аган-беки Асмид не ошибся: из подземелья воеводу Ядрен вывел Лорикат. После поражения хазар в битве за рекой византийский лазутчик понял, что дни Саркела сочтены. Держа в уме план крепости со всеми ее тайными ходами и особенностями сильных и слабых сторон, а более того зная полководческий дар Святослава, грек мгновенно сделал выбор между добром и злом для себя.

За великую заслугу перед хазарским полководцем Лорикат в крепости удостоился чести быть советником. По приказу могучего все раболепствовали перед ним, и свободой грек пользовался неограниченной. Переметчик же никогда и ничего не делал просто так. Шатаясь по Саркелу с сонным лицом, высокий, сухой и сутулый, он тем не менее внимательно и зорко осматривал оборонительные сооружения. Не раз Лорикат восхищался предусмотрительностью стратига Петроны Каматира, некогда руководившего строительством твердыни.

Да, эта крепость была неприступна и могла противостоять любому войску столь долго, сколько бы пожелали ее защитники.

Но Лорикат, внимательно осмотрев самую неприступную юго-восточную стену, пробормотал себе под нос:

— Вот где ахиллесова пята города.

Вряд ли бы с ним согласился хоть один полководец того времени: «ахиллесова пята» опускалась фундаментом прямо в воду; четыре башни охраняли ее снаружи, причем прямоугольные восточная и южная являли собой могучие сооружения, способные вместить по две сотни защитников каждая. Помимо этого две внутрикрепостные башни-донжона господствовали над твердыней: с них воины могли обстреливать из катапульт и луков даже внутренние укрепления города. Ни одна стена не была защищена так, как юго-восточная.

Казалось, Петрона Каматир предвидел, что именно отсюда через сто тридцать лет Саркел примет самый могучий удар.

— Тут ахиллесова пята! — повторил Лорикат, разглядывая зеленые потеки на каменных глыбах.

Под постоянным воздействием воды камень, особенно внизу стены, кое-где рассыпался. Ударить бы несколько раз тараном — и стена рухнет. Но в том-то и дело, что на реке таран не поставишь.

Грек поднялся на восточный донжон, огляделся: перед воротами Саркела плотная масса русских войск готовилась к штурму.

— Нет, с той стороны крепость так просто не взять. Сколько бы много воинов ее ни штурмовали, там стена неприступна! — громко сказал себе переметчик.

Взгляд его обратился на восток. Там, в верховьях реки, сгруппировались корабли руссов. Грек пригляделся внимательнее и все понял:

— Сфендослав будет штурмовать город отсюда. Да-а, это великий полководец, раз видит сквозь стены. Пора уносить ноги…

Ночью при свете костра мокрые с головы до ног Ядрей и Лорикат стояли перед Святославом. Ядрею, хмурясь и едва сдерживая смех, князь приказал переодеться. С Лорикатом он говорил наедине. Похвалив его за доброе дело и не подозревая о злом, властитель Руси обещал щедро наградить героя. Грек с достоинством поблагодарил за честь.

— А нет ли у тебя чертежа тверди сей? — спросил Святослав пронырливого лазутчика.

— Нет! Но я запомнил ее устройство и знаю несколько тайных ходов внутри стен.

— Укажи!

— Я знаю пять ходов. Один из подземелья внутренней башни, откуда я увел заложника. Другой ведет из северной угловой башни; два из стенных башен на противоположной стороне идут прямо в воду. И еще один проложен в колодец внутрь Саркела.

— Со стороны ворот ходов нет?

— Может быть, и есть, но я их не знаю.

— Скажи, а нельзя ли как-нибудь проникнуть в твердь хотя сотне воев?

— Вряд ли. После нашего побега хаган наверняка приказал завалить все обнаруженные ходы или поставил возле них крепкую стражу.

— А все ли их обнаружат? Ведь чертежа у них тоже нету.

— Все не все, но они будут искать их и найдут.

— М-да. Что еще скажешь?

— Все тайные ходы, известные мне, ведут из детинца. А там самые опытные и сильные воины хагана. Детинец защищен двенадцатью башнями. Сотня россов, пробравшаяся туда, будет сразу обнаружена и истреблена.

— А если попробовать? Запершись в башне, можно выдержать любую осаду. Да и нам легче будет с той стороны проникнуть в твердь силой великой.

— Ну что ж, попробуем, — согласился Лорикат. — Но думаю, все ходы там уже засыпаны… Давай воинов, царь Севера. Если в южной башне хазары засыпали только подвал, тогда еще есть возможность захватить ее. Но сотни воинов мало, может мгновенно вспыхнуть бой.

— Сколько ратников надо?

— Вдвое больше.

— Добро! Дам самых лихих удальцов.

— Надо торопиться!

— Понимаю. Эй! Кто там есть?! — позвал князь.

Вошел Святич.

— Колюту переяславского отыщи мне, да поскорей.

— А он у соседнего костра.

— Позови!

Когда сотский появился, Святослав вкратце объяснил ему суть дела, потом показал на грека:

— Остальное он объяснит. Поторопись!

— Сполню, князь, как велишь! — Глаза переяславского удальца загорелись, и он сразу стал похож на барса, готового к стремительному прыжку.

Проницательный Святослав усмехнулся:

— Ну-ну, не горячись! Дело нелегкое. — Князь хлопнул его по плечу. — Иди! Время к делу зовет.

Князь постоял в одиночестве, глядя на пляску огня в костре, потом повернулся и зашагал в темноту к сакле, где собрались на военный совет русские военачальники.

Святослава ждали. Он приказал говорить. Внимательно выслушал своих сподвижников, потом заявил твердо:

— Как брать Белую Вежу, я знаю! Ядрей, помолчи! Глупость твою тоже потом обсудим. То добро, что ты сохранил от огня посад. Ибо все горению подверженное нам пригодится.

Воеводы недоуменно посмотрели на своего предводителя.

— Твердь козарскую будем брать с воды!

Свенельд криво усмехнулся. Святослав заметил, вспыхнул гневом.

— Дивлюсь вам! — Кулак князя сжался, костяшки пальцев побелели. — За многие лета козары так укрепили стену сию, — он указал на ворота и башни островных сооружений, — что всякая попытка сокрушить ее будет стоить много крови и времени. А вот времени-то у нас нет! Ежели мы проваландаемся тут десяток дней, козары вновь успеют собрать силы и напасть на нас. Тогда и воевода тмутараканский хорошо подготовится к защите и сам нападет на поредевшие дружины наши. А это значит, мы никогда не вернемся домой и ляжем костьми тут, на чужой земле!

— Мы смерти не страшимся! — мрачно заметил Свенельд.

Святослав зло посмотрел на него:

— Не то худо, страшишься аль нет! Глупо погибать, не свершив задуманного! Тут, в Диком Поле, мы Русь Светлую оберегаем от козарских набегов! И срамно нам будет домой воротиться, коль мы сей гадюшник не раздавим. — Князь указал на Саркел. — Мы благо земле своей искать пришли по трудному пути, и путь сей кровью русской полит. Кровь отмщения требует!.. А ты так и не стал руссом! — гневно укорил Святослав воеводу.

Желваки загуляли в сухих скулах варяга, шрам на лице побагровел, льдистые глаза вспыхнули злобным огнем. Но Свенельд промолчал и на сей раз.

— Сказывай, княже, что надумал? — подал голос Добрыня.

— Говори! Мы в воле твоей! — поддержали его воеводы.

— Ты велик, каган Урусии! Говори! — воскликнул Товлыз Свирепый.

— Твердь сию могутную с реки возьмем. Смотрел я стену ту — обветшала: снизу местами камень рассыпался, водой пропитался. Вот тут-то, где козары не ждут нас, мы и ударим. Завтра поутру мы пустим сверху по стрежню Дона-реки все челны, захваченные у козар. Наполним их дровами, дегтем, смолой и направим на твердь. И все, что только гореть может, мы будем сплавлять по реке к Белой Веже. Посад этот разберем и для того же дела сподобим. Под стены сии и башни надобно пригнать более и более огня и держать его, покамест он дело свое не сделает!

— Камень не загорится. Огнем его не возьмешь, — проскрипел Свенельд: в него сегодня словно бес вселился.

Святослав болезненно поморщился: только сейчас он до пустоты в душе ощутил, как не хватает здесь умного и сурового наставника его — воеводы Асмуда. И князь как-то по-новому, мудро и всепонимающе посмотрел прямо в холодные глаза варяга:

— Верно мыслишь. Ой, как верно! Да только жито не в поле, а в закромах считают. Поглядим, прав я или нет, как до дела дойдет.

Не один Свенельд усомнился в правильности княжеского расчета. Но на то воля его: пусть балует. Это не битва — ратников не терять. Не выйдет дело по-княжески, так на веки вечные осмеет себя. Святослав с усмешкой смотрел на сподвижников. Те молчали, опустив глаза.

— Не верите? Ну-ну!

И снова голос великого князя стал жестким, как в битве:

— Воле моей не перечьте! Всякий, кому какое дело положено, чтоб поутру сполнял без промедления. Иначе… — Очи Святослава грозно сверкнули, а лицо стало сурово-каменным. — Все!

— Быть по-твоему! — загалдели воеводы, поднимаясь. — Раз велишь, сполним!

— Больше огня! Огня! — напутствовал их князь на прощание. — Свенельд, Добрыня, останьтесь…

Когда воеводы ушли, Святослав дополнил свою мысль:

— Огонь и дым сгонят козар с башен и стены. Тогда вы с пороками на лодиях подойдете к ним шагов на пятьдесят, а то и ближе. Ни одна стрела козарская не помешает вам сокрушать каменную преграду.

— Это дело! — сразу согласился Свенельд. — В пороки я больше верю!

— Одно другому не помеха! — раздраженно ответил варягу Добрыня, недовольный тем, что Свенельд так и не поверил в военную затею Святослава. Сам он безоговорочно принял необычный план штурма хазарской твердыни. Светлый ум князя-витязя не раз и не два выручал дружины русские из, казалось бы, неодолимой беды. А боевая удача всегда сопутствовала русскому оружию, если во главе полков стоял сам Святослав.

И еще подумалось витязю: «Ежели бы ты, варяг, дело по-своему вершил, то половину воев поклал бы под стенами тверди сей. И отступил бы с позором, как некогда от Ужгорода. Потом обвинил бы в поражении нас, руссов, — недоумков, как ты втайне о нас думаешь! Что для тебя есть кровь русская, Черный Ворон Сантал? Так, водица!»

Свенельд вскоре ушел. Добрыня, как это часто случалось, ночевать остался у князя…

Но заснуть им не удалось: из ночного поиска вернулись охотники с Колютой во главе.

— Ну что? — встретил их вопросом Добрыня.

Святослав промолчал. И так все было ясно: поиск не удался. Лорикат подтвердил это:

— Ход засыпан. Не успели.

— Схватили мы было одного козарина, — рассказывал Колюта. — Кто — не ведаем. Видать, из тверди уплыть норовил. Вот, — он бросил на стол мокрый козий бурдюк, — мож, доглядчик, а мож, сам хакан-бек норовил удрать?

— Как же вы так оплошали? — укоризненно глянул на него Святослав.

— Да больно уж прыткий удалец оказался. Я ухватил его за ногу, дак он каблуком мне по темечку как шмякнет, аж в глазах помутилось. Потом я прямо под стену поднырнул, по лестнице за ним кинулся, а он как завопит. Тут козары с огнем набежали, ну я на попятной. Кто-то копье во след метнул, чуть не в спину мне… Зато вот. — Колюта положил рядом с бурдюком красный, расшитый жемчугом сапог. — Должно, хакановый, — похвалился он.

— Он же один. Что в нем толку? — засмеялся Добрыня.

— Твердь возьмем, и другой отыщу. Я его…

— Ну довольно! — прервал его Святослав. — Идите спать. Поутру много дел грядет… А ты, — он обратился к Добрыне, — накажи Рудомиру, чтоб с реки глаз не спускал. А то еще кто-нибудь удрать захочет из тверди козарской.