подтвердится, то в тот же миг он вынесет себе приговор — смерть! Никакой помощи адвоката и денег отца ему не потребуется, если будет уверен в своей вине. Если же нет, то приложит все силы, чтобы отыскать настоящего преступника. В этом случае он обратится к отцу и выложит ему все начистоту. Арсений надеялся на мудрость отца, хотя понимал, как сложно будет доказать ему свою невиновность, ссылаясь на общение с духом покойной. Но это был, по его мнению, единственный для него выход.

Арсений решил не откладывая, этой же ночью совершить ритуал вызова духа Ани, чтобы окончательно убедиться в своей невиновности. О другом возможном варианте исхода общения с духом он старался не думать.

Ему надо тайком пробраться в дом Ступачевских, так как отец Ани, Дмитрий Петрович, ни за что не согласится с его затеей нарушить покой усопшей дочери. Действовать придется ночью, и Арсений постарался учесть все возможные препятствия на своем пути.

Он ощущал необычайный прилив сил, а подготовка к ночному походу отвлекала его от мрачных мыслей. За ужином он хотел не употреблять спиртное, но Лисицын предложил помянуть Анну, и ему пришлось выпить три рюмки водки. Из-за сильного возбуждения он не опьянел, сохранил трезвость мыслей и был готов действовать решительно.

За час до полуночи Арсений приоткрыл дверь комнаты и выглянул в коридор — в доме царили тишина и спокойствие, все отдыхали в своих комнатах. Закрыв дверь, он выбрался через окно на газон. Он запасся переносным керосиновым фонарем, хотя света убывающей луны было достаточно.

В темноте парк, хорошо ему знакомый, имел необычный, даже пугающий вид. Двигаясь по аллее, много раз хоженой, он ее не узнавал. Казалось, после смерти любимой эта аллея в знак печали изменила свой облик. Сколько раз вместе с Аней не спеша ходил он по ней, за разговорами не замечая, как бежит время.

«Ах, Аня, Аня, любимая моя! Как это ты не убереглась? Тебя погубили доверчивость и открытость или коварство злодея, обманом заманившего тебя под мост?»

Подойдя к дамбе, Арсений всмотрелся в темноту, скрывающую арочный мостик, где Аня распрощалась с жизнью, и перекрестился. «Пусть земля будет тебе пухом, любимая!» Проходя мимо будки сторожа, он заметил там огонек лампы — сторож, как и положено, бодрствовал. Вот только толку в этом никакого — почему он не пришел на помощь Ане, когда на нее напал злодей? Арсению не верилось, что Аня не пыталась бороться, не кричала. Ну зачем нужен этот сторож, если мимо него можно пройти незамеченным, как сейчас прошел Арсений?

Обойдя пруд, он приблизился к усадьбе Ступачевских, в полутьме выглядевшей черной громадиной. Кроме Дмитрия Петровича, его супруги Зинаиды Ивановны и их младшей дочери Лизоньки в доме проживали прислуга, кухарка и супружеская пара — муж выполнял обязанности камердинера и дворецкого, в торжественных случаях надевая пронафталиненную ливрею, а его жена — горничной.

Неоднократно бывавший у Ступачевских Арсений знал, что левый, примыкающий к дому флигель давно не используется. Однажды Аня повела его в этот флигель. В памяти остались мебель, накрытая серыми от пыли чехлами, подгнившие оконные рамы.

Перед высоким ветхим забором, которым была обнесена усадьба, Арсений остановился. Недавняя уверенность покинула его — ведь то, чем он собирался заняться, было противозаконно, не говоря уже о моральной стороне дела. Тут он спохватился — только теперь заметил, что карман пиджака оттягивает револьвер. Зачем он захватил его с собой? Чего ему бояться?

Из-за забора послышалось ворчание, а потом заливистый лай. Арсений приблизился и тихо сказал:

— Полкан, свои! — и в подтверждение этих слов бросил псу увесистый кусок сала.

Пес сразу замолчал, занявшись подношением. Судя по его впалым бокам, хорошей едой его тут не баловали. Убедившись, что собаке не до него, Арсений подтянулся и ловко перемахнул через забор. Приземляясь, вытянул руки, и это помогло ему не «зарыться» головой в землю.

Приближаясь к дому, Арсений почувствовал, что его охватывает нервная дрожь — он ведь столько раз бывал здесь, встречался с Аней, прекрасно проводил время. Теперь он был уверен, что все делает правильно. Подойдя к заброшенному флигелю, он занялся окном, орудуя захваченным им с собой кинжалом из коллекции Василия Васильевича, но рама не поддавалась. Арсений обошел флигель и на тыльной его стороне заметил дверь. Он снова воспользовался кинжалом и опять безуспешно. Разозлившись, он отошел на несколько шагов и с разбега ударил в дверь плечом, она неожиданно легко поддалась, и он пулей влетел внутрь. И сразу замер, ожидая, что из-за произведенного им шума проснутся обитатели дома, но было тихо. Спальни находились в правом крыле-флигеле, с другой стороны дома.

Внутри было еще темнее, чем снаружи, а керосиновая лампа осталась за забором. Арсений достал из кармана пиджака припасенный коробок со шведскими спичками и стеариновую свечу. Слабый огонь свечи освещал пространство на расстоянии вытянутой руки. Арсений старался двигаться бесшумно, лишь иногда под его весом скрипели половицы.

Войдя в гостиную, Арсений стал двигаться более уверенно, помня, что зеркало находится в углу комнаты. Вот и оно! Арсений сунул револьвер за пояс, резким движением сорвал черную материю, обнажив гладкую поверхность зеркала, тускло отсвечивающую в темноте, почти ничего не отображая, разве что горящую свечку в его руке. Он напряженно вглядывался в него, пытаясь заглянуть в Зазеркалье, скрывающее в своей глубине жуткие тайны, недоступные простым смертным.

— Приди! Я тебя жду! — хриплым голосом повторял он, словно молитву, делая пассы рукой, держащей горящую свечу, как бы показывая дорогу из Зазеркалья в этот мир.

И тут он увидел, как в глубине зеркала возник огонек другой свечи, по мере приближения увеличивающийся. Сердце у Арсения затрепетало, но не от страха, а от желания встретиться с пугающим неведомым, вызванным им из темной бездны потустороннего мира.

 

7

Прозвучавший среди ночи выстрел был подобен грому и переполошил всех обитателей дома. Во дворе яростно залаял кобель, усилив сумятицу. Никто не мог предположить, что стреляли в доме, поэтому старый слуга, вооружившись дробовиком и имея надежный тыл — супругу в ночной рубашке, с наброшенным на плечи платком, вооруженную чугунной сковородкой, решился выйти во двор. Дойдя до калитки, он услышал голос встревоженного хозяина, в халате и ночном колпаке показавшегося на веранде:

— Что там, Парамон? Кто стрелял?

— Не могу знать, Дмитрий Петрович! Тут никого нет! Да и Полкан давно бы уже поднял всех на ноги, если бы кто лез в дом! — Он крикнул продолжавшему неистово лаять псу, который растянул цепь на всю длину: — Замолчи, окаянный!

Пес замолчал и, поджав хвост, вернулся к будке.

— Может, в доме кто был? — высказала предположение супруга слуги, горничная, все еще сжимая в руке сковородку.

— Молчи, дура, кто там мог быть? И зачем бы кто-то стрелял? — раздраженно произнес Парамон.  — Может, кто пошутил по дури — пульнул и убежал?

— Парамон, иди осмотри комнаты! — приказал Дмитрий Петрович и сам вернулся в дом, спеша успокоить жену.  — Кто будет так шутить, зная, что я дочь только что похоронил? Бедная моя девочка! — И он перекрестился.

В доме электричества не было, как и во всем селе, поэтому Парамон, держа в одной руке берданку, взял в другую керосиновый фонарь и начал обходить комнаты. Он прекрасно понимал, что если злоумышленник внезапно на него нападет, то он не успеет воспользоваться ружьем. За ним, все также со сковородкой, следовала его супруга.

— Стреляли во дворе,  — бурчал Парамон, двигаясь в полутьме — фонарь светил тускло, давно надо было фитиль в нем поменять.  — Пока обойдешь все, спать расхочется, так до рассвета и промаешься. Потом целый день из-за недосыпания голова болеть будет.  — Он повернулся к жене: — А все твой длинный язык!

— Потру тебе виски водочкой — голова болеть перестанет, Парамоша.

— Если пару стопок пропустить, она скорее перестанет,  — оживился слуга.

— Ой, что там?! — вскрикнула супруга, заметив в отражении зеркала стоящие перед ним необычную свечу, издающую вонь, и миску, а затем они услышали странный, булькающий звук.

Парамон отдал фонарь супруге, а сам, взяв берданку на изготовку, направился к зеркалу. Двигался он осторожно, не спеша, держа фонарь перед собой в вытянутой руке.

Он увидел лежащего у зеркала человека в темном костюме, издававшего эти странные звуки.

— А ну, вставай, злодей! — крикнул он срывающимся голосом.  — У меня ружжо! Чуть што, отправлю враз на небеса!

— Парамоша, кажется мне, что он кончается,  — догадалась супруга, смело шагнула вперед и осветила лежащего.  — Так и есть! А кровищи сколько! Паркет весь залил!

На полу лежал мужчина, изо рта и шеи беспрерывно текла кровь, образовав громадную лужу, частично залив лицо, так что они не сразу его узнали. Только когда супруга наклонилась, с жалостью глядя на умирающего и не зная, как ему помочь, она его узнала и неуверенно произнесла:

— Сдается мне, Парамоша, это тот приятный молодой человек, который часто приходил к Анечке.  — Тут она вспомнила его имя.  — Господин Бессмертный! Кажется, он что-то хочет сказать.

Приподнявшийся из последних сил Арсений захрипел, по его телу пошли судороги, он откинулся на спину и кончился.

— Иди доложи хозяину о нашей находке,  — подтолкнула женщина своего муженька, в растерянности застывшего над трупом с берданкой в руках.  — И ружжо поклади, а то, неровен час, выстрелит и еще натворит бед!

— Вот тебе и бессмертный! — пробормотал слуга, спеша на хозяйскую половину.

И вскоре дом загудел, словно потревоженный улей.

Рассвет застал в доме Ступачевских следователя Бирюкова, письмоводителя Сингаевского, Василия Васильевича Тарновского, хозяина дома Дмитрия Петровича, расположившихся в гостиной в ожидании вердикта только что прибывшего из Ични врача, который осматривал уже застывшее тело Арсения.

Глядя на поднимающееся над горизонтом слепящее солнце, следователь тяжко вздохнул:

— Сегодня опять будет неимоверно жарко, меня в такую погоду мигрень мучает.

— Попросите Бориса Сильвестровича,  — Тарновский кивком указал на врача,  — он вам пилюли от головной боли выпишет.

— Есть с собой у меня пилюли, вот только они недолго действуют, и боль вскоре возвращается.  — Следователь посмотрел на часы, снова вздохнул и обратился к врачу, сидевшему на корточках у мертвого тела.  — Что скажете, Борис Сильвестрович?

Врач поднялся, снял хирургические перчатки и спрятал их в саквояж.

— Причина смерти — огнестрельное ранение в районе шеи, задета аорта. Рядом с трупом находится револьвер «Смит-Вессон» подходящего калибра. Выстрел произведен с близкого расстояния. Похоже на самоубийство.

— Почему «похоже»? У вас есть сомнения? — недовольно поинтересовался следователь.

— Да вроде бы и нет,  — задумчиво произнес врач,  — но я впервые вижу, чтобы самоубийца стрелял себе в шею. В лоб, рот, ухо, висок, сердце — это понятно, человек хочет максимально уменьшить страдания и ускорить переход в мир иной. Как-то гусарский поручик стрелялся из-за неразделенной любви в правую сторону груди — надеялся обмануть смерть и вызвать сожаление, раскаяние у красавицы, отвергнувшей его,  — и это понятно. Но в шею?! Разве что этот молодой человек один из почитателей творчества Захер-Мазоха и решил получить удовольствие от предсмертных мучений.

— Нет, он был вполне нормальным и очень приятным юношей,  — сказал опечаленный Тарновский.  — Сын моего приятеля по университету — не знаю, как ему сообщить об этой трагедии.

— Мне он тоже нравился,  — подхватил Дмитрий Петрович.  — Ухаживал за моей дочерью — царствие ей небесное! — Бросив взгляд на тело Арсения, заметил: — Ему туда не попасть. И зачем надо было пакостить в моем доме? В лесу полно места!

— По-моему, все ясно.  — Следователь порывисто встал со стула и принялся ходить по комнате — ему нравилось рассуждать в движении.  — Арсений Бессмертный был влюблен в вашу дочь, и она вроде дала ему надежду — это он сам сказал.

— Мне дочь об этом ничего не говорила.

— Убийство вашей дочери сильно повлияло на него, не в силах справиться с одолевавшими его чувствами, он свел счеты с жизнью. Не возражаете, господин доктор?

Тот молча пожал плечами, но по выражению лица без труда можно было понять, какой вопрос его мучил: «Но почему он стрелял в шею?»

Ободренный молчанием врача, следователь продолжил, обращаясь к Ступачевскому:

— Ваш дом, обитель его любимой, он выбрал по своей странной фантазии. Современный Ромео, опечаленный смертью Джульетты. Оформляем как самоубийство! — сказал он письмоводителю, и тот, кивнув, стал готовить письменные принадлежности.

— Арестованный Акулов — точно убийца моей дочери? — мрачно поинтересовался Дмитрий Петрович.

— Прямых улик против него нет, он упорствует, не сознается, но следствие пока не закончено,  — уклончиво ответил следователь.

— Если это он, то виселицы ему не миновать! — угрожающе произнес Дмитрий Петрович.

— Его отец известный генерал. Имеет связи в Петербурге, при дворе императора. Хотя между ними были разногласия, отец уже нанял адвокатов для своего сына. Но если его вина будет доказана, уж от каторги ему не отвертеться.

— Смерть и только смерть! — с нажимом произнес Ступачевский.

Обратно в имение Тарновского следователь и письмоводитель возвращались вдвоем в коляске, если не считать кучера.

— Что скажешь на все это? — по-приятельски обратился следователь к своему молчаливому помощнику.

— А что вы хотите услышать?

— Что думаешь? Я же видел по выражению твоего лица, что у тебя есть особое мнение.

— Когда доктор смыл кровь с раны, стали заметны следы пороха, как бывает, когда стреляют с близкого расстояния, но их значительно меньше, чем когда стреляют впритык. Да и характер самой раны был бы в последнем случае иной.

— Может, он сомневался, стреляться или нет, поэтому случайно выстрелил в шею, держа пистолет на расстоянии,  — фантазировал следователь. Заметив, что его помощник иронически усмехается, нахмурился.  — Есть еще что добавить в отношении этого Бессмертного?

— Дур-рак он! — заявил письмоводитель и смачно сплюнул на дорогу.

— С ним все понятно, что делать с Акуловым, подозреваемым в убийстве Ступачевской? Доказательства у нас слабенькие для суда.

Письмоводитель пожал плечами и, хмурясь, стал смотреть на дорогу.

 

8

Житомир встретил мелким холодным дождем и пронизывающим ветром, не характерным для последнего месяца лета. Вадим не раз проезжал через этот город, но до сих пор у него не получалось как следует с ним познакомиться. Впрочем, и сейчас он на это не особенно рассчитывал, хотя предполагал пробыть здесь довольно долго. Города, поселки, где он останавливался, как и люди, имели свое лицо. Житомир виделся ему стариком в соломенном широкополом брыле, с рыбацкой сеткой в руках. Почему его подсознание выдало столь странную ассоциацию с городом, который в основном он связывал с добычей гранита в области, Вадим не стал ломать голову. Включив навигатор, он ввел название улицы и стал следовать указаниям лишенного эмоций женского голоса.

Повернув с Киевского шоссе на проспект Незалежности, его автомобиль стал двигаться в засилье одноэтажных домов. Вскоре он увидел вдали длинный, аккуратный и не очень высокий забор с проволочным ограждением, идущим по верху. Он резко отличался от хмурого бетонного забора Лукьяновской тюрьмы. Навигатор велел ему свернуть налево возле пятиэтажного серого здания с множеством окон. Он въехал в огромный двор, с правой стороны тянулся тюремный забор, за которым виднелись здания, водонапорная башня и труба от кочегарки. Вадим подъехал к трехэтажному светло-серому зданию, примыкавшему к тюремной стене, возле него виднелась крытая наблюдательная вышка охраны. На правой стороне здания, на первом этаже, часть стены была выкрашена в грязно-розовый цвет, судя по табличкам, там находился контрольно-пропускной пункт, а рядом с ним — глухие серые ворота, за ними — дверь, ведущая в комнату, где принимали передачи и оформляли встречи с осужденными.

Дождь усилился, и, остановив «тойоту», Вадим размышлял: подождать, когда дождепад прекратится, или идти сразу? Взглянув через окошко на хмурое, без единого просвета небо, не оставляющее надежды на улучшение погоды, он решительно открыл дверцу и вышел из автомобиля. Ледяные капли неприятно забарабанили по легкой кожаной куртке. Открыв багажник, Вадим достал черную кожаную сумку с фотоаппаратом и сменными объективами, треногу и матерчатую сумку с софитами. Тяжело груженный, он поспешно направился к КПП тюрьмы. Подойдя к металлическим коричневым дверям, на которых была табличка, предупреждающая, что вход на КПП разрешен группам численностью не более трех человек, Вадим нажал на кнопку звонка. Справа висела стандартная синяя табличка «Житомирское учреждение исполнения наказаний управления Государственной пенитенциарной службы Украины в Житомирской области». Щелкнув, открылась дверь, войдя внутрь, он подошел к турникету. В стеклянной будке находились два контролера в пятнистой форме — мужчины лет тридцати, настороженно уставившиеся на него.

— Вадим Юр, фотограф,  — представился он.  — Департамент по вопросам исполнения наказаний дал разрешение провести у вас фотосъемку, и ваше руководство об этом поставлено в известность.

— Подождите, сейчас выясним,  — отозвался коротко стриженный темноволосый контролер спортивной комплекции.  — Пока в отношении вас у нас нет инструкций.

Он связался с кем-то по телефону, о чем говорил, из-за толстого стекла было не разобрать. Но, судя по тому, что он то и дело кивал, инструкции получил. Закончив разговор, темноволосый сообщил:

— Вас будет сопровождать заместитель начальника по режиму. Он уже направляется сюда. А пока предъявите ваши документы, сдайте мобильный телефон. И подготовьте к осмотру аппаратуру для фотосъемки. Что-то ее у вас слишком много.

— Все это мне необходимо,  — пояснил Вадим.

— Разберемся,  — сказал напарник темноволосого, приступая к осмотру.

«Он будет решать, что мне нужно, а что нет?!» Вадим молча наблюдал, как дотошно исследуют содержимое его сумок и штатив.

Иллюстрированный журнал, с которым Вадим сотрудничал, заинтересовала серия его фотографий о чудом спасшихся пассажирах после аварии туристического автобуса, унесшей жизни трех и отправившей в больницу с тяжелыми травмами около двадцати человек. В архиве Вадима за два десятка лет работы фотографом собралось много подобных фотографий людей, избегших смертельной опасности после разного рода аварий, несчастных случаев, стихийных бедствий, и у редактора журнала возникла идея опубликовать серию снимков под заголовком «Шок! Избежавшие смерти!». Особое место занимали фотографии, сделанные Вадимом в Южном базовом лагере на Эвересте.

Все началось с того, что Вадим, обладая альпинистскими навыками, полученными при восхождениях на Кавказе и в Крыму вместе с другими членами альпсекции, загорелся желанием побывать в Гималаях. Он купил путевку и отправился в путешествие, которое подарило ему массу ярких впечатлений.

Королевство Непал, его столица Катманду — рикши, пагоды, монастыри, обезьяны. Перелет в Луклу — город, находящийся на высоте почти 3000 метров, откуда началось пешее путешествие с проводниками-шерпами и несущими поклажу на своих спинах могучими яками. С каждым днем они забирались все выше и выше. Белоснежные вершины, стремительные горные реки, незабываемые пейзажи, красоту которых не передаст ни одна фотография. Это надо видеть самому, дышать разреженным воздухом, ощущать всю гамму переполняющих тебя чувств.

Ночевка в поселке Намче-Базар, окруженном с трех сторон высоченными горами, словно оказавшемся в гигантской ловушке. Вечерний променад, знакомство со здешней ночной жизнью — здесь были рестораны (!), комфортабельные гостиницы. И местная экзотика — шерпа Кхумжунь, с которым Вадим разговорился на английском, отвел его к шаманке, живущей в ветхой хибарке на окраине поселка.

Морщинистая старуха с коричневым от горного солнца лицом, одетая красочно и опрятно, сидела на корточках, чувствуя себя при этом вполне комфортно. Она предложила гостям последовать ее примеру. Вадим, одурманенный дымом ритуальных ароматических палочек, которых в жилище шаманки было огромное количество, вскоре оказался в состоянии, близком к опьянению. Шаманка вложила ему в руку позеленевшее медное зеркальце, отполированное с обратной стороны. Закатив глаза, пошатываясь из стороны в сторону, старуха стала что-то напевать на своем языке. Кхумжунь, сидя рядом, шептал на ухо Вадиму перевод.

Вадим устал после трудного дневного перехода и одурел от вонючего дыма, окутавшего его, словно туман, затруднявшего дыхание, когда и так непросто было дышать сильно разреженным воздухом. Он почти не воспринимал его слов, их смысл ускользал от сознания. Вадим лишь запомнил, что какие-то духи, заключенные в зеркальце, предупреждают его о кознях других духов, которые собираются ему навредить. По мнению Вадима, это была обычная мистическая несуразица. Оставив шаманке немного денег, Вадим с облегчением покинул ее жилище. Шерпа молча шел рядом и вдруг обеспокоенно сказал:

— Тебе нельзя в Сагарматху

— ты там останешься навсегда!

— Я не собираюсь идти на Джомолунгму.

— Не обманывай — все хотят побывать на высочайшей вершине мира, и я тоже, но, как и тебе, мне туда нельзя!

Затем шерпа стал потчевать его разными местными легендами с трудновыговариваемыми и незапоминающимися названиями, а диктофон Вадим с собой не захватил. При расставании шерпа напомнил Вадиму, чтобы он послушался духов зеркала и поберегся.

На следующий день был трудный поход к высокогорным монастырям Кумджанг, затем к Тьямбоче — лысые монахи-ламы в ярких оранжевых одеяниях и чудесный вид на окружающие вершины, до которых, казалось, рукой подать,  — Лхоцзе, Ама-Даблам и, конечно, сказочную, сверкающую снежной остроконечной вершиной в лучах солнца Джомолунгму!

Через три дня, полные впечатлений от путешествия по рододендроновому лесу, словно побывали в сказке наяву, они поднялись выше зоны альпийских лугов. Первая ночевка была на высоте 4000 метров, а следующая, в Лобуче,  — почти на 5000 метров! Разреженность воздуха все больше давала себя знать, приводила к быстрой утомляемости, вызывала отдышку, сонливость и, особенно в ночное время, бессонницу и ощущение, что нечем дышать. Казалось, невозможно было надышаться ледяным горным воздухом. И вот конечная точка путешествия — Южный базовый лагерь на Эвересте, расположенный на отметке 5486 метров! Здесь национальные экспедиции альпинистов проходят акклиматизацию перед дальнейшим штурмом вершины Джомолунгмы.

Базовый лагерь поразил его — это был целый городок из тысяч разноцветных палаток, где, казалось, говорили на всех языках мира. На такой высоте воздух был еще более разреженным, донимали быстрая утомляемость и сонливость. Вадим ходил с фотоаппаратом по лагерю, ощущая эйфорию, словно при алкогольном опьянении, хотя был трезв как стеклышко. Он нашел много интересных лиц альпинистов и постепенно обрастал знакомствами. За чашкой чая в норвежской экспедиции он слушал рассказы опытных альпинистов, побывавших не на одном семитысячнике и теперь, после многих лет тренировки, приехавших сюда, чтобы исполнить свою заветную мечту — взойти на Джомолунгму.

Вадим ощущал волнение, в душу закрадывался страх, словно ему самому предстояло пройти этот суперсложный маршрут, и он спрашивал себя, достаточна ли его физическая подготовка, сможет ли он дойти до вершины? Ему вспомнилось гадание местной шаманки, предупреждавшей об опасности восхождения на эту гору, и все тело сковал леденящий страх — он, конечно, не пойдет штурмовать вершину, но ведь он уже находится на этой горе! Выйдя из палатки, он взглянул на хорошо видимую заснеженную вершину Джомолунгмы и ощутил: несмотря на страх, его тянет туда!

Вдруг в лагере началось необычное оживление. Вадим узнал, что вернулась шведская экспедиция, успешно штурмовавшая вершину горы. Он подошел к толпе, окружившей смельчаков с обожженными морозом и ветром лицами, они улыбались, кроме одного — словно сошедшего с картинки викинга, мощного бородатого блондина. Тот плакал. Вадим сделал снимок — огромный сильный человек плачет навзрыд! И узнал его историю. Восемь лет тому назад этот швед в составе другой экспедиции вместе со своим братом штурмовал Джомолунгму. И неудачно — они не дошли метров двести до цели, когда поднялась снежная буря. Они потерялись в снежной мгле. Брат шел в связке с другим альпинистом, и они не вернулись. Громадному шведу, получившему обморожения, вместе с напарником лишь чудом удалось спуститься вниз. Он потерял два пальца на правой руке.

В этот раз швед не только побывал на вершине — ему удалось найти замерзшее тело брата! Поскольку на высоте каждая минута на счету, он смог лишь торопливо с ним попрощаться и оставил его лежать в ледяной безмолвной пустыне. Спустить вниз тело не хватит человеческих сил, ведь все участники экспедиций идут на пределе сил, каждый огромным усилием воли делает еще шаг, и еще шаг…

Позже Вадим услышал трагическую историю супружеской пары — они поднялись на вершину без кислородных баллонов, она стала первой американкой, сделавшей это. На обратном пути их разъединила непогода, муж сумел вернуться в лагерь, она — нет. Тогда муж, захватив кислородные баллоны, пошел на ее поиски — и пропал. Через несколько лет нашли его тело. Американка была жива еще несколько суток, лежала в снегу, у нее не было сил идти. Мимо нее шли участники экспедиций, стремясь на вершину, кто-то пытался ей помочь, другие видели ее — и проходили, не останавливаясь. Ведь, чтобы спасти ее, надо отказаться от штурма вершины, а на подготовку потрачены годы тренировок, уйма денег. Снова ждать не один год? И это не одна такая история, ведь на 7600 покорителей Джомолунгмы приходится около трехсот погибших — на пути к вершине или уже на спуске. С каждым годом все больше смельчаков решается на покорение высочайшей вершины мира, несмотря на бушующие здесь штормовые ветры, снежные бури, жесточайший мороз, гибельную нехватку кислорода. Они проходят мимо замерзших тел в ярких, бросающихся в глаза костюмах, оставшихся здесь навечно, и по мере увеличения количества восхождений разрастается и альпинистское кладбище. Только этот, еще неоконченный сезон унес пять жизней.

Вадиму стало совсем не по себе, когда он представил, что чувствовала в последние часы жизни умирающая альпинистка.

Дополнить галерею имеющихся фотографий портретами осужденных на пожизненное заключение было идеей редактора журнала. Вадим воспринял это без энтузиазма и даже стал отговаривать редактора. Одно дело, когда человек в силу обстоятельств подвергся смертельной опасности, другое — когда совершил преступление, за которое держит ответ. Но выбирать ему не приходилось — «кто платит, тот и заказывает музыку». Да и в деньгах, после того как стал собственником новой квартиры, он испытывал острую нужду. Редактор взял на себя получение разрешения на съемку в тюрьме, и Вадим сдался.

Осматривать аппаратуру еще не закончили, когда на проходную пришел офицер, мужчина среднего роста, смуглый, похожий на молдаванина.

— Помощник заместителя начальника исправительного учреждения по режиму капитан Антонов Владилен Лукич. Буду вас сопровождать.  — Окинув взглядом аппаратуру, капитан поинтересовался, указывая на софиты: — Это зачем?

— Светильники для подсветки.

— Где вы их думаете размещать?

— В зависимости от освещения. Что-то не так?

— Вы встретитесь с осужденными на пожизненное, а это совсем отдельная категория заключенных. Каждый из них совершил два и более убийства. Что этим зэкам может прийти в голову, никакой психолог не сможет предугадать — им уже нечего терять, и больше срока, чем имеют, они не получат. Мы отвечаем за вашу безопасность, поэтому вынуждены принять для этого исключительные меры. Вы просили, чтобы при фотографировании они были без наручников — пожалуйста, но они будут отделены от вас решеткой.

— Как я смогу их фотографировать через решетку? — возмутился Вадим.

— Ваш объектив свободно пройдет между прутьями, а вот софиты вам вряд ли пригодятся — заключенные будут находиться в специально приспособленном для этого помещении в два квадратных метра, ваши светильники там не поставишь.

— Я прошу предоставить мне другое помещение — иначе ничего не выйдет. Я готов подписать любые бумаги, подтверждающие, что ответственность за мою безопасность с вас снимается.

— Это невозможно — за вашу безопасность отвечаем мы! — Капитан Антонов был категоричен.

— Я делаю не просто фотографии,  — попытался объяснить Вадим,  — мне надо уловить и показать суть человека.

— Наше руководство и так пошло вам навстречу.

— Тогда я звоню главному редактору, поясню, что в таких условиях невозможно работать,  — пожал плечами Вадим.  — Пусть договаривается с вашим руководством о подходящих для меня условиях съемки или я возвращаюсь домой.

Капитан задумался и, выйдя с проходной, с кем-то переговорил по мобильному телефону. Возвратившись, он с лучезарной улыбкой сообщил:

— Найден приемлемый для всех компромисс. Недавно у нас проходила съемка популярной телевизионной передачи «Битва экстрасенсов», и для этого специально оборудовали просторное помещение, где за решетками находилось шесть осужденных. Вам повезло: там ничего еще не демонтировали и вы сможете снимать в этом помещении.

— Хотелось бы взглянуть.

— Увидите, но предупреждаю: ничего другого вам предложить мы не сможем.

Вадим, нагрузившись аппаратурой, последовал за капитаном через вертушку и рамку во двор тюрьмы. Капитан взял на себя обязанности гида и по дороге рассказал:

— Наше исправительное учреждение функционирует с 1914 года. Построено при царизме, вначале это была пересыльная тюрьма. Тюремные здания построены на топком, болотистом месте, что исключает подкоп, а система охраны исключает возможность выбраться отсюда иным путем. Поэтому за все время существования тюрьмы не было ни одного успешного побега, хотя попытки предпринимались. Контингент заключенных тут был самый разный, в том числе матерые уголовники и политические, также приводились в исполнение расстрельные приговоры. Сейчас здесь находятся СИЗО, арестный дом, сектор максимального уровня безопасности для осужденных на определенный срок, хозяйственный блок, в котором работают заключенные, и сектор для содержания приговоренных к пожизненному заключению. Он самый большой в Украине — около двухсот осужденных. Всего в этих стенах пребывают более тысячи человек, имевших проблемы с законом. Отбывал тут пожизненное заключение и Оноприенко — гнусная даже с виду личность, а сейчас содержится другая не менее неприятная «знаменитость» — Ткач.

— Я смогу Ткача сфотографировать? — оживился Вадим.

— Он наотрез отказался. Вы будете фотографировать только тех, кто дал на это согласие.

Пройдя через просторный двор, они вошли в здание из красного кирпича. Здесь было множество решетчатых дверей, повсюду царили удивительная чистота и порядок, встречались надзиратели, но ни одного заключенного видно не было.

— На первом этаже у нас приемное отделение и изолятор. Поступившие к нам находятся тут две недели на карантине для выявления у них инфекционных заболеваний.

Они поднялись на второй этаж, вновь то и дело проходили через решетчатые двери. Вадим заметил выстроившиеся в ряд мощные железные двери камер с круглыми глазками. У него возникло желание заглянуть внутрь через глазок, увидеть, как живут заключенные, но решил, что это в его задание не входит и не стоит проявлять излишнее любопытство. В коридор вышла группа охранников, среди них был и кинолог с собакой, они конвоировали единственного заключенного в оранжевой униформе. Капитан и Вадим стали у стенки, пропуская их.

— Повели осужденного на пожизненное, но не вашего клиента,  — пояснил капитан.  — Как видите, принимаются самые строгие меры, исключающие возможность побега.

Предложенное для фотографирования помещение Вадима устроило. Оно представляло собой продолговатый зал, разделенный решетками на шесть отдельных просторных камер, в каждой в центре стоял стул.

— Ну что, подходит? — спросил капитан.

— Вполне, хотя фотографировать через решетку мне еще не приходилось. В Африке фотографировал из автомобиля семейство львов, так они гуляли на воле.

— Люди бывают гораздо опаснее диких зверей и более непредсказуемые, с такими вы сейчас познакомитесь. Они получили пожизненное не за детские шалости.

— Хотелось бы узнать что-то об этих заключенных помимо сухо изложенных фактов.

— Пообщаетесь с нашим психологом.  — Капитан посмотрел на часы, показывая, что у него лимит времени исчерпан.  — Выбирайте любую камеру для своих подопечных. Заводить будем по одному, это те, кто дал согласие на фотографирование. Кроме меня тут будут присутствовать двое контролеров.

Вадим остановил выбор на камере, расположенной посредине. Он попросил капитана занять место на стуле, чтобы правильно установить свет. Тот снисходительно улыбнулся, но просьбу выполнил. Вадим сделал несколько пробных снимков, на одном капитан как будто находился за решеткой. Улыбаясь, тот потребовал уничтожить эти снимки, что Вадим и сделал. Однако капитан лично проверил, все ли снимки Вадим уничтожил, заставив его прощелкать последние кадры. Капитан достал из папки несколько листков бумаги с текстом:

— Вот краткая информация о тех, кого вы будете фотографировать.

Взяв листки, Вадим сказал, что у него все готово. Капитан тут же связался с кем-то по рации и отдал команду. Вадима охватило волнение — сейчас он встретится с настоящим убийцей, на руках которого кровь как минимум двух человек. И теперь этому преступнику суждено гнить здесь всю оставшуюся жизнь. Вадим просмотрел текст на листке бумаги.

Первым в списке был Валерий Переверзев, 45 лет, киллер, совершавший заказные убийства. Доказанных эпизодов три, был приговорен в 1996 году к высшей мере наказания, впоследствии ее заменили на пожизненный срок. Отсидел в тюрьме девятнадцать с половиной лет.

Контролеры — так здесь назывались штатные работники — привели мужчину среднего роста, с темным «ежиком» на голове, довольно приятной внешности, чисто выбритого и весьма ухоженного. На нем была оранжевая хлопчатобумажная роба, на спине черными крупными буквами надпись «Пожиттєве ув’язнення».

«Переодень его в нормальную одежду, и даже в голову не придет, что это убийца»,  — подумал Вадим и поздоровался с заключенным.

— Вы будете меня увековечивать? Надеюсь, не для пособий студентам, будущим криминалистам,  — улыбнулся заключенный.

Вадим обратил внимание на то, что взгляд у него осмысленный, внимательный, взгляд человека, привыкшего думать, прежде чем говорить, знающего цену словам.

— Это будет фотогалерея для иллюстрированного журнала под заголовком «Шок! Избежавшие смерти!».

— Смерти избежать еще никому не удалось,  — снова улыбнулся заключенный.  — Вопрос лишь во времени. Меня зовут Валерий — обращайтесь ко мне просто по имени. И мы смерти не избежали, а лишь отсрочили ее.

— Это так,  — согласно кивнул Вадим, нацелив на заключенного объектив фотокамеры, и сразу заметил, что у того окаменело лицо. «Надо его разговорить, чтобы он расслабился».  — Вы можете рассказать о себе?

— О себе? Каком — нынешнем? Или о том, каким был в прошлом?

Вадим заглянул в листок.

— Вы были в камере смертников, пока вам не изменили меру наказания. Вы можете описать свои чувства, когда узнали, что избежали смерти?

— Девять месяцев после суда моя жизнь висела на ниточке — я и ждал, и не ждал расстрела. Я знал, что это может произойти, и одновременно не верил в это. Хотя в то время многие из приговоренных, чьи бумаги не дошли до тюрьмы, были расстреляны. Я специально этим вопросом позднее поинтересовался — в 1997 году было расстреляно 87 человек, а в 1996 — бог его знает, статистики не нашел. Рядом со мной сидел

Тимофей— он надеялся на чудо, но его расстреляли. Мои чувства тогда? Облегчения, узнав о новом приговоре, я не почувствовал — рассчитывал на двадцать лет тюрьмы. Пожизненное — тоже смерть, только медленная и более мучительная.

Вадим нащелкал первую серию снимков — удалось поймать волнение на лице заключенного, погрузившегося в воспоминания.

— Вы провели в стенах тюрьмы почти двадцать лет — не представляю себе, как это можно выдержать.

— Здесь тоже жизнь, хотя она сильно отличается от той, что на воле. После отмены смертной казни моя жизнь как будто началась заново, я научился ценить любую мелочь. Какой-нибудь пустяк, на который другие не обратили бы внимания, я расцениваю как милость Божью. В первую очередь это возможность каждый день работать.

— Человек на воле чаще всего имеет свою заветную цель, стремится чего-то достичь. Какую цель имеете вы? Или никакой не имеете? Просто жить ради самой жизни?

— Как жить без цели? Могу ответить красиво — умереть на воле. Но это неправда! Хочу дождаться того момента, когда покину эти стены и буду жить не за решетками, и я знаю: это обязательно произойдет! На следующий год можно будет отмечать «двадцатилетие» моего заключения, и я подам прошение президенту о помиловании, а там как Бог даст!

Следующим объектом фотографирования оказался мужчина с бегающими глазами, лет тридцати пяти — тридцати семи, по имени Семен. Он сразу же атаковал Вадима вопросами и жалобами:

— Вы принесли апельсины, шоколад? Нам не выдают фрукты!

— Вот, возьмите.  — Вадим просунул сквозь решетку пакет, тот сразу его раскрыл, достал плитку шоколада, разорвал фольгу и стал есть.

За исключением Валерия, все «пожизненники», согласившиеся на фотографирование, выдвигали свои условия, в основном требовали продукты, сигареты и чай.

— Я соскучился по сладкому! Две передачи в месяц — это мало, а я и того не имею! Меня все бросили! Со мной поступили жестоко!

— На это были основания?

— Какие основания?! — выкрикнул Семен высоким, чуть ли не женским голосом.  — Сволочи они бездушные — вот и все!

— Он изнасиловал и убил с особой жестокостью малолетнюю девочку, дочь своих соседей. Его подозревали в причастности еще к одному подобному эпизоду, но не нашли доказательств. До этого он уже сидел за изнасилование несовершеннолетней,  — пояснил стоявший рядом капитан.  — Родственники от него отвернулись, но иногда присылают передачи мама-пенсионерка и старший брат.

— На меня нашло наваждение! Да и малая сама виновата — зачем пошла со мной?

— Я не могу фотографировать, когда вы едите. Передачу у вас никто не отберет,  — сказал Вадим. Находящийся перед ним человек был ему омерзителен.

— Почему мне дали пожизненное? Это несправедливо!

— Сколько вы находитесь в заключении?

— Два года под следствием и тут полтора. Я требую справедливости — пишу в различные судебные инстанции. Вы журналист? Помогите мне! Напишите обо мне статью, что я несправедливо получил пожизненное за одну смерть. Тут все сидят за убийства двоих и больше людей. Какая это справедливость? Пусть дадут мне десять лет — это будет по закону, но не более того!

Вадиму пришлось все время сдерживать себя, пока он фотографировал этого типа. Впрочем, кого он здесь ожидал увидеть? Убийцы, маньяки, насильники, каннибалы со своими жуткими историями о том, как они отнимали жизнь у других людей ради удовлетворения похоти, из корысти. Надеяться, что хоть кто-нибудь из этих нелюдей вызовет симпатию, было абсурдно.

В этот день Вадим рассчитывал сфотографировать пятерых «пожизненников» и еще пятерых на следующий день.

Рыжий веснушчатый парень в оранжевой робе изъявил желание рассказать свою историю:

— Забрались мы ночью в дом, связали хозяев, не было даже мысли убивать. Но тут хозяин узнал меня по голосу — живем же в одном селе! Я запаниковал и стукнул его по голове топором, сам не понимаю, как это произошло. Пришлось убрать и его жену. И кто его за язык тянул? Узнал — молчи! Потом пошел бы в милицию, себе жизнь бы спас и мне не испаскудил. Напарник остался чистеньким, все на меня свалил — ему дали «червонец».

Угрюмый немногословный брюнет с жестким внимательным взглядом, назвавшийся Виталием, оказался одним из давних сидельцев, находился в заключении с конца 90-х и избежал смертной казни. Он рассказал:

— Пожизненное заключение пострашнее пули. У вас не хватит воображения, чтобы представить себе весь ужас такого бытия. Преступник наказан. Он сам себя наказал, сам, своими деяниями. Выбрал свой крест и теперь несет его. Он навсегда остается наедине со своим прошлым. Многих в жизни держит лишь надежда на пересмотр приговора. Они надеются на то, что рано или поздно выйдут на свободу. Если у них отнять надежду, то что их ждет? Болезнь, безумие, волчья тоска по свободе. Многие предпочли бы умереть.

Завершал список «фотомоделей» Василий Тимофеевич, мужчина лет пятидесяти пяти, полный, круглолицый, с глубокими залысинами. Вадим, когда увидел этого заключенного, мысленно прозвал его «бухгалтер». Типаж из старых советских фильмов, ему не хватало только темных нарукавников, жилетки и счётов. Вид у него был чрезвычайно добродушный, вот только на его совести было три человеческие жизни!

— Я — сумасшедший, а меня держат здесь! Меня нужно лечить, а не наказывать! Жил бы я в свободном западном мире, был бы оправдан и отправлен на лечение! Я такой же, как Билли Миллиган, только они не хотят изучать личности, которые живут во мне! — разглагольствовал «бухгалтер».

Из всех увиденных в этот день натур «бухгалтер» Вадиму показался самым неподходящим — добродушный вид и его заявления заставляли думать, что у него и в самом деле не все в порядке с головой. Когда Василия Тимофеевича увели, Вадим поинтересовался у капитана:

— Его психиатру показывали? Вид у него, мягко говоря, нездоровый.

— Безобидный старичок? — ухмыльнулся капитан.  — Счастье, что ему не дали разгуляться, а то бы он вполне мог со своей внешностью претендовать на лавры Оноприенко или Ткача! Доподлинно неизвестно обо всех его художествах — жертвами его оказывались случайные люди. Только в трех эпизодах смогли доказать его вину, хотя их может быть значительно больше.  — Он взглянул на наручные часы.  — На сегодня все? Будем прощаться?

— Мне хотелось бы побеседовать с вашим психологом.

— Ах да! — Капитан скривился, словно в рот ему попало что-то кислое.  — Я отведу вас к психологу, а вернусь за вами минут через тридцать — для общения достаточно будет времени?

— Надеюсь. У вас можно будет до завтра оставить аппаратуру? С собой возьму только фотоаппарат — посмотрю в гостинице, что нащелкал.

— Сохраним вашу аппаратуру в лучшем виде — за это не переживайте. У нас тут надежно. Оставляйте прямо здесь — закроем помещение на ключ.

И снова переходы, решетки, многочисленные двери. Вадим, не жалующийся на память, подумал, что, оставь его тут одного и без запоров на дверях, в этих лабиринтах переходов было бы проблематично найти выход.

Открыв дверь в конце коридора, капитан сделал приглашающий жест, и они вошли в просторное помещение с выстроившимися в ряд мягкими креслами и экраном на стене.

— Это комната психологической разгрузки — здесь работают наши психологи. А вот и Валерия Валентиновна Сорокина — прошу любить и жаловать.

Психологом оказалась симпатичная темноволосая девушка с короткой стрижкой, на вид лет двадцати пяти, в коротеньком белоснежном халатике.

Она, здороваясь, протянула руку и представилась:

— Лера.

— Вадим Юр.  — Фотограф усмехнулся.  — Вы в халате словно врач.

— Я и есть врачеватель человеческих душ. Медицинский халат способствует налаживанию диалога с заключенными и ставит между нами блок на уровне подсознания.

Капитан сказал, направляясь к выходу:

— Я вас оставляю — вернусь ровно через полчаса. Пожалуйста, никуда отсюда не выходите!

— Разве я могу сбежать от такой охраны? — Вадим взглядом указал на психолога, и капитан, недовольно хмыкнув, скрылся за дверью.

— В халате вы очень соблазнительная — это тоже работает на позитив при общении с заключенными? — не удержавшись, спросил Вадим.

Лера задиристо рассмеялась:

— Женщина своим видом должна вызывать позитивные эмоции.

«Представляю, какие „позитивные“ мысли возникают у заключенных, пожирающих тебя взглядом. Ведь они не имели близких отношений с женщинами годами и маловероятно, что будут еще иметь».

— Признаюсь, удивлен. Вы такая светлая — и в столь мрачном месте!

— Я вообще-то помощник штатного психолога — мужчины. Он в данный момент отсутствует, вот я его и заменяю. Я не в штате этого учреждения и работаю тут временно. Учусь в докторантуре в Киеве и пишу диссертацию, здесь собираю для нее материал.

— Ого! Будущий доктор наук — и такая молодая!

— Внешний вид бывает обманчив. Скажем так, мне за тридцать.

— В моем представлении доктора наук — это убеленные сединой старцы.

— Время так быстро летит, не успеешь оглянуться, а молодые доктора уже стали брюзжащими старцами.

— Если не секрет, какая тема вашей диссертации?

— Очень длинное и для непрофессионалов непонятное название. Вы что-нибудь слышали о «гене воина»?

— Ого! Человек запрограммирован стать воином с момента рождения?

— Не совсем так. Просто у людей имеется предрасположенность на генетическом уровне, которая может проявиться при соответствующих внешних факторах. Таким есть ген МАО-А, с легкой руки публициста Энна Гибсона названный «геном воина», а также героя, монаха, лидера и… — психолог сделала паузу,  — убийцы!

— Странная компания — герой, монах — и убийца!

— Однако же все перечисленные категории людей обладают схожими качествами. После Второй мировой войны довольно часто бывшие воины, героически проявившие себя во время боевых действий, оказывались по другую сторону закона. Так было в США после вьетнамской войны и в СССР после афганской.

— Может, «ген убийцы» и у меня есть? — посмеиваясь, спросил Вадим.

— Не исключено. Этот ген имеется у трети европейцев, и при обычных условиях он «дремлет».  — Лера лукаво прищурилась, глядя на Вадима.  — Хотите узнать? Можно пройти тест и не проводить сложные медицинские обследования.

— Обожаю тесты! Обещаю отвечать как на духу, ничего не утаивая.

— Тогда приступим. Ради уникального снимка готовы ли вы рискнуть жизнью и здоровьем? Если этот снимок будет бомбой?

— Пожалуй, рискнул бы.

— Вероятно, вы оказывались в экстремальных ситуациях. Как вы себя проявляли — паниковали или, сконцентрировавшись, находили выход?

— Не паниковал, мой жизненный девиз — из каждого затруднительного положения обязательно имеется выход.

Задав еще несколько подобных вопросов, Лера подытожила:

— Очень большая вероятность того, что «ген воина» у вас имеется.

— Этот ген, с ваших слов, не только воина, но и убийцы? Я себя как-то совсем не представляю убийцей.

— Я уже говорила, что в обычных условиях этот ген весьма инертен, «дремлет» и зависим от внешних обстоятельств, даже от воспитания. Но он может активизироваться даже тогда, когда его носитель еще находится в утробе матери. Обычно провоцирует его активность избыток серотонина — «гормона счастья», отвечающего за настроение, сексуальное желание, память, способность к обучению, социальное поведение. К переизбытку гормона может привести употребление наркотиков, некоторых лекарств, например антидепрессантов. Если у будущей матери в организме избыток серотонина, мозг плода буквально купается в удовольствии, что активирует «ген агрессии». «Разбудить» «ген воина» может также пережитое в детстве насилие. Часто насильниками становятся люди, сами перенесшие подобное в детстве или «опущенные» в зоне. Немаловажное значение играет среда, общение, воспитание. Исследования американских ученых показали наличие «гена воина» практически у всех заключенных в тюрьмах.

— Выходит, я могу спать спокойно? «Ген убийцы» во мне не проявится? — иронизировал Вадим.

— Если вы сможете контролировать свои эмоции. При переизбытке дофамина в крови человек становится чересчур возбудимым.

— Выходит, ваши исследования здесь связаны с «геном убийцы»?

— Мне более импонирует название «ген воина». Да, я изучаю его проявления, связанные с наследственностью.

— При чем тут наследственность?

— Проверяю гипотезу, что, если в роду были убийцы, то этот ген неизбежно себя проявит в последующих поколениях. Это как висящее на стене ружье в первом акте пьесы, которое обязательно выстрелит.

— И есть подтверждение этому? Но это ужасно — прадед в силу обстоятельств совершил убийство, и это «выстрелило» через несколько поколений!

— Пока выводы делать рано. Конечно, все не так печально, как вы говорите, но предполагаю, что вероятность такого развития событий высока.

— У вас тут много работы?

— На ее отсутствие жаловаться не приходится. Мы проводим исследования и получаем интересные результаты. Казалось бы, осужденные на пожизненное заключение обречены провести в тюрьме остаток жизни, есть лишь иллюзорная возможность освободиться через двадцать пять лет в случае помилования президента. И ведь эти два с половиной десятилетия надо еще прожить в условиях, далеких от комфортных! Однако случаев суицида среди осужденных на пожизненное значительно меньше, чем среди лиц, получивших срок заключения пять-семь лет. «Пожизненники» в большинстве своем настроены во что бы то ни стало выбраться отсюда.

— Я это почувствовал, когда сегодня общался с заключенными. У меня к вам просьба. Дайте психологическую характеристику этих заключенных — меня просил об этом редактор. Ему это понадобится при подготовке сопроводительного текста к фотографиям. Вот список — я сейчас выпишу вам фамилии.

— В этом нет необходимости — у меня хорошая зрительная память.  — Лера взяла список и, быстро просмотрев, вернула Вадиму.  — На когда вам эти характеристики нужны?

— Рассчитываю закончить съемку здесь завтра, в первой половине дня, но вы можете прислать мне их на электронную почту, адрес есть на моей визитке.

— Постараюсь успеть до вашего отъезда.

— Как вам здесь работается? Вы ведь постоянно общаетесь с преступниками, а никому не известно, что у них в голове и как это может проявиться. Особенно у тех, кто осужден на пожизненное заключение.

— Это моя работа. Тюрьма живет по своим законам, зачастую диким и абсолютно необъяснимым для человека с воли, но прочно укоренившимся и неуклонно соблюдающимся. Внутри тюрьмы значительно безопаснее, чем за ее стенами.

— Я сегодня общался с пятью «пожизненниками», из которых двое через пару лет могут подать прошение о помиловании и теоретически еще через пять лет освободиться. Как вы думаете, оказавшись на воле, они будут опасны или нет?

— Это предугадать невозможно. Бывает, человек вполне разумный, но при определенных обстоятельствах бессознательное берет верх над рассудком, и он совершает нечто ужасное, в чем потом раскаивается. А тут убийцы, отсидевшие четверть века в тюрьме, у них, естественно, имеются различные психические нарушения.

— Не представляю себе, как это — провести четверть века в таких условиях! — Вадима передернуло.  — Что им помогает как-то справляться с этим — мечта выйти на свободу?

— Порой ими руководят более сильные чувства. История мести Дантеса из романа Дюма основана на реальных событиях, за исключением того, что на самом деле бывший заключенный не нашел сокровища.

Желание отомстить помогло ему не сойти с ума, проведя два десятка лет в мрачных казематах, где условия были в десятки раз хуже здешних.

— Скоро вернется капитан и уведет меня, а мне хотелось бы продолжить нашу беседу. Предлагаю вместе поужинать, правда, еще не знаю где. Может, вы мне подскажете? Очень прошу вас составить мне компанию этим вечером.

Лера протянула ему свою визитку:

— Вынуждена отказаться — у меня весь этот вечер уже распланирован.

— Очень жаль.  — Вадим действительно огорчился, он не любил одиноких вечеров в незнакомом городе.

Покинув здание тюрьмы, Вадим с облегчением вздохнул — обстановка пенитенциарного учреждения давила на психику даже при кратковременном нахождении там. Ему вспомнилась старинная пословица: «От тюрьмы и сумы не зарекайся». Он усмехнулся: хорошо быть фотографом, эта сфера деятельности не такая рискованная, как любой бизнес, она далека от всего того, что может невольным образом привести в эти мрачные стены. Идея создать галерею портретов преступников, приговоренных к пожизненному заключению, теперь казалась ему лишенной смысла. Это отребье — убийцы, маньяки — не заслуживали этого. Их фото и биографии могут пригодиться разве что для учебников по криминалистике.

Вадим заранее арендовал квартиру в центре Житомира, чтобы, когда будет свободное время, побродить по улицам, познакомиться с достопримечательностями древнего города. Он уже подъезжал к нужному дому, когда прозвучала мелодия мобильного телефона, на экране отобразилось имя звонившего — «Покупатель Василий».

Неделю тому назад Вадим продал ему дом, доставшийся по наследству от бабушки, который мама использовала вместо дачи. После смерти мамы Вадим пришел к выводу, что дача никак не вписывается в стиль и ритм его жизни, выставил дом на продажу, и довольно быстро нашелся покупатель.

— Добрый день.  — Василий был деловит и краток.  — Вы забрали вещи из дома? Через два дня его не будет, и все, что осталось, окажется на свалке.

— Там нет ничего ценного,  — машинально ответил Вадим и подумал, что негоже, чтобы портреты бабушки, дедушки, фотоальбомы оказались среди мусора, не по-людски это. Да и стоило последний раз взглянуть на место, связанное с детством.  — Я завтра съезжу туда.

— Я вас предупредил, а вы поступайте как знаете. Всего вам хорошего!

Не откладывая, Вадим созвонился с капитаном и договорился о переносе съемки на два дня. Решив, что одному будет ехать скучновато, он позвонил Марине, своей любовнице.

— Расстаюсь с маминым наследством, завтра съезжу на денек во Власовку.

— Ты же в Житомире!

— Сейчас возвращаюсь в Киев.

— Ты мне не просто так позвонил?

— Помнится, обещал свозить тебя на экскурсию в Качановку, это недалеко от дома бабушки. Есть желание и возможность увидеть это чудо?

— Когда ты собирался в Житомир, я тебе говорила, что могу взять отгул, так как Алексей в командировке, с тех пор ничего не изменилось, могу ехать. Вот только странно — в Житомир мне ехать было нельзя, а в Качановку, выходит, можно?

— В Житомире у меня работа, и ты скучала бы одна, пока я не освобожусь. Эта поездка будет ностальгически-развлекательной.

— Во сколько ты заедешь за мной утром?

— Жди меня на нашем месте в восемь, хорошо?

— В выходной так рано? Это жестоко!

— Почти двести километров, и, кроме посещения бабушкиного дома, у нас будет экскурсия.

— Ладно, уговорил.

Приехав домой, Вадим включил телевизор, чтобы посмотреть новости. Как обычно, они были перегружены насилием и смертью — кровавые ДТП, убийства на бытовой почве и заказные, семейные драмы. Под эти ужасы Вадим заснул, не выключив телевизора, зная, что в полночь сработает программа и тот автоматически отключится.

 

9

Путь до Прилук оказался непростым. После села Перемога началась скверная дорога из бетонных плит — «бетонка», превратившаяся затем в ужасную явь автомобилиста — сплошные ямы и выбоины. Они планировали заехать в Тростянецкий дендропарк, но Вадим молча, не ставя в известность Марину, отказался от этой идеи. Судя по выражению лица спутницы, ее единственным желанием было поскорее распрощаться с разбитой, словно после артобстрела, дорогой, на которой, несмотря на независимую подвеску, болтало, как на судне во время шторма. Одно дело ехать по такой дороге на внедорожнике, другое — на «паркетнике», только внешне похожем на кроссовер и сразу скисающем на бездорожье. Вадим развлекал Марину рассказом о посещении тюрьмы, о «гене воина», который присущ убийцам. Марина поинтересовалась:

— Эта психолог хорошенькая?

— Без пяти минут доктор наук — «синий чулок». Другую туда не допустили бы.

В пути они делали частые остановки, то и дело пили кофе в различных вариациях. Приятной поездки-прогулки, как они накануне предполагали, явно не получилось. Сто девяносто километров непостижимым образом никак не хотели заканчиваться, хотя пошел уже третий час их путешествия.

— У меня скоро начнется морская болезнь от этой тряски,  — устало пожаловалась Марина.

Загорелая натуральная блондинка, она свои длинные роскошные волосы собрала в «ракушку». У нее было узкое лицо, большие выразительные голубые глаза, сразу притягивающие взгляд.

— А я на кофе смотреть больше не могу, и этой ночью мне не уснуть,  — отозвался Вадим. Его уже достало то, что Марина, завидев очередную «фирменную» заправку, восклицала: «Давай остановимся, я попудрю носик».

— Не надейся, что этой ночью будешь спать! — многозначительно произнесла Марина, завлекающе глядя на него.  — Я что, зря согласилась на эту дурацкую поездку?

— У меня основная цель — побывать в доме бабушки, где прошло мое детство.

— Ностальгия замучила? Когда ты последний раз там был? — со смехом спросила Марина, но тут колесо попало в очередную яму и ее подбросило так, что клацнули зубы.

— Поосторожнее! Не дрова везешь!

— Извини, отвлекся.

Вадим задумался: в самом деле, когда он был последний раз в доме бабушки? Пять лет назад? Десять? Пожалуй, больше пятнадцати. Значительно больше — он тогда был еще подростком. Двенадцать лет тому назад умерла бабушка, он как раз был по делам в Париже, и мама сообщила о ее смерти, только когда он вернулся домой. Бабушку кремировали на Байковом кладбище, а похоронили на Лесном. Бабушка завещала свой дом ему. Мама использовала этот сельский дом вместо дачи и, выйдя на пенсию, жила там с ранней весны до поздней осени, оставляя его одного в квартире в надежде, что это поможет ему поскорее жениться. Мама умерла в конце прошлого года, не дождавшись ни невестки, ни внуков, о которых мечтала. Девушек, женщин у него было в жизни много, может, даже слишком много, но ту, единственную, он так и не встретил. А может, не искал и прошел мимо нее, увлеченный работой, интересными поездками, привыкнув к частым встречам-расставаниям.

Марину Вадим знал давно. Шесть лет назад она претендовала на его личную жизнь и даже рассчитывала создать с ним семью. Когда Вадим бывал в поездках, она вечерами часто навещала его маму, и они быстро нашли общий язык. Мама обожала Марину. Затем он сбежал от Марины, посчитав, что слишком привязывается к ней и это мешает ему в работе. У него была заветная цель — добиться мировой славы, сотрудничать с известными зарубежными иллюстрированными журналами, устраивать персональные фотовыставки в разных странах. Вадим, ничего не сказав Марине, уехал на полгода в турне по странам Индокитая и все это время молчал, а по приезде не спешил объявиться, под различными надуманными предлогами оттягивал встречу. И отношения у них разладились. Когда он узнал, что Марина собирается выйти замуж, он, усмехнувшись, подумал: «Быстро же она из одной кровати перепрыгнула в другую!» Но по сердцу будто провели наждаком.

Время шло, мировая слава все не приходила, а год тому назад он случайно встретил Марину в кафе. Она попыталась пройти мимо, сделав вид, что не заметила его, а у Вадима неожиданно затрепетало сердце, стало горячо в груди, и он ее окликнул. Они сели за столик в углу и стали яростно обвинять друг друга, затем пришли к выводу, что могут остаться друзьями — в их совместном прошлом было много хорошего. Вадим похвастался своим приобретением — новой квартирой в элитной многоэтажке на бульваре Дружбы Народов, и пригласил Марину посмотреть ее, хотя официально дом еще не был сдан. Они пешком поднялись на двадцатый этаж — лифты не работали, затем, как зачарованные, стояли перед панорамным окном, откуда открывался вид на вечерний Печерск. В квартире было пусто, не считая старого узкого туристического спальника, но это не помешало им заняться любовью. После этого случая Марина стала его любовницей.

Муж Марины успешно занимался строительным бизнесом, медленно, но неуклонно расширяя его. Заработки позволяли ему ни в чем не отказывать жене и содержать няню, проводившую целые дни с их трехлетней дочерью. Работа отнимала у него все время, он часто ездил в продолжительные командировки, что любовникам было только на руку. Марина работала юристом в коммерческой фирме, начальником отдела у нее была бывшая однокурсница и близкая подруга Амада, которая знала все об их отношениях, и когда Марине нужно было уйти раньше с работы или взять отгул, всегда шла ей на встречу.

Шикарная квартира в центре города, ремонт вынудили Вадима взять солидный кредит в банке, и проценты, как счетчик в такси, неуклонно щелкали, увеличивая сумму, не давая ему расслабиться. Сразу после смерти мамы он продал ее «двушку» в Дарнице, чтобы частично погасить кредит, а теперь пришла очередь дома бабушки в селе Черниговской области. Оставшаяся сумма кредита была незначительной, и Вадим предполагал в скором времени долг погасить. Вот только на обстановку в новой квартире не хватало денег.

Дом бабушки находился в небольшом селе Власовка, недалеко от широко известного национального заповедника «Качановка», что ощутимо позитивно повлияло на его цену при продаже, и это при всеобщем падении цен на недвижимость. Когда Вадим приехал в село, он не сразу вспомнил, где находится бабушкин дом. В памяти всплыли воспоминания детства, когда каждое лето он проводил здесь,  — ватаги ребят, велосипеды, рыбалка на утренней зорьке и купание в огромных прудах. Он запомнил бабушку сгорбленной, опирающейся при ходьбе на суковатую палку. Если он собирался на дискотеку в дальнее село, бабушка пыталась его удержать, пугая тем, что при возвращении он найдет ее бездыханное тело с разорвавшимся сердцем. И, затаив обиду на бабушку, он все же оставался, тогда когда его друзья, Колька, Васька и Сережка, весело катили на великах к окраине села. Однажды дискотека не удалась, местные ребята решили разобраться с чужаками. Васька после этого долго провалялся в больнице, а Колька и Сережка гордо ходили по селу с синяками под обоими глазами, словно с макияжем, рассказывая о баталии все с новыми и новыми подробностями.

«Где вы теперь, мои закадычные друзья тех лет?»

Подъехав к бабушкиному дому, Вадим почувствовал, как защемило сердце. Казалось, сейчас выйдет на крыльцо озабоченная мама с белыми от муки руками — месила тесто на пирожки, — а за ней, кряхтя, бабушка, которая светилась от радости при виде внука. Посмотрев на часы, Вадим отметил, что добирались они сюда почти три часа — много времени ушло на частые остановки. Подумал о том, что мама каждый раз добиралась в село двумя автобусами, тратя на это полдня. Когда приобрел не без маминой финансовой помощи автомобиль, так ни разу и не свозил ее сюда, откладывая это «на завтра».

«Вот и „завтра“ прошло, мамы уже нет, а обещание так и не выполнил».

Подойдя к калитке, он дотянулся рукой до задвижки с внутренней стороны и открыл ее. Узкая дорожка из потрескавшихся плит, по обе стороны за редким штакетником — фруктовые деревья: яблони, груши, вишни, сливы. Под ними и вокруг все заросло высоким бурьяном. Яблоня белый налив уже обобрана, хотя оставшиеся яблоки на верхушке на вид еще зеленоваты.

По привычке Вадим глянул на соседний участок — когда-то там жила Пелагея Никаноровна, подружка бабушки, ее сверстница. Она навещала бабушку каждый вечер и всегда приносила гостинцы для него. Вряд ли она до сих пор жива, но в доме кто-то был — во дворе стоял красный «Ниссан-Микра».

— Прикольный номер — «купальский»! — сказала Марина, проследив за взглядом Вадима.

— Что? — не понял он.

— День Ивана Купалы! — Марина указала на номерной знак автомобиля с цифрами 06–07.

Вадим пожал плечами: «Он и без аналогии очень легко запоминается». Вытащив длинный ключ с «бородкой», он открыл входную дверь и ощутил запах нежилого помещения, мышей и еще чего-то неприятного. Прошел через коридор-кухню с газовым котлом. Внутри царил порядок, только все было покрыто слоем пыли. Покупатель дал ему время, чтобы он мог забрать из дома все ценное и памятное. Странный нынче пошел покупатель — не потребовалось даже ехать с ним в село, чтобы показать дом.

«Я покупаю землю, мне это место очень нравится. А дом построю новый, так что, если хочешь, забери этот себе!» — сказал он и расхохотался — шутка показалась ему удачной.

«Что здесь может быть ценного?» — спросил сам себя Вадим, окидывая взглядом простую обстановку. Допотопный диван, полированный буфет с поцарапанными не без его участия дверцами, этажерка, тумбочка, на ней цветной телевизор «Радуга», прикрытый вышитой салфеткой, а сверху — фарфоровая статуэтка балерины.

— Премиленько! — воскликнула Марина.  — О-о! Слоники! — Она взяла в руки несколько фигурок этих животных, выстроившихся по ранжиру.  — Как у моей бабушки. Она сердилась, когда я трогала их,  — боялась, что я какую-нибудь фигурку потеряю.

— Можешь взять себе на память! И вообще, если что понравилось — бери, не стесняйся.

— У тебя странный юмор! — обиделась Марина.

— Не возьмешь — отправится на свалку. Тебе не жалко слоников?

В буфете Вадим нашел несколько толстых старых альбомов, полных фотографий, некоторые были вставлены в уголки, а большинство просто наклеены на картонные листы. Особенно не рассматривая снимки, он сунул альбомы в прихваченную сумку — не мог допустить, чтобы запечатленные на фото родственники нашли свой последний приют на свалке. Дал себе обещание посмотреть все фотографии, перевести их в электронный вид и сделать плейкаст, хотя в глубине души понимал, что вряд ли займется этим в ближайшем будущем. Снял со стен фотографии бабушки, дедушки, мамы в трехлетнем возрасте, несколько вышитых картин и писанный масляными красками портрет бородатого мужчины в допотопном глухом пиджаке и котелке на голове — какой-то его далекий предок. Огляделся еще раз — брать что-либо из старья в новую современную квартиру не хотелось, да и то, что взял, скорее всего, отправится в кладовку-гардеробную, до сих пор почти пустую.

Перешел в другую, маленькую комнату, где стояли шкаф с одеждой и пружинная кровать с металлическими шариками на спинках, в раннем детстве он откручивал их и игрался — они служили ядрами пушек, стреляющих по неприятельским солдатам, вылепленным из пластилина. Здесь точно брать было нечего. Но тут его взгляд уткнулся в нишу между шкафом и стеной, где стояло торцом к нему трюмо, завешенное темной материей.

Вадиму вспомнился случай из детства. Ему семь лет, он проводит каникулы у бабушки. Он бегает по дому, держа в руках игрушечный автомат,  — играет в войну. Забегает в маленькую комнату — он партизан, и ему надо устроить засаду на фашистов, для этого где-нибудь спрятаться. Его взгляд падает на стоящий у окна продолговатый предмет, значительно выше его, завешенный черной материей. Он пытается спрятаться под этой материей, но она спадает, под ней оказывается зеркало. Потрясенный, он видит свое отражение во весь рост. В этот момент входит мама и непонятно почему очень пугается, кричит. Приходит бабушка, его выводят из комнаты, мама и бабушка о чем-то горячо спорят. До его слуха доносятся обрывки фраз — «зачем оно», «уничтожить», «проклятие».

На следующий день трюмо, вновь завешенное черной материей, было задвинуто в угол, между шкафом и стеной, как сейчас. Через несколько лет, вспомнив об этом случае, он поинтересовался у бабушки, почему они тогда испугались? Бабушка, вначале что-то невнятно пробубнив, неохотно пояснила, что это зеркало забирает жизни у людей — так оно поступило и с его отцом. Ответ вызвал у Вадима недоумение — его отец был летчиком и погиб, выполняя секретное задание, при чем тут зеркало? А если зеркало виновато, то почему его не разбить на мелкие кусочки? Бабушка снова очень испугалась и пояснила: если что-либо плохое сделать с зеркалом, это принесет еще большую беду. Затем что-то отвлекло внимание Вадима, и он больше не вспоминал о зеркале.

Отца Вадим не помнил. В последнем классе школы он захотел узнать правду, так как был уже уверен, что отец не был летчиком, погибшим при исполнении секретного задания, как рассказывала мама. Когда он задал ей этот вопрос, она замялась, потом все-таки показала ему несколько фотографий темноволосого мужчины, на одной тот был с трехлетним Вадимом на руках.

— Твой отец был геологом, однажды уехал в экспедицию, из которой не вернулся. Его тела не нашли.

Продолжая расспрашивать маму, Вадим пришел к выводу, что она говорит полуправду. Возможно, отец действительно был геологом, но мог из экспедиции вернуться в другую семью. Поскольку этот разговор был маме неприятен, он не стал больше ее мучить и с тех пор никогда не расспрашивал об отце.

Вадим вытащил трюмо из ниши, развернул и сбросил с него ткань. Это было прекрасное зеркало в чудесной черной резной деревянной раме, сделанной из дуба или другого дерева твердой породы. Оно замечательно сохранилось и требовало лишь незначительной реставрации. И Вадиму вдруг очень захотелось отвезти его в свою новую квартиру.

— Как тебе зеркало? — Он посмотрел на Марину, которая сидела на диване и перелистывала альбом с фотографиями.

— Прикольное трюмо, похоже, старинное и ценное.  — Марина внимательно посмотрела на свое отражение в зеркале.  — Красота!

— Отвезу его в свою квартиру. Мой приятель Феликс приведет его в порядок.

— Супер! Теперь тебе придется подбирать мебель, чтобы она гармонировала с этим трюмо. Хотя бы в одну из комнат.

— Бабушка рассказывала, что оно приносит несчастье. Как ты относишься к мистике?

— Раз такая хрень, то продай! — Марина переменилась в лице.  — Это как держать мину под кроватью — может взорваться, а может, и нет. Лучше продай!

— Для начала отвезу зеркало в Киев.  — Тут Вадим увидел, что на диване выросла приличная стопка постельного белья и всевозможных полотенец.

— Ого! Ты постаралась!

— Не делай большие глаза — это тебе. Я отобрала все новое, пригодится. Будешь постель чаще менять.

Так как настроение у них улучшилось и время было не позднее, они поехали на экскурсию в Качановку. Для этого им пришлось сделать круг, чтобы объехать огромный пруд. Они оставили автомобиль на парковке и направились к сверкающему в солнечных лучах огромному белому дворцу.

— Жили же люди! — восторгалась Марина.  — Хочу в том времени оказаться!

— Одни жили, а другие им прислуживали,  — улыбнулся Вадим.  — Неизвестно, где и кем бы ты была, родись в том времени.

— Вечно ты со своим нездоровым скептицизмом! Уже нельзя и помечтать!

В кассе им сказали, что экскурсий сегодня больше не будет. Они поспешили во дворец и пристроились к группе экскурсантов. Экскурсовод, высокий тощий мужчина с бородкой клинышком и закрученными вверх кончиками усов — Вадим мысленно прозвал его «Дон Кихот Качановский», рассказывал увлекательно и живо, то и дело поправляя круглые очки с толстыми стеклами.

— Григорий Степанович Тарновский был известным меценатом, он превратил Качановку в очаг культурной жизни. В его имении гостили известные писатели, поэты, композиторы, художники. Николай Гоголь, композитор Глинка, художники Василий Штернберг, Николай Волосков, Павел Федотов, прозаик, фольклорист Пантелеймон Кулиш с женой — писательницей Ганной Барвинок и многие другие. Особо почитаемым гостем здесь был Тарас Григорьевич Шевченко, хотя сам народный кобзарь неоднозначно относился к хозяину имения. Шевченко то ли подарил, то ли продал Григорию Тарновскому свою знаменитую картину «Катерина» и в то же время представил его в отрицательном свете в своих повестях «Художник» и «Музыкант».

Вадим слушал вполуха, его больше занимал богатый интерьер дворца, картины и сохранившиеся с того времени вещи. Зато Марина проявила интерес к рассказу экскурсовода, а тот продолжал:

— Так как детей у Григория Тарновского не было, после его смерти имение наследовал его племянник Василий Васильевич Тарновский-старший. Он пригласил на должность управляющего Афанасия Марковича, женатого на Марии Вилинской, известной писательнице, публиковавшей свои произведения под псевдонимом Марко Вовчок.

— Скажите,  — подал голос до этого уже задававший вопросы долговязый очкарик, похожий на Шурика из фильмов Гайдая,  — правда, что причиной скорого отъезда этой супружеской пары стал роман Марии с хозяином имения?

— Маловероятно, ведь Василию Тарновскому в то время было всего шестнадцать лет.

— Возраст особой роли не играет,  — многозначительно произнес очкарик.  — Да и Марко Вовчок была роковой женщиной. Ее любовники и мужья умирали практически у нее на руках, а один даже застрелился из-за неразделенной любви.

— Относительно того, что Марко Вовчок — роковая женщина, я с вами не согласен. В этом имении обитала действительно роковая женщина — Мария Тарновская, урожденная графиня О’Рурк, жена сына Василия Васильевича Тарновского-младшего — тоже Василия, «Васючка», как его называл отец. Она обладала демонической властью над мужчинами, завоевывала их сердца в Киеве, Петербурге, Вене, Дрездене. Говорили, что четырнадцать из них покончили жизнь самоубийством. Ее муж из ревности застрелил ее любовника, ее любовник, исполняя ее хитроумный план, совершил убийство. На судебном процессе ее прозвали «Черный ангел». Но это было значительно позднее, и если будет желание, в конце экскурсии я немного о ней расскажу.

— Ой, как интересно! Сплошные страсти-мордасти! — прошептала стоявшая рядом с Вадимом Марина.  — Чем тут только ни занимались — «крепостной гарем» у Григория Тарновского, романы у Василия Тарновского-старшего и младшего. А тут еще и «Черный ангел»!

Внимание Вадима привлекло трюмо в раме черного цвета, стоявшее в зале, очень похожее на трюмо из бабушкиного дома. Дождавшись, когда экскурсовод сделает паузу, он обратился к нему с вопросом:

— Это зеркало осталось от обстановки того времени? Оно очень старое?

Экскурсовод внимательно посмотрел на Вадима.

— Судя по имеющимся фотографиям, подобное трюмо было в качановском дворце, однако утверждать, что это оно, нельзя. Возраст у него, безусловно, солидный, но пока неизвестно, когда оно было изготовлено.

Экскурсовод продолжил свой рассказ о дворце и сообщил, что они переходят в зал-«фонарик». Оставшись один, Вадим стал внимательно рассматривать зеркало, решив обязательно забрать трюмо из бабушкиного дома. У него теперь и в мыслях не было его продавать, он уже прикидывал, где поставит трюмо в своей квартире.

Марина прослушала рассказ экскурсовода до конца, хотя Вадиму очень хотелось пройтись по парку, по знакомым с детства местам.

— Еще нагуляемся,  — заявила Марина, горя желанием узнать о судьбе «Черного ангела».

Экскурсовод, остановившись возле единственной сохранившейся статуи, изображавшей старика, почему-то названного «Зима», начал свой рассказ о роковой женщине Марии Тарновской. Вадим стоял в сторонке — история «Черного ангела» его не интересовала, а когда он увидел, что Марина принимает активное участие в разгоревшейся дискуссии, он решительно увел ее.

Они вышли из дворца-музея и направились к «беседке Глинки», где знаменитый композитор на протяжении нескольких месяцев работал над оперой «Руслан и Людмила». Павильон оказался закрытым на замок, как и искусственный грот под ним. Спустившись к пруду, они прошлись мимо арочного моста, ведущего в никуда. Окруженный громадными деревьями, он даже днем имел весьма мрачный вид. Экскурсовод с восторгом рассказывал о «Романтических руинах», а они оказались поросшим зеленью и деревьями крутым горбом, на котором виднелись разрушенные кирпичные постройки с толстыми крепостными стенами и где имелось небольшое подземелье.

— Это остатки былого — большую часть стен разобрали на кирпичи для строительства новых зданий.  — Марина, внимательно слушавшая экскурсовода, взяла на себя обязанности гида.

Они спустились к воде, намереваясь искупаться, но Марина, увидев заросший камышом берег, наотрез отказалась, заявив, что боится пиявок, а они обязательно тут должны быть. Да и погода резко испортилась.

Марина мечтательно смотрела на пруд.

— Раньше на середине пруда находились два искусственных острова, и влюбленные парочки ездили туда на лодках в вечернюю пору.

— В парке сколько угодно места для любовных свиданий, зачем ехать на остров?

— Неромантичный ты человек, Ромео! — недовольно отозвалась Марина.  — А может, ты Отелло?

— Я человек, которому с детства присущ скептицизм, так что мне ближе Гамлет.

— Он не белый и пушистый — на нем была кровь!

— Зато он во всем сомневался и много размышлял. Вот и я думаю, не пора ли нам покинуть это чудесное место и двигаться к месту ночлега?

— Здесь есть гостиница! — сообщила Марина.  — И не одна. Можно арендовать целый корпус, маленький старинный дворец, всего за семьсот гривен! Ты помнишь дома напротив дворца? В них раньше жил обслуживающий персонал.

— Смею напомнить, что у нас другие планы — провести ночь в бабушкином доме, предавшись ностальгическим воспоминаниям. Ты хочешь меня этого лишить?

Марина тяжко вздохнула и тут же просияла от посетившей ее идеи:

— Скоро мой день рождения — тридцатник, если ты не помнишь. Я его отпраздную здесь. Сниму целый корпус, чтобы не мешали посторонние, и оторвемся по полной! Приедешь?

— Супруга куда денешь?

— С ним и родственниками отпраздную в Киеве — это будет официоз. А здесь — небольшой корпоративчик с сотрудниками для души. Супруга, конечно, приглашу, но, думаю, он увильнет от этого мероприятия. А даже если приедет — мой праздник, кого хочу, того и приглашаю. Приедешь?

— Будет видно. Пойдем скорее к автомобилю. Посмотри, что на небе делается!

Глянув вверх, Марина весело произнесла:

— Кажется, дождик собирается! С любимым человеком любая погода прекрасна!

Еще недавно ясное небо затянуло черными тучами, подул холодный ветер. Бирюзовая вода пруда резко поменяла цвет на свинцовый, и вся местность приобрела враждебный, угрожающий вид. Совсем по-другому стали смотреться «Романтические руины», теперь они казались зловещими.

— Подходящее место для съемки фильмов ужасов! — Марина не спешила уходить, жадно вглядывалась в полуразрушенные «Руины».  — При свете солнца в них присутствует некая декоративность, словно они созданы для забавы. А сейчас видно их истинное лицо, и оно ужасает! Не удивлюсь, если с этим местом связана какая-нибудь жуткая история.

— Ага! Отец-деспот, дочь — красавица и умница, ну и неразумный прекрасный юноша, попавший в плен любви. Убежать любовникам не удалось, юношу живым закопали в землю, а девушка с горя бросилась вниз с самой высокой точки этой крепости и сломала себе шею. С тех пор их призраки ночами шляются в этих местах, пугая парочки, ищущие здесь уединения,  — протараторил Вадим только что придуманную версию легенды для этих мест.

— Неплохо, порекомендуй экскурсоводам рассказывать нечто подобное. Мистика привлекает!

— Ходу! Дождь начался! — воскликнул Вадим, увидев, как первые капли пали на землю и зарябили поверхность пруда.

Добежать до автомобиля они не успели — начался ливень. Они укрылись под дубом, обнявшись, тесно прижавшись друг к другу, ощущая тепло любимого человека. Густая крона дерева немного сдерживала падающие с небес потоки воды, однако уже через несколько минут они промокли до нитки. Дождь был ледяной, и Марину стал пробирать озноб. Вадим все крепче прижимал ее к себе, чтобы хоть немного согреть. Вдруг сверкнула молния, озарив все вокруг, и сразу же над головой ужасно загрохотало. Снова вспышка и оглушающий треск, похожий на артиллерийский залп. Казалось, небо раскололось.

— Гроза прямо над нами! — испуганно закричала Марина, стараясь перекрыть шум дождя.  — Опасно стоять под дубом! Молнии любят попадать в эти деревья!

— Это в поле. Здесь у них выбор велик!

Когда сверкания молний и грохот грома стали удаляться, Вадим и Марина покинули свое убежище и направились быстрым шагом к автомобилю, пытаясь согреться на ходу. Ливень перешел в мелкий надоедливый дождик. Мокрая холодная одежда неприятно прилипала к телу, затрудняя движение. Они принялись бежать, чтобы согреться, но опасно скользили на раскисшей земле, а дорогу им то и дело преграждали образовавшиеся после ливня ручьи. Замерзшие, уставшие, они сначала направились к кафе, где согрелись горячим чаем с пирожными, и лишь после этого пошли к автомобилю.

Погода продолжала буйствовать, очевидно готовя очередной сюрприз. Они подъехали к бабушкиному дому уже в сумерках. Следующей неожиданностью стало то, что в доме не было света — последствия недавней грозы. Вадим всегда возил с собой в автомобиле аккумуляторный фонарь, но оказалось, что после недавней рыбалки поставил его на подзарядку и забыл взять с собой в поездку. К счастью, в ящике буфета нашлась упаковка стеариновых свечей. Вадим расставил их по кругу в комнате и протянул светящуюся дорожку до кухни.

— Завораживающее зрелище! — восхитилась Марина.  — Горящие свечи помогают расслабиться, ощутить умиротворение. От светящейся электрической лампочки никакого удовольствия и глаза болят. Другое дело пламя свечи — на него можно смотреть бесконечно! Вот что надо для того, чтобы стало хорошо на душе,  — ты, я и чарующий свет свечей! Вадик, спасибо за поездку!

Вадиму вдруг показалось, что он в своей новой квартире, светящаяся дорожка ведет в коридор. Он идет по этой дорожке, и его охватывает беспокойство — что там, впереди?

— Ау! Ты где? — сквозь пелену наваждения прорвался голос Марины.

Вадим увидел, что стоит перед зеркалом, в полумраке едва заметно его отражение, позади него огоньки расставленных на полу свечей. Вадим тряхнул головой — «Привидится же такое!».

— Извини, задумался.

— Ты слышал, что я тебе только что сказала?

— О чем ты?

— О зеркале, перед которым ты стоял как столб и глупо улыбался своему отражению.

— Неужели глупо?

— По крайней мере не с умным видом. Я вспомнила, как твоя мама рассказывала о проклятом зеркале, думаю, что речь шла об этом трюмо.

— Тебе?!

— Я была твоей невестой, если ты забыл. Не помню, с чего начался тот разговор, но Валентина Даниловна сказала, что иногда вещи заряжены бедой. Что твоего деда и отца убило проклятое зеркало.

— И это все?

— Тебе мало? Оставь зеркало здесь — зачем оно тебе? Оно не впишется в интерьер твоей квартиры.

— Что же ты так резко поменяла свое мнение?

— Когда я увидела, как ты с блаженным видом рассматриваешь себя в зеркале, я испугалась и сразу вспомнила тот разговор с твоей мамой.

— Ты предлагаешь оставить зеркало здесь? Это старинное зеркало, возможно, стоит больше, чем дом с участком.

— Хорошо, забирай, только не оставляй его себе, а сразу продай.

— Можно я сам решу, как поступить с зеркалом?

— Решать тебе, я только высказала свое мнение.

Вадим нежно обнял Марину:

— Не обижайся — твое мнение для меня очень важно!

— Ты сейчас говоришь, как телефонный автоответчик, лишь поменял слово «звонок» на «мнение»,  — обиделась Марина.  — Не представляешь, как ты мне дорог! Я переживаю за тебя. Я понимаю, что у нас нет будущего,  — я не оставлю дочь без отца, она очень любит Алексея, а ты рано или поздно женишься, и я отойду на задний план твоей жизни.

— Не надо говорить о грустном,  — демонстративно тяжело вздохнул Вадим, а про себя сказал: «Начинается!»

— Даже если бы случилось невероятное и мы с тобой стали бы жить вместе, из этого не получилось бы ничего хорошего. Это как склеить разбитое зеркало и…

Вадим не дал Марине договорить — впившись в губы, опрокинул ее на диван, привычным движением задрал юбку, ощутив под рукой горячее, упругое тело. На мгновение получив возможность дышать и говорить, уже полураздетая, она жалобно произнесла:

— Я не успела постелить… — и больше она уже ни о чем постороннем думать не могла, как и Вадим, — они оба отдались овладевшей ими страсти.

 

10

Вадим идет по лабиринту, состоящему из небольших магазинчиков, эскалаторов, переходов. В руках у него коробка с туфлями, он ищет кассу и никак не может ее найти. Продавцы направляют его в разные места, но кассы нигде нет. Высокая худощавая девушка поднимается на эскалаторе ему навстречу. Он узнает ее — это психолог Лера из Житомира. Вадим машет ей рукой, приветствуя, она недовольно хмурится и через мгновение оказывается рядом с ним.

— Вы ходите вторые сутки, не оплачивая покупку! — сердито говорит Лера.  — Вы будете оштрафованы! — Она оглядывается в поисках охранников, но никого из них поблизости нет.

Вадим пытается объяснить ей, что не может найти кассу, но она его не слушает и, схватив за рукав пиджака, увлекает за собой. Он догадывается, что Лера лжет и хочет увести его подальше от выхода. Он пытается вырваться, но она крепко держит его и тянет за собой. Лера поворачивает к нему сердитое лицо:

— Ты не понимаешь — так тебе будет лучше! Иначе — смерть!

Вадим пытается узнать у нее, что ему угрожает. И, словно от внутреннего толчка, просыпается.

В комнате молочный полумрак начавшегося рассвета. Обнаженная Марина сидит на краю кровати, уставившись в зеркало. Под левой лопаткой у нее родинка, на предплечье японские иероглифы. Это тату она сделала, когда они встречались еще до ее замужества. По семейной легенде, которую Вадиму рассказала мама, фамилия Юр чисто украинская, но в переводе с японского это слово означает «счастье» — это ей сказал отец, а ему — кто-то из друзей. Вадиму нравилось при знакомстве, особенно с девушками, сообщать перевод своей фамилии, хотя он не был уверен в его правильности. Легенду разрушила Марина, когда собралась сделать себе такое тату. Она выяснила, что японские иероглифы, означающие счастье, читаются совсем не как «юр», а как «сиавасэ». Тату она все же сделала. Когда Вадим попытался узнать, что означает «юр» по-японски, оказалось, что это слово имеет массу значений, в том числе «иммунитет», «апелляция» — в зависимости от иероглифов, передающих это звучание. Так красивая семейная легенда была разрушена и дальнейшие поиски нового обоснования этой немного странной фамилии из двух букв дали версию ее происхождения от глагола «юрить», то есть «метаться, суетиться, торопиться». Таким образом, прозвище Юр, от которого позднее и была образована фамилия, мог получить беспокойный, непоседливый, нетерпеливый человек.

— Не спится? — зевнув, поинтересовался Вадим.

— Я проснулась, когда было еще темно, и мне показалось, что я видела лицо, прижавшееся к оконному стеклу.

Вадима разобрал смех — кому это понадобилось ночью заглядывать в окно?

— Может, ты перепутала и на нас смотрели с потолка? — Вадим изобразил испуг на лице и уставился на потолок, побеленный известкой, со следами щетки, кое-где в мелких трещинах.

— Нет, смотрели в окно — вон широкий просвет между шторами.  — В голосе Марины ощущался страх.  — И из зеркала тоже. Плохая идея забрать его отсюда — недаром же много лет оно было прикрыто темной материей.

— Насмотрелась ужастиков? — Вадим обнял Марину и ощутил, как она дрожит.  — Никто из Зазеркалья на нас не смотрит, и в окно тоже не смотрел, тебе показалось, и если зеркало тебя нервирует, закрой его материей — она на стуле.

— Я понимаю, что это самовнушение, но ощущаю взгляд, когда поворачиваюсь к зеркалу спиной.

— Ты тонкая, впечатлительная натура, поэтому тебе чудится лицо в окне, взгляд из зеркала. А я — скептик и циник, так что для меня это просто зеркало и ничего больше.

— Я все же прошу тебя: по приезде домой как можно быстрее от него избавься.

— Как скажешь. Еще немного поспим?

Марина поднялась, шагнула к окну и полностью раздвинула шторы — стало светло, за окном уже совсем рассвело. Она потянулась, продемонстрировав красивый изгиб тренированного тела.

— Вроде у нас были иные планы.  — И она, развернувшись, прыгнула на Вадима.

— Ты — пантера! — задыхаясь под весом обрушившегося на нее тела, прохрипел Вадим.

— Твоя прирученная пантера! — замурлыкала Марина, впиваясь губами в его губы.

В Киев они вернулись вечером. Вадим подвез Марину к ее дому на улице Шелковичной. Когда они подъезжали, Марина, увидев светящиеся окна своей квартиры на третьем этаже, забеспокоилась:

— Что-то неладное происходит в Датском королевстве — он дома.  — При общении с Вадимом она избегала произносить слово «муж», говорила «он» или называла его по имени — Алексей.

— Наверное, волнуется — ты пропустила кучу его звонков.

— Скажу, что забыла выключить бесшумный режим, впрочем, это мои проблемы. Не останавливайся возле дома, поезжай вперед — не хочу попасть соседям на глаза.

Когда «тойота» остановилась, Марина, потянувшись к Вадиму, чмокнула его в щеку и молниеносно выскочила из автомобиля. Еще висело в воздухе брошенное ею на прощанье «Адью!», а она уже шла упругой, завораживающей походкой к своему подъезду. Плотно облегающие брюки подчеркивали все достоинства фигуры бывшей спортсменки — Марина занималась синхронным плаванием.

Вадим не стал разворачиваться, спустился по круто уходящей вниз Шелковичной, проехал мимо красного кирпичного забора Александровской больницы, выехал на бульвар Леси Украинки и направился к своему дому. Вспомнив, что в одиночку трюмо будет весьма сложно выгрузить и занести в квартиру, он набрал номер приятеля Саши, проживающего неподалеку.

— Ты дома?

— Угадай с двух раз.

— Судя по музыке, ты в кафе, и не один.

— Всевидящий, что тебе надо?

— Могучие плечи грузчика, ненадолго.

— Дело неотложное?

— Экстренное, я тебя не задержу.

— Мы в японском ресторане возле Дарницкой площади.

— Знаю, где он, буду через пару минут, только мост перееду.

Грузный и высокий Саша поджидал Вадима возле ресторана вместе с изящной, низенькой темноволосой девушкой с миловидным выразительным лицом.

— Знакомься: Рита! — представил Саша свою спутницу.

Открыв заднюю дверцу, он увидел, что переднее кресло разложено, а трюмо занимает половину салона, еще и выглядывает из багажника. Оставалось место только для одного пассажира, и его изящная спутница устроилась у него на коленках.

— С антикварного вещица? — со знанием дела поинтересовался Саша.

— Наследство. Продал бабушкин дом, вывез все ценное.

— Зеркалу лет сто,  — предположил Саша.

— Думаю, значительно больше.

— Что собираешься с ним делать?

— Затащим в квартиру, а там видно будет. Возможно, оставлю себе, а может, продам. Интересуешься?

— Антикварная вещь, а я человек современный. Правда, Рита?

Девушка, глядя в окно, молча пожала плечами.

Припарковавшись у подъезда недавно построенной тридцатиэтажной «свечки» по улице Подвысоцкого, Вадим и Саша без труда вытащили трюмо из машины и занесли его в грузовой лифт, на котором поднялись на двадцатый этаж.

Новая квартира была гордостью Вадима. Он сделал перепланировку, в результате получилась огромная, в сорок пять метров, кухня-столовая-гостиная, из панорамного окна которой открывался замечательный вид на весь Печерск, до самого Днепра. Он убрал перегородку, и вместе с балконом образовался симпатичный эркер, где он поставил два кресла и небольшой стеклянный столик. Ему доставляло удовольствие наблюдать отсюда за вечерним городом, при этом ощущение было такое, словно он парил в небе. Из обстановки в столовой была еще только зеленая кухонная стенка с встроенной бытовой техникой, гармонирующая с рельефными стенами цвета морской волны. Трюмо Вадим сюда ставить не стал, определил ему место в спальне, где, кроме двуспальной кровати и небольшого шкафа для одежды, ничего не было. Остальные две комнаты также поражали отсутствием мебели, и в них находились еще не распакованные вещи, перевезенные из маминой квартиры.

Саша посоветовал поставить трюмо в конце спальни, напротив кровати.

— Класс! — подытожил Саша и объяснил свою задумку: — Все, что будет делаться на кровати, ты сможешь видеть в зеркале.

— Мне это не надо! — запротестовал Вадим.

— Пусть пока так стоит, надо будет — перенесем! — успокоил его Саша и добавил, понизив голос: — Может, пойдешь погуляешь? Хотелось бы на какое-то время остаться с девчонкой наедине.

— Обойдешься! — отрезал Вадим.  — Я только что приехал!

— Не кипятись! — Саша вздохнул с сожалением и посмотрел на себя в зеркало.  — Недурно выгляжу.

— Если не считать пары десятков лишних килограмм,  — съехидничал Вадим.

— Это ты загнул!

Внимание Вадима привлекла рама зеркала. Деревянная, с непонятными резными узорами, сливающимися на черном фоне. Чтобы их рассмотреть, надо было пристально вглядываться. Рама опиралась на туалетный столик с ящичком, на гнутых резных ножках. Вадима распирало от радости — как хорошо, что он забрал это чудо! Впрочем, не исключено, что Василий, купивший бабушкин дом, или кто другой, увидев это трюмо, спас бы его от свалки.

— Ребята, вам делать нечего, кроме как рожи строить перед зеркалом? Что в нем такого особенного? — заглянув в спальню, спросила заскучавшая девушка Рита.  — Может, клевую музычку включите?

Максимум, что Вадим мог ей предложить,  — это музыкальный телевизионный канал, а плоский телевизор находился тут же, в спальне. Девушка состроила кислую мину:

— Чем такое, уж лучше ничего. Ладно, у меня в телефоне есть что-то подходящее.

Они вернулись в столовую. Рита, проигнорировав удобные кресла и панорамное окно эркера, забралась на широкий подоконник возле кухонной стенки, включила музыку.

— Отсюда обалденный вид! — пояснила она свой выбор местоположения.

— Сделал дело — гуляй смело! — громогласно подытожил Саша, устраиваясь в кресле.  — Работника подряжали? Наливай!

— Вымогатель! — улыбнулся Вадим и достал из холодильника, вмонтированного в кухонную стенку, бутылку красного сухого вина.

Саша скривился:

— А более мужественного напитка у тебя нет?

Вадим достал на треть полную бутылку виски, квадратные стаканы из толстого стекла.

— Я буду только вино,  — подала голос девушка.

Вадим наполнил бокал вином и отнес его девушке.

— Это настоящее старинное венецианское зеркало! — похвастался Вадим своим приобретением.

— Старинное? — оживилась Рита.  — Я люблю ужастики, смотрела фильмы про ужасные зеркала. «Окулус», «Зеркала» — там духи из Зазеркалья вредят людям. Я никогда бы не решилась у себя дома поставить старинное зеркало — вдруг и в нем живет вредоносный дух?

— Все эти фильмы — сказки для взрослых,  — разнервничавшись, возразил Вадим. «И эта девчонка туда же! Чем может быть опасно зеркало?»

— Как сказать,  — упорствовала девушка.  — Смотрела передачу про зеркало-убийцу, которое на протяжении нескольких столетий расправляется со своими владельцами.

— Чего только по телику не покажут ради рейтинга телепередачи! — скептически отреагировал на это Вадим, но, как только гости ушли, засел за ноутбук и ввел в поисковую строку «проклятые зеркала».

К его удивлению, информации оказалось много, особенно о зеркале, изготовленном парижским мастером Луи Арпо в середине восемнадцатого столетия. Этот стеклодув и зеркальных дел мастер имел пристрастие к черной магии и алхимии. Умения Луи Арпо вместе с пристрастием воплотились в изготовленном им зеркале «Золотые ангелы». И это роковое зеркало начало свой смертоносный путь. Список его жертв, приведенный в интернете, был впечатляющим, как и разнообразие причин смерти — от болезни до убийства. Единственное, что их объединяло, — смертельный исход для человека, владеющего этим зеркалом.

Время приближалось к полуночи, спать Вадиму не хотелось. Сдвинув трюмо, он обследовал раму с обратной стороны и не обнаружил ни надписей, ни каких-либо знаков.

— Вот так, безымянным, ты прожило века? — задумчиво произнес он.  — Неужели мастера, изготавливающие зеркала, не оставляли какого-нибудь клейма, знака на своем детище? Ведь зеркало-убийца имело свой отличительный знак — золотых ангелочков, дующих в трубы, отчего и пошло название этого зеркала. А тут — ничего! Интересно, зеркало-двойник во дворце в Качановке тоже не имеет отличительных знаков?

Вадим стал рыться в интернете, разыскивая информацию об истории зеркал.

Стеклянные зеркала научились изготавливать еще в XII веке. Они были очень дорогие, процесс их изготовления — весьма трудоемким, и они сильно отличались от современных, их поверхность была вогнутой, так как выдувался стеклянный шар, в который вливалось расплавленное олово для получения отражающей поверхности. Когда заготовка остывала, шар разбивали и разбирали на небольшие зеркальца. Хитроумные венецианцы купили патент на изготовление зеркал у фламандцев и на полтора столетия стали монополистами на этом рынке. Они добавляли в отражающий слой золото, бронзу, улучшая таким образом качество зеркал, а затем и ртуть — для удешевления производства, но не снижения их стоимости. Зеркала в ту пору украшали драгоценными камнями, и стоили они баснословно дорого, поэтому были доступны лишь богачам. По свидетельству французского министра финансов Кольбера, венецианское зеркало размером 115 на 65 сантиметров в серебряной оправе стоило 68 тысяч ливров, в то время как картина Рафаэля такого же формата — всего 3 тысячи! Вышеуказанный министр посчитал, что мода на зеркала может привести к разорению Франции.

В Венеции производство зеркал было сосредоточено на острове Мурано, где мастера образовали закрытую касту, в которую могли войти только избранные. Дороговизна зеркал и всяческие причуды короля Франции подтолкнули предприимчивого министра финансов месье Кольбера на авантюру и экономический шпионаж — он подкупил четырех муранских мастеров и тайно вывез их с острова вместе с семьями. Венецианцы вскоре сделали ответный ход — двое из этих мастеров были отравлены, а остальные были так напуганы, что вернулись на остров. Однако секрет изготовления зеркал был уже широко известен, и их стоимость стала стремительно падать, что сделало их доступными всем слоям населения. Когда производство зеркал стало обычным ремеслом, а не каким-то таинством, ряд мастеров, чтобы привлечь интерес к своей продукции, приобщились к магии и образовали закрытое тайное общество. Они как бы случайно допустили утечку информации, будто бы их зеркала обладают, ко всему прочему, удивительными свойствами. Это вызвало живой интерес у инквизиции, и хотя публичные казни уже ушли в прошлое, несколько мастеров, членов этого тайного общества, все же окончили свой жизненный путь на костре, перед этим сознавшись в сношениях с демонами, которых они вызывали из преисподней с помощью своих «удивительных» зеркал.

Знаменитый маг и авантюрист, называвший себя графом Калиостро, проделывал трюки с помощью зеркал, в том числе вызывал духов умерших, позволял общаться с ними живым. Уже после его смерти однажды в солнечный день в церкви, где хранились реквизированные инквизицией зеркала Калиостро, вдруг заплясали по стенам тени, в которых верующие сразу опознали чертей. Расследование показало, что виной тому медные зеркала — на них обнаружилась тончайшая гравировка, невидимая невооруженным глазом, и когда на них упал солнечный свет, эти изображения стали проецироваться на стены. Этот же принцип использовали китайцы при изготовлении своих бронзовых «волшебных» зеркал за много столетий до нашей эры.

От всей этой информации у Вадима разболелась голова, и он отправился спать.

 

11

Как и в прошлый приезд Вадима в Житомир, моросил мелкий дождь.

«Что может быть лучше плохой погоды» — Вадиму вспомнилось название шпионского романа в крайне потрепанной обложке, взятого в школьные годы в библиотеке. Он ему очень понравился, но сейчас Вадим ничего не помнил — ни его сюжета, ни имен главных героев. «Все же хорошая погода мне больше по душе!» — отметил он мысленно.

Раздался звонок-мелодия его мобильного, и на экране появилось имя звонившего.

— Здравствуйте, Владислава Никитична! Как ваше здоровье? — затараторил Вадим.

— Вадик, ты меня совсем забыл, зачем тебе знать о моем здоровье? — Голос был звонким, хотя принадлежал семидесятичетырехлетней женщине — близкой подруге его мамы.  — Не звонишь, ничего не рассказываешь о себе.

— Владислава Никитична, мотаюсь по командировкам, вот и сейчас нахожусь в Житомире. Обещаю, как только вернусь в Киев, обязательно навещу вас.

— Хотелось бы в это верить,  — вздохнула женщина.  — Судя по всему, сейчас ты занят.

— К сожалению, Владислава Никитична.

— Не буду тебя отрывать от дел. Надеюсь, что вспомнишь о своем обещании, когда вернешься. Приходи на чай, у меня есть твое любимое ореховое варенье.

— Обязательно, Владислава Никитична.

На проходной тюрьмы дежурили другие контролеры, и началось все заново — звонок руководству, ожидание капитана Антонова, сдача мобильного телефона, проверка паспорта, осмотр футляра фотоаппарата.

— Сегодня вы поздновато.  — Капитан глянул на часы.  — Лучше бы вы пришли с утра.

— К сожалению, задержали неотложные дела,  — посетовал Вадим, хотя на самом деле просто спал допоздна, а потом долго собирался в дорогу.  — Сейчас только два часа дня, до пяти закончу.

Капитан недовольно скривился, но кивнул в знак согласия. Следуя за капитаном, Вадим шел по многочисленным коридорам, переходам, проходил через решетчатые двери. К своему удивлению, он ощущал себя здесь так, как будто все это было ему хорошо знакомо, хотя был тут всего второй раз. Так оно и есть — в одном месте и после множества его посещений все остается непривычным, а в другом — наоборот, все с первого раза кажется знакомым. Вот только место это — тюрьма!

— Готовы? — нетерпеливо спросил капитан, поглядывая на наручные часы, так как Вадим неторопливо готовился к съемке.

У капитана был такой вид, будто его оторвали от важных дел и остается он здесь только потому, что так распорядилось руководство.

— Еще пара минут — и все.  — Вадим в очередной раз посмотрел через объектив на пустой стул. Свет выставлен нормально, впрочем, левый софит можно чуть повернуть.  — Вы уже можете приглашать.

— Приведу к вам первого минут через десять. Надеюсь, к тому времени вы будете готовы.

— В моем списке он шестой — Валентин Луженков. Верно?

— Для меня он просто ЗеКа.  — Кивнув, капитан вышел из помещения.

«Сегодня капитан какой-то взбудораженный, нервный. Видимо, что-то пошло не так»,  — подумал Вадим. Собственно, ни настроение капитана, ни что-либо еще, связанное с ним, его не волновало.

Заключенный Луженков был среднего роста, с незапоминающейся серой внешностью. На вид ему было лет пятьдесят, тогда как в краткой характеристике значилось, что ему сорок три года.

— Вы знаете, почему я согласился фотографироваться?

— Не знаю.

— Хочу пообщаться с нормальным человеком. Вам интересно послушать мою историю?

— Интересно.

Мужчина смотрел на Вадима исподлобья.

— Вам все равно, кого из «пожизненников» фотографировать?

— Если честно, да.

— Я не такой, как они! Меня толкнула на убийства луна!

Вадим пожал плечами — собственно, ему было все равно, какие у преступника мотивы, главное, чтобы он понес заслуженное наказание. Ему вспомнился недавний разговор с психологом Лерой.

— Пожалуйста, сядьте вполоборота ко мне, теперь чуть поверните голову.

— Вы мне не верите? Я убил жену Лизу и ее сестру — она была у нас в гостях. Пришел с работы, они сидели на кухне, громко смеялись. Я помыл руки в ванной, она у нас совмещена с туалетом, зашел в кухню, взял нож и воткнул его в сестру жены. Лиза бросилась к ней, глупая,  — ей надо было бежать, я не хотел ее убивать, я ее любил! Не знаю, как нож оказался у нее в животе. Я ведь не хотел…

— На вас луна так подействовала? — равнодушно поинтересовался Вадим и попросил: — Теперь встаньте, пройдите вот туда.

— Было полнолуние, я пришел с работы поздно. Ее сестра часто у нас ночевала. Это я потом узнал, что виновата луна,  — в момент полнолуния она имеет огромную силу! Это не моя выдумка — из телепередачи об этом узнал. У нас у каждого в камере телевизор, вечером включают на два-три часа. Три десятка кабельных каналов.

— Присядьте.

— Мне следаки приписали, что я был пьян! Я лишь сто пятьдесят грамм водки выпил — от такого количества спиртного мужик разве опьянеет? — Заключенный вопросительно уставился на Вадима, видимо, рассчитывая на его поддержку.

— Не знаю — я пью совсем мало. Спасибо, достаточно. Не забудьте пакет с передачей.

— Это луна проклятая виновата в том, что я здесь!

— Вам жену и ее сестру жалко?

— Конечно. Были бы они живы, меня бы тут не было!

Следующим был брюнет с короткой стрижкой, у него было смазливое лицо и наглый, оценивающий взгляд. Согласно характеристике он втирался в доверие к одиноким женщинам, затем убивал их с особой жестокостью и грабил. Доказанных эпизодов было четыре. Он использовал десяток вымышленных фамилий, а его настоящая была ему под стать — Байстрюченко.

— За наши фотки бабла срубишь солидно? — язвительно поинтересовался заключенный.

— Не так много, как хотелось бы,  — пошутил Вадим.

— Может, пару монет подбросишь? А то печеньице, шоколадки… — Байстрюченко скривился.

— При всем моем желании,  — а желания такого Вадим не имел,  — не могу — это не по правилам.

«Герои» этой серии снимков внушали ему отвращение. Вадиму уже не терпелось закончить съемку. Решил, что в дальнейшем, если предлагаемый заказ придется ему не по душе, несмотря на проблемы с финансами, будет от него отказываться.

У капитана зазвонила мобилка, он отошел в сторону, быстро поговорил и вернулся.

— На сегодня с фотографированием закончим — продолжите завтра.

— Я рассчитывал сегодня вернуться домой,  — запротестовал Вадим.

— На сегодня все! — Капитан был категоричен.  — Приехал прокурор по надзору — я должен быть с ним!

— Как быть с аппаратурой? Здесь оставлять?

— Перенесем к психологам.

Дав в помощь Вадиму прапорщика и проинструктировав его, капитан убыл на встречу с прокурором. В комнате психологической разгрузки оказалась все та же психолог Лера.

— Никуда от меня вы не денетесь,  — поздоровавшись, весело сказал Вадим.  — Как говорится, если гора не идет к Магомету…

— Вы считаете меня горой?

— С вашей-то фигурой?

Прапорщику надо было срочно отлучиться минут на десять, и он попросил Вадима дождаться его, никуда отсюда не уходить.

— Сегодня ощущается какая-то суматоха. Неужели из-за приезда прокурора? Или это страшная военная тайна? — Вадим сел в мягкое кресло, почти новое, так что вряд ли им часто пользовались.

Лера усмехнулась:

— Посещение прокурора — дело привычное. Тюрьма — учреждение консервативное, и вызвать тут суматоху крайне трудно, хотя бывает, но значительно реже, чем показывают в художественных фильмах или пишут в детективах. Но вы правы, и в самом деле произошло неординарное событие — серийный убийца Ткач стал на время звездой телеэкрана. Он не только женился — такое с «пожизненниками» редко, но случается, он стал отцом!

— Вы шутите?! — Вадим вздрогнул, вспомнив, что писали об этом безжалостном убийце, насиловавшем и убивавшем с особой жестокостью на протяжении четверти века. По количеству жертв он уступил только Оноприенко, хотя, возможно, не все о его «охоте» досконально известно.

— Нашлась взбалмошная юная особа, влюбившаяся в монстра-убийцу, который старше ее на сорок лет, увидев его по телевизору. Приезжала к нему на свидания, в результате они расписалась, она родила.

— Вам как психологу этот случай неинтересен?

— С точки зрения психологии интересно понять, какова ее мотивация, разобраться, здорова ли она психически. Но мне лично это неинтересно, поскольку выходит за рамки научной темы, которой я занимаюсь.

— Вдруг это окажется одним из проявлений «гена воина»?

— Маловероятно, у меня есть своя гипотеза на этот счет, но я предпочитаю ее не озвучивать. К вашему сведению, это не уникальный случай. Известный американский убийца Чарльз Мэнсон, отбывая пожизненное заключение, в восемьдесят лет получил разрешение на брак с двадцатисемилетней женщиной.

— Сегодня один из моих «клиентов» горячо убеждал меня в том, что убийства он совершил под влиянием луны, в полнолуние. По-моему, он неадекватен — у него что-то с головой?

— Луженков? Он проходил судебно-психиатрическую экспертизу, и она показала, что он психически здоров.

— Косит под сумасшедшего? Хочет поменять камеру на палату в психушке? Неужели это лучше?

— В его случае — несомненно. Из психушки у него есть шанс выйти, а отсюда — вряд ли, даже через двадцать пять лет, которые надо тут прожить. Пытается ли он симулировать сумасшествие? — Лера задумалась.  — Возможно.

— Я читал, что полная луна имеет огромное влияние на людей, и статистика говорит о том, что в полнолуние растет количество преступлений и суицидов.

— Воздействие луны и в самом деле может послужить катализатором преступления, степень ее влияния зависит от разных факторов, в том числе и от состояния субъекта. Тот же Луженков в тот день находился в состоянии алкогольного опьянения. Он недолюбливал сестру жены, ее появление в их доме раздражало его, из-за этого они с женой часто ссорились. К тому же в их семье постоянно не хватало денег, что отражалось на его отношениях с женой, которая ставила ему в пример знакомых и соседей. Влияние этих факторов в совокупности усилилось в полнолуние. Виноват Луженков или луна? Безусловно Луженков. Он регулярно употреблял спиртное, а алкоголь снижает способность человека контролировать свои действия. Негативная энергия, накопившаяся в нем, выплеснулась наружу, и был он при этом вполне вменяем.

— Если честно, то я чертовски устал от общения с убийцами, а тут приходится задержаться еще на день. Может, хоть сегодня согласитесь составить мне компанию за ужином? К своему стыду, даже не знаю, какие в вашем городе достопримечательности и куда можно пойти вечером.

— У нас прекрасный город. Посмотреть есть что — величественные соборы, гидропарк, Музей космонавтики — не удивляйтесь, ведь в Житомире родился Сергей Королев. Знакомство с городом нужно начинать с Краеведческого музея — получите больше информации, чем из Википедии.

— Обширная программа — за сегодня вряд ли успею. Разве что вы станете моим гидом.

— Я бы с удовольствием, но я раб диссертации и тружусь над ней, как невольник на галере. Прошу меня извинить — никак не смогу.

— Режете вы меня без ножа,  — со вздохом произнес Вадим, раздумывая, не вернуться ли ему в Киев, а завтра утром снова приехать сюда? — Посоветуйте хоть приличное кафе или ресторан, гостиницу.

— Я готовлю дома, так что и в этом вам не помогу. Зато поможет интернет, судя по вашему гаджету, он у вас подключен.

 

12

Покинув тюрьму, Вадим, следуя указаниям навигатора, поехал в центр города, на Соборную площадь. Оставив автомобиль на парковке, он совершил пешую прогулку по историческому центру города, дошел до иезуитского монастыря. Дальше был скверик с памятным знаком в честь основания Житомира в конце четырнадцатого века. Неподалеку находился величественный кафедральный костел Святой Софии с украшенными шпилями башнями. А в бело-голубое старинное здание Краеведческого музея, бывшей резиденции епископа, он так и не решился зайти. Вернувшись на Соборную площадь, Вадим решил, что пока ему впечатлений хватит, к тому же пора было где-то поужинать и подумать, что делать дальше, — заночевать здесь или вернуться в Киев? Отвергнув кафе сети «Челентано» (в Киеве в таких заведениях он бывал не раз), остановил свой выбор на симпатичном кафе, расположенном в полуподвале старинного дома. Спустившись туда, он оказался в слабо освещенном небольшом зале, разбитом на секции с двумя обтянутыми кожей диванчиками и столиком между ними со светильником в виде свечи. Посетителей было мало — воркующая парочка в дальнем углу и скучающая в одиночестве светловолосая девушка в центре зала. Вадим выбрал столик напротив девушки.

Ему было грустно, давило одиночество. Обычно такое чувство его охватывало на праздники, когда друзья, в основном женатые, разбредались по семьям, Марина, как правило, была занята, и он старался на это время уехать куда-нибудь. Новые знакомства, приятное времяпровождение вытесняли тоскливое ощущение одиночества. Отказ Леры, когда он предложил ей поужинать вместе, его болезненно задел. «Я же не пытался затащить ее в постель, хотел только пообщаться в неформальной обстановке, узнать больше о городе, — сокрушался Вадим. — Ну и ладно. Созвонюсь с Мариной, назначу ей встречу. Пусть придумает отмазку для своего благоверного». Однако Вадим и от нее получил категорический отказ:

— Сегодня никак не могу, давай в следующий раз. Как насчет послезавтра?

— Будет видно,  — холодно произнес Вадим и отключился.

Щемящее чувство одиночества, своей ненужности усилилось. Ему было жаль себя, он вспоминал женщин в своей жизни — не одна, так другая вполне могла стать его женой, родить ему детей, но тогда свободе пришел бы конец. Все его вольнолюбивые друзья после женитьбы были посажены женами на «поводок», несмотря на их яростное сопротивление; при встречах они тайком поглядывали на часы и вздрагивали при звонке мобильного телефона. Иногда женатые друзья срывались, урывали несколько часов вольной жизни, но поздним вечером одумывались, спешили вернуться домой, к семье, имея в запасе фантастические причины своей задержки.

«Марина была бы мне классной женой, не сбеги я тогда,  — сделал вывод Вадим.  — Да и сейчас она мне почти как жена — большую часть свободного времени я провожу с ней, благо ее муж постоянно занят. Может, в этом моя ошибка? Марина сама сказала, что у нас нет будущего».

Девушка из соседней секции закончила есть, стала потягивать через трубочку какой-то напиток из бокала. Вдруг она заинтересованно посмотрела на Вадима, их взгляды встретились, она приятельски улыбнулась ему и не отвела глаз.

«Мы что, знакомы? — удивился Вадим. Девушка не будила в нем никаких воспоминаний, но она его заинтересовала.  — Может, сама Судьба подготовила встречу с ней? Человек, совершая поступки, может изменить свою жизнь. Он ведь то и дело оказывается на распутье и может выбрать какой-то из сценариев своей дальнейшей жизни».

— Что будете заказывать? — прервал его размышления голос официантки.

— Принесите капучино, все остальное — позже.  — Вадим встал, решительно подошел к столику девушки и сел напротив.

— Верите ли вы, что встречи не случайны? Вдруг наша предопределена Судьбой? — произнес он.

Вадим внутренне напрягся — сейчас его пошлют или… Девушка мило улыбнулась:

— С учетом того, что наши пути пересекаются не первый раз, это не исключено.

Вадим растерялся — неужели они знакомы? Но где они могли встречаться?

Выдержав паузу, девушка пояснила:

— Я видела сегодня, как вы заходили на территорию тюрьмы. Вы там работаете?

— Помилуй Бог! — невольно вырвалось у Вадима.

— Жаль,  — искренне огорчилась девушка.  — У вас было свидание с родственником?

— Я там был по работе — фотографировал.

— Вы судебный эксперт?

— Нет, я делаю серию фотографий по заказу журнала.

— Какого журнала?

— Коммерческая тайна.  — Из-за настойчивых расспросов девушки Вадим уже сожалел, что подсел к ней.  — А вы следователь?

— Скорее дознаватель. Я репортер, веду раздел криминальной хроники местной газеты. Пока внештатник.  — И она представилась: — Алиса.

— Вадим Юр, частный фотограф, в основном занимаюсь художественной съемкой.

— Интересная у вас фамилия — Юр, она, несомненно, древнеславянская.

Вадим, собиравшийся изложить ошибочную версию японского происхождения своей фамилии, после этих слов девушки решил промолчать.

В кафе зашел неприятный, стриженный налысо тип. Проходя мимо них, он бросил на девушку быстрый тяжелый взгляд. Он занял место в самом конце зала, напротив влюбленной парочки.

— Ваш знакомый? — поинтересовался Вадим.  — Он так на вас посмотрел…

— Словно хотел съесть.  — Девушка рассмеялась.  — Репортер — это широкая известность в узких кругах, связанных с профессиональной деятельностью. Мне пора.  — Девушка сделала знак официантке, чтобы та принесла счет.

Вадима девушка заинтересовала, ее общительность его уже не раздражала. И это знакомство обещало приключения.

— Вы думаете, я вас так просто отпущу? Пока не покажете мне с десяток местных достопримечательностей, на это и не надейтесь!

— Разве что парочку, и в обмен на то, что расскажете, кого вы фотографировали в тюрьме.

Вадим рассчитался за кофе, решив повременить с ужином. Интуиция ему подсказывала, что впереди его ожидает что-то интересное. Он вышел из кафе вслед за девушкой, немного отстав от нее. Погода еще больше испортилась, небо теперь затянули черные тучи, потемнело, словно уже был поздний вечер, моросил мелкий дождик, и, похоже, это была лишь прелюдия к ливню. Алиса раскрыла бордовый зонтик-автомат, а Вадиму оставалось рассчитывать на свою курточку. Он понимал, что погода совсем не подходит для прогулки.

Алиса не сделала и десятка шагов, как двое бритоголовых парней с фигурами бодибилдеров, до того о чем-то увлеченно беседовавших, стоя под одним зонтом, вдруг подскочили к ней, схватили под руки и запихнули в стоящий рядом черный джип. Вадим бросился на помощь Алисе, но тут же получил мощный удар по затылку и упал на асфальт, успев смягчить падение выставленными вперед руками. Позади послышался чей-то голос:

— Он был с ней — берите и его! Видно, ее хахаль!

Не успел Вадим подняться, как ему больно выкрутили руки, завели их за спину и стянули пластиковой стяжкой. Его запихнули в другой автомобиль, схватив за волосы, рывком запрокинули голову. Ужасная боль! Ему показалось, что с него сдирают скальп, но его тем самым всего лишь вынудили открыть рот, чтобы сунуть в него кляп. Все это было проделано быстро и профессионально. Севший рядом с Вадимом бандит нажал ему твердым, словно сделанным из железа пальцем под ухом — острая боль пронзила его, и он едва расслышал, что тот ему говорил:

— Поднимешь голову, чтобы выглянуть в окно,  — будет еще хуже!

Вадиму пришлось покориться, он продолжал сидеть скорчившись, ощущая на своей голове мощную руку бандита.

Хлопнула дверца, и водитель спросил:

— Куда едем — на Богунский?

— Соколовский карьер глубже. Это ее вотчина, там ей и место! — Это был голос мужчины, который назвал Вадима хахалем Алисы.

Автомобиль рванул с места. Вадим подумал, что это приключение — совсем не то, на что он рассчитывал. Алиса репортер, видимо, она чем-то насолила местным бонзам из преступных группировок. А он просто попал под раздачу, оказавшись рядом с ней. Что ждет впереди — неизвестно. Возможно, бандиты лишь попугают их и все ограничится мордобоем. Однако слова «карьер» и «глубже» имели зловещий смысл, так что исход мог быть весьма печальным.

Как поступить? Как-то убедить их, что попал к ним по ошибке? Если они идут на мокрое дело, то он в любом случае нежелательный свидетель. Сопротивляться? Как? Руки, стянутые сзади пластиковой петлей, уже онемели, и даже если ее снимут, потребуется какое-то время, чтобы в них восстановилось кровообращение. Но делать что-то надо — не идти же на убой, как баран на заклание!

Ехали недолго — карьер находился недалеко от города. Когда автомобиль остановился, Вадима выволокли наружу и бросили на землю рядом с Алисой. У нее тоже были стянуты руки за спиной. Лил дождь, Вадим и Алиса сидели в грязи под охраной бандитов, предводителем у которых был лысый из кафе. Их освободили от кляпов, не опасаясь, что они поднимут шум, — место было глухое и безлюдное. Предводитель все еще сидел в автомобиле, по-видимому получая дополнительные инструкции по мобильному телефону. На четверых здоровенных бандитов двух зонтиков, включая бордовый Алисин, было мало, а дождь все усиливался.

— Приключеньице! — тяжко вздохнув, произнес Вадим. Вода стекала с него ручьями, но из-за нервного напряжения он не обращал на это внимания, да и холода не ощущал.

— Вы же говорили, что, может, это сама Судьба свела нас вместе,  — отозвалась Алиса.

Вадим оценил ее черный юмор.

— Чем вы им так насолили?

— В карьере Соколовском дайверы нашли останки разобранных автомобилей, понятное дело, краденых. Я увлекаюсь дайвингом и вместе с несколькими ребятами обследовала карьер, насколько это возможно. Глубина там достигает ста одного метра, и для погружения на самое дно требуются специальное снаряжение и подготовка, да и рельеф дна непростой. Мы нашли кучу номеров с украденных автомобилей, и среди них оказались номера авто, числящиеся за гаражом МВД. Я написала статью о том, что в наш регион свозят украденные автомобили, в том числе и элитные, привела факты, и все завертелось. Видимо, я таки наступила на хвост бандитам.

— Но сюда нас привезли не для того, чтобы расправиться? — спросил Вадим, понимая, что прозвучало это глупо.

— Кто знает… Хотелось бы в это верить.

«Мне тоже»,  — подумал Вадим, осознавая, что то, что бандиты не прячут своих лиц, — очень плохой знак. «Надо что-то делать. Даже если все усилия окажутся тщетными». Вадим огляделся — они находились рядом с обрывистым берегом, не очень высоким, если судить по плавно понижающемуся противоположному берегу водоема, до которого было метров двести. У Вадима созрела безумная идея, он стал часто и глубоко дышать. Алиса посмотрела на него с интересом и пониманием:

— Гипервентиляция?

Вадим кивнул, не прекращая насыщать кровь кислородом. Он не был профессиональным дайвером, но вот подводную охоту чрезвычайно любил и осенью, а то и зимой, отправлялся на поиски крупных трофеев. То, что он планировал сделать, практически не имело шансов на успех. Но не ждать же, когда их утопят, как котят!

Предводитель бандитов вышел из автомобиля, сутулясь под дождем, к нему сразу подскочил подручный с зонтиком. Подойдя к пленникам, лысый обратился к Алисе:

— Что, телка, дрейфишь? Только поздно пить компот, когда печени капец! Не совала бы нос куда не следует, жила бы долго и счастливо! Скоро привезут батареи для тебя и хахаля твоего — обследуете дно Соколовского! Там тебя уже поджидают! — и он злорадно расхохотался.

— В компании нескучно,  — отозвалась Алиса, продолжая сохранять спокойствие, по крайней мере внешнее.  — Я тебя знаю, ты Борис Воробьев по прозвищу Спэроу. В шестерках ходишь у Бонека.

— Много знаешь — недолго живешь!

Взбешенный ее хладнокровием, бандит отошел, чтобы дать указания подручным. Алиса повернулась к Вадиму и тихо произнесла:

— Удачи! Постараюсь отвлечь их, извини, что так вышло.

— Давай лучше я буду отвлекать — попробуй ты,  — предложил Вадим, понимая, что оставит девушку на верную гибель. Он был с ней знаком меньше часа, но сейчас их, скорее всего, ждала одна участь.

— Со связанными за спиной руками? — печально произнесла девушка.  — У меня точно ничего не получится. Попробуй ты. По ту сторону карьера территория завода, там охрана. Если выберешься, обратись в областную прокуратуру, к следователю Василию Артюшенко. Расскажешь ему…

Бандиты, переговорив, направились к пленникам. Повинуясь знаку Алисы, Вадим приготовился, а она поднялась на ноги.

— Куда собралась? — Спэроу рассмеялся.  — Ваши чугунные билеты еще не прибыли, а без них вы можете всплыть.

— Развяжи руки, чтобы мы с Вадиком хоть напоследок смогли обняться.

— Может, еще и трахнуться? — Бандит снова рассмеялся, подходя к ней ближе.  — Мы тоже не против… — Он не успел закончить фразу, как носок туфли Алисы врезался ему прямо в промежность.

Он, ойкнув, согнулся, а Алиса резко развернулась и побежала в сторону, противоположную берегу карьера. Бандиты бросились за ней, а она ловко уворачивалась, словно это была спортивная игра, участникам которой связывали руки.

«Пора!» — понял Вадим, и словно неизвестная сила подняла его, бросила вперед, к обрыву. Бандит, который остался его сторожить, отвлекся, наблюдая за тем, как ловят девушку, и поздно среагировал, так что Вадим получил пару секунд форы. Он буквально летел, слыша позади приближающийся топот,  — связанные позади руки мешали бежать. Но обрыв был уже близко, начался уклон, что увеличило его скорость. Преследующий Вадима бандит, наоборот, снизил темп, чтобы не слететь в воду.

Вадим увидел край обрыва, под ним темную воду, оттолкнулся, по инерции сделал в воздухе несколько шагов и рухнул вниз, сразу уйдя на глубину. Обожгло холодом открытые части тела. В таких глубоких карьерах благодаря бьющим из земли источникам вода холодная даже летом и прозрачная, и из-за этого последнего ее качества их облюбовывают дайверы для тренировок. Прозрачность была для Вадима минусом, но пасмурная погода делала воду темной, так что его трудно было заметить сверху. Замедлив погружение и работая только ногами, Вадим поплыл вперед, под острым углом приближаясь к поверхности. Стало чуть светлее, и он увидел пронизывающие толщу воды тонкие бурунчики, напоминающие микроскопические торпеды. «Стреляют!» — догадался Вадим и изменил направление движения.

Имея опыт подводной охоты, он мог надолго задерживать дыхание и плыть без помощи рук, поскольку они заняты ружьем. Но тогда ему помогали ласты…

Плывя вдоль берега, Вадим оставался под водой, пока не почувствовал, что легкие сейчас разорвутся от недостатка воздуха. Тогда он на мгновение высунул из воды голову, чтобы сделать один глоток живительного воздуха, и снова ушел под воду. Он не знал, что происходит на берегу, им двигало лишь желание уплыть подальше от того места, где остались бандиты. То, что он больше не видел рядом бурунчиков, означало, что либо они его потеряли, либо ждут удобного момента, чтобы с ним покончить.

Сердце барабанило в груди из-за недостатка кислорода, тело уже немело от холода, набухшая одежда затрудняла движение. Вдруг он увидел впереди какое-то препятствие. Мелькнула мысль: «Только бы не сетка!» Приблизившись, он понял, что это огромное дерево, частично находящееся в воде. Пронырнув под ним, он осторожно всплыл с обратной стороны, прячась среди ветвей, и наконец смог отдышаться. Какое же это счастье — иметь возможность дышать полной грудью!

Вадим понимал, это убежище придется вскоре покинуть — долго без движения в холодной воде он не выдержит. Уже наступили сумерки, и стало еще темнее. Он слышал громкие голоса, но не мог разобрать, о чем говорят,  — в ушах стояла вода, а из-за связанных рук он не мог полностью от нее избавиться. Он прикинул, что, если плыть вдоль берега, ему придется проплыть еще около километра, чтобы оказаться на противоположной стороне водоема. Вадим понимал, что это нереально. В бассейне он проплывал пять километров, на подводной охоте мог находиться в ледяной воде в пределах часа, но тогда у него было специальное оборудование и снаряжение, руки были свободны. Напрямую было ближе, но тогда его наверняка заметили бы. Из пистолета попасть в него будет сложно, если он успеет доплыть до середины, но у них в багажниках может оказаться и более серьезное оружие.

Вдруг он услышал вдали характерные звуки полицейской сирены и замер в ожидании, моля Бога и всех святых о чуде. Сирена завывала все громче, и у него уже не было сомнения, что полицейский автомобиль свернул к карьеру!

«Я спасен!» Он напряженно вглядывался в берег, пытаясь понять, не прячется ли там опасность. Не убаюкал ли он себя, рассчитывая на появление полицейских, и сейчас снова попадет бандитам в руки? Берег в этом месте был пологий, поросший деревьями и кустарником, там без труда могли укрыться несколько человек. Но холод и усталость донимали Вадима, и он поплыл к берегу, теряя последние силы. Из воды выбрался на коленях, трясясь от холода, громко стуча зубами, и через несколько метров, обессиленный, рухнул на землю.

«Алиса! Что с ней? — пронзила мысль, и он с трудом сел, сцепив выбивающие дробь зубы.  — Она помогла мне бежать! Неужели бандиты поквитались с ней?»

Вадим заставил себя встать и двинулся на шум автомобилей — неподалеку проходило шоссе, хотя понимал, что безопаснее было бы идти на завод. Почему не пошел в ту сторону, где слышал подарившую ему надежду на спасение сирену полицейского автомобиля? Он не смог впоследствии ответить на этот вопрос — по-видимому, потому что находился в шоке.

Вадим вышел к шоссе, где его подобрал автомобиль с бородатым мужчиной за рулем. Водитель помог ему освободиться от пластиковой петли на отекших руках, сразу повисших, как плети. Хотя Вадим просил отвезти его в прокуратуру, бородатый привез его в больницу, куда вскоре приехал патрульный автомобиль. Вадим рассказал полицейским, что с ним произошло, и попросил срочно отвезти его в прокуратуру к следователю Артюшенко, но ему сказали, что это подождет, потом ему сделали укол и отвели в палату, где он забылся тяжелым сном.

 

13

Проснулся Вадим утром оттого, что что-то сильно беспокоило его. Открыв глаза, он непонимающим взглядом обвел белые стены, тумбочку и соседнюю кровать, застеленную покрывалом. Затем он все вспомнил, и тревога за судьбу Алисы охватила его с новой силой. Найдя свою высушенную одежду на стуле у кровати, он быстро оделся и, выходя из палаты, столкнулся с девушкой. «Алиса!»

Вадим с удивлением отступил назад, а она, как ни в чем не бывало, будто вчера не произошло ничего ужасного, вошла в палату:

— Неплохо устроился!

Вадим не верил своим глазам. Еще недавно в его голове роились самые страшные предположения относительно ее участи, и тут она явилась собственной персоной!

— Расскажи, чем вчера все закончилось? — Он запнулся и подумал: «Алиса живая и здоровая, значит, все хорошо», и уточнил: — Что произошло после того, как я прыгнул в карьер?

Алиса села на его кровать и жестом предложила последовать ее примеру.

— Меня схватили, швырнули на землю, вываляли в грязи. Бегали по берегу, тебя искали, а тут послышался звук приближающейся полицейской сирены, меня снова запихнули в автомобиль и отвезли, как ни странно, к моему дому. Спэроу сказал, что меня хотели только попугать, чтобы я думала, прежде чем писать статьи. Пригрозил, что, если я обращусь в полицию, этим дело не закончится. Мне вернули мои и твои вещи. Как только они ушли, я сразу набрала Артюшенко и все ему рассказала. Он прикатил ко мне домой, я написала заявление о моем и твоем похищении, о том, что нам угрожали. Я переживала за тебя, ты ведь мог утонуть. Ну а дальше было маски-шоу, Воробья-Спэроу взяли и посадили в клетку. Артюшенко мне ночью позвонил, сообщил, что ты нашелся и находишься в больнице.

— Ты думаешь, они действительно хотели нас только попугать? — спросил Вадим, явно в это не веря. Недавние события вихрем пронеслись в его голове.

— Кто знает! Доказать, что у них были другие намерения, невозможно — ты и я живы и здоровы.

— А как же это? — Вадим указал на следы от пластиковой стяжки на ее и своей руке.  — Они стреляли по мне! Тоже хотели напугать?

— Спэроу это так и объяснил. Эти выстрелы спасли нас. Заводские охранники еще раньше заметили два подозрительных автомобиля на противоположном берегу водоема. Карьер Соколовский пользуется дурной репутацией — здесь насиловали и убивали. Последнее убийство семнадцатилетней девушки так и не раскрыли. Охранники сразу сообщили в полицию о выстрелах, и те примчались, поэтому бандиты не стали тебя искать. И поскольку свидетель остался жив, отпал резон расправляться со мной.

— Я видел, как пули бороздили воду возле меня.

— Спэроу представил в качестве доказательства стартовый пистолет, который стреляет капсюлями. Гильзы они собрали, когда уезжали, и доказать, что они стреляли на поражение из боевого пистолета, невозможно.

— Чем для них это закончится?

— Практически ничем — мелкое хулиганство, заплатят административный штраф. У них серьезный адвокат, и он уже роет копытом землю. Артюшенко мне звонил, сказал, что адвокат представил их неудачно пошутившими пай-мальчиками.

— Это плохо.

— Нет, хорошо. После моего заявления они отстанут и от меня, и от тебя.

— Ну у тебя и работенка!

— Бывает… Возможно, они и в самом деле хотели лишь припугнуть — на будущее. Моя статья им серьезно не навредила.

— Ч-черт! У них мои документы, мобильный, ключи от машины, карточки, о деньгах я и не говорю.

— Ты прослушал, я тебе сразу сказала, что они все вернули.  — Алиса открыла сумочку и отдала Вадиму его вещи.  — Будем прощаться — я в редакцию, а ты собирался идти в тюрьму.

— Знаешь, Алиса, после наших вчерашних приключений у меня ощущение, что мы друг друга знаем вечность.

— В таких ситуациях и узнаешь человека. Ты был на высоте!

— Если бы не ты, у меня ничего бы не получилось. Ты поняла без слов, какой у меня план, и здорово помогла.

— Достаточно дифирамбов обоим, мне пора в редакцию, а тебе — заниматься своими делами.  — Алиса говорила сдержанно, с видом очень занятого человека, но Вадиму показалось, что это напускное.

— Настроение нерабочее.

— Настроишься. Прощай! — Алиса поднялась, подошла к двери и обернулась: — Ты был прав, когда сказал, что наша встреча предопределена Судьбой! Если бы ты не подсел ко мне в кафе, то неизвестно, чем вчера бы все закончилось для меня.  — И она быстро вышла.

Вадим продолжал сидеть на кровати, ощущая себя разбитым и опустошенным. «Надо ее догнать, взять номер телефона, может, позже встретимся, при случае».  — Мысли были усталые, как и его тело. Наконец, взяв себя в руки, он встал и вышел из палаты.

Свой автомобиль он нашел на том же месте, где вчера припарковал, в багажнике находилась его главная ценность — фотокамера «Canon». Посмотрел на часы и, поскольку уже было начало одиннадцатого, поехал в тюрьму.

Как и вчера, капитан встретил его холодно, демонстративно посмотрев на часы:

— Любите поспать? Помещение в вашем распоряжении до 13 часов.

— Успею.

И снова он фотографировал убийц, насильников и остался недоволен собой — ему так и не удалось сделать такие снимки, чтобы улавливалось отличие этого отребья от обычных людей.

Возвращаясь домой, Вадим сделал музыку погромче, надеясь избавиться от тяжелого осадка, оставшегося после вчерашнего приключения.

«Житомир, я тебя надолго запомню!»

Когда он уже подъезжал к Киеву, позвонила Марина. У нее был напряженный голос, а значит, она была чем-то расстроена.

— Как твоя командировка? Все сделал, что наметил?

— Все нормально.

— Вечером я тебе звонила, но с тобой нельзя было связаться. Отключил телефон, чтобы никто не помешал?

«Ревнует? Рассказать ей правду — не поверит или станет допытываться, почему я оказался рядом с Алисой».

— Плохо себя чувствовал, рано лег спать — отключил телефон, чтобы никто не потревожил.

— «Никто» — это я?

Вадим взглянул на себя в салонное зеркало — под глазами синяки, как от недосыпания, лицо помятое, правая скула припухла — вид неважнецкий.

— Мне и сейчас плохо, приезжай, сама увидишь.

— Думаешь, не приеду? — Тон Марины стал мягче.  — Что-нибудь с собой привезти?

— В холодильнике пусто, даже яиц нет, зато твое любимое мартини и лимон есть. Мне заехать в супермаркет?

— Тебе нездоровится, я возьму все на себя,  — решительно заявила Марина.  — Соскучился?

— Мне бы поспать.

— Не волнуйся — буду вести себя тихо как мышь. Целую. Жди!

Однако, несмотря на ее заверения, уже через час они лежали на кровати обнаженные и запыхавшиеся, но удовлетворенные.

— Теперь я уверена, что в Житомире ты ни с кем не спал,  — сказала, довольно потягиваясь, Марина.  — Выпьешь мартини? — Она поднялась, демонстрируя стройную фигуру с плоским животиком и женственными округлостями в нужных местах. Она знала, что Вадим за ней наблюдает, и двигалась грациозно, будто танцуя. Отражение в зеркале повторяло ее движения, словно в комнате были девушки-близняшки.

— Лучше коньяка, хотя нет — хочу сегодня поработать. Почему ты уверена, что у меня в Житомире никого не было?

— Интимная близость накладывает незримый отпечаток на обоих. Так что я сразу почувствовала бы, если бы у тебя кто-то был.

«Почему я не ощущаю незримый отпечаток ее мужа — ведь ночами они не в карты играют?» — Он промолчал, но настроение подпортилось. Марина это почувствовала и, взглянув на зеркало, сменила тему:

— Зеркало зеркалом, а ты в ящик под ним заглядывал?

— Еще нет. Что там может быть — подшивка журнала «Работница» за семидесятые годы прошлого столетия?

— Все же интересно посмотреть, вдруг там что-то ценное!

— У мамы самым ценным были обручальное кольцо и сережки, которые достались ей от мамы, моей бабушки. Так что слитков золота и шкатулок с алмазами не предвидится.

— Что гадать? Давай посмотрим! Любопытно же!

Вадим поднялся с кровати, случайно опрокинув фужер с недопитым мартини, растекшимся некрасивым желтым пятном по простыне. Марина торопливо подняла простыню:

— Главное, чтобы не прошло на матрац.

Вадим сел возле зеркала на пол и стал разглядывать замочную скважину ящичка.

— Ключа нет,  — констатировал он.  — Придется ломать.

— Алексей такой замок в буфете у свекрови на даче открыл — сунул туда отвертку, повернул — и все!

«Ох уж этот мне муж-умелец!» — раздраженно подумал Вадим, но поднялся и пошел на балкон, где в ящике с инструментами нашел огромную старую отвертку с плоским наконечником и плоскогубцы. Вернувшись, вставил отвертку в замочную скважину, вначале провернуть ее не удалось, но плоскогубцы помогли. «Хрясь!» — и ящик открылся. В нем оказались альбом в потемневшем от времени бордовом переплете, тоненькая пачка листков бумаги, исписанных наполовину выцветшими чернилами, перевязанная голубой ленточкой, и кусок холста, скрученный в рулончик.

В альбоме оказались старинные снимки, скорее всего, сделанные чуть ли не на заре эры фотографии. На большом фото, на всю альбомную страницу, была запечатлена очень красивая девушка с веночком, охватывающим лоб, в белоснежном подвенечном платье. Она словно прилегла на минутку отдохнуть с открытыми глазами. Но зеркало в черной раме, стоявшее у изголовья, не врало — в нем отражалась девушка, лежащая в гробу!

— Какой ужас — ее сфотографировали мертвой! — воскликнула Марина, глядя на снимок из-за плеча Вадима.

— В те времена часто фотографировали покойников в гробу, и даже в компании живых. Усопшего так искусно гримировали, что трудно было разобрать, кто живой, а кто мертвый. Это было обычным делом,  — пояснил Вадим.

— Фу! — Марина брезгливо передернула плечами, затем снова взглянула на снимок.  — Она очень красивая! Если она в гробу, почему у нее открыты глаза? Ее взгляд, отрешенный от всего земного, устремлен в никуда, это так жутко! Готовая иллюстрация для «Вия» Гоголя!

— Фотография напомнила мне работу известного фотохудожника Мана Рэя. Только у него девушка лежит с открытыми глазами и распущенными волосами, а на груди у нее отвратительная статуэтка африканского божка. Когда я ее впервые увидел, решил, что девушка изображает мертвую. Возможно, Ман Рэй в детстве увидел мертвую молодую красавицу с разметавшимися волосами, и этот образ въелся в его подсознание. Разница между этими фото в том, что на одном девушка только изображена умершей, а на другом она и правда мертвая, и еще — зеркало!

Вадим достал увеличительное стекло и внимательно изучил снимок. У него не осталось сомнений в том, что фотограф умело воспользовался ретушью и пририсовал открытые глаза покойнице.

Вадим прекрасно знал историю возникновения и развития фотографии. В конце девятнадцатого и до начала двадцатого столетия были в моде посмертные снимки — фотографировали покойников в позах живых, да еще в компании с родственниками, близкими людьми. Судя по исполнению, этот снимок был сделан в самом конце девятнадцатого столетия, когда уже предпочитали фотографировать мертвецов в гробу, но все еще придавали им черты живых. Вадим видел много таких посмертных фото, но это сильно отличалось — тут фигурировало зеркало, отображающее покойную. Ну а как же примета, что это принесет неприятности живым? То время было богато суевериями.

На обратной стороне фото было написано: «Анна Ступачевская, 1897 год». Судя по манере написания, отсутствию буквы «ять», надпись была сделана значительно позже, спустя десятилетия. В альбоме были и другие фотографии людей, относящиеся к разным периодам времени. На некоторых были надписи, но они, как и эта, ничего не говорили Вадиму. Ему было непонятно, для чего бабушке и матери надо было сохранять фотографии людей, судя по всему, не имеющих никакого отношения к их роду. Ведь не могли же они ни разу не заглянуть в ящик трюмо! И зачем надо было хранить трюмо, совершенно бесполезное, десятилетия простоявшее завешенным черной материей? Бабушка как-то упомянула, что это зеркало стало причиной несчастий, случившихся с его дедом и отцом. Так что же на самом деле с ними произошло?

Вадим стал рассматривать листки бумаги, на которых чернила настолько выцвели, что ему приходилось разбирать слова с помощью лупы. Прочитав первые несколько строк, он понял, что здесь скрывается какая-то тайна.

«Находясь на смертном одре, при ясной памяти, я… — далее было написано неразборчиво,  — …хочу сделать признание, которое запишет мой душеприказчик — нотариус. Мое признание через многие десятилетия после содеянного уже ничего не изменит, никого не спасет — ни людей, ни их честь, достоинство, а всего лишь чуть облегчит муки совести, если это вообще возможно. Мне посоветовал это сделать отец Макарий, священник здешней церкви. Начну с главного.

22 августа 1897 года я нарушил сразу несколько Божьих заповедей — „не убий“, „не возжелай жены ближнего“, „не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего“. Я был без ума влюблен в красавицу Анну Ступачевскую из села Власовка Борзнянского уезда и, понимая, что не могу рассчитывать на взаимность, решился на безумство, обрекшее мою душу на вечные муки».

На этом листке больше ничего не было написано.

— Что там написано? — заинтересовалась Марина, увидев, как изменилось выражение его лица, и Вадим прочитал для нее это вслух.

— Признание реального убийцы — как интересно! А что дальше?

— Сейчас посмотрим.

Однако, бегло просмотрев остальные листки, продолжения он не нашел. Это были письма с малоинтересным содержанием — незнакомые для него люди писали другим незнакомцам, сообщая о своем житье-бытье, не отмеченном какими-либо значительными событиями.

Эти записи вызвали живейший интерес у Вадима — тайна, по всей видимости, имела отношение к его роду, иначе зачем бы все это хранилось в ящике трюмо? Письменная исповедь о совершенном преступлении? Но куда подевалось ее продолжение? Его уничтожили? Тогда зачем было оставлять начало? Кого убили и кто убийца? И при чем тут посмертное фото Анны Ступачевской?

— Я своим девчонкам на работе рассказала о «гене воина», «гене убийцы». Они очень этим заинтересовались и полезли в интернет искать тест, чтобы узнать, есть ли у них этот ген,  — щебетала Марина.  — Особенно усердствовала Викуся.

— Какая Викуся?

— Из нашей с Амадой компашки. Я тебе о ней рассказывала — у нее «черный пояс» по тхэквондо, а по ней и не скажешь.

— Нашли тест?

— Нет. Можешь позвонить своему «синему чулку» в Житомир и узнать, где его можно найти? Или пусть она тебе его пришлет. Девчонки просят.

— Хорошо. Им бы не помог, но тебе не могу отказать.

— Оёёй! — спохватилась Марина, взглянув на часы.  — Скоро полночь! Заболтались мы.

Она стала быстро одеваться, включила мобильный телефон, который отключила, чтобы им не мешали звонки.

— Мой благоверный девять раз звонил! Что это на него нашло? — Не успела она это произнести, как ее мобильный зазвонил.  — Опять он! Пойду краситься и заодно с ним поговорю. Вызови мне такси! — Марина поспешила в ванную, на ходу отвечая мужу:

— Да, дорогой! С девчонками заболталась, устроили посиделки в кафе… — И она скрылась в ванной.

Такси уже ожидало возле дома, а Марина все не выходила из ванной. Вадим несколько раз подходил к двери, из-за нее доносился возбужденный голос Марины, и он не решался постучать. Видимо, ее объяснения мужа не удовлетворили, и назревал скандал.

Наконец она вышла из ванной с раскрасневшимся от возбуждения лицом.

— Нас в Качановке видела его сотрудница, была там с мужем на экскурсии! Мне и в голову не могло прийти, что в такой дыре встречу тех, кто меня знает! Эту Валю я не помню — его сотрудницы для меня все на одно лицо, а она меня запомнила!

— Вот хрень! — воскликнул Вадим, не зная, чем помочь любовнице.

— Переживем и это! — оптимистично заявила Марина, направляясь к входной двери.  — Несколько дней не будем видеться, пусть все стихнет. Придется побыть паинькой!

— Может, какая помощь требуется?

— Помощь? Женись на мне!

Вадим растерялся и не знал, что на это сказать.

— Ха-ха! Я пошутила! Ты испугался? — Марина нервно ему подмигнула.

— Позвони мне завтра, расскажешь… — Вадим чувствовал себя неловко и понимал, что говорит не то.

— Не бери в голову — я просто нервничаю,  — сказала Марина, постепенно успокаиваясь.

Вдруг она устремила взгляд на старинное зеркало и, подойдя к нему, провела по раме рукой.

— Вадя, не нравится мне это трюмо! Я уверена, твоя мама говорила именно о нем — это оно приносит несчастье! Чем скорее ты избавишься от него, тем будет лучше!

— Ты уже никуда не спешишь?

— Ах да! Это зеркало сводит с ума — в нем ощущается что-то нехорошее, угрожающее.

Марина снова направилась к двери. Вадим проводил ее вниз, до такси. Когда она садилась в автомобиль, напомнила:

— Чем быстрее ты избавишься от зеркала, тем лучше. Фотографию и те листки сожги — это дела давно минувших дней, в них нет ничего хорошего. Мне пока не звони — я сама тебя наберу. Чао!

Вадим вернулся в квартиру и посмотрел на разложенные возле зеркала пожелтевшие листки и фотографию мертвой девушки. «Это как-то связано с прошлым моих предков?»

Отца он не помнил, со слов матери, он был геологом, не вернулся из экспедиции. Имелись лишь несколько его фотографий — отец был крупным мужчиной с волевым лицом. Одна из них была свадебная — он в сером костюме, мама в подвенечном платье, запечатленные анфас. В доме бабушки на стене висела их с дедом черно-белая фотография — у него суровое лицо, тяжелый взгляд, он в черном костюме-тройке. Тогда ему было лет сорок пять. Бабушка на фото выглядела значительно моложе его. Вадим знал, что на старинных фотографиях люди часто выглядят значительно старше своего возраста.

Он помнил бабушку старой, она родилась в начале тридцатых годов. На первый взгляд разница в возрасте бабушки и дедушки на фотографии — лет десять-пятнадцать.

«Почему признание убийцы бабушка хранила в ящике трюмо? Неужели неизвестный убийца имел отношение к моим предкам или даже был одним из них? В 1897 году убийца был взрослым мужчиной и вполне мог быть отцом моего деда. Бабушка и мама, когда я пытался узнать о моих предках, ловко уходили от ответа, меняя тему разговора на более интересную для меня. Скрывали какую-то темную историю?»

Вадим заставил себя рассмеяться. «Что это я понапридумывал? Возможно, дед разбил бабушке сердце, уйдя к другой, и она всю оставшуюся жизнь хранила в душе обиду на него, поэтому и не хотела о нем рассказывать». Неоконченная исповедь убийцы взволновала Вадима, а также то, что его самые родные люди, бабушка и мама, говорили недомолвками, когда разговор заходил об отце и деде.

— Чушь! — громко произнес Вадим.  — Посещение тюрьмы, общение с убийцами подействовали на меня, и в голову стали лезть всякие глупости. Почему я решил, что эта исповедь имеет отношение к моим предкам?

Взгляд Вадима упал на фотографию покойницы с открытыми глазами. «В тебя был влюблен убийца. Что он натворил? Убил соперника? Ну не тебя же, ту, которую любил?»

Вадим взглянул на свое отражение в зеркале — бледный, разволновавшийся. Вдруг оно исчезло и вместо него возникло отражение лежащей на постели покойницы с фотографии, которая была вся в белом. Но лицо у покойницы было другое, и он ее знал! Это была Марина!

Внутри у него похолодело. Вадим в ужасе закрыл глаза, а когда открыл, все вернулось в норму — в зеркале было его отражение.

— Чур меня! Привидится же такое!

Ему вспомнились предостережения Марины в отношении этого зеркала. «Что это со мной было? Галлюцинация? Никогда ничего подобного не случалось!» Потом он вспомнил, как во Власовке его поразило видение. «И это связано с зеркалом?»

— Все это чушь! Я слишком устал, вот и мерещится всякое! — громко произнес Вадим, глядя на свое отражение в зеркале.

Он взял фотографию покойницы и стал внимательно ее рассматривать, особенно зеркало — не оно ли теперь стоит перед ним? Очень сложно было их сравнивать — на фото не видно навершия зеркала, лишь его боковины. Вроде похожи. Но даже если зеркало одно и то же, что с того? Зеркало отражает то, что находится перед ним, и не имеет памяти. Или имеет?

Вадим почувствовал, как по спине пробежал холодок.

 

14

Утром Вадим занимался снимками, сделанными в Житомирской тюрьме, используя «Фотошоп» и другие фоторедакторы. Ближе к полудню позвонила Марина, сначала он даже не узнал ее голоса — так он изменился.

— Ты можешь сейчас приехать ко мне на работу?

Вадим вздохнул — ему не хотелось прерывать свое занятие, но по голосу Марины он понял, что у нее проблемы, скорее всего возникшие из-за вчерашней ссоры с мужем.

— Могу. Оденусь и подъеду.

— Когда выедешь — позвони, я буду ждать тебя в парке.

Марина работала на Печерске, недалеко от Мариинского парка. Вадиму пришлось проехать лишних два квартала, прежде чем он нашел, где припарковать автомобиль. Пройдя по широкой ухоженной аллее парка, он увидел Марину возле смотровой площадки с видом на Днепр и Труханов остров.

— Вчера был скандал?

— Грандиозный! И сегодня тоже! — Она достала из сумочки сигареты и закурила, хотя уже два года как бросила курить и серьезно занималась фитнесом.  — Алексей знает все о наших отношениях. После красочного рассказа сотрудницы он поручил своему сисадмину взломать мою электронную почту, и тот это сделал! Помнишь те фотки в стиле ню, сделанные у тебя дома? Он добрался и до них, хотя ему было бы достаточно нашей переписки.

Вадим ощутил в груди холодок, как у него обычно бывало перед грядущими крупными неприятностями.

— Утром я забрала дочку и переехала к маме.

— Будешь разводиться?

— Он против — из-за дочки. Недавно позвонил, сказал, что простит меня, если я поклянусь именем дочки, что порву с тобой и больше никогда не буду ему изменять.

— А ты?

— Сказала, что я его не прощу — он ударил меня по лицу! Ты бы видел его, он готов был меня убить!

— Что думаешь делать?

— Жду твоего предложения руки и сердца! В самом деле, почему нам не пожениться? Знаем друг друга давно.

«В том-то и дело, что я тебя хорошо знаю! Вся моя жизнь полетит к чертям. Ты слишком эмоциональна, ревнива, властолюбива, а я слишком свободолюбив, так что не выйдет у нас с тобой свить уютное семейное гнездышко. Ты сейчас пытаешься контролировать меня, что же будет, когда мы станем мужем и женой? А мои продолжительные командировки? Мужа ты не любишь, благодаря его командировкам мы имели возможность часто встречаться и у нас было столько ночей любви! Пожалуй, нас объединяет только постель, но этого недостаточно, чтобы жить вместе».  — Вадим свои сомнения не озвучивал, поскольку не хотел, чтобы на него обрушился гнев Марины.

— Давай не спешить с таким решением…

— Что ж, даю тебе время на обдумывание. Вчера я заказала гостиницу в Качановке на свой день рождения — помнишь тот домик напротив дворца? Приглашу несколько своих друзей, человек шесть-семь. Ты персонального приглашения не жди — сам решишь, как поступить. Твой приезд будет означать, что мы будем жить вместе, и я начну заниматься разводом. Если ты не приедешь, не важно, по какой причине, значит, я уйду из твоей жизни — умру для тебя!

Вадим вздрогнул, вспомнив странное видение, промелькнувшее вчера вечером у него перед глазами.

— И тогда не звони и не приходи — ты для меня перестанешь существовать! Для меня это будет тяжело — я тебя очень люблю, но я сильная, справлюсь. Так что решение за тобой, а времени на обдумывание у тебя достаточно.

— Ты вернешься к мужу?

— После дня рождения я подам на развод. Я не кукла для битья!

Вадим смотрел на Днепр, а на душе у него было мерзко. «Если бы сейчас здесь села тарелка с инопланетянами и они забрали бы меня с собой, как было бы здорово! Или если бы я мог уехать далеко-далеко и больше сюда не возвращаться».

Он понимал, что никуда не уедет и что значительная доля его вины есть в том, что Марина оказалась в такой ситуации. Вадим был поставлен перед выбором — и не знал, как поступить. Ему вспомнилось, как он переживал, когда узнал, что Марина вышла замуж, корил себя, не знал, куда деться от переполнявших его чувств. И очень обрадовался, когда Марина вновь оказалась рядом. Другие женщины перестали для него существовать, и он старался не думать о том, что, попрощавшись с ним, Марина идет к другому мужчине и делит с ним постель.

Сейчас этот мужчина хочет отобрать у него Марину навсегда. И ему необходимо сделать окончательный выбор. Или — или!

— Почему ты молчишь? — Марина смотрела на него выжидающе.

— У меня же есть время подумать?

— Я не сомневалась, что ты не способен сразу принять решение, поэтому дала тебе время. Пока, любимый, мне пора возвращаться на работу. И не тяни с ответом.

Марина, отойдя на пару шагов, обернулась:

— Если тебе вдруг позвонит мой муженек, сообщи мне! Я ему пообещала, что в этом случае он не увидит не только меня, но и нашу дочку.

— Пока не звонил.

— Что делать с зеркалом, ты уже решил?

— Отдам на реставрацию, а потом продам.

— Не знаю, что ты решишь относительно нашего будущего… — Марина посмотрела ему в глаза.  — Я любила тебя и люблю, поэтому боюсь за тебя. Не тяни, избавься от зеркала как можно скорее! Прощай, надеюсь, еще увидимся!

Марина ушла, а Вадим остался стоять, бездумно глядя на Днепр, словно в его водах был спрятан ответ, как ему поступить.

Из созерцательного состояния его вывел звонок мобильного телефона.

— Привет! Что делаешь? — услышал он радостный голос Алисы.

— Решаю гамлетовский вопрос — быть или не быть?

— Почему так мрачно? Кто тебя обидел?

— Кто меня может обидеть кроме меня самого?

— Не хандри — это магнитные бури распоясались. Не хочешь угостить меня кофе?

— Приехать в Житомир?

— Мой знакомый из прокуратуры посоветовал мне на месяц залечь на дно, во избежание возможных эксцессов, связанных с теми ребятами. Я в Киеве и сейчас на Крещатике. Или ты занят?

Настроение у Вадима после разговора с Мариной было подавленное, но не отказываться же из-за этого от встречи с Алисой! То время, что они были рядом, находясь на волосок от смерти, стоит десятилетий дружбы!

Вадим назвал место, где им будет удобно встретиться. Подхватив девушку на углу улицы Прорезной, он сделал круг и заехал на улицу Пушкинскую. В арт-кафе «Дом Бергонье», расположенном в здании

драмтеатра, они устроились на открытой площадке — погода этому благоприятствовала. Заказали прохладительные напитки и мороженое.

— Я рад тебя видеть, но, раз ты оттуда уехала, видимо, обстановка там накалилась,  — озабоченно произнес Вадим и поинтересовался: — Скажи, как ты номер моего мобильного узнала?

— У следователя, к которому попало твое заявление. Я же тебе говорила, что у меня обширные связи. Иначе журналисту нельзя.

Только сейчас он смог ее толком рассмотреть. Натуральная блондинка, зеленоглазая, с лукавым прищуром, изящным носиком и волевым подбородком. В ней чувствовалась мощная энергетика, но внешне она почти никак не проявлялась, а Марина, в противоположность ей, была открытая, яркая, сексуальная, эмоциональная.

— Считай, что я взяла отпуск.  — Алиса поправила волосы и лукаво на него взглянула.  — Кстати, я пишу и для столичных газет, иногда мои статьи печатают.

— Где ты остановилась?

— По интернету нашла приемлемое предложение и по цене, и по местоположению — улица Казачья, в пятнадцати минутах ходьбы от станции метро «Демеевская». Знаешь, где это?

— Демеевка — это, считай, центр. Говоришь, недорого?

— Пятиэтажка, последний этаж. Для меня нормально.

Вадим подумал, что мог бы предложить Алисе комнату в своей огромной полупустой квартире, но Марина поймет это превратно.

— Я тебя подвезу, помогу устроиться. Где твои вещи?

— На вокзале, в камере хранения. Ты не переживай, у меня есть «колеса», только машина моя забарахлила, и я оставила ее на СТО в районе Святошино. Завтра заберу и перевезу вещи.

— Я помогу с переездом, а завтра, если хочешь, подвезу на СТО.

— Сегодня помоги, завтра я сама справлюсь — там рядом станция метро.

Выйдя из кафе, они съездили на вокзал, забрали вещи Алисы, а затем отправились на ее съемную квартиру. Половину улицы Казачьей занимали дома частного сектора и пятиэтажки с гостинками, но возводились и многоэтажные дома. Едва продвигаясь вперед по проезжей части, сплошь в ухабах и ямах, и отметив, что и тротуары не в лучшем состоянии, Вадим вполголоса произнес:

— Как не каждая птица долетит до середины Днепра, так не каждый владелец автомобиля согласится второй раз проехать по Казачьей. Пожалуй, здесь можно передвигаться только на лошади.

— Извини, я не знала.

— Все нормально. Я беспокоюсь за тебя, как ты вечерами будешь сюда возвращаться? Может, стоит подыскать другую квартиру?

— Я привыкшая, в Житомире жила не во дворце.

Нужная пятиэтажка стояла на самом верху небольшого подъема, во дворе росли фруктовые деревья, на скамейке сидели пожилые женщины, пронзавшие взглядами-рентгенами подъехавший автомобиль.

Квартира оказалась крохотной, однокомнатной, на кухне, кроме газовой плиты, помещались только маленький столик и один табурет. Хозяин квартиры из кожи вон лез, расписывая преимущества проживания в ней, — видно, опасался, что потенциальная жиличка может сбежать.

— Район у нас чудесный, тихий, люди замечательные, отзывчивые! Вечером откроете окно и ощутите, какой здесь воздух — как в селе. Где вы еще такой воздух найдете в городе? Везде выхлопные газы, смог. Да и метро близко.

Ему не пришлось долго уговаривать Алису, и, получив плату за месяц, он вручил два ключа от входной двери почему-то Вадиму:

— Вам здесь будет очень хорошо, да и люди у нас тут нелюбопытные.

— Я здесь жить не буду,  — сухо уточнил Вадим, передавая ключи Алисе.

— Приезжать-то будете? — многозначительно произнес хозяин, подмигнув Вадиму, и ушел.

— Пожалуй, я тоже пойду, — сказал Вадим.  — Не буду мешать обустраиваться.

— Я привезла чудесный чай, сейчас заварю. И не вздумай отказываться! — Алиса стала хозяйничать на кухоньке, которая практически соединялась с комнатой, так что они могли свободно общаться.  — Вадим, мне кажется, ты чем-то обеспокоен. Поделись — на душе станет легче.

«Рассказать ей о Марине? Это личное, и никому об этом знать не следует». Но тут у него возникла идея:

— Я не обеспокоен, скорее озабочен. Недавно забрал из дома, где жила моя бабушка, трюмо, и в ящичке обнаружил интересные вещи.  — Вадим рассказал Алисе о найденных предметах и что он обо всем этом думает.  — Жаль, что ничего больше узнать не удастся.

— А может, и удастся,  — загорелась Алиса.  — Известно имя девушки и что ее убили. Попробую воспользоваться своими связями и в полицейском архиве разыскать ее уголовное дело — надеюсь, нам повезет. И мне будет чем заняться.

— Было бы неплохо,  — согласился Вадим, особенно не веря в эту затею.

Попрощавшись с Алисой, Вадим отправился на встречу с друзьями, Мариком и Сашей. Они решили где-нибудь попить пива с креветками. Зал ресторана был полупустой — будний день — и утопал в полумраке. Уже после первого бокала они развеселились. Марик с юмором рассказал о своей недавней поездке к родственникам в США, Вадим и Саша весело ржали. Чем больше они пили пива, тем громче становился их смех.

Когда Вадим в очередной раз отправился в туалет, его пошатывало и перед глазами все слегка плыло. Вернувшись, он бухнулся на стул, пьяно улыбнулся приятелям, имевшим заговорщический вид, и вдруг будто окаменел — к нему из полумрака приближалась в развевающемся балахоне-саване мертвая девушка с фотографии! От страха и невозможности что-либо сделать Вадим зажмурился. У него перехватило дыхание, сердце было готово выпрыгнуть из груди.

— Вадя, проснись! Ты виски будешь пить? — услышал он блеющий голос Саши и осторожно открыл глаза.

Вместо призрака перед их столиком стояла светловолосая официантка в белой блузе и темной юбке, разливая виски по стаканам.

— Где она? — Вадим ощутил, что в горле у него пересохло, словно и не выпил пару литров пива. Он мгновенно протрезвел и стал осматриваться, при этом взгляд у него был вполне осмысленный.

— Ты о ком? — Марик расплылся в улыбке и, повернувшись в сторону удаляющейся официантки, крикнул: — Аня, принеси нам кофе!

Вадим не стал рассказывать приятелям о недавнем видении. Вернувшись домой, он в спальне включил лишь боковой свет и тут почувствовал спиной чей-то взгляд. Резко обернулся и увидел в зеркале себя, с перекошенным от страха лицом.

— Я не боюсь тебя! — заявил он и помахал рукой неизвестно кому.

 

15

На следующий день, когда Вадим был в редакции журнала, ему позвонила Алиса.

— Я все выяснила! — радостно заявила девушка.

— Ты о чем? — не понял Вадим.

— Об уголовном деле об убийстве Анны Ступачевской!

— Да ты что! — воскликнул Вадим.  — Через час я освобожусь, где сможем встретиться?

— Я сейчас на улице Богомольца, только вышла из архива, могу подойти, куда скажешь.

— Говори, где тебе будет удобнее, я на автомобиле.

— Через час? — Алиса задумалась.  — Я спущусь к торговому центру «Гулливер», буду ждать у входа.

Встретившись, они поднялись в кофейню на втором этаже.

— Рассказывай,  — сгорая от нетерпения, произнес Вадим, когда они устроились с кофе за столиком.

— Друзья из Житомира мне очень помогли.

— Понятно, что в архив так просто не попадешь. Что ты узнала?

— Анну Ступачевскую обнаружили задушенной в парке имения Качановка. По подозрению в убийстве был задержан Александр Акулов, против него имелись косвенные улики. Адвокатам в суде удалось его оправдать, и уголовное дело было отправлено на дорасследование, которое дало неожиданный результат. На основании, опять же, косвенных улик следствие пришло к выводу, что убийство совершил Арсений Бессмертный, пребывая в сомнамбулическом состоянии. Выходит, он был лунатиком.

— Повтори фамилию,  — взволнованно попросил Вадим.

— Арсений Бессмертный. Это имя тебе о чем-то говорит?

— Это девичья фамилия моей мамы.

— Выходит, твой прадед, живший в то время, носил эту фамилию,  — мгновенно сообразила Алиса.

— Вину Арсения в суде доказали?

— Еще до конца следствия Арсений покончил с собой — застрелился в доме Ступачевских. Как ни странно, это послужило одним из косвенных доказательств его вины. Дело закрыли.

— Сколько лет было Арсению?

— Двадцать.

— Раз есть письменное признание убийцы уже в зрелом возрасте, значит, двадцатилетний Арсений Бессмертный Анну не убивал.

— Понятно, почему это признание хранилось у твоих родных,  — подхватила его мысль Алиса.  — Оно доказывало, что их предок невиновен. Возможно, признание попало к ним в то время, когда его почему-то нельзя было предать огласке, да и реальный убийца, по-видимому, уже был мертв.

Вадим испытал разочарование из-за того, что тайна так быстро раскрылась. Вот только он не понимал, почему бабушка и мама ничего ему об этом не рассказали, когда он вырос? Если они не придавали этому значения, то почему хранили листок с исповедью настоящего убийцы?

Вернувшись вечером домой, Вадим не удержался, достал из ящика трюмо фотографию мертвой девушки и листок с исповедью. Что-то здесь было не так. Чего боялись бабушка и мама? Почему трюмо простояло в доме несколько десятилетий, покрытое черной материей, как будто в доме все это время находился покойник? То, что была сделана фотография мертвой девушки, отражающейся в зеркале, противоречило предрассудкам, дожившим до наших дней, а в то время это вообще было немыслимо!

Вадим включил компьютер и занялся поисками в интернете.

Информацию о позитивных и негативных свойствах зеркал он нашел быстро, и ее было много. Эзотерики приписывали зеркалу функцию накопителя информации и человеческой энергии.

Вадим с иронией взглянул на привезенное зеркало. «Выходит, кто-то в дурном настроении посмотрелся лет сто назад в него, а теперь на меня может выплеснуться этот негатив?» Ему вспомнилось отражение покойницы в зеркале, и улыбка сползла с лица. «Что может произойти, если в зеркале отразится покойник?» Он продолжил поиски, и вот что он нарыл.

Поскольку зеркало может негативно воздействовать на человека, существует масса запретов, и один из них — нельзя фотографировать свое изображение в зеркале. Мол, фотографируя себя в зеркале, человек перенаправляет на себя негативную энергию, накопившуюся в зеркале, и это может привести к непредсказуемым, весьма печальным последствиям. Особенно много интересного Вадим прочитал на сайте ясновидящей, таролога и оккультиста Виктории Райдос, например, что «…зеркало, фотография и ваше изображение на отражающей поверхности запечатлевают не только ваш внешний вид. Они знают все о вашем внутреннем состоянии и эмоциях и запоминают их. Вы открыты перед ними, как на ладони. Вот что особенно опасно и что является причиной запрета на фотографирование через зеркало… Краткие моменты, запечатленные с помощью фотографий, отражают наши чувства, мысли, эмоции и часть жизни. Снимки забирают часть души, сохраняя ее в себе на долгие годы».

— Как много я узнал о фотографии,  — заулыбался Вадим,  — а ведь думал, что, занимаясь ею всю сознательную жизнь, знаю о ней все!

С чем он был согласен, так это с тем, что фотохудожник, как и художник-живописец, должен, изображая человека, передать егосуть, при этом важна каждая деталь, не только эмоциональное состояние человека, но и освещение, фон. Несколько лет тому назад Вадим сделал черно-белый фотопортрет, который назвал «Янус». Специально освещенное и затемненное лицо одного и того же человека выглядело, как будто это были разные люди. Ему вспомнились недавние «натуры» из Житомирской тюрьмы. Глядя на некоторых из них, и не подумаешь, что это убийцы. Благообразный старичок оказался серийным убийцей и насильником. Они жили среди нас, на первый взгляд казались обычными людьми, пока темное, существующее в них, не проявилось. И тут он на сайте астрологического журнала Daily Horo.ru нашел то, что искал: «Считается также, что зеркало может выступить ловушкой для души. Дух умершего в течение трех дней после смерти еще находится среди живых людей. Если в это время она попадет в Зазеркалье, то выбраться из него и попасть в Царствие Небесное уже не сможет и навсегда останется в зеркальных лабиринтах, наводя на домочадцев страх и привлекая в дом новые несчастья».

У Вадима от всей этой мистической информации разболелась голова, так как он еще больше запутался. И он попытался все разложить по полочкам.

Анна Ступачевская была убита, и зачем-то ее сфотографировали в гробу (в то время это было принято), с открытыми глазами (допускалось), так, чтобы в кадр попало ее отражение в зеркале (подобных случаев Вадим не нашел, к тому же это противоречило бытующим представлениям). Несомненно, этот снимок фотограф делал по заказу родителей усопшей, выходит, они сознательно решили оставить ее душу в Зазеркалье, чтобы она маялась там, не в состоянии покинуть землю? Зачем это надо было делать? Разве способны на такое любящие родители? Они с горя тронулись умом? Оба?! Или один из них? Впрочем, Вадиму не было до этого никакого дела. Все участники тех событий давно мертвы, и нечего из-за этого терзаться, строить догадки.

Так-то оно так, но ведь вчера в кафе он увидел призрака покойной. А раньше, до того, как он стал обладателем этого старинного зеркала, ничего подобного с ним не случалось. «Марина права — надо избавиться от этого зеркала! — решил Вадим. — С его появлением все в моей жизни пошло кувырком».

Выключив свет, он стал смотреть через панорамное окно на вечерний, сверкающий огнями город. На душе у него было тоскливо. Причин для этого имелось предостаточно, главная из них — зашедшие в тупик отношения с Мариной и необходимость принять решение. Он никак не мог окончательно понять, что для него значила Марина. Что с ней его связывает — любовь, привязанность, секс? Если на этот раз она уйдет из его жизни, то навсегда. Не будет ли он потом себя корить, осознав, что эта потеря невосполнима? И наоборот, женившись на ней, не будет ли сожалеть об этом, убедившись в том, что связывает их лишь постель?

Вадим вспоминал их встречи, разговоры, анализировал их в поисках верного решения.

«Разве любовь поддается анализу?» — подумал он и вдруг спиной ощутил чужой холодный, оценивающий взгляд. Так энтомолог-любитель оценивающе смотрит на попавшую в его поле зрения бабочку, раздумывая, достойна ли она украсить его коллекцию?

Он резко обернулся и встретился взглядом с самим собой, отражающимся в зеркале. Это полумрак в комнате сделал его отражение странно чужим, словно из Зазеркалья смотрел на него брат-близнец, внешне очень похожий, но иной!

Вадима в то же мгновение охватил леденящий, парализующий страх, и он запаниковал. Он ощутил себя потерявшимся путником в своей квартире, словно это была безжизненная смертоносная местность где-то на краю земли. Холодный пот потек по спине, Вадим попробовал подняться — ноги не держали, были ватными. Внезапно он почувствовал, как подул морозный ветерок, словно заработала невидимая холодильная установка, сковывая его тело неподвижностью и вызывая пугающее ощущение беззащитности. Нарастающую смертельную опасность ничто не могло остановить. Неизбежность развязки заставила его лихорадочно задышать, он ощущал, как судорожно бьется сердце в груди — так отчаянно рвется птица, попавшая в силки. Вадим был уверен, что отсчитываются последние мгновения его жизни. «Неужели это произойдет так просто и меня больше не будет?» Его воля была парализована; испытывая чувство безнадежности, он смирился с происходящим. Он закрыл глаза, боясь увидеть, как это произойдет.

Острая, невыносимая, нарастающая боль раскаленной спицей вошла в сердце, и тут Вадим услышал знакомую мелодию мобильного телефона, находившегося в нагрудном кармане рубашки.

И произошло невероятное — Вадим вышел из оцепенения, он словно проснулся, и недавний парализующий ужас показался всего лишь кошмарным сновидением. Проснулся — и все стало на свои места. Но мобильный телефон Вадим достал из кармана дрожащей рукой.

— Добрый вечер, Вадим Владимирович! — Звонкий голос Леночки, помощника главного редактора журнала, не сулил ничего хорошего: главный редактор обычно через нее сообщал о вещах неприятных. Однако сейчас Вадим был безмерно рад услышать ее голос.  — На недавно закончившемся совещании редакционной коллегии было принято решение пока не печатать вашу серию фотографий «Шок! Избежавшие смерти!». Членам коллегии не понравились ваши снимки, сделанные в Житомирской тюрьме, у вас убийцы выглядят как обычные люди. Поэтому подумайте, чем вы сможете заменить эти снимки — на это вам дается две недели.

Выдержав паузу и так и не дождавшись ответа, Леночка спросила:

— Вы меня услышали, Вадим Владимирович?

— Да, мне все понятно,  — с трудом выдавил из себя Вадим, радуясь тому, что обрел способность говорить и контроль над своим телом.

— Главный редактор ждет ваших предложений. Всего вам хорошего, Вадим Владимирович!

Вадим поднялся, на нетвердых ногах подошел к выключателю и включил свет. Происшедшее потрясло его — ничего подобного с ним раньше не случалось и противоречило его устоявшимся представлениям о мире. Если на голову падает кирпич, то этому всегда есть реальное объяснение — человеческий фактор, стихия или просто время пришло. А тому, что он только что испытал, у него объяснений не было, в пришельцев из тонких миров он не верил. Тем не менее он достал из шкафа плотную темную рубашку и накинул ее на зеркало. Потом Вадим взял мобильный телефон и написал Марине сообщение: «Привет. Где ты? Можешь позвонить?»

Через несколько минут она ему перезвонила:

— Я у мамы, зашла в ванную — ты же знаешь, она в семейных отношениях пуританка. Что ты хотел?

— Приехать можешь?

Марина с минуту помолчала, прежде чем ответить:

— Не смогу — мама начнет допытываться: куда это я среди ночи еду? Будет скандал. Она болезненно восприняла нашу размолвку с Алексеем — в причины я ее не посвящала.

— Жаль,  — с горечью выдохнул Вадим.

— С чего бы это тебе внезапно понадобилось мое присутствие? Раньше за тобой такого не замечалось!

По ее тону Вадим понял, что она напряженно думает, ищет причины, чтобы можно было уйти, готова даже поскандалить с мамой. Марина женщина импульсивная и решительная, если Вадим скажет ей, что любит ее и ждет, никто и ничто ее не остановит! Вадим решил, что с его стороны будет эгоистично манипулировать ее чувствами, усугубить и без того непростую ситуацию, в которой она оказалась, тем более что он до сих пор не принял решения, никак не отреагировал на ее ультиматум.

— Просто захотел тебя увидеть.  — Вадим знал, что за этим последует.

— Просто?! — взвилась Марина.  — И ты хочешь, чтобы я, как дура, прибежала к тебе посреди ночи?

— Извини.

— Спокойной ночи!!! — гаркнула Марина и отключилась.

Тем не менее разговор с Мариной его успокоил и заставил по-новому взглянуть на случившееся. Возможно, разговоры, найденная фотография, исповедь убийцы так сильно на него подействовали. Правда, до этого момента он и не подозревал, что может быть таким впечатлительным. Он решил позвонить психологу Лере и аккуратно, не раскрывая всех карт, рассказать об этой ситуации и узнать ее мнение. Ему вспомнилось, как в студенческие годы он зачитывался Фрейдом, Юнгом, которые в своих работах описывали необычные, но реальные случаи проявления подсознания.

Вскоре ему удалось заснуть при включенном верхнем свете.

 

16

Утром Вадим проснулся свежим и энергичным, пережитый ночной кошмар показался ему чем-то нереальным. Он съездил в редакцию журнала, переговорил с редактором, и тот ему посоветовал:

— Идею с фотографиями заключенных, отбывающих пожизненное, Андрей Михайлович не отбросил, просто ты сделал снимки не в том формате. Надо было показать больше драматизма, эмоций, этакого фатализма и даже агрессии. Читатель хочет увидеть то, что сам воображает, а тут непонятно — маньяк или тракторист, залетевший по пьяни? Да ты и сам все понимаешь, не мне тебя учить.

— Я не занимаюсь постановочными съемками. Все мои снимки — это вырванные из реальной жизни мгновения. Пригласите другого фотографа для маскарада с опереточными злодеями. Эти убийцы тем и страшны, что неотличимы от обычных людей, а под фотографиями будет краткая информация о совершенных преступлениях. Каждый из них загубил жизни двух и более людей!

— Озвучил тебе позицию главного редактора, а она непробиваема, ты это прекрасно знаешь. Хочешь — иди к нему и доказывай свою правоту, а мое дело маленькое — что услышал, то и передал. Это твой проект, остальные фотографии проходят, а со снимками из тюрьмы ты напортачил, так что это придется исправить.

Вадим не пошел к главному редактору, он поехал в Мариинский парк, где они с Мариной обычно встречались в ее рабочее время. Он колебался: позвонить ей, вызвать в парк? Но так и не решился встретиться с ней. Вместо этого набрал номер психолога Леры. Та ответила сразу и прервала его сбивчивые объяснения по поводу того, кто звонит.

— За те несколько дней, что прошли после нашей последней встречи, я вас не забыла — склероза у меня нет. Характеристики на заключенных я послала на вашу электронную почту, у вас возникли по ним вопросы?

— Там все понятно.  — Вадим замялся.  — С моим приятелем произошел любопытный случай — он мне о нем рассказал и попросил совета. Вот я и подумал, что вы можете проконсультировать.

— По телефону? — скептически произнесла Лера.  — Рассказывайте, а я посоветую, куда следует обратиться, если это по моему профилю.

— Моему приятелю в наследство досталось старинное зеркало, с которым связана нехорошая история, вроде кого-то убили. С того времени в его жизни стали происходить странные события, а вчера… — Вадим осекся, но сразу продолжил: — Вчера ему показалось, что кто-то на него смотрит из зеркала парализующим взглядом, он не мог двинуться, вообще ничего не мог сделать. Он ужасно перепугался. Это длилось минуту, может, больше или меньше — он не знает, пока телефонный звонок не вывел его из этого состояния. Что вы на это скажете?

— Если он верит в духов, призраков, то ему следует обратиться к экстрасенсам. Если же он здравомыслящий человек, то это разновидность психического расстройства, которое может привести к агорафобии, проще говоря, вызывать навязчивый страх, панику. В данном случае причиной страха стал старинный предмет, имеющий скверную историю. Страх вызывает не само зеркало, а информация, связанная с ним, и то, что ваш товарищ во все это верит. Это и вызвало внезапную кратковременную панику. Воспоминания об этих ощущениях, должно быть, очень ярки, и поэтому существует опасность рецидива.

— Вы считаете, что это может повториться?

— Я лишь предупреждаю о возможном рецидиве паники, даже без видимой причины. Ведь ваш приятель уверен, что именно зеркало вызвало эти ощущения, хотя это на самом деле не так. Он сам себя программирует.

— Это психическое заболевание? Его надо лечить?

— Фобии следует расценивать как психическое расстройство, когда объекты или ситуации, не являющиеся угрозой для жизни, вызывают тревогу и страх. С вашим приятелем это произошло один раз, и если он способен трезво мыслить, обладает достаточной силой воли, может справиться с этим сам. Ну а если это повторится, ему следует обратиться к специалисту. Навязчивый страх может испытать любой человек, и это довольно распространенное явление.

— Мой приятель справится. Что вы порекомендуете?

— Перебороть страх и обращаться с этим зеркалом, как с любым другим. Он живет один?

— Да, один.

— Желательно, чтобы с ним какое-то время пожил друг, подруга. Пусть побольше общается, вечером ходит в спортзал и занимается там до изнеможения — это поможет ему избавиться от бессонницы.

— Это все? Никаких лекарств?

— Страхи существуют только в голове и не несут никакой реальной угрозы. Страх подпитывается сомнением, поэтому вашему приятелю надо поверить в себя, в свои силы. Лекарства придется принимать — если ничего не делать, тогда расстройство может перейти в навязчивое состояние и потребуется серьезное лечение, возможно, в стационаре.

— Спасибо, Лера.

— А вам — больше не хворать. Я предполагаю, что ваш приятель — это вы сами. Если бы вы мне в Житомире рассказали о своей проблеме, я обязательно согласилась бы на «свидание» с вами.

— Это точно мой приятель…

— Звучит неубедительно, а ведь я психолог и разбираюсь в людях. Карл Юнг говорил: «Покажите мне психически здорового человека, и я вам его вылечу». Так что не переживайте и лечитесь. Мне вскоре надо будет по делам приехать в Киев, я вам позвоню.

Разговор с Лерой оптимизма Вадиму не прибавил. Он вспомнил свои ночные страхи и ощущение неминуемой беды — неужели это он сам себе навеял размышлениями о зеркале и событиях более чем столетней давности? Порылся в интернете и нашел подтверждение словам Леры — описанные симптомы, сопровождающие навязчивые страхи, были точно такими же, как у него вчера. Вот только он не нашел ни одного примера фобии, связанной с зеркалом, кроме расхожей фразы, кочующей по «психиатрическим» страничкам: «Сколько людей — столько и фобий». Все же от зеркала он решил избавиться и позвонил приятелю Феликсу, занимающемуся реставрацией мебели. Тот сослался на большую загруженность, но согласился подъехать вечером к Вадиму домой, чтобы взглянуть на объект реставрации.

Вадим Марине так и не позвонил, а оставшееся до встречи с Феликсом время провел в центральной, исторической части города, занимаясь «вольной охотой» — фотографируя все, что было ему по душе. Однако ничего особенно интересного для съемки он не нашел.

Долговязый Феликс страдал косоглазием, но это не мешало ему быть классным специалистом, профессионалом. Окинув трюмо беглым взглядом, он изрек:

— Занятная вещица,  — и приступил к кропотливому осмотру, вслух отмечая каждую царапину или другой дефект.  — Трюмо, судя по технике изготовления, не меньше двухсот лет. Клейма мастера или знака зеркальной мануфактуры, где было оно изготовлено, не вижу.  — Феликс явно был удивлен.  — Обычно его ставят на обратной стороне. Обрамление зеркала тоже довольно странное — обычно изображают фрукты или животных, а тут какие-то символы.

Закончив осмотр трюмо, Феликс полностью вытащил ящичек из-под столика.

— А вот и знак! — обрадовался он.  — В виде треугольника, в который вписано имя мастера.  — Он вооружился лупой и прочитал: — Лурье! — Феликс забормотал, напрягая память: — Лурье, Лурье… Сейчас позвоню знакомому антиквару — может, он подскажет.

Вытащив телефон, Феликс вышел в лоджию — видимо, зеркало его заинтересовало и он хотел прицениться.

Вадим успел сварить кофе в турке, пока Феликс разговаривал. Когда он вернулся, вид у него был озадаченный.

— Что-нибудь выяснил?

— Немало. Это клеймо мастера-зеркальщика из Парижа Огюста Лурье.

— Это хорошо или плохо? — Вадим напрягся.

— Лурье изготовлял зеркала в последней четверти восемнадцатого столетия,  — начал рассказывать Феликс.  — Он был одним из самых востребованных мастеров. Кроме этого он занимался алхимией и магией. Во время Великой французской революции, когда во Франции установилась безраздельная диктатура Робеспьера, у него возник конфликт с влиятельными членами Якобинского клуба. По одной из версий, он точно назвал день, когда великий Робеспьер отправится на гильотину. На него донесли… — Голос Феликса убаюкивал, становился все глуше, и Вадим, сидя в кресле, прикрыл глаза.

Сухощавый мужчина в сюртуке и, по старинке, в напудренном парике, не в пример тем, кто, следуя революционной моде, красовался с собственными волосами, посмотрел в окно. На улице шел мелкий дождь, газовые фонари едва пробивали мрак ночи, блики отражались от мокрой мостовой. Он заметил две темные фигуры, кутающиеся в плащи, в шляпах с высокой тульей. Несмотря на непогоду, они стояли у парадного входа в дом. Его некрасивое, узкое, продолговатое лицо, в котором было нечто крысиное, скривилось в ехидной ухмылке.

— Огюст, нельзя терять ни минуты! — сказал, зябко протягивая к огню руки, стоявший у камина мужчина крепкого сложения, подпоясанный трехцветным шарфом.  — Полиция явится за тобой, тебя ожидает гильотина. Я слышал, как Сен-Жюстсыпал угрозами в твой адрес, заявлял, что ему надоели колдуны и лжепрорицатели — их надо уничтожать, как бурьян!

— Они уже здесь — вернее, шпики. Те, которые, вроде гиен, стерегут добычу, пока за ней не явится лев.  — Голос у сухощавого мужчины был спокойным.  — Боюсь, что ты, решив меня предупредить, оказал себе плохую услугу.

— О черт! — Мужчина отскочил от камина, словно оттуда и правда высунулся черт, и, подбежав к окну, убедился в правоте Огюста.  — Можно уйти через черный ход!

— Думаю, этот путь тоже перекрыт, Жан-Поль. Они отнюдь не дураки,  — возразил Огюст.

— Что делать? Если меня обнаружат здесь, то я последую вслед за тобой на эшафот. Флёрио-Лескои так подозревает меня.  — Жан-Поль решительно распахнул сюртук, под которым оказался пистолет.  — Хоть заберу с собой на тот свет какую-нибудь крысу из этих! В доме есть оружие?

— Для тебя не все потеряно.  — Огюст подвел его к шкафу, который, тронув за потайной рычажок, легко сдвинул в сторону, открыв небольшую нишу.  — Не спеши выказывать геройство — переждешь здесь. Они часа через два уйдут, тогда и ты выберешься.

— Давай вдвоем спрячемся! — предложил Жан-Поль.

— Они знают, что я дома, и не уйдут, пока не найдут меня. А так у тебя будет шанс уцелеть. За меня не беспокойся — они меня не получат!

Внизу стали громко стучать в дверь. Огюст вернул на место шкаф, за которым укрылся Жан-Поль, и посмотрел в окно. Теперь у входа было полно полицейских и национальных гвардейцев.

Огюст Лурье подошел к зеркалу и зажег перед ним черную свечу, от которой стало распространяться зловоние. На поверхности зеркала он черным углем нарисовал перевернутую пентаграмму и стал что-то быстро читать на латыни. Внизу послышался треск взламываемой двери, затем грохот шагов на лестнице. Лурье принял порошок, запил водой из чашки и сел в кресло, стоящее напротив зеркала.

Когда в комнату ворвались полицейские в черных мокрых плащах, у Лурье мелко затряслись ноги, по телу пробежала судорога, и он затих, склонив голову набок и сохранив насмешливое выражение лица.

К Лурье подошел шпик в шляпе с высокой тульей, дотронулся до него, и тот завалился набок.

— Похоже, он мертв! — разочарованно произнес шпик.

— Сдох, собака, но от гильотины это его не спасет! — произнес вошедший в комнату молодой человек с красивым, волевым, но мрачным лицом.  — Я не прорицатель, как он, но давно предрек ему смерть на гильотине.

Через два часа, когда в разгромленном доме стало тихо, из укрытия выбрался Жан-Поль и быстрым шагом направился к выходу.

Вадим очнулся, когда в его сознание проник голос Феликса:

— После смерти Лурье владельцы изготовленных им зеркал стали замечать мастера в глубине зеркала, словно он оттуда за ними тайком наблюдал. Они начали избавляться от этих зеркал, а затем — скоропостижно умирать! Их жизнь оказалась тесно связанной с сохранностью этих зеркал. Уже во времена Директории был принят декрет, по которому все зеркала, изготовленные Лурье, подлежали уничтожению, но хозяева стали их прятать — своя жизнь дороже. Все, кому предрек смерть Лурье, погибли на гильотине вскоре после его гибели во время термидорианского переворота.

Посетившие Вадима картинки были очень реалистичны. «Неужели я заснул и все это мне приснилось?» Персонажи его видения разговаривали на французском, и он прекрасно их понимал. В средней школе он изучал французский язык, но его знания языка были далеки от совершенства. В институте Вадим стал изучать английский, и за время своих путешествий освоил его до уровня хорошего разговорного, а вот французский он порядком подзабыл.

«Интересно, что по поводу моих видений скажет Лера?» — и Вадим с опаской посмотрел на зеркало, в котором отражались он и Феликс.

— Как тебе такая история? — с усмешкой спросил Феликс.  — Через неделю я смогу забрать у тебя зеркало на реставрацию, думаю, она займет не меньше двух недель. Это кропотливая работа, придется подбирать состав лака для покрытия, зато трюмо у тебя будет как новенькое.

— Я собираюсь его продать. Ты мог бы помочь мне найти покупателя? У тебя же немало знакомых антикваров.

— Если не боишься проклятия, то помогу.

— Чего я должен бояться?

— Я распинался, рассказывал связанную с ним легенду, а ты, оказывается, не слушал? Владельцы зеркал не могли избавиться от них — ни продать, ни уничтожить, так как это грозило им в дальнейшем смертью. Новый владелец зеркала также становился их заложником.

«Бабушка ненавидела это зеркало, но не пыталась отделаться от него. Может, потому что знала эту легенду? Хотя она не была суеверной. Так же поступала и мама».

— Но ведь это только легенда?

— Конечно! — Феликс расхохотался.  — Специально придумывают страшилки о старинных вещах, чтобы дороже их продать. Тебе повезло — попала в руки старинная вещь со своей историей.  — Феликс обвел взглядом полупустую комнату.  — Она поможет тебе обставить квартиру. Думаю, продавца найду раньше, чем приступлю к реставрации,  — знаю нескольких коллекционеров старинной мебели, которые обожают подобные штучки.

После ухода Феликса Вадим снова приступил к осмотру зеркала и поиску в интернете изображенных на его раме символов. Посредине навершия была изображена звезда острием вниз, заключенная в круг,  — перевернутая пентаграмма. Интернет дал пояснение: правильная пентаграмма — хороший знак, а вот перевернутая, с изображением головы козла внутри звезды, является базовым символом сатанистов, по некоторым данным — ордена тамплиеров. Этот знак называют «печать Бафомета». Рога в верхних углах — это намек на двойственность Космоса и связь зла с добром. Луч, направленный вниз, указывает на преисподнюю. Круги вокруг пентаграммы необходимы для усиления мощи сатаны и защиты от иных демонов. Сатанисты и колдуны используют этот знак для вызова духов. Перевернутая пентаграмма в круге в некоторых новых языческих верованиях ассоциируется с тайными знаниями и входом в астральный мир. Часто используют этот символ энергоцелители и экстрасенсы. На боковинах рамы зеркала имелись знаки свастики с концами, загнутыми влево, что в индуизме указывает на связь с черной магией, богиней Кали — разрушительницей, несущей гибель. Буддисты правостороннюю свастику называют печатью сердца Будды. Этот символ встречается в священных писаниях и орнаментах многих народов в разных частях света.

В комнате горел свет, из-за чего темнота за окном казалась гуще, чем была на самом деле, несмотря на расположенный рядом оживленный бульвар Дружбы Народов. Вадим набросил на зеркало рубашку, но спокойнее ему от этого не стало, наоборот, нервное напряжение возрастало.

«Все не так просто, как считает Лера. Я видел призрак в кафе, хотя это можно объяснить тем, что тогда выпил немало, а, как говорится, чего только не увидишь с пьяных глаз! Зато вчера я был абсолютно трезв, когда меня парализовал внезапно охвативший страх. Психолог Лера считает это временным психическим расстройством, связанным с моей чрезмерной впечатлительностью. Допустим, она права. Но как объяснить недавнее видение, обыгрывающее легенду о мастере Огюсте Лурье, его уходе в Зазеркалье? Я словно перенесся в прошлое и стал свидетелем тех событий. Это было сновидение? Может, и так, если взять все это по отдельности, но эти три события произошли со мной после того, как я стал владельцем зеркала! До этого я ничего подобного за собой не замечал.»

Позвонили в дверь. «Кого это принесло на ночь глядя?» Вадим не любил нежданных гостей, и приятели обычно заранее предупреждали его о предстоящем визите. Впрочем, он был рад непрошеному гостю, который поможет забыться, прогнать тревожащие мысли.

Гостем оказалась Марина.

— Не ожидал? — Она решительно вошла в прихожую.  — Надеюсь, рад? — Она впилась взглядом в Вадима, растерявшегося и молчащего, и ее глаза сузились.  — У тебя гости и я некстати?

— Никого нет, и я очень рад! — отозвался Вадим, наконец придя в себя.

— Как ты живешь без меня? — спросила Марина, как бы невзначай осматривая всю квартиру.  — Не принял решения относительно нашего будущего?

— Пока думаю.

— А я уже все решила. Ты хороший любовник, друг, с тобой интересно общаться, но ты будешь никудышным мужем, который постоянно разъезжает по делам. И главное, у меня трехлетняя дочь от Алексея, обожающая своего папу.

— Мы расстаемся? — У Вадима болезненно сжалось сердце и перехватило дыхание.

— Будем время от времени видеться — как друзья. А там поглядим.  — Марина выжидающе посмотрела на Вадима, но тот молчал, не зная, как на это реагировать. Ему не хотелось потерять Марину, но, по сути, она была права, к тому же возразить — значит, предложить свой вариант, которого у него не было.

— Так и порешим,  — после затянувшейся паузы подытожила Марина с нотками грусти в голосе. Она ожидала от Вадима возражений, но тот молчал.  — Мне непросто с тобой расставаться после стольких лет близких отношений, и я по-прежнему тебя люблю. Поездка в Качановку стала нашей разлучницей, и я хочу, чтобы наша последняя,  — она сделала паузу,  — ночь любви, по крайней мере для меня, была именно там и на мой день рождения. Ты не против?

Вадим молча кивнул.

— Я договорилась с мужем, что отмечу свой день рождения с подругами, без него. Пообещала, что тебя тоже не будет, но тут я частично солгала. Мы с тобой встретимся ночью в парке, и ты отвезешь меня в гостиницу в близлежащий городок — выбор за тобой. Утром привезешь обратно.

— Хорошо, я сниму номер, пусть будет так, как ты решила.

— Ты хороший, послушный мальчик, вот это тебе на память от меня.  — Марина нежно погладила его по щеке и протянула ему фотографию, где она счастливо улыбалась, стоя у руля моторной яхты.

Вадим тогда арендовал яхту, и они целый день путешествовали по днепровским островам, готовили шашлык, купались, дурачились. Вадим попытался ее обнять, но она уклонилась и поспешила к входной двери.

— Побереги свой пыл для нашей ночи! — Марина выскользнула за дверь и сразу закрыла ее за собой.

Вадим догнал ее возле лифта.

— Извини, но сегодня у нас ничего не будет — привыкай! — сказала Марина, уже заходя в лифт.  — Теперь я под жестким контролем, но хочу, чтобы мы обязательно встретились на мой день рождения.

До того, как дверцы лифта захлопнулись, Вадим успел вскочить в кабину. Он не мог разобраться в своих чувствах. Он не хотел, чтобы Марина ушла, однако и просить ее остаться не решался. Ведь тогда его жизнь сильно усложнится, Марина придет к нему не одна, а с дочерью, и ему надо будет привыкать к новому жизненному укладу, а для этого нужно время.

«Я еще не готов!» — Вадим молча стоял напротив Марины и смотрел на нее взглядом побитой собаки.

— Это что-то новенькое — раньше тебя хватало только на то, чтобы проводить меня до лифта! — грустно произнесла Марина и вспомнила: — Девчонки все же разыскали тест на наличие «гена убийцы». Из всей нашей компашки он есть только у меня. Наверное, поэтому я такая ревнивая! Не боишься, что он может проявиться во мне? Дездемона, задушившая своего Отелло…

— В таком случае Алексею стоит больше опасаться.  — Вадим увидел, как нервно дернулся уголок рта Марины, и пожалел о сказанном. Добавил шутливым тоном: — И во мне есть «ген убийцы», так что мы одинаково опасны.

Вадим хотел выйти за Мариной из лифта, но она его остановила:

— Не надо! Решение принято, и альтернативы ему не предвидится.  — Она послала ему воздушный поцелуй, и дверцы лифта закрылись. Вадим перевернул подаренную фотографию, которую так и держал в руке, и прочитал на обратной стороне:

Вадим вернулся в квартиру, ощущая горечь расставания. На сердце было тяжело. После разговора с Мариной даже злополучное зеркало его не пугало, и он назло страхам сдернул с него рубашку, выключил свет и лег на диван, не сомневаясь в том, что заснет нескоро.

 

17

Вадим открыл глаза. Ощущение было такое, что его толкнули изнутри, заставив проснуться. В комнате был полумрак, только в незашторенном окне то и дело пробегали отблески от огней проезжающих машин — улица была оживленной даже ночью. Да еще падал слабый свет перевернутого серпа луны.

«Сколько сейчас времени?» Вадим потянулся за часами, которые положил возле подушки. Невольно взгляд Вадима скользнул по зеркалу, стоявшему у противоположной стены,  — и он обомлел от страха!

В зеркале он увидел не свое отражение, а четверых весьма странных людей: сухощавого мужчину в старинном сюртуке, с нервным бледным лицом; красивую девушку с остановившимся взглядом, в белоснежном, но отнюдь не свадебном платье; крепкого круглолицего мужчину, почти лысого, в двубортном допотопном костюме; даму средних лет в старинной пышной юбке, обмахивающуюся веером. Все они смотрели на него с интересом, словно находились в театре, а он участвовал в представлении. Ему вспомнились слова Леры о коварстве подсознания, которое может обмануть мнимой реальностью видений. Вадим ущипнул себя и поморщился от боли, но видение в зеркале не исчезло!

Ужаснее всего было то, что его снова будто парализовало, он не мог даже пошевелиться. О том, чтобы что-нибудь предпринять — бежать, кричать, не могло быть и речи. Вадим, ощущая, что барабанящее сердце готово выскочить из груди, закрыл глаза. Единственное, что он мог сделать,  — это позволить себе не видеть странную компанию покойников, глядевших на него из Зазеркалья. Он смирился с ожидавшей его неизвестной участью, уверенный, что ничего хорошего его не ждет. Вдруг он почувствовал, что сорвался в пропасть, бесконечно долго летит, ощущая лицом упругость воздуха в свободном падении. «Это не может длиться бесконечно!» — промелькнула мысль, и сознание померкло.

Когда Вадим очнулся, в комнату заглядывало солнышко, обыденность обстановки приносила успокоение. В зеркале отражался только он сам и ближайшие предметы.

«Может, это был сон? — подумал Вадим и тут же обнаружил синяк на руке. — Похоже, ни психологи, ни психиатры мне в этом не помогут — надо обратиться к экстрасенсам. Лишь бы не нарваться на мошенников».

Раздался телефонный звонок — это была давняя подруга мамы Владислава Никитична. Вадим тяжело вздохнул: в этот момент у него не было никакого желания выслушивать старческие жалобы, но он ответил.

— Вадик, ты же обещал мне позвонить, навестить!

— Работы невпроворот, времени совсем нет.

— Нельзя отдавать всего себя работе, тебе давно следовало подумать о личной жизни. Валя так хотела понянчить твоих детей! — Женщина вздохнула.  — Рано она ушла. Царство ей небесное!

Вадим посмотрел на часы, нетерпеливо ожидая конца разговора. Владислава Никитична была самой близкой подругой мамы, в детстве он ее называл тетя Владя. У нее была очень взрослая дочь, которая давно жила в другом городе, и они лишь обменивались письмами и телефонными звонками. В детстве тетя Владя постоянно что-то ему дарила, угощала конфетами, баловала.

— Не забывай, Вадик, что и при жизни Вали я была тебе второй мамой, а сейчас тем более! Дачу, наверное, ты забросил, там все заросло бурьяном?

— Продал я дачу. Пару дней назад я там был, забрал фотографии, некоторые вещи, в том числе и старинное зеркало.

— Какое зеркало? — Голос Владиславы Никитичны напрягся.

Вадим удивился — не стала корить за продажу старого дома, как он ожидал, а сразу ухватилась за зеркало. Может, она что-нибудь о нем знает?

— Трюмо со столиком. Оно все время было завешено черной материей. Наверное, вы его видели, когда гостили у мамы.

— Вадик, ты поступил неразумно! — встревожилась Владислава Никитична.  — Ты обязательно должен приехать ко мне! И как можно скорее!

— Вы что-нибудь знаете об этом зеркале?

— Знаю, теперь и ты должен узнать, чтобы не было беды! Валя думала, что поступила мудро, ничего тебе не рассказав, а теперь вот как получилось. Я тебя жду!

— Хорошо, тетя Владя! — машинально произнес Вадим, словно детство вернулось и он снова стал мальчуганом, случайно нашкодившим и рассчитывающим на поддержку любящей его тети Влади перед строгой мамой.

Закончив разговор, Вадим стал собираться. «Как это я сам не догадался, что надо обратиться к тете Владе? У мамы от нее секретов не было».

Владислава Никитична жила в пятиэтажке недалеко от Центрального ботанического сада[Национальный ботанический сад имени Н. Н. Гришко. Вадим припарковал автомобиль во дворе, в котором, казалось, время остановилось. Здесь росли фруктовые деревья — яблони, вишни, абрикосы, на которые он делал в детстве набеги, пока мама и тетя Владя вели долгие беседы за чаем. Главной фишкой у хозяйки квартиры было необыкновенно вкусное ореховое варенье, какое умела готовить только она. Однажды мама Вадима, Валентина Даниловна, попыталась по рецепту подруги изготовить его, но у нее не получилось. Процесс был долгий и кропотливый, он растянулся почти на две недели — столько времени надо было вымачивать орехи в известковой воде. Зато мама каждый год снабжала подругу незрелыми, молочной спелости орехами с дачи.

Подходя к подъезду, Вадим увидел старушек, сидящих на лавочке, и ему показалось, что они те же самые, что сидели здесь во времена его детства. Но, конечно, это было не так, и они проводили его любопытными взглядами.

«Сколько я здесь не был?» — подумал Вадим, поднимаясь по узкой лестнице на третий этаж. — «Лет десять, не меньше. Только отделывался обещаниями тете Владе, и маму ни разу не свозил к ней на своем автомобиле».

Обстановка в однокомнатной квартире была та же самая, насколько он помнил, здесь ничего не изменилось с девяностых годов, а вот тетя Владя сильно сдала — словно высохла, сгорбилась, от нее прежней остался только громкий, звонкий голос. В центре стола уже красовалось в хрустальной ладье ореховое варенье, стояли чашки, две розетки для варенья, голубой заварочный чайничек, прикрытый сверху матерчатой салфеткой, чтобы не остыл.

— Сейчас принесу кипятка,  — обрадовавшись гостю, хлопотала тетя Владя и смотрела на Вадима счастливыми глазами.  — Может, ты пообедаешь? Я недавно борщик сварила, котлеток нажарила, картошечка у меня уже почищена, сейчас порежу — и на сковородочку.

Вадим понял, что она готовилась к его приходу в меру своих скромных пенсионных возможностей, и у него защемило сердце. А он пришел с пустыми руками — ни цветов, ни конфет.

— Спасибо, тетя Владя, я не голоден. Вы хотели мне что-то рассказать.

— «Тетя Владя» согревает сердце, а «Владислава Никитична» — словно я в советские времена на собрании. Может, все-таки покушаешь?

— Спасибо, нет. А вот по вашему варенью соскучился.

За чаем, как следует попотчевав Вадима своим знаменитым вареньем, она стала рассказывать:

— Начну издалека, так что история получится длинная. Мама тебе что-нибудь рассказывала о семье твоего прадедушки?

— Нет. Мама и о более близких родственниках почти ничего не рассказывала.

— Твой прадедушка, Вениамин Бессмертный, родился в богатой семье заводчиков и, став взрослым, участвовал в семейном бизнесе, как теперь говорят. В их семье случилась беда — его младший брат, Арсений, застрелился. Вначале думали, что из-за несчастной любви к Анне Ступачевской, погибшей накануне от рук неизвестного. На похоронах брата Вениамин познакомился с пятнадцатилетней Лизой, младшей сестрой Анны. Непонятно почему следователь пришел к выводу, что Арсений в невменяемом состоянии убил девушку, в которую был влюблен, Анну Ступачевскую, и, мучимый угрызениями совести, покончил с собой.

Когда грянула революция, старший брат Вениамина вовремя сориентировался и перевел часть капиталов за границу, вывез во Францию свою семью и жену Вениамина с сыном. Вениамин должен был закончить распродавать оставшееся имущество и приехать к ним во Францию, но не успел — угодил в водоворот Гражданской войны и остался здесь навсегда. В Киеве он встретил ту самую Лизу, младшую сестру Анны Ступачевской, и влюбился в нее. Лиза ответила ему взаимностью, хотя у них была большая разница в возрасте, к тому же между ними стояло то, что его брат Арсений был обвинен в убийстве ее сестры.

В Киеве они кочевали по съемным квартирам, в 20-м году родился Данила — твой дед. Вениамин устраивается на завод мастером, потом работает там инженером. Вениамин уверен, что его младший брат не убивал Анну, а следователь, потеряв надежду найти настоящего убийцу, воспользовался смертью Арсения, чтобы закрыть дело. В начале тридцатых годов к ним приходит мужчина, он заявляет, что должен исполнить последнюю волю умершего отца, и отдает им рукопись — исповедь настоящего убийцы. У Вениамина дела идут хорошо, он становится заместителем директора завода, потом директором, получает большую квартиру в центре города. Данила поступает в университет. В девятнадцать лет, когда он учился на втором курсе, его мир рушится. Шестидесятичетырехлетнего отца арестовывают как врага народа, мать знает, чем это им грозит, и уговаривает Данилу уехать куда подальше. Он оказывается в Сибири, работает в геологической партии, влюбляется в девушку-геолога старше его на восемь лет, женится на ней и берет ее фамилию. Выучившись, стараниями жены, на геолога, он сопровождает ее во всех экспедициях, которые теперь она и возглавляет. Благодаря этому во время войны его не забрали в армию. Его жена удачлива, благодаря ей открыты многие месторождения, в том числе и золота, а он все время оставался в ее тени. Ему это на руку, так как его отец и мать с клеймом «враг народа» погибли в лагерях. После смерти Сталина стали массово проводить амнистии и реабилитации политзаключенных. В середине 50-х годов в экспедиции погибает его жена при невыясненных обстоятельствах, даже ходили слухи, что он был причастен к ее смерти, так как у него начались амуры с молоденькой аспиранткой. Расследование зашло в тупик, в конце концов списали ее гибель на несчастный случай, но на Данилу теперь смотрят косо.

Он резко меняет свою жизнь, прощается с геологией, переезжает в Киев, здесь в возрасте тридцати пяти лет овладевает новой специальностью — техника-стоматолога. Начав новую жизнь, он возвращает себе фамилию Бессмертный и вскоре становится известным мастером-протезистом, строит себе кооперативную квартиру, приобретает автомобиль «Победа» — в те времена неслыханная роскошь. В конце пятидесятых женится на твоей бабушке, и вскоре рождается твоя мама. В Киеве у него также появляется новое увлечение — коллекционирование антикварных предметов.

Тетя Владя ласково посмотрела на Вадима:

— Еще не устал?

— Наоборот, мне интересно, ведь это история моего рода, я ничего об этом не знал.

— Ну вот, мы уже приближаемся к главному. Данила по выходным ездит на автомобиле по селам, скупает там старинные предметы, иконы, монеты. Правдами и неправдами он приобретает дом в селе Власовка, имеющий отношение к дворянскому роду его матери, хотя саму усадьбу сожгли еще в Гражданскую. Особой удачей для него было, когда ему в руки попадали старинные предметы, которые могли принадлежать ее семье. В одной из сельских хат он находит старинное зеркало, оно полностью соответствует тому, которое описала его мама. И мы снова возвращаемся в прошлое.

Данила благодаря маме, Лизе Ступачевской, многое знает об их древнем дворянском роде. Мама рассказала ему, что его бабушка, Зинаида Ивановна, увлекалась оккультизмом, астрологией и магией, и она полагала, что с их помощью можно заглянуть в будущее и уберечь свою семью от возможных бед. Однажды Зинаида Ивановна получила известие от нотариуса, что ее скончавшийся кузен оставил ей по завещанию старинное зеркало. Кузен также оставил ей письмо, в котором просил забыть все плохое, что было между ними, простить его, уверял, что он ее простил, и в знак этого просит принять зеркало работы известного французского мастера Огюста Лурье. Вот так это злополучное зеркало оказалось в семье Ступачевских.

— Хороший «подарочек». Чем кузену так насолила моя прапрабабка?

— Точно неизвестно, вроде из-за нее разладилась свадьба кузена, и тот, сохраняя любовь к своей избраннице, так больше и не женился.

— Что же было дальше?

— С того времени, как зеркало оказалось в их доме, Зинаида Ивановна еще больше увлеклась оккультизмом, и ее супруг, Дмитрий Петрович, тревожился за ее психическое здоровье. К тому же на нее сильно повлияла гибель их дочери Анны, да еще странное самоубийство Арсения в их доме. Дмитрий Петрович, заподозрив неладное, захотел избавиться от зеркала, но Зинаида Ивановна была категорически против. Дмитрий Петрович нанял человека, который должен был узнать историю этого зеркала и все, что с ним связано. И тот это сделал.  — Тетя Владя, разволновавшись, глотнула остывшего чая.

— Что же тот человек узнал?

— Мастер Огюст Лурье был магом и чародеем и, спасаясь от наказания, ушел в Зазеркалье. С тех пор он мстит всем, кто становится обладателем этого зеркала. Все прежние его хозяева умирали на протяжении двух-трех лет после того, как к ним попадало это зеркало. Его нельзя продать, подарить, сознательно «потерять» — все это также грозит смертью.

Вадим кивнул — все это он уже знал.

— Единственный способ обезопасить себя — это держать зеркало завешенным темной материей, а еще лучше сбрызнутой святой водой. Во время Гражданской войны дом Ступачевских был разграблен и сожжен. В огне погибла Зинаида Ивановна, а ее муж, Дмитрий Петрович, скончался от инфаркта за год до этого.

Обнаружив в одной из хат завешенное черной материей зеркало, очень похожее на то, из рассказов матери, Данила очень обрадовался и не поскупился, давал за него хорошие деньги, хозяева долго отнекивались, пока предложенная сумма не затмила им разум. После Данила узнал, что вся эта семья сгорела во время пожара, начавшегося ночью через две недели после продажи зеркала. Обрадованный приобретением, Данила сгоряча рассказал жене историю, связанную с этим зеркалом. Ему также удалось добиться реабилитации своих родителей и получить из их уголовного дела исповедь настоящего убийцы Анны Ступачевской.

— Я нашел только первый листок в ящичке трюмо, всей рукописи там не оказалось.

— Она у меня. Валя, твоя мама, просила ее уничтожить, а я решила ее сберечь.

— Мама как-то обмолвилась, что это зеркало погубило и моего деда, и отца,  — вспомнил Вадим разговор с Мариной.

— Данила держал зеркало в купленном доме в селе Власовка, как и многие другие старинные предметы. В конце 70-х годов, тебе было тогда два года, деда Данилу арестовали за незаконные операции с драгметаллами. При обыске у него дома обнаружили золотые самородки, скорее всего он привез их из Сибири, ведь, как я тебе уже говорила, его первая жена открыла месторождения золота, возможно, богатые. Из СИЗО он сумел послать зятю, твоему отцу, весточку, просил забрать самое ценное из дома во Власовке, но ни в коем случае не трогать зеркало, завешенное черной материей. Твой отец привез оттуда коллекцию старинных монет и еще кое-какие ценные вещи, но проигнорировал предостережение тестя — старинное зеркало ему понравилось, и он его тоже забрал. С того момента за ним стали замечать странности. Твоя мама скрывала все это от бабушки, но однажды та, придя к вам в гости, обнаружила злополучное зеркало. Вот тогда бабушка рассказала ей все, что узнала от деда Данилы.

— Что случилось с отцом?

— После того как мы узнали историю зеркала, его вернули в дом во Власовке. Там ничего не тронули, когда проводили обыск, так как бабушка и дед были в разводе — дед на этом настоял лет за пять до этих событий, видимо понимая, что «сколько веревочке ни виться, а конец будет».

— Не обнаружив дома зеркала, твой отец впал в ярость, стал бушевать, но твоя мама и бабушка не признались, куда дели зеркало, думая, что так для отца будет лучше. На следующий день он улетел в командировку на Алтай. Он был геологом, как и дед в молодости,  — может, поэтому они были очень близки, почти как отец и сын? Не знаю. Он пропал в горах, что с ним произошло, до сих пор неизвестно, хотя поиски тогда проводились на очень серьезном уровне. Но никаких его следов не нашли.

— Какова дальнейшая судьба деда?

— До окончания следствия он умер — сердце. Может, оно и так, но он сам рассказывал, что зеркало берет власть над избранным им человеком, и нарушение этой связи приводит к смерти. Дед Данила знал об этом и держал зеркало закрытым черной материей, так что оно не могло ему навредить, а вот твой отец убрал, по незнанию, материю и подпал под его влияние — возможно, поэтому его участь была трагической.

По спине Вадима пробежался холодок — уже который день в его квартире зеркало стояло открытым и вполне могло погубить его, как и тех, у кого оно находилось раньше. Теперь у него не было сомнений, что произошедшие с ним странные события — это происки зеркала, вернее, темных сил, связанных с ним. А ведь они пока только «примерялись»! Психолог Лера ошибается, помочь ему она не сможет — наука тут бессильна.

— Я обнаружил странную фотографию мертвой девушки.

— Мне тоже довелось увидеть это ужасное фото! Данила, твой дед, рассказал историю этой фотографии, которую он узнал от своей мамы, свидетельницы тех событий. Его бабушка, Зинаида Ивановна, после смерти дочери Анны, видно, совсем умом тронулась, хотя и до этого из-за занятий оккультизмом у нее не все в порядке было с головой. Сфотографировать мертвую дочь как живую, да еще и отражающуюся в зеркале, — это ее причуда, она хотела таким образом задержать Анну в этом мире, чтобы общаться с ней. Дмитрий Петрович, ее муж, пытался возражать, но Зинаида Ивановна закатила истерику, и он махнул рукой, не желая слышать криков разгневанной супруги. На Лизу это кощунство очень сильно подействовало, ночами ей стали сниться удивительные сны — словно она гуляет со своей сестрой Анной. Дело дошло до того, что врач даже прописал ей какие-то снотворные пилюли, от которых утром сильно болела голова. Однажды Лиза не приняла пилюли и снова увидела во сне Анну. Вначале они гуляли по парку, и хотя было темно, они прекрасно все видели, затем вернулись в дом. Подойдя к зеркалу, Анна спросила сестру: «Не хочешь ли ты меня навестить?» Лиза колебалась, и Анна, смеясь, схватила ее за руку и стала уговаривать: «Не бойся! Тебе там понравится!» Лиза вплотную подошла к зеркалу. Анна уже была внутри и, продолжая крепко держать сестру за руку, тянула ее к себе. Но когда оставалось сделать всего один шаг, чтобы перейти черту, соединяющую оба мира, Лиза испугалась и отпрянула. У Анны исказилось в ужасной гримасе лицо, она со злобой воскликнула: «Ты плохая сестра! Твое счастье, что насильно сюда не войдешь!» — и исчезла. Наутро Лиза обнаружила на руке, которую во сне сжимала Анна, темные пятна, будто следы пальцев. Она рассказала об этом сне настоятелю храма, и тот вооружил ее спасительными молитвами, защищающими от духов, и вызвал для разговора Дмитрия Петровича. Тот немедля отправил Лизу в девичий пансионат в Чернигове, где та каждый раз, перед тем как лечь спать, читала спасительные молитвы, и больше ей покойная сестра не снилась. Лиза так и не пришла к окончательному выводу, что это было — кошмарный сон или и в самом деле покойная сестра пыталась увести ее душу в Зазеркалье.

— Спасибо, тетя Владя. Многое из того, что вы рассказали о зеркале, мне уже было известно.

— У меня было плохое предчувствие, но я никак не могла с тобой связаться,  — посетовала пожилая женщина.

Вадиму было ее жаль.

— Вы ни в чем не виноваты и не корите себя!

— Надо было раньше тебе рассказать, сразу после похорон твоей мамы.

— Все нормально. Выходит, от зеркала я никак не смогу избавиться, не подвергнув свою жизнь смертельной опасности?

— Выходит так.

— И чтобы оно мне не навредило, я должен его все время держать прикрытым черной материей?

— Другой способ неизвестен.

Распрощавшись с тетей Владей, Вадим не спешил ехать домой. Он ощущал себя рабом зеркала, а кому может понравиться рабство?

Вадим позвонил Алисе и договорился о встрече. Они решили погулять, Вадим показывал ей городские достопримечательности. Девушка поинтересовалась, помогла ли ему ее информация об Анне Ступачевской, он ответил утвердительно и поспешил сменить тему. Он не сомневался, что, если расскажет Алисе о своих видениях, связанных с зеркалом, она примет его за шизофреника.

Придя домой, Вадим снова набросил на зеркало рубашку, не найдя ничего более подходящего, — не в его привычке было хранить старье. Общаться с Алисой ему очень понравилось. Ему вспомнился разговор с тетей Владей, упрекнувшей его за то, что он до сих пор один и не заботится о продолжении рода. Конечно, у нее представления о семейных отношениях устаревшие, прошлого века, но ведь и в самом деле, не век же ему одному куковать!

«Марина сказала, что у нас уже не может быть серьезных отношений. Выходит, я свободен и могу со спокойной душой искать свою вторую половинку».

 

18

Ночь прошла на удивление спокойно — не было ни кошмарных видений, ни даже обычных снов. «Сработало то, что я завесил зеркало, или оно дало мне небольшую передышку?» Вадиму не верилось, что так просто можно избавиться от кошмаров, которые недавно терзали его. Пару часов Вадим поработал со своим архивом фотографий, выискивая снимки, которые могли вписаться в концепцию серии «Шок! Избежавшие смерти!», но ничего подходящего не нашел.

Больше нельзя было оттягивать с поисками гостиничного номера, где они с Мариной проведут прощальную ночь в ее день рождения. Она любила комфорт и шик, и найти в тех местах то, что ее устроило бы, оказалось непростой задачей. В районном центре Ичня, расположенном ближе всего к Качановке, не оказалось ничего подходящего, и Вадим расширил круг поисков. Вскоре осталось только два варианта: номер люкс в гостинице «Нежин» с настораживающе демократичной ценой, в семидесяти километрах от Качановки, или, к чему он больше склонялся, домик в колоритном казачьем «Соколином хуторе», который был значительно ближе. Однако ознакомившись в интернете с отзывами посетителей, Вадим остановился на гостинице в Нежине, несмотря на значительное расстояние, впрочем, при наличии автомобиля это не было проблемой.

Оплатив бронирование номера платежной карточкой, Вадим связался с Мариной и сообщил ей, что у него все готово. Они договорились встретиться у центрального входа в парковую зону Качановки за полчаса до полуночи — Марина предполагала, что ее гости к этому времени окажутся в таком состоянии, что им будет безразлично, с ними именинница или куда-то подевалась.

— Давай ночью прогуляемся по парку! Представляешь, как необычно в полночь находиться в старинном парке одним-одиношеньким? — начала строить планы Марина.  — У меня даже мурашки по спине побежали…

— Как тебе захочется — ты хозяйка бала,  — не стал возражать Вадим, зная, как быстро меняют свои решения женщины и что перечить им бесполезно.

— Итак, до завтра. Встреча около полуночи — звучит романтично! — сказала Марина напоследок.

Вадим собрался выйти «на охоту» в город — ему пришла в голову идея сделать серию фотографий под названием «Киевские типажи». Он задумался: «Какими они должны быть? Понятно, что колоритными, реальными личностями, но что еще в них должно присутствовать?» И тут ему позвонила Алиса.

— Извини! Ты говорил, что будешь в эти дни занят, но я не удержалась,  — покаялась девушка.  — Вчера мне показалось, что за твоей показной веселостью скрывается что-то противоположное — озабоченность или даже страх. Ночью ты мне приснился так, что я встревожилась.

«Приятно, что она видит меня во сне, но неужели заметно, что меня что-то беспокоит?»

— У меня творческий кризис — фотографии, сделанные в тюрьме, забраковали, посоветовали переснять, чтобы «пожизненники» на снимках выглядели монстрами, хотя по сути они такие и есть, но внешне это незаметно.

— Неужели они такие глупцы? Монстр, который не выглядит чудовищем,  — это ведь гораздо страшнее и коварнее.

— Это их право — они заказчики.

— Ты согласился?

— Хочу им предложить другой проект.  — Вадим решил: «Скоро из моей жизни уйдет Марина, и я остро почувствую одиночество. И мне надо быть готовым к этому…» — Давай встретимся, и я тебе о нем расскажу. Пока это только идея, мне интересно узнать твое мнение.

— Неужели оно так важно? — В голосе девушки послышались кокетливые нотки.

— Не только мнение, может, ты мне еще и посоветуешь что-нибудь. Бывает полезен свежий взгляд со стороны.

— Раз так, я согласна. Где встречаемся? Я сейчас дома.

— Минут через пятнадцать спускайся — я буду возле подъезда. И отправимся путешествовать!

Только Вадим собрался выйти из дома, как пришел Феликс, и не один — с невысоким благообразным старичком, словно сошедшим со страниц сборника «Сотворение мира» знаменитого карикатуриста Жана Эффеля. Старичок имел весьма бодрый вид и звучный голос.

— Привел покупателя на твое трюмо,  — радостно сообщил Феликс.  — Тебе даже не придется тратиться на его реставрацию.

— Я не собираюсь его продавать,  — заявил Вадим, добавив про себя: «При всем моем желании».

— Вчера хотел, сегодня передумал, а завтра снова захочешь,  — философски заметил Феликс.

— Разрешите хоть взглянуть на это трюмо — может, после осмотра не будет что обсуждать? — вмешался старичок.

— Я очень спешу! — недовольно сказал Вадим.

— Это не займет много времени,  — пообещал старичок.

Вадим позвонил Алисе и сказал, что, когда будет подъезжать к ее дому, он ей перезвонит. После этого он провел нежданных гостей в спальню. Увидев, что зеркало прикрыто рубашкой, Феликс улыбнулся и заговорщически произнес:

— Проняло тебя все-таки?

Старичок по-хозяйски снял рубашку, небрежно бросил ее на кровать, быстро и умело стал осматривать трюмо, ощупывая детали, словно не доверял своим глазам. Напоследок он выдвинул ящичек и посмотрел на клеймо мастера. Хотя все это время старичок молчал, Вадим видел, как тот пытается скрыть свое радостное возбуждение.

— Даю вам тысячу долларов, молодой человек.  — Старичок полез во внутренний карман пиджака и вытащил толстое портмоне.

— Трюмо не продается, а мне пора уходить!

— Ваша цена?

— Оно не продается! — громко, будто старичок был глухим, крикнул Вадим, но тот словно его не слышал.

Он вытащил из портмоне стопку стодолларовых купюр и протянул Вадиму:

— Здесь пять тысяч — они ваши!

— Уходите! — снова крикнул Вадим.

— Старик, ты больше за него не выручишь, поверь мне,  — предостерег его потрясенный такой суммой Феликс.

— Убирайтесь! Я спешу! — гаркнул Вадим.

— Успокойтесь, молодой человек.  — Спокойствие старичка было непробиваемо.  — Как вас зовут?

— Вадим,  — подсказал Феликс.

— Меня — Давид Аронович. Давайте сядем и поговорим, как деловые люди. Все в этом мире продается, вопрос только в цене.

— Это зеркало не продается! — чеканя каждое слово, произнес Вадим.  — Вы же знаете связанную с ним историю!

— Вы боитесь проклятия, наложенного на зеркало? — Старичок презрительно усмехнулся.  — Это сказки! Странно слышать это от вас, молодого человека. Неужели вы верите во все эти предрассудки, кем-то выдуманные?

— Это мое дело. Зеркало не продается. Если вы сейчас же не покинете мою квартиру, я вас из нее вышвырну!

— Не надо резких движений, Вадим! Мое предложение — десять тысяч баксов, пять вы получаете сейчас в качестве аванса, — не унимался старичок.

Вадим с решительным видом направился к нему, и тот поспешил к двери, на ходу говоря:

— Хорошо, давайте сумму обговорим. Подумайте, назовите вашу цену.

Вадим молча проводил его до двери и зло посмотрел на замешкавшегося Феликса.

— Старик, ты не прав — отказываешься от таких бабок! — недоумевал Феликс, выходя вслед за старичком.

Закрыв за «гостями» дверь, Вадим вернулся к зеркалу и вновь набросил на него рубашку.

Сумма, которую предлагал старичок, для Вадима была значительной, но последние события, связанные с зеркалом, показывали, что истории со смертями его хозяев, позарившихся на деньги, вполне могут быть правдивыми. И теперь он связан с этим зеркалом до самой смерти. «Или есть способ от него избавиться?»

Вадим, с ненавистью глядя на завешенное зеркало, пробурчал:

— Думаешь, ты победило? Я знаю, что сделаю,  — замажу тебя густой грунтовкой, потом найду художника, и он поверх этого напишет картину — солнечную, светлую. Как тебе такой вариант?

Когда Вадим вышел из квартиры, на площадке возле лифтов никого не было, и он с облегчением вздохнул.

Прогулка по живописному парку «Феофания», где можно было любоваться множеством природных и рукотворных красот, наслаждаться ароматами и необыкновенной тишиной, им очень понравилась. Вадим был здесь семь лет тому назад и отметил, что парк изменился в лучшую сторону, стал очень ухоженным. Они восхищались беседкой на искусственном островке посреди озера, куда вел арочный мостик, чудесным видом на величественный красно-белый Свято-Пантелеймоновский собор. Вода из источника святого Пантелеймона показалась им невероятно вкусной, и они даже искупались в купели возле источника Пресвятой Богородицы. Время бежало незаметно, наступил вечер, но расставаться им не хотелось, и Вадим пригласил Алису к себе домой, чтобы посмотреть на вечерний город с высоты птичьего полета — с двадцатого этажа.

Алиса, увидев закрытое рубашкой трюмо, покачала головой:

— Ох уж эти холостяки! — Сняв рубашку, она аккуратно сложила ее и строго спросила: — Где ей место? Извини, но родители приучили меня к порядку.

Вадим не стал объяснять, почему рубашка оказалась на зеркале, молча взял ее и положил во встроенный зеркальный шкаф в прихожей на полку. Когда он вернулся, Алиса поправляла прическу и макияж перед зеркалом; увидев его, она подошла к окну и посмотрела вниз.

— Какой чудесный вид! — воскликнула Алиса, глядя через панорамное окно на сияющий разноцветными огнями город.  — Чувствую себя Маргаритой, летящей над ночным городом.

— Для Маргариты на тебе слишком много одежды, и, надеюсь, поскольку это не квартира критика Латунского, ты не станешь все здесь крушить.

Алиса взглянула на наручные часики и спохватилась:

— Уже поздно, а мне надо подготовить материал и утром отправить его в редакцию. Опять придется полночи сидеть за компьютером.

— Я думал, что ты тут на отдыхе.

— Какой отдых — работаю как вол! Только благодаря тебе и встаю из-за компьютера.

— Может, останешься? Мой комп к твоим услугам.

Алиса тряхнула головой и рассмеялась:

— Благодарю за любезное приглашение, но я уже успела привыкнуть ночевать в своей квартире, пусть это и временное жилище. Сегодня был прекрасный день, ты подарил мне чудесное путешествие и был замечательным спутником. Хочешь, встретимся завтра?

— Мне надо уехать на пару дней. В очень красивое место — Качановку. Там приятель отмечает день рождения — надо его поздравить.

— Или приятельница?

— Ты ревнуешь?

— Для ревности надо иметь полномочия и повод.

Вадим хотел ее обнять, но Алиса легко увернулась.

— Не надо! Сегодня все было замечательно, не стоит портить впечатление такой концовкой… Мы с тобой друзья, и мне этого достаточно.

— У тебя кто-то есть в Житомире?

— Есть.  — Алиса на мгновение задумалась.  — Он женат, у него дочь, которую он не бросит.

«Почти та же ситуация, что и у меня, только наоборот».

— Спасибо за прекрасный день, я пойду! — Алиса подхватила сумочку и направилась к двери.

— Я отвезу тебя,  — спохватился Вадим.

— Не надо — я прекрасно доберусь сама.

— Все же…

— Мне лучше думается во время движения, пока попаду домой, мысленно набросаю основу статьи.

Возле лифта Вадим пристально посмотрел на девушку — ему не хотелось ее отпускать, но у нее был такой решительный вид, что он понял: уговаривать ее остаться бесполезно.

— Как только вернусь, я тебе позвоню, и мы обязательно выберемся на прогулку, — сказал он на прощанье.

— С удовольствием! — Алиса послала ему воздушный поцелуй, прежде чем дверцы лифта захлопнулись.

Вернувшись в квартиру, Вадим вскоре ощутил необычайную слабость, сонливость, быстро постелил себе и лег. Но сон не шел. Чтобы отвлечься, Вадим включил телевизор — там шли новости.

Ведущая программы с надрывом в голосе вещала:

— В Голосеевском районе столицы произошло страшное кровопролитие в квартире многоэтажного дома. Мужчина, состоящий на учете в психдиспансере, убил отца, мать и двух сестер. После преступления он выстирал окровавленную одежду и целые сутки находился в квартире вместе с телами родственников[Корреспондент. net, 5 августа 2017 г.].

Он переключил на другой канал, где тоже шли новости. Сообщалось, что пациент львовской психиатрической больницы захватил в заложники 76 человек, проходивших лечение в этом медицинском учреждении, нескольких человек ранил[ТСН (Телевизионная служба новостей), 5 августа 2017 г.].

Затем снова пошла информация о зверском убийстве семьи из четырех человек, совершенном психически больным членом семьи. Показали самого убийцу, худощавого, ничем не примечательного мужчину лет сорока пяти, который спокойно рассказывал на камеру, что убил коллекторов, которые подделали документы его родителей и пытались отобрать у него квартиру. Приглашенный экстрасенс прокомментировал это происшествие. По его словам, подобные всплески агрессии у психически больных связаны с влиянием луны во время полнолуния, и это доказано учеными. Мол, в такие периоды у человека в голове возникают «приливы» и «отливы», подобно морским. А сейчас как раз полнолуние, его влияние ощущается три дня.

Вадиму вспомнился «пожизненник» Луженков, который считал, что убийцей он стал под воздействием луны. Незаметно для себя Вадим заснул.

 

19

Для этой встречи Вадим выбрал свое любимое кафе, находившееся в Голосеевском лесу, рядом с заросшим прудом с водяными лилиями. Когда-то он привел сюда свою первую любовь, девочку из параллельного класса, и угостил ее мороженым на сэкономленные на школьных обедах деньги. Вскоре та девочка увлеклась другим мальчиком, и это вдохновило Вадима на написание стихов, в которых он изливал свою душевную боль. Впрочем, со стихами все сложилось так же неудачно, как и с первой любовью.

Алиса ему что-то весело рассказывала, а он, не вникая в смысл слов, лишь согласно кивал и любовался ею.

— Ты красивая! — Вадим отметил, что девушка от удовольствия зарделась.

— Ты так считаешь?

— И даже очень красивая!

— Я тебе никого не напоминаю?

— Никого.  — Вадим всматривался в ее лицо, пытаясь найти сходство с Мариной, но не находил.

На небе сгустились грозовые тучи, потемнело. Вадим увидел, что лицо девушки стало бледным и будто светилось изнутри. С ее лицом происходила трансформация — нет, она не стала менее красивой, но у нее теперь было другое лицо. И Вадим ее узнал! Мертвая девушка с фотографии!

— Что ты теперь мне скажешь? — Девушка потянулась к нему через стол, собираясь поцеловать.

Он отпрянул и… открыл глаза. В комнате было темно. Вадим обрадовался, что это был только сон.

— Куда ночь — туда и сон! — громко произнес он и взглянул на часы — они показывали час ночи.

Во рту у него пересохло, и, поднявшись с кровати, он направился в кухню за минеральной водой. Его взгляд скользнул по трюмо, едва заметному в полумраке,  — с ним было что-то не так. Подойдя, он увидел, что зеркало не закрывает рубашка. Вадим вспомнил, что ее сняла Алиса, а он после ее ухода забыл закрыть зеркало.

Вадима сразу накрыл страх, он поспешил включить свет и исправить губительную оплошность, но, когда снова лег в постель, заснуть уже не мог. Ощущение опасности не покидало его, взгляд все время был прикован к зеркалу, его мучило тревожное предчувствие, что должно произойти что-то нехорошее!

Вадим встал, оделся и покинул квартиру. Остаток ночи он провел в своем автомобиле в полудреме. На рассвете он вернулся домой, чувствуя себя разбитым из-за недосыпания. Он с ненавистью посмотрел на зеркало, завешенное рубашкой, но промолчал. Не раздеваясь, Вадим прилег на кровать и провалился в тревожный сон.

Бессонная ночь давала о себе знать весь день, и он выехал в Нежин совершенно уставшим, даже кофе, который он периодически пил в течение всего дня, не смог вернуть нормальный жизненный тонус. А ведь предстояла еще одна бессонная ночь, как пообещала Марина, и это не прибавляло ему бодрости духа. Он понимал: не поехать, сославшись на нездоровье, — значит, нанести Марине смертельную обиду. Вадим заранее купил ей тридцать одну белую розу, решив не рисковать, — он мог и не найти подходящих цветов в чужом городе. Заодно прихватил шампанское и фрукты. А себе припас на дорогу три банки энергетического напитка.

Вадим выехал в Нежин заранее, чтобы не торопиться, и доехал за полтора часа. В семь вечера он был уже на месте. Номер в отеле оказался вполне подходящим. Он послал Марине сообщение, что уже в Нежине, и сразу получил ответ: «Люблю, жду, как договаривались».

Дорогу от Нежина до Качановки Вадим хорошо помнил, трасса была в неплохом состоянии, и он решил выехать туда в половине одиннадцатого — часа для расстояния в семьдесят километров было более чем достаточно. Но чем он мог занять себя в оставшиеся три с половиной часа?

Энергетический напиток пригодился Вадиму в дороге, но когда он отправился прогуляться по центру города, вскоре ощутил сонливость и тяжесть в теле. Он выпил в баре чашечку эспрессо, но оно должного эффекта не оказало. Вернулся в номер отеля — до отъезда оставалось еще около двух часов. Не в силах больше противиться сну, Вадим, у которого глаза слезились от усталости так, что перед ними все расплывалось, выставил время на будильнике телефона и, не раздеваясь, лег на кровать.

Ему казалось, что он только что прилег, когда пронзительный сигнал будильника ворвался в его сон. Вадим с трудом открыл глаза и встал с кровати. Пошатываясь, раздеваясь на ходу, он направился в ванную. Контрастный душ его взбодрил, но когда он оделся и взглянул на часы, оказалось, что уже одиннадцать! Надо было спешить!

И, как всегда бывает, когда торопишься, все шло не так. Ключ никак не хотел вытаскиваться из замочной скважины, а сев в автомобиль, Вадим вспомнил, что забыл в номере цветы. Бегом побежал обратно, понимая, что опаздывает. Снова сев в автомобиль, отправил Марине сообщение: «Извини, задержусь минут на десять». И получил быстрый ответ: «Не хами — уже выхожу».

Вадим гнал автомобиль на предельной скорости, и, как назло, навстречу двигался почти сплошной поток автомобилей со слепящими фарами. Он рисковал и, как только появлялся просвет на встречной полосе, шел на обгон, едва уходя от лобового столкновения под душераздирающие сигналы клаксона. К счастью, поток встречных автомобилей наконец иссяк, и Вадим прибавил скорости. Вдруг автомобиль резко повело вправо, Вадим начал крутить руль в сторону заноса, автомобиль крутануло, развернуло и выбросило на обочину, слегка завалив набок. Вадим несколько минут сидел ошеломленный, приходя в себя, пытаясь осознать происшедшее. Ему повезло, что в тот момент на встречной полосе не было транспорта! Он, все еще плохо соображая, выбрался из автомобиля. Ноги были ватные, в голове гудело, и он никак не мог сосредоточиться. Мимо проносились на бешеной скорости автомобили, то и дело обливая его светом фар. Его от смерти отделяло несколько секунд!

Осмотр автомобиля показал, что лопнуло переднее левое колесо, диск с пожеванной резиной уткнулся в землю. Резина у него была нестарая, почему это произошло, Вадиму было непонятно. Заводской дефект? В темноте наехал, не заметив, на железку, которая распорола колесо? Но сейчас не время было разбираться в том, почему лопнуло колесо, надо было как можно быстрее поставить запаску и ехать дальше. Вадим подумал, что сейчас он сам подходящий объект для фотогалереи «Шок! Избежавшие смерти!».

Вадима била мелкая дрожь. Только сейчас он осознал, как близок был к смерти и как мало было у него шансов ее избежать. Чудом было то, что, когда его крутило на дороге, на обеих полосах не оказалось машин; чудом было и то, что он, двигаясь, наперекор всем законам физики, боком, оставляя жирные черные полосы от резины на асфальте, остановился на обочине, а не врезался в какое-нибудь дерево в посадке. Два чуда подряд — это много! На его долю могло больше не остаться чудес.

Зазвонил мобильный телефон — это была Марина.

— Ты где?

По ее тону Вадим понял, что она еле сдерживает себя, чтобы не взорваться.

— Небольшая авария — надо поменять колесо.  — Вадим решил не вдаваться в подробности.

— Ты издеваешься?!

— Прости, но на трех колесах я при всем своем желании не смогу ехать.

— Сколько тебе надо времени?

— На все — минут тридцать-сорок.

— Я буду ждать тебя возле беседки Глинки!

— Возле беседки или внутри? — уточнил Вадим.

— Не умничай — занимайся колесом!

У Вадима мелькнула мысль, что не стоит ей одной ночью ходить по безлюдному парку. Он хотел было позвонить и попросить, чтобы она вернулась в гостиницу, но, зная, насколько Марина упряма, начал снимать поврежденное колесо.

До Качановки Вадим добрался не так быстро, как ему хотелось бы. Он теперь ехал не на предельной скорости, но уже через пятьдесят минут подъезжал к усадьбе. Остановив автомобиль за полсотни шагов до шлагбаума, Вадим, чтобы не «светиться» перед охраной, пешком прошел на территорию. Охранники находились в домике, там горел свет, и он прошел незамеченным. Вадим быстрым шагом миновал дворец, завернул за него и напрямую направился к беседке, едва белевшей в лунном свете. На ходу он набрал номер Марины, к его удивлению, она находилась «вне зоны действия сети».

«Здесь не везде есть связь? Странно, беседка на холме — связь должна быть идеальной». У Вадима возникло плохое предчувствие, но он гнал его от себя.

Обойдя вокруг беседки, Вадим несколько раз, все громче и громче, позвал Марину. Сначала он подумал, что она решила над ним подшутить и, спрятавшись где-то поблизости, наблюдает за ним. Но время шло, а Марина не показывалась. Вадима пробирал озноб при мысли: «С ней что-то случилось!» Он не знал, как поступить.

Понимая, что в таком огромном парке искать ее одному бессмысленно, Вадим поспешил к домику-гостинице, который арендовала Марина. Он знал ее близкую подругу Амаду, которая должна быть здесь. В конце концов, Марина могла, обидевшись на него, рассердиться и вернуться в домик. Вадим очень надеялся, что так оно и есть.

Входная дверь была открыта, на первом этаже в коридоре горел свет. Через полуоткрытую дверь он увидел безлюдный темный зал с длинным столом и на нем остатки пиршества. Поднявшись на второй этаж по узкой деревянной лестнице, он постучал в первую попавшуюся дверь.

— Это кто к нам в гости рвется? — послышался пьяненький девичий голос. Дверь открыла брюнетка в короткой ночной рубашке, выставляя напоказ стройные голые ноги. Увидев Вадима, она рассмеялась: — Мы мужиков не заказывали!

— Пропала Марина! — зло произнес Вадим.  — В какой комнате Амада?

— Марина? Она не пропала,  — брюнетка приложила палец к губам,  — у нее рандеву! Но об этом никто не должен знать! Особенно ее муж!

Вадим понял, что секретная операция, которую разработала на сегодня Марина, не была тайной для ее подруг. Но раз они знают об их встрече, зачем надо было снимать гостиницу в другом городе? Однако сейчас для него было важнее всего найти Марину, и, конечно же, чтобы с ней ничего плохого не произошло.

— Викуся, с кем ты там болтаешь? — спросила подошедшая к двери высокая худощавая девушка в полупрозрачном пеньюаре.

— Где найти Амаду? — нетерпеливо спросил Вадим.

— Тебе зачем? — Девушка в пеньюаре выстрелила в него взглядом.

— Вы можете понять, что Марина пропала?! — заорал Вадим.  — Это я должен был с ней встретиться, а ее нигде нет!

— Марина ушла часа полтора назад,  — быстро произнесла девушка в пеньюаре, и они с Вадимом обошли другие комнаты, в одной из которых оказались Амада с парнем, в другой — незнакомая Вадиму девушка, тоже с парнем.

Поднялась суматоха, все начали собираться, чтобы отправиться на поиски.

— Здесь есть домик охраны, они патрулируют территорию,  — вспомнила Амада, а Вадим со злостью шлепнул себя ладонью по лбу — ведь он прошел мимо него, а сейчас не догадался в первую очередь обратиться к охранникам!

Не дожидаясь, пока все закончат собираться, Вадим поспешил к охранникам, и они быстро составили план поисков и вызвали подмогу — отдыхающих сменщиков.

Вскоре Марину уже искали на всей территории парка. Вадим прочесывал отведенный ему участок парка, когда ему позвонил начальник охраны.

— Возвращайся! — сказал он.

— Марину нашли?

— Нашли,  — ответил тот упавшим голосом.

— Что с ней?!

Но тот уже отключился, Вадим пытался ему перезвонить, но все время было занято — видимо, тот обзванивал принимавших участие в поисках. В домике охраны Вадим увидел заплаканных девушек, приехавших на день рождения Марины, и его сердце сжалось. Он подошел к Амаде. Она, подняв на него воспаленные, полные слез глаза, произнесла:

— Маринку убили! — и разрыдалась.

От начальника охраны Вадим узнал, что истерзанное тело Марины нашли у пруда, недалеко от того места, где когда-то была лодочная станция. Судя по состоянию ее одежды, она подверглась насилию и, по-видимому, была задушена. В Качановку уже выехала следственная группа.

— Где она? Я должен ее видеть! — истерично выкрикнул Вадим.

— Она там, где ее нашли, но туда нельзя посторонним до прибытия полицейских.

— Я не посторонний! — крикнул Вадим и выскочил из домика охраны.

Место, где находилось тело Марины, ему не пришлось долго искать — там было людно, светили фонарики. Подойдя ближе, Вадим увидел участкового и охранников, место происшествия было ограждено веревками. Между кустами, на траве, что-то белело. Перед ним промелькнул образ Маринки в ее любимом летнем наряде — коротеньких шортиках и белой полупрозрачной блузе.

Вадим рванулся вперед, но охранники, крепкие ребята в форме, были начеку и сразу перехватили его.

— Пустите, я должен ее увидеть! — Вадим пытался вырваться, не соображая, что делает.

— А, это ты, сука! — послышалось рядом, какой-то мужчина подскочил к нему, и его тяжелый кулак впечатался Вадиму в лицо, отправив его в нокаут.

Вадим, придя в себя, понял, что лежит на траве. Рядом с ним присела на корточки незнакомая девушка с короткой стрижкой.

— Лежи! У тебя может быть сотрясение мозга,  — строго произнесла она, увидев, что Вадим приподнял голову.

По голосу он узнал девушку в пеньюаре, только сейчас на ней были джинсы и футболка.

— Кто это так мне заехал? — Вадим сел, оглядываясь; голова у него раскалывалась.

— Так вы незнакомы? — саркастическим тоном произнесла девушка.  — Это муж Маринки.  — И тяжко вздохнула: — Кто мог знать, что все так обернется!

Вадим увидел, что людей прибавилось. Возле тела Марины, за оцеплением, находились трое. Один из них, присев на корточки, осматривал тело. Вадиму было больно на это смотреть, он встал и отошел в сторону.

— Покуришь? — Рядом оказалась та самая девушка, видимо, она решила опекать его. Она протянула ему пачку сигарет.  — Легче станет, нервы успокаивает.

Вадим отрицательно помотал головой и отошел от нее — ему хотелось побыть одному, наедине со своими тяжкими думами. Но это ему не удалось — подошел начальник охраны и отвел Вадима к следователю, крепышу лет сорока, с широким разлетом плеч, с бычьим взглядом. Включив диктофон и сунув его чуть ли не в лицо Вадиму, он попросил назвать имя, фамилию, адрес проживания, причины, по которым Вадим оказался здесь.

— В каких отношениях вы были с погибшей Голубевой?

— Мы были друзьями.

— Любовниками?

— У нас должна была состояться здесь прощальная встреча, в беседке, но я опоздал из-за того, что лопнуло колесо автомобиля.

— У вас были интимные отношения с Голубевой?

— Раньше были.

— Почему вы решили прервать эти отношения? Кто был инициатором?

— Марина, впрочем, и я тоже. Пришло время.

— И все же, почему вы решили расстаться?

— Ее муж узнал о наших отношениях,  — Вадим непроизвольно дотронулся до скулы, которая до сих пор болела после удара,  — и Марина сделала выбор.

— Вы были против?

— Нет, я уже сказал: пришло время.

— Вы сказали, что у вас была назначена здесь встреча и что вы опоздали, так как пробили колесо. Кто-то может это подтвердить?

— На дороге, километрах в тридцати отсюда, остались черные следы от колес, когда машину занесло. Свидетелей нет.

Следователь поинтересовался, когда Вадим выехал из Киева, когда прибыл в Нежин, в какой гостинице остановился, чем занимался до того, как выехал в Качановку, и когда выехал.

— Что вы предприняли, когда не обнаружили Голубеву в условленном месте?

— С полчаса ходил вокруг, звал ее, а затем пошел в гостиницу, узнал, что ее там нет, и обратился к охранникам, начались поиски.

— Пока никуда не уезжайте, мы утром еще с вами встретимся. Где вы будете?

— В автомобиле, я его перегоню на стоянку.

Вадим направился к своему автомобилю, который на это время стал его домом. Ему все еще не верилось, что Марины больше нет, он считал, что частично есть и его вина в ее гибели — он не смог вовремя приехать на встречу. Что же произошло здесь? Почему Марина оказалась у пруда, а не возле беседки? Ее увели туда силой?

Тут Вадима пронзила мысль: ее муж! Ведь его не должно быть здесь, а он явился! Он следил за ней? Или прятался в засаде? Он виновник ее гибели? Почему он убил Марину, а не его, Вадима? Ведь он должен бы больше ненавидеть его!

«Следственная группа здесь, наверное, приехал и кинолог с собакой — ее пустят по следу, и она приведет к убийце». Мысли, связанные с Мариной и ее гибелью, будоражили Вадима, но через пару часов усталость победила и он провалился в тяжелый сон без сновидений.

Когда Вадим проснулся, было уже утро, хмурое и печальное, так же было у него на душе. Небо затянуло тучами, шел дождь. «Даже небо плачет о Марине,  — подумал он, и его взгляд упал на букет цветов и бутылку шампанского, лежащих на заднем сиденье.  — Вот и не верь в приметы! Все валилось из рук, лопнуло колесо, дело чуть не закончилось аварией. Если бы я позвонил Марине и сказал, что не приеду, она бы никуда не пошла и была бы жива. Или ее смерть была предопределена, и она все равно встретилась бы со своим убийцей?»

Несмотря на печальные мысли, Вадим почувствовал, что хочет есть. Организм требовал свое, хотя в данной ситуации это выглядело кощунством. В животе урчало, и Вадим, выбравшись из автомобиля, бегом направился под дождем к здешнему кафе.

Это было старинное, продолговатое, одноэтажное серое здание, перед которым находилась летняя площадка с деревянными столами и лавками под зонтами с рекламой пива «Черниговское». Кафе имело интригующее название «Качановские легенды», и Вадим подумал, что со смертью Марины на одну легенду в этой усадьбе станет больше.

Войдя внутрь, он увидел за столиком следователя, завтракающего в компании с тремя мужчинами. Следователь поманил его к себе:

— Мне надо с вами поговорить.

— Хорошо,  — кивнул Вадим.  — Когда?

— Как освобожусь, вы подсаживайтесь.

Вадим взял себе сэндвич и сок, но не успел поесть, как следователь остался за столиком один. Вадим подсел к нему с недопитым соком. Следователь сразу вытащил диктофон, включил его и поставил перед Вадимом. Он снова попросил его назвать свои имя и фамилию и сегодняшнюю дату.

— Вчера вы рвались к телу Голубевой. Оно уже в морге, но фотографии с места убийства можете посмотреть.  — Следователь вытащил из сумки тоненький ноутбук, включил его и развернул экраном к Вадиму, внимательно наблюдая за ним.

Вадим напрягся, понимая, что это зрелище не для слабонервных, но то, что он увидел, заставило его вскрикнуть и отпрянуть.

Марина лежала на спине, широко раскинув ноги, нижняя половина тела была обнаженной. Из одежды на ней была только наполовину расстегнутая белая блуза, порванная на плече, на шее виднелась темная полоса. У нее заострился нос, безжизненные глаза были широко открыты. Ее лицо казалось незнакомым. Однако не только вид растерзанной любимой женщины вызвал у Вадима ужас. К тому же ему как фотографу-репортеру приходилось видеть зрелища и пострашнее.

Ему вспомнилось, как несколько дней назад, когда он смотрел на найденную в ящичке зеркала фотографию мертвой девушки, на мгновение увидел вместо нее Марину! И сейчас Марина, в белой блузе, с широко раскрытыми глазами, так напоминала ему ту девушку с фотографии! Только там девушка была красиво убрана, рядом стояло зеркало, а здесь Марина лежала на траве полуголая. Но они были похожи! Неужели зеркало предвидело смерть Марины? Или в зеркале есть темные силы, погубившие ее? Нет, смерть Марины — дело рук убийцы, а не мифических темных сил! Убийца реален и находится где-то рядом!

— Что с вами? — Вадима оторвал от размышлений голос следователя, и он поймал на себе его внимательный взгляд.

— Показалось.

— Что вам показалось?

— Ерунда, не имеющая к этому никакого отношения.  — Вадим не собирался рассказывать следователю о своих страхах и предположениях.

— Фотографий много, сейчас в режиме слайд-шоу вы посмотрите их все.

Фотографии следовали одна за другой, лежащее на земле тело Марины было снято в разных ракурсах, были зафиксированы отдельные детали — странгуляционная борозда на шее, сорванная с нее одежда, валявшаяся в стороне, рука, судорожно сжавшая пучок травы в последние мгновения жизни. Вадим воспринимал их уже не так эмоционально, и у него мелькнула мысль: «Следователь неспроста показывает мне эти фото. Он меня подозревает?»

— Голубева была задушена. Время смерти — между полуночью и двумя часами ночи, более точное время и имело ли место сексуальное насилие, покажет вскрытие.  — Следователь, сощурившись, пристально смотрел на Вадима.  — Где вы были в это время?

— Я приехал… — Вадим задумался, вспоминая,  — наверное, около часа ночи. Минут десять-пятнадцать мне понадобилось, чтобы дойти до беседки, там подождал с полчаса, затем пошел в гостиницу.

— Выходит, когда вы приехали, Голубева, возможно, еще была жива?

— Я кричал, звал ее. И я не слышал никакого шума.

— В гостиницу вы пришли в десять минут третьего — у меня есть показания свидетелей.

— Возможно,  — пожал плечами Вадим.

— Выходит, приехав, вы более часа находились на территории парка, вместо того чтобы сразу поднять тревогу и начать поиски пропавшей Голубевой!

— Я думал, что Марина решила подшутить надо мной за опоздание и наблюдает откуда-нибудь. Это так похоже на нее! Я ходил и звал ее, на часы не смотрел — время назвал приблизительно. Да, вот еще что. Я оставил автомобиль на подъезде к усадьбе, так что в общей сложности путь до беседки занял у меня больше, чем десять-пятнадцать минут.

— Зачем вы так поступили? Кого-то опасались?

— Я сам не знаю, сейчас понимаю, что это было глупо.

— Вас кто-нибудь видел, когда вы приехали?

— Я никого не встретил.

— Выходит, вы могли приехать гораздо раньше, чем говорите.

— Вы меня подозреваете?

— Это моя обязанность, и у вас нет алиби на момент убийства.

— Зачем мне понадобилось бы убивать любовницу?

— Голубева задушена. Может, для остроты ощущений вы слегка ее придушили — есть такие любители, но не рассчитали своей силы. Когда поняли, что она мертва, инсценировали изнасилование — порвали ее одежду. Напишите явку с повинной — убили по неосторожности, суд это учтет.

— Знаете что! — взорвался Вадим и вскочил со стула.

— Не знаю — расскажите,  — спокойно произнес следователь, довольный, что вывел из себя подозреваемого.

Вадим взял себя в руки и опустился на стул.

— Если вы официально меня обвиняете, то мне нужен адвокат.

— Я вас не обвиняю, а провожу следствие. Обвиняет прокурор! Сейчас проверяем алиби мужа Голубевой, и вам надо напрячься и вспомнить — может, вас все же видели? Без алиби вы подозреваемый!

— Никто меня не видел, пока я не поднял тревогу! — Вадим со злостью смотрел на следователя.  — Мне надо возвращаться в Киев!

— Вернетесь! Пока будет идти следствие, вы не должны выезжать из города, а если вам все же надо будет куда-нибудь уехать, не сочтите за труд, позвоните и поставьте меня в известность.  — Следователь положил перед Вадимом свою визитку.

— Я могу уехать прямо сейчас?

— Не спешите. Погуляйте тут пару часов, подышите целебным воздухом, и если больше не понадобитесь — отправляйтесь восвояси.  — Следователь посмотрел на часы.  — Задержитесь тут до часа дня — это моя убедительная просьба!

Вадим, выйдя из кафе, остановился, не зная, куда идти. Вернуться к автомобилю и просидеть в нем оставшееся до часу дня время?

Дождь закончился, выглянуло солнышко — погода налаживалась. К дворцу Тарновских потянулась группа экскурсантов, весело переговаривающихся между собой. Жизнь продолжалась, но Марины в ней больше не было! Вадим ощутил, как защемило у него в груди.

Он решил сходить на место убийства Марины, хотя понимал, что это ничего не даст, кроме болезненных воспоминаний. Еще издали Вадим увидел, что там стало более многолюдно, чем ночью, хотя полицейских и охранников видно не было. Значит, следственная группа закончила свою работу и сняла оцепление. Оказалось, что это группа экскурсантов, которые слушали рассказ полненького коротышки в летней шляпе и темных очках о ночном происшествии. Послушав минуту, Вадим понял, что коротышка несет полную чушь, и, отойдя в сторону, постоял какое-то время, молча прощаясь с Мариной, у места, где была примята трава и еще недавно лежало ее тело.

Неожиданно Вадиму в голову стали лезть мысли о совпадении двух трагических событий. Более ста лет тому назад на территории усадьбы была задушена Анна Ступачевская, и в ее убийстве обвинили его предка. Сейчас убита Марина, и он находится под подозрением. Прослеживается некая связь. Или это просто совпадение?

«Зеркало!» — прозвучало у него в голове, и он вздрогнул. «При чем тут зеркало? Убийство произошло здесь! Зеркало находится за две сотни километров отсюда и никакого отношения к этому преступлению не имеет!»

Ему вспомнилось, что, когда они с Мариной были в Качановке, во дворце-музее видели точно такое же зеркало, как то, что досталось ему в наследство. «Может, его тоже изготовил Лурье? Если это так, надо узнать у работников музея, не известно ли им о каких-либо удивительных событиях, связанных с этим зеркалом?»

Вадим направился к дворцу, мысленно прося у Марины прощения. «Она мертва, а я иду на экскурсию! Нет, это не экскурсия. Мне нужно знать все, что имеет отношение к этому зеркалу, чтобы понять, связано ли оно как-то с убийством Марины».

Вадим быстро прошел через все открытые комнаты дворца, но зеркала не нашел. Тогда он обратился к женщине, следившей за порядком и сохранностью экспонатов:

— Здесь в прошлый раз я видел трюмо черного цвета со столиком, а сейчас никак не могу его найти. Оно меня заинтересовало, хотел его сфотографировать.

— Есть такое,  — кивнула женщина и отвела его на второй этаж, где стояло трюмо из красного дерева, но больших размеров.

— Это не оно. То было черного цвета.

— Другого нет. Есть большое зеркало на первом этаже, у входа, но не трюмо. Это тут единственное.

— Может, оно было здесь раньше и его отправили на реставрацию?

— В самом деле было, оно уже месяцев девять находится у реставраторов.

— Да нет, неделю назад или чуть больше я его видел здесь.

— Вы ошиблись, другого трюмо тут нет.

Вадим, не удовлетворившись полученной информацией, еще три раза обошел все открытые для осмотра помещения, но так и не нашел его. Он снова подошел к смотрительнице:

— У вас же не все комнаты открыты, может, оно все же здесь? Можно посмотреть в других помещениях?

— Там тоже нет, и экскурсантов туда не пускают. Они временно закрыты, их приводят в порядок.

Вадим вышел из дворца ошеломленный. Ведь он хорошо помнил, что видел такое же, как у него, зеркало в прошлый раз, и экскурсовод тогда рассказывал, что при изготовлении венецианских зеркал применялась ртуть! Марина при этом присутствовала… Может, смотрительница музея не в курсе или чего-то недоговаривает? Вадим отправился на поиски экскурсовода, который рассказывал об усадьбе и дворце в прошлый раз, но не нашел его. Зато возле будочки — билетной кассы собирала группу женщина-экскурсовод.

— Можно вам задать вопрос? — обратился к ней Вадим.

— Да, конечно. Вы хотите участвовать в экскурсии? — У женщины были выразительные, немного печальные карие глаза с желтоватым оттенком.

— Я был здесь на экскурсии неделю тому назад. Тогда во дворце я увидел черное трюмо, оно меня заинтересовало, я сейчас специально из-за него приехал. Только что я обошел все комнаты, но его не нашел. Вы не подскажете, где оно может быть?

— В экспозиции музея есть небольшое зеркало в черной рамке, изготовленное венецианскими мастерами в начале семнадцатого столетия, но оно настенное. Трюмо тоже есть, но темно-коричневого цвета, и оно изготовлено уже с помощью более современных технологий конца девятнадцатого столетия. Присоединяйтесь к нашей экскурсии, и я вам покажу все зеркала, которые есть в музее.

Вадим не стал спорить, последовал ее совету и вместе с другими экскурсантами снова обошел все помещения дворца, но трюмо черного цвета так и не обнаружил. Он почувствовал, как у него закипают мозги от всех этих загадочных событий.

«Может, я и в самом деле ошибся? Но я прекрасно помню черное зеркало, точную копию моего! Единственный тому свидетель, который мог бы развеять мои сомнения,  — Марина, и она мертва».

Вадим поинтересовался, где можно найти мужчину-экскурсовода, который в прошлый раз вел экскурсию. И снова его ожидал обескураживающий ответ — в штате экскурсоводов-мужчин нет, возможно, это был экскурсовод, приехавший со своей группой.

Возвращаясь к автомобилю, Вадим убеждал себя, что это странное событие надо выкинуть из головы, важнее и трагичнее то, что Марина мертва, а в ее смерти есть и его вина! Вадим стал вспоминать светлые, радостные эпизоды, связанные с Мариной, их встречи. Она много значила для него, была не только любовницей, но и другом, советчиком. Поглощенный воспоминаниями, он не заметил, как к автомобилю подошел следователь. Увидел его, только когда тот постучал в окошко.

— Можно? — Следователь, не ожидая ответа, открыл дверцу и уселся рядом с Вадимом, на переднее пассажирское сиденье.  — Очень хорошо, что вы не уехали и дождались меня.

Вадим, взглянув на часы, отметил, что уже почти половина второго, а значит, он мог бы находиться в пути, если бы не увлекся воспоминаниями.

— Это случайно вышло — я задумался и не замечал времени.

— Расскажите, что за зеркало вы сегодня все утро искали?

— Вам какое дело? Разве это связано с убийством Марины? Или вы уже нашли убийцу и теперь решили развлечься, задавая вопросы на посторонние темы?

— При расследовании мелочей нет, любая, казалось бы, незначительная деталь или событие могут поспособствовать разгадке преступления.  — Следователь достал из кармана диктофон и включил его.  — Так что за зеркало вас заинтересовало вскоре после убийства вашей любимой или любовницы — как вам будет угодно? Вы провели в музее в общей сложности около трех часов. Разве это не странно — вы идете в музей всего через несколько часов после того, как близкий вам человек был убит? Я с таким уникумом, как вы, сталкиваюсь впервые.

— Я тоже со следователем встретился в первый раз.

— Вы не ответили на вопрос!

Вадим нехотя рассказал, что неделю назад был тут с Мариной, тогда она и решила отпраздновать в усадьбе свой юбилей. В музее они видели зеркало, точно такое, как у него дома. В этот раз, чтобы не думать все время о смерти Марины, он прошелся по музею и не обнаружил того зеркала. Это его заинтересовало, отсюда и его расспросы работников музея.

— Выходит, вы точно видели зеркало, а сейчас его нет, и вам рассказывают, что его и не было?

— Совершенно верно.

— Вы наркотики употребляете?

— Да вы что! Я даже не курю!

— Наверное, было бы наивно с моей стороны рассчитывать, что вы скажете правду.

— Я не принимал и не принимаю наркотики!

— Вы можете это доказать.

— Каким образом?

— Сдать кровь на анализ.

— Вы идете по ложному пути — к смерти Марины я не имею никакого отношения и виноват лишь в том, что опоздал на встречу. Подумайте, ну какой у меня мог быть мотив?

— Пообщавшись с вами, я тоже задал себе этот вопрос. У меня была только одна версия, и я ожидал результатов вскрытия тела Голубевой. Она не была беременна, и ее не изнасиловали. Допрос ее мужа дал мне возможный мотив убийства. Это вам интересно?

— Мне интересно все, что связано со смертью Марины.

— У ее мужа, вернее в их семье, пропала крупная сумма.  — Следователь сделал многозначительную паузу.  — Несколько десятков тысяч долларов, которые Голубева втайне от мужа сняла с их общего счета два месяца назад. Она не вам их одолжила?

— Я у Марины денег не брал! — заявил Вадим категоричным тоном и тут же вспомнил: полгода назад, когда он стал обустраивать новую квартиру после ремонта и у него не было на это денег, Марина сама предложила ему взять у нее взаймы тысячу долларов, которые он ей вернул через месяц.

— Кому она могла одолжить такую крупную сумму? Это должен быть очень близкий ей человек, — как бы рассуждая вслух, произнес следователь.  — Вы такого не знаете?

— Не знаю! Может, муж все это выдумал и деньги не пропадали?

— Мы уже это проверили — деньги были сняты с банковского счета. Кстати, о ее муже. Он приехал позже вас, и вовсе не для того, чтобы проследить за неверной женой, он как раз хотел выяснить у нее, куда она подевала деньги. В тот день, под вечер, он снял в банкомате с их счета небольшую сумму, и когда увидел остаток, схватился за голову. Поехал в панике в банк, думал, что деньги украли хакеры, но там выяснил, что их сняли с помощью карточки жены. Сразу в Качановку не смог отправиться — задержали на работе, звонить ей не стал — хотел все выяснить лично, как он сказал, «глядя в ее лживые глаза».

Вадим почувствовал холодок в груди. Похоже, следователь наметил его в качестве главного подозреваемого и уже нашел мотив.

— Как я понимаю, это только его слова?

— Но многое можно проверить, в отличие от вашей версии. Приехав, он не скрывался, поставил автомобиль на стоянку, есть свидетели — охрана. До которого часа он был занят на работе, мы установим — тоже есть свидетели, он дал их контакты. Что происходило в банке, легко узнать, к тому же он тоже дал контакты служащих. А что можете представить вы, кроме своих слов?

— Чего вы хотите от меня?

— Помогите следствию. Не хочу терять время на оформление бумаг у прокурора. Вы могли бы добровольно отправиться вместе со мной — у вас очень удобный салон автомобиля — в Ичню, где будут сделаны необходимые анализы и проведены экспертизы. Затем оформим вам подписку о невыезде, и живите себе в Киеве, пока не понадобитесь. Если у вас совесть чиста, почему не помочь следствию?

— Хорошо, я, как и вы, заинтересован в поимке убийцы Марины. Когда вы убедитесь в моей невиновности, станете больше времени уделять поиску настоящего убийцы.

— Приятно иметь дело с разумным человеком! Чего ждем? Поехали!

Вадим завел двигатель, и они, проехав под поднятым шлагбаумом, выехали из качановской усадьбы.

— На всякий случай предупреждаю, что следственная группа на микроавтобусе следует позади нас.

— Я вижу,  — Вадим кивнул.  — Не волнуйтесь — я не убийца.

— Чтобы не скучать в дороге, расскажите о себе. Я, правда, уже навел о вас справки, но хотел бы услышать это от вас лично. Вы, говорят, совсем недавно стали обладателем большой квартиры в центре. Где это вы столько денег заработали?

Вадим вздохнул и стал рассказывать о непростой жизни фотографа, живущего на гонорары и доходы от выставок, зависящих от спонсоров.

 

20

Вадим давно проснулся, но продолжал лежать, вспоминая недавние трагические события, и его взгляд непроизвольно то и дело возвращался к зеркалу. Теперь оно уже было завешено той же тканью, что и в доме бабушки.

«Убийство Марины и это зеркало — есть ли между ними связь?» Это противоречило здравому смыслу, но странные события, произошедшие с ним после того, как он стал хозяином этого злосчастного зеркала,  — разве они поддаются рациональному объяснению? Впору обращаться за помощью к оккультистам.

Прошло два дня после убийства Марины, ее тело до сих пор находилось в морге в Чернигове, следователь по какой-то причине запретил отдавать его мужу и ее родителям для захоронения. Амада, близкая подруга Марины, держала его в курсе событий. С ее слов, муж Марины агрессивно настроен по отношению к Вадиму, считает его убийцей и обещает, что, если правосудие не восторжествует, то есть его не посадят на длительный срок, он найдет способ с ним поквитаться.

Позвонила по мобильному телефону Алиса.

— Ты уже приехал? Обещал позвонить.  — В ее голосе прозвучала обида.

— Извини! — Вадим тяжко вздохнул.

— Что случилось? Не держи в себе — расскажи! — потребовала Алиса.  — Легче станет.

— Легче не станет — еще не придумали способ воскрешать из мертвых! — ответил Вадим.

— Ты мне совсем не нравишься. Я сейчас приеду к тебе,  — решительно заявила Алиса.  — И не вздумай увиливать — расскажешь все как на духу! — Не ожидая ответа, она отключилась.

Вадим нехотя поднялся и стал наводить порядок перед приходом гостьи. Остановился перед завешенным зеркалом, раздумывая, как все это объяснить Алисе. Впрочем, она девушка умная, поймет, что это неспроста. Он махнул рукой — по ходу дела что-нибудь придумает!

Алиса явилась через полчаса. Решительно вошла, попутно подхватив с кушетки в прихожей незамеченное им банное полотенце, влажное после душа, отнесла на кухню и сунула во встроенную стиральную машину. Затем отконвоировала Вадима в гостиную, усадила на диван, себе принесла из кухни стульчик, села напротив. Алиса скользнула взглядом по опять завешенному зеркалу, но ничего не сказала. Она посмотрела ему в глаза, словно по ним хотела прочитать, что он прячет внутри себя.

— Рассказывай! Я еще в прошлый раз поняла: у тебя что-то не так.

Вадим начал ходить вокруг да около, но Алиса его оборвала:

— Начни с самого начала, и без утайки! Считай, что перед тобой врач, а ты больной и должен точно описать симптомы, чтобы можно было правильно поставить диагноз, иначе лечение пойдет насмарку. Ты меня понял?

Вадим осознал, что давно хочет этим с кем-нибудь поделиться, услышать разумный совет. Раньше таким человеком была Марина… И он решился. Даже если Алиса посмеется над его страхами относительно зеркала, не беда. Вадим рассказал ей без утайки, как был любовником Марины, о той злосчастной поездке во Власовку, о зеркале из дома бабушки, которое наводит на него страх и с которым связаны жуткие легенды. Рассказал и об их с Мариной договоренности встретиться в качановской усадьбе, и как он опоздал, и что теперь он один из подозреваемых в ее убийстве.

Алиса молча его выслушала. Закончив рассказывать, он опустил голову, боясь встретиться взглядом с девушкой, понимая, как жалко он выглядит в этой истории. Алиса встала и подошла к зеркалу, но не стала открывать его.

— Покажи мне фотографию той мертвой девушки и листок с началом исповеди убийцы.

— Возьми сама — они там же, где я их нашел, — в ящичке под трюмо.

Вадим сидел молча, уткнув взгляд в пол,  — в голове был вакуум, полное отсутствие мыслей.

— Мне еще в Житомире рассказывали про одного человечка тут, под Киевом,  — думаю, он сможет если не помочь, то объяснить происходящее с тобой.

— Кто он?

— Экстрасенс, целитель, колдун, маг, ведьмак — как хочешь его называй, но он из настоящих, не из тех, которые ради рекламы лезут на телевидение.

— Может, он не настолько талантлив, чтобы попасть туда,  — заметил, хмуро усмехнувшись, Вадим.

— Давай съездим к нему, а потом сделаем вывод,  — предложила Алиса.  — Собирайся, фотографию и листок тоже возьмем с собой. Жаль, зеркало слишком громоздкое, а то бы и его взяли.

— Что, прямо сейчас и поедем? — поразился Вадим.

— Тебе что, детей не на кого оставить?! Давай, быстрей собирайся! Давно надо было это сделать.

Когда они вышли из подъезда, Вадима окликнули. Он обернулся — к нему, радостно улыбаясь, направлялся его сосед по площадке Антон Гордеев, яростный болельщик киевского «Динамо». Не то чтобы они общались, но как-то раз случай свел их в пивбаре, где они смотрели футбольный матч. После его окончания они так «расслабились», что Вадим еле дотащил Антона до его квартиры.

— Вадим, с тебя причитается! — еще не подойдя, начал Антон.  — Если бы не я, ты влетел бы в копеечку!

— Извини, спешу! — Вадим провел ребром ладони по горлу, показывая, что дел невпроворот и времени нет.  — Вечером зайду, поговорим.

Вадим и Алиса сели в автомобиль. Ехать им надо было в пригород Борисполя. Улочки в частном секторе были узкие, но асфальт оказался в хорошем состоянии. Алиса, руководствуясь указаниями навигатора на мобильном телефоне, велела остановиться возле высокого кирпичного забора с мощными коваными воротами. Выйдя из автомобиля, она сразу нажала на кнопку переговорного устройства. Чей-то голос поинтересовался:

— К кому вы?

— К Матвею Анатольевичу! Владимир Владимирович из Житомира посоветовал к нему обратиться. Нам необходима его помощь.

— Заходите!

Щелкнул замок, открылась калитка. Они прошли по дорожке, красиво выложенной плиткой, к одноэтажному дому с мансардой — ничего примечательного в нем не было. Из-за угла дома появилась огромная овчарка и, не доходя до них с десяток шагов, села и молча проводила их настороженным взглядом. Вадим и Алиса поспешили войти в дом. Из небольшой прихожей они попали в гостиную, где их ожидал хозяин дома — лысый мужчина в очках, в сером костюме, сидевший в инвалидном кресле-каталке. Очки были с толстыми линзами, увеличивающие его голубые глаза, в которых не было ничего особенного. Маг и экстрасенс больше напоминал сельского бухгалтера, вышедшего на пенсию по инвалидности, и Вадим испытал разочарование.

— Садитесь. Понимаю, что вас привело ко мне дело. Так что сразу к нему и приступим.

Вадим впал в ступор, мысли путались, поэтому он медлил, и Алиса сама быстро и толково рассказала о зеркале, легенде, связанной с ним, и о произошедших событиях. Вадим лишь уточнял ее повествование, дополнял деталями. Рассказ занял больше часа.

— Мне понятна ваша проблема,  — кивнул экстрасенс, терпеливо и молча выслушав их.  — Ситуация серьезная.

— Поэтому мы и пришли к вам,  — отозвалась Алиса.

— Зеркало обладает множеством свойств, и хотя человечество пользуется им тысячелетия, если учитывать и металлические зеркала, оно до сих пор остается для людей загадкой. Одно из свойств зеркала — накопление и хранение информации. Зеркало можно представить в виде конденсатора психической энергии, притом как позитивной, так и негативной. Как известно, конденсатор имеет свойство, накопив энергию, в один момент мощно разрядиться. Обычно влияние зеркала на человека практически незаметно, но в некоторых ситуациях оно может причинить вред. Поэтому имеется ряд правил и запретов, которые выработаны на основании опыта предыдущих поколений. Одним из правил есть завешивание темной материей зеркала в доме умершего человека. Что может произойти, если этого не сделать? Астрал, или душа человека, окажется в Зазеркалье, назовем так этот неизвестный нам мир.

Все религии и верования согласны с тем, что есть мир живых и мир мертвых. В христианстве после смерти человека его душа может в конечном итоге попасть либо в рай, либо в ад. Если это так, то почему человек порой сталкивается с проявлениями потустороннего мира, как и произошло с вами? Наверное, знания о мире мертвых слишком поверхностны и умозрительны. До конца девятнадцатого века атом считали неделимой частицей, и лишь развитие науки и практические эксперименты позволили выявить его сложную структуру. Наверное, нам не хватает знаний, так как никто из потустороннего мира не вернулся, чтобы рассказать о нем. Однако даже та скудная информация, какой мы располагаем, позволяет предположить, что потусторонний мир тоже имеет сложную структуру. Вероятно, существуют пограничные зоны потустороннего мира, и одна из них и есть Зазеркалье. Поэтому много легенд и предубеждений связаны с зеркалами. Душа, оказавшись в Зазеркалье, пребывает, как говорится, между небом и землей.

Душа и сам человек — это, как говорят в Одессе, большая разница. Душа не имеет эмоций, желаний, привязанностей. Видимо, алхимику и мастеру-зеркальщику Лурье удалось создать такие зеркала, с помощью которых устанавливается связь между мирами — нашим и Иным. Покончив с собой перед зеркалом, он отправил свой астрал в пограничную зону Иного мира, а тот имеет возможность влиять на наш мир, вернее, на хозяев зеркала.

— Смерть Марины не связана с этим зеркалом? — задал Вадим вопрос, который его мучил последнее время.

— И да и нет. Я могу лишь высказать свое предположение. Как я уже говорил, астралы не имеют эмоций, но, видимо, для них очень важна связь с нашим миром через пограничную зону. Возможно, то, что Марина уговаривала вас избавиться от зеркала, подтолкнуло сущности, обитающие в Зазеркалье, отделаться от нее. Само зеркало не убивает — у него нет рук, ног, ножей, другого оружия. Но у него есть другие возможности, и оно может действовать коварно и наверняка — найти в окружении объекта слабое звено и повлиять на него должным образом.

— Извините, я не понял.  — Вадим в недоумении пожал плечами.

— Среди тех, с кем общалась ваша Марина, были люди, которые испытывали к ней неприязнь, зависть, вызванные обидой, ревностью, другими подобными чувствами или ее действиями. Зеркало лишь усилило эти чувства, и человек пошел на преступление. Но, повторяю, это лишь мое предположение.

— Следователь рассказал, что она за пару месяцев до своей гибели сняла с их общего с мужем счета крупную сумму.

— Вполне возможно, деньги и вызвали эти чувства.

— Как поступить с зеркалом? — поинтересовался Вадим.

— Не готов ответить. Я узнаю у коллег — может, кто-то из них уже сталкивался с подобным случаем. Оставьте свои координаты — я с вами свяжусь. Пока ничего не предпринимайте, своим желанием избавиться от зеркала вы можете навлечь на себя смертельную опасность.

— Кто-то может захотеть меня убить? Денег я никому не давал, так как их у меня немного, завистников вроде тоже не имею. Правда, муж Марины уже горит желанием мне отомстить.

— Убийцами не рождаются, а становятся, и причины бывают разные.

Вадим вспомнил общение с «пожизненниками» в Житомирской тюрьме — они выглядели обычными людьми, и их жизненный путь до совершения преступлений тоже был обычным. Лера рассказала про «ген воина», или «ген убийцы», который имеется у многих людей и может рано или поздно себя проявить.

Когда они, попрощавшись с экстрасенсом, сели в автомобиль, Вадим спросил у Алисы:

— Что это было? Вроде он много говорил и ничего конкретного не сказал. Без него было понятно, что убийца — кто-то из окружения Марины, а снятые со счета деньги — возможный мотив убийства. И никакой мистики!

— По-моему, он все толково пояснил, но пока не знает, что тебе посоветовать. Мне его рекомендовали как сильного экстрасенса, думаю, он что-нибудь придумает.

— Блажен, кто верует,  — пробурчал Вадим.

— Какие у тебя планы на сегодня?

— Съезжу к приятельнице мамы, она сказала, что у нее находится рукопись убийцы, обещала мне ее дать.

— И ты так спокойно об этом говоришь?! Я на твоем месте давно бы ее взяла у нее! Может, благодаря этой рукописи хоть что-то прояснится.

— Это события столетней давности, чем они помогут?

— Если не возражаешь, я поеду с тобой.

— Буду только рад. Сейчас позвоню и предупрежу о нашем визите.

Однако тетя Владя не ответила ни по городскому, ни по мобильному телефону.

— Может, вышла в магазин и оставила мобильный дома? — предположил Вадим.  — Поедем к ней, если что, подождем — она далеко от дома не уходит.

Дверь квартиры тети Влади оказалась запертой, на звонки она не откликнулась. Вадим с Алисой спустились вниз, уселись на скамеечку возле подъезда. Он заметил прогуливающихся по двору двух пожилых женщин, среди них была соседка тети Влади.

— Подожди, я сейчас! — сказал он Алисе и быстрым шагом направился к женщинам.

— Здравствуйте! — громко произнес Вадим, словно был уверен, что они глуховаты.  — Пришли в гости к Владиславе Никитичне, а ее нет дома. Не подскажете, где она может быть?

Женщины вдруг молча резко рванули в сторону, словно к ним приставал хулиган. Отойдя на несколько шагов, соседка тети Влади, обернувшись, наконец узнала Вадима и сообщила:

— Владислава Никитична скончалась!

— Умерла?! Когда это произошло?

— Позавчера днем. Маня, соседка, живущая напротив нее, хотела к ней зайти за содой, позвонила — никто не отвечает, а дверь неплотно было прикрыта, она и вошла. Увидела лежащую в комнате на полу Никитичну, у нее была разбита голова — видимо, ударилась, когда падала. Вызвала врачей, те констатировали смерть, вроде как сердце прихватило. Отвезли Никитичну в морг на вскрытие. У нее дочь живет в Харькове — нашли адрес, сообщили. Она приехала, сказала, что хочет мать в Харькове похоронить. Мы ей говорим: Никитична тут всю жизнь прожила, а теперь будет лежать в чужой стороне? А она — мне будет проще ухаживать за ее могилкой. Мол, если здесь похоронит, кто будет присматривать? А мы что — не люди?

Еще женщина сообщила Вадиму, что дочь вряд ли сегодня тут появится, позвонить ей можно лишь на домашний телефон в Харькове, номер знает только Маня, но ее сейчас дома нет — уехала с мужем на дачу, вернутся они завтра или послезавтра.

Вадим оставил женщине свой номер мобильного телефона и попросил, чтобы Маня обязательно с ним связалась и сообщила номер телефона дочери Владиславы Никитичны.

— Куда тебя подвезти? — спросил Вадим у Алисы, когда они вернулись в автомобиль.

Он чувствовал себя неловко в ее обществе. Девушка ему очень нравилась, но это было непорядочно по отношению к Марине, тело которой еще даже не было предано земле. Он дал себе зарок: никаких отношений с Алисой, пока не пройдет по меньшей мере сорок дней после смерти Марины, а лучше несколько месяцев.

— Я оставила свою машину недалеко от твоего дома.

Вадим всю дорогу был погружен в мрачные размышления. Алиса, понимая его состояние, тоже молчала. Лишь подъехав к своему дому, Вадим спохватился:

— А где твоя машина?

— Недалеко отсюда, пройдусь пешком.

Алиса медлила, не спешила выходить из автомобиля. Вадим, понимая, что девушка ждет от него приглашения зайти к нему, молчал. Ему хотелось побыть одному. За последние несколько дней два очень близких для него человека покинули этот мир, и теперь ему было очень одиноко. Начиналась новая жизнь.

— У тебя все будет хорошо! — сказала Алиса, выбралась из автомобиля и, не оглядываясь, пошла прочь.

 

21

Утром следующего дня Вадиму позвонили из уголовного розыска и пригласили «на беседу». Круглолицый крепыш лет сорока, напоминающий солиста группы «Тик», назвался Сергеем Ивановичем и пояснил, что имеет поручение Черниговской прокуратуры, проводящей следствие по делу об убийстве в Качановке, допросить его.

— В вашей крови обнаружено значительное количество триметилксантина, то бишь кофеина. Да и свидетели, видевшие вас в ту ночь, говорили, что вы были в крайне возбужденном состоянии.

— В каком я мог быть состоянии, если пропала Марина и я опасался, что с ней могло случиться что-то плохое?

— Почему вы сразу были настроены на плохое, ведь Качановка — очень спокойное и безопасное место, и до этого случая там ничего подобного не происходило?

— В этом «безопасном» месте Марину убили, и, к вашему сведению, там уже было совершено убийство при схожих обстоятельствах, правда, очень давно — в 1897 году,  — негодуя, выпалил Вадим, и тут же по выражению лица Сергея Ивановича понял, что сказал лишнее.

— Откуда вам известно о том убийстве? — Оперативник напрягся, как охотничья, почуявшая дичь собака.

— Я интересовался историей этого имения, вроде экскурсовод об этом рассказывал,  — сказал Вадим первое, что пришло в голову.  — Или кто-то из экскурсантов. Точно не помню.

— Пожалуйста, обязательно вспомните и сообщите мне. Кстати, откуда вам известны обстоятельства убийства Голубевой? Разве вы знакомы с материалами следствия?

— Я неправильно выразился. Я лишь предполагаю, что эти два убийства могут иметь схожие обстоятельства.

— С временнóй разницей между ними более чем в сто лет? Что вы хотите этим сказать?

— Ничего конкретного, просто вспомнил.

— Вы можете рассказать о том убийстве более подробно?

— То, что слышал.  — Вадим сожалел, что проговорился. Он рассказал, что узнал от Алисы об убийстве Анны Ступачевской и о том, что убийцей следствие посчитало Арсения Бессмертного.

— Вы таким тоном это сказали, как будто сомневаетесь, что убийцей был этот Бессмертный.  — Сергей Иванович сделал в блокноте какие-то пометки.  — У него довольно редкая и запоминающаяся фамилия.

У Вадима внутри все сжалось: «Начнут копать и узнают, что это девичья фамилия моей матери».

— Я подозреваемый?

— У вас нет алиби на момент совершения убийства, поэтому вы входите в круг подозреваемых, хотя презумпцию невиновности никто не отменял.

— У вас есть еще вопросы?

— Не употребляли ли вы в тот день каких-нибудь медицинских препаратов? Свидетели отметили, что вы в ту ночь были словно не в себе.

— Наркотиками не балуюсь! Как еще может себя чувствовать человек, приехавший к любимой на день рождения и узнавший, что она убита?

— Вы любили Голубеву?

— Это мое личное дело! Да, у нас была любовная связь, какие-то чувства мы друг к другу питали.

— Спасибо, у меня вопросов больше нет. Подпишите протокол и можете идти.

Вадим, не читая — строчки скакали перед глазами, — размашисто расписался. Сергей Иванович, в свою очередь, подписал пропуск и напомнил:

— Вы находитесь под подпиской о невыезде, прошу об этом не забывать.

Выйдя на улицу, Вадим прокрутил в голове беседу со следователем и остался крайне недоволен собой.

Без сомнения, оперативник проверит все, что он говорил, найдет уголовное дело об убийстве Ступачевской, возможно, станет копать дальше и узнает, что девичья фамилия матери Вадима Бессмертная, а брат убийцы — ее предок. Понятно, это не преступление, но в глаза бросится странная связь между этими двумя трагическими событиями и их участниками. Вадиму вспомнилась лекция психолога Леры о «гене убийцы», который может при определенных условиях активизироваться. И ведь неспроста у него взяли кровь на анализ, а сейчас поинтересовались, не употреблял ли он каких-либо лекарств, подразумевая психотропы. Видимо, следователю из Чернигова он все же кажется наиболее подходящим кандидатом на роль убийцы.

Вадим понял, что не надо ждать, пока на него накинут петлю, из которой ему не вырваться, а пора что-нибудь предпринять. По крайней мере выяснить, как проходил день рождения у Марины, кто там был до того, как она покинула гостиницу. Марина с ним делилась многим, рассказывала о работе, сотрудниках, друзьях. Насколько он знал, у нее не было явных врагов. Завистники есть у всех, тем более у успешных людей, а Марина была именно такой.

Красавица, муж — удачливый бизнесмен, не отказывающий ей ни в чем, дом — полная чаша, за ребенком присматривает няня, личный автомобиль, отпуск в экзотических странах. На работе ее ценили, зарплата у нее была приличная. Живи и радуйся!

«Какое место занимал я в жизни Марины? Сексуальный партнер? Я ей нужен был ради оргазма, который она испытывала, по ее утверждению, только со мной? Может, она лишь подыгрывала мне, просто ей хотелось разнообразия в сексе, и она допускала меня в свою жизнь, когда муж был в командировках, довольно частых? Или и в самом деле она любила меня? Мог у нее быть кроме меня кто-нибудь еще?»

Вадим задумался. «Я тоже не засиживался дома, пропадал порой на месяцы, проводил в поездках даже больше времени, чем ее муж. Так что вполне может быть. Но, с другой стороны, как только я приезжал, она все свободное время проводила со мной.  — Вадим вздохнул, вспоминая их встречи.  — Но разве могу я быть уверен, что у нее больше никого не было? Да нет, я бы обязательно почувствовал, если бы у нее был еще кто-нибудь!»

Самой близкой подругой Марины была Амада, и Вадим позвонил ей и договорился о встрече в Мариинском парке, возле ее работы. Приехав раньше условленного времени, Вадим в нетерпении прохаживался по аллее, вспоминая, сколько раз встречался здесь с Мариной, полной неиссякаемой энергии и планов. Казалось, что она будет жить вечно…

Амада, высокая и эффектная брюнетка, внешне была словно сестра-близняшка Марины, на первый взгляд они отличались только цветом волос. Лишь увидев девушек рядом, можно было найти отличия: у Амады были более гармоничные черты лица, заметна примесь южной крови — ее бабушка была чистокровной испанкой, попавшей ребенком в Украину во время гражданской войны в Испании. Здесь она выросла, окончила пединститут, вышла замуж за офицера-полтавчанина, родила дочь, а та, в свою очередь, когда пришло время, связала свою жизнь с киевлянином. И хотя Амада была лишь на четверть испанкой, в ней ощущались природная грация и гордый нрав представителей этого народа.

Амада, показавшись на аллее, махнула рукой Вадиму, в этот момент находившемуся на противоположном ее конце, и села на ближайшую скамейку. Подойдя, Вадим увидел, что она нервно курит тонкую черную сигарету, а под глазами у нее синие тени, которые не мог скрыть макияж.

— До сих пор не верится, что Маринки больше нет,  — произнесла Амада вместо приветствия.

Вадим знал, что они дружили еще со времен учебы в институте. Почти одновременно вышли замуж, Амада — за великовозрастного и очень серьезного бизнесмена, прожила с ним четыре года, после развода получила дополнительно к свободе шикарную квартиру в центре, на Майдане Незалежности, автомобиль «Ленд Крузер» и некоторую сумму на счету, достаточную для четырехмесячного путешествия по разным странам. Амада была начальником юридического отдела крупной фирмы, занимающейся экспортно-импортными операциями, это она перетянула Марину в свой отдел, на должность с большей зарплатой, и прикрывала ее, когда той требовалось уйти раньше для встречи с Вадимом.

— Найти бы того негодяя! — Вадим со злостью сжал кулаки.

— Никуда он не денется! — Лицо Амады хищно заострилось.  — Сама бы его на кусочки порвала!

— Скажи, Амада, кто с тобой был на дне рождения Марины?

Амада грустно улыбнулась:

— Хочешь сам провести расследование?

— Расследованием занимается следователь, он уже наметил достойную кандидатуру на роль убийцы — меня!

У Амады от удивления расширились зрачки.

— Тебя? Ты это серьезно?

— Вполне.

— Кто был? Я с моим бойфрендом Гошей, Таня со своим женихом Олегом, Виктория, Света — вот и все.

— У кого-нибудь из них были напряженные отношения с Мариной?

— Ты что! Марина пригласила только тех, с кем ей комфортно, с кем приятно общаться. Все девушки работают в нашей организации, ребята — нет, знали Маринку лишь благодаря нам. Мой Гоша — системный администратор, работает в крупной коммерческой фирме, до дня рождения видел Маринку всякий раз, когда заезжал за мной на работу. Танюшин Олег — тренер в фитнес-клубе, пересекался с Маринкой несколько раз, когда заезжал к Танюше на работу. Только здрасте — до свидания, и все. Он работает по вечерам, поэтому у нас бывал днем.

В памяти Вадима всплыли образы ребят, которых видел в гостинице. Темноволосый бородач, едва державшийся от выпитого на ногах, завернутый в зеленое банное полотенце,  — видимо, Гоша, а крепыш с аккуратно подстриженной светлой бородкой, с выбритой блестящей головой — Олег. Этот Олег сразу оделся и принял активное участие в поисках Марины. Впрочем, и Гоша, несмотря на свое не очень устойчивое положение стоя, тоже участвовал в поисках Марины. Если подозревать кого-то из этих ребят, то какой у них мог быть мотив? Вряд ли они хорошо знали Марину. Избыток выпитого алкоголя иногда вызывает у человека желание чего-нибудь недозволенного. Маринка понравилась кому-то из них, и, выбрав момент, он вышел вслед за ней, стал приставать, она подняла крик, и тогда он убил ее?

Спортсмен Олег тогда ясно мыслил и не походил на сильно выпившего; Гоша, наоборот, был настолько пьян, что никуда не мог пойти. Или кто-то из них играл соответствующую роль? Вряд ли, следователь наверняка проверил алиби каждого, кто находился в гостинице. Марину нашли в кустах, метрах в трехстах от беседки. Чтобы туда дойти быстрым шагом от гостиницы, а это надо было сделать в темноте или при свете фонарика, понадобилось бы не менее десяти минут в одну сторону — итого двадцать минут только на дорогу туда и обратно. Убийца же не набросился на Марину, как только ее увидел, значит, еще минут десять надо прибавить — итого ему потребовалось бы отсутствовать в гостинице минимум полчаса, а это трудно скрыть в такой маленькой компании.

— Амада, ты не обратила внимания, когда ушла Маринка, никто после нее не выходил?

— Все же ты ведешь расследование! — Амада выбросила окурок в рядом стоявшую урну и сразу прикурила другую сигарету.  — Выходили — я и Гоша, чтобы покурить. Гоша перебрал, и я с ним минут пятнадцать-двадцать гуляла, на часы не смотрела. Затем мы вернулись и все время были в комнате.

— А вы кого-нибудь видели?

— Мы стояли возле гостиницы, прогуливались по аллее, ведущей к церкви. Компания у нас собралась курящая, за исключением Олега, так что могли выходить поодиночке или парами. Следователь об этом спрашивал. Кстати, ему я тоже рассказала про наш ночной вояж с Гошей — не только тебе.

— Амада, не обижайся, я тебя не подозреваю.

— А зря — если ведешь расследование, то не должен делать исключений.  — Амада швырнула куда-то не глядя недокуренную сигарету.  — Я очень хочу, чтобы нашли негодяя, который убил Маринку!

— Выходит, кроме вас, могли и другие выходить?

— За всех не скажу, а Таня тоже выходила покурить с Олегом — их комната была рядом с нашей. Я слышала, когда они выходили и возвращались, Олег еще недовольно бубнил, что он не смог выполнить весь комплекс вечерних упражнений. Они отсутствовали минут десять.

Амада поднялась со скамейки, величественно кивнула ему на прощанье и удалилась быстрым шагом, грациозно покачивая бедрами. Из их беседы Вадим сделал вывод: если к убийству причастен кто-то из этой компании, значит, оно было заранее спланировано и в нем участвовали по крайней мере двое. Один совершал убийство, другой его прикрывал. Выходит, надо присмотреться к Танюше и Олегу.

Поколебавшись, Вадим решил не сбрасывать со счетов Амаду и Гошу. Ее бравада могла быть отвлекающим маневром. Если мотив убийства Марины — деньги, снятые ею два месяца назад со счета, то кому она могла одолжить такую крупную сумму? Только человеку, которому она полностью доверяла, и человек этот — Амада!

Вадим решил сначала проверить первую версию. Он снова позвонил Амаде и попросил узнать, в каком фитнес-клубе работает Олег.

— Это я тебе могу сразу сообщить.  — Амада продиктовала адрес.  — Его фамилия Голиков.

— И еще, Амада.  — Вадим пару секунд колебался, прежде чем задать вопрос.  — Я знаю, что Маринка хорошо зарабатывала, но она не говорила, сколько именно.

— Ты думаешь, что Маринку убили из-за денег? — В голосе Амады прозвучала ирония.  — Зарплата в каждой коммерческой организации — тайна, но тебе я скажу. У юристов моего отдела, а это Маринка и Танюша, зарплата, без учета премий, составляет эквивалент тысячи двести — тысячи пятьсот долларов, у меня две сто. Удовлетворен?

— Спасибо. А Виктория и Света сколько получают?

— У них оклады гораздо меньше, в соответствии с их должностями, шестьсот — восемьсот долларов. Извини, мне надо работать.

Фитнес-центр, где работал Олег, находился на левом берегу Днепра, и Вадим, направляясь туда, попал в автомобильную пробку, он едва двигался в потоке машин. Вадим помнил, что Олег работает по вечерам, и хотел приехать раньше, чтобы расспросить сотрудников о нем. Правда, он не представлял себе, как ему выспросить то, что его интересовало.

Подъехал он к современному зданию фитнес-центра, сверкающего стеклом и металлом, позже, чем рассчитывал, — к пяти часам. В вестибюле, делая вид, что хочет купить абонемент, он заполнил анкету и стал расспрашивать улыбчивую девушку-администратора о тренерах, их методиках.

— У меня в фитнес-центре работает знакомый — Олег Голиков, правда, не знаю, в каком именно.

— Так это наш Олежка! — обрадовалась девушка.

— Вот здорово! — Вадим сделал вид, что тоже обрадовался.  — Он очень хороший тренер! — Затем, наклонившись к девушке, сказал доверительно: — Правда, я слышал, что у него какие-то проблемы на личном фронте, надеюсь, это ему не мешает в работе?

— У Олежки проблемы? Ему дали прозвище Терминатор из-за того, что у него все расписано по минутам,  — он словно машина! Вот собирается жениться, а то на него уже стали косо поглядывать — ему скоро сороковник, ни жены, ни детей, ни романа на работе. Машина, а не человек! — произнесла девушка вполголоса и, бросив взгляд в сторону входных дверей, уже громче сказала: — А вот и Олег Петрович, ваш знакомый!

Вадим обернулся и увидел направляющегося к ним Олега. У Вадима не была запланирована эта встреча, но деваться было некуда. Олег его сразу узнал и расцвел широкой улыбкой.

«Машина, а не человек!» — пронеслись в голове Вадима слова девушки. — «Но, судя по его радостному виду, на машину он не похож».

— Какими судьбами? — сразу поинтересовался Олег.

— Решил набить кубики на пресс, заехал за абонементом, разговорился и узнал, что вы тут работаете тренером.

— Киев — большая деревня. Несмотря на то, что тут живут миллионы людей, постоянно натыкаешься на знакомых,  — поддержал его версию Олег, а Вадим по его интонации не понял — тот иронизирует или говорит серьезно?

— И это хорошо! — Вадим на всякий случай тоже расплылся в улыбке.

— Вас, кажется, Вадимом зовут? А то нас в Качановке так и не представили друг другу.

Вадим понял, что Олег его раскусил. Ведь тогда Вадиму, потрясенному убийством Марины, и в голову не пришло узнавать имя, фамилию и род занятий совершенно незнакомого ему человека. Поэтому из разговора с администратором он никак не мог узнать, что здесь работает «знакомый» тренер.

— Как Танюша поживает? Скоро свадьба? — продолжал ломать комедию Вадим.

— Спасибо, нормально,  — сдержанно ответил Олег и нанес «словесный апперкот»: — Тело Маринки до сих пор не выдали? Это ужасно… Маринка и Танюша были хорошими подругами, и она очень переживает. Мы решили перенести свадьбу, она состоится не раньше чем через полгода после похорон. Это наш по Маринке траур.

Вадим почувствовал себя словно оплеванным. Он вел себя как клоун, нес чепуху про кубики на пресс, когда тело его любимой еще не предано земле.

— Я скажу администратору, чтобы она записала вас ко мне. Сейчас, извините, мне пора, надо еще успеть переодеться. Всего вам хорошего! — И Олег удалился, оставив Вадима терзаться невеселыми мыслями.

Вадим осознал, как много значила Марина в его жизни, с ней он был абсолютно откровенен, делился своими проблемами и успехами, порой ожидал от нее совета. Сейчас ему нужен был человек, с которым он мог бы обсудить последние события. Они, с одной стороны, были ужасающе реальны, с другой — пугающе мистичны и заставляли задуматься о существовании Иного мира и его влиянии на мир людей. Ни с кем из друзей на эту тему он не мог поговорить — ничего, кроме насмешек и шуточек, от них не ожидал. Он набрал номер Алисы, та долго не отвечала.

— Приветик! Мы можем увидеться?

— Извини, Вадим, я сейчас не могу говорить, но скоро перезвоню!

Позвонила ему Алиса через час. У нее был возбужденно-радостный голос:

— Я сейчас в Чернигове!

— Что ты там делаешь? — удивился Вадим, ведь накануне девушка вроде бы не планировала никаких поездок.

— У меня есть кое-какие связи в здешних правоохранительных органах, а судя по тому, что ты мне рассказал, надо держать руку на пульсе. Мне удалось кое-что узнать о расследовании.

— Ты с каждым разом все больше поражаешь обилием друзей и знакомств. Кажется, что для тебя нет ничего невозможного.

— Дела твои не так уж плохи, но радоваться особо нечему. То, что у тебя нет алиби, — это большой минус.

— Мне это уже сказал здешний опер во время допроса.

— Проверяется не только твоя причастность к убийству, есть и другие подозреваемые. В тот день в Качановку приехала на автобусе экскурсионная группа — двадцать девять человек. Ночевали они не в Качановке, а неподалеку — в «зеленом» туркомплексе «Соколиный хутор».

— Находил его в интернете, когда искал, где снять номер в гостинице,  — вспомнил Вадим.  — Кажется, до него от Качановки километра два.

— Да, примерно. За ужином экскурсанты употребляли крепкие спиртные напитки, но этим не удовлетворились и стали нещадно уничтожать привезенные с собой немалые запасы алкоголя. Перепились все, и у кого-то возникла идея идти пешком в Качановку, провести там ночь в поисках духов и привидений, с таким расчетом, что утром за ними приедет автобус. И больше половины группы экскурсантов поздним вечером отправились в Качановку. Они взяли с собой спиртное и по дороге продолжали пить, в итоге разбились на группки, парочки и разбрелись кто куда. Перешла дамбу у Майорского пруда группа из шести человек, после чего они тоже разошлись в разные стороны. Большинство отправившихся в этот поход к утру вернулись в «Соколиный хутор». Шесть человек обнаружились в Качановке. Сейчас следователь внимательно изучает алиби каждого, что весьма затруднительно из-за того, что некоторые совершенно не помнят событий той ночи, в лучшем случае весьма смутно. Можно допустить, что к убийству причастен кто-то из их компании. Расстояние от «Соколиного хутора» и время их пребывания в Качановке укладываются в эту версию.

— Изучают алиби мужчин, приехавших на ту экскурсию? — уточнил Вадим.

— Нет, всех. Убийца может быть как мужчиной, так и женщиной — на это указывают способ убийства и некоторые детали. Голубева… — Алиса запнулась.  — Извини, наверное, не стоит рассказывать тебе подробности.

— Наоборот, мне это очень нужно!

— Голубева была задушена шифоновой накидкой, которую скрутили в жгут. Следствие рассматривает два варианта: либо убийца незаметно подкрался к жертве, неожиданно напал и стал душить, лишив ее возможности сопротивляться, либо жертва знала своего убийцу, доверяла ему и, ничего не опасаясь, шла впереди него. Со слов экспертов, особой силы для этого не требовалось. Одежда на ней была разорвана, что должно было указывать на сексуальный характер нападения, однако насилие не было совершено. Но, возможно, убийцу спугнули, и он не успел совершить задуманное. И еще одна немаловажная деталь — исчезла дамская сумочка из крокодиловой кожи, довольно дорогая. Приехавшие на день рождения помнили, что Голубева даже за столом была с этой сумочкой и с ней пошла на свидание, но возле ее тела сумочку не обнаружили.

— Интересно, кому-то понадобилась сама сумочка или ее содержимое? — размышлял Вадим.

— Гостиница была оплачена заранее, и маловероятно, чтобы в сумочке находилась значительная сумма, хотя это не исключено. Сумочка очень красивая и дорогая, если ее забрал убийца и он почему-то не захочет с ней расстаться, это может оказаться очень серьезной уликой против него.

— Убийца — женщина, и она взяла сумочку, чтобы покрасоваться? Тогда она точно не из окружения Марины!

— Не исключено, хотя это мог быть и какой-то хитрый ход.

— Алиса, ты молодец! — восхищенно воскликнул Вадим.  — Раздобыть столько информации!

— Эта информация предназначена только для тебя, никто не отменял тайны следствия и наказания за ее разглашение. Так что смотри, не подведи меня и мои источники.

— Я сейчас ни с кем не общаюсь, кроме тебя, — после смерти Марины я впал в жестокую депрессию. И для меня очень важно, чтобы ее убийца был найден и наказан.

— Я уже собираюсь возвращаться, завтра захочешь увидеться — звони!

То, что убийцей Марины могла быть женщина, расширило круг подозреваемых. Вадим вспомнил компанию из гостиницы — Викусю в короткой ночной рубашке и Свету в пеньюаре; немногословную Татьяну, выглядывавшую из-за спины открывшего дверь Олега; энергичную Амаду, довольно спокойно воспринявшую известие о пропаже Марины, но сразу посоветовавшую привлечь к поискам охрану парка; Гошу с низко опущенной головой, опирающегося о дверной косяк, чтобы устоять на ногах. Каждый из них мог быть убийцей. При расследовании преступления важно установить мотив — какой мог быть у них? Все девушки — подруги Марины, а мужчин она не очень хорошо знала. Мотив — пропавшие деньги?

Вадима пронзила мысль: «Почему я все время считал, что эти деньги Марина кому-то одолжила? Одолжить такую сумму она могла только Амаде. А что, если этими деньгами Марина откупилась от шантажиста, заплатила за его молчание? Что я знаю о ее жизни до встречи со мной год тому назад? Ведь мы с ней до этого не виделись долгих пять лет, и не исключено, что у нее кто-то был до меня. Могла быть у нее какая-то тайна? Наше разоблачение Марина довольно спокойно восприняла и даже готова была уйти от мужа. Вряд ли за информацию о любовнике она выплатила бы такую сумму.  — Вадим спохватился.  — Это всего лишь мои фантазии, не подтвержденные фактами». Но мысль, что Марину мог кто-то шантажировать, крепко засела у Вадима в голове.

Заиграла мелодия мобильного телефона. Это оказался Феликс.

— Вадя, привет! Ты не передумал относительно зеркала?

— Зеркало не продается!

— Ты не знаешь новой цены, которую я хочу тебе назвать! Ты упадешь в обморок, и это…

— Зеркало не продается! — рявкнул Вадим и отключился.

Феликс несколько раз перезванивал, но Вадим сбрасывал соединение.

Приехав домой, Вадим подошел к завешенному зеркалу.

— Мир духов и астралов — это призрачный мир бестелесных сущностей, которые могут лишь напугать. Убийцы — это реальные люди, со своими мыслями, желаниями, наклонностями и жизненными обстоятельствами. Ты думаешь, что я боюсь тебя, твоих фантомов? Нисколько! Вы существуете только в моем воображении! — Он потянулся, чтобы снять ткань с зеркала, но в последний момент передумал.  — Оставайся в темноте со своим темным миром!

 

22

— Привет, Света! — Вадим неожиданно возник перед девушкой, и она испуганно отпрянула в сторону, затем, узнав, улыбнулась:

— Богатым будешь — сразу не узнала.

— Ты тоже не обеднеешь — и я не сразу понял, что это ты. Раз уж мы встретились, хочу тебя поблагодарить!

— За что?

— Когда муж Марины меня «отключил», ты проявила самаритянское милосердие.

— Бедная Маринка!  — вздохнула Света.  — Не верится, что ее больше нет.

Вадим последовательно выполнял свой план пообщаться с каждым из присутствовавших на дне рождения Марины. Встреча со Светой должна была выглядеть случайной, а на самом деле он выпытал у Амады о Светлане все, что смог, и уже час поджидал девушку недалеко от ее дома. Тридцатитрехлетняя Светлана была «разведенкой», вот уже четыре года сама воспитывала ребенка. В организации, где она работала вместе с Амадой в должности секретаря, она была из числа «старожилов», и это при непростом характере их директора.

— Ужасно, никак не могу к этому привыкнуть,  — со вздохом произнес Вадим.  — Ты сильно спешишь? Может, выпьем кофе?

— Спешу очень, но от кофе не откажусь.

— Здесь рядом кафе… — начал Вадим, предварительно изучивший ближайшие кварталы.

— Сделаем по-другому. Соседка скоро должна привести сына — Денис с ее дочкой ходит на развивающие занятия после садика, и она меня выручает, присматривает за ним. До их прихода выпьем кофе у меня.

Вадим с радостью согласился.

Света жила в обычной шестнадцатиэтажке, построенной еще в семидесятые, на десятом этаже, однако ее трехкомнатная квартира была со свежим ремонтом и радовала глаз современной мебелью.

— Что будешь пить — эспрессо, латте? У меня кофемашина. Или тебе заварной кофе?

— Лучше заварной,  — сделал выбор Вадим.

— Пошли на кухню. Как только прибудет мой архаровец, поговорить уже не получится.

Просторная кухня, исключительная чистота, словно тут не люди живут, а все было сделано напоказ. Фасад под дуб, встроенная техника, тумбочка-этажерка, на которой разместилась сверкающая пластиком и металлом профессиональная кофемашина.

— У тебя тут так красиво! Просто идеально,  — похвалил хозяйку Вадим.  — Как в новой квартире.

— Месяц назад закончила ремонт, поменяла мебель — хочется жить по-человечески. Денису бедлам нравился больше, но понемногу привыкает к порядку.

— Круто! — Вадим еще раз окинул кухню оценивающим взглядом.  — Обошлось в копеечку! Я вот тоже недавно ремонт закончил, а на мебель теперь собираю.

— У меня были кое-какие сбережения.  — Света, иронично усмехаясь, смотрела на Вадима.  — О чем ты хотел со мной поговорить? Только не пытайся меня убедить, что мы встретились случайно, и не пори прочую ерунду.

— Расскажи, кто что делал и где был после того, как Марина вышла из гостиницы.

— Не знала, что ты еще и следователь.  — Света достала джезву, бросила туда несколько ложек молотого кофе, налила воды и поставила на плиту.  — Поминутно рассказать не могу. В то время праздник уже закончился, если честно, особого веселья не было. Возможно, в этом виноват напившийся Гоша, перетянувший наше внимание на себя, а может, то, что компания у нас была разношерстная. Вначале была идея устроить девичник, потом появились Гоша и Олег. Они испортили праздник. Один набухался, второй горел желанием уединиться со своей девушкой в комнате, а Маринка то и дело поглядывала на часы в ожидании свидания с тобой. Я и Викуся веселили себя, как могли, но тоже переусердствовали с выпивкой. Когда Маринка ушла, Таня с Олегом сразу слиняли «пароваться», а нам с Викусей оставалось лишь идти смотреть телевизор.

— А где были Амада и Гоша?

— Амада вывела пьяного Гошу из домика — освежиться. Мы уже приняли домашний вид, смотрим телик, тут заявляется Амада с вопросом: не видели ли мы Гошу?

— Она же с ним ушла!

— У них вышла ссора — Амада очень взрывная. Она отошла в сторонку покурить, возвращается — а Гоши нет. Поднялась к нам, затем опять спустилась вниз.

— Амада нашла Гошу?

— Он же не пропал! — Света улыбнулась.  — Нашла, но не сразу.

— Когда они вернулись? Или они возвращались по одному?

— Не знаю, мы не слышали — телевизор работал громко. И ее, и Гошу увидели, когда ты поднял тревогу,  — они были в своей комнате.

— А вы из домика не выходили? Курили в комнате?

— Нас на этот счет предупредила управляющая гостиницей, так что курили на свежем воздухе.

— Поодиночке, не вдвоем?

— Мы не в детском лагере, чтобы ходить за ручку. Я хотела со своим поговорить по телефону без свидетелей.

— Почему ты его с собой не взяла?

— Вначале планировался девичник, а потом, когда стал известен новый расклад,  — у моего уже были другие планы.

— Кто он, если не секрет?

— Большой секрет, и он к происшедшему не имеет никакого отношения! — резко отрезала Света.

— А Вика долго курила?

— Я на часы не смотрела, но не пять минут. Она тоже любитель поговорить по телефону без свидетелей.

— Марина рассказывала, что Вика имеет, не помню уже по чем, черный пояс.

— Ты Викусю подозреваешь? Она Марину обожала!

В этот момент кофе, вырвавшись из джезвы, залил плиту. Света сердито схватила тряпку, и тут в дверь позвонили и Света с тряпкой поспешила в прихожую.

Раздался топот, и в кухню влетел розовощекий мальчуган лет шести.

— Ты чего здесь делаешь? — воинственно поинтересовался он, но тут вошла Света и за руку вывела его из кухни.

Вернулась она через пару минут одна.

— Извини, сейчас налью тебе кофе, только вкус будет не очень — перекипел. Может, тебе лучше эспрессо сделать?

— Я пойду. В следующий раз выпьем кофе, тебе есть кем заниматься.

Из комнаты послышались возгласы, и что-то с грохотом упало.

— Хорошо, потом договорим,  — торопливо произнесла Света, провожая Вадима.

После разговора со Светой у Вадима возникло много вопросов.

«Откуда у Светы такие деньги на ремонт и мебель? Она сказала, что закончила ремонт месяц назад. Марина сняла деньги со счета два месяца назад. Не связаны ли эти два события? А как Света бросилась выгораживать Вику — „Она обожала Марину!“ Это и в самом деле так или им обеим есть что скрывать?

Ночью в Качановке пьяный Гоша где-то бродил один, так что Амаде пришлось его искать, а она мне об этом не сказала. А следователю? Если алиби Амады и Гоши держится на том, что они все время были вместе, то алиби у них на самом деле нет. Сколько времени Амада искала Гошу? Неизвестно, и опираться можно только на ее слова. Можно ли ей верить? Неужели я подозреваю Амаду? Да, подозреваю, и не только ее, но и пьяного Гошу — не должно быть исключений!

Олег-Терминатор тоже подозрителен, ведь они с Татьяной выходили погулять, хотя отсутствовали непродолжительное время. Это со слов Амады, а она что, засекала время по часам?»

Вадим вспомнил слова экстрасенса о зеркале — что само оно не убивает, а отыскивает слабое звено в окружении человека, который обречен, и находит к нему «ключик». «Возможно, отношения Амады и Маринки были непростыми — я же всего не знаю. Очень подозрительна Света, позволившая себе шикарный ремонт со своей скромной зарплатой. Надо будет узнать у Вики, как долго отсутствовала Света, когда выходила покурить, поболтать по телефону со своим бойфрендом. И кто он такой, этот бойфренд. Может, это он сделал Свете прямо-таки царский подарок?

Викуся — это, конечно, „темная лошадка“. Но на нее ничего нет, кроме того, что она тоже выходила и физически очень крепкая, раз имеет черный пояс. В гостинице с виду была пьяненькой, но могла притворяться. И какой же у нее мог быть мотив?

А если предположить, что Алексей, муж Маринки, придумал, что деньги пропали? Сам их снял, а свалил на нее. Ведь исчезнувшая крупная сумма дает дополнительный плюс к его алиби и мотив возможному убийце. Если бы не эти деньги, он был бы подозреваемым номер один — у него был мотив: его жена на тайном свидании с любовником! То, что он сразу заехал мне в скулу, говорит о его несдержанности. Ведь он мог приехать тайно раньше меня, и Маринка, встретив мужа ночью, конечно, постаралась увести его подальше от места нашей встречи. Они поскандалили, и он… Хотя он, будучи в состоянии аффекта, скорее, задушил бы ее руками, а не скрученной накидкой, если только заранее не планировал это убийство. Затем он показался охранникам, создавая себе алиби. Чужая душа потемки, поэтому и эту версию отбрасывать не стоит».

Вадим назначил встречу Алисе в кафе на Печерске. Он рассказал ей о своих встречах и подозрениях. Девушка была согласна с его версиями, пообещала оказывать посильную помощь. Вадим пригласил ее к себе домой на чай, но Алиса отказалась — надо подготовить материал для житомирской газеты, и у нее наметилась перспектива поработать со столичной газетой, но она не сказала, с какой, чтобы не сглазить.

— Не замечал, что ты суеверная,  — с усмешкой произнес Вадим.

— Нельзя сказать, что очень,  — улыбнулась Алиса.  — Наслушавшись твоих рассказов о проклятом зеркале, поверишь во что угодно.

— Ты мне не веришь? — обиделся Вадим.

— Верю, и даже очень! — Алиса сразу посерьезнела.  — Кстати, зеркало себя больше не проявляло?

— Нет. Теперь оно завешено той же самой материей, что и в доме бабушки. Видимо, она может как-то его укрощать.

— Важен результат — жизнь оно тебе не портит.

Вадим и Алиса вышли вместе, девушка села в красную микролитражку, припаркованную в тридцати метрах от кафе, и уехала. Вадим отправился домой. Хотя зеркало никак больше себя не проявляло, воспоминания о прошлых событиях были свежи, и Вадим относился к нему с опаской.

Апатия овладела Вадимом. Делать ничего не хотелось. Из заказчиков никто не звонил, денег катастрофически не хватало, а в следующем месяце предстоял очередной платеж по кредиту. Он мог реально что-то заработать, заново выполнив заказ на съемку осужденных на пожизненное, но к этой работе он никак не мог заставить себя приступить.

Вечер только начался, и Вадим не знал, куда себя деть. Вошел на мобильном в «Фейсбук», пролайкал с десяток постов друзей, потом ему это надоело и он отложил телефон. Выключил свет, включил телевизор, лег на диван и стал прощелкивать каналы, не зная, что смотреть,  — фильм, скетч-шоу или какой-нибудь концерт.

Ничегонеделание его расслабило, веки закрылись, и он не стал противиться сну. Приснилось, что он снова находится в Гималаях и готовится в базовом лагере к восхождению на Джомолунгму, собирает альпинистское снаряжение, проверяет давление в кислородных баллонах. В голове у него испуганно мечется мысль: «Мне туда нельзя — там смерть!» Но он знает, что все равно пойдет покорять вершину.

— Дорогой, что-то ты совсем заспался! — проник в его сознание знакомый голос.  — Пусть восхождениями занимаются другие — у тебя и без того дел полно!

Вадим открыл глаза, в полумраке различил женскую фигуру, присевшую на диван в ногах, и заледенел от страха. Ее бы он узнал и в полной темноте — это была Марина!

— Ты мне снишься? — Его голос дрожал — все выглядело слишком реально и на сон не было похоже! Колотящееся сердце разрослось в груди до невероятных размеров и стремилось выпрыгнуть наружу.

— Ну где еще есть возможность пообщаться с умершим? — Марина произнесла это таким тоном, как будто он сказал глупость.  — Дурачок ты мой любимый! Естественно, во сне! Как я по тебе соскучилась!

Вадим напрягся в тревожном ожидании — обычно после этих слов Марина бросалась ему на шею и они целовались. Но теперь перед ним была покойница! И Вадим отодвинулся, поджал под себя ноги, чтобы быть от нее хоть чуть-чуть дальше. Он почувствовал, что замерзает,  — в комнате было не просто холодно, а морозно.

«Как в морге?»

— Милый мой дурачок, не бойся — тело мое в морге, а я здесь бестелесная. Решила тебя навестить, ты что, мне не рад?

— Рад,  — выдавил из себя Вадим.

— Я знала, что ты мне обрадуешься, в каком бы виде я ни пришла к тебе! И мне известно, что ты хочешь узнать, кто так плохо со мной поступил.

— Скажи мне! — Вадим вдруг успокоился, словно не было ничего необычного в его беседе с призраком Марины. Он вдруг поверил, что это всего лишь сон.  — Кто это… с тобой сделал?

— Сказать я тебе не могу, а вот показать имею возможность.  — Марина подошла к зеркалу — на нем не было темной материи.  — Идем со мной, сейчас увидишь.  — Она легко вошла в зеркало и протянула руку Вадиму.

Он увидел, что в Зазеркалье, где она находилась, точная копия его комнаты, и это его еще больше успокоило. Он поднялся с дивана и стал приближаться к зеркалу, откуда призывно махала рукой Марина. Вадим шел почему-то дольше, чем обычно, но его это не удивило — это же сон! Сейчас он узнает, кто мерзкий убийца Марины!

На пальце Марины Вадим разглядел колечко с зеленым камушком — раньше он его не видел. Он в последний момент убрал руку, не дал Марине к ней прикоснуться.

— Откуда у тебя это колечко?

И тут он увидел, что на него из Зазеркалья смотрит не Марина, а девушка с фотографии!

Вдруг все исчезло, и он едва сумел удержать равновесие, успев упереться рукой вверху во что-то твердое.

Вадима обвевал ветер, было свежо, он находился не в квартире! По спине потек холодный пот, сердце застучало, как пулемет, дыхание перехватило — у него под ногами зияла пропасть глубиной метров шестьдесят! Он находился в шатком, неустойчивом положении, стоя на перилах балкона двадцатого этажа, едва удерживаясь за основание верхнего балкона. Как только он сумел взобраться на них? Внизу были припаркованы машины, ходили люди, невдалеке шумел постоянно загруженный транспортом бульвар Дружбы Народов. С высоты все казалось игрушечным, несерьезным, киношным. Бездна под ногами манила, у него возникло ощущение, что она притягивает его к себе невидимыми путами.

Его трясло, как в лихорадке, ноги слабели, руки тоже, он едва держался за основание верхнего балкона. Страх сковывал его мысли и тело, и он не мог ничего предпринять.

— Отпусти руки, и все для тебя закончится,  — шептал в ухо незнакомый мужской голос.

В этих словах был смысл — зачем терпеть весь этот ужас, от которого сердце вот-вот остановится? Ведь смерть — это спокойствие! Навеки!

Вадим сделал невероятное усилие над собой и, оттолкнувшись от верхнего балкона, отпрянул назад и стал падать спиной в неизвестность и пустоту. Удар — и все затмевающая боль!

Когда Вадим пришел в себя, он понял, что сидит на балконе. Ужасно болели затылок и копчик. Поднявшись и нетвердо стоя на ногах, он увидел треснувший стеклопакет кухонного окна, о который он, очевидно, ударился головой. Вадим поспешил уйти с балкона, чуть не оказавшегося для него смертельной ловушкой. Ему было ясно, что, поддавшись наваждению в образе Марины, он вышел на балкон, еще не застекленный, взобрался на перила и чуть не шагнул в пустоту… Чудо, что он сумел удержаться на перилах!

Вернувшись в комнату, Вадим увидел, что на зеркале нет темной ткани, которая точно была на нем, когда он бодрствовал. Сейчас ткань лежала на полу. Набросив ее на зеркало, он для верности примотал ее скотчем. Спать он отправился в припаркованный внизу автомобиль, посчитав, что так будет надежнее.

 

23

Сном назвать полудрему, в которую время от времени впадал Вадим, было сложно, и утром он был невыспавшийся и злой. Он дождался, когда утро вступит в свои права, и только тогда поднялся в свою квартиру. Первым делом он убедился, что зеркало по-прежнему плотно укутано тканью и обмотано скотчем. Принимая душ, приводя себя в порядок после бессонной ночи, он постоянно был настороже, прислушивался — ему все время казалось, что в квартире он не один.

Тетя Владя умерла, но рукопись с исповедью убийцы должна находиться в ее квартире, и Вадим решил не ждать, пока ее соседка соизволит ему позвонить, а съездить к ней. Он гнал от себя мысли, что к внезапной смерти тети Влади могло иметь отношение злосчастное зеркало. Впрочем, она была женщиной в возрасте и часто болела.

Вадиму повезло — дверь ему открыла рослая женщина лет пятидесяти в цветном ситцевом халате, с растрепанными мокрыми волосами.

— Ой! — воскликнула она и отступила на шаг.  — Я думала, что это вернулся Борис.

— Извините за неожиданный визит. Мне нужна Маня.

— Это я, а вы кто? — В голосе женщины стали звучать воинственные нотки.

— Я хорошо знал Владиславу Никитичну — она дружила с моей мамой. Я очень сожалею о том, что она умерла. И я хотел бы связаться с ее дочерью. Мне сказали, что у вас есть номер ее телефона.

— Откуда я знаю, давать вам номер или нет? — глядя на него с подозрением, произнесла соседка.

— Очень просто узнать — позвоните дочери, и она вам скажет. Меня зовут Вадим Юр — моя фамилия должна быть ей известна.

— Странная фамилия… Вы иностранец?

— Нет. Позвоните, пожалуйста.

— Звонок денег стоит.

— Позвоните с моего телефона.

— Тогда вы узнаете номер.

— Вот, возьмите деньги — их хватит, чтобы оплатить ваш разговор.  — Вадим протянул купюру, но женщина ее не взяла и позвонила со своего телефона.

— Здравствуй, Настя. Тут явился какой-то тип со странной фамилией, он хочет с тобой поговорить. Дать ему твой номер?

— Скажите: Вадим Юр! — громко подсказал Вадим, и, видимо, его услышали, так как соседка сразу закончила разговор и хмуро бросила:

— Записывайте!

Вадим спустился во двор, отошел к деревьям и только там позвонил дочери тети Влади. Вначале он принес ей свои соболезнования.

— Это так неожиданно случилось,  — грустно произнес женский голос в трубке.  — Мне казалось, что мама будет жить вечно… Она мне много рассказывала о вашей семье. У нас с мамой были некоторые разногласия, но в последние годы наши отношения наладились, мы общались, вот только, к сожалению, мне не часто удавалось ее навещать — все-таки другой город.

— Вы сейчас в Киеве?

— Нет, уже в Харькове. Маму кремировали на Байковом кладбище, приеду за ее прахом через неделю.

— У Владиславы Никитичны хранилась старинная рукопись, которая мне очень нужна, она должна быть в ее квартире.

— Наверное, я ее видела — папка с пожелтевшими исписанными листками? Я еще подумала, зачем она маме?

Вадим чуть не подпрыгнул от радости.

— Вы не могли бы приехать? Я вам компенсирую все расходы на поездку сюда и обратно, эта рукопись мне очень и очень нужна!

— Приехать у меня не получится, а помочь вам я смогу. Я не забрала ключи у Мани, они у нее были и при жизни мамы. Позвоню ей, расскажу, где видела папку, и она вам ее отдаст. Вас это устроит?

— Огромное спасибо! Не знаю, как вас благодарить.

— Наши мамы дружили, и мне очень приятно, что я смогла вам помочь.

Вадим снова поднялся в квартиру Мани, которая, уже с высушенными феном волосами, как раз заканчивала разговор с Настей.

С хмурым видом она подошла к двери квартиры Владиславы Никитичны. Внутри все было так же, как и в последний визит Вадима. Маня подошла к стенке, открыла вверху крайний справа шкафчик и достала картонную папку.

— Берите! — С таким видом, будто делает огромное одолжение, Маня отдала ему папку.

Вадим чуть ли не бегом спустился по лестнице, сел в автомобиль и, в нетерпении открыв папку, убедился, что у него в руках действительно продолжение исповеди убийцы.

В то лето мне чертовски повезло. Я не оговорился — именно чертовски , и благодаря темным силам, а не, как я тогда считал, Божьему провидению. Везение заключалось в том, что я на все лето поселился в имении любезнейшего господина Василия Васильевича Тарновского, где получил бесплатный полный пансион, возможность творить и любоваться необычайными красотами раскинувшегося вокруг дворца чудесного парка. После полуголодной жизни в Петербурге, где приходилось экономить каждую копейку, я оказался в Раю! Так тогда думал я, не зная, как выглядит вход в Чистилище.

Сытая жизнь меня не расслабила — в имении я также работал, как каторжный. Свел тесную дружбу с начинающим художником Александром Акуловым — он считал себя гением, и ему все было дозволено. Окружающие его обожали и восхищались его картинами, как только они выходили из-под его кисти, как пирожки из печи пекаря. Я тоже считал себя гением, только будущим, поэтому работал, словно вол, не жалея себя, оттачивал каждую музыкальную фразу, стремясь достичь совершенства. Александр смеялся надо мной, ведь все у него получалось легко.

Однажды в парке мы свели знакомство не иначе как со сказочной феей, в тот же миг укравшей наши сердца,  — Анной Ступачевской! Теперь мы гуляли по парку втроем, и мой творческий запал постепенно угас — мне гораздо приятнее было находиться рядом с Анной, пусть и в качестве пажа. Вскоре наша компания увеличилась — в нее влились троюродный кузен Ани Артем Лисицын и сын столичного богача Арсений Бессмертный.

Каждый из нашей четверки претендовал на сердце Ани, но покорить его удалось Александру, личности никчемной, при всей его видимой гениальности. Он был молод, чертовски красив, красноречив, как Демосфен, романтичен, подобно Ромео. То, что он был отчислен из университета по политическим мотивам, порвал со своей генеральской семьей, делало его еще более привлекательным в глазах молодежи. На меня он также производил сильное впечатление, но лишь пока я не узнал о его тайных ночных встречах с Аней.

Отец Ани был весьма своеобразным человеком. Узнав, что многие поступки Александра противоречат его взглядам на жизнь, он запретил ему бывать в их доме, общаться с дочерью. Арсений, как выходец из богатой семьи, которому покровительствовал сам Василий Васильевич Тарновский, стал желанным гостем в доме Ступачевских. Они терпели и визиты Артема Лисицына — в силу их родства и из уважения к его отцу. Неожиданно допущен был в дом Ступачевских и я, поскольку виртуозно играл на фортепиано и скрипке,  — несколько раз я принимал участие в их домашних концертах. Мама Ани, Зинаида Ивановна, разрешила мне в отсутствие мужа приходить к ним и давать уроки музыки и сольфеджио младшей дочери — Лизоньке. Думаю, столь благосклонное отношение ко мне было вызвано не только моим умением музицировать, но и простоватой внешностью и более чем скромным положением. Зинаида Ивановна, прекрасно зная своих дочерей, была уверена, что у меня нет ни малейшего шанса достучаться до их сердец. А я был безумно влюблен в Анну, и мне стоило огромных усилий это скрывать. Она снилась мне ночами, мы гуляли с ней вдвоем по феерично красивым лужайкам, словно сошедших с лубочных картинок, я играл ей на скрипке, а она мне восторженно внимала. В этих снах она была вроде бы и рядом со мной, но в то же время до нее было не дотянуться, как до убегающей тени. Да и разве можно осязать тень?

Зинаида Ивановна увлекалась оккультизмом, гаданием на картах. Однажды ей привезли старинное зеркало, с которым была связана какая-то скверная мистическая история — к сожалению, я не придал ей значения и не запомнил. Когда я бывал в их доме, меня, непонятно почему, влекло к этому зеркалу, и, оставаясь на какое-то время в комнате один, я всегда подходил к нему, вглядывался в свое отражение, ощущая, как после этого во мне зреет желание достичь невозможного. Однако я понимал ничтожность своего положения и надеялся, что, став со временем известным композитором, займу высокое положение в обществе и разбогатею.

Однажды Анна прочитала нам повесть Тургенева «Песнь торжествующей любви» и попросила меня в музыке передать свои впечатления. И я исполнил ее желание, находясь в странном состоянии — было ощущение, что за роялем и я, и не я! Анна тут же попросила сыграть мелодию еще раз, но я не смог, и это при моей феноменальной музыкальной памяти! Я был потрясен, в голове у меня звучала эта мелодия, но как только я пытался ее исполнить, она от меня ускользала!

Именно такую музыкальную пьесу я давно хотел сочинить, и думаю, она стала бы заметным явлением в музыке.

На следующий день, под вечер, ко мне пришел взволнованный Александр. Он сказал, что нуждается в помощи и может рассчитывать только на меня, но прежде я должен поклясться, что никому не расскажу о нашем разговоре и обязательно выполню его просьбу. Я был польщен — насмешник и гордец Александр видит во мне надежного друга и нуждается в моей помощи! Не раздумывая, я дал клятву, готовый на все, лишь бы помочь ему!

Александр рассказал, что любит Анну и она ответила ему взаимностью, но соединению их сердец препятствуют ее родители. Он признался, что они с Аней приняли решение сбежать и тайно обвенчаться и уже после этого явиться к родителям с повинной. И я должен им помочь — немедленно сходить в расположенный неподалеку казачий хутор, договориться с кем-нибудь, чтобы прислали в полночь коляску к центральному входу в парк и там дожидались бы влюбленных беглецов, и дать задаток.

Я не знал, что Александр солгал мне относительно их взаимного желания сбежать. Эта сумасбродная идея принадлежала только ему одному! Не знаю, каким образом он собирался уговорить Анну бежать с ним, возможно, он готов был даже применить силу. Будь я спокойней и рассудительней, то мог бы сообразить, что это на Анну не похоже — она девушка благоразумная и на безрассудные поступки не способна, к тому же очень любит родителей. Но тогда после признания Александра кровь бросилась мне в голову, в висках застучало, перед глазами возникла пелена, и я уже не мог мыслить здраво. Я оказался в двойственном положении — данная мною клятва вынуждала меня выполнить просьбу Александра, но разве мог я допустить, чтобы Анна стала всецело принадлежать ему? И тут пелена спала с моих глаз, и я понял, что Александр — бес! Змей-искуситель моей любимой Ани!

Я не стал противоречить Александру, пообещал выполнить все, как он просит, взял у него деньги для задатка. На самом деле я пошел не на хутор, а в дальний закуток парка, чтобы Александр ничего не заподозрил. Увидевшись с ним вечером, я уверил его, что все исполнил, как он хотел.

Мой план был таков: я намеревался ночью встретить Анну, когда она перейдет дамбу, и открыть ей правду про Александра, показать ей его бесовское нутро, убедить, что она, согласившись сбежать с ним, исковеркает свою жизнь. Я хотел только поговорить с ней — и больше ничего !

Утром, проснувшись от переполоха в доме, я узнал, что Аня убита! Я плакал, корил себя — почему не встретил Аню, как намеревался? Возможно, тогда она была бы жива! Я не сомневался, что в ее смерти виновен Александр. Из событий прошлого вечера я помнил, как мы с Артемом Лисицыным отвели мертвецки пьяного Арсения в его комнату и закрыли дверь снаружи на ключ. Затем я вернулся в свою комнату, прилег одетым на кровать в ожидании часа, когда надо будет пойти и расстроить встречу Ани и Александра, и, наверное, крепко заснул.

Я хотел сообщить следователю о гнусном плане этого негодяя, который, видимо, хотел увезти Аню силой, а когда она ему не подчинилась, то…Однако сначала к следователю попали Арсений и Артем, они дали показания против Александра, и того задержали. Вечером, перед сном я помолился, поставил свечу перед Божьим образом за упокой души усопшей Анны и лег спать. Но сон не шел. Примерно в полночь я встал, оделся, намереваясь прогуляться возле дворца,  — может, нагуляю себе сон. Хотя какой сон, когда Аня мертва! Перед тем как выйти из комнаты, я по привычке посмотрел в зеркало, висевшее на стене, и тут у меня в голове словно что-то щелкнуло! Мне показалось, что я смотрю не в это зеркало, а в то, старинное, находившееся в усадьбе Ступачевских. И я вспомнил все события прошлого вечера и ночи! Правда оказалась ужасной!

Тем вечером я не заснул, как предполагал, а около полуночи вышел из дворца, чтобы исполнить свой план. Как и рассчитывал, я встретил Анну, когда она уже перешла дамбу, и не скажу, что она обрадовалась нашей встрече. Анна смутилась, она не знала, как пояснить свое появление здесь среди ночи.

— Я все знаю! — решил я помочь ей.  — Анна, не делайте поспешных и необдуманных шагов! Александр не тот человек, который вам нужен. Он погубит вас!

Аня взяла себя в руки и иронично усмехнулась:

— Вы все знаете? Может, это и к лучшему. Значит, Александр меня погубит, а вы меня спасете?

В моей голове все смешалось, и я вместо заготовленных фраз, должных ее вразумить, начал говорить о своей любви к ней.

— Вы любите меня? А я вас — нет! — Анна хотела, обойдя меня, продолжить свой путь.

Я попытался схватить ее за руку, остановить, но она выскользнула, оставив в моих руках свою голубую шаль.

— Постойте! — крикнул я, но Анна лишь ускорила шаг.

Тогда я бросился за ней, не соображая, что делаю, обвил ее шею шалью и затянул концы. Она захрипела, пыталась руками освободиться от удавки, потом обмякла и упала на землю. Она была без сознания. Я дотронулся до ее тела, теплого и манящего, осознавая, что теперь оно находится в моей власти. В голове у меня еще больше помутилось, кровь во мне буйствовала, изгоняя остатки благоразумия. Взяв Анну на руки (какая приятная это была ноша!), я отнес ее под арку моста, положил на землю и чуть оттянул от шеи шаль, дав девушке возможность дышать. Не знаю, какие силы овладели мной, но я стал рвать на ней одежду, обнажая тело, в голове чужой голос настойчиво требовал: «Возьми ее!»

Аня пришла в себя, когда была уже наполовину раздета.

— Негодяй! Плебей! Тебе это не сойдет с рук! — прохрипела она, пытаясь вырваться.

И тут я опомнился и ужаснулся — что я наделал? Меня ожидали позор и заслуженная кара! Отец Ани не оставит безнаказанным глумление над дочерью! А это означает крушение всех моих планов на будущее! Плебеем я родился, плебеем и проживу всю свою жизнь? Да еще стану каторжником? И мои руки, сами по себе, затянули концы шали — Аня захрипела, забилась, в ее глазах были мольба и отчаяние, но мои руки были словно чужие, не слушались мне, продолжали затягивать шаль, пока она не затихла. Ее тело было еще теплым и в моей власти…

Когда я осознал, что натворил, первым моим желанием было броситься в пруд и утопиться. Я зашел в воду по колено, вспомнил, как хрипела, задыхаясь, Аня перед смертью, представил, как мои легкие наполняются водой и я не могу сделать вдох. Я испугался смерти! Теперь мною двигал расчет, я лихорадочно соображал, как избежать наказания. Я бросился во дворец, в комнату Александра — на мое счастье, его там не оказалось — и подбросил ему шаль Ани. Я не сомневался, что подозрение падет на него, и не жалел его — ведь он главный виновник случившегося! Если бы не его сумасбродная идея сбежать с Аней, ничего бы этого не произошло и я не осквернил бы свою душу, забрав жизнь у любимой.

Ужасная правда меня ошеломила! Я убил любимую и навел подозрения на невинного человека! Я вознамерился немедленно отправиться к следователю, оставшемуся ночевать в имении вместе с помощником, и рассказать правду. Однако не успел я дойти до двери, как тяжкие мысли о дальнейшей моей судьбе овладели мною. Что меня ожидает впереди? Виселица, в лучшем случае каторга. Двадцать лет в рудниках — это та же смерть, только медленная и мучительная. Чего я добьюсь своим признанием? Воскрешу Аню? Спасу беса Александра? А ведь это он хотел силой увезти ее из отчего дома, и это он на самом деле является виновником происшедшего! Я погублю себя ради беса, которому было дано от рождения все, а он, как избалованный ребенок, пренебрегал этими благами! Мне вспомнилось мое тяжелое детство, суровый нрав отца, который по любому поводу, а порой и без повода брался за ремень. Он хотел, чтобы я влачил жалкую жизнь полкового музыканта, как и он, женился не по любви, а вынужденно, в силу обстоятельств, так же как и он? Я с детства был уверен, что могу добиться многого, и все для этого делал. И теперь, когда я, пусть и не стремительно, но поднимался наверх, я должен своими руками все это порушить и ввергнуть себя в бездну? Ни за что! Я решил оставить все как есть, уповая на то, что следователь не докопается до правды. Как раньше я втайне восхищался Александром, так теперь я желал ему погибели!

Неожиданно утром я получил записку от Зинаиды Ивановны, в которой она требовала немедленно к ней явиться, и затрепетал от страха. Неужели она с помощью магических приемов узнала, что убийца ее дочери — я? Сначала я хотел сбежать, но потом рассудил, что все же лучше встретиться с матерью Анны и узнать, зачем она меня вызвала.

В доме Ступачевских мои опасения развеялись — Зинаида Ивановна находилась в полубезумном состоянии и видела во мне друга ее дочери. Анна лежала на специально приготовленном для нее ложе в белоснежном подвенечном платье, над ней уже поработали мастера похоронной конторы из Ични, и она была как живая. Подойдя ближе и посмотрев ей в лицо, я в ужасе отпрянул — ее глаза были открыты!

Зинаида Ивановна зловеще усмехнулась:

— Испугались? Аня увидит убийцу и подаст мне знак.

От ее слов у меня душа ушла в пятки, но Зинаида Ивановна меня не подозревала — ведь такой, как я, не мог даже и мечтать о ее дочке! Тут я увидел, что в изголовье Анны стоит то самое старинное зеркало, и спросил у Зинаиды Ивановны, зачем оно возле покойницы.

— Аня не уйдет в потусторонний мир — она останется здесь! — Зинаида Ивановна понизила голос и указала на старинную книгу: — С помощью заклинаний из этой книги я смогу видеться и беседовать с ней. Когда придет мой час, я отправлюсь к ней!

Я понял, что Зинаида Ивановна совсем спятила, и мне оставалось лишь согласно кивать. Что мне было непонятно, так это почему я вдруг вызвал у нее такое доверие?

— Сегодня похоронят тело Ани, но душа ее останется здесь. Приходите завтра ночью, после полуночи, и вы сами сможете побеседовать с душой Ани.

У меня от ужаса зашевелились волосы на голове, когда представил себе, как я, ее убийца, увижу ее и буду с ней общаться!

— Вы придете?

— Непременно, Зинаида Ивановна. Мы с вашей дочерью были очень дружны.

— Я на вас полагаюсь, Платон. Мой муж напрасно не верит мне, считает мои магические занятия причудами больного разума. Мне нужна ваша поддержка! — проникновенно сказала Зинаида Ивановна.  — Следующей ночью мы непременно узнаем имя настоящего убийцы моей дочери!

— Вы не верите, что это сделал Александр?

— Моя дочь сама ответит на этот вопрос.  — Глаза Зинаиды Ивановны увлажнились.  — Бедная моя доченька! Ведь я ее предупреждала, что Судьба в этот день к ней неблагосклонна,  — об этом мне поведал пасьянс. Разве я могла предположить, что Аня решится на безумство, уйдет из дома ночью одна?

В комнату вошел фотограф с треногой и стал устанавливать на ней аппарат, готовясь снимать Аню. У меня не было желания наблюдать за причудами сумасбродной барыни, и я поспешил вернуться в Качановку.

По дороге я удивлялся своему умению владеть собой и тому, что нисколько не терзался из-за смерти Ани, девушки, в которую еще недавно был безумно влюблен, по крайней мере мне так казалось. Но была ли то любовь? Нет, конечно. Лишь страстное желание добиться невозможного, и я этого добился, правда, совсем не так, как себе это представлял. И вот Рубикон перейден!

Я ощущал необычайный прилив сил и был уверен, что смогу реализовать все свои планы, какими бы фантастическими они мне ни казались. В голове звучала та мелодия, которую я не смог сыграть повторно, но теперь я мог! Я назвал ее «Песнь торжества». И я тут же направился в беседку, где никого не было, и легко сыграл ее и переложил на ноты.

Идти в дом Ступачевских следующей ночью и встречаться там с сумасшедшей Зинаидой Ивановной было бы глупостью с моей стороны. Я не верил в силу магии, но считал, что чудеса возможны, поэтому понимал, что надо быть готовым ко всему.

Похороны Ани на меня сильно подействовали, и, когда я лег спать, никак не мог заснуть. Я вышел из дворца и, прогуливаясь в парке, с грустью вспоминал нашу компанию, душой которой была Аня. Вдруг я увидел, что из двери правого флигеля кто-то вышел. Не знаю, что подтолкнуло меня проследить за этим человеком, возможно, я просто хотел узнать, это Артем или Арсений.

Неизвестный шел уверенным шагом, и когда он ступил на дамбу, у меня не осталось сомнений, что он направляется во Власовку. При свете луны я узнал Арсения. «Куда и зачем он идет? Неужели Зинаида Ивановна, назначив мне встречу завтра, вызвала к себе Арсения сегодня? Возможно, ее оказываемое мне доверие — лишь игра и она пытается столь необычным способом выявить убийцу дочери?»

Увидев, каким образом Арсений проник в дом Ступачевских, я успокоился — его там никто не ждал. Но для чего он туда идет? Если я преклонялся перед Александром как перед сильной личностью и ненавидел его за то, что его полюбила Анна, то Арсений был для меня этаким аморфным, инфантильным существом, не обладающим никакими достоинствами. И лишь богатство его семьи позволяло ему претендовать на многое, в том числе и на Анну. Если Александр покорил ее своими талантами и красотой, то Арсений ее купил — как курицу на рынке. Как я узнал от Артема, она была готова пожертвовать своей любовью и пойти под венец с Арсением ради богатства!

Я следовал за Арсением тенью, но старался не выдать своего присутствия. Оказавшись в доме, Арсений проследовал в гостиную, подошел к зеркалу, сорвал с него материю и зажег свечу, издававшую мерзкий запах. Уставившись в зеркало, он начал что-то говорить, чего я не мог разобрать, поскольку стоял в отдалении. Вдруг я увидел, как в зеркале мелькнуло что-то белое, и остолбенел от удивления и страха. Забыв об осторожности, я подошел к Арсению. Он, с негодованием глядя на меня, выкрикнул:

— Теперь я знаю! Ты — убийца!

Арсений попытался вытащить револьвер из-за пояса, но тот за что-то зацепился. Воспользовавшись этим, я подскочил к нему, и мы стали бороться. Он был значительно слабее меня — хилый потомок богачей, за свою жизнь не державший в руке ничего тяжелее пера и ложки. У него не был шансов справиться со мной, но он мог позвать на помощь хозяев и прислугу. Однако он хрипел, сопел от чрезмерных для него усилий, но молчал. Обхватив двумя руками его руку с револьвером, я направил дуло в его сторону, мой палец лег на курок, и прозвучал выстрел. Мне в лицо плеснуло чем-то теплым, потекло по губам, и я ощутил солоноватый привкус. Арсений, у которого была прострелена шея, обмяк, его тело будто налилось свинцом, и я опустил его на пол.

Грохот выстрела всполошил всех домочадцев, у меня не было времени уйти тем же путем, каким я попал в дом, а быть обнаруженным измазанным кровью рядом с трупом было равносильно признанию в совершении преступления. Я бросился в другую комнату и спрятался в платяном шкафу за пронафталиненной одеждой, едва имея возможность дышать. Но все обошлось — никто не догадался, что нас было двое, и поэтому дом не осмотрели. Но я понимал, что вскоре прибудет полиция и меня могут обнаружить, да и не смогу я просидеть в духоте шкафа целые сутки до следующей ночи. Я лихорадочно соображал, как мне поступить, и тут на мое счастье в комнату, где я прятался, вошла Зинаида Ивановна. Поскольку она была одна, я, не раздумывая, выбрался из шкафа, предстал перед ней с окровавленным лицом и сказал:

— Ваша дочь отмщена! Зеркало указало на Арсения как на убийцу! После я вам все расскажу, а пока помогите мне незамеченным уйти отсюда.

Зинаида Ивановна поверила мне. Надо отдать ей должное, она сразу сообразила, что делать, и с помощью старого слуги, которому приказала молчать, мне удалось незаметно покинуть дом до прихода полиции.

Удивительны гримасы Судьбы! Зинаиде Ивановне я назвал Арсения убийцей ее дочери вынужденно, чтобы как-то объяснить свое пребывание в их доме. При встрече с ней я сплел весьма достоверную историю, а дальнейшие события доказали мою «правоту». Следствие не смогло найти убедительных доказательств вины Александра. Суд его освободил из-под стражи и назначил новое расследование, которое нашло доказательства вины уже Арсения, и в силу того, что тот был мертв, следствие было прекращено. А я со спокойной душой, внутренне ликуя, что избежал наказания, отправился обратно в Петербург.

Увы, мои честолюбивые планы потерпели крах, и я ничего не добился из того, что наметил. Теперь, находясь на смертном одре, я понимаю, что тогда не только убил Анну и Арсения, но и уничтожил себя. Всю оставшуюся жизнь меня преследовал один и тот же кошмар: я и мертвая Анна играем в четыре руки мою «Песнь торжества»! И я знаю, что, когда доиграем эту «Песнь», я умру. И вот я, смирившись со своей участью, жду этого момента — и мы перестаем играть. Это все равно что приговоренный к казни, уже с петлей на шее, вдруг узнает, что казнь откладывается и ему вновь предстоит пережить муки ее ожидания. Наступает следующая ночь, и мы снова играем «Песнь», которая для меня стала похоронным маршем. Никто так и не слышал моей гениальной музыки — она звучит только во мне, а играю я, когда остаюсь совсем один. Нельзя привыкнуть к ожиданию смерти! Несколько раз я был готов свести счеты с жизнью, но в последний момент паниковал — мне явственно виделись беспощадные языки пламени ада, уготованного мне.

С тех пор прошло четыре года, и ныне меня изнутри пожирает пламя смертельной болезни, забравшей за несколько месяцев все мои силы. Я не смотрюсь в зеркало, и не из-за того, что боюсь увидеть там изможденного, дряхлого старика, каким я стал, достигнув возраста Христа. Я страшусь увидеть там Анну, хотя знаю, что наша встреча неминуема. Сегодня мы последний раз сыграем «Песнь», сыграем до конца.

Записано со слов Платона Войтенко верно и, во исполнение его воли, будет переписано в двух экземплярах, из которых один должен быть передан в полицейское управление, другой — семье Бессмертных.

Нотариус (подпись каллиграфическим почерком) Белоусов Валентин Владиславович.

Дальше шла приписка:

Отдав последние распоряжения, Платон Владимирович Войтенко впал в беспамятство и больше не приходил в себя. В 9 часов 45 минут врач Владимиров В. Н. констатировал смерть Войтенко и выдал соответствующий документ.

Прочитав исповедь, Вадим пытался сообразить, как то, что он узнал, может ему помочь? Судя по всему, музыкант Платон Войтенко, убивший любимую девушку, был убежден, что сделал это под влиянием старинного зеркала, вернее, духов, руководивших его действиями из Зазеркалья. То, что зеркало может насылать наваждения, Вадим убедился на собственном опыте. Однако эти два разнесенных во времени трагических события — смерть Анны и смерть Марины — объединяло только то, что погибли они на территории качановского имения. Других совпадений Вадим не находил, и эта рукопись не выводила на след убийцы Марины.

Раздалась мелодия мобильного — звонил местный оперативник по поручению следователя из Чернигова.

— Вы перебортировали колесо, которое повредили на пути из Ични в Качановку?

— Его остается только выбросить. Хорошо, что напомнили, надо будет купить новое.  — Вадим про себя чертыхнулся: опять незапланированные затраты!

— Хорошо, что не выбросили, я хочу подъехать и взглянуть на него.

— Пожалуйста. Я дома и могу приехать к вам.

— Не надо. Через пятнадцать минут я буду у вас.

Оперативник приехал не один, с ним был полный мужчина в сером костюме и круглых очках, делающих его похожим на учителя из фильмов 50-х.

— Наш эксперт-криминалист,  — представил его оперативник.

Вадим недоуменно пожал плечами — что интересного в его колесе? Они все вместе подошли к его автомобилю, и он открыл багажник.

Эксперт сразу его отстранил, минуту осматривал багажник, затем вытащил спущенное колесо и стал его неторопливо исследовать, особое внимание обращая на повреждения. Наконец он выпрямился и сообщил:

— Резина лопнула из-за предварительно сделанного надреза, совершенного острым предметом, возможно ножом. Ни ножа, ни чего-то подходящего в багажнике нет.

— Надо быть совсем тупоумным, чтобы продолжать возить его с собой,  — заметил оперативник, и Вадим, поняв, что тот имеет в виду его, едва не взорвался:

— Вы считаете, что я сам порезал колесо? Я что — сумасшедший? Самоубийца? Я едва не погиб!

— Эксперты внимательно обследовали место, где машина пошла юзом и остались следы от колес,  — там не обнаружили ничего, что могло повредить покрышку.

— Выходит, кому-то я не угодил.

— Зачем вы останавливались за полкилометра до этого места?

— Я не останавливался.

— Следы указывают на то, что автомобиль останавливался, и рисунок протектора совпадает.

— Что, только на моем автомобиле колеса с подобным протектором? Или есть доказательства, что именно я останавливался и, судя по ходу ваших мыслей, сам порезал колеса, чтобы потом чуть не угробить себя?

Эксперт, прислушивающийся к их разговору, спросил:

— Вы уверены, что поврежденное колесо стояло слева?

— Вполне! — Вадима все больше раздражал этот разговор.

— По законам физики вас должно было выкинуть на встречную полосу — влево! — сказал эксперт, и они с оперативником переглянулись.

Вадим застыл — ведь он то же самое подумал, когда вышел из автомобиля и увидел, что резина порвана! И это колесо точно стояло слева! Он понимал, что настаивать на своем в его положении глупо, поэтому сказал:

— Тогда я плохо себя чувствовал, возможно, перепутал и колесо стояло справа.

Эксперт и оперативник снова переглянулись.

— Если вы не помните, где стояло колесо, то, возможно, забыли и об остановке?

Вадим вспомнил, как ночью очнулся, стоя на перилах балкона над бездной, и судорожно сглотнул:

— Возможно, и останавливался — не помню. Наверное, по малой нужде.

— Давайте присядем и оформим протокол,  — сказал оперативник.

Пока они устраивались в полицейском автомобиле и оперативник писал протокол допроса, эксперт внимательно осматривал автомобиль Вадима. Затем он с помощью домкрата сначала снял переднее левое колесо, осмотрел его и поставил на место, после этого он проделал то же самое с передним правым колесом. Оперативник также оформил протокол изъятия поврежденного колеса для его детальной экспертизы.

Вернувшись в квартиру, Вадим проверил, плотно ли завешено зеркало,  — с этим все было в порядке, но ему легче не стало. Зеркало посылало наваждения, которые подменяли реальность! Теперь и Вадим был не уверен, что и в вечер убийства Марины было все так, как он помнил, а не иначе! Ведь убийца Платон Войтенко лишь потом вспомнил подлинные события той ночи! Вадиму было страшно смотреть даже в обычное зеркало — вдруг и ему вспомнится нечто ужасное и это будет мучить его всю оставшуюся жизнь?

Вадим принял решение: если ему откроется, что он виновен в смерти Марины, он уничтожит это зеркало, пусть даже это будет грозить ему скорой смертью. ЗЛО, которое живет в нем уже более двухсот лет и забрало множество жизней, будет уничтожено! Впрочем, в глубине души он сомневался, что сделает это,  — он любил жизнь. Готов ли он расстаться с ней, пусть и ради высокой цели?

Вадим в книгах и фильмах встречал ситуации, когда главный персонаж, проводящий расследование, неожиданно сам оказывался тем жестоким убийцей, за которым охотился. И не все это было фантазиями авторов. История криминалистики знает много случаев, когда человек совершал преступление неосознанно и совсем не помнил о нем. К примеру, канадец Кен Паркс, имея замечательные отношения с родителями жены (теща называла его «мой нежный великан»), в ночь на 23 мая 1987 года во сне сел за руль и проехал двадцать с лишним километров до их дома, где избил тестя и убил тещу. В 1960 году бывший узник концлагеря Василь Гнилюк, страдая от ночных кошмаров, во сне вступил в схватку с надзирателями, а наяву избил до смерти свою квартирную хозяйку. Американский дантист Стив Фэлуотер, страдающий сомнамбулизмом, увидел кошмарный сон и в результате нанес сорок пять ударов ножом своей жене. После кровавой расправы Стив перетащил труп в свой врачебный кабинет (он вел прием пациентов на дому), где, усадив мертвую жену в кресло, стал лечить ей зубы… После замены у супруги трех старых пломб утомившийся лунатик отправился в постель. Проснувшись утром, Фэлуотер обнаружил окровавленный труп жены. Перепуганный дантист, решив, что ночью к ним в дом забрался маньяк, немедленно вызвал полицию. Конечно, полицейским не потребовалось много времени, чтобы установить, кто убийца. Однако Фэлуотер никак не мог поверить, что это он, своими собственными руками, убил жену. Убедили его лишь три новенькие пломбы во рту убитой — свою работу Стив признал сразу…

Вадим вспомнил, что в новостях как-то рассказывали о совсем свежем случае. В Киеве мужчина с психическими отклонениями зарезал всю свою семью: отца, мать, двух сестер. На телевизионную камеру псих спокойно и «убедительно» говорил, что убил «коллекторов», которые воспользовались документами его родных, чтобы отобрать квартиру. Почти в то же время подобное убийство совершил псих в Мариуполе, а во Львове еще один псих взял в заложники 76 человек, нескольким нанес ножевые ранения. Эти преступления произошли в период полнолуния. И убийца Луженков из Житомирской тюрьмы жаловался, что его толкнула на убийство луна.

«Но я же не лунатик-сомнамбула и не психически больной! Я адекватен, и с психикой у меня все в порядке!»

Внутренний голос возразил: «Это твое мнение! Но насколько адекватно ты на самом деле воспринимаешь реальность? Убийца своих родителей и сестер тоже был уверен, что убивает совершенно чужих людей, пытающихся лишить его квартиры! И разве не ты совсем недавно пришел в себя на перилах своего балкона, за миг до того, как полететь вниз с двадцатого этажа? Ты тогда тоже был уверен в реальности происходящего».

Вадим осознал, что эти мысли могут свести его с ума, и позвонил Алисе:

— Ты в Киеве? Мы можем встретиться?

— Что случилось? — встревожилась Алиса.

— На душе нехорошо,  — признался Вадим.

— Скажи, где ты находишься,  — я за рулем, сейчас на Левом берегу.

— Я на Печерске, дай соображу, где нам встретиться.

Мысли у Вадима пустились вскачь в поисках подходящего кафе или ресторана на полдороге между ними. Тут его осенило — ресторан «Курени»! Там он часто бывал с Мариной, чудесное место в центре Киева, но вдали от городской сутолоки, в парковой зоне.

— На Парковой дороге находится ресторан «Курени». Найдешь?

— У меня навигатор — он поможет.

«Тянучка» на бульваре Леси Украинки Вадима задержала, он только выехал на площадь Славы, когда позвонила Алиса:

— Я уже на месте и заняла столик. Здесь ажиотаж — суббота!

Подъехав, Вадим увидел, что стоянка забита автомобилями, и едва нашел место, чтобы припарковаться. Экзотический ресторан «Курени», расположенный в зоне паркового комплекса, в котором находится Аскольдова могила, был одной из немногих достопримечательностей еще советского прошлого. Конечно, с тех пор он изменился, стал более привлекательным, хотя осталась старая мрачная ограда, напоминающая деревянные стены крепости из раннего Средневековья. Но из-за этой ограды выглядывали веселенькие белые шатровые крыши летних павильонов. На входе, у гостеприимно распахнутых ворот, его встретила девушка в вышиванке — администратор.

— Вы заказывали столик?

В «Куренях» была летняя площадка, на которой находились несколько открытых павильонов с современным стильным интерьером и небольшие деревянные домики. Вадим увидел Алису, машущую ему рукой из павильона слева.

— Меня ожидают, — сказал он администратору.

Зайдя в павильон, Вадим направился к улыбающейся Алисе, но тут его взгляд скользнул в сторону, и от удивления он остановился и обомлел. Напротив секции на четверых, где за столиком сидела Алиса, находилась такая же секция, откуда на него смотрели с не меньшим удивлением Амада, Светлана, Татьяна и Викуся — подруги Марины!

Вадим почувствовал себя неловко под их пронзающими взглядами, которые у всех четырех выражали одно: «Маринка еще не похоронена, а он уже завел себе кралю».

Амада махнула рукой, подзывая его к себе.

Вадим, улыбнувшись Алисе, с удивлением наблюдавшей за ним, подошел к ним и, опережая возможные вопросы, сказал:

— Это журналистка — помогает мне в работе.

— Мы собрались помянуть Маринку. Мы с ней часто тут устраивали девичники.  — Теперь Амада смотрела на Вадима насмешливо и даже чуть презрительно.

Это его возмутило. «У меня же и правда ничего нет и не было с Алисой!»

И тут же внутренний голос парировал: «А как назвать ваши с Алисой отношения? Ни к чему не обязывающей дружбой между мужчиной и женщиной? Или прелюдией к интимным отношениям?»

— До сих пор не верится, что Мариночки, искренней и жизнерадостной, нет среди нас,  — продолжила Амада.  — Нашлось же чудовище, лишившее ее жизни! И ходит оно среди нас, рассчитывая на безнаказанность!

— Следствие ведут профессионалы, они обязательно выйдут на убийцу,  — сказал Вадим.

— Тебе что-нибудь известно о результатах расследования? — поинтересовалась Амада.

— К сожалению, почти ничего. Здесь главное — знать мотив, а он пока неясен — имеется несколько версий.

— Над Маринкой надругались — какой еще надо мотив? — резко высказалась Викуся.

— Следов изнасилования экспертиза не выявила, хотя одежда была порвана. То ли убийца не успел это сделать, так как его кто-то спугнул, то ли он хотел направить следствие по ложному пути.

— Пропала крупная сумма, снятая Маринкой со счета,  — напомнила Амада.

— Это одна из версий,  — кивнул Вадим.

— Девушки, мы здесь собрались не для того, что проводить расследование! — вмешалась Светлана и обратилась к Вадиму: — Твоя журналистка заждалась — видимо, горит желанием поработать.

Вадим хотел ответить резко и… не смог подобрать подходящих слов. Ну а как еще могла отреагировать подруга Марины, увидев его через несколько дней после ее трагической гибели в компании девушки в ресторане? Стиснув зубы, он развернулся и пошел к столику, за которым сидела Алиса. Настроение у него было окончательно испорчено. Усевшись, он молча открыл меню.

— Извини, я уже сделала заказ на свой вкус.  — Алиса кивком указала на столик напротив: — Твои знакомые?

— Подруги Марины.

— Те самые, которые были с ней на дне рождения? — уточнила Алиса.

— Они самые.

— Интересно! Расскажи, кто из них кто. Впрочем, сама догадаюсь. Вон та, горделивая, которая сидит прямо, словно внутри у нее палка, не позволяющая ей согнуться,  — Амада. С растрепанными кудряшками — Викуся. Флегматичная дамочка, которая полнее остальных,  — Таня. С короткой стрижкой — Света.

— Стопроцентное попадание!

— Почему ты такой хмурый? Ты не хотел, чтобы нас видели вместе?

— С кем я встречаюсь, никого не касается! — заявил Вадим и сменил тему.  — Мне удалось найти исповедь убийцы, я ее прочитал, но она ничем не помогла.

— Она у тебя с собой?

— Вот, возьми.  — Вадим достал из сумки несколько небрежно сложенных пожелтевших листков.

— Не возражаешь, если я сейчас прочитаю?

— Как хочешь.

Пока Алиса читала, Вадим позвонил в журнал, узнал, что предложенная им концепция нового проекта «Киевские типажи» не утверждена на редакционной коллегии, и это не улучшило его настроения. После этого снова позвонил Феликс, поинтересовался, не готов ли Вадим продать трюмо. Вадим взорвался, потребовал, чтобы Феликс ему больше не звонил и не приходил к нему с таким предложением. В заключение он сказал:

— Мне это зеркало на фиг не нужно, если бы у меня его украли, только бы обрадовался, но продавать не буду!

Феликс пытался что-то предложить, но Вадим отключился, и когда тот перезванивал, сбрасывал соединение. За всеми этими разговорами Вадим не заметил, что столик, за которым сидели подруги Марины, опустел.

— Есть кое-что любопытное,  — сделала вывод Алиса, закончив читать.

— Что же ты там нашла? — заинтересовался Вадим.

— Я имею в виду влияние зеркала на убийцу, по крайней мере он считает, что оно влияет.

— А может, написавший это — псих? И все это ему пригрезилось? Он ведь не сразу «вспомнил», как все было.

— По крайней мере убийство Арсения он запомнил.

— Вот и я не уверен в реальности того, что происходило со мной в ту ночь. Оказывается, когда я спешил на встречу с Мариной, сделал остановку, о чем я совсем не помню. Покрышка порвалась, потому что ее предварительного надрезали,  — сегодня это установил эксперт-криминалист. Ты понимаешь, к чему это ведут? Я специально остановился на подъезде к Качановке, разрезал покрышку, чтобы у меня было объяснение, почему я не приехал вовремя на встречу с Мариной! Еще следователю непонятно, почему я слишком долго не поднимал тревогу, зная, что Марина пропала. Скажи, я похож на психа?

В голове у Вадима промелькнуло: «А разве убийцы похожи на убийц? Разве парень, зарезавший своих родных и спокойно рассказывающий об этом на камеру, похож на психа?»

— Ты нормальный и совсем не похож на психа! — успокоила его Алиса.  — У тебя просто нервы расшатались из-за зеркала. Все остальное, что происходило с тобой, объяснимо, ты только не пытался в этом разобраться.

— Что мне делать?

— Для начала отведать то, что нам уже принесли.

— Мне сейчас не до еды!

— Все же поешь и успокойся. И не истери! На карьере, когда мы были на волосок от смерти, ты вел себя достойно и нашел выход. Возьми себя в руки!

«Там была реальная опасность, а тут — зеркало!» — хотел выкрикнуть Вадим, но сдержался и приступил к салату. В дальнейшем их разговор, по молчаливой договоренности, не касался событий, связанных с убийством Марины. Лишь когда они уже собирались уходить, Алиса неожиданно попросила:

— У тебя есть фотография Марины? Я хочу посмотреть, какой она была…

Вадим в первый момент хотел сказать, что у него нет с собой ее фото, но потом подумал: «Ну и что с того? Пусть увидит». Он достал фотографию, которую ему подарила Марина на прощанье, и протянул Алисе.

Та долго всматривалась в изображение, затем перевернула фото и прочитала на обратной стороне:

— Марина такая и была — сверкающая, отдающая всю себя человеку, которого любит, она и исчезла, как пена морская,  — с печалью в голосе произнес Вадим и внутренне сжался, ожидая логичного вопроса от Алисы: «Почему у вас не получилось быть вместе?»

Но Алиса промолчала. А на Вадима нахлынули воспоминания — сколько раз вместе с Мариной он был в этом ресторане, потом они гуляли по парковой зоне, наслаждаясь красотой природы. Зимой снег по колено на аллеях, склонах киевских холмов не мог помешать их прогулкам. Они были счастливые тем, что здесь они только вдвоем.

Алиса почувствовала его состояние и попрощалась. Вадим не стал ее задерживать. Когда они вышли из ресторана, Алиса села в свой маленький красный автомобиль и на прощанье махнула ему рукой. Автомобиль тронулся.

«Запоминающийся номер — КУ06-07ПА»,  — провожая автомобиль взглядом, подумал Вадим, и тут его словно стукнуло электрическим током, в ушах прозвучал голос Марины: «„Купальские“ номера!» Такой же номер был у красного «Ниссан-Микра», стоявшего во дворе соседей во Власовке! Вадим ощутил, что внутри стало горячо, воспоминания теснились в голове.

«Мне кажется, что за нами наблюдали. Я видела в окне лицо»,  — пожаловалась утром Марина, когда они ночевали в доме бабушки. «Если это Марине не показалось? Там была Алиса и подглядывала за нами? С какой целью?» Вадим стал себя успокаивать: «Даже если это так, что из того?»

Чтобы рассеять сомнения, Вадим позвонил Алисе. Та сразу ответила:

— Мы же только что расстались, неужели соскучился?

— Скажи, ты в селе Власовка когда-нибудь была?

Последовала долгая пауза, и только потом Алиса ответила:

— Конечно, и не раз. Я уже потеряла надежду, что ты меня вспомнишь!

— Что ты имеешь в виду?

— Выходит, так и не вспомнил.

— Пелагея Никаноровна — твоя родственница?

— Бабушка. Мы с тобой виделись, когда были детьми, только ты на шесть лет меня старше, поэтому и не запомнил. Помню, как ты угощал меня сливами из вашего сада, говорил, что будешь капитаном дальнего плавания.

— Честно — не помню… То, что мечтал стать моряком,  — это помню. Ты была там, когда я приезжал перед продажей дома с Мариной?

— Да, и вас я видела из окна.

Вадиму очень хотелось спросить, не заглядывала ли она в окно, когда они спали, но он удержался. Было неудобно об этом спрашивать, и не было уверенности, что ответ будет правдивым.

— То, что мы с тобой встретились в Житомире…

— Было случайностью. Я тогда, в кафе, разговорилась потому, что узнала тебя. Надеялась, что и ты меня вспомнишь…

— Извини…

— Ничего, это понятно — когда мы виделись во Власовке, я была сопливой девчонкой, на которую ты не обращал внимания.

— Смутно припоминаю тебя, но вовсе не сопливой.

— Бабушка Пелагея умерла. Родители используют ее дом как дачу, ожидают, когда выйдут на пенсию, чтобы больше времени здесь проводить. Они живут в Чернигове. Их ты помнишь?

— Конечно,  — не особенно уверенно ответил Вадим.  — Как ты оказалась в Житомире?

— Уехала к мужу.

— Ты замужем?

— Уже нет. При встрече поделимся воспоминаниями о детстве, но сейчас я за рулем.

— Савчук — твоя фамилия по мужу?

— Да, по мужу, я ее не стала менять.

— Я понял, до завтра.

Все стало ясно, но Вадиму было тревожно, словно что-то важное прошло мимо его внимания. Алиса возникла неожиданно в его жизни и как-то сразу невольно потеснила Марину. Впрочем, еще до знакомства с ней их отношения с Мариной разладились. Вадим вспомнил встречи с Алисой — ничего настораживающего. Тот случай на карьере их сблизил, и это понятно — они были на волосок от смерти. Все же беспокойство его не покидало. И тут Вадим понял: за все время их знакомства Алиса ничего не рассказывала о себе. Специально, чтобы он не узнал в ней соседскую девчушку из детства?

Со слов Алисы, она надеялась, что он узнает ее, но ничего не предпринимала для этого. Особенно не надеясь на результат, Вадим набрал номер Леры, психолога из житомирской тюрьмы. Та не удивилась его звонку.

— Мои советы пригодились или требуется что-нибудь более действенное? — сразу поинтересовалась Лера.

Вадим не стал ей объяснять, что в его случае методы психологии не помогут.

— Спасибо, все нормально.

— Судя по вашему тону, есть еще вопросы.

— Есть, но они не касаются психологии. В Житомире работает журналистка Алиса Савчук — может, вы что-нибудь знаете о ней? — Вадим понимал, что надеяться на это глупо, Житомир — большой город, там сотни редакций, в которых работают тысячи журналистов, и среди них не так много известных. Он, что называется, ткнул пальцем в небо.

Лера молчала, видимо вспоминая, знает ли женщину с такой фамилией. Вадим ожидал колкого ответа на столь глупый вопрос.

— Мне известна эта журналистка,  — медленно произнесла Лера.  — Что именно вас интересует?

— А что вы можете о ней сказать?

— Я не люблю передавать сплетни, а достоверной информации о ней у меня нет, кроме того, что ее муж погиб при странных обстоятельствах, посчитали, что это самоубийство.

— Лера, расскажите все, что вы о ней слышали, очень прошу вас! — взмолился Вадим.

— Она была замужем за бизнесменом Николаем Савчуком, который занимался автоперевозками. Савчука сильно потеснили конкуренты, а он, вместо того чтобы бороться, искать новые пути, стал сильно пить. У них в семье часто случались скандалы, он вроде бы даже не удерживался от рукоприкладства, и она подала на развод. Развести их не успели — он застрелился из обреза, сделанного из охотничьего ружья.

— Почему обстоятельства самоубийства странные?

— Без слухов не обойтись. Вроде еще до того, как она подала на развод, у нее завязался роман со следователем из областной прокуратуры. Поначалу у экспертов возникли сомнения, что из ружья сделали обрез до того, как из него стреляли. Потом пришли к выводу, что все же сначала оно стало обрезом, ведь по-другому он до спускового крючка из-за длинного ствола не смог бы достать.

Вадим вспомнил, как Алиса возле карьера просила его найти следователя Артюшенко и все ему рассказать. Вадим похолодел.

— Значит, это могло быть и убийство?

— Я этого не говорила, лишь рассказала, какие ходили слухи. Алиса после самоубийства мужа попала на две недели в психиатрическую больницу, затем вышла и вернулась к журналистике.

— Вы не знаете, какой был поставлен диагноз Алисе в больнице?

— Этого я не могу сказать — врачебная этика. Все, что слышала, рассказала. Извините, но мне надо работать.

— Последний вопрос. Тот следователь, с которым у нее был роман, он работает там же?

— Его перевели в Киев — пошел на повышение. До свидания!

Вадим был потрясен услышанным. Слухи слухами, но, как говорится, дыма без огня не бывает. Если следователь был любовником Алисы, а она застрелила мужа, то у него была возможность все повернуть так, чтобы это выглядело как самоубийство. Лера неспроста сказала, что Алиса попала в психиатрическую больницу,  — намекнула, что у нее не все в порядке с психикой. А что у психа на уме и как это может проявиться, никто не знает. У Вадима учащенно забилось сердце.

«Алиса помнит меня с детства. Возможно, была по-детски в меня влюблена. Увидела меня во Власовке с Мариной, подглядывала за нами. Потом очередная случайная встреча в Житомире, пережитое нами на карьере. Я ведь неоднократно читал, что определенные обстоятельства, стрессы толкают психически больных людей на преступления. Тогда на карьере меня поразило невероятное самообладание Алисы, а ведь мы пережили такой стресс, что я после этого приходил в себя несколько дней! Алиса встречалась со мной, прекрасно зная, что у меня любовные отношения с Мариной.  — Вадим вспомнил, что перед поездкой в Качановку сказал Алисе, что едет туда на пару дней, чтобы отметить день рождения друга.  — Я подозреваю Алису? Она не знала, когда и где мы встречаемся с Мариной. И какой у нее мог быть мотив?»

Внутренний голос тут же вмешался: «Ей достаточно было знать, что день рождения Марина отмечает в Качановке, и ей известно, где там гостиница. И ты сам ей сказал, что вначале заедешь в Нежин, а потом отправишься в Качановку. Ей достаточно было приехать раньше. Возможно, она поджидала Марину недалеко от гостиницы и, когда увидела ее, пошла за ней… Может, у нее не было намерения ее убивать, она хотела только поговорить с ней. О чем? О тебе! Поэтому Марина, не чувствуя опасности, спокойно пошла с ней, возможно, даже специально увела ее от беседки, чтобы она не встретилась с тобой. Разговор не получился, полнолуние для психов — как красная тряпка для быка, и Алиса задушила соперницу, порвала ее одежду, чтобы следователь подумал, что убийца — мужчина. Поэтому возможный мотив убийства — ты!»

«То я себя самого записываю в убийцы Марины, а теперь подошла очередь Алисы?»

Вадим едва успел дать по тормозам — прямо перед ним оказался багажник резко остановившегося «БМВ Х5», но удара, к счастью, не было. Водитель БМВ вышел, осмотрел свою машину сзади, убедился, что все в порядке, погрозил Вадиму кулаком и вернулся за руль.

 

24

Мысль о том, что Алиса могла быть таинственным убийцей Марины, не давала Вадиму покоя, хотя ее мотив он считал несерьезным для столь ужасного преступления. C другой стороны, Алиса провела две недели в психиатрической больнице, следовательно, с психикой у нее не все в порядке, а в те дни было полнолуние и влияние луны было очень сильным. У нее есть покровитель со связями, бывший ее любовник, а может, и теперешний, — следователь Артюшенко, который теперь работает в Киеве.

«Какой мотив, особого значения не имеет, разве психу нужен серьезный мотив, чтобы совершить преступление?» Вадим опять вспомнил про психа, который зарезал своих родных, приняв их за коллекторов. Коллекторы ведь забирают у людей квартиры, и он расправился с ними, полагая, что поступает правильно.

Мысли Вадима прервал телефонный звонок.

— Старик, ты спишь? — весело заорал в трубку Саша.

— Представь себе, уже нет,  — недовольно пробурчал Вадим.

— Детское время — еще нет и девяти!

— Тогда я прыгаю через скакалку! Ты по делу?

— Выручай, старик!

— Денег нет! Ты же знаешь, я еще не выплатил кредит на квартиру.

— Старик, дело в другом — я влюбился!

— Хочешь, чтобы я тебя засватал?

— Может быть, но позже. Ты не мог бы завтра позволить мне попользоваться своей квартирой? Часа на четыре, с семи вечера?

— У меня тут бордель, и я сдаю помещение почасово? Я уже один раз пошел тебе навстречу, извини, больше не могу.

— Старик, последний раз, и это совсем другое! Она порядочная девушка, с ней у меня еще ничего не было. В гостиницу она не пойдет, могу снять квартиру, но это будет не то, у тебя — романтика, панорамные окна! Мы будем с ней стоять, обнявшись, у окна…

— Но не у моего, извини, поищи другой вариант.

— Старик, последний раз! Вопрос жизни и смерти!

— Хорошо, я подумаю, но дай сегодня мне отдохнуть! — и Вадим отключился, услышав, что кто-то к нему пробивается.

Сразу прозвенел звонок.

— Отдыхаешь? — послышался голос Алисы.

— Нет, работаю,  — соврал Вадим.

— Ты с кем-то сейчас разговаривал?

— Приятель звонил.  — Вадим насторожился: «Тебе какое дело, с кем говорю по телефону?»

— Похоже, я тебе мешаю,  — обиделась Алиса.

— Просто заработался, а тут приятель позвонил некстати…

— А теперь я… Извини, не хотела тебя беспокоить.

— Да ладно, я все равно уже сегодня больше не буду работать.  — Вадим постарался, чтобы это прозвучало не так сухо, как предыдущие фразы.

— Мне позвонили родители, попросили завтра съездить во Власовку. Они уже вернулись в Чернигов и забыли перекрыть вентиль на газовом баллоне. Боятся, кабы чего не вышло. Вот у меня и возникла идея предложить тебе поехать со мной. Твой дом, наверное, уже разобрали, заночуешь у нас.

Вадим напрягся: «Тонкий намек на толстые обстоятельства? Не иначе как хочет меня соблазнить!»

— Ты не подумай ничего такого, просто посидим по-дружески, вспомним детство. Ведь мы так и не поговорили о том времени.  — Алиса рассмеялась.  — А то все о зеркале, да о зеркале.

— Извини, сегодня позвонили из журнала, у меня теперь новый проект, много работы.

— Завтра я думаю выехать ближе к вечеру — может, до того времени успеешь наработаться?

— Вряд ли. Если у меня что-то изменится — позвоню.

— Хотелось пообщаться с тобой как с товарищем из детства. Ты, наверное, уже забыл, как спасал меня от хулигана Сережки, которому нравилось дергать меня за косички?

— Почему, помню,  — сказал Вадим, хотя на самом деле ничего подобного не помнил.

Из детства остаются в памяти самые важные события. Алиса все это помнила, видимо, потому, что была тогда в него по-детски влюблена.

— Буду ждать твоего звонка. Из Киева раньше четырех не выеду.

— Спасибо за приглашение. Позвоню в любом случае.

Закончив разговор, Вадим стал размышлять о неожиданном предложении Алисы. «Ей и в самом деле надо ехать, чтобы перекрыть вентиль газового баллона, или цель у нее другая? Может, у нее серьезные намерения? Я ведь завидный жених с шикарной квартирой в центре Киева, хотя и полупустой. Если это так, Марина и в самом деле ей очень мешала, к тому же Алиса не знала, что мы решили расстаться». Подозрения в отношении Алисы вспыхнули с прежней силой.

— Как мне узнать правду? — со злостью громко выкрикнул Вадим.

Внезапно у него родился план, вначале сумбурный, но чем дольше он его обдумывал, тем он казался ему все более реальным. В конце концов он решился и позвонил Амаде. Та долго не отвечала.

— Вадим! — наконец послышался в трубке ее рассерженный голос.  — Обычно я ложусь спать не позже десяти, а сейчас уже одиннадцатый час. Завтра с девушками идем в сауну на семь утра. У тебя совесть есть?

— Ты хочешь знать, кто убийца Марины?

Амада ответила не сразу.

— Ты хочешь сказать, что знаешь, кто убийца?

— Не знаю, но есть возможность исключить хотя бы одного человека из списка подозреваемых.

— Пусть этим занимается следователь! Извини, но я думаю, что он это сделает лучше, чем ты, доморощенный Пинкертон.

— Дело в том, что этого человека нет в списке подозреваемых следователя.

— А в твоем он есть! — съязвила Амада.  — Кто он?

— Алиса! Журналистка, с которой ты видела меня в ресторане.

— У тебя есть основания считать ее убийцей? — В голосе Амады почувствовался интерес.

Вадиму стал ясен ход ее мыслей: «Наверняка тогда в ресторане ее зачислили в мои любовницы, а раз теперь у меня имеются относительно нее подозрения, значит, возникли они не на пустом месте».

— Есть, но это не по телефону. Можно я подъеду к тебе сейчас?

— До завтра не терпит?

— Нужно действовать быстро, потому что сейчас обстоятельства этому благоприятствуют.

— Хорошо, приезжай.

Тут снова позвонил Саша и напомнил о своей просьбе, и Вадим, чтобы отвязаться, пообещал:

— Завтра подъедешь, обсудим и решим!

Амада была дома одна, встретила его в приталенном длинном халате, красиво обрисовывающем ее фигуру. Она, куря длинную тонкую сигарету, выслушала сбивчивые объяснения Вадима и пожала плечами:

— Фантастические предположения, но я почему-то считаю, что в этом есть рациональное зерно. Ты говорил, у тебя есть план?

— Есть, и не менее фантастический, чем мои предположения.

Вадим хотел разыграть небольшой психологический спектакль, наподобие тех, что видел в кино.

— Вы с Мариной похожи, и фигурой, и лицом, хотя это не имеет значения, так как ночью рассмотреть тебя как следует Алиса не сможет, тем более лицо. В полночь я стукну в дверь, ты заглянешь в окно и отойдешь, чтобы тебя нельзя было рассмотреть. Главное, ты будешь одета, как Марина в день убийства,  — шорты, блуза и шифоновая накидка. Сможешь найти подходящую одежду?

— Это несложно.

— Когда Алиса выйдет из дома, ты протянешь к ней руку и скажешь…

— Убийца! — Амада захохотала.  — Она тут же во всем признается и напишет явку с повинной! Да ты детективов начитался! Ты это серьезно?

— Ты не веришь, что мой план сработает? — обиженно произнес Вадим.

— Детский сад! Она может не выйти из дома или, выйдя, никак на меня не отреагировать. Я бы на ее месте испугалась и не вышла.

— Что ты предлагаешь?

— Лечь спать!

Но Вадим продолжал уговаривать Амаду, и та в конце концов сдалась:

— Ладно, настойчивый ты мой, давай обсудим детали, только быстро.

— Приезжаем днем на моем автомобиле, прячемся на моей даче.  — И тут Вадим вспомнил, что дачи у него уже нет, может, и дом уже снесли, но он не подал виду. «Что-нибудь придумаю на месте», — решил он.  — Ожидаем полуночи, выходим из дома, ты — к окну, я — к двери, а дальше действуем по обстоятельствам. Главное, подбери соответствующую одежду!

— Более дурацкий план трудно себе представить! И как я, далеко не глупая женщина, на него согласилась? Вношу поправку: я приеду туда на своем автомобиле! Подходит?

— Вполне! — обрадовался Вадим.  — Выеду раньше и подготовлю место, где будут стоять автомобили. Вся оргработа за мной!

— Договорились! — Амада с трудом сдержала зевок и неожиданно спросила: — Ты любил Марину?

Вадим замешкался, понимая, что не может сказать ей: «Не твое дело!»

— Я испытывал к ней нежные чувства.

— Освобождай помещение, чувственный ты мой, дай мне поспать — уже первый час! Завтра не звони мне до часа дня — у меня сауна, а потом я должна отдохнуть.

Домой Вадим возвращался в отличном настроении, словно его план уже сработал и убийца разоблачен. Но где-то в глубине души у него гнездились сомнения в отношении Алисы и своего плана.

Укладываясь спать, он посмотрел на закутанное зеркало и решил, что, когда вернется, перенесет его в другую комнату, чтобы оно не маячило перед глазами.

 

25

Утром Вадим поднялся с тяжелой головой, невыспавшийся и неуверенный в том, что его план хорош. То, что ему вчера казалось гениальной задумкой, сегодня представлялось детской проказой. Можно было позвонить Амаде и отменить поездку, чему она, Вадим в этом не сомневался, только обрадуется.

Вадим стал настраивать себя: «Я выполню намеченный план, а там будь что будет!»

Первым делом Вадим позвонил покупателю бабушкиного дома, чтобы узнать, в каком он состоянии. Если его снесли, то придется искать другое место, а это будет непросто — в селе он никого не знал. Друзья детства давно покинули Власовку, разъехались по городам.

— Приезжаю к ним, а они празднуют день рождения! — пожаловался покупатель.  — Дом не разобрали даже наполовину, и я их сразу выгнал! Если они так долго разбирают, то сколько будут строить? Новая бригада, из Закарпатья, приедет в среду.

— Вы не будете против, если я сегодня вечером приеду туда? Посмотрю, может, еще что-нибудь возьму на память.

— Напрасно вы думаете, что там осталось хоть что-то ценное. Те мазурики, которые работали на разборке дома, все там перешерстили.

— И все же я хочу навестить дом.

— Езжайте, я не возражаю.

Собравшись, Вадим поспешил вниз, и, выходя из подъезда, столкнулся с Сашей. Тот сразу облапил его и, держа в объятиях, закричал прямо в ухо:

— Вот хитрец! Хотел смыться!

Вадим чуть не оглох, в голове у него все перемешалось.

— Отпусти меня — я тебе не девка!

— Пообещай, что сегодня вечером пустишь меня с девушкой поворковать в твоих царских апартаментах!

Вадим пытался высвободиться, но Саша держал его крепко.

— Отпускай, медведь! Хорошо, твоя взяла — тебе повезло, что сегодня вечером меня не будет дома, вернусь завтра. Но это в последний раз!

— Бонус! До утра! — обрадовался Саша и так сильно сжал Вадима, что у того перехватило дыхание, но тут же отпустил.  — Давай ключи!

Вадим полез в карман и застыл:

— Запасные ключи дома, если вернуться — может не повезти! А у меня очень важное мероприятие. Что делать?

— Во сколько ты завтра приедешь?

— Не знаю. В зависимости от того, как сложатся обстоятельства.

— Давай свои ключи, будешь ехать обратно — позвони, я тебя встречу у твоего дома.

— Ты смотри, ничего там не натвори!

— Обижаешь, старик! Все будет very well! Ты меня знаешь!

— У меня там стоит укутанное зеркало — его не трогать!

— Которое я помог тебе занести? Оно простудилось? — Саша захохотал.

— Феликс начал приводить его в порядок, но не закончил, поэтому закрыл материей. Если снять, можно все испортить. Ты понял?

— Не нужно мне твое зеркало! Пусть хоть в шубе стоит!

Вадим отдал Саше ключи и сел в автомобиль. Теперь он был сосредоточен на поездке и деталях своего плана. Уже выезжая из города, он позвонил Алисе, извинился и сказал, что не сможет с ней поехать. Девушка восприняла его отказ сдержанно, говорила с ним холодно.

— Я думаю, у нас еще будет возможность поделиться воспоминаниями детства,  — поспешно сказал Вадим.  — Конечно, во Власовке они были бы более яркими и впечатляющими. Ты уже выезжаешь?

— Еще нет, через час-полтора. Может, передумаешь?

— Я бы с удовольствием, да новый проект держит — установили сжатые сроки.

— Тебе успехов в работе над новым проектом! — сказала Алиса и отключилась.

Вадим спешил, хотел приехать во Власовку как можно раньше, чтобы до приезда Алисы было время спокойно осмотреться. К тому же были возможны всякие «сюрпризы» — в воскресенье в селе наверняка многолюднее, чем в будний день. Он ехал быстро, но понапрасну не рисковал. В дороге его не покидало ощущение, что он чего-то не учел, к чему-то не готов. На подъезде к Нежину он заехал на заправку — долить бензина в бак и выпить кофе.

Увидев, что уже начало второго, Вадим позвонил Амаде. Голос у нее был болезненный, хриплый.

— Привет, Вадик! К сожалению, приехать не смогу — я заболела! Похоже, съела что-то некачественное — ужасные боли в желудке и температура! Я уже и промывание сделала.

У Вадима кровь отхлынула от головы, его зашатало, и он чуть не выронил стаканчик с недопитым кофе. Амада что-то продолжала говорить, но он ее уже не слышал. «Все рушится! Все усилия были предприняты напрасно!»

— Вам плохо? Сердце? — встревоженно спросила худая рыжая девушка в очках, стоявшая перед автоматом с кофе.

— Спасибо, у меня все нормально,  — ответил Вадим и, в сердцах швырнув стаканчик с недопитым кофе в урну, вышел на улицу.

— Вадик, ты меня слышишь? Что у тебя случилось? — услышал он голос Амады и понял, что продолжает держать мобильный телефон возле уха.

— У меня все нормально,  — машинально повторил Вадим.

— Извини — мне надо было раньше тебе позвонить,  — сказала Амада.  — Я бы приехала, если бы смогла выйти из своей квартиры. Мне правда очень плохо!

— Выздоравливай! Я тебя понимаю! — Вадим отключился и сел в автомобиль.

«Миссия невыполнима! — пронеслось у него в голове.  — В таком случае мне во Власовке делать нечего. Возвратиться домой? Или созвониться с Алисой, сказать, что передумал, приеду позже, под вечер? А если она скажет, что будет ждать, пока я освобожусь? Что мне дадут проведенные с ней во Власовке вечер и ночь? Как это поможет в расследовании убийства Марины? Да никак!»

И тут ожил ехидный внутренний голос, вечный его оппонент: «Как — что дадут? Переспишь с ней! Наладишь более тесные отношения».

Вадим завел автомобиль, выехал со стоянки на трассу, рассчитывая найти разворот и вернуться в Киев. И тут у него возникла новая идея.

«Предположим, Алиса — убийца. Вечером она приедет на дачу, будет там одна-одинешенька, так неужели ее не потянет на место совершения убийства? Ведь то, что убийцу тянет на место преступления, не выдумка писателей-детективщиков! На самом деле так и есть. Недаром Оноприенко смог показать на месте и рассказать все о более чем пятидесяти убийствах. А Ткач, орудовавший на протяжении четверти века, точно помнил места совершения убийств, хотя их выбор зависел от случая. Почему бы не понаблюдать со стороны за действиями Алисы этой ночью?» И Вадим продолжил свой путь во Власовку, хотя в глубине души понимал, насколько мала вероятность осуществить свою фантастическую идею, даже в случае, если его подозрения в отношении Алисы верны.

Когда Вадим проезжал Парафиевку, возле сахарного завода проходил праздничный митинг, там собралось много народа, а воскресная Власовка была по-прежнему безлюдной, что было объяснимо — август, пора сбора урожая и переработки даров садов и огородов. И погода этому благоприятствовала. Лишь на одной улице ему встретилась ватага ребят на велосипедах, пронесшихся мимо, как вихрь. Ему вспомнилось детство, точно так он гонял здесь с друзьями на великах.

Вадим проехал мимо дома бабушки, представляющего собой сейчас печальное зрелище — крыша разобрана, зияющие оконные проемы. Половина плодовых деревьев в саду была выкорчевана — видимо, у нынешнего хозяина в планах было сделать там газон. По памяти нашел закоулок, заканчивающийся тупиком, и оставил там свой автомобиль, чтобы Алиса случайно на него не наткнулась. К бабушкиному дому вернулся пешком.

Внутри был настоящий погром — голые стены, никакой мебели, полностью сорваны доски пола, остались только лаги. Вести отсюда наблюдение за соседним домом было невозможно — Алиса сразу бы его заметила. Он вышел наружу, за домом нашел огромное кострище, где окончили свою жизнь мебель из дома и плодовые деревья. Недалеко стояла сбитая из досок времянка, внутри Вадим обнаружил металлическую кровать, перенесенную сюда из дома, и два самодельных топчана. Местоположение времянки не позволяло наблюдать из нее за входом в дом.

Вадим увидел прислоненную к тыльной стене дома деревянную лестницу и с ее помощью вылез на крышу, напоминавшую теперь ребра скелета диковинного доисторического животного. Обзор отсюда был отменный, и, передвигаясь, можно было вести наблюдение и за домом соседей. Вадим спустился на землю, зашел во времянку и, взяв соломенный матрас, снова залез на крышу, где устроил себе «лежку». На всякий случай он прихватил бинокль, хотя и без него видно было хорошо. Вадим лег на матрас, слева от себя положил бинокль, справа пристроил «тормозок» — литровый термос с кофе и пару бутербродов с сыром. До приезда Алисы оставалось еще несколько часов, солнце стояло высоко в небе и припекало. Вадим закрыл глаза и… провалился в сон.

Его словно что-то толкнуло изнутри, и он проснулся. Открыл глаза и зажмурился от слепящих лучей садящегося за горизонт солнца. В первые мгновения он никак не мог сообразить, где он, но сразу все вспомнил, когда снизу донесся скрежет открываемых металлических ворот. Через минуту послышался приглушенный звук автомобильного двигателя. Вадим осторожно приподнялся, посмотрел вниз — в соседский двор заехал красный «Нисcан-Микра». Из машины вышла Алиса, закрыла за собой ворота, подошла к входной двери, повозилась с ключами и вошла в дом. Он увидел, как она поочередно раздвинула занавески на окнах, впуская внутрь больше света. Вадим взял бинокль, пытаясь с его помощью увидеть, что делается в доме. Увеличение бинокля позволяло это сделать, но надо было найти более подходящее для этого место. Подниматься в полный рост было опасно — вдруг Алиса в этот момент случайно посмотрит вверх? Так что Вадим передвигался на корточках, «гусиным шагом», что было непросто из-за валяющейся тут рухляди и даже досок с гвоздями наружу.

Наконец, найдя место, Вадим увидел часть комнаты, стол, какую-то картину на стене, угол буфета — и все. Он испытал разочарование и подумал, что его поездка сюда и лазание по крыше совершенно бессмысленны.

«Мне не надо наблюдать за тем, что она делает в доме. Важнее, выйдет ли она вечером или ночью из дома и куда пойдет». Вдруг Вадим увидел Алису снаружи, возле дома. Она ела грушу, видимо только что сорванную. Он тут же лег, ругая себя. Увлекшись наблюдением, он не заметил, как Алиса вышла из дома, а ведь она могла его заметить!

Вадим осторожно поменял позицию, и когда выглянул, Алисы во дворе уже не было. «Вошла в дом или ушла?» — запаниковал он. Вадим ведь еще толком не придумал, что будет делать, если она уйдет из дома. Как следить за ней? Ведь это не город, среди людей не спрячешься. Идти днем следом за ней невозможно, разве только держа приличную дистанцию, но в таком случае надо знать, куда она направляется. Он успокоился, когда увидел, что Алиса задергивает занавески на окнах.

Солнце, пустив последние лучи, закатилось за горизонт, быстро темнело, и стало заметно прохладнее. Вадим пожалел, что оставил куртку в автомобиле, не подумав, что ночью будет холодно, ведь приближался сентябрь. Вскоре в доме зажегся свет.

Непрерывно вести наблюдение за домом было утомительно и скучно. Вадим налил себе в чашку кофе из термоса, который уже был лишь слегка теплым. Он читал в детстве книги о фронтовых разведчиках и снайперах, которые, оставаясь в засаде, вели наблюдение сутками, но это теперь казалось ему чем-то нереальным.

«Это не для меня, мне необходима постоянная смена событий, картинок, а не сонное однообразие. Вроде выспался, а уже снова клонит в сон. И до полуночи далеко». Вадим снова потянулся к термосу.

Темнота сгущалась. На улицах села освещения не было, рассчитывать приходилось только на свет луны и звезд, но их заволокло облаками. Вадим понял, что наблюдение придется перенести с крыши вниз, иначе он мог не заметить, как Алиса выйдет из дома. Оставив наверху бесполезный бинокль и пустой термос, Вадим спустился по лестнице и вошел в дом. Он старался передвигаться осторожно, но в темноте то и дело что-то с громкими звуками попадало под ноги, и он замирал. Где-то невдалеке послышался звук едущего в эту сторону автомобиля, но вскоре он стих.

Ночная сельская тишина все же была наполнена звуками — далекими голосами, шумом ветра, скрипом деревьев, лаем собак, кошачьими любовными воплями. Вадим стоял у окна, выходившего на соседний дом, и мерз в тенниске. Он пытался, стоя на месте, согреться разными гимнастическими упражнениями, но это помогало мало — по дому из-за отсутствия окон и дверей гулял ужасный сквозняк. Однако больше его беспокоила почти непроглядная темень — ничего не было видно! Ему было необходимо находиться рядом с домом Алисы, чтобы увидеть, как она выходит оттуда. Но тут Вадиму пришло в голову, что она ведь не кошка, в темноте не видит, значит, выйдет с фонариком, а его свет он увидит и отсюда.

Поднявшийся ветер разогнал тучи, и на небе показалась убывающая луна, потерявшая почти половину диска. И тем не менее тьма уже не была такой непроницаемой, так что теперь Вадим различал силуэты деревьев и построек.

Он насторожился, ясно услышав какой-то стук. Он доносился со стороны дома Алисы. На веранде дома зажегся свет, заставив темноту отступить, и Вадим вздрогнул от неожиданности. В полумраке он увидел возле веранды светлый женский силуэт — это была Марина в шортах и легкой белой блузе!

«Призрак?! Или Амада передумала и приехала? Но почему она не позвонила мне, не предупредила? Что-то здесь не так!» Вадим выпрыгнул из окна и, спотыкаясь в темноте, направился к призраку. Он почувствовал опасность за мгновение до того, как на его голову обрушился мощный удар. В глазах заплясали звездочки, затем все померкло.

Придя в себя, Вадим увидел при слабом небесном освещении, что находится у веранды дома Алисы. «Неужели я приполз сюда в бессознательном состоянии?» — спросил себя Вадим. Свет на веранде уже не горел, Лжемарина исчезла, голова у него после удара сильно болела, глаза слезились. Вадим со стоном присел, ощупал голову — макушка была в крови. То, что он видел не призрак Марины, Вадим не сомневался — удар по голове это подтверждал. Но раз он отделался довольно легко, выходит, этот спектакль был рассчитан на Алису. «Что с ней?»

Вадим поднялся, на застекленной с двух сторон веранде было темно, он нащупал дверь и постучал. Алиса не отзывалась, и это напугало Вадима — он стал стучать громче и крикнул:

— Алиса, это я, Вадим! Открой!

Алиса ответила сразу, видимо, находилась за входной дверью:

— Вадим?! Как ты здесь оказался?

— Долго рассказывать! С тобой все в порядке?

— Да, вот только электричество пропало. Когда ты приехал?

— Все расскажу потом. На меня напали, голову разбили. Ты призрак Марины видела?

— Это был призрак?!

— Ну конечно! — Подозрения в отношении Алисы у Вадима еще оставались.

— Кто это был?

— Не знаю.

У Вадима мелькнула мысль: «В свой план я посвятил только Амаду. Неужели это она? Но зачем весь этот спектакль? И при чем тут Алиса?»

— Ты один?

— Да, один. В голове черт знает что делается после удара. И подташнивает.

— Сейчас открою дверь.

Послышался шум отодвигаемой задвижки, и Вадиму в лицо пахнуло теплом и запахами жилого помещения. Сквозь сумбур, творившийся у него в голове, промелькнуло: «Как я мог, будучи без сознания, оказаться в соседском дворе? Ведь надо было или перелезть через забор, или идти через улицу. Меня сюда специально перенесли? С какой целью?»

Вадим крикнул:

— Не открывай! Это ловушка!

Но было уже поздно. Его втолкнули внутрь, и, споткнувшись о порог, он растянулся на полу. Судя по шагам, вслед за ним вошли по меньшей мере двое. Вадим услышал, как испуганно вскрикнула Алиса и сразу затихла. Он поднялся и ринулся в темноту на помощь девушке, но, получив мощный разряд электрошокера, парализованный болью, опустился на колени. Пока он корчился от боли, ему завели руки за спину и стянули их ремнем. В рот засунули кляп. Потом Вадима поволокли в следующую комнату.

Зажегся свет — это была лампа-фонарь, поставленная на стол. Вадим и Алиса, тоже связанная, с кляпом во рту, лежали на полу. Две фигуры в черных балаклавах и такого же цвета бесформенных балахонах стояли перед ними. Определить, мужчины это или женщины, было трудно. Судя по первому удару по голове, выключившему сознание, кто-то из них был мужчиной или хорошо тренированной женщиной, обладающей подобными навыками. Впрочем, сила не понадобилась, если его ударили не рукой, а чем-то тяжелым. Поверх балаклав у этих чудищ были нацеплены приборы ночного видения, такие имеют механики-водители боевых машин. Теперь Вадиму стало понятно, почему они так хорошо ориентировались в темноте и смогли быстро справиться с ними. Сейчас приборы ночного видения были сдвинуты на лоб, через прорези в балаклавах виднелись глаза, но по ним Вадим не смог определить, кто эти люди.

Он понял, что сам загнал в смертельную ловушку и себя, и Алису, и шансов, что они выйдут отсюда живыми, не было. Вадим понимал, что истекают последние минуты жизни, но ему все же очень хотелось узнать, кто на них напал и зачем они все это устроили. И при чем тут Алиса? Какая ей отведена роль? Это братки из Житомира решили с ними поквитаться? Тогда зачем они изображали призрак Марины, как будто действовали по задуманному им плану, которым он поделился только с Амадой? Братки как-то связаны с кем-то из подруг Марины?

Однако во рту у Вадима был кляп, и задать мучившие его вопросы он не мог. А в планы стоявших перед ними чудищ явно не входило объяснять свои действия и цели, как это бывает в книгах и фильмах.

— Все должно быть, как в парке,  — одежда разорвана, но никаких следов изнасилования,  — произнесла одна из этих жутких фигур, видимо главный. Голос был искажен специальным устройством, которое не позволяет установить даже гендерную принадлежность.  — Он просто психопат — ему это нравится делать. То, что он псих, думаю, следователь уже убедился — свидетельств хватает.

— А почему он утопился в пруду? — спросил второй.

Вадим понял, что его ожидает в ближайшее время.

— Потому что он псих! Следователь получит весомые доказательства, что оба раза убивал он, не станет разбираться, почему он свел счеты с жизнью, и с радостью закроет дела. Зачем ему висяки?

— Все же… — колебался второй.

— Все спишется на «ген убийцы»! — хихикнул первый.  — Работаем, у него не должно остаться видимых следов ремней, так что времени у нас нет! Его тело всплывет через два дня.

Вадим понял, кто такой первый — Лера! Психолог из Житомирской тюрьмы! Его уже не интересовали ее мотивы, цель, он вскочил на ноги и бросился на нее, наклонив голову, словно бык. Однако ничего у него не получилось — он снова получил разряд шокера. Корчась от боли, он услышал:

— Усыпи его хлороформом и снимем ремни. А я пока кончу девчонку!

На его рот и нос легло что-то влажное, со сладковато-тошнотворным запахом, от которого закружилась голоса. В ускользающее сознание вдруг проник грохот, треск — и все стихло.

 

26

Сознание вернулось от резкого запаха нашатыря, больно ударившего в нос. Вадим все еще лежал на полу, но руки были свободны, хотя проку от них не было никакого — они затекли, и он их почти не ощущал. Все тело ломило, а голова буквально раскалывалась. В памяти всплывали обрывки недавних событий. Он увидел склонившуюся над ним Алису, едва различив ее в полумраке.

— Мы умерли? Это ад или рай?

— К счастью, мы пока на земле.  — Алиса печально улыбнулась.

Вадим повернул голову и понял по количеству ног, что народу в комнате прибыло и они в военно-тактических ботинках спецназа — такую же модель он себе приобрел для вылазок на природу. В комнате произошли и другие изменения — окна были распахнуты, на полу виднелись осколки стекла, а на столе появился более мощный фонарь. Приподнявшись, Вадим увидел, что в доме и в самом деле хозяйничает спецназ.

— Как они здесь оказались? — спросил он у Алисы.

— Приехав, я вскоре заметила, что за мной наблюдают в бинокль с крыши твоего дома.

— Это был я,  — признался Вадим.  — Извини, я тебя подозревал.

— Я сразу позвонила Артюшенко и рассказала ему об этом. Он тут же смекнул, что это неспроста, и оперативно направил сюда группу захвата из ближайшего города. Им понадобилось какое-то время, чтобы к нам добраться, а связавшись с ним по мобильному, я не отключалась, и он мог слышать, что тут происходит. Когда я через окно увидела «призрак» Марины, я не вышла, как ожидали организаторы спектакля.

— Пока я не вынудил тебя открыть дверь. После удара по голове я плохо соображал.

— Хорошо, что группа захвата сразу стала действовать, успели вовремя. Еще немного — и меня задушили бы, правда, чтобы тебя утопить, понадобилось бы какое-то время.

— Отделались легким испугом! В карьере было круче.

— Не только испугом — мои родители «обрадуются», когда узнают, что стало с окнами.

— Не волнуйся, это я возьму на себя. Ты спасла мне жизнь!

— Теперь мы квиты, ведь в прошлый раз героем был ты.

Вадим спохватился:

— Интересно, кто же наши «герои»? Особенно хотелось бы побеседовать с одним из них, вернее, одной — я ее узнал.

— Они в другой комнате.

Вадим и Алиса вошли в комнату, где нападавшие стояли на коленях, все еще в балаклавах, под охраной двух дюжих спецназовцев с автоматами. У них руки были скованы сзади наручниками. Алиса хотела подойти, но спецназовец грозно повел автоматом и приказал не приближаться.

Подошел командир спецназовцев, Алиса кому-то позвонила по мобильному, что-то сказала, затем передала трубку командиру. Как Вадим ни напрягал слух, он не разобрал ни одного слова из того, что тот говорил. Командир кивнул охраннику и разрешил Алисе подойти к задержанным.

Она на секунду замерла, а потом одну за другой сняла балаклавы. Вадим ожидал увидеть Леру, но это оказалась не она!

— Мы ничего не будем говорить без адвоката! — заявил фитнес-тренер Олег, с ненавистью глядя то на Алису, то на Вадима.

Татьяна, закусив губу и уставившись в стенку, молчала.

«Близкая подруга Марины — убийца?» Вадиму не верилось, что эти, теперь с виду нормальные люди, еще недавно выступали перед ним в роли безжалостных убийц.

В комнату вошел следователь, который вел дело об убийстве Марины.

— Может, кто-то из вас желает сотрудничать со следствием? Это зачтется на суде,  — предложил он задержанным.  — У вас серьезная статья — умышленное убийство и покушение на убийство. Собственно, нам уже все известно.

— Зачем же тогда вам наши откровения? — хмурясь, поинтересовался Олег.

— Я хочу дать шанс, но только одному из вас.

— Оставьте его себе!

— Нам известен мотив убийства Голубевой. Вы, гражданин Голиков, профессиональный картежник и очень много проиграли, на кону была ваша жизнь. Ваша сожительница, Татьяна Свиридова, сумела убедить коллегу по работе, Марину Голубеву, одолжить ей тридцать тысяч долларов. Согласившись дать столь крупную сумму, Голубева нотариально оформила это как договор займа под залог однокомнатной квартиры Свиридовой.

— Мы ей вернули деньги! У нас есть ее расписка в их получении!

— Вы спланировали убийство Голубевой заранее, поэтому в последний момент, перед тем как ехать на празднование ее дня рождения, в присутствии нотариуса вернули ей деньги и получили расписку. У Голубевой уже не было возможности отвезти деньги домой, и она взяла их с собой. Поэтому она на протяжении всего вечера не расставалась с сумочкой, в которой лежали эти деньги.

— Это все слова, а где факты? У нас есть расписка, так что с Мариной мы полностью рассчитались. Зачем нам надо было ее убивать? — стоял на своем Олег.

При этих словах Татьяна дернулась и посмотрела на него тяжелым взглядом, но промолчала.

— Факты тоже есть, но о них позже. За совершенное убийство и покушение на убийство двух человек вам обоим светит по «пятнашке»! Никто из вас не одумался?

— Это еще доказать надо! Мы ни в чем не виноваты! — продолжал упорствовать Олег.  — У нас алиби — мы из гостиницы не выходили!

— Через дверь вы, Голиков, не выходили, а вот из окна второго этажа спустились на землю, благо у вас отличная физическая подготовка. Ваша сожительница знала место встречи Голубевой с ее любовником, гражданином Юром.

Вадим дернулся.

— Однако гражданин Юр задержался в дороге, и Голубевой на условленном месте вы не обнаружили. К вам на помощь снова пришла Свиридова — созвонившись с Голубевой, она узнала, где та находится. Под каким-то предлогом вы заманили Голубеву вниз, к пруду, опасаясь, что в любой момент здесь может появиться Юр, там ее задушили, порвали на ней одежду. Вернувшись к гостинице, вы позвонили Свиридовой, она вышла. А поднялись на второй этаж вы, конечно, вместе.

— Это все ваши домыслы! Хотите нас сделать козлами отпущения? — возмущался Олег.

— Объясните, зачем вы планировали убийство граждан Савчук и Юра?

— Какое убийство? Это был розыгрыш! Вадим, подозревая гражданку Савчук, попросил Амаду, чтобы та сыграла роль призрака. Утром Амада была в сауне и рассказала об этом подругам, и все они посмеялись над Вадимом. Таня рассказала об этом мне, и мы захотели помочь Вадиму, поэтому приехали сюда. Таня сыграла роль призрака, но все пошло не так, как рассчитывал Вадим. И мы внесли свои коррективы в его план, думали, что, испугавшись, гражданка Савчук признается в убийстве Марины Голубевой. А тут нагрянули эти,  — Олег кивком указал на охранявшего их спецназовца.

— Я вам расскажу другую версию событий. Позавчера в ресторане «Курени» гражданка Свиридова увидела Юра в компании гражданки Савчук. Когда нотариально оформлялся договор займа между Голубевой и Свиридовой, к тому же самому нотариусу, совсем по другому вопросу, пришла гражданка Савчук. В ресторане Свиридова узнала Савчук и поняла по ее взгляду, что и та ее вспомнила. Свиридова знала, что Юр ведет свое расследование, всюду сует свой нос и сразу поинтересуется, зачем Голубева и Свиридова были у нотариуса, тем более что один из мотивов убийства — пропавшие деньги. То есть появится ниточка, ведущая прямо к вам. И вы решили убрать нежелательную свидетельницу, а заодно и Юра — ведь неизвестно, что гражданка Савчук успела ему рассказать. Поэтому вы воспользовались подвернувшейся возможностью расправиться с обоими. Вот только не знали, что Савчук рассказала обо всем не Юру, а мне. Уже есть показания нотариуса, копия договора займа. Известен нам и тот, кто вам одолжил деньги, чтобы вы могли рассчитаться с Голубевой. Это некий Потиевский, в криминальных кругах известный под прозвищем Чибис. Есть протокол его допроса, на котором он признался, что вы одолженные деньги вернули ему через три дня. Судя по номерам купюр, это те деньги, которые пропали во время убийства Голубевой!

— Я все расскажу! — быстро сказала Татьяна.  — Марина была моей подругой, не знаю, как я согласилась на это…

— Молчи, дура! — крикнул Олег.

Спецназовец нанес ему резкий удар по почкам, и тот согнулся от боли.

— Мы не планировали убийство, по крайней мере я об этом не знала. Когда Марина ушла на свидание, Олег сказал, что ему еще нужны на какое-то время эти деньги, иначе ему несдобровать, поскольку он задолжал серьезным людям. Я его предупредила, что Марина больше не сможет их одолжить,  — у нее натянутые отношения с мужем, а он знает о пропаже денег. Олег захотел сам поговорить с Мариной, но почему-то решил выйти через окно. Я понимала: что-то тут не так, но не остановила его. Когда он вернулся, вызвал меня вниз и все рассказал. Что мне было делать? Я его люблю, поэтому… — Татьяна опустила голову и замолчала.

— Опишите все это подробно, а суд уже определит долю вины каждого из вас…

Вадим обратился к Тане:

— Между собой вы говорили о «гене убийцы», к чему это?

— Марина рассказала нам о нем, Амада нашла тест на его наличие. Олега это очень заинтересовало, его дед сидел в тюрьме за убийство, совершенное в драке. Он мне сказал, что не хотел убивать Марину, собирался только поговорить с ней, а она стала его оскорблять. Он и сам не понял, как сделал это с Мариной…

Потом следователь приказал спецназовцам:

— Грузите их и увозите.  — Повернувшись к Вадиму, он сказал: — Хочу напомнить вам, что вы находитесь под подпиской о невыезде и ваше пребывание здесь чревато уголовной ответственностью.

— Но ведь убийцы они! — Вадим растерянно смотрел на следователя.

— Только ввиду того, что в деле появились новые обстоятельства, я закрою глаза на это нарушение.  — Следователь тут вспомнил: — К вашему сведению, авария по пути в Качановку произошла не случайно. И мы знаем, кто виновник.

— Кто же он? — недоумевал Вадим и спросил наугад: — Олег?

— Мы опросили ваших соседей, и Гордеев сообщил, что видел того, кто вам резал колесо, и спугнул его.

— Антон его видел? — И Вадим вспомнил, как, когда готовился к отъезду, сосед пытался развести его на выпивку.

— Да, он злоумышленника хорошо рассмотрел и помог подготовить его фоторобот.

— Вы его опознали? Кто он?

— Муж Голубевой. Он признался, что хоть таким образом попытался вас наказать, ведь тогда жена запретила ему к вам приближаться под угрозой развода.

— А в итоге это привело к гибели Марины,  — грустно произнес Вадим.  — Если бы я вовремя приехал к ней на встречу… — И горько вздохнул.

— Никто не знает, помогло бы это или нет. Желаю вам впредь не совершать необдуманных поступков. Всего хорошего! — И следователь вышел из комнаты.

Вскоре двор опустел, все разъехались, за исключением Вадима и Алисы.

— После всех этих событий я, как честный человек, должен на тебе жениться,  — полушутливо произнес Вадим и попытался обнять девушку, но та увернулась.

— Вадим, ты мне нравишься как друг, но не более того. К тому же у меня есть любимый человек.

— Следователь Артюшенко? — иронично поинтересовался Вадим.

— Это мое личное дело, но поскольку я считаю тебя своим другом, отвечу: ты прав!

Вадим состроил печальную мину и предложил:

— Могу помочь тебе ликвидировать последствия разгрома. Говори, что мне делать.

Уборка подходила к концу, когда возле дома остановился автомобиль. Вадим напрягся: еще один сюрприз?

Во двор быстрым шагом вошел высокий крепкий мужчина лет под сорок. Алиса, увидев его через окно, выскочила ему навстречу.

— Извини, из Киева неблизкая дорога. Я так беспокоился о тебе, пока Паша не позвонил и не сказал, что с тобой все в порядке! — сказал мужчина, и они обнялись.

— Спасибо, помощь подоспела вовремя.

Вадим тоже вышел во двор.

— Как я понимаю, вы следователь Артюшенко.

Мужчина отстранился от Алисы и иронично произнес:

— А вы — подозреваемый, фотограф Вадим Юр?

И они окинули друг друга оценивающими взглядами.

— Вот и хорошо, мальчики, что вы познакомились. Чай будете пить?

— Пожалуй, я поеду,  — сказал Вадим, сообразив, что он тут третий лишний.

— Куда же ты на ночь глядя? — не особенно настойчиво произнесла Алиса.

— Мне не привыкать ночью ездить, да и в своей кровати спать уютнее. Воспоминаниями о детстве поделимся в другой раз. Спокойной ночи! — И Вадим отправился к своему автомобилю.

Однако в Киев он не поехал, поскольку в его квартире расположился его приятель Саша со своей очередной невестой. Разложив кресло, Вадим быстро уснул. На душе у него стало легче — убийцы Марины найдены и будут наказаны.

 

27

Подъезжая утром к Киеву, Вадим позвонил Саше, и тот ответил сонным голосом:

— Я у тебя дома — жду! Все, как положено, сдал — принял помещение!

— Судя по твоему голосу, ты решил у меня поселиться?

— Я бы не возражал, если бы ты мне это предложил.

Зайдя в квартиру, Вадим придирчиво осмотрелся. Вроде везде порядок, на кухне нет грязной посуды, но что-то было не так.

— Зойка даже полы вымыла перед уходом,  — сообщил Саша, не спеша уходить.

— Вот и женись на ней! — И тут Вадим похолодел: в спальне не было трюмо!

— Где зеркало?! — крикнул Вадим.

— Какое? — спросил недоумевающий Саша и тут же хлопнул себя ладонью по лбу.  — Так Феликс приходил и забрал его на реставрацию! Он сказал, что ты в курсе.

— Какое ты имел право отдавать вещь из чужой квартиры? — Вадим со злостью наступал на приятеля, и тот стал быстро пятиться к двери.

— Ты же сам сказал, что Феликс начал его реставрировать, но не закончил.

— Это я специально, чтобы ты не трогал зеркало!

— А откуда мне об этом знать? Феликс пришел, я сказал, что тебя не будет до утра, и он заявил, что ему надо поработать с зеркалом. Он ушел, через час вернулся с грузчиками, они погрузили зеркало в лифт, и все уехали.

— Надо было мне позвонить, поинтересоваться, может ли Феликс забрать зеркало! — продолжал наступать на Сашу Вадим, но вдруг остыл. «Чего это я кипячусь? Мне надо радоваться, что зеркало покинуло меня помимо моего желания. Феликс его забрал? Пусть теперь у него голова болит!»

— Так я пойду? — виноватым тоном спросил Саша.

— Хорошо, иди. Считай, что конфликт исчерпан.

Не успела за Сашей закрыться дверь, как позвонил Феликс.

— Можно я к тебе приду? — осторожно поинтересовался он, видимо ожидая шквала угроз и ругани.

— Приходи,  — спокойно, как будто ничего не произошло, сказал Вадим.

— Я скоро! — повеселел Феликс.

Не прошло и полчаса, как Феликс уже был на пороге.

— Ты извини, Вадим, что так вышло,  — сразу начал он.

— Ты о чем? Все в порядке.

— Не дуйся, старик, ну да, я зеркало без спроса взял, но ты не остался внакладе.  — Феликс достал из кармана пачку стодолларовых купюр и протянул их Вадиму.  — Здесь десять тысяч — они твои!

Вадим отвел его руку с долларами.

— Забрали так забрали, а денег мне не надо!

— Ты что? Отказываешься от баксов? — Феликс от удивления выпучил глаза.

— Они мне не нужны.

— Возьми! Обставишь квартиру!

— Не хочу я этих денег. Заработаю — обставлю.

— Ты что, боишься, что на тебя падет гнев зеркала из-за того, что ты его продал? — смекнул Феликс.

— Не надо мне этих денег. Можешь делать с ними, что хочешь.

— Ты серьезно?

— Вполне.

— Могу оставить себе?

— Как хочешь — дело твое.

— Ну, ты и чудик!

— Уж какой есть.

— И ты на меня не обижаешься?

— С чего бы это?

— Тогда я пошел!

Широко улыбаясь, ошалевший от радости Феликс вышел из квартиры. Вадим остался наедине со своими мыслями. Ему не просто было отказаться от такой суммы, тем более что он как раз очень нуждался в деньгах.

«Правильно ли я сделал? Может, это все выдумки про проклятие зеркала, а я поверил?» Но вспомнив о том, что ему пришлось пережить, пока это зеркало стояло в квартире, Вадим решил, что поступил правильно. Ведь оно его чуть не убило! Экстрасенс говорил, что зеркало само не убивает намеченную жертву, а находит слабое звено в ее окружении. Таким слабым звеном оказались Олег и Татьяна, позарившиеся на деньги Марины. На самом деле на них повлияло зеркало, или убийство Марины было ими спланировано еще до того, как это зеркало попало в его квартиру, Вадим пока узнать не мог. Возможно, это откроется уже после окончания следствия. Он мог только строить предположения, а они субъективные!

Дома не сиделось, Вадим взял фотоаппарат и, как это часто бывало, отправился «на охоту» за интересными снимками. На этот раз он решил поехать в район площадей Богдана Хмельницкого и Михайловской. Обычная загруженность центральных улиц все равно не могла заставить его ездить не на автомобиле, а на метро. По прямой ветке метро он добрался бы за десять минут, а на автомобиле это заняло около получаса, с учетом того, что припарковать автомобиль он смог только на Рейтарской, возле аптеки. Пройдя мимо симпатичной инсталляции «Ежик в тумане», он вышел на Владимирскую.

Вадим шел вдоль стены Софиевского собора, ощущая дыхание почти тысячелетней истории. Ему нравились такие древние знаковые места, здания — все, что позволяло ощутить неумолимый ход времени. В детстве он увлекался фантастикой, особенно любил читать о путешествиях во времени. Вот и сейчас он представил себе, что, когда завернет на площадь Богдана Хмельницкого, то окажется в другом времени и все изменится — люди, их одежда, местность и даже тысячелетняя София. Он знал, что до середины восемнадцатого столетия тут было много деревянных построек. Ему вспомнилась сохранившаяся загадочная серия рисунков придворного живописца литовского гетмана Януша Радзивилла, Абрахама ван Вестерфельда, позволяющих увидеть Киев семнадцатого столетия. Загадочны несколько рисунков руин огромного культового здания, похоже, собора или церкви, которые практически невозможно отождествить с известными историкам. Официальная версия историков — что это руины все той же Софии Киевской, которая пребывала в запустении три с половиной века, хотя службы в ней проходили. Только в 1633 году стараниями митрополита Петра Могилы собор был отреставрирован. Однако ван Вестерфельд побывал в Киеве в 1651 году, когда собор Святой Софии уже давно был отреставрирован, что он и отобразил на другом рисунке. Так руины какого здания он тогда запечатлел?

Вадим завернул за угол, но чуда не произошло — он по-прежнему находился в двадцать первом веке. Его внимание привлек высокий тощий мужчина в темных очках, c бородкой клинышком, шедший с полной женщиной в длинной зеленой тунике, слишком узкой внизу. Контуры ее фигуры напоминали мандолину. Мужчина почему-то показался ему знакомым, и с ним было связано что-то очень важное. Вадим, следуя за этой парочкой, напрягал память, пытаясь вспомнить, где мог видеть мужчину. Они, перейдя площадь, направились в сторону Михайловского Златоверхого собора. Мужчина что-то увлеченно рассказывал женщине, жестикулируя рукой, и тут Вадим вспомнил: это был экскурсовод из Качановки, они с Мариной там были, когда он проводил экскурсию. А ведь к нему у Вадима были вопросы!

Ускорив шаг, он нагнал их у небольшого скверика, напротив Управления внутренних дел.

— Здравствуйте! Извините, что прерываю вашу беседу.

Мужчина недоуменно на него посмотрел:

— Вам что-то нужно?

— Задать вам вопрос. Вы ведь работали экскурсоводом в Качановке?

— Не совсем экскурсоводом, но экскурсии иногда водил. Я там находился в командировке, требовалось собрать некоторые материалы. Вы там были?

— Да, и слушал вашу экскурсию. Вы должны помнить, во дворце Тарновского стояло зеркало в черной деревянной оправе, трюмо. Так получилось, что я оказался там снова через неделю, а этого трюмо уже не было.

— Все верно, оно было передано в музей Нежинского университета имени Николая Гоголя, кстати, по моей инициативе. Почему вас интересует это трюмо?

— Мне в наследство досталось подобное. Его изготовил мастер Огюст Лурье. То зеркало, которое находилось в Качановке, тоже этого мастера?

— На трюмо с обратной стороны нет клейма.

— Клеймо я обнаружил в выдвижном ящичке. На навершии изображен знак Бафомета?

— Вот вы о чем! — Мужчина рассмеялся.  — Видимо, вас потревожили какие-то видения, сны? И вы, конечно, знакомы с легендами о проклятии зеркал? О смертоносных «золотых ангелочках», маге Огюсте Лурье, Жераре Гарнье и ряде других?

— Мягко сказано — потревожили.

— Дело в том, что некоторые мастера-зеркальщики на протяжении столетий усердно занимались алхимией. В нашем представлении алхимик — это полусумасшедший, который соединяет в ретортах всякую дрянь, пытаясь получить нечто методом проб и ошибок. На самом деле многие открытия в химии и физике стали возможны благодаря алхимическим опытам, алхимией занимались многие выдающиеся ученые. Это потом пути алхимиков и фундаменталистов разошлись. Когда в зеркалах в качестве отражающего слоя стали применять ртуть, некоторые мастера-зеркальщики принялись экспериментировать с ней, однако не ради поисков лучшего отражающего слоя, они пытались получить возможность с помощью этих зеркал воздействовать на людей. Вот тогда стали массово появляться «проклятые» зеркала. Возможно, мастера-алхимики использовали другое, неизвестное вещество в качестве отражающего слоя или его микс со ртутью. Никто, насколько мне известно, этот вопрос не исследовал.

Мастера-алхимики образовали тайное общество, которым вскоре заинтересовалась Святая инквизиция. Известна история одного мастера, парижанина Жерара Гарнье по прозвищу Моро[Moreau — вороной, черный (фр.).], который продавал изготовленные им зеркала значительно дешевле, чем другие мастера. В парижское отделение Святой инквизиции поступил на него донос. Его обвиняли в сношениях с дьяволом, занятиях черной магией, алхимией, колдовством. Нелюдимый, затворнический образ жизни этого мастера и без того внушал подозрения. В то время как раз закончился процесс «версальских отравительниц»[Ряд судебных процессов 1675–1682 гг. об отравлениях, черной мессе с жертвоприношением младенцев, в которых были замешаны титулованные придворные и даже фаворитка короля. Было казнено более тридцати человек, в т. ч. маркиза, и около четырехсот приговорены к различным тюремным срокам.]. Гарнье был арестован, допрошен и сожжен как колдун. Однако его история на этом не закончилась. Вскоре жена одного из жителей Парижа, насмерть напуганная, сообщила, что увидела в зеркале этого мастера, грозящего ей кулаком. Через несколько дней после этого ее муж исчез. И тут выяснилось, что именно он написал донос на Жерара Гарнье. По городу поползли слухи, как оказалось, еще кто-то видел в зеркале Гарнье. Говорили, что это не мастер, а демон в его обличье затаился в зеркалах, чтобы при удобном случае то ли похищать души христиан, то ли самих их утаскивать в Зазеркалье.

Лишь много позже стало известно, что эти зеркала оказывают свое негативное воздействие, когда находятся вблизи источника тепла, например батарей. Или на них падают солнечные лучи.

— Неужели все так просто? — скептическим тоном произнес Вадим и вспомнил, что на его зеркало как раз падали солнечные лучи, так как на панорамных окнах не было штор.  — Но ведь видения случаются ночью, когда солнце не светит.

— Днем наша голова занята работой и всякими жизненными проблемами, а вот ночью, особенно когда мы спим, наш организм беззащитен перед их воздействием.

— Я испытал это воздействие на себе, и не только когда спал,  — сказал Вадим.

— Вы уверены, что сможете объективно разграничить явь и сновидение?

Вадим задумался — некоторые недавние события заставили его в этом сомневаться.

— Вот именно! — Мужчина принял молчание Вадима за согласие.  — Во дворце Тарновских зеркало, о котором вы спрашивали, стояло напротив окна, и некоторых работников стали посещать странные видения, связанные с этим зеркалом. Зеркало переставили — и видения прекратились. Однако руководство музея сочло возможным передать этот экспонат нашему университетскому музею. Зеркалу определили подходящее место, и никто из сотрудников на видения не жалуется. Будете в Нежине, заходите в музей, увидите там зеркало и можете не бояться — оно совершенно неопасно.

— Хотелось бы верить… — задумчиво произнес Вадим.

Женщина, стоявшая в сторонке, недовольно сказала:

— Пал Палыч, ты скоро?

Мужчина сразу заторопился:

— Я ответил на ваш вопрос, если будут еще какие-то — обращайтесь, вот моя карточка.  — Мужчина протянул Вадиму белую визитку, явно распечатанную на принтере.  — Прошу меня извинить — у нас осталось мало времени до отъезда.

Пал Палыч вернулся к спутнице, и они торопливо пошли дальше. Вадим какое-то время смотрел им вслед. Если верить этому мужчине, который был весьма убедителен, все таинственные, мистические события, которые произошли с Вадимом, — это лишь галлюцинации, которые возникали из-за отравления парами ртути. Вадим помнил еще из школьного курса, что при нагревании ртути происходит интенсивное выделение газообразных вредных токсинов, так что тут вроде все логично. Дома он поставил трюмо напротив панорамного окна, и оно поддавалось интенсивной бомбардировке солнечными лучами на протяжении нескольких дней. А когда он плотно обмотал зеркало, видения исчезли. Теперь гибель Марины не окутывал мистический туман, а кажущаяся связь со смертью Анны Ступачевской была не больше чем случайностью. На то, что в его рассуждениях были некоторые нестыковки, он решил не обращать внимания. Вадим горько усмехнулся: выходит, он ни с того ни с сего подарил Феликсу десять тысяч долларов? Испугался «проклятия», которое оказалось фикцией?

Вадим достал мобильный телефон, чтобы позвонить Феликсу и сказать, что он передумал и возьмет деньги. Он уже начал искать нужный номер телефона, как вдруг явственно услышал голос Марины:

— Не смей!

Вадим испуганно оглянулся — в нескольких шагах от него парень и девушка громко выясняли отношения, о чем-то спорили, но до Вадима доносились только отдельные слова. Вполне возможно, что эти два слова выкрикнула девушка, но Вадим сунул телефон в карман и решил забыть об этих деньгах.