Газеты всего мира сообщали об убийстве эрцгерцога и его супруги, об ультиматуме Австрии Сербии и через несколько дней сообщили о начале новой войны, которой суждено было стать первой в истории человечества мировой войной. Из всех воинственных и псевдопатриотических материалов резко выделялась статья Л. Троцкого «Дети, развязавшие мировую войну».
* * *
Удивительная переписка велась в это время между двумя императорами – германским Вильгельмом II и российским Николаем Вторым.
28 июля 1914 года, 10 часов 45 минут вечера.
«С глубоким сожалением я узнал о впечатлении, произведенном в твоей стране, выступлением Австрии против Сербии. Недобросовестная агитация, которая велась в Сербии в продолжение многих лет, завершилась гнусным преступлением, жертвой которого пал эрцгерцог Франц Фердинанд…»
Николай II Вильгельму II:
Петербург, 29 июля, 1 час пополудни.
«…Позорная война была объявлена слабой стране. Возмущение в России, вполне разделяемое мною, безмерно. Предвижу, что очень скоро, уступая производящемуся на меня давлению, я буду вынужден принять крепкие меры, которые приведут к войне. Стремясь предотвратить такое бедствие, как европейская война, я умоляю Тебя во имя нашей старой дружбы сделать все возможное, дабы не допустить твоих союзников зайти слишком далеко».
Вильгельм II Николаю II:
29 июля 1914 года, 6 часов 30 минут вечера.
«Я не могу рассматривать выступление Австрии против Сербии как «позорную войну». Австрия по опыту знает, что сербские обещания на бумаге абсолютно не заслуживают доверия… Я считаю вполне возможным для России остаться только зрителем австро-сербского конфликта и не вовлекать Европу в самую ужасную войну, какую ей когда-либо приходилось видеть».
Николай II Вильгельму II:
Петербург, 30 июля вечером.
«По техническим условиям невозможно приостановить наши военные приготовления, которые явились неизбежным последствием мобилизации Австрии. Мы далеки от того, чтобы желать войны…»
* * *
Ох, лукавил и еще как лукавил германский лис! Он совершенно не жалел убитого эрцгерцога, который в свою очередь не испытывал теплых чувств к своему северному союзнику. Более того, женатый на чешке Франц-Фердинанд испытывал совершенно непонятную Вильгельму II симпатию к славянам. Он даже мечтал о включении в состав своей будущей империи южных славян. За эту свою мечту он был готов с ними воевать. С ними, да, но не с Россией. И об этом он говорил сам:
«Я никогда не поведу войну против России. Я пожертвую всем, чтобы этого избежать, потому что война между Австрией и Россией закончилась бы или свержением Романовых, или свержением Габсбургов, или, может быть, свержением обеих династий».
Подумал и добавил: «Война с Россией означала бы наш конец. Австрийский и российский императоры не должны свергать друг друга с престола и открывать дорогу революции».
Но вообще-то эрцгерцог был обречен не только потому, что его приговорили масоны.
Германский император, чья страна была почти окружена членами Антанты, не мог полностью полагаться на слабеющего южного союзника, во главе которого стоял дряхлый (85 лет) император Франц-Иосиф. Но рассчитывать на его наследника тоже не приходилось. Поэтому ему очень хотелось, чтобы наследником был кто-нибудь другой.
А как старый император в Вене относился к своему престолонаследнику? Да он его просто терпеть не мог за то, что тот даже не скрывал, с каким нетерпеньем ждет смерти предшественника, то есть, лично его.
Будапешт? Где-где, а в Будапеште с ликованием встретили смерть Франца-Фердинанда. Ведь ушел человек, очень ненавидевший венгров, которые мечтали об уничтожении Сербии, потому что она мешала Венгрии расти вширь. Эта нескрываемая венгерская мечта удивительно совпала с германской мечтой построить безопасную железную дорогу до Багдада, по которой к ним побежала бы ближневосточная нефть.
С Францией тоже все было понятно. В 1913 году ее президентом стал Раймон Пуанкаре по прозвищу «Пуанкаре-война». Мечтой его жизни была война с Германией, а точнее реванш за поражение 1871 года. Реванш любой ценой. Но начать войну должен кто-нибудь другой, например, кто-нибудь в Сербии. Там много друзей Франции, и среди них – начальник сербской военной разведки полковник Драгутин Дмитриевич-Апис. А сама Сербия так искренно радовалась смерти эрцгерцога, что даже формально не выразила соболезнование австрийскому правительству.
Вот так камень за камешком мостилась дорога в Сараево. Что же касается вопроса о том, кто же и где любил Франца-Фердинанда, так он так и остался без ответа. Одно было ясно, что Сербия, к сожалению, выполнила отведенную ей роль зажженного фитиля, поднесенного к пушке. Это подтверждено и записками премьера Сербии Пашича об участниках заговора против эрцгерцога, и признанием полковника Дмитриевича перед военным судом в Салониках.
Да что там записки премьера Пашича! Доподлинно известно, что именно он сам в конце мая провел совещание с членами своего кабинета, на котором обсуждалась возможность заговора с целью убийства австрийского престолонаследника.
Более того, в дипломатической переписке за 18 июня обнаружено указание послу Сербии в Вене Йовановичу встретиться с кем-нибудь из официальных лиц Австро-Венгрии и предупредить о существующей опасности для жизни эрцгерцога. Выполняя поручение, Посол Йованович 21 июня, то есть за неделю до запланированного приезда эрцгерцога Франца Фердинанда в Сараево, встретился с министром финансов Австро-Венгрии Леоном Билинским. В ходе переговоров посол несколько раз обратил внимание министра на сложную политическую ситуацию в Боснии и на имеющийся риск при посещении столицы аннексированной страны эрцгерцогом. Каждый раз министр переводил разговор на другую тему, и только при расставании, благодаря посла за посещение и беседу, Билинский подтвердил, что он все услышал, заявив: «Будем надеяться, ничего не случится». И надо же, все-таки случилось.
И последнее свидетельство. Масоны на своем международном конгрессе в Белграде откровенно признались: «Из Белграда началась мировая война, которая осуществляла многие чаяния масонства».
* * *
Вот так и разразилась новая, более тяжелая для Сербии война, которую она проиграла и потеряла все, что завоевала в первые две балканские войны. А началось все, вопреки ожиданиям, совсем неплохо.
После поражения на реке Дрине сербская армия под руководством фельдмаршала Радомира Путника отступила к небольшому притоку Савы, реке Колубарь, и перешла на ее правый берег. Речушка эта берет свое начало недалеко от города Ужице, зажатого на маленькой долине высокими и крутыми горными грядами. На ее берегах и развернулось крупнейшее сражение 1-й мировой войны на Балканах. 280 тысяч хорошо экипированных и вооруженных австро-венгерских солдат трепали и теснили 250 тысяч плохо одетых и вооруженных сербов. Примечательно, что наступающими командовал тот самый Оскар Потиорек, который в момент покушения находился в одном автомобиле с убитым эрцгерцогом Фердинандом. Если бы он только знал, что в рядах сербских воинов ему противостоит один из организаторов этого покушения! Как бы то ни было, но отступление к Колубари не спасало сербов от неминуемого разгрома, и генерал Мишич предложил отойти еще дальше на Юг, к городу Горный Милановац.
Потиорек переоценил свои силы и в погоне за противником оголил свои позиции, поставив их под удар отдохнувших сербских войск. Потери захватчиков были столь значительны, что командующий приказал не просто вернуться на левый берег Колубари, но и оставить Белград. Бои же были настолько упорными, ситуация менялась настолько быстро, что отдельные части армий из окружающих становились окруженными и наоборот. В результате сербы одержали свою крупнейшую победу, но за нее пришлось заплатить очень дорогою цену. Только за 1914 год потери Сербии составили 170 000 солдат и офицеров.
* * *
Мустафа был очень удачлив. Его солдаты восхищались мужеством и хладнокровием своего командира, которые никогда не изменяли ему. Также было и той ночью. С самого вечера и до утра она была наполнена борьбой и непосредственным контактом с неприятелем. Немного оторвавшись от противника, сербские солдаты собрались вокруг небольшого костерка. Маленькая, но передышка. Голубич тоже здесь. Боже, как тяжело дышится после долгой перебежки. Достают фляги с ракией.
– Ну, братья, с удачей! Вырвались мы сегодня прямо из пекла.
– На здравье!
Прикладываются. Неожиданно из темноты выскакивают три австрийских солдата с винтовками наперевес.
– Хенде Хох, – кричит один и через секунду кричит вновь уже по-сербски, – руки горе!
Мустафа спокойно повернулся на чужой голос, поприветствовал подошедших поднятием фляжки и отхлебнул из неё. Потом так же спокойно протянул фляжку одному из вражеских солдат:
– Брат мой, серб, выпей за здоровье.
И вдруг неожиданно бросился на того, повалил его на землю. Синхронно с ним действовали его солдаты. Завязалась молчаливая драка. Внезапный выстрел рядом прервал эту глухую возню. Все бросились врассыпную. Известное дело: «ночью все кошки серы». Каждый боялся оказаться в плену.
Отдышавшись, один из солдат вновь порадовался:
– Ну, господин унтер-офицер, Бог и на этот раз на нашей стороне.
– Да уж, – зажимая раненную ножом руку, сквозь зубы процедил Голубич.