— Уже совсем стемнело, — прервал свой рассказ учитель, встал и включил свет, нарушив этим интимность обстановки.

— Пожалуй, я пойду, — сказала Иванна неуверенно. Рассказ ее захватил, увлек, класс казался таким уютным, что не хотелось его покидать, выходить во враждебную темноту. — Спасибо за чай.

— На здоровье. А я останусь еще, поработаю с документами. Не заблудитесь? Только, ради бога, не ходите в лес, как прошлой ночью!

— Откуда вы узнали?

— Об этом уже всему селу известно - Сергуня, когда нашелся, не стал хранить это в тайне, видно, отцовского ремня испугался.

— Вы знаете, я чувствую вину за случившееся…

— Не говорите глупостей, тем более вслух, в селе. Народ здесь такой, что с удовольствием сделает вас виноватой во всех смертных грехах, а особенно если вы признаете свою вину. Ребята сами накликали на себя беду и подвергли вашу жизнь опасности. Ведь это случайность, что на месте Егорки не оказались вы… В селе безопасно, но лучше ночью по нему не ходить. А завтра уезжайте при первой же оказии и больше не приезжайте.

— Почему?

— У меня плохое предчувствие, кажется мне, что эта история завтрашней облавой не закончится. И тогда здесь возобладают суеверия и предрассудки, последствия которых трудно предугадать.

— Вы завтра в облаве не будете участвовать?

— Нет. Я учитель, должен проводить занятия, а охота меня никогда не увлекала. Люблю любоваться природой, а не уничтожать ее. Прощайте, а то мы здесь можем долго разговаривать ни о чем.

— До свидания. Завтра, думаю, еще вас увижу.

Иванна надела куртку и вышла на улицу. Темнело, приближалась ночь. Добралась до дома вдовы без приключений. Многое в этом селе с чудным названием Страхолесье казалось странным, а сейчас и страшным. Страхолесье — страх из леса, сейчас это название оправдывалось. Ей все время вспоминался подросток Егор, которого она видела лишь раз и который предупреждал ее о неведомой опасности в ночном лесу, но сам стал жертвой ночи.

Она долго не могла заснуть, что-то тревожило ее, словно она не все сделала, что должна была. Чтобы заглушить тревогу, она начала писать статью, но работа, несмотря на обилие материала, шла тяжело. В час ночи сдалась, спрятала исписанные листы в сумку, подошла к окну — взглянуть на полную луну, мерцающую холодным светом в звездной вышине. И в этот момент из леса донесся далекий одинокий волчий вой, словно зверь жаловался на свое одиночество. По селу забрехали собаки. Иванна наконец легла. И приснился ей сон.

Сон Иванны

Она идет по лесу; переплетенные, искривленные стволы деревьев вызывают чувство страха и затаившейся опасности. Рядом с ней, держа ее за руку, идет Валера-Вольф, только в образе маленького испуганного мальчика лет семи. Внезапно они оба видят Сергуню-Сидора, он сидит возле дерева на земле, широко расставив ноги, рукой держится за шею, из-под пальцев течет кровь. Она бросается к нему, хочет помочь, перевязать рану, но он не дает и только шепчет: «Поздно… Уже поздно… Как жаль, что опоздали…»

Они подхватывают Сергуню под руки, и Вольф вновь оказывается в своем прежнем обличье. Они спешат выйти из страшного леса, который никак не заканчивается.

Сергуня по-прежнему шепчет «Поздно… Все поздно». Она наклоняется к нему и шепотом спрашивает: «Кто это тебя? Кто, оборотень?»

— А ты не знаешь? Ведь это ты меня покусала! Теперь я, как и ты, — вовкулака! — отвечает Сергуня отнимает руку от шеи, показывая кровавые следы от зубов. — И Вольф тоже… — Она видит точно такие следы на шее у Вольфа. — Скоро все село будет состоять из вовкулак. Зачем ты приехала, уничтожила наше село и нас?

— Это неправда! — кричит Иванна.

— Правда, правда! — доносится со всех сторон, и в темноте она видит множество светящихся красным точек-глаз.

Она вырывает руку и начинает убегать, но все ее движения замедлены, она почти не двигается с места. Перед ней появляется Егор, еще больше похожий на медвежонка, берет ее за руку и шепчет:

— Я тебе помогу. Следуй за мной.

— Но ты же мертвый — тебя загрыз волк!

— Не волк, а оборотень, поэтому я не живой и не мертвый. В нашем селе много таких, а скоро и ты станешь одной из нас!

Иванна пытается вырвать руку, кричит и… просыпается.

Проснувшись, девушка никак не могла заставить себя встать, чувствовала вялость, слабость, так как полночи не спала. Когда все же, собрав всю силу воли, встала, то обнаружила, что вдовы уже нет дома. В кухне, под газетой, нашла свой завтрак — остывшую яичницу с салом и в кружке козье молоко. Позавтракав, девушка вернулась к написанию статьи, а поработав пару часов, решила выйти, пройтись к сельсовету, узнать о транспорте до райцентра.

Подходя к зданию сельсовета, увидела большую толпу и поняла, что облава закончилась. Среди собравшихся было больше мужчин, многие из них были экипированы, как охотники. Услышав громкий знакомый голос, она подошла ближе. Вокруг Николая Николаевича образовался плотный кружок любопытных, слушавших его рассказ.

— Разошлись мы веером, идем в загоне, метров по пятьдесят между нами, но зелень густая, чащи там непролазные, друг друга не видим, но слышим. Иду я себе, по сторонам посматриваю, ружьишко наготове. Тут он как выскочит метрах в десяти и прямо на меня! Я в него с двух стволов и пальнул… — Здесь он сделал долгую паузу.

— А он что? — спросил самый нетерпеливый.

— Переворачивался в воздухе при каждом попадании, потом упал, вскочил и побежал. Думал, мне хана, а он пробежал мимо и скрылся. Хитрая зверюга!

— Ты что, с десяти метров промазал? Мазила!

— Попал я! Там кровь обнаружили и клок волчьей шерсти. Уверен на все сто, что обе пули в нем сидят. Федор подтвердит — вместе обыскали все, нигде следов пуль не обнаружили.

— А по следу пойти? Кровь-то была, если попал!

— В том-то дело, что только в одном месте, где я его подстрелил, а дальше ни капли.

— Не может быть!

— Может, если это вовкулака вернулся! Вспомните Барановских — девочку загрыз, а мальчика покусал. А до этого двух женщин насмерть загрыз. Его топором поранили, а по следу найти не смогли — кровавый след оборвался, как и здесь!

— Так это за царя Гороха было, мало с тех пор кто живой остался.

— Но остался… Шабалкина с Барановскими по соседству жила, может рассказать. Вовкулака это, раз пули не берут!

— Надо специальные — из серебра.

— Вот ты серебряными пулями и обеспечь нас. Умник нашелся…

— Это сельсовет должен.

— Откуда у сельсовета серебро? Ты говори, да не заговаривайся!

Иванна поняла, что облава закончилась ничем. Вышел председатель сельсовета, Остап Петрович, моложавый круглолицый мужчина лет тридцати, с заметным брюшком, и объявил:

— Ушел зверюга! Пусть Николай Николаевич сказки не рассказывает, а учится стрелять получше!

— Ты под стол ходил, когда я своего первого лося завалил! Учить стрелять меня будешь! — возмутился Николай Николаевич.

— А пока мы зверюгу не подстрелили, в лес лучше не ходить, от греха подальше. Особенно женщинам и детям. Посмотрим, как он себя поведет, и через неделю еще одну облаву сделаем. Опасность есть, но не такая, как некоторые сказочники рассказывают.

— Это кто сказочник?! — вновь раздался голос Николая Николаевича.

— Зверь этот — волк, натуральный, из мяса и шкуры.

— А кости куда подевал?

— Матерый волчище, к нам прибился откуда-то. Скорее всего, после облавы ушел в другие края. Но рисковать не будем — лес на некоторое время закрыт, если никто не хочет неприятностей на свою задницу. Все. Вопрос исчерпан. А Егорку Денисенко завтра похороним. Из райцентра звонили, подтвердили, что это волк его загрыз, и сегодня машина привезет обратно тело мальчика.

В толпе заголосили женщины. Иванна стала пробираться на голос Николая Николаевича, ловя обрывки чужих разговоров» часто слыша зловещее слово «вовкулака». Увидев девушку, Николай Николаевич сделал вид, как будто именно ее он искал, и заявил:

— Где вы ходите? Автобус в райцентр отправляется через час, идите собирайте вещи и приходите сюда, к сельсовету!

— То, что вы рассказывали, — правда?

— А что я, брехать буду? Вовкулака он или что другое, но его обычные пули не берут!