К вечеру Сашка знал всех парней в бригаде – их было всего шестеро. Они то выбирались из своих комнат к столу, то опять исчезали. Командором ока­зался высокий, непомерно худой парень с выгоревшими на солнце волосами. Вид у парня был то ли задумчивый, то ли равнодушный и, когда Сашку ему представили, посмотрел он как будто насквозь и сразу отвернулся. «Его все зовут Шиз», – Кеша многозначительно повертел пальцем у виска. Впрочем, на самом деле бригадой руководил Олег. К обеду и ужину Олег выдавал ребятам консервы и крупу в бумажных пакетиках. Он же распоряжался флягой с колоночной водой, которую наполняли дежурные. Все продукты хранились у него в комнате. «У кого же ещё? – пояснил Кеша. – Остальные или схавают всё разом, или на водку поменяют, а я бы, допустим, в частный сектор продал». День для Сашки проходил как в тумане: он запо­минал кого-то, слушая бесконечную болтовню Кеши, куда-то хо­дил, даже умудрился поесть застывшей тушёнки из жестяной баночки, но ему постоянно ка­залось, что это сон, что ему здесь не место и правильнее будет убежать прямо сейчас. А тем временем наступил вечер. В вы­битое окно комнаты потянуло холодком. Сашка сидел на лежанке, обхватив ноги руками, и размышлял, переживёт ли он эту ночь или раньше замёрзнет. Чёрная форменная куртка с жиденьким утеплителем внутри почти не согревала. Кеша меж тем то заходил в комнату, то куда-то исчезал, но вскоре, наконец, пришёл окончательно. Оглядел дрожащего Сашку и участливо поинтересовался:

– У тебя что, другой одежды нет?

– Нет.

– Сирота что ли? Нет? Ладно, надо будет тебе у падальщиков что-нибудь купить. Завтра сходим.

– У падальщиков? – Сашка от удивления даже рот открыл. – У них что, и тут магазин? Но они же… Они с трупов вещи продают. Я не могу к ним идти!

– С трупов. Ну и что? – Кеша косо усмехнулся. – У них же всё постиранное. А ты что, предпочитаешь околеть из-за своих дурацких принципов? Брось! Да и потом, у них про­сто ворованного гораздо больше. А то кто сейчас дохнет? Бомжи. Чего с них снимать? А в форме ходить не надо.

Сашка пожал плечами. Караванному агентству «Красные братья», попросту падальщикам, казалось, уже принадлежал весь город. На самом деле, конечно, и Сашка в это верил свято, городом управлял Глава. Но Главу мало кто мог видеть, а магазинчики «Красного братства» встречались на каждом углу. Служить у падальщиков было прибыльно, потому что платили они хорошие деньги, но также рискованно, потому что их ненавидели и могли при случае даже убить. Разумеется, руководителей «Братства» никто не трогал, так как жили они в хорошо укреплённых загородных посёлках, а в город приезжали только с большой охраной, состоящей из наёмников-пустынников. Но то руководители, а рядовые пацаны-падальщики подвергались постоянной опасности. Впрочем, выбора у них не было: «Красное братство» набирало ребятишек из самых бедных семей. Из таких, для которых кроме приюта падальщиков был, пожалуй, только один исход – голодная смерть. «Красное братство» не гнушалось ничем: пока взрослые занимались торговлей и перевозкой грузов между городами, мальчишки обирали трупы после боёвок и в бедных районах города, разрывали развалины в поисках пригодных вещей и просто воровали. Сашка, как и все его друзья по Корпусу, презирал падальщиков, но не мог не понимать, что, если бы они не торговали в городе лекарствами, его матери нечем было бы снимать сердечные приступы – городская аптека давно продавала только вату и бинты.

– Да, – сказал Кеша через несколько минут. – В форме ходить нельзя. Особенно если чего-то задумал, как мы сегодня. Возьми на моём лежаке фонарик, а я пока окно заделаю. И сразу пойдём.

Кеша достал из-за шифоньера плотный лист фанеры и принялся закреплять его в оконном проёме. Стало очень темно. Сашка включил фонарик. Кеша порылся в тумбочке и выта­щил оттуда револьвер.

– Видел какой! – похвастался он. – Хороший ствол, я его почти весь сам собрал. Правда, патрона всего два, но если чего, то отобьёмся…

Они долго брели среди развалин прошлой эпохи. Когда-то, до войны, здесь жило множество людей, ездили машины, бегали дети. Теперь остался только мёртвый ка­мень и крысы. Горожане остерегались селиться рядом с таким опасным местом, штурмовики с наступлением темноты затихали, поэтому и тишина ночами здесь стояла про­сто нечеловеческая. Сашка, наверное, только сейчас как следует убедился, что война была на самом деле. И не такая вялая, как сейчас. Конечно, и сегодня продолжаются стычки между городами, а чаще – просто между бандами, и парни гибнут сотнями, но здесь-то погибли ты­сячи, и не военных, которые, в конечном счёте, предполагают для себя такой финал, а вполне мирных жителей. Сашка родился и вырос в центре города, где многие и не знают, что война продолжается. То есть знают, конечно, но живут мирной жизнью. Там работают гимназии, рестораны, завод и мастерские, есть университет и гвардейский Корпус.

Сашка поёжился. Кеша, всю доро­гу деловито молчащий, вдруг остановился.

– Тс-с-с, – шепнул он. – Здесь где-то коммуна «Злых хиппи».

– Кого?

– Ну этих уродов, которые за мир во всём мире. Они, если встретят, то непременно отпинают. Конечно, хиляки, но ходят всегда такой кодлой, что сразу убегай и всё. У них хоро­шо коноплёй разживаться. Они её где-то выращивают. Вот бы это место найти…

Сашка с Кешей тихо прошмыгнули мимо обвешанной фонарями пятиэтажки, откуда доносились крики «Харе!!!», «Свободу!!!», женский смех и визги.

– Вон обкурились как, – шепнул Кеша. – Они совсем тронутые, если кислоты нажрутся. А богатые, блин! Столько электрического света ночью во всех развалинах не сыщешь.

Дальше парни, как тени, сновали от развалин к развалинам, шарахаясь от редких пьяных голосов.

– Вот где-то здесь, – вдруг остановился Кеша, зачем-то принюхиваясь. – Здесь в подвале мага­зин радиотоваров был до бомбёжек, его здорово засыпало, но мы проберёмся. Его падальщики начали откапывать. Они тут вечно роют… Там ничего целого, конечно, нет, но детали попадаются полезные.

Кеша нагнулся, посветил фонариком и нырнул в совсем неприметный лаз. Сашка полез следом. В одном месте лаз стал особенно узким, и дышать стало трудно.

– Сюда, сюда, – крикнул из глубины Кеша. – Почти пришли. Тут подвал.

Сашка дёрнулся, пролез дальше и очутился на лестнице, ведущей вниз. Впереди едва различимо подсвечивал себе дорогу Кеша.

– Я здесь где-то упаковал транзисторов и микросхем немножко. И ещё несколько дина­миков. О чёрт, где же они?

Сашка присел на кусок арматуры, а Кеша шумно принялся перерывать окрестности.

– Вот ящик, только один почему-то. Сволочи падальщики, пронюхали, – вдруг заругался он. – Говорил Хныку, гадине, в прошлый раз – давай побольше возьмём, так он упёрся. Приду – убью.

Кеша подошёл к Сашке, держа в руках какую-то коробку.

– Ладно, дома проверим, годное или нет.

Парни полезли на поверхность. Наверху стало очень холодно, со степи дул пронизы­вающий ветер. Собирались тучи. Луна то скрывалась за ними, то выглядывала. Кеша фона­рик включать категорически отказался, поэтому пришлось идти на ощупь. Не успели они пройти и ста метров, как недалеко показалась группа, освещающая себе путь большими круглыми фонарями.

– Ух, это охранный отряд падальщиков, – шепнул Кеша и тотчас бросился в сторону. Однако группа заметила их.

– Стойте! – крикнули они. – А то будем стрелять!

Сашка с Кешей спрятались за ближайшей грудой камней.

– Не стреляйте, пацаны, – крикнул Сашка.

– Это наше место! Вам сюда нельзя ходить!

– Нам здесь ничего не надо!

Стало тихо. Падальщики, видимо, соображали, что им делать с незнакомцами.

– Мы вам не верим! – крикнули они и тут же начали стрелять. Стреляли в темноту, нау­гад, не совсем понимая, где прячутся противники. Сашка вжался в серые камни и про­тянул к Кеше руку:

– Давай ствол!

– Ты сдурел, – шепнул Кеша. – Там два патрона всего. Лежи тихо, может, постреляют и уйдут.

Падальщики прекратили стрельбу и стали переговариваться. Сашке это совсем не понра­вилось.

– Сейчас они пойдут искать наши трупы, и, если мы ещё и живы, они это исправят, – за­шипел он. – Давай пушку, быстро.

Кеша молча протянул револьвер. Падальщики разделились на две группы: двое пошли дальше к засыпанному магазину, а двое действительно направились в сторону каменной гру­ды. Сашка с Кешей лежали, не шевелясь и не дыша. Теперь и Кеша понял, что без стрельбы не обойтись, и боялся только одного: что Сашка зря истратит драгоценные патроны. Но Сашка про­махиваться не собирался и, когда один из падальщиков поравнялся с их укрытием, выстрелил тому точно в голову. Парень мешком свалился на камни.

– Стреляй во второго, – не выдержал Кеша. – Уйдёт!

Но второй действительно уходил. Петляя как заяц, он бежал по кучам мусора в сторону своих и орал во всю глотку.

– Сваливаем, – Сашка быстро выдернул из рук убитого оружие и, пригибаясь, помчался в сторону их высотки. За ним, тяжело дыша и отплёвываясь, ломился Кеша. Ящик с деталями он так и не бросил.

В своё жилище парни ворвались мокрые от пота. Кеша свалился на пол в большой ком­нате и тихо постанывал. Сашка сел рядом и только сейчас, при свете тусклой коптилки, рассмотрел трофей – неплохой пистолет-пулемёт, начищенный, с почти полным боеком­плектом. На клейме было написано «Р. BERETTA _ ARMY ROMA». Буквы эти прыгали перед глазами, перемежаясь зеленоватыми полосами, и Сашка подумал, что это от сотрясения.

– А ты хорош побегать, – наконец выдавил Кеша. – Я чуть не помер.

– Кто там чуть не помер? – донеслось из коридорчика. В комнату вошёл Олег со свечкой в руках, оглядел ребят с ног до головы и приказал:

– Рассказывайте.

Кеша виновато опустил глаза и забормотал что-то не совсем вразумительное. Олег махнул рукой и повернулся к Сашке:

– Теперь ты.

В комнате собирались парни.

– На нас напали падальщики, – сказал Сашка. – Они начали стрелять первые. И оружие у них неплохое.

– Та-ак, – недобро протянул Олег, – ты хочешь сказать, что в форме штурмовика ввязался в стычку с падальщиками?

Сашка посмотрел на свою теперь уже грязную куртку и промолчал. Вспомнились слова Кеши, что в форме ходить нельзя.

– Ты «Кодекс штурмовика» читал, придурок? – разозлился Олег.

– Нет, не читал.

– Иди в комнату и читай, а ты, Янсен, останься, у нас с тобой особый разговор будет.

Сашка встал и под косыми взглядами группы пошёл к себе. Добытая «Беретта» оста­лась на столе. «Не хватало, чтобы меня выперли ещё и отсюда», – тяжело подумал Сашка. В комнате было настолько темно, что «Кодекс штурмовика» нельзя было не только прочитать, но и найти. Сашка залез на подо­конник, вытащил фанеру. В глаза ударил бледный лунный свет, подул ветер. Сашка с опа­ской посмотрел вниз – высота показалась нереальной и… почему-то зовущей. Чуть наклонись – и всё. Все проблемы решены, всё позади. Сашка, не отрываясь, смотрел в тёмную пропасть, а мозг автоматически анализировал то, что только что произошло: выгонят – не выгонят, что там написано в «Кодексе», что он сделал не так… Нет, всё было правильно. Сашка вспомнил своего тренера по стрельбе. Даже он бы не придрался. Выстрел в темноте, в бегущую на тебя мишень, с расстояния примерно пяти метров… Сашка не промахнулся, всё сделал правильно. Всё, как учили. Тогда что же не так? Он вспомнил короткий хлопок выстрела, то, как дёрнулся в руке револьвер. Револьвер? Сашка достал из кармана Кешино оружие. Машинально вытащил оставшийся патрон. Калибр 10,4 мм. Такие в городе не так просто достать, чаще пользуются «девятками»… Патрон лежал на ладони. Небольшой и вполне безобидный. Только вот такого патрона вполне достаточно, чтобы его, Сашки, не стало. Никогда он не разглядывал патроны. На учениях их выдавали упаковками. Взял, зарядил, выстрелил… Мишени из крашеной фанеры натягивались на тросах, неожиданно поднимались то слева, то справа от стрелка. Некоторые из мишеней могли даже довольно правдоподобно двигаться на человека. Кусок фанеры, несущийся на тебя. Силуэт в каске. Стандартный рост – метр семьдесят… А этот падальщик? По спине у Сашки пробежал противный холодок. Падальщик был ниже, гораздо ниже, даже если считать, что шёл, пригнувшись. «Ерунда, что мне до его роста», – старательно подумал Сашка. Но мысль, уже родившаяся, не давала себя заглушить. Пацан был малолетний. Не старше двенадцати. И упал так по-мальчишески – калачиком, как будто отдохнуть ложился… Сашке стало страшно. Сильный, безотчётный страх, от которого леденеет всё внутри и начинают дрожать руки, охватил его. А он ещё не мог понять, что сделал неправильно! Да ведь никогда, ни разу ему не приходилось стрелять в человека!

«Надо было целиться по ногам, – лихорадочно размышлял Сашка, – одному в ногу и второму, убежать бы мы успели». Как наяву встали перед ним развалины. И вышло, что можно было вообще не стрелять. Просто перебежать за другую кучу камней, потом чуть левее… Или правее… Можно было попытаться. Стрельба падальщиков была хаотичной и бестолковой. Никакого вреда она им с Кешей не нанесла бы… Не надо было стрелять, не надо… А если надо, то по ногам… Сашка с трудом перевёл взгляд вверх и понял, что голова кружится. Можно было в любую секунду упасть. Он разжал ладонь, в которой стискивал патрон, и тот ускользнул в темноту. Даже звука падения слышно не было. Сашка бросил следом револьвер, спрыгнул с подоконника и лег на лежанку, закрыв голову руками. Картинка перестрелки крутилась снова и снова. Он как будто решал задачу. И всё время находился новый способ, как можно было поступить по-другому. Это были нелепые и нереальные способы, но всё равно они выглядели лучше, чем то, что произошло на самом деле…

Вошёл Олег, уселся по обыкновению на тумбочку и неожиданно сказал:

– А ты молодец, не ожидал… Только ствол, который подобрал, поменяй, может он меченый. И «Кодекс» почитай, а то ещё раз облажаешься…

Олег ушёл, а Сашка продолжал лежать, вглядываясь в темноту. Рука всё ещё как будто ощущала отдачу от револьвера. «Одним из главных достоинств револьвера является его постоянная готовность к стрельбе. Не нужно производить никаких дополнительных действий – достал и стреляй», – вспомнились слова тренера на первом занятии. Сашка почти ясно почувствовал, как его ладонь тянет вниз деревянная рукоять: «Сразу ты не попадёшь, – заранее успокоил тренер, – этот револьвер весит почти килограмм, да плюс отдача. При стрельбе ствол будет ощутимо дёргаться, потом привыкнешь». Яснов стоял рядом, с таким же револьвером в руке. Илья набрал самое большое количество очков на первых стрельбах. И что ему вечером сказал Краев? «Это не главное, если ты, конечно, не собрался в снайперы. К примеру, из автомата палить может и полный дебил. Вы же у нас скорее охранники, чем убийцы, для вас главное – голова…» Зачем вспоминать всё это сейчас, здесь? Здесь, похоже, правила другие. Олег вон сказал – молодец… Утешение было слабое. «Любой бы выстрелил на моём месте», – сказал Сашка сам себе. И сам себе не поверил. Было страшно. Даже сумрак в комнате пугал. Сашка вжался в холодную стену. За дверью слышался какой-то шорох, потом что-то упало. Но это было где-то там, как будто очень далеко. А здесь, кроме него и тусклого лунного света, ничего не было. Точно так же луна светила и в центре. Точно так же пробивался её свет через лёгкие шторы в квартире, где Сашка жил с родителями. Иногда, в ранних зимних сумерках, когда в квартире отключали электричество, мама садилась проверять тетради рядом с Сашкиной кроватью. Отблески от керосинки и лунные квадратики мешались, путались на обоях. И от этого маленькому Сашке казалось, что спать хочется немыслимо, только коснись щекой подушки. И всё-таки сквозь сон он ещё успевал почувствовать, как мамина рука гладит его по волосам, как мама поправляет на нём одеяло. Это было так давно… И теперь никогда уже не будет. Он вырос. А после того, что он сегодня сделал, маме и прикоснуться к нему будет противно. Она ведь мечтала, что сын станет медиком и будет жизни спасать, а он… Сашка почувствовал, как устал за этот час. Лунные блики на стене стали колыхаться, менять свои очертания, превращаться в мертвенно-бледные лица. Сашка зажмурился. Лица не исчезали. Они закружились в хороводе, и на каждое их движение Сашкин мозг реагировал мгновенно: расстояние, скорость и траектория пули, поражающая сила… Как будто не осталось в Сашке ничего, кроме чётких гвардейских инструкций. Сашка засмеялся. Сначала слабо и негромко, потом сильнее и сильнее, ударяясь головой и локтем о стену. Как будто развернулась в нём таившаяся до сих пор пружина и вытолкнула наружу этот смех. Скрипнула дверь. Темнота шарахнулась в разные стороны, словно опасаясь за себя. Но Сашка не слышал скрипа, не видел свечного света – его колотило, и остановиться он не мог. Лицо… Траектория… Отдача в руке… Сашка закашлялся, захлебнулся смехом и слезами. В груди заболело. Кто-то поднёс свечу к самому его лицу, и Сашка увидел над собой Витьку Шиза.

– Привыкай, – произнёс командор…