Сон убежал от меня давно, вместе со звоном ненавистного будильника, но я продолжала лежать, очень умело маскируясь под спящую. Ночь прошла ужасно, впрочем, как и все ночи, когда у меня оставался Бодя. Ужасней этих ночей были только те, когда Бодя не оставался, и в голову лезли разные глупые мысли. Иногда я плакала, не люблю плакать, но плачу.
Одиночество, что может быть ужасней? Оно наваливается на тебя, в основном после работы, в общественном транспорте, при возвращении домой, в выходные дни, праздники, а особенно во время бессонницы. Тогда я плачу от бессилия вернуть прошлое, вернуть слова, брошенные сгоряча, поступки сделанные по глупости, вернуть тех, которые прошли через мою жизнь, и которых надо было не отпускать.
Прошлое, мое прошлое - оно в прошлом! Настоящее находится рядом на моей узкой кровати, давно не спит и глубоко обиженно сопит. Хитренький. Знает, что мне надо хорошо выспаться - тогда я добрая и хорошая, а выспаться могу, только раскинувшись на всю кровать. Боже, есть же у людей двуспальные кровати, по которым можно ездить на велосипеде!
Я давно предлагала купить большой раскладной диван, но Бодя против. Мол, мы (а точнее я!) живем здесь временно, вот поженимся, обретем определенный «угол для жизни», вот тогда все и купим. Все вместе и за один раз! Не говорит только, за какие деньги, если за его «регулярную зарплату» - то никогда. А за свои я и сейчас могу купить. Диван. Не очень дорого. Да, жениться он не спешит, а мне уже скоро 26 лет, и мы целых два года вместе. Два года над пропастью, в буквальном смысле, если учесть ширину нашей кровати. Точнее моей.
Приходится делиться.
Бодя, в миру Богдан, - мой одногодок, единственный сын своей мамы и большой «телок». Большой «телок» - это не значит, что он крупный, как буйвол, и энергичный, как бык.
Скорее наоборот, если в буквальном смысле. Это просто значит, что он ходит за своей мамой, как «телок», впрочем, как и его папа. Ух, эта мама, эта мама! Если я когда-нибудь и у д о с у ж у с ь, то все равно не буду называть ее мамой. Она диктатор, узурпатор, тиран; думает, что существует только одно мнение, и это ее собственное! Мы с ней раза два виделись и составили друг о друге объективное мнение, притом окончательное. Она видит во мне лишь сотрясателя того мира, который она строила десятилетиями. ЕЕ мира! Поэтому я мучаюсь на этой узкой кровати, а не сплю на двуспальной в одной из комнат их трехкомнатной квартиры.
Почему я должна мучиться, прижатая к стенке, которая холодит даже через ковер, ее сынком, когда в их квартире есть место не только для троих, но и для четверых (конечно, это я), и даже больше (не будем забегать вперед)!? Я с усилием перевернулась на спину, и это было моей ошибкой. Бодины руки, как по команде, поползли по моему телу, и он придвинулся еще ближе ко мне, практически навалился, обдавая жаром своего тела.
- Бодя, отодвинься. Мне очень жарко. Убери руки, мне больно и неприятно, - я старалась говорить сонным, холодным голосом. Не люблю фамильярностей. Я единоличница, что мое - то мое. Если это тело мое, то им только я распоряжаюсь, самостоятельно, когда и как хочу. Если ты, Бодя, пока не мой, то все равно обязан играть по моим правилам - хочешь ты или не хочешь! Ведь я ничем тебе не обязана!
Конечно, весь этот монолог я произнесла про себя. Мужчины не должны знать, что мы думаем о них, иначе в управлении ими может что-то сломаться.
Его руки на мгновение замерли, а затем продолжили экскурсию по моему телу. Почему мужчины отождествляют нас с коровами и начинают дергать за груди, особенно тогда, когда должны начаться месячные, и они набухли?
Я прорычала, не открывая глаз:
- Дай мне, наконец, выспаться! Ради бога, отодвинься, мне очень жарко и неприятно!
- Бодя, обиженно-просящим голосом, затянул свою обычную песню.
- Танюшенька! Цветочек мой сладенький! - (бр-рр, какие кулинарные сравнения, ненавижу кухню). - Пора вставать, солнышко. Будильничек давно пропел побудку. Будешь опять очень спешить на работу, и мы ничего не успеем… - (Фу-ты, слова какие-то сладенько-приторные, но вообще приятно, когда тебя просят), - вчера у тебя животик болел и голова тоже. Обещала утром…
- Спешишь? Ну и вставай! Быстро вставай! Я из-за тебя снова не выспалась, - «завожу» себя, пытаясь сбросить его с кровати, но, вспомнив о сегодняшних планах, передумываю.
- Животик болит у меня по твоей милости. К врачу сегодня надо идти, а у тебя одно на уме! Ты пойдешь со мной вечером к гинекологу или нет? Только не крути, а отвечай прямо, - я на него очень вопросительно посмотрела, но Бодя отвел глаза. Он стал, как обычно, что-то мямлить и ходить вокруг да около, из чего я поняла, что пойду к гинекологу одна. Хотела снова столкнуть его с кровати и отправить к маме. Но воспоминания о его маме и своем решении не делать необдуманных поступков изменили мои намерения. Я сжалилась. Повернулась к нему лицом и дала поцеловать. Он тяжело задышал и снова навалился на меня.
Шепнула ему:
- Давай, но только быстро. Я опаздываю на работу, - про себя подумала: «Делаю это ради твоей мамы, Бодя»…
Особого удовольствия от секса я не получила, не люблю ничего делать в спешке. Тем более, голова была забита разными мыслями, и не я смогла расслабиться. Неожиданно пришла еще одна мысль: «У Боди должна быть такая жена, как его мама, и я подхожу для этой роли по всем параметрам. Поэтому у нас такая «любовь» с его мамой. Одноименные полюса магнитов отталкиваются. Не правда ли, дорогая мамочка?!»
На работе первую сигарету выкурила после второй чашки кофе, часов в одиннадцать.
Год тому назад руководство нашей организации, пообещав сделать нашу жизнь красивой, выполнило свое обещание по-своему. Мы по наивности думали, что красивая жизнь наступает от определенного размера собственной зарплаты, но глубоко ошибались. Просто они сделали «евроремонт» в нашем подвальчике, отгрохали шикарные туалеты и заморозили зарплату. Нину, злую на язык, склочного борца за справедливость, они уволили после второй попытки уяснить темпы общего удорожания жизни при неизменной зарплате. Зато мы обрели «посиделки» - шикарный тамбур для курения в туалете. Правда, там негде и не на чем сидеть, но это все равно «посиделки». Здесь собирался цвет женского общества нашей организации для обсуждения злободневных вопросов.
- Татьяна, не дури ни себе, ни другим голову. Береги свои деньги и здоровье от этих врачей, - Тоня, а за глаза Мурка, выпустила вместе со словами клубы вонючего дыма. У нее талант покупать самые вонючие сигареты в мире.
- Найди себе мужика, выйди замуж, не по любви, а по расчету, занимайся нормальной половой жизнью, но не на полу, а в нормальных бытовых условиях. Не держи его на голодном пайке - ни в еде, ни в сексе, тогда он ничего не будет искать на стороне. Родишь вначале одного ребеночка, а там как бог даст, - Тоня-Мурка, ширококостная барышня лет сорока с небольшим, владелица нескладной фигуры, не сложившейся личной жизни, мужикоподобных повадок, была нашим «хозяйственником» и обладала самыми прямолинейными и безапелляционными суждениями.
- Тоня правильно говорит. Надо пока предохраняться и никаких гормональных, - фигуру испортишь, - внесла свою лепту в разговор Вика, красивая 20-летняя барышня, ответственная за рекламу, любительница посидеть вечерком где-нибудь в ресторане, кафе, казино, все равно с кем и для чего, постоянно опаздывающая на работу, но очень ценимая руководством за постоянную готовность выполнить неординарные задания интимного характера, направленные на процветание организации.
- Но к гинекологу надо идти. Гинеколог и стоматолог - это неразлейвода, их надо посещать ежемесячно. У меня есть на примете такой, с вишневым «Ауди-80», правда у него ревнивая жена, и работает она вместе с ним медсестрой, стерва! Я ему позвоню, а он выход найдет!
- Ну-у, Вика! Ты даешь! - эти слова Светули, сказанные без всякого тайного подтекста, прозвучали так многозначительно, что вызвали у нас бурю смеха. Светуля, серая мышка, отличающаяся очень правильным поведением, свившая себе добротное семейное гнездышко с дорожным строителем намного старше ее, доброта и совесть нашей компании - смутилась.
- Я не это хотела сказать… - растерялась Светуля.
- А что именно ты хотела сказать?! - напирала на нее весело смеющаяся Вика. - Колись, Светка!
- Девчонки, Анюте надо пойти к нормальному гинекологу, а не к тому, которого ты предлагаешь, Вика, - быстро-быстро заговорила Светуля.
Новый взрыв смеха, и неунывающая Вика спросила ее почти серьезно:
- А ты, Света, что, уже проверяла?
- У Танечки есть парень, кажется неплохой, очень симпатичный, - продолжала спешить Светуля, - и дай Бог им совместного счастья. Ей просто надо разобраться в своем организме, вылечиться, чтобы нарожать здоровых детей, - на том женский совет и порешил.
Во время работы я позвонила по объявлениям и выбрала лечащего врача одной из больниц. Договорилась на три часа дня, и я пошла отпрашиваться с работы к главному бухгалтеру. Главный был не в духе, и в отместку на просьбу задумался, как бы и мне чемнибудь, насолить.
- Татьяна, я слышал, что тебе не совсем нравится работа с клиентами, на кассе, - недовольно бросил он в качестве пролога.
«Понятно, в нашем девичнике завелись стукачи. Интересно, кто: прямолинейная Тоня, вечно хорохорившаяся Вита или молчаливая Светуля?» - подумала я и вклинилась:
- Это не совсем так, просто некоторая часть из них, откровенно говоря, бывают очень нервными после посещения торгового отдела. Поэтому…
- Поэтому, - в свою очередь прервал он меня, - у тебя есть возможность поработать на самостоятельном участке. То, что ты давно хотела, если судить по твоим высказываниям.
- Он вкратце обрисовал мои новые обязанности, которые у меня не вызвали восторга. Спорить с ним бесполезно, только зря переводить время. Впрочем, это, в самом деле, то, к чему я давно стремилась - работа на кассе не способствует росту профессионализма у бухгалтера.
Только плохо, что это совсем не отразится на зарплате, но существенно повлияет на мое время, грозя захватить и субботы. Хотя, возможно, это будет одним из кирпичиков в фундаменте мною строящегося трамплина для перехода на более солидную должность.
После посещения главного бухгалтера я сразу перезвонила Боде, чтобы услышать, как он занят неотложными делами, и поэтому не сможет меня сопровождать.
- Надеюсь, эти дела не помешают тебе выпить традиционную кружку пива в кругу друзей? - обозлено прорычала в ответ, и бросила трубку.
Как я не спешила, но все равно опоздала, и пришла только в начале пятого. Гинеколог оказался мужчиной среднего роста, лет сорока, с длинным орлиным носом и темными близорукими глазами за тонкой металлической оправой очков. Он как раз собирался уходить в родильное отделение принимать роды. На мои извинения и нескладное «в следующий раз», он рассказал пошлый докторский анекдот и категорически заявил, чтобы я его дождалась.
Хотел рассказать еще один анекдот, но медсестра его насильно утащила. Часа через полтора, когда мое терпение полностью исчерпалось, он появился в сопровождении еще одного мужчины в белом халате. Вначале он пролетел мимо меня, но потом, круто развернувшись, подскочил, извинился и затащил в свой кабинет.
Мужчины быстренько накрыли на стол, украсив его бутылками коньяка и шампанского. Мои отказы не помогли, и я была привлечена к пиршеству. Когда шампанского совсем не осталось, а в бутылке с коньяком была только половина, послышался громкий стук в дверь.
Это медсестра снова требовала Олега Павловича, так звали гинеколога, в родильное отделение. Несмотря на громкий стук в дверь, они хладнокровно допили коньяк и приказали мне ждать в кабинете, а сами убыли.
Через час Олег Павлович появился, уже один. Из кармана халата он вновь вытащил бутылку коньяка, и мы немного выпили. Приятный хмель обволок мое тело, мне было легко и весело. Олег, так он приказал себя называть, оказался неутомимым рассказчиком анекдотов.
Вдруг он вспомнил о своих обязанностях в отношении меня, резко отбросив все возражения фразой, что ему надо кормить семью. Я разделась и легла на гинекологическое кресло. Вначале было все как обычно, он задавал вопросы, я отвечала. Но затем его пальцы нащупали матку и начали ее активно массировать. Он небрежно бросил, что это крайне необходимо для ее стимуляции. Я молча покорилась. Меня начало охватывать желание, постепенно овладевшее всем телом до дрожи. Это были пальцы виртуоза, заставившие кровь бешено бежать по венам, замирать и вновь колотиться сердце. Безудержное желание наполнило меня, и я не удивилась, когда он, не отнимая руки, расстегнул брюки. Я жадно потянулась к нему…
Он стоит и спокойно обмывается под краном, повернувшись ко мне боком, так, что я могу наблюдать все детали проводимого им процесса. Лицо его спокойно и безмятежно. А меня колотит гнилая лихорадка. Когда он кончил, до меня, наконец, все дошло, и я резко оттолкнула его ногами. Он не удивился, а просто пошел мыться. Лихорадочная дрожь бьет тело, как холодные горошины града по листьям тополя, мысли путаются и скачут. Мне хочется только одного - прочь отсюда, прочь из этого кабинета, где меня просто использовали, как одноразовый шприц или еще что-нибудь одноразовое.
Я чувствую грязь на всем теле, внутри себя, во рту. Вскакиваю и лечу к умывальнику, резко отталкиваю его и начинаю бешено полоскать рот. Он начинает гладить мою попочку.
Резко оборачиваюсь к нему и выпускаю воду изо рта прямо ему в лицо. Он, понимаете, даже растерялся! Дать ему пощечину? Я не в силах. Лишь бы побыстрее отсюда убежать. Кое-как привожу себя в порядок и выскакиваю из кабинета. Бегу по пустому коридору. Быстрей, на улицу. Прочь отсюда, где меня изнасиловали, хитро и умело. На улице останавливаю такси и мчусь домой. Боди еще нет. Рыдаю, кричу, мое тело по-прежнему сотрясает дрожь. Надо раздеться и принять душ, но не могу. Падаю на кровать, плачу, горю мщением, обидой, перебираю самые страшные кары, молю о помощи. Вновь вскакиваю, мчусь в ванную, чищу зубы, срываю одежду, принимаю контрастный душ. Мне противно, вдруг сильно затошнило и я начинаю рвать, очень сильно, до желчи.
Бодя появился через два часа, немного «подшофе». Мой вид его пугает, и он трезвеет на глазах.
- Что произошло? Ты заболела? Тебя обидели? - я плачу, рыдаю, ничего не могу ему объяснить. Наконец, меня прорывает.
- Мне плохо без тебя. Я так не могу. Мы должны быть с тобой вместе, тогда я буду сильной!
Постепенно успокаиваюсь и засыпаю в его сильных объятиях. Мне хорошо, и кровать уже не кажется такой узкой.
This file was created
with BookDesigner program
05.05.2011