Несколько следующих дней прошли в тревожном ожидании пайков, бесконечном нытье Хныка и поисках съестного. Каждый день, просыпаясь, Сашка глядел в окно: ясное небо, ни облачка, только солнце красноватым светом освещает развалины.
– Сегодня уже точно дадут, – говорил он Кеше, который тем временем разводил едва живой огонёк, быстро наполнявший дымом всю комнату.
– Надо трубу сделать, – вздыхал Кеша, но не делал. Вместо этого они отправлялись к складу, куда стекалось по утрам множество штурмовиков.
– Ни хрена не предвидится, – простуженным голосом гавкал кладовщик. Но толпа не разбредалась, а с идиотским упорством, не желая ему верить, всё стояла и ждала. Только к полудню, извергая множество проклятий, парни расходились. Те, у кого в городе были родственники, ездили к ним занимать продукты и деньги. Те, у кого никого не было, сначала покупали еду у местных, но мизерный аванс очень скоро закончился, как и все заначки. Тогда торговцев стали просто грабить, и те больше не решались выходить со своим товаром на остановку.
Марка, которую Сашка хотел потратить на баню и звонок маме, была потрачена на кулёк чечевицы. Немного денег оставалось у Кеши, и он кормил Сашку в долг. О ссоре они оба уже не вспоминали.
– Говорят, «Красные братья» подогнали к своему магазину бронетранспортёр, – делился новостями Кеша. – Потому что боятся штурмовиков. А ещё в городе шумят и наших обходят стороной, а на рынках стоят солдаты, охраняют. Это потому что наши городской магазин ограбили, правда, их поймали и отправили в Контору. Один только удрал на развалины, думал, спасся. Только он всем про себя рассказал, сегодня утром его спецотряд сцапал. Теперь повесят. А наш патрон, Тоффельт, запретил нам ездить в город. Дескать, потерпите, завтра будет пища. Только никто не верит.
– Слушай, Кеша, – перебил его Сашка. – Мы ведь тоже город защищаем, почему же нас не кормят? Мы же так и без врага передохнем.
– Не знаю я, что они думают. Только не нравится мне это всё…
На следующее утро всех созвал Олег.
– Волк был у начальства, и нам нашли работу. За это будут продукты.
– На кого ишачить? – поинтересовался Женька.
– На падальщиков, у них какая-то эпидемия, рабочих мало. Кто хочет жрачки, через час со мной идут на погрузку каравана. Предупреждаю, работа тяжёлая, кто ослаб, пусть лучше не идёт. Командор уже отказался.
Из бригады пошли Олег, Лёва, Женька и Кеша с Сашкой. День был просто отвратительный: ветер пронизывал насквозь, пыль и мелкие камешки били по лицу. Солнце, показываясь из-за туч, немножко согревало, но когда оно скрывалось, становилось просто нестерпимо. Сашка подобрал с земли какой-то прутик и всю дорогу жевал его – так казалось, что что-то ешь.
– А в девятой этажке, – сообщил Кеша, – парень притащил кусок гудрона, так несколько человек его нажрались, и один из них помер.
Кеша теперь каждый день рассказывал о том, как кто-то помер. Смертей от голода пока не было, гибли по глупости: отравившись чем-нибудь не подходящим в пищу, в драках и перестрелках. Стреляли в голубей, собак из частного сектора, иногда промахивались, попадали друг в друга, калечились из-за употребления самодельного оружия… Эти беды пока обходили дом, где комендантом был Волк, но всем было понятно, что рано или поздно что-то случится и у них…
Уже у самого агентства Сашка заметил, что за ними осторожно крадётся Хнык.
– Я с вами, ребята, – заговорил тот, когда его увидели, – я не могу дома сидеть, мне кушать хочется.
– Всем хочется, – Олег мягко развернул Хныка. – Иди домой.
– Я помогу, Олег, пожалуйста, я вам правда помогу!
– Тебе нельзя тяжелое поднимать, придурок! – Олег замахнулся на Хныка, но не ударил.
– Да я потихоньку!
Казалось, что Хнык сейчас разревётся.
– Пусть идёт, – тихо сказал Олег. – Ему нервничать тоже нельзя.
В караванном агентстве «Красных братьев» ребят встретил толстый улыбчивый мужичок в добротном бордовом комбинезоне. Он осмотрел прибывших со всех сторон и почему-то развеселился:
– Что, детки, силы лишние?
Сашка понял, что смеяться мужик мог только над ним и Хныком. Но это уже было неважно. Очень хотелось есть, и было наплевать, как обзовут, лишь бы заплатили.
– Ну ладно, пупсики, – продолжил мужичок приветливо, – в день загружаете один караван, плачу по пять марок на брата. Не загружаете – искалечу! Да вымойте рыла, продукты таскать будете.
Парни помылись в душевой для грузчиков, напялили мешковатые красные комбинезоны.
– Штаны держите крепче, малолетки! – гоготал мужик в бордовом, а потом поймал Сашкуза рукав и сказал: – Ты, шантрапа, сопрёшь хоть грамм – руки выдерну!
Сашка опасливо отскочил, понимая, что так оно и будет. Грузили мешки с гречневой крупой в раздолбанные грузовики, выкрашенные в красный цвет. Всего машин в караване было десять, а мешки были тяжёлыми, и забросить их наверх оказалось делом непростым. Приветливый мужик несколько раз выбегал из конторы, ругался и забегал обратно, но быстрее погрузка не шла. Сашка и Кеша работали парой, а Хнык, забравшись в кузов, укладывал мешки поровнее. Вскоре Сашка был насквозь мокрый от пота, несмотря на тонкий комбинезон. Несколько раз он хотел сесть и отдышаться, но было страшно, что они не успеют загрузить караван. Кеша тоже взмок и даже, вопреки обыкновению, молчал. За их спинами на скамейке сидели шофёры и лениво курили самокрутки. Олег, загружающий соседний грузовик на пару с каким-то незнакомым парнем, изредка останавливался и выглядывал, всё ли в порядке с Хныком. Потом Сашка понял, что Олег смотрит и на него. А он уже еле двигался: перед глазами крутились чёрные точки, в голове бухало. «Ничего, – решил Сашка, – день как-нибудь доработаю. Зато дадут еду».
– Стоять! – крикнул вдруг один из шофёров и, забравшись в кузов, схватил Хныка за воротник: – Ты, сучонок мелкий, карманы выверни!
– Ой, дяденька, не бейте меня! – застонал Хнык. – Пожалейте сироту!
Мужик со всего размаха ударил его по лицу.
– Гнида, воровать вздумал!!!
Олег удивительно быстро оказался в грузовике, и перехватил руку шофёра, занесённую для следующего удара.
– Не трогай его, он сейчас всё отдаст…
Хнык, капая кровью из разбитого носа, принялся высыпать маленькие зёрна на пол.
– Что здесь происходит? – спросил вышедший на крыльцо улыбчивый мужичок.
– Ворует, вот этот, – сказал шофёр.
– Пойдём со мной, – кивнул Хныку мужик. – А вы работайте, чего встали?
– Он никуда не пойдёт, – Олег покачал головой. – Мы или доработаем все вместе, или все уйдём.
– Вы никуда не уйдёте, пока не будет завершена погрузка, – мужик вытащил из-за пояса пистолет, – и если один из твоих щенков ещё хоть зёрнышко возьмёт, я стреляю! А этого мы забираем.
– Так не годится! – Олег тоже вытащил пистолет.
Но к месту разборки от здания агентства уже спешили дюжие парни с автоматами. Лёва заматерился, а Женька пробормотал что-то вроде: «Хорош, Олег». Хнык сидел на холодной земле и ревел, развозя по лицу слёзы, сопли и кровь.
– Ладно, парень, – сказал мужик, опуская пистолет, – оставьте себе этого ублюдка. Будете дальше вести себя спокойно, уйдёте живыми. Будете воровать – нет.
Олег отошёл к своему грузовику. Сашка ещё несколько секунд смотрел на него и взялся за очередной мешок. Ему уже казалось, что в его теле не осталось ни одной целой косточки, а гора мешков только ненамного убавилась.
Закончили в сумерках. Сашка кое-как переоделся, вышел на улицу и сполз по стене конторы. Небо прояснилось и на нём то тут, то там стали появляться редкие звёзды. Сашка смотрел на них, и хотелось ему только одного – не двигаться. Сидеть на земле и смотреть на небо. Вышел Кеша и тоже рухнул рядом.
– Сейчас Олег деньги получит, и пойдём домой, – устало сообщил он.
Неподалёку закашлялся Хнык. Сашка медленно повернулся в его сторону и подумал, что всё-таки Хнык самый несчастный в их бригаде: больной, хилый, кто угодно его обидеть может. Ну и унёс бы он сегодня горсть гречки. Что, «Красные братья» обеднели бы? Кинулись с автоматами на малолеток. Не зря их в городе ненавидят, не зря… А, может, что-то сделать? Взять вон камень и проломить голову уроду-охраннику. А потом? Потом его, Сашку, непременно убьют. Но всем будет всё равно. Кому здесь до кого дело? Ребята гибнут так часто, что бригада не успевает сжиться как следует. Вот с Кешей в комнате раньше жил какой-то Андрюха, жил, а теперь его нет. И ведь не на боёвке убили, а в дурацкой драке со «Злыми хиппи». А Кеша и не грустит совсем и рассказывает об этой драке почти с восторгом…
– Пойдём, – Сашку подёргали за плечо. Это был Женька. – Чё на холодной земле расселся? Простынешь и сдохнешь.
– Дали еду? – спросил Сашка.
– Дали, как же, хрен на блюде. Кулёк гречки сунули, и валите…
Парни шли по тёмной уже дороге, тихо переговариваясь, кляня жадность падальщиков и гадая о том, что будут есть завтра.
– Сейчас хоть гречки налопаемся, – рассуждал Кеша. – У меня уже кишки все поперевернулись в брюхе. А завтра поеду на добычу в город. А тебя, Сашка, не возьму. Ты честный, как дурак. Зато ты можешь съездить домой и чего-нибудь принести пожрать. Съездишь?
– Не знаю.
– Ох, – вздохнул Кеша, – а ребята снизу вчера крыс наловили, жарили на костре, так пахло! Ты дрых, не помнишь. А ты бы стал крысу жрать?
– Стал бы.
Они уже приближались к автобусной остановке, когда Сашка остановился: на ней стояло несколько человек в привычной по Корпусу мышиного цвета форме. Он закрыл и открыл глаза – наваждение не исчезло. Чуть правее, у вербовочного пункта, он разглядел ещё пару фигур и крытый брезентом грузовик, в котором тоже копошились люди.
– Да, Олег прав, – пробормотал Сашка, – нас, кажется, тут оцепят. И в центр теперь не выберешься.
Кеша недоверчиво на него посмотрел:
– А что это за мужики?
– Это, Кешенька, старшекурсники из гвардейского Корпуса, – Сашка усмехнулся. – И если они тебя в город не пустят, ты, пожалуйста, не дёргайся.
– Как не дёргаться? А как без еды?
– Если мы им не понравимся, еда нам уже не пригодится.
Кеша задумался:
– А что, у тебя среди них друзей нет?
– Это старшекурсники, – уточнил Сашка, – думаешь, они в Корпусе нас вообще замечали?
– Уроды, – с чувством сказал Кеша, хотя его никто ещё не останавливал, – ну ничего, вот соберёмся ночью и нам по хрену будет – из Корпуса они или нет. Пусть только попробуют в город не пустить…
Сашка промолчал, но подумал, что дело плохо. Раз уж поставили кордон, то, наверное, не один. К утру обнесут развалины по всем правилам. И, значит, выдача еды пока не предвидится. И сходить домой, как в увольнение, у него не получится. А Кеша, дурак, думает, что с кадетами можно договориться или устроить ночную перестрелку. Вот уж бред. У тех, наверняка, приказ стрелять при малейшей опасности. А стрелять они умеют. И вооружены автоматами, а не всякой ерундой, как обитатели развалин… А всё-таки здорово, что среди этих кадетов, наверняка, нет ни одного его знакомого. Было бы стыдно показаться перед ними в таком виде: грязным, измученным, шатающимся от голода. Стыдно признаться, что попал в штурмовики…
При тусклом свете угольков в мангале Сашка достал календарик. Сегодня было уже 11-е октября, семнадцатый день в группе. Семнадцать дней. А чувство, будто год прошёл… Когда-нибудь Сашка мог себе представить то, что здесь происходит постоянно? Как будто это не его город…