В квартире было холодно. Бездомный мужик, живший по соседству и стороживший этажку, сообщил, что ничего серьёзного не случилось. «Приходили какие-то дураки, – сказал он. – Дескать, давай, дед, отпирай квартиры, а то убьём, но я направил обрез ваш, они сразу и уд­рали. Потом ещё малец какой-то был здесь, но сразу ушёл». Мужик ещё немножко походил за парня­ми, получил от каждого по марке за труды, и пошёл отдавать обрез Уксусу.

Кеша, растопив мангал оставшимися кусками досок и картоном, принялся выправлять гвозди. Шиз на своём магнитофоне на всю квартиру завёл какую-то музыку, сплошь состоя­щую из скрежета, щелчков и неприятного, почти крысиного писка.

– Где он эту кассету только достал, – ворчал Кеша, стуча кирпичом по гвоздям. – Я бы эту плёнку порвал бы на клочки, да Шиз её прячет хорошо. Спасибо, хоть он свою шарманку заводит редко.

Сашка прилёг на лежанку и, укрывшись одеялом, почти уснул, но тут пришёл Пёс и попросил помочь перенести его вещи в новую комнату, где жили раньше Олег и Хнык. Кеша демонстративно промолчал, а Сашка, поднявшись, поплёлся за Псом.

В квартире, где раньше жила группа Волка, уже во всю работали парни из группы Ук­суса. Пёс громко вздохнул, зашёл в свою комнату. Оттуда спешно выбежал хилый паренёк по кличке Хрипач. Он потёр ушибленное место пониже спины и пожаловался:

– Чего ваш Макс дерётся, я и не взял у него почти ничего, и вообще думал, что это Волка.

Тем временем Пёс вытащил из комнаты два небольших тюка и, бросив на пол, пошёл на кухню.

– Ё-моё, чуть не утащили мои вещи, хорошо, мы вовремя успели, – сказал он раздражён­но.

Хрипач сразу же благоразумно удрал в другую комнату. Из кухни Пёс взял полиэтиленовую плёнку и принялся швырять на неё книги из шкафа в коридоре. Сашка помог её завязать, потом взвалил на плечи и понёс на свой этаж.

– Как только эти варвары не сообразили, что книги – лучший источник самокруток, – го­ворил Пёс, сгибаясь под своими баулами. – А плёнку я вторым слоем в комнате натяну, по­верх Олеговой. И тепло держать будет и читать светло.

– А откуда ты книг столько достал? – поинтересовался Сашка.

– Часть из дома, часть купил здесь. Иногда бомжи продают или на сто грамм меняют. В общем, по-разному.

Положив тюки посреди комнаты, Пёс принялся их разбирать. Сашка помогал ему. Оказа­лось, что одежды у Пса довольно много, особенно тёплой. «Мать вяжет», – охотно пояснил Максим. Из остальных вещей Сашка выделил красивую картинку в рамочке и письменный прибор: огрызок карандаша, потёртую тетрадь, новёхонькую резинку для стирания.

– Иногда мысли записываю, – пояснил Пёс. – Иначе совсем писать разучусь, а может, и думать тоже.

Кеша в комнате сразу сообщил, что приходил Витька и звал Сашку молиться под очи­щающую музыку во славу чёрного и светлого разумов.

– У него там, небось, холодрыга, – говорил Кеша, пытаясь попасть по гвоздику. – Вот и зовёт, дескать, надышим вдвоём. Дурачина он, хоть бы костёр развёл, дак нет же, дух закаля­ет.

– Слушай, Шиз хоть когда-нибудь болеет? – спросил Сашка.

– Да чёрта с два, он как-то почти умер от холода в своей комнате, зимой, когда я ещё только пришёл. Ничего, его Олег положил к себе. Смотрим, а он уже свой «Ауммм» затянул. Нос, уши обморозил, но даже не заболел нисколько. Тогда он вообще сильно сдвинутый был. Сейчас и то получше.

Тут в комнату заглянул Женька. Вид у него был весьма злой.

– Вы, скоты, – грубо начал он, – расселись тут, берите свои деньги и марш на склад за пайками. Я больше не пойду, нашли вола!

Когда Женька ушёл, Кеша заворчал:

– Заборзел Женька, раньше сам ходил за жрачкой, не возникал. Если Олег сказал, то всё. А теперь… В командоры метит.

Парни, матерясь, отправились к остановке…

Поздно вечером в комнату зашёл Пёс. В руках у него был старый бежевый рюкзак.

– Это вещи от Олега с Хныком остались, – начал он. – Что с ними делать? Я как-то с ними спать не могу.

– Может, их отдать Сашке, у него одёжи мало, – сказал Кеша.

– Не надо мне! – почти закричал Сашка.

– Ну, давайте их загоним Уксусу, или ещё кому, – предложил Кеша. – А на вырученные деньги купим плиту на могилу и завтра к Олегу сходим. А то знаю их, воткнут там палку пластиковую с табличкой, и будь здоров!

– Добро, – согласился Пёс. – Только я рюкзак у вас оставлю.

На следующий день Сашка проснулся очень рано и понял, что больше всего хочет немед­ленно увидеть Илью. Сходить, пока парни ещё на кладбище не собрались. Он тихо вылез из-под одеяла, переоделся в гражданскую одежду и вышел в подъезд.

На лестнице Витька Шиз макал деревянную палочку в банку с чёрной краской и выво­дил на стене «Константин Любимкин 175 – 190 г.г.». Имя Олега он записал выше, чуть левее той же краской была перечислена вся группа Волка. Последняя надпись была самая короткая «Шакал. Убит в 190 г.» Сашка вздохнул и понёсся вниз, прыгая через несколько ступенек.

Лазарет был приземистым одноэтажным зданием грязно-серого цвета. Вокруг зда­ния торчали голые тополя и берёзки, у крыльца одиноко стояла медицинская машина. Сашка толкнул де­ревянную дверь и оказался в небольшом коридорчике. У стены он увидел стол, за ним – женщину неопределенного возраста, которая сосредоточенно что-то вязала. Увидев Сашку, она отложила вязание и вооружилась ручкой.

– Ты лечиться пришёл или к кому-нибудь?

– Вчера пацана привезли с ранением в грудь, – Сашка говорил очень медленно, боясь услышать, что Илья уже умер.

– А, это хорошо, что ты пришёл. Ты его командор?

Сашка промычал что-то нечленораздельное, но женщина уже встала, цепко схватила его за локоть и куда-то повела. Они шли по мрачным коридорам, открывая то одну, то другую дверь и, наконец, оказались в кабинете врача.

– Вот, пришёл к нашему прооперированному, – сказала женщина и тут же исчезла.

– Чудненько, – сказал врач. – Садись на стульчик.

Сашка, холодея внутри, присел.

– Меня зовут Игорь Иванович, а тебя?

– Александр Ерхов.

– Так и запишем, – врач записал в тетради Сашкину фамилию. – Ты командор этого моло­дого человека?

Сашка хотел ответить, но не успел.

– Операция прошла удачно, ваша бригада должна лазарету семьдесят марок. Сами бу­дем платить или через кондора?

Сашка торопливо вытащил из кармана деньги.

– Хорошо, – Игорь Иванович пересчитал бумажки и смахнул их в ящик стола. – Но есть одна про­блема. Ваш подчинённый вряд ли выживет даже после моей операции. Ему требуется сроч­ное переливание крови. Препараты крови сейчас очень и очень дорогие, так что без кондора нам всё равно не обойтись. Значит, запрашиваю дополнительное финансирование на группу Александра Ерхова.

– Не надо, – быстро сказал Сашка. Ему стало очень страшно. Сейчас все узнают, что Илья не штурмовик. – Не надо, я не командор. Это мой брат, он сам полез на боёвку, без разреше­ния. Командор нашей группы ничего об этом не знает.

– Очень хорошо, – врач пристально смотрел на Сашку. – Так как зовут нашего раненого?

– Илья Ерхов, – сказал Сашка. – Пожалуйста, не сообщайте кондору, нас могут оштра­фовать. Я найду деньги сам.

Игорь Иванович встал, начал ходить по комнате, заложив руки за спину. Сашка сидел ни живой, ни мёртвый от страха: «Сейчас он сообщит кондору, тот – в Контору, нас обоих заберут, допро­сят и расстреляют».

– Ну ладно, – наконец, решил врач. – Если вы братья, это снимает половину проблем – сделаем прямое переливание, и ты заплатишь только за систему. Всего три марки. Крови-то для брата не жалко?

Сашка энергично замотал головой. Врач усмехнулся:

– Ну, посиди здесь. Сейчас возьмём анализ, определим твою группу.

Игорь Иванович ушёл, а Сашке опять стало страшно. В Корпусе им выдавали маленькие брелки, где была указана и группа крови и резус, но это казалось настолько неважным, что Сашка никогда не спрашивал у Ильи, что выбито на его брелке. А сейчас, с перепуга, забыл и свои данные. «Сейчас наша кровь не совпадёт, врач обратится к кондору за деньгами и всё откро­ется. Что же мне делать?» Пришла медсестра, повела Сашку в лабораторию, быстро взяла анализ. Сашка остался си­деть на обитой клеенкой кушетке и чувствовал, что ещё несколько минут, и он бегом убежит отсюда. Наконец, вошли врач с медсестрой.

– Группы крови у вас разные, – сообщил врач. – Но для переливания подходят.

Сашку переодели в белый балахон, тошнотворно пахнущий лекарствами, привели в отделанную голубым кафелем операционную, уложили на кушетку. Пока медсест­ра доставала какие-то непонятные трубки, на каталке привезли Илью. Тот был белый, как мел. Сашка отвернулся, чтобы не смотреть – ему было страшно и очень жалко друга. Потом их соединили системой, и Сашка опять повернулся. «Странно, – думал он. – Я то убить тебя хочу, то спасти. Дурак ты, Яснов! Какой ты всё-таки дурак!»

Сашка вдруг понял, что на него смотрят. Смотрел и Игорь Иванович, и медсестра, и Илья ка­ким-то непонятным взглядом.

– Голова не кружится? – спросила медсестра.

– Нет, – сказал Сашка, глядя Илье в глаза.

– Ещё немного осталось.

Кровь по трубочкам медленно переливалась из Сашки в Илью. «Ну вот, – подумал Сашка. – Теперь мы точно братья».

– Мальчик, ты нас видишь? – врач наклонился над Ильёй. – Скажи что-нибудь.

Илья молчал, не сводя с Сашки глаз. «Он меня узнал», – понял Сашка…

Из лазарета его сразу вывели на улицу, сказали, что всё будет хорошо, и что можно приходить хоть каждый день, а сегодня лучше полежать. Сашка дошёл до небольшого магазин­чика в частном секторе, купил пачку дешёвых сигарет и большую кукурузную лепёшку. По­том вернулся в развалины.